Сквозь бездну

Глава 8. Рейд за рейдом

Армии встали не у одного, а сразу у двух перевалов, и атаковать их должны были одновременно — об этом мне рассказала одна из записок Аштии. Я-то видел только форт, перед которым стоял со своими людьми и в окружении других отрядов — попроще, покрупнее, экипированных как раз для штурма стен. Им предстояло отдуваться по полной, мои же были чем-то вроде запаса на крайний случай — сломить чересчур упорное сопротивление, обойти его и ударить с тыла, оказать поддержку «завязшему» подразделению.

Здесь я впервые стал свидетелем воздушного боя — до получения явного преимущества там, над стенами и крышами крепости, пехота не двигалась с места. В ход были пущены все виды летучих ящеров и магия, в том числе три тяжёлых орудия, которые успели подвезти. Чары разукрасили небо во все мыслимые оттенки, на их фоне ездовые ящеры и летучие демоны казались порождениями карандаша какого-то гениального художника.

Запредельная красота этого зрелища ни на миг не давала забыть о той смертельной мясорубке, что её породила. За возможность достичь подобного подавляющего и правдивого эффекта любой художник отдал бы полжизни. Кроме разве что того, который пишет только и исключительно ради денег.

Задрав голову, я наблюдал за боем в бескорыстном восхищении — сейчас меня даже наша победа волновала мало. И потому, увлёкшись, не сразу услышал оклик Аканша. Заму пришлось подёргать меня за рукав.

— Нам велено быть в готовности.

— Что так? Дожимают? — и я мотнул головой в небо.

— Как только начнут дожимать, а к этому идёт, наши две сотни выкинут вон на ту стену. Задача — зацепиться и укрепиться.

— Неясно одно — почему мне-то об этом не сообщили?

— Я сообщаю. К тому же отряд поведу я, тебя не велено трогать.

— Это почему так?

Аканш неопределённо дёрнул плечом.

— Либо какое-то отдельное задание, либо считают невыгодным рисковать твоей шеей ради столь мелкой цели.

— Блестяще!.. Ну, ладно. Ты уж там смотри… Не попадай под магию.

Мой зам улыбчиво показал зубы.

— Да уж ради радости супруги куда охотнее буду хранить свою шею, чем для твоего удовольствия.

— Я тоже.

Мне было не по себе: каждый момент я ждал, что вот сейчас меня огорошат приказом идти туда, не знаю куда, принести то, не знаю что неизвестным науке способом. Всё время как на иголках, так что на панораму боя за крепость я поглядывал лишь между делом. Бой на стенах кипел, как вода в котелке, но отдельные фигуры с такого расстояния разглядеть было немыслимо. И фиг его знает, дерутся ли там мои ребята, или какие-то чужие отряды, а от моего остались одни лишь воспоминания. Мерзко, лучше б я там был, с ними. Тогда меня обременяли бы совсем иные заботы.

Но в бой меня так и не отправили. Никто ничего мне не объяснял, да ведь и не должен был. Лишь в самом конце боя за крепость я оказался рядом со своими ребятами, но разве только меч обнажил, бой для меня так и прошёл стороной. Они, кстати, тоже отдыхали после короткой яростной схватки, ожидая, не понадобятся ли снова. Аканш был ранен — мне пришлось бы командовать самому, если б содействие моей группы понадобилось. Но без неё обошлись.

Крепость пала в тот же день к вечеру.

— На самом деле, это грандиозно, — пробормотал Аканш, когда я навестил его в госпитальной палатке. — Под стенами таких крепостей можно стоять месяцами. И госпожа Солор совершенно правильно рассудила, что брать Врата Мероби надо сразу, с налёта, в идеале за сутки. Иначе позже подтянулась бы подмога, и наша тактика стала бы ясна.

— Болтал бы ты поменьше. Лучше отдохни. Как себя чувствуешь?

— Как будто под валун попал. Ничего, оклемаюсь. Куда денусь-то…

— Это уж точно. Ты мне нужен, не смей помирать, понял? Запрещаю!

— Слушаю, командир.

Посмеялись.

В общем-то, я был согласен с Аканшем. И уже неважно, кто персонально был автором плана — это Аштия нашла и расставила по настоящим постам людей, способных всё продумать и рассчитать, ломить всеми силами или приберечь ресурсы, в зависимости от возникшей необходимости. А самое главное — определить точно, когда именно что именно следует делать. И за это искусство выбирать госпожа Военный Лорд вполне заслужила свою славу и репутацию.

Уже здесь, в крепости, потрёпанная армия была спешно пополнена свежими отрядами и на следующий день устремилась вниз по склонам гор в долину, нашпигованную вражескими крепостями. Эти крепости предстояло штурмовать или осаждать, и на это запросто можно было потратить всю жизнь. Краем уха я уловил из разговора двух вышестоящих командиров, что второй перевал пока не взят, и необходимо частью сил ударить в тыл, чтоб взломать и Вторые Врата Мероби. Что ж, видимо, Аше действовала самым разумным образом: если на две цели разом не хватает правого кулака, бьём по очереди.

За обстоятельствами этой войны я наблюдал во многом отстранённо. Мой отряд задействовали редко — он не зря считался элитным и был чем-то вроде хлыста, которым в удачный момент можно вышибить глаз или спеленать вражье горло. Но бесполезно лупить хлыстом по окованному металлом щиту или нагруднику лат. Сейчас, когда требовалось вскрывать мощную оборону, гибкость и подвижность моего отряда не находили сбыта. Мои люди пребывали в готовности, на марше вместе с остальными. И, конечно, ни на что не жаловались.

Лишь обрывки грандиозного батального полотна были сейчас доступны моему взгляду. Аштия больше не посылала мне весточек, и я отлично понимал — ей не до того. И без всяких записок от неё я примерно представлял, чем она занята — армия шла вперёд тяжело, но победно. Вокруг было много неразберихи и путаницы, случались накладки — но не было откровенной глупости, обусловленной чьей-то ленью, корыстью или полной некомпетентностью. И уже это я, знавший кое-что об армии своего родного мира, оценил как знак гения.

Война сама по себе не располагает к порядку, размеренности, разумности. Под её сенью расцветает пышным цветом всё худшее, что может быть в человеке. На войне людей к этому толкает простое чувство самосохранения, ибо они могут выжить, лишь растоптав всё кругом. И чем выше, чем запредельнее предъявляемые к ним требования, тем изобретательнее бесчеловечность.

Воля имперских офицеров держала солдат в железной узде, но в то же время от них не требовали невозможного. Риск и самоотверженность были строго зафиксированы и определены рамками устава, и жизнь солдат на войне в результате была лишь чуть менее предсказуемой, чем жизнь всех обывателей Империи. Разумность, практичность и относительная уверенность в будущем становились теми железными прутьями, которые заключали в клетку безумие войны.

Разумность и практичность демонстрировали люди, отысканные и поставленные людьми, которых отыскала и поставила на свои посты Аштия Солор, а до того — её мать и бабка. Здравомыслие и знания, помноженные на умения, были главными критериями, по которым высшая военная власть Империи отбирала офицеров.

А каковы критерии отбора на моей былой родине, в былые прокоммунистические, то есть в общем-то вполне себе имперские времена? Знакомства и родственность мы отбросим, в Империи тоже есть их аналог — благородное происхождение. Получается, осталось не что иное, как умение выжимать из имеющихся ресурсов всё возможное и невозможное. Второе — в особенности. Сдохни, но сделай.

При этом сдыхать, конечно, будут нижестоящие. Понятно, почему к окончанию той самой войны в стране практически не осталось здоровых мужчин. Ведь нижестоящих же конечное количество, хоть, может, и весьма большое.

Аканш пришёл в себя и смог присоединиться к отряду лишь через два месяца. Мне сразу стало намного спокойнее — на опыт своего помощника я полагался больше, чем на собственные знания. Пока, по крайней мере.

— Твоему отряду предстоит участвовать в штурме одного из замков, — сообщил мне один из старших офицеров, когда армия уже подступала к цепочке укреплений, защищающих первую по-настоящему серьёзную твердыню владетеля Мероби. — А может, и главного. Ещё не решено окончательно. Тебе снова предстоит действовать отдельно от отряда. Его поведёт Аканш. Он уже в форме. В обоих замках есть какое-то место, защищённое насыщенным полем. Вроде как область выбросов от установок магической артиллерии. Для тебя безопасная.

— И что мне там предстоит открывать?

— Едва ли что-то такое. Предписание прибудет завтра. Там всё подробно будет расписано. И мне эти подробности знать не надо. Я лишь хочу предупредить. Чтоб ты мог готовиться.

— Хотелось бы, но к чему именно готовиться, вот вопрос! Но всё равно спасибо, — добавил я, вполне понимая, почему имперец оказывает мне услугу, намекая на обстоятельства будущего, которые мне пока неизвестны. Моя близость к госпоже Солор известна теперь, наверное, всей армии. Это уже основа для хорошей карьеры. Со мной теперь многие будут стремиться дружить. — Буду иметь в виду.

Под стенами того замка, в захвате которого мне предстояло принимать участие, до меня добралось второе письмо от Моресны, такое же аккуратное и неестественное, как предыдущее. У неё всё хорошо, скучает, но понимает, что ожидание — естественное состояние жены воина. К ней снова приезжала мать, уговаривала поскорее завести ребёнка, но она, Моресна, жёстко сказала, чтоб таких разговоров больше не было. Приезжали и прежние соседки по посёлку, привезли хорошие подарки, просили передать их прошения куда полагается. Но это, конечно, ждёт, гостьи всё прекрасно понимают.

Сама же занялась шитьём, потому что если все платья заказывать у портнихи, положенной по статусу, так это никаких денег не хватит.

Читая её письмо, я словно окунался в пространства совсем иной жизни, размеренной и безмятежной. Это успокаивало даже теперь, когда приближающийся штурм почему-то совершенно вывел из равновесия. Все предшествующие задания я исполнял хоть и с напряжением, но и с лёгкой душой, без нынешней дикой нервотрёпки, внешних причин которой не было. К тому же меня угнетало некое подобие страха, которое при малейшей впечатлительности можно было бы счесть дурным предзнаменованием.

О чём всё это говорило, я не задумывался. В дурные предзнаменования не верил. Может быть, дело в магической отдаче. Даже у меня на родине разные животные способны реагировать на паранормальные проявления, так чем я хуже животного? Не могу воспринимать и владеть, но зато ощущаю на уровне подсознания — такое тоже вероятно. Здесь присутствует много того, что можно ощущать.

В конце концов, что я могу изменить? Если откажусь выполнять приказ, тут решат, что я прочно так свихнулся, и уничтожат хотя бы затем, чтоб не мучился. А осторожным я буду по-любому. Жить-то хочется!

Интересно, после успешного захвата крепости мне дадут отпуск? Хотелось бы…

— Я одного не пойму, — сказал, засомневавшись, старшему офицеру после того, как он вручил мне подробное предписание. — Уже два раза проворачивался этот финт с моей стерильной персоной. И Ставка до сих пор считает, что номер снова пройдёт, потому что демоны ничего подобного не ожидают?

— Видимо, да. Я не могу говорить за начальство, но, видишь ли, для местных обитателей чистые от магии люди — такое же немыслимое явление, как для нас, скажем, падающие в небо водопады. А то, в существование чего не верят, разумные существа и не допускают. Оно для них просто не существует. Как для людей, так и для демонов.

— В общем, командование уверено, что противник о таком перце, как я, не осведомлён?

— Очевидно. Ставка не стала бы просто так швырять крупный козырь. К тому же есть ведь такая вещь, как разведка.

Я слегка подзавис.

— Э-э… Прости, а каковы методы вербовки агентуры в среде демонов? Или ты об этом не можешь говорить? — Моё особое положение в обществе офицеров позволяло мне слегка фамильярничать с непосредственным начальством. Особенно если оно не возражало против «тыканья» в отсутствие подчинённых.

— Я не очень понял, о чём речь. Что такое «вербовки», «агентуры»?

— Н-ну… Хорошо — откуда вообще берётся информация о противнике как таковая? От кого её получают?

— От пленных, конечно!

— А-а-а… Блин! Ну да… — Слегка смущённый, что упустил из виду столь очевидный вариант, я несколько мгновений молчал. После чего заверил: — Больше вопросов нет.

— Отлично. Честь имею! — И, взмахнув рукой с висящим на шнурочке личным знаком, которым офицер удостоверил своё право ограниченно общаться со мной на тему приказа до того, как вручил его, удалился.

А я остался изучать предписание.

Уже первый его пункт заставил меня озадачиться. По всему получалось, что меня будут выбрасывать в нужном месте десантом. С одного из подходящих для этой цели ящеров. Офигеть! Меня ведь не тренировали для подобных ситуаций.

Но, поразмыслив, я решил действовать на своё усмотрение, не задавая вопросов и не вступая в споры. К тому же последние бесполезны. Интересно, как тут десантируют — без парашютов-то? Просто так швыряют? Магию применить нельзя, ящер в опасную для него, как для чародейского существа, область не сунется. Не дурак. Прыгать придётся с изрядной высоты. Бр-р-р…

На следующий день штурм начался довольно рано — ещё не впитался в камни тяжёлый и густой серый ночной туман, и небо напоминало загустевшую от грязи воду в эмалированном ведре уборщицы. Драка завязалась, но вяло — видимо, сонными были не только наши. Я последний раз пробежал глазами бумагу с приказом и кинул её в огонь. Хорошая бумага, пламя очень неохотно взялось за неё. Нужно стоять и ждать, когда же наконец положенные меры секретности будут соблюдены.

Странно было наблюдать, как мои ребята собираются в бой без меня. Хотя чему тут дивиться, это происходит не в первый раз. Однако именно сегодня почему-то удивляло, напрягало. Мол, как же это так?!

— Аканш?

— М?

— В замке держитесь правой стороны. — Прямо сказать об упомянутых в приказе подробностях я не мог, но кто мешает намекнуть? — Там и встретимся. Помнишь? — и я быстро воспроизвёл руками несколько основных жестов-приказов. Вообще их тут подавали оружием или штуковинами, напоминающими веера или небольшие костяные лопатки. Но Аканш явно понял меня.

— Помню.

— Вот и ладушки.

Я направился к загону крупных боевых ящеров, но тамошние офицеры, выслушав кодовую фразу и внимательно осмотрев мой личный знак, отправили меня на другой конец лагеря. Где всё уже было готово, и неприметная летучая тварь, заканчивая дожёвывать жвачку, терпеливо ждала, когда её стронут в места. Погонщик разбирал шесть поводьев, три пары. Первую он накинул на запястья, затянул петли, вторую пристроил к поясу, третью взял в пальцы и стиснул, будто желал расплющить.

— Задерживаешь.

— Не специально ж, — огрызнулся я. — Почему место стоянки в предписании не указали?

— Ко мне, что ли, вопрос? Садись в седло. Пристёгивайся. Минута на подготовку.

— А как планируешь меня скидывать на замок на страх агрессору?

Погонщик оглянулся и впервые посмотрел на меня внимательно, как на объект, достойный интереса, а не деталь упряжи, например.

— Мне сказали, ты тренированный.

— Летать не научен.

— Прыгать-то должен уметь.

— Прыгать умею. Но не с высоты ж птичьего полёта!

— С крыла скользил когда-нибудь?

— Нет.

— Ну, вот и повод попробовать. Тут всё просто. Отцепляешься от седла, обе ноги в одну сторону перекидываешь, группируешься и сосредотачиваешься — и на взмахе отпускаешь руки. Крыло как раз идёт вниз, и ты по нему мягко на пятках соскальзываешь до границы кокона. А дальше уже падать недалеко. Любой мягко приземлится.

— Да уж, проще не придумаешь, — проворчал я.

— Вот и замечательно. — То ли мужик не понимал иронии, то ли он это специально. — Поехали.

И ящер рванул вперёд и вверх.

Вот собака! Скорость старта у этого существа оказалась намного выше, чем у тех, на которых мне прежде случалось летать. Не будь я пристёгнут, меня б просто сдуло с седла, но и тут на миг пришлось испытать настоящую панику в тот момент, когда словно бы завис в прыжке над спиной ящера в уверенности, что сейчас он усвистает прочь — а я останусь.

Ремни натянулись до звона, седло с размаху наподдало под зад, и я вполне рефлекторно вцепился в погонщика. Напрягся, чтоб заставить себя разжать пальцы, но добился этого далеко не сразу.

— Эй, умерь свои конечности! — проворчал погонщик, на миг обернувшись. Странно, я его отлично услышал, хотя гудение ветра било по ушам с яростью.

Зверюгой он управлял уверенно, но не свысока, как иной раз рулят автомобилисты со стажем лет двадцать. Мой испуг скорее раздражал его, чем мешал. Типа, чего пугаться-то, болван? Обычное ж дело. Туман окутывал часть замка, мешал обзору, он сползал с гор, как одеяло с кровати, и мерк уже здесь. Внизу местами шёл бой, и в воздухе потихоньку разворачивалось целое сражение.

Только осознав это, я заметил, что несущий меня ящер кроит воздух не в одиночестве. За ним и перед ним, и по бокам плыли такие же, постепенно образуя подобие боевого построения. Впрочем, почему подобие? Видимо, это оно и есть. Очень даже хороший боевой порядок. Что я вообще в таких вопросах понимаю? Ничего… К счастью.

— Ты что, летать не любишь? — поинтересовался у меня спутник.

— Э-э… Да, как бы… Не особо-то привык.

— Это ты зря! Надо тренироваться.

— Да, блин!.. Всё себе отбил на хрен…

— Ничего удивительного. Ты ж в седле, а не в кресле. Чё растёкся-то?

— Я растёкся?!

— Колени-то стисни и контролируй тряску. Смягчай, двигайся вместе с опорой. А то жёнка твоя не обрадуется результату. Можешь пока руками за луку придержаться, двигай себя вслед за финтами.

— Итить твою мать!

— При чём тут мать? Бабы не могут нормально ходить вершними, потому что колени слабые. Но ты-то мужик же!

— Ё-моё!

— Тренируйся, говорю. Подушек нема… Подходим к нужной части замка.

Он болтал размеренно и звучно, сквозь вой ветра в ушах и грохот магии над головой сказанное им умудрялось пробиться без потерь. Кстати, магия! Ещё один уровень боя, если смотреть по вертикали. Там наверху хватало и зрелищности, и мощи. Что мог понять я при моих отрицательных познаниях в этом вопросе — только то, насколько богат спектр оттенков, окрашивающих разные зримые проявления магических атак. Сила, упругая до обретения плотности, до перехода в видимый спектр, обретала и самые разные формы — от простой ряби до вихрей всех возможных конфигураций, многорядных дуг и объёмных равносторонних фигур.

Ящеры шли прямо под замешивающими тучи вихрями, где оранжевые огненные полосы разбивали хрустально-голубые октаэдры воды или льда (впрочем, это уже дикий полёт фантазии — откуда мне знать, что там в действительности за магия), прозрачно-зелёные спирали и зигзаги. Иногда языки всего этого бешенства опускались слишком низко и облизывали ящериный строй. Это стоило отряду то одной, а то и нескольких зверюшек с экипажами, но до нас пока не дотягивались — мы шли в самом центре общей массы.

— Держись! — гаркнул мне погонщик. — Снижаюсь. — И ящер ухнул в пустоту.

У меня потемнело в глазах, ветром вышибло слёзы и пот, потом ещё и наподдало снизу с яростью, так, что отдалось даже в кончиках пальцев — полный спектр удовольствий. На какое-то время я оказался напрочь выбит из пространств этого мира в глубины собственных переживаний. Едва стал выныривать, как меня ошарашил выкрик погонщика: «Готовьсь!», а через некоторое время: «Давай!», и ящера очень плавно тряхнуло.

Заложив вираж, тварь вернулась на прежний уровень высоты и пошла прямолинейно, размеренно. А ко мне оборотилось искажённое злобой усатое лицо.

— Какого бодуна ты не прыгнул?

— Попонятнее нельзя было объяснить?

— Какого тебе ещё дерьма понятного надо?! Я всё сказал и скомандовал! Давай, теперь уж чтоб наверняка, больше попыток не будет — заметят интерес к кокону и башне и срежут заклинанием. Понял?

— Да.

— Внимание!

Погонщик выгадывал подходящий момент с аккуратностью фармацевта, отмеривающего лекарство — то туда бросит своего ящера, то сюда, то здесь вильнёт, то заложит виражик вокруг чужой группы. Ясен был его замысел — не обратить на себя ни грана чужого внимания, казаться одним из толпы, но при этом остаться особняком, вне боя, со свободой манёвра. Всё его раздражение в мой адрес, раз выплеснувшись, пропало, осталась лишь сосредоточенность на задаче.

Я осторожно нащупал карабин ремня.

— Рано! — рявкнул мой спутник, не поворачивая головы.

— У тебя что, на спине глаза?

— Тут отрастишь…. В моём деле надо иметь глаза на стебельках… Вот теперь можешь отстёгиваться.

Прежде чем распустить ремни, я быстро обхлопал себя по бокам. Оружие на месте, не выскочит из ножен, ремешки доспеха затянуты, всё необходимое при мне. Отстегнувшись, перекинул ноги на одну сторону и подумал, что я просто дебил. Согласиться на такое без тренировок, и даже словом не возразив! Даже не попытавшись возразить! Быстро они из меня сделали образцового имперца.

— Готов?

— Ага.

— Ныряю! — И ящер снова пошёл вниз. Перебравшись руками по луке, я сполз чуть ниже. Замер. Тело, несмотря на готовность, всё старалось расслабиться — будем доверять вдолбленным рефлексам. Раз мышцы пытаются делать что-то своё, значит, так надо.

— Валяй, смертничек! — взвыл мой спутник.

И я отпустил руки.

Крыло пошло вниз. Я заскользил по нему, как на сноуборде по крутой снежной горе. В какой-то миг горько пожалел, что на родине не увлекался этим видом спорта. Подковки сапог с каждым мигом всё бойчее скользили по кожаному крылу, а потом — слишком быстро! — под ними разверзлась бездна.

Хорошо, что тело сработало само. Я и не осознал, каким это чудесным образом развернулся в воздухе и приземлился на кромку стены так мягко, словно сошёл сюда по ступеням.

Меня потревожило знакомое, выразительное ощущение. Словно по ушам слегка прихлопнули, оттенки цветов поблёкли, сблизивших в монохром. Недолгое ощущение, восприятие с этой напастью совладало довольно легко, но факт остаётся фактом. Вот он, признак, что я действительно с размаху ухнул в область опасно насыщенного фона.

Ну, что у нас тут… Верхняя кромка башни, почти у самого ската крыши, скудная балюстрада, едва заметно отчерчивающая край, обрывающийся вниз, к самой верхней стене крепости, к самому последнему из имеющихся у осаждённой армии бастиону. Впечатляющие окна, такие низкие, что не разберёшь, где тут входить, а куда только заглядывать. Остроконечный свод, простор, размах и угрюмая, слишком чужая, чтоб радовать человеческий глаз, эстетика. И всё это царит над большей частью замка.

Только тут я осознал, насколько лих и рискован план, введённый в действие Аштией и её штабом. Они-то, конечно, осознают, что его участники будут играть со смертью, и насколько глубоко взглянут в глаза поражению. Но и выигрыш в случае удачи окажется огромным. Лакомый кус! И сколько жизней в конечном итоге сохранит абсолютная синхронность действий всех подразделений! В том числе и мои действия тоже.

Я взглянул на часы. У меня пятнадцать минут, потом могут начаться проблемы с восприятием и отходняком после выхода за пределы поля — роскошь, которую в бою я не могу себе позволить. Да и никто не может. Ага, здесь я имею дело с распределяющим пунктом, который снабжает энергией местные пушки. Сейчас я вам устрою артиллерию! Не из-за вас ли так набил зад и окрестности, что едва ногами шевелю, и придётся тратить пару минут на разминку? Так н-на, получи, фашист, гранату в бензобак!

Теперь, когда мною был накоплен изрядный опыт, уже не требовалось присматриваться и долго думать, чтоб сообразить, что именно подлежит разгрому. И ногами, ногами! Чтоб уже никто не восстановил! В детстве больше всего боялся раскокать что-нибудь из техники. Отец за сшибленный на пол видеомагнитофон или там телевизор прибил бы на хрен. Так что тут можно реализовать подростковые подсознательные мечты и оттянуться на славу.

Пошвыряв и поломав всё, что по моим прикидкам того заслуживало, я осторожно спустился на этаж ниже. Такая же просторная круглая зала, как и предыдущая, украшена огромными окнами разной формы — от арки до октаэдра. Здесь свод был отделан узором, вызывающим почему-то ассоциацию с позвоночником и рёбрами. В нём явно был какой-то практический смысл, потому что энергия циркулировала только в верхней части залы, затапливая таким образом ровно половину лестницы. А внизу свободно мог ходить обслуживающий персонал.

В этой, свободной от фона половине меня уже ждали. Я с интересом рассматривал существ, застывших в напряжённой готовности. Они, в свою очередь, с предельным бесстрастием, но безотрывно следили за каждым моим движением. Ни один не вытащил метательного оружия или лука. Бесполезно стрелять сквозь перенасыщенный фон, если стрела и не истает, то сильно собьётся прицел.

Фон не мог продержаться долго, раз уж я изуродовал и вывел из строя порождающую его причину. Причём ослабнет он очень быстро, ведь система питала множество орудий, и они вытянут отсюда все остатки магии. Ну, минут пять у меня есть. Я нагло принялся разминаться, не озаботившись даже убраться с демонских глаз долой. Пусть думают, что я издеваюсь, пожалуйста, сколько угодно. Сам же, массируя плечи и вертя запястьями, прикидывал, как буду пробиваться наружу. Один против армии — это только в теории красиво. На деле же — полная хрень.

Размявшись, вытащил меч, во вторую руку взял нож. И стал медленно спускаться. Отступают. Значит, хотят сразу навалиться кучей и желательно с трёх сторон. Хотя бы. Ну что, школа Одей? Сдюжишь? Явно сообразили, что я фрукт с сюрпризом. Если всё получится, как запланировано, через несколько минут после того, как остановится обстрел, сюда бросят десант. Конечно, в первую очередь на захват этого участка замка, но заодно и меня спасти тоже. Это — мой шанс. Кого именно сюда кинут — неизвестно. Сколько людей — тоже неизвестно. Значит, надо выбираться наружу. Как угодно. И там держаться до подхода наших сил.

Авантюра.

И, вздохнув, я ввинтился в толпу.

Сила, которой я не знал названия, но мог догадываться, подхватила меня, моё сознание, моё тело, каждую его мышцу. Казалось, это воздух сам несёт мои руки, даёт пружинящую опору ногам, подталкивает в спину, то в одно, то в другое плечо. Это была моя воля, моя выучка, но сейчас разум едва ли в трети движений и жестов принимал хоть какое-то участие. Глаза практически ничего не видели, слух был забит посторонним гулом, а может, это кровь шумела в ушах. Я творил здесь кровавое дело, страшное для врага, омерзительное для себя, но необъяснимым образом из этого безумия, из этой резни, как роза из компоста, вырастала гармония. Едва ли может быть в мире что-либо совершеннее молниеносно стремительных, экономных, выверенных до последнего сокращения самой мелкой мышцы движений. Если бы на то хватило времени и сил (а позднее, в воспоминаниях, и того, и другого вполне хватило), я пожалел бы, что не вижу себя со стороны.

Нельзя было назвать мою задачу ни простой, ни сложной — всё происходящее являло небу и меркнущим взглядам моих противников-демонов вершину того, на что способно моё тело после курса обучения у Одеев. Впечатляюще, но и не предел той выучки, которая доступна человеческому телу. Кстати, зрители — завсегдатаи столичных клубов наверняка сочли бы зрелище скучным. Это и понятно. Самое простое убийство может поразить воображение разве только пугающим несоответствием сути того, что происходит, и его внешним выражением. Слишком уж просто умирает живое существо. Слишком.

Не все те, с кем я сталкивался, умирали. Моя задача состояла в другом: пробиться наружу, вот и всё. Если удавалось увернуться, уйти от атаки, я пользовался этим по полной программе. Я летел вперёд, как лыжник по хорошо накатанной, при этом очень глубокой лыжне, которая если закладывает зигзаг, то ты делаешь это с ней вместе, и выбраться из неё на полной скорости не можешь даже в принципе. Стоило подходящей прорехе возникнуть в строе демонов, как я ввинчивался в неё, и танец продолжался дальше. Число демонов, которых покрошили свои же, промазав по мне, далеко превосходило число тех, кого я лично убил или ранил.

В этом проявлялось зримое воплощение предельной экономности моей техники. Зачем тратить силы, если за тебя всё сделают в лучшем виде, достаточно лишь вовремя увернуться!

Мои противники понимали в драках, и я успел пробиться только к лестнице на нижний этаж, когда демоны-бойцы применили против меня более правильную тактику — встали стеной. Эта стена была призвана просто смять меня, не заботясь о потерях. Матросовы, блин! Хренушки, обломитесь! Я не помнил, чтоб у Одеев меня учили прыгать по-джедайски, но стоило принять решение, и тело вновь принялось действовать самостоятельно — взяло короткий разгон и рвануло вверх.

Прыжок получился достойный. Я перемахнул и через первый строй моих врагов, и через последующий. Впрочем, что-то подобное мне уже случалось изображать, да. Приземлился я не на очередную ступень лестницы, а на плечо и спину демона, попытавшегося в последний момент отклониться. Зря он это сделал, только облегчил мне задачу. Моё приземление швырнуло его на пол, возможно и сломало что-нибудь, я же получил опору и инерцию для следующего прыжка. Уже не на ступени, а на пол.

Прости, друг, но не фиг доверяться впередиидущим товарищам и хлопать ушами. Даже если есть чем хлопать (ишь, какие уши отрастил, кролик бронированный). На тебе ножом в глаз, мечом в пах (или что там у тебя) и сапогом под коленку. Ногой я промазал, и то лишь потому, что колени у существа оказались явно в неуставном месте, но последнее уже едва ли имело значение. Демон — помесь кроля и двуногой жучары — опрокинулся на своего соседа, а я расчистил себе место для разбега. Мне понравилось прыгать. Быстро и результативно.

С этой опоры пришлось сигать в окно. Благо подоконник широкий, как комната в хрущёбе, и высоко расположен. Разумеется, ребята сейчас сообразят достать метательное оружие и продемонстрируют мне мастер-класс по снятию с подоконника докучливого джедая-прыгуна, но пара секунд на выглянуть наружу меня есть.

Выглянув, я сразу сообразил, что тут высоковато, а через миг — что внизу наши. И что положение у них довольно-таки серьёзное: видимо, на крупный десант не хватило сил. И что им надо закрепляться близ или в башне, которую они со своего места видеть не могут. А я вижу.

— На меня! — заорал во всю мощь горла и груди одну из стандартных имперских команд. Бойцам не помешаю, по уставу отреагировать должны только командиры.

И тут же лёг — рефлекс подтолкнул сознание. По камню дробно и сухо простучали дротики, стрелы, пара металлических загогулин, которые даже на камне оставили отметины. Ах, как кстати! Отличные штуковины! Они были похожи на крохотные фламберги — мечи с волнистым лезвием — только концы были затейливо загнуты. Хороший баланс, удобные короткие ручки.

Я подхватил эти загогулины, развернулся к зале и погрозил арбалетчику, застывшему как раз напротив окна. Ещё полминуты назад его тут не было. Арбалетчик лишь бесстрастно прицелился. Удачно стоит — на лестнице, почти вровень со мной, моё сомнительное убежище с его места простреливается идеально.

Вот поэтому все остальные стрелки и метатели пока остаются в стороне — они дают своему собрату полную возможность показать своё мастерство и заодно поиграть с жертвой, как с мышкой. Деться-то мне некуда, я как на ладони, по полной программе стреножен размерами бойницы.

Выстрел, незримо-стремительный, как всегда бывает с арбалетами. Будь это лук, я попытался бы отбить стрелу, тем более что загогулины в руках лежат будто влитые. Но болт — особое дело. Пришлось уходить с траектории. В момент выстрела демон слегка дёрнул рукой — специально, тут любой сообразит, чтоб мне трудно было рассчитать направление полёта. Стрелок-то мастер, ишь как со своим оружием ловко обращается.

Но я тоже не просто так себе дурачок-простачок, не зря ж Аше вложила в меня такие бабки. Спасибо ей.

Я увернулся — и тут-то понял, что тактика избрана правильная. Решение пришло, как всегда, по наитию, элементарное, как сама истина. Теперь бы пережить ещё один выстрел без ранения, и дальше можно действовать. Хорошо, что в демонах столь же явно, как и в людях, развита страсть к унижению врага. Мало его убить, надо ещё поиздеваться.

И теперь арбалетчик, хоть и мог запросто забрать у кого-нибудь уже взведённое оружие, теперь с намеренной неспешностью взводил тетиву, выбирал стрелу, укладывал её в ложбинку. Предполагалось, что эта пауза заставит меня особенно остро прочувствовать собственную беззащитность и неодолимую близость смерти. Хорошо, что с такого расстояния парень не может во всех подробностях разглядеть моё лицо (впрочем, хрен его знает, на что он способен, я в демонском зрении мало понимаю).

Я старался продемонстрировать внимание к своему дальнобойному противнику, но одновременно косился и наружу. И, заметив, что один из офицеров смотрит в мою сторону, многозначительно махнул загогулиной в визуализированном приказе: «Вперёд и за угол». Уверен, когда они увидят башенку, сами всё поймут.

В тот же миг болт коротко взрыл воздух. Ещё один уворот и удачный — спасибо, Одей. Даже отвлёкшись, я вышел сухим из воды.

Снова прицелился. Я холодно улыбнулся арбалетчику и швырнул в него загогулину. Та не зря лежала в руке, словно меч в хороших ножнах — в полёт она ушла так же легко и точно, как нож. В тот момент, когда человек целится, он не может воспринимать происходящее вокруг во всей полноте, демоны в этом смысле были устроены, в сущности, так же, как люди. Мой противник привык, что я не противодействую. Лишь уворачиваюсь. Среагировать на мою атаку арбалетчик не успел.

А я тут же отскочил к внешнему краю бойницы и выглянул наружу. Ага, мой сигнал восприняли, под бойницей вперемежку чужие и наши. Можно рискнуть прыгать.

И я прыгнул. Приземлившись, без малого не подвернул ногу, пришлось сесть на задницу и уже из этого положения отбиваться от прифигевшего с таких раскладов демона. Слава богу, что прифигевший, иначе б всё было намного сложнее. Спустя несколько секунд мне на помощь пришёл боец. Человек. Свой. Просто незнакомый.

Он дал мне возможность подняться, и дальше мы какое-то время отбивались от демонов вместе. Потом появился ещё один, ещё, и меня оттолкнуло к стенке, потому что ребята привыкли биться в строю, а у меня по части строя до сих пор было не всё гладко.

— Туда! Надо пробиваться туда! — заорал я, указывая на арку. Именно она вкупе с прилегающей к ней стеной заслоняла от бойцов облюбованную мною башенку.

— А что там?

— Там место удобное, чтобы закрепиться!

— Слышали? Офицеру передайте!

— Передайте офицеру, что за аркой есть где закрепиться!..

— Офицер велит одиночку к нему!

И я поспешил прочь от схватки, уворачиваясь от свежих бойцов, которые с решительностью танков ломились на помощь своим подуставшим товарищам. Тут всё было понятно, как апельсин — сперва я должен представить командиру отряда свой личный знак. До того момента мои советы не более чем брех постороннего перца в ситуации, когда офицер отвечает головой за каждый шаг своих подчинённых. А может, и после представления я останусь чужим — если у офицера не было соответствующей заметки в письменном приказе.

Командира отряда я не узнал.

— Серт? — крикнул он мне. Мотнул головой, посмотрев на мой личный знак, мол, вижу. — Что там?

— Башенка, которую можно очистить и занять. Очень удобная.

— Далеко до неё?

— От арки — метров семьдесят.

— Сколько?

— Ну, сто шагов примерно.

— Отвечаешь, что это осмысленно?

— Да.

— Очистить арку и пробиваться к башне. Выполнять! — и пояснил мне уже намного тише, чем своему вестовому: — Мне предписано оказывать содействие и доверять суждениям.

— Как понимаю, тут надо именно укрепиться?

— Именно так.

— Тогда всё правильно.

— Поле уже перестало действовать?

— Не могу знать, я не эксперт.

— Ясно. — Было сказано тоном, свидетельствующим, что ни фига тут не ясно, но задавать вопросы рискованно — можно выйти за пределы своей компетенции.

За происходившим далее я наблюдал отстранённо, ибо других вариантов у меня не осталось. Фигово, если уж по правде, я мог видеть, высовываться было рискованно, а приказы и сведения от вестовых офицер мне не озвучивал. Он и не был должен, и, наверное, оберегал от меня информацию строго по уставу. И в бой не гнал — едва ли у него есть на это право. Я торчал здесь, понимая, что являюсь чем-то вроде последнего ресурса на крайний случай. Да и то, тогда меня в бой отправит необходимость, чужой офицер и тут останется в стороне.

Там, впереди, бурлил бой. Солдаты сумели всё-таки пробиться к башенке, очистить её и закрепиться там (мне удалось устроиться на самом верхнем этаже башни, в верхнюю бойницу стало видно лучше и больше). Ненадолго подходы к башне были потеряны, оживившиеся демоны насели в надежде отбить крохотный, но удобный форпост обратно. Безуспешно. Имперцы ударили навстречу подкреплению и с трудом, но очистили всю кромку стены до надвратных башен.

А снизу уже лезла пехота, вооружившись подходящими для этой цели магическими стремянками.

К ночи эта часть крепости почти полностью оказалась в наших руках. Уже в сумраке позднего вечера я встретился с Аканшем у ворот главной замковой башни, где только-только начался бой наших и местных магов, да такой, что камни стен поскрипывали.

— Не рухнет? — опасливо спросил я своего зама, косясь на вылетающие из бойниц зеленоватые клубы света.

Аканш с многомудрым видом оглядел гигантский донжон. Судя по его размерам, чародеям внутри было где развернуться. Ишь, как усердствуют! Им, видно, тоже хочется поскорее с этим закончить.

— Не должен, не должен. А и рухнет, так не жалко.

— Жалко будет, если рухнет на нас.

— Кхе… Да уж. Как там было?

— На распределяющей башне? Весело было. Как тебе штуковина? — я покрутил в воздухе боевой загогулиной.

— Ничего штуковина. Такие у нас называют «хвостом дворняги». Видишь, как конец загибается? Только они обычно парные. Хочешь, пару бойцов пошлю отыскать второй «хвост»? Там уже всё зачистили.

— Давай. Скажешь им, что вторая торчит в переносице демона-арбалетчика, который на лестнице валяется. Чтоб им проще было искать.

— Лады… А неплохо всё получилось! Быстро взяли центральные крепостные звенья.

— Это — быстро?!

— Это — быстро. Очень быстро. И, значит, нас всех очень скоро покормят! А не «кого-то сейчас, кого-то потом, кого-то только завтра». Пусть поспать не всем удастся, но уж поесть — это наверняка!

Я вздохнул. Брюхо и правда подвывало.

— Серт! — окликнул меня вынырнувший из полумрака адъютант. — К Главнокомандующей.

Ночь падала на замок хлопьями, как снег, поглощала стену за стеной, башню за башней. Вослед ей магия и расторопные человеческие руки зажигали огни, огоньки и целые огненные фигуры, ткавшие в текучей демонической ночи образ совершенно другого замка. Это зрелище было великолепно и жутко в одно и то же время, им хотелось любоваться, от него хотелось бежать. Прерывистой глыбой огня вырастала передо мной твердыня, кажущаяся адовым близнецом тех замков, что строили в Империи. И я медлил шагать по подёрнувшимся оранжевыми отсветами ступеням к вершине этой титанической крепости. Она казалась мне пастью Молоха — такой, какой её раньше изображали в аллегорических картинах.

Пожрёт ли она меня или отрыгнёт новым существом — никто не мог знать наверняка. Мне хотелось хоть ненадолго отступить, осмотреться, собраться с духом. Но я уже не мог себе этого позволить. Ни к чему себя обманывать — пасть чужого божества уже давно добралась до меня. Хрустнут ли мои кости на его зубах или обретут твёрдость стали — это мы посмотрим.

Мысли невесёлые и — что самое главное — вызывающие раздражение против всего на свете. Например, против этого аккуратного холёного адъютантишки. Идёт тут такой, чистенький, сытый, в наглаженном мундире и почти без оружия (кортик не в счёт). Боя настоящего ну точно не нюхал, разве что издали. Гад!

При виде Аштии раздражение ослабло. К ней можно было испытывать только сочувствие — бледная, осунувшаяся. Её собранность и деловитость показались мне трогательными… Хотя, наверное, не так стоило думать о женщине, державшей в обоих своих кулачках огромную имперскую армию. Но сейчас я видел в ней просто уставшую, не выспавшуюся женщину.

— Серт, рада, что у тебя всё благополучно… Да, давай, — это было сказано не мне, а одному из адъютантов, поднёсших ей аккуратную нарядную миску с мясом и овощами в соусе. Даже свежим укропом и цветочками из редиса украшено. Буржуйство. — Хочешь?

— Вообще-то я голоден, да.

— Ещё порцию, — велела она. — Отойдём в сторонку?.. Уровень напряжённости в башне ты как оцениваешь?

— А как я вообще могу его оценивать? Хоть как-то? Я ж ни бум-бум в магии.

— Да ладно, Серт! Оценить ты можешь, и кому ж ещё, как не тебе? Опыта у тебя будь здоров. Как тебе передвигалось в поле? Как дышалось? Как восприятие реагировало?

— Ну, скажем так, в первом замке в Аскенале было хуже. И в тот раз, когда я приволок «искру», которая отправила нас троих к чёрту на рога — тоже. Ты тогда, помнится, высказывала предположение, что противник догадался о существовании в твоём арсенале уникума типа меня. Что-то идёт не так? Предположение оказалось верным?

— Нет. Вообще это было очень маловероятно.

— Что именно?

— То, что моё тогдашнее предположение будет соответствовать действительности, — Аштия раздражённо отмахнулась вилкой. — Откровенно говоря, я тогда была в шоке, готова была предполагать что угодно. А чуть позже сообразила, конечно, что у демонов не было особого смысла планировать такую заковыристую ловушку. Как я уже говорила — слишком много переменных при слишком высоких затратах на подготовку. Ведь вероятность, что «искру» первым возьмёт в руки какой-нибудь маг, была намного выше. Всё гораздо проще, Серт, — «искра» была родом из того мира, в который нас закинуло. Прикосновение к ней человеческого мага создало резонанс, который ты в силу своих особенностей вызвать не мог, а тут рядом ещё активная пространственная область средоточия, «гармошка». Словом, вот и результат. Принцип, обратный принципу работы того артефакта, который вернул нас в Империю. Один почерк в создании магических вещей, один принцип. Я удовлетворила твоё любопытство?

— Вполне.

— Ты мог и раньше меня спросить, если действительно заинтересовался этим вопросом… Где еда, в поганую вас лужу мордой?

Адъютант появился рядом, словно ругань материализовала его тут. Он протягивал мне такую же миску с такими же овощами, мясом, соусом, укропом и цветочками из редиса, а заодно и прибор. Вручил — и исчез. Какой дрессированный!

— Так вот, по выводам и фактам получалось, что о тебе как о нашем козыре тут не знали. В том числе и накануне штурма этого замка — таковы сведения разведки. Своим разведчикам я доверяю. Значит, в ходе прежних двух рейдов наш противник так и не понял, что это было. Поэтому вопрос теперь стоит так — сообразили ли они сейчас, после разгрома распределяющей башни, в чём тут дело?

— Ты меня об этом спрашиваешь?

— Нет, конечно. Рассуждаю. По моим прикидкам и по тому, что ты мне сказал, можно сделать однозначный вывод: должен быть не один пункт распределения, а два. Но второй не работал с артиллерией, иначе после разгрома первой башни обстрел продолжался бы, лишь ослаб.

— И?

— Значит, вторая башня работает на поддержку магов. С которыми сейчас месятся наши чародеи.

— И я должен в неё сейчас полезть и всё там поломать?

Аштия улыбнулась. Она добирала из миски остатки овощей, но уже не спешила — видимо, наелась и теперь смаковала угощение. Да уж, там было что смаковать. Сам я закидывал кусочки в рот, едва успевая отметить, насколько это вкусно.

— Обещаю, — произнесла она, — что в ходе этой кампании больше от тебя подобного не попрошу, разве что в самом крайнем случае. Обещаю также, что из этого замка не выйдет ни один очевидец, способный рассказать о твоём феномене и сделать тебя объектом нездорового интереса. Хрен с ними, с окрестными мелкими владетелями. Пусть не признают легитимность перехода высшей власти. Разберусь с ними по отдельности, не такая это проблема. Так что — идёт?

— В прежних замках должно было остаться полным полно тех, кто сможет рассказать обо мне.

— Я же говорю — нет. Иначе б информация уже широко разошлась. Разведка по моему приказу это проверила — такого рода разговоров и слухов не ведётся.

Либо не знают и не видели — либо не сообразили. Только твоя рабыня может что-то знать, но она не опасна. Разве что вздумаешь её отпустить. Но ты же не вздумаешь, я права?

— Аше, я, если честно, до офигения устал.

— Я тоже, — она смотрела на меня строго и сосредоточённо. — Поэтому хочу к утру захватить последний бастион. Я ужасно хочу спать, Серт.

— М-да… Ну, что ни сделаешь ради будущей матери! — неуклюже пошутил я, вставая.

За эти недели её фигура сильно округлилась, беременность стала заметна, даже несмотря на объёмные доспехи. Услышав мои слова, она слегка нахмурилась, поглядела на меня с задумчивостью человека, производящего оценку ситуации. И я понял, что, кажется, сказал что-то не то.

Но извиниться не успел.

— Значит, попробуешь?

— Там зачищено?

— Не думаю. Небольшой гарнизон должен был остаться на подступах к полю. Я уже отправила туда два отделения.

— Ты знала, что я соглашусь!

— Мне приятно осознавать, что даже в далёком мире люди знают, что такое «надо».

— А есть ли такие миры, где это понятие лишнее?

— Не думаю. Человек не может без шпор, — она поднялась и придержала меня за локоть. — Спасибо, Серт.

— «Спасибо» звучит как шутка. Разве я мог отказаться?

— Согласно уставу и с моральной точки зрения я не могу требовать от подчинённого участия в двух трудных рейдах подряд без положенных пяти часов отдыха.

— Мне нравится твоя принципиальность. Она, как всегда — основа всего.

— Если мои люди не будут точно знать, чего от меня ожидать, уважения мне не дождаться.

Я пальцем добрал остатки соуса из миски и встал с парапета, на котором мы оба отдыхали. Всё-таки у Аштии отличный повар, даже в походных условиях умеет ублаготворить живот и пощекотать привередливый вкус. Будем считать порцию аристократической походной жратвы своеобразным «пожалуйста». Мне нравится такая вежливость.

В правой части крепости было темновато, огни, видимо, горели лишь там, где всё было захвачено нашими. Демоны предпочитали обходиться без освещения — знают они, что ли, о пороках человеческого зрения? Наверняка знают. Стоило мне оказаться на средней стене, которая подобно галерее вела к нужной башне, как рядом появились трое. С большими тяжёлыми щитами.

— Велено доставить в целости, — прогундосил один. Лицо накрест обмотано бинтом, видимо, вражеский удар пришёлся по носу. Но держится парень бодрячком. То ли этим он обязан достижениям магов-медиков, то ли ему просто повезло огрести по лицу вскользь. Совсем слегка. Остальные трое если и ранены, то по ним не скажешь. Ко мне ведь действительно могли приставить запасных — тех, кто уже не может кидаться в бой, но ещё способен щит потаскать, за порядком присмотреть.

Через пару минут по металлу и дереву щитов что-то нестрашно застучало. Да, сопровождающие щитники тут очень уместны. А я дурак, раз не подумал, что из бойниц нужной мне башни демоны даже в темноте способны вести прицельный обстрел.

— Держатся крепко, — доложил мне командир отряда, вяло пытающегося пробиться в дверную арку башни. Пока безуспешно. — Ничего, сейчас спецы подойдут.

— Кто именно? Не Аканш, случаем?

— Вроде там у них главным другой офицер. А Аканш только координатор.

— Да, в курсе. Это я у них главный. Значит, Аканш? Э-эй! Аканш? — гаркнул я, слегка пригибаясь за щитами. Точно, со стороны башни что-то многократно прилетело на звук. Стрелы, кажется. Или болты.

— Да, командир! — отозвался колышущийся факелами полумрак.

— Классно вы себя подсвечиваете! Самое то целиться!

— Подсвечиваем с пониманием! Пусть командир не беспокоится!

— Пусть командир не орёт, — пробормотал мне на ухо чужой офицер. — А то щиты щитами, но и что-нибудь более увесистое может прилететь. Мы их арсенала не знаем.

— Точно говоришь. И давай на «ты». А то я теряюсь.

— Не возражаю. Меня зовут Ферад.

— Серт.

— Ну так что, Аканш, как будете браться за дело?

— Да что тут особенно думать. Мы же отрабатывали этот вариант всем отрядом. Помнишь, нам ещё воду не подвезли?

— Такое забудешь!

Аканш внимательно разглядывал башню, очертания которой с трудом проступали в темноте, как знакомые черты на плохом негативе. У моего зама был взгляд заказчика, который принимает свежеотремонтированный особняк у бригады гастарбайтеров — оценивающий, бдительный, готовый уцепиться за мельчайший заусенец, как за серьёзный брак в конструкции авиадвигателя.

— Я б тут огней побольше зажёг, — сказал он. — Эти и в темноте отлично видят, нам же темнота — помеха.

— Надо, так зажжём, — ответил Ферад. И кивнул кому-то из своих людей, стоящих рядом в ожидании.

— И чем больше и ярче — тем лучше!

— Да понял, что уж там…

Держась в стороне (во имя безопасности мне время от времени приходилось перебираться с места на место, а щитникам — волочь за мной свои бронированные «двери»), я наблюдал за тем, как камень расцветает, обмыкаемый волнами жёлтого жаркого света. Костры, раскочегаренные из чего попало, заполыхали с такой радостью, словно только о том и мечтали. Можно подумать, будто местный воздух питает пламя даже не кислородом, а парами бензина. Бред, конечно. Просто вмешалась магия, могу поспорить на что угодно.

Это было увлекательно — рассматривать, как огонь выдёргивает из бездн ночи чужое строение и разукрашивает его бока. Длинные огненные блики напоминали кисти художника — то тут подмажут, то здесь подведут, то затушуют. Любуясь, я перестал думать о стоящей передо мной задаче, о своих людях, обо всём на свете. И сообразил, что не стоит отвлекаться, лишь тогда, когда осознал, что башню уже пару минут как штурмуют, а та отбивается. Не сама, конечно, а руками и лапами демонов.

Языки солнечно-оранжевого света закидывали лассо на подоконники бойниц, а следом за ними туда же полезли солдаты. Мои солдаты. Я вдохнул и забыл, что надо бы продолжить процесс дыхания по графику. Мне показалось, будто отсветы огня сейчас рухнут, а за ними потоком польётся кровь.

Но костры лишь набирали мощь, и вскоре блики обернулись заревом, края которого заиграли под самой крышей башни. Бойцы каким-то образом зацепились за бойницы, а потом уже и внутрь пролезли. Я всё-таки с облегчением перехватил дыхание и стал прикидывать, как бы мне вскарабкаться тоже. Так будет быстрее, хоть и рискованнее.

— Рискованнее, — отвергли Аканш и Ферад. — Лишнее. Скоро мы зачистим башню, и проходи себе, пожалуйста, в дверь. Зачем в окошко лазить?

— А люди? Они не слишком ли рискуют, сражаясь в такой близости к опасному месту?

— Как и демоны, одинаково. Враг сам покажет нашим бойцам, где опасно.

Я вспомнил, как, в одиночку прорываясь из пещерки в пещерку, от одной распределяющей системки к другой, отшвыривал своих противников-демонов прямо в смертельное для них магическое поле. Демоны ведь тоже на такое способны, а как же! Можно лишь надеяться на удачу каждого из наших солдат. Можно лишь волноваться за них.

— Давай-ка попробуем, — решил я. — Только б до границы поля добраться, там уж я в безопасности.

Ферад не стал спорить, только распорядился:

— Ещё двух щитников!

— Они меня что — в коробке из щитов понесут?

— А было бы неплохо! Если б было возможно. Жаль, что отряды на подобные случаи не экипируют железными ящиками.

— А ты представь: марш-бросок на шесть миль с полной выкладкой, да плюс ещё железный сундук на горбу.

— Так ящер же потащит! Ящеру-то что…

— Ну, если так… Всё равно я в ящик не полез бы. Так, пожалуй, и зажариться успеешь, рукой ни разу не махнув.

— Жаль, что не полезешь, — чужой офицер оценил меня взглядом, словно хозяйка — кусок вырезки на ужин. — Было б проще.

— Юморист ты хренов.

— Я всего лишь хочу выполнить приказ.

На среднестатистического имперца эта фраза должна была оказать такое же волшебное воздействие, как на обитателя СССР — вопрос: «Ты что, не одобряешь политику партии?» Должно быть, по логике уроженца Империи, услышав про приказ, я должен был согласиться с чем угодно и вперёд всех кинуться искать железный гроб. Увы, Фераду не повезло, я — россиянин. Поэтому, подмигнув ему, сделал вид, будто на приказы мне наплевать, и подал знак щитоносцам, чтоб те вели меня к башне.

Внутри оказалось темно. Да, темно — оказывается, я успел привыкнуть к роскошному зареву снаружи. Конечно, солдаты освещали себе «поле» схватки, как могли, но получалось скудновато. Как же тут не хватало сплошной электрификации! Из-за огромных щитов я почти ничего не видел, и если б не выучка, позорно споткнулся о первую же встретившуюся мне ступеньку. Под ногами лежало до странного мало тел. Может, демоны табунились где-то ещё и уже там были убиты?

Я взялся за меч, но один из щитников настойчиво заставил меня убрать руку с рукояти.

— Велено доставить в целости.

— Слышал уже. И что с того? Если придётся драться, без меча мне это дастся с большим трудом.

— Пока нас будут убивать, у господина офицера будет уйма времени вынуть оружие. Но пока мы живы, господину офицеру в бой вступить не дадим.

— Глупо. Я дерусь лучше каждого из вас.

— У меня приказ.

— Одно другому не противоречит. И вообще, болтал бы меньше и побольше смотрел по сторонам.

— Они смотрят, — мой спутник кивнул на своих товарищей и повыше поднял щит.

Двигались мы медленно, и я вообще ничего вокруг не видел. Это порождало во мне омерзительное чувство беспомощности.

«Щиты — это, конечно, хорошо, — подумал я. — Но тут любой дебил догадается, что они скрывают какой-то очень важный объект. Это явно затруднит нам движение. И лишит меня возможности быстро пробиться на нужный этаж башни». И, поколебавшись пару секунд, решительно сделал одному из щитников подножку. Тот загремел на пол с таким грохотом, словно держал в руках не щит, а эмалированный таз. Второго бойца я сшиб более хитрым приёмом, уверенный, что уж этот-то точно попытается меня остановить. А остальные уже не успеют.

После чего рванул прочь, к лестнице на третий этаж.

Оглянулся я лишь однажды. На вершине лестницы — щитники дружно гнались за мной с решительностью, с какой мы стремимся набить морду личному врагу. Кстати, возможно именно о набивании морды они и думали. Я б на их месте именно эту идею лелеял с нежностью.

Меч пришлось выхватывать на бегу. Демонов, оказавшихся на пути, я не планировал атаковать, собирался перемахивать через их строй прыжком (хотя после предыдущей серии подобных подвигов связки побаливали). Но в тот момент, когда я приблизился к ним, демоны вдруг расступились.

Уже преодолев таким образом кордон и нацелившись на следующую лестницу, я вдруг осознал, почему это могло произойти. За моими телохранителями-щитниками действительно следили — уж больно они выделялись из общей массы, — а меня, вырвавшегося из их кольца, сочли своим. Бойцом, похитившим у врага нечто важное. И пропустили. Неразбериха, суета, тут темнота, рядом яркий магический свет, в одном здании напиханы демоны всех возможных видов и форм — немудрено перепутать.

Перед щитоносцами вражеские бойцы снова сомкнулись плечами. Вихляясь, как бешеный мотоциклист, в стремлении обогнуть как можно больше чужих бойцов и поменьше в результате драться, я нервно заржал — демоны сейчас, не щадя жизни, стояли за меня против моих же телохранителей!

Это внесло необходимую нотку хаоса во всё происходящее, сбило с толку всех, и когда демоны наконец-то повернули против меня арбалеты и примерились швырять дротики, я уже был на подступах к нужной мне лестнице, наполовину затопленной магией.

Нестись вперёд и вверх по ступеням под шорох воздуха в костяном оперении болтов за спиной — сомнительное удовольствие. Пару раз я ощутил короткий скользящий удар — по сапогу и предплечью, — но раз мог бежать дальше, значит, всё в порядке. Мне необходимо было как можно скорее добраться до границ магического поля, и в этом — моё единственное спасение. Единственная на него надежда.

В поле я влетел с дротиком в руке — перехватить его получилось на рефлексе, и инерция «метательного снаряда» выдернула меня за пределы зоны обстрела. В спасительную и смертоносную область насыщенной магии. Перекувырнувшись, я сразу нырнул за одну из громоздких колонн, похожую больше на наплывы жидкого камня, застывшие в том положении, в каком их изваяло извержение вулкана.

Крушить и ломать я уже умел. Сошвыривая на каменный пол изуродованные конструкции из тончайших стеклянных нитей, я буквально ощущал, как рвутся упругие, туго натянутые незримые канаты магической энергии, и там, за пределами стен башни и моего поля зрения, теряют возможность держаться с честью маги-демоны.

Я не испытывал к ним сочувствия.

Поле медленно таяло, как лёд, наросший на стенках холодильника. Наши вырезали последних защитников башни. Демоны с каждой минутой усердствовали всё меньше — в конце концов, в защите башни уже не было ни малейшего смысла. Что тут защищать? На помощь моим и Ферадовым солдатам подоспело подкрепление — вот и славненько. Я без спешки спускался по лестнице, зорко оглядываясь. Глупо было бы погибнуть сейчас, когда цель уже достигнута, и впереди — благодарность Аштии, может быть, отпуск, может быть, награда.

— Ты нарушил приказ! — вполголоса рявкнул мне разъярённый Ферад. Он был в достаточной мере имперцем и военным человеком, чтоб не выставлять свои разногласия с другим офицером напоказ перед рядовыми. Но бешенство одолевало его. — Что ты творишь, а?

— Брось, — вмешался Аканш. — Где тут нарушение приказа? Дело сделано, а если боец особого подразделения добился этого по-своему, так что тут такого? У госпожи Солор не возникнет причин быть им недовольной.