Сиротка для Дракона. Голос Его Истинной (СИ)

Глава 1. Мой спаситель (1)

Никаких пощёчин… — А, может быть, ты просто сошла с ума, Айрис? — голос учительницы литературы дробится в сознании, я зажмуриваюсь, будто чтобы не заразиться реальным сумасшествием. — От своего дерьмового прошлого, может быть, ты просто решила уйти в самые далёкие уголки разума? Сколько тебе на самом деле лет?

Восемнадцать.

— Где ты находишься? Может быть, в приюте? Или уже давно в комнате с жёлтыми стенами?

В твоей квартире, долбанутая.

— В смирительной рубашке, связанная, униженная, со слюной, капающей на мягкий пол.

Связанная, да. Твоими же атласными красными лентами, из-за которых побелели кисти рук, к которым не поступает кровь.

— И вот тебе кажется, что в мире есть магия и даже драконы. Что они учатся в особых элитных школах. А ты — истинная одного из них. Девочка, сорвавшая джек-пот. Не стесняйся, Айрис, это вполне себе милая фантазия…

Перевожу взгляд на забитые книгами полки.

Огромные тома «Основы психотерапии» и маленький «Азы гипноза» ухмыляются мне щербатыми корешками.

Вот так, начитаются и бегут тебя убеждать, что ты верблюд.

Сцепляю зубы. Пускай творит то, что хочет. Я здесь не сдохну. Пусть только попробует что-то сделать.

В первую нашу встречу она умылась кипятком. Что придумать после похищения… фантазии есть где разгуляться.

Мой мысленный голос едкий и острый, в отличие от настоящего — хриплого, слабого, мало на что способного.

Злости во мне больше чем страха.

И она будто бы это чувствует.

— Я сравнила тебя с Моцартом… Каюсь, была пьяна. У тебя едва ли есть какие-то таланты. Глупышка, — стучит мне пальцем по лбу. — Ты ведь даже не понимаешь, о чём я говорю, не так ли?

Так ли, так ли, только зачем это всё, если крыша давно и безнадёжно протекла?

— Признай, что всё это — твои фантазии. И я убью тебя медленно… Ой, то есть быстро. И скажи, скажи ртом, Айрис, что ты недостойна Радиона.

Чтобы не позволить свести себя с ума, я повторяю свою маленькую историю мысленно: росла в приюте, оказалась истинной дракона, а потому попала в элитную школу для таких же подростков, встретила дракона, с которым у нас один на двоих статус «всё сложно», нашла приятелей, в которых тут же усомнилась, доверилась парню, который возможно спал с учительницей, которая собирается меня грохнуть в собственной квартире.

Которая подожгла Драгон-Холл, лишь бы вывезти меня, избежав вопросов охраны.

Высокая, крупная, с огромными бёдрами, сумасшедшая и наверняка горячая.

От мысли, что парень, который всё же добился моей симпатии, спал с ней, к горлу подкатывает тошнота.

Впрочем, что там на самом деле было, меня должно интересовать в последнюю очередь.

— Смотри, — вдруг шепчет миссис Ретти, мгновенно забыв про свою дурость с тем, чтобы пытаться убедить меня в нереальности происходящего.

Она тычет в меня альбомом с плотными серо-коричневыми листами, в который вклеены… чьи-то локоны?

Розовые крашеные, чёрные, шоколадные и обесцвеченные.

— У настоящей женщины должны быть секреты. Какая-то загадка, понимаешь? — подмигнув мне, она с любовью проходится подушечками пальцев по волосам и тянется ко мне маникюрными ножничками.

В страхе я начинаю вертеть головой изо всех сил.

Но она больно стискивает в пятерне волосы, запрокидывает голову и отрезает смачный локон.

Гребаная маньячка.

— Они тоже… — сиплю я, — Ди… глазки… строили?

— Что? Радиону? Нет, он не знает… Это было давно. Они все… это заслужили. Ты заслужила.

Усмехаюсь остро.

На губах соль.

От её последнего удара пошла кровь из носа.

А я думала, что мы подружимся. Что я извинюсь из-за того, как повела себя в первый раз, а она расскажет мне свою печальную историю, почему стала такой сукой.

И мы после этого мило попьём чаю с коньяком, я стану её любимицей и доставаться за короткие юбки будет кому-нибудь другому.

Но нет, за стёклами старомодных очков оказалась убийца.

Я уверена, она была осторожна. Убивала, может быть, раз в пять, десять лет. Учитывая род деятельности, связи и всё прочие — не удивлена, что её не поймали.

Но сейчас она зашла слишком далеко.

Или и мою смерть смогут замять, как смерть родителей?

Не думаю.

Мысли про маму и папу злобные, но я хотя бы не дёргаюсь из-за них, словно собака от палки. Много-много раз до того этой палкой побитая собака.

— Теперь ты в моей коллекции.

В этой фразе уже куда меньше маниакальности. Она подходит к окну, в стекло шкребётся рассвет.

— Тебя… — выдыхаю я. — Уничтожат.

— Нет, — мелко трясёт головой она, — нет. Радион разберётся. Его отец — Верховный Судья.

— За смерть… дракона… смерть…

Не могу совладать с голосом, но миссис Ретти и без этого прекрасно уловила смысл.

— Замолчи.

— Если… отпустишь… всё… можно исправить.

На запястье позвякивает браслет.

Прошло несколько часов, никто за мной не пришёл.

Страх на вкус прогорклый.

— Всё, Айрис, — вдруг серьёзно, спокойно и устало произносит она. — Мне ещё нужно подумать… обо всём.

Она выглядит так, будто ночью обернулась чудовищем — пьяным, взвинченным властью надо мной, уверенным в собственном бессмертии.

А на утро это станет пеплом.

И я сольюсь с ним за компанию.

Она женщина, а потому в руке атласная, крепкая лента, а не нож.

Всё происходит слишком быстро.

Помню, именно так я представляла голос Квентина.

Красной лентой, обвившийся вокруг горла.

Родной голос, который зовёт:

— Айрис!