Сказка для злой мачехи или белоснежка на новый лад

Глава 5

— Знаешь, — вытирая руки об передник, пробормотала я, взглядом блуждая по просторной кухне харчевни, которую держали добропорядочная сестра Барона — Амалия и ее муж Генри, — я беспокоюсь.

— За Ирона? — догадался Дилан.

— Угу, — откинув в миску готовую лапшу, вздохнула я. — Он совершенно не приспособлен к жизни. Я действительно беспокоюсь. Я надеялась, мы обойдемся без лишнего шума… — раздосадовано поджала губы. — Боже, он устроил начальнику стражи настоящий скандал! Я теперь даже не знаю, что он отчебучит в следующий раз, мы и так привлекли к себе слишком много внимания. Я не такой профессионал, чтобы не раздражаться на глупые вопросы и попытки влезть в мою работу, я здесь и так на птичьих правах с риском оказаться на костре за ведьмовство. Как считаешь, я правильно поступила, попросив его остаться у мэра?

— Это было самое верное решение, — кивнул Дилан, сидя за столом и полируя только что наточенные у кузнеца ножи. — Ирон умеет работать с подобными людьми, как этот мэр — он справится. И, да, я согласен, Ирон порой ведет себя как избалованный мальчишка, но, Римма, он хороший маг и надежный друг. Он просто перенервничал.

Сдержав мученический стон, я обреченно закатила глаза.

— Я это понимаю, но меня потряхивает от одной мысли, что он может любым своим неосторожным словом вызвать в Волчьей насыпи волну паники — нам она, ни в коем случае, не нужна.

— Согласен, паника нам не нужна, — поморщился следопыт.

— Поэтому я и беспокоюсь.

— Напрасно. Ирон немного беспечен, но не глуп.

— Я никогда и не считала его глупым, — фыркнула я, — но, Дилан, с того момента, как мы покинули замок, его словно подменили.

— Если бы его подменили, я бы знал, — мужчина мягко улыбнулся. — Римма ты знаешь причину по которой Ирон стал магом?

Порезав зелень, я высыпала ее в кастрюлю и внимательно посмотрела на следопыта.

— Нет, — созналась я. — Разговор об этом ни разу не заходил, а я не любитель лезть в душу без надобности.

— Ему было лет семь, когда в селение пришел мор. Его мать и отец умирали долго и мучительно, он видел, как они угасают, но ничем не мог им помочь. Болезнь выкосила почти всех, но по какой-то причине не коснулась его и соседского мальчишки, так же лет шести-семи. Когда в селении остались только они одни в селение заглянул странствующий маг и найдя их напуганных и голодных, забрал их с собой, тогда Ирон и решил, что это его судьба — стать магом.

Помешивая суп, свела брови на переносице.

— Знаешь, Дилан, спроси ты меня, что я об этом думаю, я бы сказала, что это очень подозрительная история. Болезнь редко бывает столь избирательна. Сперва мор, потом странствующий маг… хотела бы я взглянуть на этого мага.

— У меня самого возникла подобная мысль, — кивнул Дилан, занимая мое место и ловко нарезая говядину, которую я приготовила для обжарки. — Но маг умер десять лет назад, а Ирон считает его своим спасителем.

— Спасение утопающих, дело рук самих утопающих, — язвительно обронила я. — Прости, конечно, но я не верю в совпадения.

— Я тоже.

— Тогда, полагаю, ты тоже не считаешь мага спасителем, а Ирон, возможно, ошибается насчет своей судьбы.

— Не считаю нужным переубеждать его в этом, — Дилан бросил на меня долгий изучающий взгляд. — Таким, как Ирон нужна вера в их предназначение, в судьбу, которую им начертал Светлый.

Я взглянула в спокойное лицо Дилана, и, вздернув бровь, уточнила:

— Это такой намек, чтобы я не лезла, куда ни следует?

— Можно и так сказать, — он тут же сощурил глаза и в его облике мне почудился знакомый лед отчуждения. — Но ты же меня не послушаешь, ведь так?

Намного позже у меня еще возникнет сомнение, что Дилан своим вопросом хотел именно того, чтобы я именно сунула нос не в свое дело и выяснила, что произошло в той деревне, но ответила я иначе.

— Дилан, — покачала головой, выражая тем самым свое разочарование в нем, — я не чудовище, каким ты меня считаешь. Я немного другая, да, но это не значит, что я не понимаю, когда следует, а когда не следует ворошить прошлое. Как я уже сказала, я стараюсь не лезть в душу без надобности.

— Ты не стараешься, — кивнул Дилан, протянул руку и коснулся моей щеки, от чего мурашки поползли по коже, — но рядом с тобой душа сама выворачивается наизнанку, и это меня пугает. Мне хочется рассказать тебе, хочется поделиться с тобой самым сокровенным… Хочется…

Глаза Дилана замерцали. К моим щекам прилила кровь. Будь наша ситуация чуть менее запутанной, я бы сказала, что вижу в его глазах первобытную животную страсть с непреодолимой жаждой обладания, но это брат Ринари, а я сейчас в облике его сестры. Хотя признаюсь честно, когда он так смотрит на меня, кажется, что Дилан видит совсем не морок, и даже не ту меня, какой меня создал бог, а гораздо глубже — он видит меня такой, какая я есть на самом деле. Тогда я начинаю чувствовать себя грязной, словно испачканной своим погрязшим в пороке и алчности мире — и это по-настоящему пугает. Поэтому я отступаю. Отворачиваюсь, пряча свой взгляд и свой стыд.

— Ой, а у вас уже все готово! — радостно всплеснула руками, так вовремя подоспевшая хозяйка харчевни. — Как же здорово, что вы попросились остаться… Ой, простите, я не это хотела сказать. Я очень благодарна вам за помощь. Вы оба просто чудо.

— Пойду, наколю дров, — бросил Дилан через плечо, вылетая с кухни, словно за ним гнались черти.

— Я не вовремя? — сделала жалобные личико Амалия. — Вы с братом о чем-то говорили.

— Да… ничего особенного, — поморщилась я. — Очередной не шибко приятный разговор.

— Ох, прости, — виновато улыбнулась хозяйка харчевни. — Он так о тебе заботится, так заботится — я прямо диву даюсь. Брат у тебя… м-м. — Амалия мечтательно закатила глаза. — Жаль я замужем…. Ой-ой, — захихикала женщина. — Что я говорю?! Что говорю-то?! Ты только Генри не передавай, ладно. Я его очень люблю. Просто твой брат здесь, как глоток свежего воздуха. В Волчьей насыпи, мало кто бывает, а после этих убийств, так и вовсе стороной объезжают — тоска, даже поговорить не с кем. Я-то из семьи с хорошим достатком, — Амалия уселась на скамью, на которой недавно сидел Дилан. — Образование имею — два года. Мало, но мне хватило, чтобы открыть харчевню. А Генри, он у меня из простых. Не глупый, конечно, но он же не женщина, чтобы со мной лясы точить.

— А соседки?

— Да, что соседки, — махнула рукой. — Местные они — необразованные. Сторонятся, говорят: «Где это видано, баба дела ведет», — передразнила женщина кого-то из знакомых. — А мне не в тягость вовсе, даже нравится. Дочка выросла. Второе чадо, — Амалия погладила едва приметный из-за широких юбок круглый животик, — на подходе. А муж мой в счете не очень-то внимателен, вот и занимаюсь я и готовкой и подсчетами. С готовкой сейчас тяжело, боюсь ребенку навредить.

— Правильно, — кивнула я, сдвигая кастрюлю с супом на доску, — сейчас тебе тяжелого таскать не следует, да и руки высоко поднимать не рекомендую.

— Ты знахарка? — тут же заблестели глаза у не в меру любопытной Амалии. — Твой брат ведь так и не сказал, чем вы оба у приезжего мага занимаетесь.

— Можно сказать, мы оба у него на посылках. Мой брат следопыт, а я… трудно сказать, но моя мать была знахаркой, и кое-чему она меня научила.

— А роды принять сможешь?

— Не-ет, — замотала я головой. — Я была слишком мала, когда она слегла от болезни, после ее смерти меня воспитывал брат.

— А ваш отец?

— Я о нем ничего не знаю, — развела руками.

— Тогда понятно, почему Дилан о тебе так заботится — одни вы на белом свете, — сокрушенно покачала головой Амалия.

Закончив с готовкой, я вытерла руки сухим полотенцем и изучающе глянула на хозяйку таверны.

— Амалия, что ты знаешь об убийствах?

— Не так много, — замялась она и тут же подозрительно сощурилась. — А тебе зачем?

— Мастер Ирон приказал нам с братом собрать информацию, — преподнесла я ей нашу легенду. — Как ты понимаешь, самому ему ходить по домам и выспрашивать не по статусу. Этим будем заниматься мы с Диланом, так что если ты что-нибудь знаешь…

— Вот как… — просветлел взгляд хозяйки. — Тогда ладно. Но, честно говоря, я знаю только то, о чем шепчутся соседи, да болтают пьяные завсегдатаи мой харчевни, сама-то ничего не видела — Светлый отвел.

— Любая, даже самая бредовая информация уже хорошо. Начнем по порядку: когда это началось? Я не про официальную версию. Как ты считаешь, когда появились первые признаки надвигающейся беды?

— Ой, я даже не знаю, — стушевалась хозяйка.

— Подумай Амалия, — нахмурилась я, заподозрив хозяйку в неискренности. — Ты хозяйка харчевни, ты не могла не заметить, что кто-то из твоих постоянных клиентов начал вести себя более напряженно и замкнуто, чем раньше. Возможно, он уже мертв, но Амалия, попробуй вспомнить… Первое нападение было совершено два месяца назад.

Я ошиблась, глаза хозяйки вспыхнули, и женщина яростно замотала головой:

— Нет, нет.

— Нет?

— Нет. Ты начала говорить, и я вдруг вспомнила… Первое нападение было совершено еще раньше. Заезжий менестрель. Уже немолодой мужчина, но очень привлекательный и голос у него был очень красивый. Я попросила его спеть у меня в харчевне, чтобы привлечь посетителей. Мы с Генри тогда неплохо заработали, да и менестреля не обидели. Он ушел утром, сказал, что хочет попасть на турнир менестрелей, чтобы иметь возможность петь на каком-то празднестве в замке короля Леонарда.

— Когда это произошло?

— Весной. Снег еще не начал таять.

— Что дальше? Его загрызли?

— Не-ет, — нахмурилась Амалия. — Лесник барона Сангрона передал стражам перепачканный кровью жилет менестреля, но тело так и не нашли.

— Сангрон? — нахмурилась я. — Мне знакомо это имя. Чем он занимается?

— Барон Арон Сангрон и его младший брат Томас Сангрон разводят самых преданных сторожевых псов в нашем королевстве.

— Ах, да! — тут же вспомнила я подарок Николаса Белоснежке. — Припоминаю. И как же барон прокомментировал находку своего лесника?

— Что сделал? — выпучилась Амалия.

— Что сказал? — мгновенно поправилась я, мысленно отругав себя за неосторожность. — Что он сказал?

— Ничего. А, что он мог сказать?

— Например, почему окровавленный жилет менестреля оказался на подвластных его землях?

— Римма, — снисходительно улыбнулась хозяйка харчевни, — в наших лесах полным-полно диких зверей.

— Не вижу логики, — скрестила руки под пышной грудью. Год прошел, а я все еще недоумеваю, насколько качественный морок навела Ринари — я почти ощущаю тяжесть наколдованной груди.

— Чего?

— Не вижу смысла.

— Римма спроси своего брата, если он хороший следопыт, он объяснит тебе лучше, чем я, как это могло произойти.

— Спрошу, — кивнула я. — Уточняющий вопрос: этот менестрель, он говорил, какой дорогой пойдет или он предпочитал ходить через лес?

— У нас через лес никто не ходит, — нахмурилась женщина, — но он мог об этом и не знать. Знаешь что, спроси-ка ты о нем Лару, дочь бакалейщика. Она на него тогда глаз положила, и поверь моему чутью, ту ночь, он, скорей всего, провел в ее объятьях. Может, она знает больше.

— Так, ладно, с менестрелем разберемся. Покажешь мне эту Лару?

— Они с отцом, как и мы с Генри, где работаем, там и живем — магазин напротив — не ошибешься.

— Хорошо.

В кухню вошел Дилан, неся охапку поленьев.

— Начальник стражи хочет нас видеть, — складывая дрова в шкафчик у печи, сообщил он.

— Мастер Ирон уже у него? — уточнила я.

— Нет, он передал капитану стражи, что доверят это дело нам, а сам будет изучать только улики, которые мы ему предоставим.

— О-о! — восхитилась Амалия.

— Амалия, — посмотрела я на нее. — Я попрошу тебя, за то время пока мы с братом будем у капитана стражи, постарайся вспомнить, что подозрительного ты видела или слышала в промежуток между тем, как пропал менестрель и первым нападением. Возможно, всплывет еще что-то, на что ваши стражи могли не обратить внимания. Поспрашивай Генри, может он что-нибудь вспомнит.

— Я, конечно, поговорю, — замялась хозяйка харчевни. — Но, Римма, у тебя это получается гораздо лучше, сама бы я не вспомнила об этом менестреле.

Я непроизвольно коснулась своего лица.

— Я не очень-то нравлюсь твоему мужу. Моя внешность его пугает.

Амалия нахмурилась.

— Я поговорю с Генри. Я считаю это неправильно, что он видит в тебе только внешность. Меня это расстраивает.

Дилан благодарно улыбнулся женщине, от чего та мило покраснела.

— Идем, — кивнула я мужчине. Сняв передник, аккуратно свернула его и положила на стол перед Амалией, — не люблю заставлять себя ждать.

— О каком менестреле шла речь? — идя шаг в шаг со мной, поинтересовался Дилан.

Я поежилась от пронзительного ледяного ветра и снова заскучала о своем пуховичке, который замечательно грел меня в самые холодные зимы в моем мире. Здесь же приходилось довольствоваться тонким шерстяным пальто, на хлипкой тканой подкладке — шуба служанке по статусу не положена. Надо было накинуть сверху шерстяной платок. Не подумала. Теперь вот дрожу от каждого порыва ветра. Как бы не заболеть.

— Весной он гостил в Волчьей насыпи, — смотря себе под ноги, чтобы постараться не утонуть в грязи, заговорила я с ним, — и собирался идти на турнир менестрелей в замке Леонарда, но видимо не дошел. В лесу, на землях барона Сангрона лесник нашел окровавленный жилет, но тела так и не нашли, и я предполагаю это был первый вестник того, что что-то назревает. Хочу поспрашивать о нем дочь бакалейщика. Она может знать, куда тот направился, прежде чем идти на турнир. Амалия неплохо ему заплатила, но турнир дело затратное, думаю, ему могло показаться, что этого мало и он решил попытать счастье в одном из поместий. Аристократии в этой глуши не густо, так что выяснить к кому он мог пойти, как мне кажется, будет не трудно.

— Попроси это сделать Тень, — предложил Дилан.

— Что именно? — недоуменно вздернула я брови.

— Поговорить с Ларой, — как само собой разумеющееся пояснил мужчина. — Твоя внешность может напугать ее. Она не Амалия.

— Да, с сестрой Барона нам очень повезло, — согласилась я.

— Барон воспитывал сестер с пониманием того, что внешность в человеке не самое главное, — кивнул своим мыслям следопыт.

— И за это я ему премного благодарна, — улыбнулась я, но сразу нахмурилась, вспомнив выражение лица Генри, когда тот увидел, кого принесло на порог его харчевни. — Мужа Амалии, к сожалению, воспитывали в другом ключе.

— Не думай об этом. Я не позволю никому тебя обидеть, — в голосе Дилана зазвучал металл. — Ни словом, ни делом.

— Да, — скосила я на него чуть увлажнившиеся глаза. — Оставляю это на тебя.

— Дилан и Римма? — подскочил к нам худосочный темноволосый страж.

— Да, это мы, — ответил следопыт, чуть выдвигаясь вперед, заметив опешившее выражение лица паренька, когда тот рассмотрел женщину, которую ему предстояло сопроводить к своему капитану, — ведите нас к капитану. Мы хотим попасть в хранилище тел сегодня.

Я повернула голову, чтобы Дилан мог увидеть вопрос в моих глазах.

— Сегодня холодно, — пояснил тот. — Гниение замедлится и запах будет не таким резким. Когда я сопровождал стражей к телу, то видел, какие магические заглушки они здесь используют — они ненадежны, боюсь, нас ожидает не самое приятно зрелище.

Я нахмурилась.

— Меня больше беспокоит не предстоящее зрелище, а целостность материала. Если тела уже начали разлагаться, будет трудно определить, какие повреждения в какое время были нанесены, если только мастер Ирон не соизволит сделать анализ. Но, что-то мне в это плохо верится.

— П-простите, — резко позеленев, промямлил страж. — М-может, мы уже пойдем?

— Да, конечно, — соизволила я обратить на него внимание. — Ведите.

— С-спасибо, — поблагодарил молодой человек, и, развернувшись, повел нас к зданию казармы.

Капитан Рей Адкинс принял нас с прохладцей. Оно и понятно, явились тут всякие «умельцы» и суют свой нос не в свое дело, а ему потом расхлебывай, если ни дай Светлый, напортачат. Но, что меня в нем расположило, так это его необычайная сдержанность. Увидев меня, седовласый мужчина только слегка приподнял брови, а потом и вовсе разговаривал, как если бы перед ним сидела обычная женщина с вполне приемлемой внешностью.

Мне все больше нравилось в Волчьей насыпи, которая виделась мне вначале, как крохотное селение, а оказалось, что это вполне развитое городишко. В замке Николаса даже слуги смотрели на меня с неприкрытым отвращением, словно я душегубка какая-то, здесь же, уже двое не кривятся, видя мое лицо. И, хотя я понимаю, что это не моя внешность, по-человечески обидно за Ринари — она ведь не виновата, что родилась некрасивой. Говорят, не в красоте счастье, и я — Рита, могу это подтвердить — моя внешность не сделала меня счастливой.

— Так вы хотите посмотреть на тела? — получив утвердительный кивок, капитан тяжело вздохнул. — Предупреждаю, зрелище жуткое, даже моих самых стойких ребят выворачивало наизнанку, когда они видели их. Уверены, что справитесь со своими желудками?

— Уверен, — кивнул Дилан.

— Нет, — вторила я ему.

Мужчины синхронно повернули головы в мою сторону.

— Что? — отпила я из кружки, которую любезно предложил мне капитан, щедро плеснув туда из своей фляги. Напиток по вкусу напоминал дешевый портвейн, но мне предстояло заглянуть в лицо своим страхам и отвращению к насильственной смерти, так что брезговать поилом, с моей точки зрения, было бы неразумно.

— Римма тебе не обязательно туда идти, — заговорил Дилан.

— Мы это уже обсуждали, — фыркнула я, ощущая, как горит огнем мое горло, а пьяное тепло растекается по промерзшим сосудам.

— Но сейчас ты сказала…

— Что я сказала? — чуть скривила губы. — Что мой желудок может не выдержать? — я тускло улыбнулась. — Может и не выдержать. Но, уверяю вас, я сделаю все от себя зависящее, чтобы это не помешало мне увидеть то, что я должна увидеть. Давайте не будем больше затягивать с этим и пойдем вниз. На месте все и расскажите.

Капитан кивнул и зашагал к двери, Дилан поднялся и помог встать мне, так как на мгновение я запуталась в юбках. Идя следом за мужчинами, на секунду задержалась у окошка, отмечая, что с этого места хорошо видна центральная улица Волчьей насыпи. По словам Амалии сегодня должна была открыться ярмарка выходного дня, но из-за найденного нами тела, ее отменили.

— Римма! — окликнул Дилан.

— Простите, задумалась, — смущенно потупила взор и поспешила догнать ждущих меня мужчин.

— О чем? — сощурился капитан Адкинс.

— О том, что мэру не стоило отменять ярмарку. Люди в городе и так на взводе. Скоро холода, и большинству живущих на окраине, чтобы пережить зиму, нужно запастить всем необходимым впрок. Ярмарка позволила бы им это сделать, а из-за того, что ее отменили, зимой им придется несладко.

— Полностью с вами согласен, — кивнул мужчина. — Из-за нападений, люди живут в напряжении, а запрет на ярмарку, только усугубит ситуацию. Я прекрасно их понимаю — они напуганы. Одно-два убийства диким зверьём — это еще можно объяснить, но пять, а теперь и шесть — скрыть нам уже не удастся.

Задумавшись, я чуть склонила голову к плечу.

— Дилан, как считаешь, мастер Ирон сможет уговорить мэра разрешить провести ярмарку?

— Я поговорю с ним об этом, — кивнул следопыт. — Теперь мы можем идти?

— Да, прости, я нас задержала.

— Ничего, ничего — по-отечески добро улыбнулся капитан. — Если вашему хозяину удастся убедить мэра разрешить провести ярмарку — это будет верный знак того, что вам можно доверить. Люди к вам потянутся.

Я приподняла одну бровь. А это идея! С людьми, которые тебе доверяют, работать в разы легче, только как добиться, чтобы они знали, что это наша идея, а не кого-то другого?

— Я поговорю с мастером, — снова кивнул Дилан и незаметно для капитана, глазами показал на мужчину, намекая, чтобы я пригляделась к тому внимательнее.

Заглянув в глаза капитана, я вдруг очень четко осознала, что мы свели знакомство с очень нужным человеком, и, смотря на Дилана, медленно моргнула, подтверждая, что поняла его.

— Отлично, — сделав вид, что не заметил нашего с Диланом обмена взглядами, капитан начал спуск с лестницы, как бы предполагая, что по умолчанию мы последуем за ним.

Следопыт снова вырвался вперед, оставляя меня смотреть им в спины. Как же меня это раздражает. Но с другой стороны, он вроде как брат Ринари, да еще и старший, следовательно, ершиться надо молча — иначе заподозрят неладное.

Мы вышли из здания казармы, и пошли вдоль улицы. Я с любопытством смотрела по сторонам, стараясь запомнить как можно больше деталей, которые с наступлением темноты станут ориентирами, и позволят отыскать дорогу к хранилищу.

— Пришли, — застыл капитан Адкинс возле двери с ручкой в виде человеческой кости. — Нам сюда.

— Миленький девайс, — усмехнулась я.

— Что, простите? — затормозил мужчина, уже открыв дверь и сделав шаг за порог.

— Ручка, — качнула я головой, — интересное решение.

— Ах, вы об этом! — улыбнулся капитан. — Роди считает, что это отпугивает непрошеных гостей.

— Непрошеные гости? — удивился Дилан. — В хранилище?

Брови капитана сошлись на переносице.

— Как ни странно, но да, где-то в начале лета из хранилища было похищено тело.

Я насторожилась.

— Одно или…?

— Одно, — кивнул капитан, продолжив хмуриться. — Только одно тело.

— Его тоже… загрызли?

— Нет, — качнул головой мужчина. — Пара укусов на нем было, но умер он не от них.

— А от чего? — заинтересовался Дилан.

— Непонятно, — пожал плечами Адкинс. — Никаких видимых причин мы не нашли, а вскрыть тело Роди не успел.

— Роди умеет вскрывать тела?! — мои глаза загорелись азартом. — Он хирург?

— Не знаю, кто такой хирург, моя дорогая, но Роди — алхимик.

— Алхимик?

— Да. Вас это пугает?

— Нет, нет — это замечательно! Но почему мастеру Ирону сразу не сообщили, что в Волчьей насыпи работает его коллега?

— Потому, что я ему не коллега.

Не дождавшись пока мы наговоримся и войдем, в образовавшуюся щель между дверью и капитаном Адкинсом, выглянул худосочный мужчина неопределенного возраста с впалыми щеками, острым подбородком и цепким взглядом угольно-черных глаз. На нем был черный балахон, поверх которого мужчина накинул передник, такой, какой здесь носят все мясники.

— Здравствуйте, — вежливо улыбнулась я.

Сосредоточив на мне взгляд, Роди сморщился и совсем не тактично, но честно заявил:

— Н-да, не повезло тебе, подруга.

— Роди, — покачал головой капитан, а Дилан сжал кулаки.

— Да, ладно вам, — по-простецки отмахнулся местный патологоанатом и судмедэксперт в одном лице. — Она ведь и сама знает, что не красавица.

Если бы не капитан, Дилан бы набросился на Роди, а так мы успели оттеснить взбешенного следопыта от ничего непонимающего смертника.

— Попридержи язык Роди, — прошипел капитан. — Это Дилан — ее брат, и ему не нравится, когда при нем неуважительно говорят о его сестре.

— Ну, извините, — непринужденно пожал плечами тот, и, посмотрев на меня, весело улыбнулся. — Ты на меня не обижайся. Я что думаю, то и говорю. Добро пожаловать.

— Надеюсь на плодотворное сотрудничество, — буркнула я, прижимаясь к одному напряженному мужскому телу и успокаивающе поглаживая его по плечу, от чего Дилан почему-то леденел и начинал смотреть с нарастающей паникой. Да, что с ним такое, в самом деле?

— Слушай, это уже пятый раз, — тихо, шепчет Роди, чтобы его не услышали два сильно встревоженных мужчины в другой части дома, где их попросили подождать пока я начну адекватно воспринимать действительность и, наконец, справлюсь с дурнотой, вызванной зрелищем изуродованных тел. — Может, хватит? Ты и так видела достаточно, — с жалостью смотря на меня, сидящую на корточках с прикрытыми глазами и прислонившуюся спиной к холодной до дрожи стене.

— Не все, — прошипела я сквозь зубы, стараясь дышать глубоко и размеренно.

— Римма, ты мужественная женщина, но…

— Я справлюсь, — почти прорычала я, цепляясь вовсе не за мнимое мужество, а за гнев и отвращение к собственной слабости. Я справлюсь. Я должна!

— Но, Римма…

Я резко встала, оправила смятые юбки и мрачно глянула на своего единственного союзника, который уже начал терять прежнюю решимость, видя, что с каждым заходом мне становится все хуже и хуже.

— Еще раз.

— Хорошо, — кивнул мужчина. — Но, предупреждаю, Римма, этот раз последний.

Я сурово свела брови.

— Еще раз.

— Твой брат меня убьет, — вздохнул Роди.

— Не убьет. Я ему не позволю, — и сделала шаг за порог.

Запаха не было. Дилан оказался прав, и, к сожалению, во всем. Чтобы ни использовали стражи в Волчьей насыпи, тела сохранились из рук вон плохо, только на последних трех, которые Роди препарировал ради своего научного интереса, еще можно было различить следы волчьих зубов.

Подойдя к телам на столах, я до боли сжала руки в кулаки. Шестой заход, шестая попытка убедить себя смотреть на тела исключительно как на материал — улики, которые нужно изучить, чтобы поймать преступника. Черт, я ведь даже не представляю, что нужно искать, но Николас почему-то решил, что у меня все получится. Да, я признаю в моей голове столько знаний, что хватит еще на четверых, но, боже, не таких же! Хотя, если капнуть глубже, что-то все равно да найдется. Ох, дела мои тяжкие.

Глубокий вдох — медленный выдох. Роди уже стоит возле одного из тел, тех, что сохранились. Он специально положил свежий труп рядом с препарированным.

— Если ты готова, — обратился он ко мне, — я хотел бы, чтобы ты взглянула на отметины на их шеях. Дилан сказал, что они такие же, что вы видели на шее воровки.

— Да, — кивнула я, наклоняясь над телом. — Такие же.

— Могу подтвердить, что след от зубов на шее у остальных жертв был идентичен этому, — влился в свое русло Роди. — А так же могу порадовать, что, несмотря на то, что я недальновидно не стал препарировать первую жертву, я все же успел извлечь из раны вот этот крохотный блестящий осколок.

Роди протянул мне мисочку с блеснувшей на дне стальной искрой.

— Дилан был прав — это метка, — выдохнула я, не зная радоваться ли мне этому факту или нет.

— Могу предположить, что челюсти были выточены из металла.

— Да, — кивнула я, — и это хорошая новость.

— Неужели?! — мужчина скептически изогнул бровь.

— Эти челюсти кто-то сделал. Узнаем, кто мастер, выясним, кто заказчик.

— Думаешь, все так просто?

— Не-ет, но это, — интонацией подчеркнула я, взглядом указывая на осколок, — уже ниточка.

— Но, Римма, убийца ведь мог и сам выточить зубы.

— Мог, — согласилась я. — Но у меня есть подозрение, что таких челюстей было сделано несколько, а это значит, что даже если убийца делает их сам, ему нужно где-то доставать материал.

За спиной послышался по-мужски благосклонное покашливание, за которым капитан скрыл свое удивление. Мужчины не утерпели и все-таки заглянули убедиться, что из хранилища не нужно выносить мое бессознательно тело. Пользуясь тем, что стою спиной к двери, я скорчила Роди забавную рожицу, тот усмехнулся и незаметно подмигнул, вызвав ответную улыбку.

— Твоя сестра чересчур умна, следопыт, — услышала я тихий, не предназначенный для моих ушей, голос капитала, от чего и застыла в напряженной позе, вслушиваясь в их разговор. — Лучше было бы ей родиться парнем.

— Упаси Светлый! — нервно выдохнул Дилан.

— Даже не знаю, что ты будешь с ней делать, следопыт, — философски заявил капитан, — такую, как она выдать замуж практически невозможно. Ладно, внешность, к ней привыкнуть можно, а вот к лезвию ее ума, тут уж извини, не у каждого смелости хватит. Что не по ней — в фарш же покрошит.

Дилан, а вместе с ним и Роди, который, как и я, слышал каждое слово, закашлялся, подавившись смехом, а я, не разгибаясь, повернулась к мужчинам и ехидно поинтересовалась:

— Все обсудили? — покосилась я на капитана.

Адкинс уважительно крякнул, но судя по хитрой улыбочке, прекрасно знал, что в хранилище отменная акустика, и слова его предназначались, по большей части, именно мне. «Вот, хитрец», — улыбнулась я про себя. По правде говоря, мне такие, как капитан Адкинс, нравятся. У них всегда прямолинейность своеобразно приплетается с затейливой игрой в слова — этакой шарадой «догадайся, что я имел в виду», и чаще всего они оказываются теми самыми серыми кардиналами, преданно служащими если не короне, то народу — себе, как правило, они не принадлежат. В нашем случае капитан явно отдавал предпочтение жителям Волчьей насыпи, и это приятно грело мне душу.

— Поговорим о деле? — приподняла я брови.

— Лучше у меня в кабинете, — поморщился капитан, даже не пытаясь скрыть отвращение и боль, которое испытывал, кидая взгляды на изувеченные тела жителей Волчьей насыпи.

Я выпрямилась и, посмотрев на Роди, спросила:

— Присоединишься?

Мужчина не задумываясь, радостно закивал.

— Да, конечно, — улыбнулся черноглазый алхимик. — Только захвачу записи по телам и мы все вместе сможем обсудить их у капитана.

Коротко кивнув, я направилась к двери, где меня ждали, но только я приблизилась, неожиданно расступились, пропуская вперед. Ну, надо же!

— Вы еще помните дорогу, сударыня? — уточнил капитан, сверкая смеющимися глазами цвета морской волны.

«Какой необычный оттенок», — подумала я, удивившись, что не заметила этого сразу. Впрочем, моя голова была забита разной степени тревожными мыслями, так что, не удивительно, что я не придала значения цвету глаз капитана — внешность-то у него обычная: рост средний, телосложение среднее, возраст средний. Хотя здесь средний возраст это лет двадцать пять, так что для местных капитан — древний старик, ему сорок два года. Выправка у Рэя военная, взгляд пронизывающий, но не наглый, лицо одутловатое: широкий лоб, крупный нос с горбинкой, тонкие губы, и только глаза удивительного цвета, который редко у кого встречается.

— Помню, капитан, — в тон мужчине усмехнулась я и направилась к выходу из хранилища. — Помню.

Сидя в кабинете и попивая горячий пунш, капитан и Роди разошлись не на шутку, наперебой рассказывая и делая предположения, кто же был первой жертвой. У каждого была своя версия, но я все больше склонялась к мысли, что версия Амалии о менестреле, ближе к истине. Даже если это не так, стоит порасспросить любвеобильную дочку бакалейщика, вдруг девица знает больше, чем хозяйка таверны.

— Так вы говорите, первой жертвой стал охотник?

— Да, хотя Роди считает, что первым был его сын.

— Конечно, он был первым, Рэй! — возмущенно воскликнул Роди. — Тело Джереми нашли позже, но убили его однозначно раньше. Об этом свидетельствовала степень гниения его мягких тканей, а так же стадия развития личинок — они уже начали поедать его плоть.

— Полегче, Роди, — поморщился капитан. — С нами женщина.

— Эта женщина, Рэй, — фыркнул алхимик, посматривая на меня с искренним восхищением, — посрамила всех твоих любимых учеников, так что не стоит унижать ее подобным отношением. Она, в отличие от Тома и Кина, осознает всю важность изучения не только явных улик, но и тех, которые можно добыть из тел жертв. Кстати, Римма, — неожиданно что-то вспомнил мужчина. — В желудках препарированных мной тел я обнаружил некую жидкость розового цвета. По непонятной причине она не всосалась, но когда я перелил ее в колбу и закупорил, то на утро обнаружил, что субстанция превратилась в желе. Если вашего мастера не затруднит сделать анализ этой субстанции, возможно…

— Конечно, — порывисто закивала я, но тут же взглянула на Дилана, который только незаметно махнул рукой, мол, поздно, что сделано, то сделано. — Мы попросим мастера, и он выяснит, что это может быть.

— Превосходно, — обрадовался алхимик. — К сожалению, в Волчьей насыпи трудно найти нужные ингредиенты, а без них невозможно сделать анализ.

— Я отнесу, — предостерегающе сощурился на меня Дилан.

Я поспешила невинно захлопать ресничками, подражая тем глупым барышням, которые часто окружают Николаса в замке. Дилан не оценил. Покачал головой и тяжело вздохнул. Была бы возможность, еще бы и по лбу постучал — моему.

Зря Дилан переживал по поводу отношения ко мне Рэя и Роди, те после хранилища единогласно записали Римму в «свои парни», так что беседа шла легко и непринужденно. Моя внешность их не беспокоила. Роди если и вставлял ехидную фразку, то тут же извинялся и просил не сердиться, а капитан Адкинс — тот был предельно корректен. Разошлись ближе к вечеру. Дилан направился к дому мэра, неся склянку с розоватой желеподобной субстанцией, но прежде проводил меня до таверны, и попросил не покидать комнаты, — два ключа от которой нам дала хозяйка, — пока он не вернется. Я проводила взглядом его удаляющуюся спину, усмехнулась, и, поднявшись в комнату, с радостным предвкушением закрыла дверь на ключ.

Как я уже упоминала, ночь в этом мире, время, во всех смыслах, сказочное, дарящее мне безграничные возможности и способности о которых я даже и не мечтала. И судя по тому, что после полуночи все присутствующие в таверне погрузились в зачарованный сон, мои способности от места моего нахождения никак не зависят, а это наводит на интересные мысли… но об этом позже. После полуночи с моих глаз словно сходят шоры, и я вижу то, что не могу видеть днем, мое сознание работает как швейцарские часы: мысль за мыслью, деталь за деталью, бесперебойно и неумолимо решая головоломку, которая еще днем казалась неразрешимой. Ночь — удивительное время для Риты-иномирянки, но так же это время Тени — молодого вертлявого паренька так неуловимо похожего на Риту, то есть меня. Это тоже морок — образ, который был создан в момент крайней необходимости. Когда появляется Тень, у меня изменяется не только лицо и голос, но и рост, вес, телосложение и даже походка. Кстати, морок настолько качественный, что я, когда в первый раз обратилась, первым же делом проверила себя на наличие дополнительных деталей. Хм. В каком-то смысле он есть, но, по сути, это нечто аморфное и мало похожее на действующий орган, так что Тень, парень только отчасти. И, слава Богу! Или, как здесь говорят: Слава Светлому!

У Тени приятная внешность: у него овальное лицо с глубоко посаженными карими глазами, чуть вздернутый нос с горбинкой, пухлые губы и очаровательная ямочка на подбородке. Я стараюсь подстригать Тень очень коротко, иначе подросшие кончики светло-каштановых волос упрямо завиваются в кольца, отчего его лицо становится выразительно шкодливым, а это плохо сказывается на нашей репутации, точнее нас перестают воспринимать всерьез.

Появлению Тени поспособствовал случай, когда я оказалась в месте, где женщинам категорически запрещено находиться, но для меня в тот момент было крайне важно быть именно там, и прежде чем меня схватили, ночь даровала мне эту возможность. Тень стал вхож в дома и кабинеты к тем таинственным личностям, о чьем существовании скорее догадываются, чем знают наверняка. Тот же Барон, не был знаком ни с Ритой, ни с Ринари, зато Тень знал о его деятельности не понаслышке и был уверен, за новости из Волчьей насыпи Барон отплатит вдвойне, а то и втройне, если новости будут хорошие.

Впрочем, не только он будет рад хорошим новостям из этой глуши, Николас так же ожидает положительных результатов, вот только поинтересоваться нашим мнением, как обычно, никто не удосужился.

— Ну, наконец-то! — радостно оскалился капитан Адкинс, узрев на пороге своего кабинета любопытно озирающуюся личность в черных одеждах с кожаной сумкой-баулкой перекинутой через левое плечо. — В письме Леонард совершенно ясно дал понять, что Николас отправит именно тебя. Где тебя носило? Мы все извелись уже.

Приподняв бровь, Тень усмехнулся:

— Неподалеку. Вас что-то не устраивает, капитан Адкинс?

— Рей, — отмахнулся мужчина, — зови меня Рей. На худой конец, капитан. Присаживайся, я тебе сейчас вкратце все расскажу.

— Есть что-то еще, что вы не рассказали Римме? — тонко намекнула я.

— Так вы все-таки в паре, — тут же облегченно выдохнул капитан, протягивая уже знакомую кружку с поилом.

— Да, в паре, — чуть снисходительно улыбнулась я, принимая ее. — Надеюсь, вы здесь не обижали мою дневную протеже?

Намекнула я на некоторую недосказанность, витавшую вокруг нашей веселой компании, когда мы обсуждали, кто вероятнее всего был первой жертвой убийцы.

— Ни в коем случае! — замахал руками капитан. — Жить мне еще не надоело. Ее брат, точно сторожевой пес, да и сама она не робкого десятка… но все-таки она женщина. Много ли она сможет понять в том, что ей даже видеть противно?!

Подозрительно сощурившись, я предположила, что капитан, таким образом, пытается выяснить насколько близки Римма и Тень, но, главное насколько он сам может быть откровенным с нами, чтобы не задеть ни одного и не вывести из себя другого.

— Римма сообразительная девочка, да и выдержи ей не занимать, — нахмурилась я. — Но, предупреждаю, Рэй, это то, что должно будет остаться только между нами.

Адкинс подозрительно сощурился, после чего вопросительно приподнял брови.

— Именно так, — кивнула я. — В докладе Их Величествам не должно быть даже намека на деятельность Риммы. Для всех она должна оставаться деревенской дурочкой под присмотром брата-следопыта. Все ее заслуги приписывать либо мастеру Ирону, либо ее брату.

— Но если меня попросят… — кустистые седые брови сошлись на переносице.

— Врать не стоит, — согласилась я, — пишите как есть, но не упоминайте о выводах, которые она будет делать. Присутствие Риммы неизбежно. Постарайтесь с ней сработаться.

— Да, вроде, уже, — замялся капитан.

— Хорошо, — коротко кивнула я. — Так, что еще мне следует знать, прежде чем я посещу ваше хранилище?

— Не так много. Еще до первого нападения, в городе начали пропадать люди.

— Совсем?

— В том-то и дело, что через какое-то время они возвращались, но совершенно не помнили, что с ними произошло. Вот список, — капитан протянул свернутый лист бумаги, — не знаю, связано ли их исчезновение с убийствами, но я решил, что тебе стоит об этом знать.

— Хорошо, — бросив взгляд на пять имен, выведенных аккуратным почерком капитана Адкинса, хмуро буркнула я. — Я попрошу Римму посетить их и поспрашивать. Даже если они не и не связаны, следует выяснить это сейчас.

— И я о том же, — кивнул капитан. — Идем в хранилище?

— Да, хотелось бы взглянуть на тела.

— Римма и ее брат…

Я чуть улыбнулась.

— Свой отчет она мне уже предоставила, но хотелось бы взглянуть и своими глазами.

Капитан уважительно крякнул и жестом пригласил следовать за ним. До самых дверей хранилища мы не обронили ни звука. Это меня устраивало. Все, что нужно Рей может сообщить Римме, а Тени достаточно фактов.

Роди не спал. Азарт в его глазах, навел на мысль, что Тень в Волчьей насыпи действительно ждали. Удивительно как стремительно распространяются слухи в мире, где нет ни телевидения, ни интернета.

— Тень? — как-то символично потер руки местный патологоанатом.

— Тень, — кивок и дежурная улыбка.

— Ну, пошли, покажу тела, — оскалился Роди в прямо-таки плотоядной улыбке. — Последнее я только-только начал вскрывать.

— Его уже опознали? — споткнулась я на ровном месте.

— Да. Это Фредерик. Живет на окраине. Родственников нет, жены нет. Обычный работяга.

Уголки моих губ приподнялись. Какая хорошая новость. Повернувшись к капитану, я попросила:

— Оцепите дом и никого туда не пускайте. Это очень удачно, что он жил один, возможно нам удастся найти какие-нибудь улики.

— Сейчас же этим и займусь, — тут же подобрался Адкинс и спешно вышел из хранилища.

— Прошу, — подозрительно галантно пропустил меня вперед Роди.

Если он думал, что я выскочу с зажатым ртом и носом, то он просчитался. Я уже была готова, да и Тень реагировал гораздо сдержаннее, чем я или Ринари. Проглотив слюну, я подошла к телу и с интересом заглянула внутрь разрезанного тела.

— Вы уже успели извлечь все органы, — резюмировала я, покосившись на погрустневшего алхимика. — Что-нибудь нашли? Та жидкость…?

— Да, — кивнул мужчина, указывая на емкость. — В его желудке я так же нашел эту жидкость.

— Есть возможность определить, как долго она была в его желудке?

— Судя по остаткам не переваренной пищи — чуть больше двух суток, — заметив мои нахмуренные брови, Роди счел нужным уточнить: — Эта жидкость замедляет процесс переваривания.

— Когда наступила смерть?

— Два — три дня назад.

— Но тело уже начало разлагаться! — усомнилась я и задумчиво потерла подбородок, припоминая, что Дилан говорил, что тело лежало в лесу не меньше недели.

— А вот это уже интересно, — закивал мужчина. — Если бы я был обычным человеком, и смотрел на это тело с обывательской точки зрения, я бы сказал, что это тело пролежало в лесу как минимум неделю, но дело в том, что у меня, как у алхимика, есть определенные знания, которые подсказывают мне, что над телом были произведены манипуляции, которые несколько ускорили процесс разложения. Я еще не все изучил, но думаю, нас ждут интересные открытия.

— Например?

— Например, я выяснил, что этот человек, не человек вовсе.

— А кто? — приподняла я брови.

— Перевёртыш.

— Прошу прощения? — выпрямилась я.

— Перевёртыш. Человек способный обращаться в животное.

Я поискала взглядом место, где можно присесть, отыскался только низкий табурет, на него и примостила свою пятую точку.

— Можно поподробней, пожалуйста.

— Да, нечего в общем рассказывать, — потер переносицу Роди. — Есть люди, а есть перевертыши. И хотя в нормальном состоянии их от нас практически не отличить, то после смерти можно увидеть некоторые различия.

— Какие?

— Сейчас покажу, — Роди открыл дверку шкафа за свой спиной и достал две колбы. — Вот сердце обычного человека, — поставил он одну на стол, в которой плавало явно человеческое сердце. — А вот сердце перевертыша, — алхимик поставил и пододвинул к первой вторую колбу. — Как видишь, эти два органа визуально отличаются друг от друга. Сердце перевертыша весьма крупное и имеет округлую форму, так же оно более мясистое и имеет два дополнительных сосуда, которые начинают работать, когда перевёртыш принимает форму зверя.

— А другие признаки есть? — нахмурилась я. — Внешние.

— Пожалуй, один признак есть, — кивнул своим мыслям алхимик, — это их когти.

— Когти? — сморщилась я, пытаясь представить, как бы это выглядело вживую. Фильмы, фильмами, в них, как мы знаем, всегда все приукрашено.

— Да, когти. Вот смотри, — Роди вытащил руку найденного нами трупа из-под ткани, и, растопырив тому пальцы, жестом поманил к себе, — цвет ногтевой пластины у них всегда либо белый матовый, либо желтоватый, заостряется на концах, к тому же когти толще и прочнее, чем ногти у обычного человека. В остальном мы схожи.

Как и сказал Роди, ногти у трупа были толстые матово-белого цвета с заостренными концами. Н-да, похоже, если не знать, куда смотреть, перевертышей от людей не отличишь вовсе. А что если…?

— У меня возникла мысль, — произнесла я, посмотрев на другие трупы. — Что если у вас убивают вовсе не людей?

Роди посмотрел в туже сторону и нахмурился:

— Надо проверить.

И мы проверили. Отсутствие ногтей, а порой и фаланг пальцев, только укрепили мое подозрение.

— А ты прав, парень, у них нет ногтей, — усмехнулся Роди. — Не сердись, конечно, но я вначале сомневался, что ты на самом деле такой смышленый, как о тебе говорят.

— Не спеши с выводами, — фыркнула в ответ. — Я только начал. У вас здесь есть возможность связаться с нашим королевством? — и, полушепотом. — Помимо голубиной почты.

— Есть, — кивнул алхимик, и, взяв клочок бумаги, что-то на нем накарябал. — Но, предупреждаю, согласится ли она тебе помочь или нет, зависит только от тебя — деньги ее не волнуют — особа она обеспеченная.

— Чем она может мне помочь?

— Марши от деда досталась в наследство любопытнейший артефакт — шкатулка с пером и особой писчей бумагой. Если на такой бумаге написать письмо и адрес, кому оно предназначено, оно тут же будет доставлено адресату. Только не забудь написать адресату, что ответ пишется на обратной стороне.

— Какая полезная штука, — подивилась я. — Каким образом артефакт оказалась у деда этой особы?

— Семейство Марши раньше жило по ту сторону гор, и ее дед был магом.

— Хм… Ну, дела, — поразилась я, и следуя криво начерченному маршруту, первым же делом направилась к Марше.

Темень вокруг была непроглядная. Тусклый свет фонаря едва позволял видеть, что в нескольких шагах от тебя, и только внутренние ориентиры подсказывали, куда идти и где повернуть. Дом Марши находился в двух поворотах от хранилища. Какой дом и какая улица, понять было нереально, зато разбитая каменная чаша точно определила — я на месте. Хозяйка дома не спала, но выходить на удары дверного молоточка особо не спешила. В окне на втором этаже едва заметно качнулась занавеска. Я приподняла фонарь, позволяя тому высветить свое лицо в темноте.

— Кто там? — послышалось с той стороны двери, когда хозяйка почти бесшумно спустилась, удостоверившись, что я живой человек, а не призрак.

— Сударыня, — откашлявшись, заговорила я, — прошу прощения за столь поздний визит, но я очень нуждаюсь в вашей помощи. Наш общий знакомый сообщил мне, что у вас есть некий артефакт…

— Молчите! — воскликнула женщина, и спешно открыла дверь. — Ни слова больше. Проходите.

И миловидная брюнетка неопределенного возраста в домашнем одеянии и белом чепце, распахнув дверь настежь, пропустила меня в свое жилище.

— Вы Тень? — тут же полушепотом спросила она, чем застала меня врасплох.

— Д-да, — неуверенный кивок. И удивленное: — Но как?…

— Все так же, — небрежно махнула она рукой. — Вам нужно отправить сообщение?

— Да.

Марша посмотрела мне в лицо, и, приглядевшись, улыбнулась:

— Да ты молоденький совсем!

— Сударыня, — чуть склонив голову, — прошу вас, это очень важно.

— Марши, — смутилась женщина, — зови меня Марши. Идем наверх. Артефакт не любит, когда его переносят, поэтому я держу его в кабинете отца.

— Насчет платы, — следуя за шустрой хозяйкой, поинтересовалась я, — что вас устроит в качестве платы за эту услугу.

Застыв возле двери, Марши резко обернулась.

— Найди, — зло прошипела женщина, — найди убийцу, Тень. Иной платы мне не нужно.

Я не стала отвечать, только кивнула, неотрывно смотря в темные глаза внучки мага, во взоре которой плескался вовсе не страх, а боль. Кого-то она потеряла, и этот кто-то был ей очень дорог.

— Проходи, — открыла она дверь и отступила в сторону. — Все принадлежности найдешь на столе. Предупреждаю, писать только на одной стороне и подписываться только истинным именем, иначе магия не сработает.

Меня замутило. Подписаться истинным именем. Ой, как не хочется-то. А надо! Ладно, придумаю что-нибудь. Но Марша отметила тревогу на моем лице и поспешила успокоить:

— Не бойся, никто ничего не узнает. Когда переписка закончена, лист сам сгорает, так что все, что на нем будет написано останется только вашей тайной.

Взяв ее руку, я кратко прикоснулась губами к замерзшим пальчикам.

— Благодарю вас. Вы очень добры.

Хозяйка зарумянилась, и, игриво хихикнув, подтолкнула меня в кабинет. Дверь за моей спиной тихо закрылась, и я осталась наедине со своей нерешительностью.

— Что ж, — сказала я вслух, чтобы как-то разбавить тишину комнаты, — приступим.

И я села за широкий стол, на котором кроме коробки с листами и чернильницы, больше ничего не было. Нерешительно взяв желтоватый лист из стопки, я разгладила его, и, обмакнув перо в чернила, вывела на нем несколько вводных фраз, для экономии, стараясь писать убористо и мелко. Первым делом проинформировала, что нахожусь сейчас в Волчьей насыпи. (Это было проще всего.) Дальше, стараясь не вдаваться в подробности, прописала все, что произошло с нами сразу после перехода, преподнося это так, чтобы граф Лейкот счел, что информацию я получила, как мне и полагается, уже ночью. Закончила скупой фразой гласящей, что: «в связи с тем, что я, Рита, по велению Его Величества Николаса, веду дело об убийствах, которые, как мне кажется, связаны с тем, что кто-то планомерно истребляет расу перевертышей в данной конкретной местности, порошу выяснить, является ли убитая воровка в нашем хранилище представительницей этой расы». Перечитав написанное, в самом низу накарябала свое имя, с другой же стороны, как положено, вывела «лорду Лейкоту» и с детским восторгом узрела, как лист бумаги исчезает прямо на глазах.

Ответ получила тут же. На обратной стороне четким графским почерком была написана только одна фраза, поставившая меня в тупик:

— «Рита, какого демона вы там делаете»?!

Так началась наша переписка, больше напоминающая средневековый магический чат:

— «Лорд, я не совсем понимаю причину вашего возмущения. Как я уже писала, я выполняю волю Его Величества».

— «Какую волю! В Волчью насыпь Николас отправил Тень! Я лично просил его передать мальчишке сообщение, чтобы тот взялся за это дело».

Потирая переносицу, я задумалась. Сообщение я не получала, но теперь хотя бы понятно откуда у Николаса появилась уверенность в то, что все получится. Стряхнув чернила с кончика пера, написала:

— «Все верно, Тень сейчас так же находится в Волчьей насыпи».

— «Тогда какого… — перечеркнуто. — Рита, немедленно возвращайтесь в замок».

Перечитав последнее предложение, я удивленно приподняла брови. Граф редко выражал недовольство в отношении решений венценосного, но, видимо, в этот раз, все обстояло несколько иначе. Закусив нижнюю губу, я старательно вывела на листке:

— «Это невозможно. Я могу находиться только там, где находится Ринари».

— «И где сейчас находится эта… — перечеркнуто, — Ее Величество».

«Как грубо», — вглядываясь в зачеркнутое слово с гримасой легкой брезгливости. Хотя могло быть и хуже. Старательно примерившись, написала:

— «В Волчьей насыпи, вместе со своим братом и мастером Ироном».

Минута на обдумывание.

— «Вы, что, все там?!»

— «Смотря кого вы имеете ввиду, лорд Лейкот».

— «Рита, возвращайтесь в замок».

В этой строчке сквозила какая-то усталость. Не знаю, что навело меня на эту мысль, возможно наклон букв или расстояние между словами, но что-то подсказывало, что граф вымотан и едва стоит на ногах.

— «Я не вовремя»?

— «С чего вы решили, что вы не вовремя, Рита. Вы всегда, вовремя, — яростно перечеркнуто, что ни слова не разобрать, — разве что с момента вашего исчезновения, в замке творится нечто совершенно невообразимое. Раньше я считал, что этому виной Ринари, и что таить, ваша тоже, но, если, ни Ее Величества, ни вас, Рита, сейчас нет в замке, то, как вы понимаете, мне придется начинать все сначала».

— «Боюсь, лорд, этого листка может не хватить на подробный отчет, который я хотела бы увидеть по возвращении в замок, так что прошу ответить только на один вопрос: являлась ли убитая воровка перевертышем или нет».

— «Перевертыши, сударыня, очень скрытная раса. Их не так-то легко вычислить».

— «Ногти, лорд, у перевертышей они, как и у зверей твердые, заостренные белого или желтоватого цвета».

— «Рита, я боюсь спросить, откуда вы это знаете»?

— «Так да или нет»?

В этот раз пришлось ждать дольше.

— «Да, Рита, она была перевертышем. Ногти заостренные и белые. На руках их срезали, но на ногах либо не подумали, либо не успели. Рита, будьте осторожны, тот, кто это делать не знает ни жалости, ни сострадания, и убивает не по своей прихоти, а выполняет приказ. Эта рана на шее — это знак, предупреждение, для остальных, чтобы боялись. А укусы, это не дикие животные, Рита, — это собаки. Сегодня нам пришлось убить четырех — они бродили по улицам города и вели себя очень странно. Берегитесь собак с фиолетовыми глазами, Рита, они опасны — мы потеряли двух стражей, прежде чем справились с ними».

«Это он, что, в хранилище пошел?! И, что за жуткие собаки бродят по нашему королевству?!» — вытаращилась я на строчки, словно они могли объяснить, что сейчас творится в голове Натана графа Лейкота.

— «Спасибо, лорд, вы очень нам помогли».

Но листок вернулся с очередным неожиданным вопросом.

— «Осталось мало места, а меня остался вопрос, на который я хочу получить честный ответ: Рита, вы носите кулон с волчьей головой?»

Я машинально коснулась груди, где под одеждой был спрятан подарок Николаса, и очередное подозрение вспыхнуло в мозгу алой молнией.

— «Да», — кратко ответила я.

— «Не снимайте».

Это было последнее, что написал граф, после чего листок бумаги мгновенно вспыхнул, превращаясь в горстку пепла. Находясь в шоковом состоянии, я взяла тряпку, которая лежала на подоконнике и осторожно стерла пепел в руку. Ведерко нашлось под столом и представляло собой каменную чашу, наполненную водой. Стряхнув пепел, я встала у окна, и еще минуту просто смотрела перед собой, решая, куда пойти: к последней жертве или к дочери бакалейщика. Решила не перенапрягаться, и, пожалев Марше приятных сновидений, направилась к харчевне.