Синтез

Глава 54

«Три с половиной грамма. Неплохо. А если бы мне дали смешать ирренций с ураном, было бы не меньше тридцати,» — думал Гедимин, выбираясь из лаборатории. Хотя он закончил работу с радиоактивными веществами, защитное поле по-прежнему покрывало его с ног до головы, и он старался ни к чему не притрагиваться руками. Двери перед ним открывал Айрон, опасливо косящийся на сармата и на идущего за ним по пятам Константина.

— Чего ты за мной ходишь? — угрюмо спросил Гедимин, выйдя на верхний ярус.

— Слежу за соблюдением протокола дезактивации, — отозвался Константин, как бы невзначай накрывая ладонью рукоятку станнера. Он по-прежнему держал оружие на виду и иногда похлопывал по нему, но применять — с того давнего случая — не брался.

— Я умею мыться, — буркнул ремонтник, останавливаясь перед раздвижными дверями душевой. Они были почти герметичными, вытяжка выводила воздух из внутреннего помещения далеко в сторону от коридора и используемых комнат, но знакомый резкий запах сармат учуял ещё на подходе. Константин заранее приготовил нужные смеси — он всегда этим занимался, не подпуская к дезактивации даже Хольгера и Амоса. Две из них Гедимин узнал сразу, третья ненадолго ввела его в замешательство, — запах был знакомым, но с этим местом сармат его не связывал. «Мея?» — удивлённо мигнул он. «Здесь она зачем?»

— Всё, можешь идти, — кивнул Константин Айрону, дождавшись, когда лаборант откроет дверь. Двое сарматов вошли в санпропускник, и ремонтник, миновав рамку дозиметрического контроля, сбросил с себя защитное поле и огляделся по сторонам. Внутри все едкие запахи стали гуще и острее; теперь он уже не сомневался, что где-то поблизости лежит открытая ёмкость с меей. «Экспериментальный образец — в душевой? Нашёл куда затащить…» — сармат недовольно сощурился.

— Гедимин, я отсюда не уйду, — сказал Константин, скрестив руки на груди. — Пока ты не пройдёшь контроль и повторную проверку, мы так и будем тут стоять.

— Нашёл бы ты себе дело! — фыркнул Гедимин, отворачиваясь от северянина. Процедура дезактивации была хорошо ему знакома — возможно, он проходил её чаще всех остальных сарматов, вместе взятых, даже тех, что работали вместе с ним в научном центре. Сложив одежду в промывочный аппарат, он вошёл в душевую и остановился, удивлённо глядя на стену.

Баллоны с химикатами всегда висели здесь — один из них предполагалось быстро вылить на себя, другим — медленно протереть наиболее загрязнённые участки кожи. Сегодня к ним добавился третий, такой же прозрачный, как первые два, но наполненный вязкой ярко-красной жидкостью. Гедимин растерянно мигнул и повернулся к выходу.

— Что здесь делает мея?

Вещество, изготовленное Хольгером, уже прошло множество проверок на эффективность и безвредность — и в Ураниум-Сити, и в Порт-Радии, куда отправили образец. Ведомство развития в ответ прислало двадцать литров сольвента для облучения — до промышленного производства меи было ещё далеко, но состав признали полезным. Но о чём Гедимин ещё не слышал, так это о применении меи для дезактивации живых существ, — и, зная её свойства, был уверен, что не услышит.

— Я не уверен в обычных составах, — отозвался Константин, хмуро глядя на ремонтника. — Этот, по крайней мере, эффективен. Натирайся им и ложись. И носоглотку промой. Ты через раз пропускаешь эту процедуру, но сегодня не получится. Ну, долго ты будешь тут стоять?

Гедимин мигнул.

— Промывать носоглотку меей? Ты в себе? — он внимательно посмотрел на северянина. — Глупая шутка.

Сармат сердито сощурился и похлопал по рукоятке станнера.

— Ты весь в ирренции, теск. Ополаскивание его не уберёт. Только вымачивание и промывка. И мне здесь точно не до шуток.

— Этим не моются, — Гедимин снял со стены баллон и снова повернулся к Константину. — Это для опытов. Верни Хольгеру.

— Ты собираешься проходить дезактивацию, или тебя уложить силой? — спокойным тоном спросил командир. Ремонтник увидел, как его пальцы на рукоятке станнера свело короткой судорогой, и как на долю секунды сощурились глаза. «Ещё один псих,» — подумал Гедимин, перехватывая баллон другой рукой — так, чтобы удобнее было его бросать. «Псих со станнером…»

— Это вещество обжигает слизистую, — напомнил сармат. — Оно для неживых вещей. Ты что, отчёт не читал?

— Лучше без слизистой, чем без костного мозга, — ровным голосом проговорил Константин, поднимая станнер. — Шевелись!

Он успел выстрелить по баллону, летящему в лицо, — стекло взорвалось, красная жижа разлетелась по санпропускнику, облепив стены, и закапала с потолка. На второй выстрел времени не хватило, — Гедимин был уже рядом. Он хотел ударить в лицо, но Константин, облитый меей, и так был практически беззащитен, — оставалось перехватить руку со станнером и с силой выкрутить её. Северянин рванулся, наугад заехал Гедимину коленом в бедро, замахнулся свободной рукой, но зацепил только стену. Ремонтник в ответ пнул его по щиколотке и дёрнул на себя, и сам, выпустив падающее тело, подался в сторону. На скользком от меи полу Константин не удержался, взмахнул руками, пытаясь ухватиться за стену или противника, но через секунду уже лежал лицом в пол, и Гедимин сидел сверху, придерживая его за короткую щетину на затылке, и макал сармата в разлившуюся жижу.

— Нравится?

Вязкая мея стекала с потолка длинными нитями; время от времени от них отделялись крупные капли и с плеском падали в лужу. Константин уже не дёргался, только несвязно булькал и стонал. Гедимин поднялся, подбирая по дороге станнер, и, крепко взяв ствол в одну руку, вывернул рукоятку. Металл заскрипел, фриловые осколки посыпались из-под пальцев. Ремонтник бросил обломки в лужу и, ополоснув руку от меи, взял с тумбочки рацию.

— Хольгер, Иджес, здесь нужна помощь. Возможно, медицинская.

…Он ожидал прихода патрульных или даже охраны «Вестингауза» — по крайней мере, попыток схватить или задержать его — но никто не вошёл в душевую, пока сармат, прошедший дезактивацию и высушивший отмытую одежду, не выбрался наружу. В санпропускнике на корточках сидел Амос и собирал разлившуюся по полу мею. Хольгер снимал с потолка и рамки дозконтроля то, что ещё не успело стечь. За ним полз робот-уборщик с контейнером на спине. Осколков стекла и обломков станнера уже не было — видимо, их успели собрать.

— Константин в медчасти, — сказал Хольгер, повернувшись к Гедимину. — Вывихи и химические ожоги. Мея попала в глаза. Думаю, его подержат в госпитале, пока отёк не спадёт. Сейчас он ничего не видит.

Гедимин кивнул.

— Он хотел меей промыть мне носоглотку, — сказал он, разглядывая собственные руки. «Красный сольвент» оставил на коже несмываемые пятна, — вывести их было не проще, чем выжженное клеймо.

— Его проверят на эа-мутацию, — сказал после секундного молчания Хольгер. — Надеюсь, ты отказался? Из-за этого была драка?

Гедимин неопределённо пожал плечами. Его злость уже прошла, осталась ноющая боль в порезанных пальцах — в пылу драки он успел наступить на осколок стекла и не заметил этого, теперь в сапоге хлюпала кровь. «Ерунда,» — подумал сармат, перенеся вес на повреждённую ногу и убедившись, что связки не повреждены, и пальцы гнутся. «Интересно другое. Пока этот мутант в госпитале, надо кое-что проверить.»

— У тебя есть литий и сурьма? — спросил он. Хольгер изумлённо мигнул.

— Своевременный вопрос! Сурьма есть, чистого лития не оста… а нет, есть анод от старого аккумулятора. Много тебе нужно?

— Вот такая пластина толщиной в полмиллиметра, — Гедимин показал на пальцах размеры. — А йод и чистая сера?

Хольгер посмотрел на него озадаченно. Амос, ненадолго оторвавшись от уборки, повернулся к сарматам и прислушался.

— Этого всегда достаточно. Что-то ещё?

— Серебро, — ответил Гедимин после секундной заминки.

— С серебром сложнее, — теперь задумался Хольгер. — Тебе именно чистое нужно? Металл с минимальными примесями?

— Мне нетрудно будет его очистить, если что, — сказал Гедимин. — У тебя опять реактивы кончаются?

Химик смущённо потупился.

— Ведомство снабжает нас вдвое медленнее, чем хотелось бы, и вчетверо скуднее, чем нужно. Но я и так сильно напряг тебя своими опытами с фрилом. Серебро будет, но через два-три дня. Можешь подождать?

— Могу, — кивнул Гедимин. — Тебе здесь нужна помощь?

— Мы справимся, — отмахнулся Хольгер. — Иди вниз. Там Иджес, и скоро вернётся Линкен. Ты сам не ранен?..

…Без станнера, упирающегося в спину, и пристального взгляда в затылок работалось гораздо быстрее; когда дверь лаборатории снова открылась, пропуская Хольгера и Амоса с канистрой меи и роботом-уборщиком, наполовину покрашенным в ярко-розовый, излучатель Гедимина был готов — оставалось только остудить горячий рилкар. Внутри прозрачной трубки, расплющенной и свёрнутой в кольцо, блестела серая кристаллическая пыль — два грамма окиси ирренция.

— Ого, — Хольгер заглянул под защитное поле, недоверчиво посмотрел на кольцо, потом перевёл взгляд на Гедимина. — Ты забрал всю выработку?

— Половину, — отозвался ремонтник. — И не для того, чтобы съесть или засунуть в ухо.

— Я догадываюсь, — сказал химик. — Ты придумал что-то новое. Это связано с веществами, о которых ты спрашивал?

Сармат кивнул.

— Можешь взяться за работу сейчас? Когда этот… командир вернётся, излучатель должен работать.

— Излучатель? — переспросил Хольгер. — Тебе был нужен ещё один излучатель? Я бы отдал тебе свой.

— Мне нужен кольцевой, — качнул головой Гедимин. — И более мощный. Я буду облучать образцы. Возможно, год или дольше.

Хольгер мигнул.

— Серебро, литий, йод, сера… Металлы и неметаллы? А что конкретно ты хочешь посмотреть? Может быть, я уже проводил похожий опыт.

— Нет, — и в этом Гедимин был полностью уверен. — Дело в продолжительности. Есть подозрения… в общем, ирренций может получиться не только из урана или плутония. Хочу посмотреть, что ещё для этого пригодно. И сколько нужно времени на синтез.

— Только не трогай ирренций голыми руками, — вздохнул Хольгер. — Так ты до конца экспериментов не доживёшь. И ещё — поставь, пожалуйста, свой облучатель в хранилище. Два грамма ирренция — это слишком много для нашей лаборатории.

Гедимин молча подобрал ирренциевое кольцо, завёрнутое в непрозрачное защитное поле, и вышел.

Подставка нашлась быстро, плоскую пластину рилкара сармат собрал из пяти обломков. Обрезав лишние края, он закрепил её. Оставалось ещё приделать держатели, сборный обсидиановый экран и штатив для манипулятора. В хранилище работалось ещё быстрее, чем в лаборатории; заметив это, Гедимин хмыкнул. «Никто не трясётся от страха. Не отвлекает. Если бы не излучение, я бы здесь остался.»

…Гедимин по привычке немного отстал от остальных сарматов, когда спускался к бараку, и вошёл в вестибюль, когда никого из знакомых там уже не было. До отбоя оставалось ещё несколько часов — достаточно времени, чтобы переодеться и выйти к озеру, а потом встретиться с сёстрами Хепри на восточном берегу. На секунду сармат задумался о том, чтобы зайти в госпиталь и спросить, что с Константином — он не сомневался, что северянин жив, но хотел знать, на сколько дней спокойной работы он может рассчитывать. «Если меня завтра не отправят в карцер,» — эта мысль была неприятной, но отогнать её не удавалось. «Константин свяжется с Нгылеком. Сразу, как только сможет говорить. Если выгонят из центра… Надо будет искать новую лабораторию. Опять.»

Кто-то стоял в коридоре, перегораживая весь проём. Гедимин, занятый своими мыслями, не обращал на него внимания — пока он с глухим рыком не двинулся навстречу. Сармат растерянно мигнул, поднял взгляд и отступил на шаг — перед ним, оскалившись и угрожающе пригнув голову, стоял Бьорк.

— Стой, — угрюмо сказал он. Гедимин вскинул руку, «Ирида» с громким щелчком выплюнула шар защитного поля, но Бьорка уже не было там, куда он упал. Мутант уже стоял рядом.

— Я не Константин! — рявкнул он. Гедимин в ответ мог только зашипеть — медвежьи лапы сдавили его так, что затрещали кости. Он рванулся, попытался высвободить руки, прижатые к телу, с силой наступил Бьорку на пальцы, — тот даже не поморщился.

— Не так просто, да, — фыркнул Бьорк, сжимая Гедимина ещё крепче. Захрустели рёбра. Сармат напрягал все мышцы, пытаясь ослабить хватку, но мутант был сильнее. Гедимин попал ему по сухожилию над пяткой, но даже после этого Бьорк не шелохнулся — стоял на месте, как будто его вбили в землю, и молча расплющивал пойманного сармата. Ремонтник уже не мог вдохнуть — воздух не проходил в сдавленные лёгкие, тело наливалось тяжестью.

— Ложись! — заорал кто-то за спиной Бьорка, и над головой Гедимина что-то бабахнуло, разбросав горячие брызги. Послышался гневный рёв, медвежья хватка на долю секунды ослабла, и сармат вывернулся из неё и привалился к стене. Нужно было бежать, защищаться, делать хоть что-то, но помятое и почти раздавленное тело не слушалось — не удавалось даже глубоко вдохнуть, и в груди пульсировала боль.

— Стоять! — крикнули в коридоре; Гедимин узнал голос Линкена — кажется, взрывник был разозлён до крайности. Бьорк качнулся к нему, но очередной взрыв заставил его взреветь и податься назад, прикрывая лицо.

— Тронешь его — расстреляю в упор, — холодно процедил взрывник. — Руки за голову!

— Он напал на Константина, — в этой фразе не было рычащих звуков, но вся она прозвучала, как непрерывный рокот. — Он хотел убить его.

— Он защищался, — сказал Линкен. — Константин напал на него с оружием. Никто не тронет Гедимина, ясно?

Сармату наконец удалось вдохнуть полной грудью и дотянуться до ремонтной перчатки. Она была прикреплена к поясу; поднять руку до плеча Гедимин не мог — казалось, все кости раздроблены. Из-за приоткрытой двери впереди по коридору выглянул испуганный Айзек. Он посмотрел на Гедимина и вздрогнул. Ни Бьорк, ни Линкен не замечали его — они стояли друг напротив друга, слегка раскачиваясь и едва заметно переставляя ступни. Айзек поднял руки, показывая несколько быстрых жестов. «Притвориться мёртвым?» — Гедимин изумлённо мигнул. «Зачем?!»

— Константина тоже не тронут, — прорычал Бьорк, разворачиваясь к ремонтнику. Линкен коротко и резко вскрикнул, но Гедимин не стал вслушиваться. Мутант стоял слишком близко, времени и сил на бесполезные рывки не было, — ремонтник медленно сполз вдоль стены, прижимая руки к груди, и пустил слюну. У неё был привкус железа; почувствовав его на языке, сармат закашлялся и снова схватился за грудь. Ныло всё тело, и при любом движении тупая боль превращалась в острую. «Притвориться мёртвым. А то на деле я живой…» — угрюмо подумал сармат, сползая на пол. Бьорк над его головой растерянно фыркнул и подался в сторону.

— Hasukemu… — выдохнул Линкен; его тень упала на Гедимина — он оказался рядом быстрее, чем Бьорк, хоть и стоял позади него. — Атомщик, ты что?!

— Он дышал, — пробурчал мутант, медленно отступая вдоль стены. Линкен резко развернулся к нему, вскидывая гранатомёт. Кто-то сунулся в коридор, но тут же шарахнулся назад.

— Если только с ним хоть что-то… — Линкен скрипнул зубами. — Ты, hasulu, не переживёшь его ни на сутки.

Гедимин выплюнул вязкий сгусток, кое-как поднял руку до груди, попытался встать, опираясь на дрожащую ладонь. Тело слушалось плохо, сдавленные мышцы ныли от малейшего напряжения, — сармат с трудом поднялся, радуясь, что ноги пострадали меньше. Линкен, перебросив оружие за спину, подхватил ремонтника под мышки, и тот дёрнулся, шипя и щурясь от боли.

— Не трогай! Я могу стоять.

— Хочешь, я его взорву? — Линкен кивнул на опустевший коридор. Неподалёку лязгнула раздвижная дверь — кто-то очень спешил выйти из барака.

— Не сейчас, — мотнул головой Гедимин. — А ты вовремя… Он бы раздавил меня.

— Мутанты! — скривился Линкен. — Дикое зверьё. Я буду в твоей комнате. Если вернётся — сам пожалеет.

Незаметно подошедший Айзек негромко хмыкнул.

— Бьорк больше не нападёт, — заверил он. — Он думает, что отомстил достаточно. Я его знаю. Можете не бояться. Гедимин, у тебя что-нибудь сломано?

— По ощущениям — всё, — буркнул сармат, в очередной раз пытаясь поднять руку. «И что я буду делать в лаборатории?»

— Надо смотреть, — качнул головой Линкен. — Тебе рёбра помяли. На переломы непохоже. Идём, я помогу снять одежду. Посидишь спокойно, станет легче. Если нет — позову медика.

Гедимин посмотрел ему в глаза и едва заметно усмехнулся.

— Ты думаешь, я правильно сделал с Константином?

— Я думаю, тебе нужен отдых, — буркнул Линкен. — Помолчи чуть-чуть, атомщик. Нам всем нужно немного покоя.

Гедимин смог приподняться на локте и взять в руку контейнер с водой только под утро; регенерация частично восстановила растянутые и надорванные мышцы, и боль почти ушла, но каждое движение всё ещё отдавалось во всём теле. Он сделал глоток, смывая привкус железа. Где бы ни случилось вчерашнее кровотечение, к утру оно унялось; при глубоком вдохе слегка заныли рёбра, но внутри ничего не болело. «Легко отделался,» — заключил сармат, вспомнив стальную хватку «медведя». Такое усилие могли бы приложить «руки»-манипуляторы лёгкого экзоскелета; от живого существа Гедимин такого не ожидал.

Он уже допивал воду, когда в темноте у стены что-то шевельнулось. Чужая рука придержала контейнер, как будто Гедимин мог его выронить.

— Очнулся? — Линкен придвинулся ближе и зажёг фонарик, направив его сармату в грудь. Гедимин, щурясь, проследил за лучом и невесело хмыкнул — полосы подживающих кровоподтёков протянулись от правого бока до левого, плечи почернели от них.

— Работать сможешь? — хмуро спросил взрывник.

Сармат поднял руку, пошевелил кистью, согнул и разогнул пальцы.

— Звездолёт не подниму, — усмехнулся он, вспомнив обычную присказку медиков. — Займусь небольшими вещами.

— Я всегда в лаборатории, сам знаешь, — Линкен смотрел на него встревоженно и угрюмо, слегка щурясь. — Нужна помощь — зови сразу. От твоего Айрона пользы никакой. Мелкий, как мартышка.

«Лучше помоги Константину,» — хотел сказать сармат, но внимательно посмотрел на взрывника, прикусил язык и молча кивнул.

В стену постучали.

— Все живы? — послышался сонный голос Лилит.

— Атомщика так просто не убьёшь, — отозвался Линкен. — А мутант своё ещё получит.

— Сёстры Хепри просили передать, что Бьорк на них, — сказала Лилит. — Так что становись в очередь.

Гедимин хотел возразить и даже приподнялся с матраса, но неловко зацепил левое плечо и сердито сощурился.

— Не убивайте его, — сказал он. — Это лишнее.

— Как скажешь, — покладисто кивнул Линкен. — Есть и другие способы. Не бери это в голову, атомщик. Она тебе ещё пригодится.

Под потолком задребезжал сигнал побудки, и одновременно загудела рация, засунутая вместе с комбинезоном в ящик. Гедимин выбрался из-под одеяла и потянулся за одеждой. В вестибюле уже гудел двигатель самоходной тележки с контейнерами еды.

— Ты вообще спал? — спросил Гедимин, посмотрев на Линкена уже при включенном свете. Взрывник был в пятнистом комбинезоне и сапогах, — похоже, этой ночью он так и сидел на полу, держа в руках гранатомёт.

— Это лишнее, — буркнул Линкен, дожидаясь, пока сармат проденет руку в рукав рабочей одежды. — Я дал бы тебе гранату, атомщик. С мутантами без оружия не справиться.

— Они быстрые, — отозвался Гедимин. — У меня было оружие, и что толку?

«Надо будет в ближайшее время обходить Бьорка стороной,» — думал он. «По крайней мере, пока Константин в госпитале.»

Защитное поле не пропускало звуки; Гедимин не услышал щелчка сработавшего зажима и поэтому не спешил разжимать захват. Он слегка надавил на пластину, вошедшую в гнездо, и она чуть-чуть наклонилась, но не упала. Вернув её в прежнее положение, он отпустил верхний край и поднял манипулятор. Теперь можно было извлекать его из-под купола — все четырнадцать образцов заняли своё место рядом с излучателем.

— Они все прозрачны для омикрона и сигмы, — заметил Хольгер, кивнув на защитное поле и зелёные блики на нём. Излучатель, не прикрытый урановым экраном, но окружённый обсидиановыми линзами, «светил» довольно ярко, и это было заметно без дозиметра. Ни одна пластина-образец не задерживала его, но всё подпадали под его действие.

Здесь было семь металлических образцов и семь неметаллических — от свинца до лития и от йода до водорода, все — наглухо запаянные в тонкое стекло. Оно тоже было объектом для изучения, — оксид кремния с примесями, обычный образец в ряду прочих.

— Вы там всё? — в приоткрывшуюся дверь осторожно заглянул Иджес. — Выходите, а? Тут излучение!

— Сейчас выйдем, — отозвался Гедимин. — Отойди и не облучайся.

Его работа с образцами была закончена, оставалось только ждать — возможно, год или даже больше. Он ещё раз заглянул в записи — ему не хотелось доверять только непрочной бумаге, нужно было перенести всё в мозг. Перед тем, как опустить пластины под купол, он проверил состав каждой из них. «Через два месяца — оценить изменения,» — сделал он отметку в памяти. В том, что они будут, сармат почти не сомневался.

…Он вернулся за верстак, к отложенным чертежам и моделям, — ещё одно поручение Ведомства, битумодобывающая станция на берегу Атабаски. На чертежах были свежие пометки Хольгера и несколько кратких замечаний от Иджеса. Гедимин прочитал их и оглянулся на Константина. Тот сидел за телекомпом, перемещая что-то на экране; край объёмного чертежа был похож на часть битумной станции.

— Константин брал наметки? — спросил Гедимин у Айрона. Тот покачал головой. Ремонтник пожал плечами. Последнюю неделю северянин не подходил к верстаку, специально огибал его по широкой дуге и держался в стороне от Гедимина по пути на станцию. Ремонтник вспомнил, как обронил при нём несколько кусков фрила; они упали Константину под ноги, и тот шагнул в сторону и отвернулся, убрав руки в карманы. «И что всем не работается спокойно…» — Гедимин досадливо сощурился и развернул чертежи.

— Битум? — через плечо заглянул Хольгер. — Даже не знаю, что ещё мы тут можем предложить. Насос есть насос, с реагентами у самой поверхности не поэкспериментируешь. Что ты там пишешь в углу? Ещё одна доработка?

— «Собирать прямыми руками», — вслух прочитал Гедимин. — Лучше напомнить. Всегда забывают.

Хольгер ухмыльнулся.

— Я закончил первую часть списка, — вполголоса сказал он, выкладывая перед ремонтником листы, вынутые из ежедневника. Это была таблица с перечнем марок фрила — с подробным описанием реакции каждой из них на омикрон-излучение.

— На сигму они не реагировали, — сказал Хольгер, ткнув пальцем в пустой крайний столбец. — Зря оставлял место. А эта часть полностью обработана. Не мог бы ты сбросить её Конару? Хочу свериться с их результатами.

— В перерыв скину, — пообещал Гедимин, оглянувшись на рабочий стол Константина. Единственный сканер на весь научный центр был там, и в ближайшее время командир не собирался освобождать место, а заговаривать с ним первым ремонтнику не хотелось.

— Интересные всё-таки свойства у омикрона, — сказал Хольгер, глядя на таблицы. — Если когда-нибудь с ирренцием начнут работать всерьёз, механизмы будут наполовину состоять из защитных полей, а на вторую — из лёгких фрилов. И никакого металла на милю вокруг.

— Или щиты из обеднённого урана, — отозвался Гедимин. — Многослойные щиты. Механизм, в котором нет металла, плохо работает.

…С тех пор, как Константин вышел из госпиталя, ремонтник перестал оглядываться по сторонам, выходя из научного центра или заходя в барак, и держать руку на генераторе защитного поля. Бьорк не подходил к нему близко. Напал на него кто-нибудь или нет, и чем это кончилось, сармат так и не узнал — и сёстры Хепри, и Линкен отмалчивались и переводили разговор, но мутант надолго не исчезал, и заметных шрамов у него не прибавилось.

«Все заняты, все работают. Никакой больше ерунды,» — сармат довольно усмехнулся и опустился на матрас. После холодных и горячих купаний, боевых тренировок и валяния в снегу лечь на чистый прохладный скирлин было приятно, а с приходящим в сновидениях бессвязным бредом и неосуществимыми идеями он давно смирился. «Не такая уж глупая выдумка этот сон,» — думал сармат, натягивая одеяло на плечи. «Лучше, чем отключаться на ходу. Бесполезная мутация, но мне нравится.»

Он проснулся от громких шагов у изголовья и яркого света в лицо — и вскинулся, выдёргивая из-под матраса ремонтную перчатку и наугад отвешивая кому-то пинок. Ни один дружественный сармат не станет светить в лицо спящему — это усвоили даже филки.

Его ударили шокером по руке; перчатку он не выронил, но запустить резак ослабшими пальцами не смог, и его схватили за плечо и поставили вертикально. Теперь он понял, что чужаки в комнате одного роста с ним, — никакого внезапного вторжения «макак»-повстанцев. Вокруг стояли патрульные Ведомства. В комнате их было трое, ещё двое со станнерами в руках заглядывали в дверь.

— Гедимин Кет? — патрульный ткнул сармату в лицо считывателем. — Идите с нами.

Отказываться не было смысла — его просто вытащили в коридор. «Пневмоприводы,» — заключил он, оценив неожиданную силу патрульных и толщину их брони. «Скоро придут в экзоскелетах. Куда смотрят «макаки»?!»

В коридоре его уже ждал Хольгер. За ним присматривали ещё двое патрульных — в бараке собрался целый отряд Ведомства в полном снаряжении. Не хватало только гранатомётчиков и боевого дрона. «За дверью остался,» — подумал Гедимин, нервно усмехаясь.

— Что вам надо? — спросил он.

Шум в коридоре разбудил многих сарматов — двери открывались одна за другой. Кто-то, увидев вооружённый патруль, отступал в комнату, кто-то высовывался наружу.

— Гедимин Кет и Хольгер Арктус, специалисты научного центра «Полярная Звезда», — монотонным голосом произнёс один из патрульных. — Нарушили подписку о неразглашении, передав конфиденциальную информацию за пределы сарматских территорий.

Гедимин мигнул. Хольгер ошалело посмотрел на него и повернулся к патрульному.

— Мы не давали никакой подписки, — хмуро сказал он. — Зачем было поднимать нас среди ночи?

Патрульный повернул голову к нему. Сквозь зеркальный щит было не разглядеть глаз; Гедимину казалось, что внутри — плоский экран с текстом, и сармат из Ведомства зачитывает его.

— Выдача сведений, связанных с научными исследованиями на территориях, строго запрещена. Виновные должны быть…

— Хэ-э! — крикнул Линкен, выходя в коридор с гранатомётом наперевес. — Хватит бубнить. Слушай меня. Если кто-то тронет Гедимина или Хольгера хотя бы пальцем…

Не договорив, он качнул стволом от стены к стене. Патрульные переглянулись.

— Убери оружие, — ровным голосом сказал один из них. — Правила касаются и тебя. Если будет обнаружена ещё одна утечка информации из научного центра, виновным будет считаться Гедимин Кет, и он навсегда выйдет из группы исследователей и больше не будет допущен к научной работе на территориях.

Патрульные развернулись и направились к выходу, больше не обращая внимания ни на Гедимина и Хольгера, ни на Линкена и его гранатомёт, ни на высунувшихся из комнат сарматов с лучевыми резаками. Двери в вестибюль открылись и снова закрылись, вдалеке лязгнули входные ворота. В наступившей тишине озадаченно переглядывались сарматы. Гедимин потёр помятое плечо и недоумённо хмыкнул.

— Это всё?

— Лиск их спугнул, — сказала Лилит, выходя в коридор и оглядывая ремонтника с ног до головы. — Никто не ранен?

— Странно, но на этот раз обошлось без стрельбы, — сказал Хольгер, недоверчиво качая головой. — Но реакция Ведомства… Кажется, нам не стоило связываться с Лос-Аламосом.

— Глупо, — Гедимин сердито сощурился. — Мы должны взаимодействовать. У макак везде секретность. Из-за этого куча проблем. Теперь ещё и эти туда же…

— У них, по-видимому, есть причины, — пожал плечами Хольгер. — И способы убедить нас в своей правоте. Я не хочу, чтобы тебя прогнали из центра. Без тебя там делать нечего.

— Явное преувеличение, — вполголоса заметил Константин. Он тоже вышел из комнаты и теперь стоял поодаль от остальных сарматов, рядом с угрюмым Бьорком. Хольгер сделал вид, что ничего не слышал.

— Не надо больше рассказывать Конару о наших опытах, — сказал он. — Я сам тебя попросил, и это было неосторожно с моей стороны. Больше я не попрошу, и ты сам тоже… будь осторожен.

— Ведомство делает глупость, — буркнул Гедимин. — Мешает нам работать. Чего они боятся? Сейчас нет войны.

Линкен невесело ухмыльнулся.

— Сегодня нет, завтра есть. У макак это быстро. Слушай командиров, атомщик. Ведь, и правда, выгонят.

…Значок отправленного письма был перечёркнут крест-накрест. Рядом стояло крупное красное обозначение — «Заблокировано цензурой». Гедимин досадливо поморщился и выключил смарт. Надо было подумать, как передать в Лос-Аламос информацию незаметно для новоявленных цензоров.

Обычная весенняя погода — ночные заморозки, дневное таяние с реками воды по шоссе — установилась неделю назад, и снега вокруг становилось всё меньше. Роботы-уборщики не успевали сбивать ледяные наросты с крыш и труб. Гедимин с утра пошёл проверять водосборные цистерны и вытряхивать из них лишний лёд — сооружённый сарматом механизм переживал первую весну, и ремонтник не был уверен в его надёжности. Убедившись, что ледяные пробки выбиты, и талая вода снова набирается в цистерны и проходит сквозь фильтры, Гедимин вернулся в лабораторию. На пороге его ждал Айрон.

— Гедимин, зайди в хранилище, — выдохнул он, едва увидев ремонтника. — Я сегодня это увидел и хотел тебе показать.

— Увидел что? — спросил сармат, настороженно оглянувшись на ворота хранилища. Никаких следов аварии вроде бы не было, и ни одна из многочисленных сирен не выла.

— Мне показалось, что вспышки стали ярче, и я накрыл образец полем, — сбивчиво пояснял Айрон, стараясь не отставать от Гедимина. — А там… сам увидишь!

«Кто разрешил ему лазить к образцам?!» — сармат стиснул зубы. Оттолкнув лаборанта от ворот, он вошёл в хранилище.

Кольцевой облучатель стоял на обычном месте; защитный купол, прикрывающий его, был покрыт изнутри зелёными светящимися пятнами. Обычно их было четырнадцать, по числу фокусирующих линз, но сегодня один из участков оставался тёмным. Образец, выставленный напротив него, — тонкая свинцовая пластина в стеклянном корпусе — был накрыт отдельным пузырём защитного поля. Сторона полусферы, обращённая к источнику излучения, светилась от направленного на неё потока омикрон-квантов. На противоположной виднелись едва заметные зелёные пятна, окружённые размытым ореолом — всего пять, каждое — не более четверти миллиметра в диаметре. Гедимин три секунды озадаченно смотрел на них, потом мигнул и развернулся к Айрону.

— Сканер!

Лаборант достал из-за спины прибор и протянул ему.

— Отойди к воротам, — приказал Гедимин.

Айрон мотнул головой.

— Я буду помогать тебе здесь.

Гедимин посмотрел на него в упор — лаборант не смигнул.

— Мартышка! — бросил сармат. — Я вскрою поле. У тебя нет иммунитета к облучению. Сдохнешь ни за грамм урана!

— Я знаю, как защититься, — отозвался Айрон, показывая на «Ириду», закреплённую на предплечье. Прибор был слишком громоздким для тонкой конечности филка и постоянно цеплялся за комбинезон — и поэтому лаборант замешкался и не заметил, как Гедимин тянется к его плечу.

Он не собирался швырять филка через всю комнату — хотел только отодвинуть его на пару метров от источника излучения — но не рассчитал силы. Айрон не удержался на ногах, припал к полу, но быстро опомнился и оттолкнулся, выпрямляясь во весь рост. Защитное поле уже накрыло его и быстро уплотнялось, превращаясь в непрозрачную матовую полусферу. Лаборант ударил по нему кулаком и что-то крикнул, но Гедимин не расслышал. Он смотрел на купол, пока тот не утратил прозрачность. Ему было не по себе. «Не надо было так,» — подумал он, с трудом отворачиваясь от купола и переводя взгляд на облучатель.

Свинцовая пластина была извлечена уже через минуту, и Гедимин, затаив дыхание, просунул под защитное поле чувствительные элементы сканера. По экрану побежали строки. Верхние не интересовали Гедимина — и так было понятно, что образец по-прежнему преимущественно состоит из свинца, а стеклянистый фрил вокруг него остаётся стеклянистым фрилом. Он ждал, когда появится «хвост» списка — перечень незначительных примесей. Зелёные световые точки на защитном поле уже сообщили Гедимину, что там могло оказаться, но когда долгожданные символы всплыли на экране, сармат вздрогнул.

— Ирренций, — вслух прочитал он.

Вещества было очень мало, счёт шёл на десятки атомов, — менее чувствительный сканер ничего не заметил бы, да и для «сигмы» это был предел. Гедимин снова посмотрел на экран, вывел схему расположения нужных примесей, — они были внутри, в свинцовой пластине, ни о каких внешних загрязнениях не могло быть и речи. Сармат щёлкнул клавишей, сохраняя отчёт сканера, и медленно опустил пластину обратно под защитный купол.

— Заражение, — медленно проговорил он, поворачиваясь к Айрону и тут же вспоминая, что под непрозрачным полем тот ничего не слышит. Гедимин направил в его сторону генератор, разрушая купол. Лаборант вывалился наружу и остановился, сердито щурясь на сармата.

— Медленнее, чем с ураном, но довольно быстро… для подобного процесса, — продолжал свои рассуждения вслух Гедимин. — Надо следить за другими образцами. Я проверю их через два месяца, но если изменения возникнут раньше…

Айрон фыркнул.

— Я перевожусь к Иджесу.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Иджесу не нужны лаборанты, — напомнил он. Айрон снова фыркнул.

— Тебе тоже. Ты не принимаешь никакую помощь! Что мне тут делать — смотреть на твою спину?

«Не надо было с ним так,» — Гедимину стало не по себе. «Он, наверное, ушибся.»

— Я не хотел тебе навредить, — сказал он. — Но ты… Ладно! Хочешь работать с ирренцием?

Айрон кивнул, выжидающе глядя на сармата.

— Скоро выгрузка. Ты заберёшь отсюда отработанный уран и отнесёшь Хольгеру. Я вмешиваться не буду. Согласен?

Филк неуверенно усмехнулся.

— Ты мне доверяешь такую операцию?

Гедимин угрюмо кивнул.

— Но не лезь ко мне, если от дезактивации сойдёт кожа. С этим — в медчасть.

«Осталось договориться с Константином,» — думал он. «Ему это не понравится. Ничего опасного тут нет, но попробуй объясни…»

Урановая сфера заняла своё место; Гедимин перевёл манипуляторы в верхнее положение и отступил от защитного купола, разворачиваясь лицом к воротам. Это было сигналом для Айрона — он наклонился над непрозрачным шаром, лежащим на полу, и с видимым трудом поднял его и понёс к двери. Она была заблокирована в открытом положении, как и ворота лаборатории; на пути от защитного купола до разделительного агрегата не было никого. Хольгер ждал, когда Айрон принесёт ему урановую сферу, Линкен наблюдал за переноской из дальнего угла, Иджес ушёл на верхний ярус. Гедимин стоял неподвижно рядом с куполом и смотрел Айрону вслед. Константин коснулся ладонью защитного поля, окружающего сармата, и тот посмотрел на него.

«Пойдёшь с ним?» — жестами спросил Константин.

«Незачем,» — ответил Гедимин, отворачиваясь от купола и подходя к объекту собственных исследований — кольцевому облучателю. Внешне все образцы веществ выглядели по-прежнему, но сармат уже знал, что по меньшей мере один из них изменил химический состав — и продолжает изменять его. «Там уже мог появиться кеззий,» — подумал Гедимин. «Сканер пока не почувствует — слишком маленькая концентрация. Но один или два атома там есть.»

В лаборатории коротко вякнула сигнализация — Хольгер сообщил о том, что урановая сфера опущена в дробилку, и переработка начата. Константин снова дотронулся до «скафандра» Гедимина и жестом направил его на верхний ярус. «Сам не пойдёшь?» — удивлённо мигнул сармат. «Иди!» — недовольно сощурился командир. «Возьмёшь с собой мелкого.»

«Мелкий» уже ждал в коридоре, настороженно щурясь из-под защитного поля. Он держал руки на весу, стараясь не прикасаться ни к себе, ни к окружающим предметам. Гедимин кивнул на лестницу, ведущую на верхний ярус, и жестами пояснил: «Дезактивация.»

…Растворы были приготовлены заранее; принюхавшись и определив концентрацию, Гедимин заключил, что готовил их Хольгер, — химик больше беспокоился о сохранности кожи и слизистых оболочек отмывающихся, чем об удалении каждого нежелательного атома с их тел. Довольно хмыкнув, сармат сбросил защитное поле и вытащил из оболочки Айрона. Тот с облегчённым вздохом стянул перчатки, расстегнул комбинезон и побросал одежду в бак с дезактивирующим раствором.

— Сфера гораздо тяжелее, чем кажется со стороны, — сказал он, забираясь под душ. — Ирренций настолько плотный?

— Уран, — буркнул Гедимин. — Ирренция там считанные граммы. Окись урана — довольно плотное вещество.

Айрон уступил сармату место рядом с контейнером раствора и вышел в сушильную камеру. Её стенки были прозрачными, и лаборант выглядывал оттуда, с любопытством рассматривая Гедимина.

— А у тебя много шрамов, — заметил он. — Под одеждой ещё больше, чем на руках. У всех атомщиков так?

Гедимин покосился на мокрую кожу и попытался вспомнить, какие шрамы получил, занимаясь ядерной физикой. Вспомнился только рубец-полумесяц на груди.

— Не связывайся с охраной и взрывниками, — проворчал сармат, отворачиваясь к стене. — Будешь гладкий, как новый клон. Высох? Иди на контроль. У нас ещё есть работа.

…Глайдер с полупустой платформой отъехал от ворот станции. Он всегда уезжал с частичной загрузкой — в это время «Полярную Звезду» покидали только ремонтники и учёные, работники «длинных смен». Места на платформе было достаточно, но Айрон встал вплотную к Гедимину, так, что сармат опасался случайно уронить его.

— Четыре и восемь сотых грамма. Хороший результат, — сказал ремонтник, обращаясь к Хольгеру. Тот кивнул.

— С каждым разом выход увеличивается. Это хорошо, но могло бы быть лучше. Я предлагаю поставить обсидиановые линзы внутри сферы. Сфокусировать лучи.

Константин стоял поодаль, рядом с ремонтниками, и как будто ничего не слышал, но на фразе о линзах развернулся к Хольгеру и громко фыркнул.

— Ты уже получил отдельное разрешение на такой эксперимент?

Хольгер сердито сощурился.

— Я над этим работаю, — сдержанно ответил он и отвернулся.

Глайдер преодолел первые сто метров трассы. По правую руку от шоссе потянулись новые, ещё не потерявшие белый цвет ограждения. Они появились тут недавно — Гедимин не мог вспомнить, чтобы видел их вчера — но за оградой уже гудели бронеходы, и грохотал взламываемый камень.

— Ещё один завод? Чей? — сармат посмотрел на символ на одном из щитов над оградой — полустёртую пятиконечную звезду из тонких синих линий. Рисунок показался ему знакомым.

— Энцелад, приём! — ухмыльнулся Линкен. — Что, не узнал «Локхид»? Теперь они строятся тут, у нас под боком. Не так давно мы сбивали их корабли, а теперь мы будем их делать. Если пустят.

«Корабли? «Локхид»? Верно. Теперь вспомнил,» — Гедимин заглянул на ограду, прикидывая масштаб будущих построек. Завод разместили почти вплотную к электростанции, и в лесу раздавался грохот падающих деревьев, — расчищали дополнительную просеку для подвода линии электропередач. За оградой два катка ровняли засыпанную гравием площадку, готовя её к заливке фрилом. У широкого проёма, предназначенного для ворот — створки ещё не навесили — собралась группа экзоскелетчиков в серой броне с символами «Локхида» и схематичными флагами Атлантиса на груди. Это были лёгкие экзоскелеты с реактивными ранцами — как знал Гедимин, им дали название «Сигрен».

— Стадо коз, — фыркнул Линкен, разглядывая «броненосцев». — Вьючных коз. Эй, атомщик, сколькими способами может сломаться такой вот ранец?

Он говорил вполголоса, но кто-то из охранников услышал его. Они развернулись к глайдеру. Гедимин увидел, что почти все они стоят с открытыми шлемами и курят.

— Смотри, слизистые ублюдки! — охранник перегнулся через ограду и выплюнул окурок на платформу глайдера. — Вся дорога в слизи. Ну и уроды…

— Мерзость, — сплюнул второй. — Эй, ты, слизь! Чего вылупился?! Я тебе живо выжгу гляделки!

Гедимин изумлённо мигнул. Охранники крикнули вслед глайдеру ещё что-то, но грохот взломанной каменной плиты заглушил их слова. Сармат посмотрел на Линкена. Тот стоял, сжимая пальцы в кулак и судорожно нашаривая что-то на дне кармана.

— Hasulesh! — он сплюнул прямо на дорогу.

— Как в старые времена, — пробормотал Хольгер, оглядываясь на стройплощадку «Локхида». — Не сказал бы, что добрые. Я думал, что макаки уже забыли этот бред про слизь.

Линкен потянулся к шраму на затылке и выразительно фыркнул.

— С чего бы им забыть? Они это выдумали, не мы. Такие у нас теперь соседи.

— Не стоило обсуждать их ранцы, — сказал Гедимин.

Линкен повернулся к нему.

— Хорошо там у вас, на Энцеладе?.. Думаешь, всё дело в ранцах? Брось! Они всё равно считают нас слизистыми уродами. Я мог вообще молчать.

— В другой раз — попробуй, — посоветовал Гедимин. «Ещё не хватало драк с охраной,» — думал он, с досадой вспоминая давние стычки, расстрелы и отсидки в карцерах. «Надеюсь, в этот раз обойдётся. Всё это очень мешает работать.»

— Чего они на нас таращатся?! — Хольгер оглянулся на пустое шоссе и передёрнул плечами. Гедимин, неожиданно оторванный от мыслей о путях синтеза ирренция, недоумённо мигнул.

— Кто?

— Мартышки «Локхида», разумеется, — химик хмуро посмотрел на него. — Каждый день стоят вдоль ограды и пучат глаза. Начинается смена, заканчивается смена, — одно и то же. Не знаю, как тебе, а мне эти гляделки не нравятся.

— Мартышкам, как обычно, нечем заняться, — буркнул Гедимин, тут же выкидывая охранников «Локхида» из головы и сосредотачиваясь на ирренции. — Ты сейчас куда?

— На озеро, я думаю, — ответил Хольгер. — На последние подлёдные купания. А ты?

— Напишу пару слов для Герберта и догоню тебя.

…К вечеру вода, стекающая по стенам и дорожному полотну, незаметно затвердела и подёрнулась белыми разводами. Роботы-уборщики, спустившись с крыш, засыпали дорогу реагентами, и под ногами расползалась желтоватая пена. Лёд на мелководье было некому растапливать, и разрозненные куски, плавающие у берега, снова начали смерзаться в огромный пласт. Гедимин вышел на его край, посмотрел на многочисленные кривые гребни и перепады высот и вернулся на твёрдую землю. Проседающая под ногами поверхность не внушала ему доверия, как и широкая чёрная трещина в десяти метрах от берега.

— А где, собственно, все наши взрывники? — громко спросила одна из самок с подводными лодками, собравшихся у прибрежных кустов. — Ходить по этой плавучей штуке опасно, запускам она мешает. Что, совсем некому взломать её?

— Взрывники? — другая огляделась по сторонам. — Ну, тут ходит один атомщик.

— Нет, атомные бомбы нам не нужны, — покачала головой первая самка.

Мимо, направляясь к длинному зданию аэропорта, проехал пассажирский глайдер, выкрашенный в цвета «Локхида», — смена на стройке закончилась вместе со световым днём. Гедимин слегка удивился — «Что, уже улетают?» — но увидел, что транспорт не набирает высоту, и вспомнил, что часть аэропорта отведена под временное жильё для приезжих «макак». Сарматов туда не пускали — всё строение было окружено табличками, на которых это повторялось на четырёх языках, а для тех, кто не умел читать, был выставлен ещё один рубеж — охранники в тяжёлых экзоскелетах.

Сармат провёл ладонью по макушке — небрежно вытертые волосы уже смёрзлись в ледяные шипы — и, набросив капюшон, быстро пошёл к душевой. Из приоткрытых дверей валил пар — кому-то внутри стало слишком жарко, как часто бывало, когда душевую захватывали венерианцы. Водяные испарения слегка пахли едким сернистым шлаком — не настолько, чтобы заподозрить неисправность вытяжки, но достаточно, чтобы чётко указать на собрание венерианцев за дверью. «Хас на месте,» — Гедимин приостановился, пропуская робота-уборщика. «Иджес, наверное, тоже.»

…Они действительно были там — и там же был Линкен, необычно угрюмый, не отрывающий руку от шрама на затылке. На шаги в предбаннике он оглянулся, с трудом расправил перекошенную ухмылку и вскинул руку в приветственном жесте.

— Атомщик! Думал, уже не придёшь. Вот ты что думаешь о наших новых… соседях?

Гедимин мигнул.

— Я не думаю о соседях, — отозвался он. — Есть более интересные вещи. Что-то случилось?

— Послушай его, — Линкен кивнул на одного из сарматов. — Пилот буровой установки, работает на «Локхид».

— Паршивые макаки, — сармат поморщился и с видимым трудом удержался от плевка под ноги. — Никогда не пошёл бы к ним по своей воле.

— А я переведусь, — мрачно сказал другой. — «Слизь»! В мозгах у них слизь…

Гедимин мигнул ещё раз и подошёл ближе.

— Они назвали тебя так? — уточнил он. — Или шептались за спиной?

Сарматы переглянулись.

— Ты кто? Где работаешь? — спросил один. Другой толкнул его в бок.

— Что, не узнал? Это атомщик с «Полярной Звезды». Мы строимся рядом с ними. Прямо под станцией. Он точно видел наших макак.

— Видел. Они ведут себя странно, — сказал Гедимин, разглядывая сарматов. У них были старые шрамы — как практически у всех Eatesqa в Ураниум-Сити — но свежих синяков или ожогов сармат не обнаружил.

— Значит, видел, — криво усмехнулся один из строителей. — Они всегда там стоят. Шепчутся и ухмыляются. И плюются, как будто истекают слюной. Вся ограда заплёвана.

Он брезгливо скривился.

— От них вообще много грязи, — сказал второй. — А слизью они называют нас. Никогда не обращаются по-другому. «Эй, слизь!» — всё, что от них услышишь. Hasulesh!

Гедимин сузил глаза.

— Обычно охрана так не говорит, — сказал он. — По крайней мере, последние годы.

Одного из сарматов передёрнуло.

— Знаешь, что ещё они делают? Они выделяют. Сливают свои выделения прямо в котлованы. Открывают экзоскелеты и… — он жестом показал истечение жидкости. Гедимин изумлённо мигнул.

— Там, где видят все?! Это не в их обычаях. Я в них путаюсь, но всё же — у людей так не принято.

— Брось в экзоскелет комок снега, — посоветовал Иджес. — Если метко бросить, перестанет выделять.

Сарматы заухмылялись. Строитель фыркнул.

— Убьют. Они стоят у ограды, когда ничего не происходит. Но если кто-то на них смотрит или показывает жесты, — они сразу сбиваются в толпу и разворачиваются. Будто ждут повода для стрельбы. Я переведусь с этой площадки. Постоянно ждёшь выстрела в спину. Надоело.

Второй кивнул.

— Слышал? — Линкен посмотрел на Гедимина. Тот пожал плечами.

— Охранники — не для того, чтобы с ними дружить. Сам говоришь, что все люди смотрят на нас одинаково.

— Мне не нравится то, что они затевают, — угрюмо сказал Линкен. — Смотрят все одинаково, но не все готовятся стрелять. У вас у всех есть заточки?

— У нас есть даже бронеходы, — хмыкнул строитель. — Жаль, из ямы быстро не выберешься.

— Можно и без бронехода, — Линкен положил руку на плечо Гедимина. — Атомщик, расскажи им, как обесточить экзоскелет. У них одни «козы»? Даже если нет — любой «Шерман» вскрывается куском фрила. Научи их, атомщик.

Гедимин хмуро посмотрел на него.

— Опять готовишь восстание? Расстреляют. И их, и тебя.

— Никаких восстаний. Обычная самозащита, — ухмыльнулся взрывник. — Макаки любят расстреливать безоружных. Хочу испортить им удовольствие.