След орла

Глава 20. Со щитом или на щите

– Я поплыву с ней, – услышала Мара голос Сэма над головой.

Она не желала вставать. Говорить. Ей стало плевать на все, что будет дальше.

Все кончено. Она сдалась.

– И я, – встрял Роб.

– Хватит того, что ты пролез в вертолет! И умудрился первым…

– Я отсюда не уйду.

– Вот погоди, я скажу твоей матери…

– Ладно, я полечу, – сдался Имагми. – Буду держаться следом…

Но его слова утонули в громком звуке. Что-то среднее между сиреной и криком гигантского осла.

– Унук! – воскликнул Сэм. – Старый нарвал что-то нашел! Мара, иди сюда! Там твой друг!

Сердце пропустило удар. Не может быть! Подскочила, кинулась, спотыкаясь, к борту. Огромная серая туша морского единорога показалась над водой. И сверху лежал Нанду… Или его тело.

– Скорее! – Мара охрипла от криков. – Помогите! Имагми, втащи его!

– Отойди! – сосредоточенно бросил Сэм.

Мужчины засуетились и общими усилиями подняли на борт безжизненного бразильца. Его лицо посинело.

– Он жив? – Мара упала на колени, прижимая ухо к груди друга.

Дыхания не было слышно. Ни дыхания, ни стука сердца.

– Не мешайся, сколько раз говорить! – Сэм резко отодвинул ее, перевернул тело парня и мастерски сунул Нанду два пальца в рот. Вытащил из кармана тряпку, что-то вытер. Резко стукнул по спине. Но ничего не происходило.

Тогда старый Нанук стянул куртку, свернул ее и уложил Нанду на палубу, подпихнув ему под лопатки одежду. Раскрыл парню рот, вытянул наружу язык, развел челюсти, принялся делать искусственное дыхание. Массаж сердца.

Мара боялась моргнуть. Молилась, обещала про себя сдаться Совету, подчиниться Смеартону, никогда больше не нарушать школьных правил, вернуться в детский дом… Только бы Нанду жил. И вдруг почувствовала в своей руке чью-то теплую ладонь: Роб пытался ее утешить.

– Дедушка умеет, слышишь? – прошептал он. – Можешь пока растирать ему конечности.

Мара принялась изо всех сил тереть обмякшие пальцы Нанду, будто собиралась высечь из них огонь. Старик продолжал ритмично давить парню на грудную клетку.

– Нанду… Пожалуйста… – Мара всхлипнула. – Все, что хочешь, сделаю… Только живи! Нандинью…

Роб оказался прав. Старый Нанук умел. Толчок, другой… Нанду кашлянул. Резко глотнул ртом воздух. На его щеках появился румянец.

– Нандинью! – Мара подхватила его голову, приподняла.

Длинные ресницы задрожали и распахнулись. Глаза цвета горького шоколада сердито уставились на девочку.

– Никогда… – хрипло начал Нанду, но закашлялся.

Старый Нанук помог ему нагнуться и восстановить дыхание.

– Никогда… не называй… меня… Нандинью! – выговорил, наконец, парень.

– Так и быть! – она не знала, как себя вести, и дружески пихнула его в плечо. – Это было твое единственное желание!

– Эй! А как же «сделаю все, что хочешь»?

– Так ты слышал?!

– Я запомнил, – Нанду слабо улыбнулся и вновь стал похож на пирата.

Сэм нашел одеяло, укутал несчастного бразильца и занялся похищенными. Имагми и Унуку пришлось вернуться в вертолет, а Мара и Роб с дедом совместными усилиями привели в чувство девушек. Соображали жертвы Альберта с трудом, говорили вяло и плохо фокусировали взгляд, но были живы. Это значило только одно: Ларс Эдлунд свободен.

Представители Совета кучковались на берегу. Как раз усаживались в черный катер, когда «Большая Ингрид» появилась в зоне их видимости. Бросились наперерез с громкоговорителями и были удивлены, когда обнаружили девушек живыми, а Альберта Эдлунда обезвреженным. Сэм обработал раны преступника и остановил кровотечение. Поначалу наотрез отказывался ему помогать, но Мара убедила деда: им нужно признание, чтобы Совет не нашел повода выкрутиться.

Нора Линкс выглядела ошарашенной, когда поднялась на «Большую Ингрид», но ей оставалось лишь допросить Альберта Эдлунда. На дознание Мару, разумеется, не пустили, да и старика тут же повезли к медикам, но девочка хвостом таскалась за агентом Линкс и придирчиво изучала каждое ее мимическое движение. Все искала фальшь или хоть какой-то намек на сговор. Однако женщина казалась искренней. Впрочем, после того, как Мара ошиблась в дяде Альберте, она уже не могла положиться на свои познания в людях.

– Теперь моего отца освободят? – спросила она у американки, когда та закончила с допросом.

– Скорее всего, – уклончиво ответила агент.

– Что это значит? – Мара выпятила подбородок. – Все еще не теряете надежды его посадить?!

– Не нужен он мне, – Линкс устало поправила пряди, выбившиеся из ее обычно туго стянутого конского хвоста. – И не было у меня такой цели. Я уже жалею, что взялась за это задание… Чтобы еще хоть раз я связалась с кем-то из Эдлундов… Отец предупреждал!

– Тогда я требую, чтобы меня отвезли в Палас дю Солей!

– Тише ты! – одернула ее Линкс и выразительно посмотрела на Сэма и Имагми, которые стояли поодаль, у красного вертолета. – Требует она… Никуда я тебя не повезу.

– У меня есть право встретить моего отца!

– Засунь свои права… – прошипела американка.

– Разве агенты могут так разговаривать?

– Я знаю достаточно о твоих нарушениях, чтобы быть уверенной в твоем молчании, – Линкс изогнула бровь. – Догадываешься?

- Интересно, что серьезнее: детские шалости или превышение полномочий агентом Верховного Совета? – Мара блефовала, ни о каких нормах и предписаниях она не знала, но Линкс растерялась. – Зачем вы следили за моим отцом? Что у вас общего с Альбертом Эдлундом? И что вы знали о похищениях на самом деле?

Маре почудились в собственном голосе интонации Вукович.

– Хочешь пойти дознавателем? – усмехнулась агент. - Придется немного подрасти.

- Отшутиться не выйдет. Я не отстану, – Мара вцепилась в запястье Линкс, как голодный цыганенок.

Та посмотрела вниз на свою руку, набрала воздуха, чтобы что-то возразить, но передумала и тряхнула головой.

– Не понимаю, как Вукович охота с тобой нянчиться… Не следила я за ним! Я следила за тобой!

– Зачем? Это из-за того, что ваш отец, мистер Карлайл, финансировал тот эксперимент?

– Ты и об этом знаешь?.. – Линкс прикрыла глаза и потерла переносицу, потом испытующе посмотрела на Мару: та продолжала сверлить ее взглядом. – Да… Когда стало известно о твоем существовании, отец попросил позаботиться о твоей безопасности. Разумеется, в Совете тебе было бы находиться оптимально, но раз уж Линдхольм… Мне не было поручено похищать тебя, сажать в тюрьму твоего отца и уж тем более вскрывать тебе череп. Или что ты там себе придумала. Просто присмотреть. Мы ведь оба понимаем, что твой отец – не самый надежный человек на свете.

– А Смеартон? – Мара прищурилась.

– Что Смеартон? А, профессор Смеартон… К этому я никакого отношения не имею. Более того, департамент образования тоже был возмущен его назначением. Мне смертельно не хочется тебя радовать, но вчера фрау Шефер, которая курирует Линдхольм, подписала приказ о снятии его с должности временного директора. Ты бы знала, какой разгром она устроила на заседании Совета!

– Но ведь она всегда недолюбливала мисс Вукович!

– Фрау Шефер?! Да она ее обожает. А иначе как, по-твоему, она добилась от моего отца, чтобы тот забрал заявление на Вукович? Моя бы воля… – Линкс поджала губы.

– Ее освободили?! – недоверчиво переспросила Мара.

– По моим данным… – агент сверилась с часами. – Она будет в аэропорту Нуука через полтора часа.

Мара не верила своим ушам. Вот бывает ведь иногда так: кажется, что хуже и не придумаешь, что проблемы наваливаются нескончаемой кучей, а стоит взяться за что-то одно, и все вдруг рассасывается само собой.

– А мой отец? – осведомилась девочка у Линкс, которая уже собиралась уходить.

– Не наглей! – отрезала та и поморщилась. – Никогда не любила детей… В следующий раз займусь головорезом постарше.

Вертолет привез Вукович даже раньше, чем предрекала Линкс.

К приезду опекунши Мара успела собрать вещи. Сердобольные местные, привыкшие, что кто-то то и дело проваливается в ледяную воду, отпоили Нанду травяным чаем, растерли на редкость вонючим жиром и выдали свежего меда. Тоже пахучего, но хотя бы съедобного. Впрочем, отведать деликатес Мара вежливо отказалась.

Вукович вернулась к своим обязанностям, как ни в чем не бывало, и Линкс не стала припоминать хорватке недавние козни. По спутниковому телефону агентов завуч связалась с Линдхольмом и хладнокровно изложила ситуацию мадам Венсан, чтобы та приняла меры. Главный медик ответила, что палата уже ждет Нанду, и пригрозила: пациента она выпустит не раньше, чем через неделю.

А сам пациент тем временем выслушивал потоки ругательств, волнений, радости, тревог и взываний к Всевышнему, потому что департамент безопасности спешно уведомил донну Зилду. К тому моменту женщина уже знала, что ее сын пропал из Линдхольма и бросилась туда первым же рейсом, чтобы ни камушка не оставить от проклятого острова. А потому восторгов бразильского рыцаря по поводу собственной смелости резко поубавилось: он уже предвкушал встречу с мамой. Ее наказаний он боялся сильнее, чем карательных мер Вукович и Смеартона вместе взятых. Спасло Нанду лишь то, что мадам Венсан велела оградить пострадавшего от волнений.

Роб наблюдал за суматохой с распахнутыми от восторга глазами. Ему не давали покоя рассказы Мары о Линдхольме, и теперь, воочию увидев строгую, но справедливую, как Афина Паллада, мисс Вукович, стал проситься у деда в пансион. Канючить Роб умел мастерски, и Сэм сдался. Но одного внука отпускать не стал: решил тоже наведаться на остров.

– Хочу знать, куда я отдаю внучку, – буркнул он.

Имагми пришлось возвращаться домой на красном вертолете без двух пассажиров. На прощание он подарил Маре маленькую костяную фигурку на плетеном шнурке. Солнечный круг, внутри него – человек с изображением птицы на груди.

– Это должно защитить ее от злых духов? – ехидно встрял Нанду.

Стоило ему прийти в себя, как он ни на секунду не оставлял Мару наедине с молодым шаманом.

– Может быть, – прищурился Имагми. – А может, это просто красивое украшение. Разве не такие подарки принято дарить девушкам в цивилизованном мире?

Нанду фыркнул и пробурчал что-то нечленораздельное, а Мара накинула кулон. Нет, в ухаживания и злых духов она не верила. Но после того, как Имагми появился на вершине горы, потому что увидел ее во сне… Кто знает, может, с этой фигуркой ей будет везти на экзаменах?

Потом снова были самолеты, пересадки… Мара с трудом понимала, что происходит вокруг. Все думала, когда же снова увидит отца. Ей не верилось, что все снова станет, как раньше. Но вот она ступила на борт «Сольвейг», увидела Густава, такую же неотъемлемую часть Линдхольма, как главное здание или маяк. Здесь даже пахло иначе. Или сорт бензина другой, или Мара просто стала сентиментальной.

Наконец, Нанду получил то, чего постоянно добивался: всеобщее признание. Славу. На пристани «Сольвейг» встречала целая толпа. Студенты, преподаватели, родители. Все улюлюкали, гудели футбольными дудками и махали разноцветными флажками.

– Как тут у вас… – восхищенно протянул Роб, вцепившись в перила.

Мара стояла на палубе, сжимала подарок Имагми и, сделав свободной рукой козырек, силилась разглядеть на пристани фигуру отца. Мисс Вукович сказала, что он уже должен был вернуться из Швейцарии, но для полной уверенности надо было увидеть его своими глазами.

Солнце слепило, бликовало, играло на спокойном море. Ни облачка не было на бескрайнем шведском небе. Лето выдалось сухим и жарким, видимо, чтобы компенсировать суровую весну.

«Сольвейг» обогнула маяк, однако высокой статной фигуры профессора Эдлунда все еще не было заметно. Его русая макушка не возвышалась, как обычно, над остальной толпой. И серебристо-белых волос Брин Мара не могла разглядеть.

– Я уверена, он ждет тебя, – мисс Вукович положила руку девочке на плечо.

Она старалась утешить подопечную, но и сама казалась чересчур взволнованной. Даже пропустила одну пуговицу на блузке и пучок сделала набекрень.

– Вашего отца восстановят в должности? – поинтересовалась Мара, чтобы отвлечь и себя и опекуншу от нехороших мыслей.

– Сомневаюсь, – вздохнула та.

– Он, наверное, ужасно зол…

– Сейчас – да. Винит во всем меня, – Вукович отвернулась. – Но я давно уговаривала его пойти на пенсию.

– Вы не можете быть во всем виноваты, – Мара сжала ее запястье.

– И ты тоже.

– В смысле?

– Послушай, никто тебя ни в чем не винит, – тихо, но твердо произнесла хорватка. – И ты не должна. Запомни, ты заслуживаешь того, чтобы тебя любили.

– Но вся эта суматоха только потому, что у меня две способности…

– Не ты выбирала, какой тебе родиться. Не ты затеяла эксперимент. Это – данность. Ты не должна ни стыдиться ее, ни гордиться ей. Ни тем более чувствовать себя виноватой. У тебя два пути, Мара. Ты можешь замкнуться и взращивать в себе комплексы. Убеждать себя, что ты защищаешь этим остальных. А можешь принять условия игры и идти вперед, зная, что ты не одна. Тебе решать. Не бойся постоять за себя. Ты нужна своим близким точно так же, как и они тебе.

Тем временем Густав пришвартовался, и Вукович сразу поспешила в главное здание, а Нанду попал в цепкие руки матери.

– Мой мальчик! Пресвятая Дева Мария, я думала, никогда не увижу тебя! – квохтала она, ощупывая лицо сына, будто незрячая. – Как ты себя чувствуешь? Температура?

– Я сейчас со всем разберусь, – вмешалась мадам Венсан, но донну Зилду так легко было не успокоить.

Облегчение на ее лице сменилось гневом. И хоть ярость была адресована не Маре, она и сама порядком струхнула от шипящих португальских проклятий, которые рвались изо рта этой достопочтенной матроны.

– Клянусь прахом своего отца, я высеку тебя розгами, как только разрешит доктор! – возопила донна Зилда, и пристань огласилась дружным хохотом.

Уши Нанду светились пунцовым, сам он явно мечтал сейчас перевоплотиться и вспорхнуть на верхушку маяка.

– О чем ты думал, дрянной мальчишка?! – от мельтешения золотых браслетов рябило в глазах. – Ох, я тебе! Всеми своими седыми волосами я обязана только тебе! Сбежать… Улететь… Рисковать жизнью…

Мара знала, что пожалеет о том, что вмешалась. Собственно, она жалела о своем неумении вовремя замолчать уже сейчас. Но все же она подступила к бушующей бразильянке.

– Он спасал меня, – тихо сказала она и нечеловеческим усилием заставила себя выдержать тяжелый взгляд. – Я знаю, вы никогда мне этого не простите. Я бы и сама не смогла, случись с ним что-то… – она сглотнула. – Он поступил глупо, но благородно. Ни я, ни эти девушки… Могли бы… В смысле, мы все ему обязаны.

Впервые в жизни Нанду выпал шанс по делу гордиться собой. Но он почему-то стушевался. Молчал, опустив голову.

– Вы оба, конечно, смелые, – произнесла, наконец, донна Зилда. – Но это не детское дело. И если впредь, Мара, тебе захочется поискать приключений…

– Знаешь, мам, – перебил ее Нанду. – Скажешь Маре хоть одно плохое слово, на следующие каникулы я домой не вернусь.

Опешили все. И Мара, которая ничего подобного не ждала, и донна Зилда, поперхнувшаяся собственными словами, и даже сам Нанду, казалось, не планировал подобных угроз. Но произнес – и волей-неволей расправил плечи, не собираясь сдавать позиции.

– Я и не думала… – растерялась донна Зилда. – Я рада… Если захотите… Мара, ты тоже можешь приезжать к нам в гости на следующие каникулы… Ты пойми, я не держу зла, но разве можно винить меня в том, что я тревожусь за сына?

– Вы бы видели, что с ней было, когда он чуть не утонул! – ехидно встрял Роб. – Завывала, как лось в брачный период.

Мара сразу поняла, почему люди недолюбливают младших братьев. Она собралась было влепить Робу хорошую затрещину, но вовремя вспомнила, что Сэм не одобряет такую манеру общения. И все же выждала момент и от души ущипнула парня исподтишка.

Народ на пристани захихикал, Нанду покраснел, а взгляд донны Зилды смягчился. Однако окончательно примириться с бразильянкой у Мары не вышло: мадам Венсан поволокла недавнего утопающего в главное здание, в стерильную белизну палаты.

Толпа тут же сомкнулась вокруг Мары. Сэм и Роб держались рядом. Со всех сторон сыпались вопросы, каждый норовил похлопать героиню дня по плечу, а к такому Мара не привыкла. Дать отпор, если кто-то говорит гадости, – пожалуйста. Но сразу столько похвалы…. Она вжала голову в плечи и, отвечая односложно и выдавливая себя улыбку, поторопилась к своему домику, чтобы бросить в комнату вещи. Там было гораздо проще.

– А, это ты? – безрадостно осведомилась Рашми Тхакур.

Сара Уортингтон и вовсе промолчала, и впервые Мара испытала к избалованной британке хоть какую-то симпатию.

– Здесь я живу, – Мара пропустила в домик Роба и Сэма.

Мальчик восторженно озирался по сторонам, старик вел себя сдержанно.

– И это все девочки – твои подруги? – завистливо выдохнул Роб.

– Лучшие, – съязвила Мара, бросив короткий взгляд на Сару и ее стайку.

Та брезгливо скривилась.

– Пойдемте, познакомлю вас с Брин и Джо. Джо вам точно понравится. Он медведь. Из племени оджибве. А про Брин говорил старый ангакук в своих предсказаниях. Теперь вы увидите, что такое действительно белый человек. А еще я познакомлю вас с Зури. Она из Африки, представляете? И тотем у нее – зебра. Если вас пропустят на тренировку…

Мара никогда не была болтушкой, но тут ее вдруг прорвало. То ли от волнения, что Сэм не одобрит Линдхольм, то ли потому, что Эдлунд до сих пор не появился. Она потащила деда и кузена к домику летних, однако комната Брин была пуста. Да и в гостиной сидела только Ханна Оттер с учебником астрономии.

– Где Брин? – спросила Мара.

– Ушла, – с неохотой ответила Оттер, видимо, до сих пор не простила тот факт, что Нанду бросился спасать Мару, не предупредив свою барышню.

– Куда?

– Они с профессором Эдлундом в домике спецкурса. Ты что, не слышала? Все только об этом и говорят.

– Мне никто ничего не сказал. Что происходит?

– Оказалось, что учеников заставляли надолго погружаться в сознание тотема. Эдлунд рвал и метал, когда это выяснилось. Смеартон уже собирает чемоданы.

– Да ладно!

– Все ребята уже в палате мадам Венсан. Кроме Джо.

– Что с ним?! Ну, говори же быстрей!

– Нечего на меня орать, – надулась Ханна.

– Извини. Что там, ну пожалуйста, не тяни!

– Джо не могут вернуть человеческое сознание. Он третьи сутки в тотеме. Одичал, ревет. Его закрыли в домике за решеткой и никого не пускают. Эдлунд и Лобо пытаются справиться с ним. Уже вызвали его отца, но тот прилетит только завтра.

– А Брин?

– А Брин оттуда не уходит. Просит помочь. А толку, если даже волк Лобо бессилен! Джо огромный.

Мара знала. Даже когда они сидели рядом, гигантская туша Джо внушала ей опасения. Не меньше полутоны весом. И в длину метра четыре. А когти… Каждый длиной больше ее пальцев. Но хуже всего не это. Если не вернуть Джо человеческий разум, он может лишиться его вовсе. Навсегда останется зверем. Или перевоплотится, но будет сумасшедшим… Последствия непредсказуемы. И времени нет. Время уже могло быть упущено.

– Что там?! – крикнула она, подбегая к домику, где держали Джо.

Брин стояла на веранде, стиснув кулаки. На губах запеклась кровь, наверное, она кусала их от волнения.

– Мара, наконец-то! – исландка вцепилась в подругу, не обращая внимания на Сэма и Роба. – Скажи своему отцу! Пусть меня пропустят! Я должна помочь! Это же наш Джо! Сделай что-нибудь!

Мара послушно дернула дверь, но наткнулась на профессора Фалька, который вел у них общую безопасность трансформаций.

– Вон! – рявкнул он.

Таким его никто никогда не видел. Происходило что-то ужасное…

– Папа! – успела только крикнуть Мара, прежде чем дверь захлопнулась у нее перед носом.

– Что у вас тут? – подскочил к внучке старый Нанук.

– Наш друг… Он ушел в сознание зверя на несколько суток. Его не могут вернуть. Там мой отец, и Фальк, и… Он медведь, понимаешь? Огромный!

– Я посмотрю, что можно сделать, – Сэм отодвинул ее и вошел внутрь.

Как Фальк пропустил его, осталось загадкой, но какое-то время было тихо. Потом из-за двери выглянул Эдлунд.

– Мара, прости, я даже не поздоровался… Сама понимаешь…

– Пусти нас! Умоляю тебя! – она подняла брови, как учил ее Нанду.

Сработало и на сей раз.

– Идите, – вздохнул Эдлунд. – Все равно влезете без мыла… Но ничего не трогать и не мешаться!

– Да, профессор! – взвизгнула Брин и прошмыгнула мимо него.

Мара зашла следом.

Общей гостиной больше не было. Ее превратили в здоровенную клетку. Вместо двери – решетка. Вместо дивана – солома на полу. И куча камер на стенах.

– Что они натворили… – исландка прижала пальцы к губам. – Джо… Милый Джо…

Но от Джо не было и следа. Огромный хищник с пустыми глазами.