Глава 30

02 мая 50 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Бывшая столовая охраны простояла закрытой недолго; уже второй день двери были приоткрыты, а под навесом на крыльце лежала стопка подержанных миниглайдов. Здание негромко гудело изнутри, как включённый трансформатор, но отдельных голосов Гедимин, вышедший проветриться из ремонтного ангара, не слышал. Только лязг металла заставил его обернуться и внимательно посмотреть на крыльцо. Стопка миниглайдов покосилась, один из них упал, и на нём сидел, пробуя на вкус ремень безопасности, крупный енот. Ещё трое смотрели на него с крыши, принюхиваясь к запахам человеческой еды, — из приоткрытой двери тянуло какой-то горьковатой тёплой органикой. «Кофе,» — Гедимин за шесть лет научился различать вещества, которые люди считали съедобными. Еле слышно хмыкнув, он шагнул к крыльцу. Енот, развернувшись, нырнул в мусорный бак, животные на крыше отбежали подальше от сармата. Он вернул миниглайд в стопку, осторожно выровнял её и остановился, прислушиваясь к звукам из бывшей столовой.

— Ли, сегодня дежуришь по лагерю!

— Ну-у…

— Что нужно отвечать, Ли?

— Да, сэр!

— Перес, кто так складывает припасы? Ждёшь в гости енотов или сразу медведя?

— Это не я, сэр!

— Тихо! Живо в душ. Пять минут на сборы! Венсан, как нога?

— Чешется…

— Эй, глянь, там теск! Здоровенный амбал!

— Перес, в душ! Не ври, ты там не был.

— Да, сэр!

Дверь душевой распахнулась, выпустив на крыльцо низкорослых обитателей лагеря. От них резко пахло средством от насекомых; на тёмно-синих комбинезонах был схематично нарисован истребитель-«Раптор» с подписью «Комары Макленнана». Их кожа посинела и покрылась пупырышками, и они ёжились и мелко дрожали, на ходу повязывая красные банданы.

— Ч-чёрт, х-холодно!

— Глянь, теск! — человек смерил Гедимина ошарашенным взглядом и мотнул головой. — Опять тот амбал…

— Не «опять тот амбал», а «доброе утро, сэр!», — донеслось с крыльца столовой. Из здания вышел командир отряда — как обычно, с кобурой у пояса. Из-за его спины выглянул угрюмый охранник в лёгком экзоскелете, показал Гедимину бластер и скрылся. Ремонтник проводил его усталым взглядом. «Когда он уже отнесёт оружие в ремонт? Смотреть противно.»

— Перес, Анри, Брэди, Смит, — командир оглянулся, пересчитывая рядовых. — Две пары, по глайду на пару. Перес и Смит начинают с квадрата А — восемь и идут с юга на север и с запада на восток, Анри и Брэди — Б - восемь, идут с севера на юг и с востока на запад. Ничего не поднимать! Где вешки? Анри? Смит?

— Здесь, сэр, — один из рядовых поднял над головой пучок сигнальных вешек.

— А я найду майора Макленнана, — буркнул другой, запихнув вешки на пояс, и взялся за край миниглайда. — Слышал?

— Тихо! — прикрикнул на него командир. — Через два часа жду доклада. И хотя бы одной установленной вешки. Вперёд!

Два миниглайда пронеслись над пустым аэродромом и исчезли в лесу. Лицо, прилипшее изнутри к окну столовой, наконец отклеилось. Из-за двери донеслось негромкое ворчание. Командир усмехнулся и достал из кармана смарт. Голографический экран развернулся на два метра в поперечнике, и Гедимин с любопытством заглянул в него, благо, близко подходить было не надо.

— Что-то есть? — спросил он. Командир вздрогнул, внимательно посмотрел на него и, помедлив секунду, ответил:

— Да, кое-что. Хорошие находки. Видите вешки на карте?

На голографическом экране растянулся план окрестного леса. Рудник и сольвентные поля сползли к правому краю. На левом краснели разбросанные точки. Они стояли кучно — по пять или даже десять в ряд. Секунду спустя на карте загорелась ещё одна, на краю квадрата Б-9.

— Тут подняли три дюйма обшивки, — командир указал на одну из вешек. — А тут — комок внутренней отделки. Вот в этом районе — полтора десятка осколков и фрагменты черепа.

— Какой корабль? — Гедимин прикоснулся к экрану, читая пояснения поверх красных точек. «Крыло… кабина… ещё крыло… турель. Похоже на носовую часть спрингера. Где-то должна быть хвостовая.»

— «Скат». Это известно точно. Мы отослали часть обшивки на экспертизу. Это был «Скат». Капитан Оливия Дорси. Австралийские повстанцы, присоединились к эскадрилье Макленнана. Все эти обломки относятся к одному «Скату». Вот бы поднять его целиком…

Гедимин задумчиво посмотрел на небо. Мысленная картинка достроилась быстро — «Скат», разлетающийся в осколки, ливень горящих обломков, падающих в лес. Сармат, прикрыв глаза, «проследил» за самым крупным фрагментом и уверенно ткнул в карту.

— Хвост здесь.

Человек, забыв о карте и едва не выронив смарт, развернулся к нему.

— Что?

— Хвост упал сюда. После взрыва, — медленно и отчётливо проговорил Гедимин. — Ищи здесь.

Человек неуверенно усмехнулся и покачал головой.

— Это вряд ли. Тут неровная местность, ручьи и овраги, заросшие кустарником. Ни одного осколка там не находили. А вот ядовитый плющ нашли. Бедолага Венсан! Повезло, что нет аллергии. Нет, там нечего искать.

Он свернул карту и поднялся на ступеньку выше.

— Хорошего дня.

— Стой, — Гедимин вспомнил посиневшие лица скаутов на пороге душевой. — Нет горячей воды? Бойлерная петля неисправна?

— Всё в порядке, — отмахнулся человек. — Обычная закалка. Приучает к суровым условиям. Ли, Венсан! Закончили уборку? Сейчас проверю.

Гедимин отошёл от крыльца, недовольно щурясь на взлётную полосу. «Хвост в овраге. Странно, что нет осколков. Падал одним куском? Маловероятно…»

…Проект водозаборной системы, отнявший у Гедимина полтора часа, отправился, наконец, в Лос-Аламос, и сармат с облегчённым вздохом закрыл страницу обучающей программы. «Слишком много возни вокруг водоёмов,» — думал он с досадой. «И вокруг флоры и фауны. Речь идёт об атомной энергостанции. Если она нужна меньше, чем рыба в водоёме, — так незачем её строить…»

Новых писем не было — ни из Лос-Аламоса, ни из Цкау, ни из Порт-Радия — и Гедимин заглянул на сайт с новостями. На первой же иллюстрации он увидел столкновение эскадрилий на границе фотосферы, и по его телу пробежала дрожь. Он никогда не видел таких стычек вживую, не на экране, но рефлексы, заложенные при клонировании, заставляли искать штурвал и кнопки запуска ракет. «Правдивое кино о войне» — гласил заголовок новости. «В начале июня в прокат выйдет первая часть документального сериала «Вторжение с Марса». Режиссёр проекта, Андреас Мейер: «Фильм основан на архивных документах и свидетельствах очевидцев. Многое в нём может шокировать, но мы ни в чём не отступили от правды. Это настоящая война…» Согласятся ли с этим сарматы? Маркус Хойд, координатор сарматских территорий: «Я всецело поддерживаю проект Мейерса. Эта война — эпизод нашей общей истории, и мы не имеем права его замалчивать.» Андреас Мейерс обещает последнюю серию в декабре этого года. Приобретайте на фирменном сайте…»

— Гедимин! — на его плечо опустилась чья-то рука. — Ну да, я мог бы догадаться, где ты. Что-то интересное?

«Хольгер,» — Гедимин закрыл страницу и развернулся к сармату.

— Мартышки сняли фильм о нашей войне. Маркус доволен. Интересно, там покажут его на Венере?

Хольгер хмыкнул.

— Макаки любят пугаться. Процентов девяносто восемь на то, что покажут. Только под старым именем. Останешься тут читать новости или пойдёшь и посмотришь на кое-что интересное?

Вид у него был до странности довольный.

Идти оказалось дальше, чем думал Гедимин, — они остановились только за оградой завода, перерабатывающего ядерные отходы. Сарматы-патрульные при виде Хольгера шагнули в сторону, освобождая дорогу, но на Гедимина посмотрели с подозрением, и ещё долго он чувствовал на себе их настороженные взгляды.

— За мной, — тихо сказал Хольгер, обходя здание с севера; между стеной и ограждением была проложена узкая дорожка, переходящая в пологий пандус и упирающаяся в люк со знаком химической опасности. Гедимин удивлённо мигнул и отступил на шаг, чтобы окинуть взглядом всё приземистое здание, спрятанное за корпусами завода. Оно было покрыто рельефной обшивкой из светло-серого рилкара, под высоким фундаментом угадывались гусеницы. Люков с этой стороны было два, но один, по-видимому, не использовался, и никаких обозначений на нём не было. Вытянутая в длину и сплюснутая в высоту форма здания напоминала очертания звездолёта — чего-то горнодобывающего или, возможно, исследовательского.

— Привезли сегодня утром, — прошептал, придвинувшись к Гедимину, Хольгер. — Ведомство развития. Это лаборатория для синтеза сольвента. С сегодняшнего дня я — её руководитель.

Он достал из кармана устаревший смарт, переделанный под рацию, — почти такой же, как у бригадира ремонтников. Гедимин мигнул.

— «Вирм» поделился патентом?!

— Предположительно, — криво усмехнулся Хольгер. — Так или иначе, сегодня мы получили пятьсот миллилитров. Оборудование далеко не совершенно, однако… я думал, нам даже понюхать его не дадут.

— Могу помочь, — Гедимин посмотрел ещё раз на здание-звездолёт; к сожалению, иллюминаторов в нём не было.

— Не так быстро, Гедимин, — вздохнул Хольгер. — Пока ты туда не допущен. И выносить тоже не дают. Строжайший учёт под присмотром Ведомства. Странно, что людей «Вирма» там нет. Ну ладно, пойдём обратно. Я должен был тебя привести — но не уверен, что Ведомство это одобрит.

Гедимин кивнул. «Мне нравится это Ведомство,» — думал он, выбираясь с территории завода. «Надо подумать, как обойти проверки. Поставить ловушки внутри оборудования, как с жёлтым кеком? Не думаю, что меня допустят внутрь, а снаружи это слишком сложно. Ладно, у меня много времени.»


05 июля 50 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити.

«Зря они не проверили те овраги…»

Ещё позавчера, перед Днём независимости, экспедиция из Макленнана вернулась в свой город, но Гедимин то и дело вспоминал о ней. Отогнав ненужные мысли, он направился к центральному информаторию. Ремонтники из его бригады ушли с аэродрома раньше, обогнав задумчивого сармата; Иджес, хлопнув его по плечу, быстро пошёл к оврагу. Гедимин кивнул и прибавил шагу, но тут же остановился — из-под ног выскочил робот-уборщик и взбежал по стене. Там примерно на высоте груди сармата чернела полустёртая надпись на «марсианском диалекте». Двое роботов уже трудились над ней, и значки постепенно растворялись, но их ещё можно было прочесть.

«Eash tza fauw» — Гедимин прочитал и вздрогнул, растерянно огляделся по сторонам, — надпись была единственной, но на противоположной стене виднелось подозрительно светлое пятно примерно такой же длины. «Бей мутантов… Давно я этого не читал,» — сармат сузил глаза. «Здесь нет мутантов. Кто и зачем это пишет?»

Он поморщился и вышел из переулка. Роботы-уборщики обычно быстро справлялись с загрязнениями, но эту надпись кто-то сделал очень прочной — она глубоко въелась в фрил. «Ототрётся,» — подумал Гедимин, оглядывая здания вокруг площади. Больше надписей не было — или, возможно, их убрали раньше.

До отбоя оставалось двадцать минут; недовольные сарматы, выгнанные из озера, цепочкой потянулись к баракам — утренней смене пора было готовиться ко сну. Попрощавшись с Хольгером, Гедимин пошёл к лестнице — ещё час можно было потратить на виртуальную библиотеку Лос-Аламоса. За чтением сармат не заметил сигнал отбоя, но знакомый голос неподалёку заставил его свернуть недочитанную страницу и развернуться на звук. Посреди зала стоял Линкен Лиск; вокруг него собрались сарматы, и даже те, кто не стал подниматься с места, оставили свои занятия и внимательно слушали.

— Маркус прав, — в голосе Линкена слышалось безуспешно скрываемое волнение. — Так и есть. Джеймс втащил нас в это… в эту животную мерзость. Изувечил тела и мозги. Некоторым нравилось? Само собой. Какую дрянь ни предложи, из трёх миллионов наберётся сто любителей. Животное размножение… Они низвели нас до зверья. Заставили забыть гордость. Некоторые докатились до спаривания с макаками. Один такой идиот сделал ублюдка и ходит, похваляясь. Да что говорить об идиотах! Гедимин Кет — атомщик. И что?! Мартышечья отрава выела ему мозг за считанные месяцы. Он ставил опыты, делал сложные штуки. Но если мимо шла самка, он всё бросал. Валялся с ними по кустам, обжимался посреди улицы. Прямо на стадионе, как грязное животное…

— Эй! — Гедимин отодвинул кресло, едва не выломав из пола крепящие винты. — Повтори, Линкен.

Взрывник резко развернулся и растерянно мигнул. Примолкшие сарматы поспешно расступились, освобождая коридор между ним и Гедимином.

— Я говорил о том, что сделал Джеймс, — лицо Линкена перекосилось, глаза потемнели и сузились. — В том числе — с тобой. Я не прав?

— Ты назвал меня животным, — Гедимин шагнул вперёд, поворачиваясь немного боком. «Такое впечатление, что он только сейчас меня заметил,» — пронеслось в голове. «Так увлёкся? Что его так возбудило?»

— Я сравнил тебя с животным, — Линкен выставил вперёд руки, показывая ремонтнику пустые ладони. — Помнишь стадион? Самок по кустам? Кто так делает, если не животные?

— Мой мозг ещё при мне, — медленно проговорил Гедимин, глядя ему в глаза. — Кусты и самки не мешают ничему. На что ты опять взъелся? Проект закрыт. Джеймс мёртв. Остынь!

Линкен стиснул зубы и с силой провёл пальцем по шраму на затылке.

— Знаю, что он подох. Но он успел всё измазать. Тебе понравилось быть подопытной крысой? Не мешай другим защищать себя. Мы — eatesqa. И очень скоро мы отмоемся от мартышечьей грязи.

Сарматы вокруг него одобрительно закивали. Гедимин скользнул по ним взглядом — их было много, и они не выглядели невменяемыми. «Линкен не в себе. А с этими что?» — он растерянно мигнул.

— Отмывайся где хочешь, только не здесь, — сказал он. — Уходи. Ты не в себе. А вы могли бы отвести его к врачу!

Линкен ухмыльнулся.

— Я в своём уме, атомщик. Хочешь — я уйду. Однажды до тебя дойдёт, что с тобой сделали. Ты сам захочешь всех взорвать. Бывай!

Ещё пять минут Гедимин сидел за столом, тупо глядя на экран, но не мог прочитать ни строчки. «Что-то странное сегодня в Ураниуме,» — он закрыл сайт и встал из-за стола. «Кто писал про мутантов? Если не Линкен, то психов сегодня двое. Слишком много.»

В сорок первой комнате было темно, в сорок пятой горел свет, и на звук шагов Гедимина оттуда выглянул Кенен. Ремонтник недовольно сузил глаза — обычно такая реакция означала, что у Кенена снова сломался смарт.

— Идёшь спать? — учётчик широко улыбнулся. — Хочешь новость? В субботу оповестят все бараки, но ты можешь отлучиться на Энцелад и всё пропустить.

— Новость? — Гедимин, пропустив очередную шутку мимо ушей, хмуро посмотрел на него. — Что ещё?

— Очень хорошая новость, Джед, — Кенен улыбнулся ещё шире. — Мы больше не работаем за еду и тёплый угол. С воскресенья нам начнут выдавать зарплату. Получим по карте, как настоящие граждане Атлантиса. Будем получать деньги каждую неделю.

Гедимин мигнул, пристально посмотрел на учётчика, — тот не шутил.

— Деньги. Значит, макаки решили… — не договорив, он махнул рукой. — Что с ними делать посреди леса?!

— Не всё сразу, Джед, — ухмыльнулся Кенен. — Не всё сразу. Где деньги, там продавцы. Не пройдёт и месяца, как кто-нибудь выбьет разрешение на торговлю на территориях. Ещё пожалеешь, что не успел накопить деньжат!

Гедимин хмыкнул.

— Много платят?

— Таким, как ты, — по двадцать в неделю, — учётчик слегка поморщился. — Лучше, чем ничего. Кормить по-прежнему будут за так, из барака не выгонят. Немного мелочи на карманные расходы.

— Двадцать — это мало? — уточнил Гедимин. «Никогда не спрашивал о ценах,» — думал он, вспоминая, когда в последний раз заходил на сайты с товарами. «Но за полгода наберётся уже пятьсот койнов. А это — хороший глайдер.»

— Маловато, — хихикнул Кенен, отступая в комнату. — Но если на продажу не привезут урановые стержни… Даже не знаю, на что ты мог бы потратиться!

Матрас в его комнате заскрипел — учётчик плюхнулся на него и защёлкал кнопками на смарте. Гедимин вошёл в свою клетушку и задумчиво хмыкнул. «Говорят, свои деньги — признак свободного существа. Интересно, почувствую я какие-нибудь изменения или нет. Было бы удобно покупать типовые детали, не тратя недели на литьё и ковку…»

11 июля 50 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Едва открыв люк глайдера, Гедимин услышал рёв сирены над аэродромом.

— Сменам, вернувшимся с рудников, немедленно разойтись по баракам! — гремело над посёлком. — Сменам, вернувшимся с рудников…

— Да чтоб им всем, — сплюнул в мусорный бак Иджес. — Пойдёшь?

— Эй, тески! Для кого объявление?! — охранник в экзоскелете, прервав обход посадочных полос, развернулся к ремонтникам. — Живо в бараки!

— Придётся, — буркнул Гедимин и хлопнул Иджеса по плечу. — Как обычно?

Тот кивнул и быстро скрылся в переулке. Гедимин, обойдя ремонтный ангар, направился к своему бараку. Большого скопления сарматов в дверях и коридорах он не обнаружил — на вид всё было так же, как вчера, только красная стрелка, вывешенная на стене, указывала на дверь комендантской. «Выдача и регистрация зарплатных карт» — гласила надпись на двери.

— Пришёл? Сам? — криво усмехнулся комендант. Он сидел за столом, на котором были расставлены стопки тёмно-серых карточек с яркими двуцветными символами. Вытащив одну из них, он вложил её в устройство, похожее на смарт. «Считыватель кодов,» — опознал приспособление Гедимин. «Видел в сети. У нас считывать нечего.»

— Прижми палец, — Гай Марци указал на плоскую клавишу на считывателе. — Готово.

Считыватель пискнул. «20.00» — зажглось на табло. Гай бросил серую карточку на стол.

— Ты, как рабочий на руднике, будешь получать в неделю двадцать койнов. Деньги будут поступать на счёт. Можешь приходить сюда и проверять его на считывателе. Картой пользоваться умеешь?

— Для этого нужен магазин, — отозвался ремонтник. — Здесь его нет.

— Завтра привезут. Поставят к западу от форта. Не пропусти — ты любишь мартышечьи штучки. Чего стоишь? Можешь идти. Отбой в одиннадцать.

Гедимин кивнул, вытряхнул из самого маленького и неудобного кармана на комбинезоне пригоршню мелких шурупов и гаек и убрал туда карточку. «К западу от форта,» — повторил он про себя. «Хорошая новость. Проверю, что полезного туда привезут.»

…В эти дни темнело поздно — даже после полуночи можно было собирать обломки на свалке, не напрягая зрение и не включая фонарик, чтобы отличить жёлтый цвет от оранжевого. Но на часах уже было без пятнадцати одиннадцать, и Гедимин с сожалением выбрался из лаборатории. «Ещё три твэла, и можно запускать,» — думал он, перебирая известные ему варианты корабельных реакторов. «Или подождать? Ещё шесть, для надёжности…»

Он задвинул последний засов и боком протиснулся в коридор между каменной стеной обрыва и разнородными обломками. Приглушённый звук знакомого голоса донёсся сверху, со стороны полосы препятствий, и сармат вздрогнул и остановился.

— Куда теперь, макака? — процедил сквозь зубы Линкен. Раздались смешки.

— Чего тебе? — буркнул Алексей. — Иди, куда шёл.

Что-то громко заскрежетало среди вертикально поставленных плит, один из сарматов сдавленно охнул.

— Не так быстро, hasukemu, — сказал Линкен. — Слушай сюда.

«Уран и торий…» — Гедимин недобро сощурился. «Не нравится мне это всё…»

Десять секунд спустя он сидел на гребне одной из конструкций и смотрел вниз, на прижатого к стене Алексея и шестерых сарматов, окруживших его. Линкен стоял чуть ближе к венерианцу, спиной к Гедимину, и держал пальцы правой руки в одном из нагрудных карманов.

— Тут живут eatesqa. Тут не место hasulesh, — тихо сказал он. — И тем, кто с ними знается. Хочешь жить — делай, что говорю. Забудь о своей макаке и её ублюдке. Никакой болтовни, никаких встреч. Продержишься месяц — будем считать своим. Если нет…

— Закрой рот, — отозвался Алексей. — Не лезь не в своё дело, белоглазый. Вы что все, ополоумели?! Я буду делать то, что делаю.

«Только «чистых» тут не хватало…» — Гедимин стиснул зубы. «Шестеро против двоих?»

Sa, — кивнул Линкен, чуть качнулся назад и замахнулся. Гедимин оттолкнулся от гребня и полетел вниз.

Мощный пинок пришёлся взрывнику в затылок, другой — немного ниже шеи и справа от позвоночника; сармат отлетел, не издав ни звука, и впечатался в стену. Гедимин уже был на ногах. Он распрямился, резко вскинув руку, и его кулак врезался другому сармату под рёбра. Тот всхрапнул и согнулся пополам. Сарматы шарахнулись в стороны — кроме того, который выкручивал руку Алексею. Гедимин пнул его под колено и добавил крепкий подзатыльник. Алексей, высвободив руку, ударил противника в лицо; тот пошатнулся, взмахнул руками, но глаза и тело уже плохо ему подчинялись. Четверо, опомнившись, бросились на Гедимина, и он оттолкнулся от земли и на долю секунды повис на гребне ближайшей конструкции. Он почувствовал резкую боль в спине и услышал треск вспарываемого скирлина — что-то рассекло комбинезон чуть ниже рёбер. Он разжал пальцы и свалился на ближайшего сармата, спрыгнул с его плеч и, перехватив руку, до хруста вывернул её. От пропущенного удара зазвенело в ушах — чей-то кулак немного промахнулся мимо его виска. Гедимин выхватил из кармана первое, что попалось под руку и показалось увесистым и в развороте ударил кого-то в челюсть. Сармат попятился, мелко встряхивая головой и пуская кровавую слюну. Кто-то схватил Гедимина за плечо и дёрнул на себя; тот развернулся, замахиваясь, но противник уклонился. Что-то хрустнуло в левом боку, чуть ниже подмышки.

Hasu! — противник отдёрнул руку. В его ладони был зажат фриловый стержень, чёрный от крови. Гедимин запоздало почувствовал боль в боку, чуть согнул ноги, намереваясь взлететь на гребень ближайшей стены, но кто-то ударил его в спину, под рёбра, и он, скрипнув зубами, пошатнулся и едва устоял на ногах.

Heta! Hetatza! — услышал он. Сарматы отпрянули. Перед Гедимином остался только изумлённо мигающий Линкен. Он посмотрел на обломок стержня, зажатый в руке, и отшвырнул его.

— Гедимин?! — его глаза расширились от изумления и тут же сузились и потемнели. Ремонтник сжал кулаки, но Линкен не двинулся с места. Он смотрел куда-то вбок, чуть ниже плеча Гедимина. Тот опустил взгляд и увидел чёрную от крови прореху в комбинезоне — между рёбер, немного ниже подмышки. Он прикоснулся к боку ладонью и сощурился от боли — что-то острое застряло внутри и впивалось в мышцы.

— Не шевелись! — Линкен хотел обхватить Гедимина за плечи, но тот увернулся и шагнул назад, прижимаясь к стене. — Ну зачем?! Не шевелись, атомщик. Надо стянуть грудь. Если внутрь пойдёт воздух…

Сармат оттолкнул его руку и прижал ладонь к боку. Удушья он не чувствовал, и боль понемногу уходила, из острой превращаясь в ноющую. Голова звенела от недавнего удара, костяшки, покрытые ссадинами, почернели от размазанной крови, своей и чужой. Он огляделся по сторонам. Все сарматы уже были на ногах. Кто-то сплёвывал кровь, кто-то придерживал ладонью разбитый нос, кто-то прижимал к груди обвисшую руку. Гедимин почувствовал, что кто-то коснулся его плеча. Рядом, у той же стены, стоял Алексей с тёмным от кровоподтёков лицом и горящими глазами. Линкен с присвистом втянул воздух.

— Не смей его трогать, hasu!

— Отстань от Алексея! — рявкнул Гедимин, и взрывник изумлённо мигнул. Сарматы, переглянувшись, двинулись вперёд.

Heta! — крикнул Линкен, разворачиваясь к ним. — Нужен медик!

Один из сарматов быстро пошёл к просвету между вертикально поставленными конструкциями. Линкен осторожно тронул Гедимина за плечо. Тот подался в сторону.

— Не трогай меня. Я не хочу знаться с «чистым».

— Атомщик, — медленно проговорил Линкен, вглядываясь в его лицо. — Я не видел, что это ты. Я бы никогда тебя не ударил. Я хочу, чтобы ты жил. Сядь. Я сделаю повязку. Скоро придёт медик.

— Ополоумел, как и было сказано, — сплюнул на землю Алексей, придерживая Гедимина за плечи. Ремонтник нехотя сел. Он хотел привалиться к стене по привычке, но боль в пояснице усилилась, и он наклонился вперёд. Линкен гладил его по плечу, и его рука дрожала.

— Ты хотел убить сармата, — Гедимин сбросил его ладонь и увидел на своём плече размазанную кровь. — Из-за вещей, не имеющих смысла. Привёл целый отряд. Давно нападаешь вшестером на одного?

— Атомщик, — Линкен тяжело вздохнул. — Ты не понимаешь. Только это и имеет смысл. Сохранить себя. Не смешаться с грязью и зверьём. Этот hasukemu предал нас всех. Он не должен жить.

— Это ты… — Гедимин, не договорив, поморщился и потёр ушибленный затылок. — Мне всё равно. Если кто-то тронет Алексея, я буду знать, что это ты.

Сарматы переглянулись. Линкен хотел что-то сказать, но осёкся — среди лабиринта конструкций мелькнул белый комбинезон, за ним — оранжевый.

— М-да, — сказал медик, осмотревшись по сторонам, и перевёл взгляд на Линкена. — У кого заточка в лёгком?

Сарматы расступились. Медик бросил одному из них раздутую сумку, опустился рядом с Гедимином и, разрезав комбинезон на боку, развёл края ткани в стороны.

— Больно? — он надавил на край раны. Гедимин недовольно сощурился.

— Колется.

— Дышишь хорошо, — медик на несколько секунд приложил костяшки пальцев к его груди. — Сиди тихо. Будем смотреть. А ты раздай своей банде бинты и анестетик.

Он толкнул Линкена в бок и указал на раскрытую сумку. Кто-то из сарматов уже достал из неё пузырёк дезинфектатора и протирал разбитую скулу.

…Боли не было, но от тихого хруста по коже Гедимина побежали мурашки. Холодный пинцет, изогнутый под странным узлом, медленно вышел из раны вместе с осколком фрилового стержня. Рана закровоточила сильнее. Медик, плеснув на свёрнутый бинт немного дезинфектатора, крепко прилепил его к боку Гедимина. Повязка слегка вздулась, несколько капель крови вытекло из-под неё. Медик вытирал руки и хмурым взглядом обводил побитых сарматов. Тому, кому Гедимин свернул руку, повесили её на перевязь, — он пострадал сильнее всех, хотя кости остались целы. Остальные обошлись наклейками из пластыря.

— Мозги целы? — тихо спросил Гедимин у Линкена. Тот стоял рядом и, морщась, потирал затылок.

— Чего нет, то не выбьешь, — медик выразительно хмыкнул. — Завязывайте с этим, парни. В этот раз я промолчу, но о следующей вашей драке мартышки узнают.

— Спасибо за помощь, — кивнул ему Линкен. Сарматы молчали, пока белый комбинезон можно было разглядеть в лабиринте; потом взрывник повернулся к Гедимину.

— Говоришь, я стал «чистым»?

Тот молча кивнул и выпрямился, настороженно глядя на сарматов. «Уран и торий! Чем я тут занимаюсь?!»

— И ты думаешь, что этот любитель мартышек лучше меня?

— Он не убивает, — отозвался Гедимин, глядя взрывнику в глаза. Тот отвёл взгляд первым.

Sa, — Линкен кивнул и повернулся к сарматам. — Расходимся, тески. Атомщик завёл себе питомца. Наверное, будет ставить опыты. Не трогайте его. Не хочу ссориться.

— Целый выводок питомцев, — ухмыльнулся один из сарматов, потирая скулу. — Эй, Лиск, все твои друзья такие психи?

Гедимин стоял у стены, пока последний сармат не скрылся в лабиринте. Алексей молча смотрел на него, но уходить не спешил.

— Идём, — сказал ремонтник, повернувшись к нему. — Провожу тебя в барак.

Сармат покачал головой.

— Я дойду, Гедимин. Ты опаздываешь к отбою. Спасибо, что вмешался. Ты быстрый. Для своих размеров — так очень.

— На макак мне плевать. А «чистых» тут не будет, — недобро сощурился Гедимин. — Ладно, иди один.

«Не нравится мне всё это…» — он вышел из лабиринта и направился к своему бараку, но тёмное пятно на одной из стен привлекло его внимание. На пятне сидел робот-уборщик, но несколько символов виднелись из-под него. «Eash tza fauw» — было крупными знаками выведено на стене.

12 июля 50 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Для всех наблюдавшихся квантовомеханических систем период полураспада считается неизменным; нет оснований полагать, что будут обнаружены данные, опровергающие результат данных наблюдений,» — Гедимин перечитал фразу и задумчиво сощурился на экран. «Редкое свойство для этого мира. Наверное, люди удивились, когда это обнаружили.»

За его спиной кто-то хихикнул и хлопнул соседа по плечу.

— Так и знал, что он всё забудет! — Кенен с радостной ухмылкой подошёл ближе и отразился в экране телекомпа. — Некоторые вещи не меняются. Эй, Джед! Вылезь из реактора на минутку! Лавку открыли час назад. Ты там был?

«Лавку?» — сармат нехотя свернул страницу. «Действительно. Сходить?»

— Так уже лучше! — Кенен жестом позвал Гедимина к себе. — Пойдём, Джед. Без присмотра ты, как я подозреваю, туда и через год не доберёшься!

— Кенен всех тянет в лавку, — хмыкнул Алексей; до сих пор он молча стоял в стороне, но тут решил подойти. — Любитель толкотни и шума.

— Хочешь быть свободным — учись жить, как свободный, — хлопнул его по плечу Кенен. — А свободным никто не выдаёт койку и не наполняет миску.

Он достал из кармана пачку вафель и, отломив кусочек, протянул Гедимину.

— Вкус свободы!

— Глюкоза, — пожал плечами ремонтник. «Интересно, там есть инструменты? Настоящая ремонтная перчатка очень пригодилась бы. Наверное, недельной зарплаты на неё не хватит.»

Длинное светло-серое одноэтажное здание растянулось вдоль западных стен форта и центрального информатория, примыкая к ним вплотную. На стене ярко выделялся большой красный треугольник концом вниз, на его верхней стороне крепился зелёный кленовый лист. «Магазинчик Грегори Смита» — было крупными буквами выведено на треугольнике. Из распахнутых настежь ворот, шириной и высотой не уступающих воротам ремонтных ангаров, вышла группа сарматов. Один из них нёс ярко раскрашенный мяч и большую перчатку, другой — охапку плоских палок.

— Ага, идите сюда, — помахал им от стойки, разделившей зал надвое, человек в тёмно-синем экзоскелете. За той же стойкой стояли двое охранников, но на них Гедимин не обратил внимания, а вот снаряжение этого «броненосца» было необычным. Все знаки отличия на экзоскелете были наспех закрашены, на груди выведен такой же треугольник с листом, какой сармат уже видел на стене.

Стойка разделила широкий зал на две неравные части. В меньшей, у двери, толпились сарматы. Стойка была двухметровой — видимо, поэтому «мирному служащему»-торговцу понадобился экзоскелет. Метра за полтора от стойки начинались тонкие стены-перегородки, вдоль которых тянулись стеллажи, разделённые на четыре крупно подписанные части — «Еда», «Одежда», «Вещи» и «Хобби». На полках первого раздела стояло множество ящиков; их содержимое в ярких обёртках, банках и бутылках заинтересовало многих сарматов, и они стояли напротив и разглядывали «еду», негромко переговариваясь. Заглянув во второй отдел, Гедимин увидел сапоги и комбинезоны разных цветов, пояса и головные уборы самых странных фасонов, и все они были сделаны по сарматским размерам. Кенен встал напротив и принялся разглядывать одежду, периодически фыркая и качая головой.

— Эй, Грегори, почему тут одни шахтёрские робы? — спросил он, поморщившись. — Рабочую одежду нам и так выдают. Думаешь, приятно смотреть на неё ещё и здесь? У тебя есть белые рубашки — и какой-нибудь галстук, не слишком вызывающей расцветки?

Гедимин с трудом сдержал смешок. Грегори только ухмыльнулся.

— Видишь доску на стене? Бери маркер и пиши, чего тебе надо. Будет спрос — всё привезём.

На белой доске, встроенной в стенную нишу, уже чернело несколько записей. Кенен, поджав губы, окинул придирчивым взглядом полки отдела «Еда» и, взяв маркер, начал перечисление.

«А вон тот серо-чёрный комбинезон в неровных пятнах был бы очень полезен,» — Гедимин покосился на свою ярко-оранжевую одежду. «Особенно на свалке. И в лесу тоже. Надоело уже просматриваться за сто километров…»

В отделе «Вещи» места на стеллажах не хватало; самые крупные предметы лежали и стояли вдоль них. «Миниглайд?» — Гедимин удивлённо мигнул, опознав один из них, заваленный сверху запакованными свёртками с чем-то матерчатым. «А глайдеры привезут?»

Он прошёл немного правее — и остановился там, расширенными глазами глядя на полки. «Вот это да… Это тебе не по свалке ползать… Свинцовые листы! Крепёж по номерам… трубки… вентили… кабеля… Электроды! Всё лежит тут, свободно, без беготни, пряток и стрельбы… Надо же…»

— Эй, теск! Не стесняйся, — торговец прошёл вдоль стойки и остановился напротив Гедимина. — Бери что хочешь. Не хватит денег — выпишу кредит. Вам, парни, я никогда не откажу в кредите. Вам отсюда бежать некуда. Высмотрел что-нибудь?

— Вон ту изоленту, — Гедимин указал на один из мотков, нанизанных на штырь в круглой белой коробке.

— Синюю изоленту? Полезная штука, — Грегори небрежно подцепил моток «клешнёй» экзоскелета и положил его на прилавок. Гедимин мигнул.

— Что, думаешь, я впервые влез в эту жестянку? — хмыкнул человек, тыкая пальцем в экран небольшого бронированного устройства, похожего на очень древний телекомп. — С тебя двадцать три цента, парень. Пихай карту вон в ту прорезь.

Аппарат протяжно пискнул, подсветив прозрачную клавишу; Гедимин приложил к ней палец и услышал ещё один звуковой сигнал. «- 0,23» — мелькнуло на маленьком табло, а чуть ниже — «19,77».

— Бери леденец, — человек положил на моток изоленты полупрозрачную красную пластину в форме кленового листа, запакованную в тонкий шуршащий скирлин. — Не робейте, парни. Грегори Смит всегда вам поможет.

— Ты из Саскатуна? — спросил Гедимин, мельком прочитав этикетку на изоленте. «Десять метров? Хольгеру пригодится. Он без неё не может.»

— Чуть дальше и южнее, парень, — ухмыльнулся Грегори. — Я вообще не канук. Но, думаю, привыкну. Тут всяко не холоднее, чем на Церере. Давай, парень. Ступай к своим.

Гедимин вышел из лавки, задумчиво щурясь и просчитывая детали плана. Список получался длинный; по всему выходило, что придётся залезть в кредит. Постояв на пороге, сармат развернулся и снова вошёл в зал.

— Ты меняешь цацки на вещи или на деньги? — он показал Грегори одно из завалявшихся в кармане украшений. Торговец придвинулся ближе, разглядывая безделушку.

— А, эти цацки. Видел молодых остолопов, обвешанных ими, как ель на Рождество. Нет, парень. Я их не собираю, а продать тут некому.

…Рабочих планов на сегодня у Гедимина не было — разве что придёт Хольгер со свежей идеей; но Хольгер не приходил — с тех пор, как ему поручили сольвентную лабораторию, он вообще редко показывался Гедимину на глаза. «Проверю установки — и спать,» — думал сармат, выбираясь с площади на пустынную центральную улицу. В освещении не было необходимости, но фонари уже зажглись. В пучке направленного света ярко блестела бело-красная табличка на трёх опорах, установленная на краю оврага. Вдоль неё протянули ограждение из полосатых лент. «Странное место для объявлений,» — подумал Гедимин и подошёл ближе, чтобы прочитать сообщение.

«Внимание! Дорожные работы!» — было напечатано в верхней части. «С 15 июля будет начат разбор и вывоз отходов из оврага. Работы ведутся в светлое время суток. Осторожно!»

«Этого ещё не хватало…» — Гедимину стало не по себе. Перешагнув через ограждение, он заглянул в овраг. На дальнем, пологом, склоне стоял человек в жёлтом комбинезоне «Вирма» и следил за двумя «броненосцами». Один из них разглядывал неутрамбованные мусорные холмы, второй, раздобыв где-то палку, рылся в слежавшихся слоях.

— Да кто бы стал это вывозить?! — крикнул первый, пнул основание кучи — и сам шарахнулся в сторону от лавины расплющенных коробок, прелых листьев и комьев грязи.

— Тут скрепера мало. Тут нужен горный проходчик, — второй отшвырнул палку и поднялся по склону.

— Да, богатые залежи, — отозвался «вирмовец» с края оврага. — Ну хорошо, картина теперь ясна. Распишитесь…

Они направились к полосе препятствий — к плоским плитам, с которых она начиналась. Гедимин бесшумно прыгнул вниз, вдоль отвесной стены — туда, где начинался короткий узкий коридор, упирающийся в дверь убежища. Он успел в полёте оттолкнуться от уступа, относительно мягко приземлился на слежавшийся хлам, — только в левом боку снова заныло, и сармат, сердито щурясь, прижал ладонь к рёбрам. Колотая рана заживала быстро, крови уже не было, но резкое движение сорвало повязку, и Гедимин снова почувствовал жижу на коже. «Ерунда,» — он перевёл дыхание и втиснулся в коридор. Лабораторию ещё никто не нашёл, но спрятать её от скреперов и погрузчиков сармат не надеялся. «Гребучие макаки,» — сердито щурился он, разглядывая убежище, как в первый раз. «Здесь ничего нельзя оставлять. Разобрать всё как можно скорее. Разобрать и вывезти. Хорошее было убежище. Такого уже не будет.»

Он отключил фторный реактор и обогатительную камеру, свинтил баллон, в котором собирались кристаллы гексафторида, плотно закрыл его и отставил в угол. Насосы систем охлаждения и вентиляции ещё гудели — им предстояло проработать немного дольше, пока оборудование не остынет достаточно, чтобы можно было разобрать его. Сармат прополз по коридору, заглядывая в стенные ниши. С тех пор, как он перебрался сюда, накопилось очень много вещей — теперь не следовало и думать о том, чтобы вынести их все в карманах и под одеждой, даже если Хольгер, Линкен, Иджес и Лилит ему помогут. Он положил в карманы оба счётчика Гейгера, нашёл и убрал дозиметр и анализатор, ссыпал, не глядя, в ладонь готовые цацки и заготовки для них, пересчитал начатые и целые связки электродов, мотки кабеля и запасы мелкого крепежа. Место в карманах кончилось.

«Слишком много всего,» — думал сармат, глядя на открытые ниши. Он разобрал только часть верхнего яруса — в нижнем лежали более крупные и сложные конструкции. Фрезерный станок, плавильная печь с литейными формами, примитивный прокатный стан… Сармат подобрал лучевой резак, завернул в ветошь и сунул за пазуху; подумав, прихватил ещё два переносных «генератора Арктуса». Третий, стационарный, был слишком тяжёл. В дальнем углу, за пятью врытыми в землю бочками (сегодня Гедимин даже не стал в них заглядывать — он был не в настроении любоваться свечением), был припрятан самоходный бурильный агрегат. Сармат посмотрел на него и тяжело вздохнул.

«В барак не влезет. В кустах не спрячешь. Может, в озеро?» — он подошёл к затопленному туннелю. «Эти стены придётся обрушить. Слишком подозрительно. Если прятать под водой, нужны будут ориентиры. Может, дальний берег?.. Сколько беспокойства из-за гребучих макак…»

Он достал из-за пазухи всё припрятанное и разделся до подштанников. Вода, слегка взбаламученная работой близких насосов ураниумской станции, была тёплой, дно — каменистым, в плотной сети зелёных водорослей. Гедимин плыл вдоль придонных камней, чувствуя, как постепенно остывает вода. Ничего похожего на укрытие ему не попадалось.

Когда в лёгких уже не осталось воздуха, он вынырнул. Голова гудела — мозг отказывался работать без кислорода. Между Гедимином и берегом оставалось метров двадцать. Над водой поднимался скалистый обрыв; все геологические слои можно было пересчитать по пальцам. Сверху накренились деревья, искривлённые постоянными ветрами, снизу о скалы бились невысокие озёрные волны. Узкая полоса пологого берега была усыпана обломками. Кое-где скалы расступались, открывая неглубокие прорези-ущелья — от озера вглубь горы. Напротив них вода была холоднее. Гедимин подобрался ближе, вылез на покрытый водорослями валун. «Эти трещины открыты сверху, но внутри могут быть ниши,» — он оглянулся на северный берег — на горизонте едва виднелись огни на крышах пятиэтажек. «Надо проверить.»

Шёл второй час ночи, и наконец стемнело по-настоящему, когда Гедимин вылез из пятой по счёту расщелины. К ней вода подступала вплотную — несколько перекошенных плит, упавших одна на другую, были наполовину затоплены, и внутри сармат ожидал найти залив, но наткнулся на отходящую вбок нишу. Туда можно было проползти — где на четвереньках, где на животе, но Гедимин нигде не застрял. «Заделать щели в своде, постелить плёнку и перетащить всё сюда,» — думал он, смывая с себя водоросли и пещерную грязь. «Убежища здесь не построить. Но временный тайник сделать можно. Сегодня буду спать в лаборатории. Возвращаться в барак некогда.»

14 июля 50 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Готово.

Гедимин боком протиснулся в узкую расщелину, подцепил и протолкнул внутрь связку труб — остатки разобранной вентиляционной системы — и отступил на шаг, подсвечивая наручным фонарём заполненный тайник. Это была третья из прибрежных пещер, выбранных для хранения лабораторного оборудования; ещё две остались в глубине ущелья, в непроницаемых пузырях защитного поля. Каменный пол и своды сармат затянул скирлином, чтобы избежать протечек, скирлиновая плёнка закрывала и входы. Осталось только соорудить затычки из булыжников и глинистого ила. Хольгер сложил камни горками у входов, натаскал глины, а теперь стоял у входа в ущелье, почти полностью загораживая его своей спиной, и смотрел на озеро.

— Видишь его? — спросил Гедимин, укладывая камень на камень.

— Нет. А пора бы. Солнце зашло полчаса назад, — отозвался Хольгер, спускаясь по каменным плитам к воде. — Тебе хватит материала, или принести ещё?

— Этого хватит.

Затычки из разноразмерных камней и мягкого ила не отличались прочностью, зато вскрыть их можно было одним ударом кулака. Дней через пять, если не случится шторма, они должны были застыть и стать крепче. Гедимин не знал, понадобятся ему пещеры до этого срока — или не понадобятся никогда.

Остался только один открытый лаз. Гедимин закрепил на камнях скирлиновую плёнку. Пока она свисала свободно; нужно было вплавить в камень нижний край и доделать каменную кладку, но сармат медлил.

— Что там?

— Ничего, — отозвался мрачнеющий Хольгер. Он зачерпнул воды и теперь смывал с себя ил и пещерную грязь. За два часа работы оба сармата как следует измазались — не столько из-за неаккуратности, сколько для маскировки, чтобы не светить в серых скалах белой кожей. В маскировке уже не было нужды — оставалось замуровать последний вход, подняться по каменной стене к ожидающему наверху глайдеру, переодеться и вернуться на аэродром. Но прежде всего — дождаться Линкена Лиска.

Гедимин вышел наружу, стараясь не расшатать криво уложенные друг на друга каменные плиты. На их нижней кромке стоял Хольгер. Он протянул Гедимину ведро с водой и бросил комок прополосканной и почти чистой ветоши.

— В таком виде тебя в душевую не пустят, — криво усмехнулся Хольгер и снова повернулся к озеру. — Не понимаю. Чего он ждёт?

Что-то громыхнуло на горизонте, гул прокатился над водой, на дальнем берегу озера замигали красные огни. Гедимин вздрогнул, ему на долю секунды стало трудно дышать, но тут же он увидел под водой светлую длинную тень и облегчённо вздохнул.

— Вот псих!

— Мать моя пробирка, — пробормотал Хольгер, отступая от воды. Линкен уже добрался до мелководья и встал на ноги, слегка пошатываясь под громоздким грузом. Он тащил на спине две косо выломанные плиты и люк от бронехода. Развязав верёвку на груди, сармат сбросил ношу на камни и сел на неё, шумно отфыркиваясь. Его глаза весело искрились.

— Всё взорвалось, — сказал он, хлопнув ладонью по бронированному люку. — Последнее, что унёс. Застряло в туннеле, пришлось вытаскивать.

— Ты что, руками взрывал? — недовольно сощурился Хольгер. — Таймеров не было?

— Поставил на таймер, — Линкен, вытерев лицо, поднялся и поволок плиты к ущелью. — На пять минут. Говорю же, плита застряла в туннеле.

Гедимин мигнул.

— Ты сначала поставил таймер, а потом стал выносить плиты? Очень глупо. Мог бы не успеть.

— Пять минут — это очень много, — ухмыльнулся Линкен, вглядываясь в полумрак ущелья. — Куда класть будущие стены?

— Я помогу, — Гедимин подошёл к нему. Плита едва не застряла, но её, дважды повернув под разными углами, всё же положили поверх станин, запаса стальных чушек и мягкого подстилающего слоя из ветоши. Гедимин обернул скирлиновой плёнкой крышку люка и жестом попросил Линкена отойти от выхода. Последняя каменная затычка была достроена.

— Будешь строить новое убежище здесь? — Линкен прошёлся по ущелью до скальной стены, в которую упирался проход, и запрокинул голову, разглядывая края обрыва. — Места много.

— Озеро разливается, — буркнул Гедимин, сворачивая почти чистую ветошь в комок. Её ещё можно было досушить и использовать повторно.

— Пойдём, — Хольгер в последний раз посмотрел на озеро и двинулся к скале с удобными уступами. Гедимин остановился на полпути и оглянулся на замурованные пещеры. Где-то под скалой лежали длинные герметично закупоренные бочки с раствором борной кислоты — пять полных твэлов и три готовых урановых стержня, не считая десятка топливных таблеток россыпью. «Полреактора,» — невесело усмехнулся про себя Гедимин. «Половина работы. Хорошее было убежище. Настоящая лаборатория. А теперь… теперь не знаю.»

— Пойдём, Гедимин, — Хольгер, обернувшись, тронул его за плечо. — Не надо тут стоять.

До глайдера они добрались молча. Как и следовало ожидать, никто не нашёл его в прибрежном лесу — дроны-наблюдатели пролетали здесь очень редко, охранники ограничивались патрулированием городских окраин. Солнце зашло, но небо осталось белым, и освещённость почти не изменилась. Переодевшись в комбинезон, Гедимин встал у глайдера и повернулся к озеру. «Новое убежище… Не знаю, с чего начать,» — думал он, глядя на воду. «В городе спрятаться негде. Вырыть нору в лесу? Занять заброшенную шахту? Они все обрушены или затоплены…»

— Гедимин, — Хольгер тронул его за плечо и прикоснулся к нагрудному карману. — Хочешь горчицы или чили? Я взял немного.

— У меня есть, — качнул головой сармат. — Я не голоден.

— У тебя ещё остаётся Лос-Аламос, — напомнил Хольгер, с тревогой вглядываясь в лицо Гедимина. — И этот… учёный с материка. Я всегда удивлялся, как ты с этими занятиями ещё находишь время для опытов.

— Мне нравится учёба. И общение с Конаром, — отозвался Гедимин, глядя на серую воду. — И тетрафторид урана. И черенковское свечение. Буду привыкать без них. В город?

Они ещё застали толпу охранников вокруг мусорного оврага. «Броненосцы» уже расходились, растерянно переглядываясь. Горы отходов просели, их верхушки обрушились, часть мусора засыпала пологий склон. Гедимин посмотрел в овраг и тут же отвернулся — больше в этом месте не было ничего интересного.

…В коридоре барака раздавался непривычный шум — что-то ввинчивали в стену. Гедимин, уже повернувший к лестнице, спустился и заглянул в дверь. Посреди коридора стоял Кенен и следил за тем, как незнакомый Гедимину сармат подгоняет к дверному проёму его комнаты тонкую непрозрачную створку.

— Вот так хорошо. Жаль, без замка, — ухмыльнулся Кенен и сунул руку в карман. — Вот, бери, как договаривались. И ещё леденец.

— Я тебе что, макака? — фыркнул сармат, засунул леденец в карман Кенена и пошёл к лестнице. Гедимин удивлённо мигнул. «Дверь? В комнате? Странное новшество.»

— А, Джед вернулся, — расплылся в улыбке учётчик и жестом поманил его к себе. — Ты вовремя. Заходи, посмотри, как я обустроился. Что скажешь?

Гедимин перешагнул через порог и остановился, с удивлением глядя себе под ноги. Кроме лёгкой двери с символической щеколдой (любой сармат мог бы лёгким нажатием ладони сорвать её с петель, и кусочек металла ничем не помог бы), в комнате Кенена появился небольшой напольный светильник. Его круглая лампа была накрыта полупрозрачным колпаком, довольно бесполезным и даже вредным с точки зрения распространения света, но для чего-то украшенным свисающей сеткой из тугоплавкого скирлина. Поверх матраса лежал плотный кусок материи, на вид составленный из множества отдельных квадратов, белых и синих. Гедимин потрогал его край — кусок состоял из двух слоёв рыхлого скирлина, проложенных каким-то волокном. Рядом лежало квадратное изделие из сходного материала; волокна в нём было больше, и на скирлине был напечатан растительный орнамент. Гедимин удивлённо мигнул и повернулся к Кенену.

— Ты купил себе одеяло и подушку? Зачем?

Учётчик ухмыльнулся.

— Надо же! Атомщик не знает, для чего нужны одеяла и подушки. Я буду спать на них, Джед. Все люди так делают. А мы не хуже их.

— А это для чего? — Гедимин указал на светильник.

— Это ночник, Джед. На батарейках. Тут сразу стало уютнее, верно? — Кенен выжидательно посмотрел на Гедимина. Тот пожал плечами.

— Не понимаю. Тебе темно в комнате?

— Это не для света, Джед, — вздохнул учётчик. — Такие вещи делают комнату похожей на дом, а не на барак. Свободные существа не живут в бараках.

— Свободные существа… — повторил Гедимин, проводя пальцем по цепочке шрамов на подбородке. — Они не живут под охраной. Для чего тебе эти вещи? Сарматы всегда обходились без них.

— Сам придумал, или кто-то сказал? — усмехнулся Кенен, опускаясь на матрас и с нежностью поглаживая одеяло. — Ты пробовал спать с одеялом? Попробуй. Не понравится — вернёшь его в лавку. Откуда тебе знать, хорошо это или плохо, если ты не пробовал?

Гедимин пожал плечами.

— Не вижу необходимости в этих вещах.

— Потому что тебе никогда не выдавали их? — учётчик наклонил голову набок и пристально посмотрел ему в глаза. — А ещё раньше не было необходимости в матрасах. И в ночном отдыхе по шесть часов подряд. Попробуй, Джед. Отказаться всегда успеешь. И ещё… Поставь себе дверь. Всего двадцать койнов — и никто не глазеет на тебя во сне.

— Дверь? — Гедимин растерянно качнул головой. — А это зачем?

— Чтобы закрываться от чужих глаз, — ответил Кенен. — Никогда не хотел, чтобы тебя оставили в покое? А что, если к тебе зайдёт самка?

«Оставили в покое…» У Гедимина неприятно заныло под рёбрами. Снова вспомнились жаркие, перегретые коридоры лаборатории, шипение пара над фторным реактором, треск счётчиков Гейгера и неровный синеватый свет из-под тёмной воды.

— Самка? Зачем?

— Да-а, — протянул Кенен, глядя на сармата. — Уже забыл, зачем приходят самки? Ну, допустим, для совместного изучения ядерной физики. А в соседних комнатах никто не спит, и все заглядывают. Понял?

Гедимин мигнул.

— Разумно, — сказал он. — Дверь пригодится. Двадцать койнов?

— Одеяло тоже возьми, — сказал ему вслед оживившийся Кенен. — Оно ещё дешевле. Когда мы удерём из этих бараков, у нас будут настоящие дома. Привыкай к нормальной жизни, Джед. Война закончилась.

Гедимин вошёл в свою комнату, опустился на матрас, поставил в угол сапоги и растянулся во весь рост, немного прогибая спину в обратную сторону. «В фильмах люди заворачиваются в одеяла, если им плохо. Кажется, это их успокаивает. Надо будет попробовать. Не уверен, что это действует на сарматов, но, возможно, макаки что-то недоговаривают…»

31 июля 50 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Ваше последнее письмо отличается от предыдущих, мой друг. Возможно, я вычитал в нём то, чего вы не писали, но мне кажется, что вы чем-то расстроены, и что это не ушибленный молотком палец, а что-то более серьёзное. Если вам нужна помощь, вы всегда можете обратиться ко мне или через меня к Майклу, и, если это в наших силах, мы сделаем всё, что можно. Не бойтесь и не стесняйтесь. Я очень мало знаю о вашей жизни, но я хотел бы сделать её лучше…»

Гедимин смущённо хмыкнул и на секунду отвёл взгляд от экрана. «Это не в ваших силах, профессор Конар. Не надо так со мной возиться.»

«В этот раз вы задали необычный вопрос (и не задали обычных, чем, должен признаться, сильно меня встревожили; надеюсь, это означает, что вы не сталкивались с вопросами, требующими разъяснений, в ваших исследованиях, и не означает, что я утратил ваше доверие, или что вы оставили исследования вовсе). И я отвечаю — нет и ещё раз нет. И табак, и алкоголь употребляются издавна, в том числе учёными мужами (и иногда, увы, безо всякой меры). Некоторые люди под их воздействием действительно расслабляются и успокаиваются, кого-то они побуждают к лихорадочной активности, кого-то вгоняют в сон. Но никакой необходимости в их употреблении — как студентами, так и профессорами — я не видел даже в молодости (хотя не обходил их стороной). Когда вы заглянете в Лос-Аламос — или, ещё лучше, в Спрингер — я буду рад посидеть с вами в любом заведении за кружкой напитка, который вам по вкусу, и если это будет вода, я нисколько не буду смущён, а наша беседа не станет менее интересной…»

Гедимин вышел из центрального информатория, немного постоял у крыльца, прислушиваясь к городским звукам. Гул двигателей и скрежет взрезаемого фрила пополам с грязью затих ещё неделю назад; мусорный овраг опустел, ограждение убрали, осыпающийся склон заложили обломками строительных плит. Сейчас это был пустой котлован с изрытым дном в следах гусениц. Ещё сутки охранники, ругаясь, раскладывали по следам полосы дёрна. Теперь в овраг не заходил никто, кроме робота-уборщика с баком воды — дёрн регулярно поливали, и злаки выглядели не более жёлтыми, чем обычно в это время года. «Весной тут будет трава,» — был уверен Хольгер. Гедимин не спорил. Местная флора восстанавливалась быстро, сармат не раз это наблюдал на лесных вырубках. Мусоровозы, не сворачивая больше к оврагу, везли свой груз на фрилосинтезирующий комбинат, куски металла отделяли и передавали в лавку Грегори Смита. Порыться в груде металлолома, независимо от результата раскопок, стоило пять центов.

Сегодня горка была так мала, что Гедимин даже не подошёл к ней. Он направился к прилавку и остановился, разглядывая разложенные на полках инструменты. Ремонтные перчатки, в отличие от дешёвых отвёрток, клещей и плоскогубцев из плохой стали, не были свалены в ящик — их положили отдельно, на самое видное место. Они лежали так уже две недели; роботы-уборщики смахивали с них пыль, но ни разу Гедимин не видел, чтобы кто-нибудь купил их. «Сорок один койн двадцать центов,» — сармат досадливо щурился на ценник. «Разумеется, никто их не возьмёт. А я взял бы. Но…»

«Дверь и одеяло,» — напомнил он себе, отводя взгляд от инструментов — и заодно от стоек с одеждой. Чем дольше сармат обходился без подземной лаборатории, тем полезнее ему казался комбинезон защитной окраски. «Если придётся работать в лесу… Да ну! Всё-таки я не сурок, чтобы рыть норы…» — он выкинул ненужные мысли из головы и огляделся в поисках Грегори Смита.

— Говоришь, это помогает? — негромко спросили сбоку. Голос был знакомым. У прилавка, разглядывая пёстрые пачки сигарет, стояли Кенен и Линкен. Взрывник смотрел недоверчиво и хмуро.

— Людям — точно, — кивнул Кенен. — Отбивает рвотный рефлекс. Когда нужно работать с разлагающейся органикой, это бывает полезно. Табачный дым отбивает гнилостный запах. И влияет на мозг.

— Не знал, что эти палочки нужны для… осмысленных вещей, — покосился на него Линкен; шрам на его лице дрогнул. — Макаки в Агарте иногда играли с теми, кто попадал в карцер — втыкали эти штуки им между пальцев. Иногда в глаза или в пах. Это неприятно. Для нас менее, чем для макак. Я поиграл с некоторыми из них напоследок…

Он сжал одну ладонь другой так, что захрустели кости. Гедимин отвёл взгляд и положил руку на прилавок. Грегори, настороженно выглядывающий из-за полки, подошёл к нему.

— Мне нужно одеяло. И дверь, — сказал сармат.

— Двери у нас все одинаковые, парень, — Грегори подцепил клешнёй экзоскелета тонкую пластину фрила, окрашенного под настоящее дерево, и положил поперёк прилавка, бросив сверху пакет с крепежом. — Одеял больше. Какое тебе?

— Они разные? — слегка удивился сармат.

— По длине. По цвету, — человек указал на свёртки, торчащие из открытых коробов. — Ты крупный парень и по виду суровый. Бери это.

Одеяло было составлено из чёрных и серых квадратов. На ощупь оно не отличалось от того, которое купил себе Кенен. Гедимин пожал плечами и достал карту.

— Тридцать восемь койнов ровно. Подушку возьмёшь?

— Нет, — отозвался ремонтник, глядя на оставшиеся у него полтора койна. Он покосился на ремонтную перчатку, и его взгляд не остался незамеченным.

— Чего вы все так боитесь кредита?! Был бы он с процентами, я бы ещё понял, но так-то — что не так?! — развёл «клешнями» Грегори. — Бери свою приспособу, парень. И подушку. Да я не удивлён, что вы взбунтовались, — всю жизнь спать на земле и камнях, тут свихнёшься! Бери, не пройдёт месяца, как расплатишься…

Гедимин покачал головой и, свернув одеяло потуже, сунул его подмышку. Убрав в карман пакет с крепёжными деталями, он уже собирался закинуть дверь за спину и выйти, когда на его плечо легла чья-то ладонь.

— Покажи эту… приспособу, — велел Линкен, глядя на человека в упор. Ремонтная перчатка легла на прилавок. Теперь Гедимин мог рассмотреть маркировку на гладкой поверхности и пересчитать встроенные устройства.

— Я возьму, — Линкен равнодушно посмотрел на перчатку и всунул карту в считыватель. Прибор протяжно запищал.

— Койн и двадцать центов будешь должен, — сказал торговец, протягивая сармату перчатку. Линкен отмахнулся.

— Забирай, Гедимин. Тебе нужно, я знаю.

Сармат изумлённо мигнул и развернулся к взрывнику.

— Зачем ты это сделал?

Он снова достал карту.

— Я выплачу остаток, Грегори.

— Тем лучше, — торговец, сняв с его счёта койн и двадцать центов, подвинул перчатку к краю прилавка и отошёл к сарматам, выбирающим напиток из множества ярких банок. Гедимин вложил руку в ремонтную перчатку, аккуратно закрепил ремни. Она села на предплечье, как влитая. Линкен ухмыльнулся и положил ладонь ему на плечо.

— Не лаборатория. Но хоть что-то, — тихо сказал он. — Ладно, хватит тут маячить. Помочь тебе с дверью?

…Смехотворно лёгкая створка не удержала бы даже енота, если бы животному захотелось войти в комнату, запорный крючок можно было сломать пополам двумя пальцами, — но всё же Гедимин почувствовал странную, необъяснимую защищённость, когда закрылся в комнате и сел на матрас, прикрытый чёрно-белым одеялом. В углу помещения стоял ещё один новый предмет — лёгкий ящик из тонкого белого фрила с пометкой «для личных вещей». На одну из стенок Гедимин прилепил наклейку с номером комнаты; такая же наклейка была закреплена в углу одеяла. И ящики, и наклейки бесплатно раздавали в комендантской, и там же, на двери, сармат увидел объявление: «Стирка личных вещей еженедельно по воскресеньям, вещи без номерков не принимаем!»

«Наверное, не только мы с Кененом купили себе мартышечьи штуки,» — хмыкнул про себя Гедимин. Он не привык заглядывать в чужие комнаты, независимо от того, закрыты они или нет, но даже он заметил несколько новых дверей в коридоре и пару сарматов с матерчатыми свёртками в руках.

По двери легонько щёлкнули, и она распахнулась настежь, налетела на стену и отскочила. Лилит, заглянувшая в комнату, придержала створку, огляделась и хмыкнула.

— И ты обустраиваешься? Дверь, одеяло… А где ночник?

— Обойдусь этим, — слегка усмехнулся Гедимин, поворачивая на шарнире фонарь, закреплённый над массивным куском фриловой плиты. Его свет падал на обманчиво сложное устройство, расставленное на плите; большая часть этой модели не несла никакой функции, но выглядела внушительно. Сармат надавил пальцем на бок тяжёлого вала, и устройство затрещало; на дальнем краю плиты вспыхнули вертикально установленные лампы.

— Турбина? — Лилит опустилась на корточки, разглядывая модель. — Забавно.

Гедимин кивнул и толкнул вал ещё раз. Лампы загорелись ярче.

— Очень много возни с преобразованием энергии, — он посмотрел на тонкие трубки, символизирующие подвод горячего пара. — Если бы она передавалась от реактора напрямую…

— Это если бабахнет, — хмыкнула сарматка, лёгким толчком разгоняя «турбину». — Прямо не получится. Значит, ты продолжаешь свои… дела?

Ремонтник пожал плечами и отодвинулся, уступая Лилит место на матрасе.

— Было бы хорошо вернуться к работе. Но не уверен, что у меня получится.

01 августа 50 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Вечер был жарким, ветра не было, и воздух за ночь почти не остыл. Было раннее утро, но прохлады не чувствовалось; влажность возрастала с каждой минутой, и кожу сарматов покрывала испарина. Охранники-люди, замурованные в экзоскелеты, прятались в тени и на солнце выходили неохотно. Гедимин слышал из-за прибрежных кустов плеск, слишком громкий и неритмичный для купальщика-сармата, — кто-то из «макак» пытался охладиться.

— Приятное тепло, — вздохнул ремонтник-венерианец. Иджес недовольно покосился на него, отступая в тень госпиталя.

— Гедимин, ты пойдёшь на соревнования? Я вот думаю, идти или не идти. Ничего интересного уже не покажут, но всё-таки…

— Будто мне есть чем заняться, — слегка сузил глаза ремонтник. — Пойду.

— Тогда я пойду тоже, — решил Иджес. — Будем сидеть в одном ряду. Где тебя искать?

К охранникам, безуспешно пытающимся влезть в тень глайдера, подошёл ещё один «броненосец» и что-то сказал. «Макаки» вышли на солнце, повертелись, что-то высматривая, и направились к платформе «Волчьей речки». Гедимин удивлённо мигнул.

— Чего надо? — недовольно посмотрел на них Торкват. Охранник включил фонарь-считыватель, махнул им поверх группы сарматов и развернулся к Гедимину.

— Альфа один-одиннадцать-сорок три? Идёшь с нами.

— Зачем? — спросил Гедимин. Ему хотелось взобраться на крышу госпиталя и, пока «макаки» орут и стреляют в воздух, нырнуть на дно мусорного оврага и добраться до полузасыпанного туннеля. Он мысленно перебрал свои действия за последние полмесяца, — ничего, за что его стоило бы расстрелять или бросить в карцер, не вспомнилось.

— Не пойдёшь — потащим, — буркнул охранник, смерив его тяжёлым взглядом.

— Эй! Это мой ремонтник, — вмешался Торкват, отодвинув с дороги глазеющих сарматов. — Нас ждут на руднике.

— Обойдётесь урезанным составом, — отмахнулся от него второй «броненосец», хватая Гедимина за плечо и подталкивая к переулку. — Пошёл!

Мимо ремонтного ангара они прошли, не замедляя шаг; так же быстро миновали фрилосинтезирующий комбинат, и Гедимин удивлённо мигнул. «Не в карцер,» — отметил он про себя. «Тогда куда?»

Массивные створки ворот «секретного» завода, отмеченные знаком радиационной опасности, медленно разъехались в стороны — не полностью, только на два метра, и охранникам пришлось проходить в них боком. Ворота немедленно закрылись. Гедимин едва успел оглядеться, когда его снова взяли за плечо и подтолкнули к тропинке между зданием завода и высоким ограждением. Куда она ведёт, он знал; не прошло и минуты, как все трое оказались в передвижной лаборатории, за тяжёлой крышкой люка с красно-зелёным значком.

Вдоль стены с прорезями люков протянулся узкий длинный коридор. Там сармата уже ждали. У двери, ведущей во внутренние помещения, стоял Хольгер.

— Гедимин! — он крепко обнял сармата. Тот изумлённо мигнул.

— Меня привели охранники, — сказал он, высвободившись из объятий. — Ты что, так сильно соскучился?

Хольгер смущённо хмыкнул и резким взмахом ладони приказал «броненосцам» уходить. Они неуверенно отступили назад, к люку. Ещё один сармат — Гедимин заметил его только сейчас, хотя его красный комбинезон с белыми полосами на груди был очень хорошо виден на фоне светло-серых стен — шагнул к ним и повторил жест Хольгера.

— Это был наиболее быстрый способ привести вас сюда, Гедимин Кет, — сказал сармат, пристально глядя на ремонтника. Тот уже вспомнил и значок с изображением хищной птицы, и короткий разговор в один из рождественских дней, и теперь смотрел на представителя Ведомства развития выжидающе.

— Опасаться вам нечего, — продолжил тот, убедившись, что охранники вышли, а люк закрылся. — Моё имя Масанг Юнь, и я представляю здесь Ведомство развития Канадских территорий. Вижу, вы уже вспомнили нашу последнюю встречу. Тогда вы ускользнули от моего внимания — увы, я недооценил вас. Но инженер Хольгер исправил эту ошибку. По его словам, вы — лучший механик Ураниум-Сити и обладатель незаурядных навыков.

Гедимин молча смотрел на Масанга, стараясь не щуриться. В сармате из Ведомства было что-то настораживающее.

— С этого дня — и до тех пор, пока в этом есть необходимость — вы работаете здесь, — Масанг указал на одну из внутренних дверей. Она была сделана из двух пластин рилкара, которые слегка заходили друг за друга; тонкая скирлиновая прокладка немного смягчала их лязг, когда створки расходились в стороны. Масанг жестом пригласил Хольгера и Гедимина в спрятанный за дверью зал. Сармат вошёл и еле слышно хмыкнул, увидев купола защитного поля. Они не были прикреплены к генераторам — свободно лежали на полу, прикрывая узлы технологической линии, растянутой от стены к стене. В зале было тихо. Звуки издавала только вентиляция. Агрегат был остановлен, и Гедимин невольно стал высматривать признаки повреждений.

— Это синтезатор сольвента, — пояснил Масанг, кивнув на вмурованные в пол таблички-указатели. — Хольгер объяснит его устройство подробно. Моя задача — дать вам разъяснения более общего характера. Губернатор Оркус распорядился удвоить производство сольвента, не привлекая к этому внимание «Вирма». Требуется перенастройка и доработка оборудования. Хольгер и его бригада — хорошие химики, но эта задача, как они утверждают, по силам только вам. Вы когда-нибудь занимались подобным?

Гедимин обвёл взглядом зал, настороженно покосился на Масанга, затем на Хольгера, — очевидно, никто из них не шутил.

— Нет. Но я возьмусь, — сказал он.

— Очень хорошо. За пределами лаборатории о вашей работе знать не должны, — Масанг пристально посмотрел на него и слегка сощурился. — Никто. Это личное распоряжение губернатора Оркуса.

— Зачем ему сольвент? — спросил Гедимин, прикидывая про себя, что можно сделать с наличным оборудованием. На ум приходили разные варианты, но чёткая модель не складывалась. «Надо покрутить в руках,» — подумал он. «И при этом не раствориться…»

— Для нужд Канадских территорий, — ровным голосом ответил Масанг. Гедимин смотрел ему в глаза, но не заметил ни малейшего изменения в цвете радужки или в положении век.

— Распишитесь, — сармат из Ведомства протянул ремонтнику смарт. На экране был небольшой текст, под ним — квадрат для отпечатка пальца. «В рабочее время находиться в лаборатории… выполнять распоряжения инженера… не разглашать полученную информацию в течение двадцати лет,» — Гедимин, дочитав, прижал к квадрату большой палец. Масанг отключил смарт и поднял руку в очень знакомом жесте, при виде которого охранники-«макаки» хватались за станнеры.

Tza atesqa! — Масанг выжидающе смотрел на сарматов.

Zaa ateske, — отозвался Хольгер после недолгой заминки. Гедимин промолчал.

Люк закрылся; ремонтник услышал тихий треск внутри стены, и на пульте охраны зажглись красные лампочки. «Дверь закрыта на таймер. Такого я ещё не видел,» — отметил он про себя и повернулся к Хольгеру. Инженер выглядел смущённым и озадаченным.

— Пойдём, Гедимин, — сказал он, выждав пару секунд. — Я познакомлю тебя с бригадой. Пока установка не запущена, можешь требовать от них любой помощи. Её остановили на две недели — официально для устранения неисправностей. Она в твоём распоряжении. И всё остальное тоже.

Гедимин кивнул, задумчиво щурясь на защитное поле.

— Есть инструкции и чертежи? — спросил он. — И сколько у нас времени? Две недели?

— Масанг вернётся через месяц, — отозвался Хольгер, едва заметно морщась. — Если не успеем за половину срока, можно будет остановить работу ещё раз. Это оборудование не очень надёжно, макаки ничего не заподозрят.

Он ткнул в незаметную клавишу, открывая очередную дверь, похожую на люк.

— Мы снова работаем вместе, Гедимин, — Хольгер, понизив голос, смущённо хмыкнул. — И впервые — официально. Мне это нравится.

16 августа 50 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

В неудобную щель между двумя слоями спирального трубопровода удалось просунуть только «жало» лучевого резака, и его свечение закрыло собой весь обзор. Гедимин, досадливо щурясь из-под тёмной маски, осторожно вёл луч слева направо. В паре сантиметров от свежего шва на поверхности рилкарового бака он держал палец левой руки; подушечку неприятно жгло даже сквозь защитную перчатку — это означало, что с расстоянием Гедимин не ошибся. Рука понемногу немела; отключив резак, сармат выдернул палец из щели и просунул туда другой, определяя ширину нагретой области.

— Гедимин! — кто-то осторожно потянул его за торчащую из-под агрегата ногу. Сармат, давно забывший о присутствии в зале посторонних, изумлённо мигнул.

— Некогда, — буркнул он, включая резак. Жало заискрило, и сармат, стиснув зубы, снова погасил его. «Перегрев,» — он покосился на раскалившийся докрасна индикатор. «И это макаки называют надёжным инструментом? Надо взять на доработку.»

— Гедими-ин, — протянул Хольгер, нетерпеливо постучав по голенищу его сапога. — Дверь открылась пятнадцать минут назад. А ты опаздываешь на занятия.

Сармат выдернул штекер из заплечного аккумулятора и, перехватив резак ближе к «жалу», протянул его Хольгеру. Убедившись, что инструмент в безопасности, он выполз из-под агрегата, откинул за спину шлем и, стянув перчатку, провёл ладонью по лбу. Теперь он чувствовал, как гудят от усталости мышцы шеи и плеч — положение, в котором он провёл последние полтора часа, было не самым удобным.

— К утру остынет — пустишь азот. Нужна проверка, — сказал Гедимин, указав на почти доработанный узел. Сквозь витки трубопровода нагретый рилкар светился красным; раскалённая полоса была ровной, и сармат довольно хмыкнул.

— Утро будет утром, — слегка поморщился Хольгер. — Не надо так увлекаться, Гедимин. Дай мозгам отдохнуть. Что думаешь делать после занятий?

— Зайду в лавку, — ответил сармат, пересчитывая в уме оставшиеся у него деньги. Получалось немного.

— Там и встретимся, — кивнул Хольгер. — Хочу показать тебе одну вещь. Есть идея — не знаю, насколько осуществимая…

Гедимин заинтересованно хмыкнул.

— Насчёт сольвента?

— Да ну тебя! — раздражённо отмахнулся Хольгер. — Никаких сольвентов до восьми утра. Идём, Гедимин, не то замуруют тут на ночь.

…Доделав задания, прилагающиеся к первому на этой неделе учебному миниблоку, Гедимин потянулся к кнопке второго, но вспомнил о дожидающемся его Хольгере и отвёл руку. «Интересные сведения на этой неделе,» — подумал он, едва заметно усмехнувшись. «Импульсный ядерный двигатель… Надо будет рассказать Линкену — такие вещи ему нравятся.»

В лавке, как обычно, было пустынно. Десяток скучающих сарматов рассредоточился вдоль прилавка, разглядывая товары и вполголоса обсуждая их возможное назначение. Гедимин редко видел здесь больше двух покупателей за раз; зеваки собирались охотнее.

«Гедимин, ты видел глайдер слева от главного входа?» — было написано на доске заказов. Сармат озадаченно мигнул — мимо входа он проскочил не глядя. «Я буду там. Хольгер.»

— Накопил? — коротко хохотнул Грегори, щелчком «клешни» подзывая одного из охранников. Тот подошёл, недовольно взглянул на Гедимина и прошёл вдоль ряда — до стоек, на которых висели разноцветные комбинезоны. Рядом лежали свёртки, запакованные в непрозрачный тёмный скирлин и облепленные этикетками; один из них охранник бросил на прилавок.

— Мерить будешь? — Грегори ткнул пальцем в одну из маркировок. — Размер вроде бы твой.

— Буду, — Гедимин прислонился к прилавку, стягивая сапоги. Новый комбинезон — тот, что он примерял неделю назад — был узок в плечах, но на этот раз Грегори не ошибся с размером. Сармат повёл плечами, поднял руки над головой и, легко оттолкнувшись от пола, перекувыркнулся в воздухе. Новая одежда была ничуть не хуже обычного рабочего комбинезона. Гедимин снял со старой формы пояс с креплениями, застегнул поверх новой, сунул руки в карманы и довольно усмехнулся. Только сейчас он заметил, что все трое «броненосцев» за прилавком развернулись к нему и держат бластеры наизготовку.

— Шустрый теск, — пробормотал Грегори, опуская оружие. — Эй, олухи! Отбой! Ложная тревога…

Терминал пискнул, и Гедимин, забрав карту и свернув рабочий комбинезон в тугой рулон, вышел из лавки. Новая одежда на ощупь не отличалась от старой, и всё же сармат чувствовал себя странно. «Ещё одна вещь в личный ящик. Надо будет наклеить номерок. И поискать более вместительный ящик. В этом уже не осталось места.»

Место в личном ящике занимали в основном инструменты, вынесенные из разрушенной лаборатории; на них Гедимин номерки клеить не стал. Сверху помещалось одеяло, на него можно было положить комбинезон. Что ещё ему нужно, сармат пока не знал, но был уверен, что в ящике оно не поместится.

— Эй, на Энцеладе! — окликнули его, и он обернулся. Слева от входа за символическим ограждением из расставленных по мостовой треугольников расположился четырёхместный глайдер. Его капот был закрыт неплотно, и Гедимин, скользнув по нему взглядом, заметил несколько старательно замазанных царапин и вмятин. Крыши у глайдера не было; рядом лежал брезент на случай дождя, но сейчас было ясно, и сарматы, идущие мимо, свободно могли заглянуть в машину. Внутри, на переднем сидении, расположился Хольгер.

— Как тебе этот механизм? — спросил он, освободив немного места для Гедимина.

— Металлолом, — буркнул ремонтник, приподнимая приборную панель. — Но летает. Странно.

Сидений было два, но оба предназначались для людей. Двое сарматов уместились там с трудом. Хольгеру пришлось обхватить Гедимина за плечи и навалиться на его спину, иначе кто-нибудь из них выпал бы наружу. Ремонтник надавил пальцем на дверку, и она распахнулась. «Весело будет на нём летать. Посадить Линкена за штурвал — и начнётся веселье…» — он ухмыльнулся.

— Летает? — оживился Хольгер. — Серьёзно? И ты мог бы его завести?

— Не такое заводили, — буркнул Гедимин, оглядываясь на открытые ворота магазина. На пороге стоял Грегори и смотрел на сарматов, забравшихся в глайдер. Из-за его спины выглядывали оба охранника.

— Не так быстро, парни. Стартёр-то у меня! — ухмыльнулся торговец. — Как вам мой зелёный тазик? Никто не видел его в воздухе. Триста… ладно — двести девяносто койнов и семь центов… ладно, центы прощаю… двести восемьдесят койнов, и он ваш со всеми потрохами.

Гедимин мигнул.

— Эй, тебе что, нужен стартёр? — прошептал Хольгер, ткнув его в плечо. — Точно?

— Не очень, — отозвался ремонтник, отвлекаясь от мыслей об атлантисских ценах. «Хоть не пятьсот. Хотя за такой механизм даже двести — много.»

— Мы ещё подумаем, — сказал Хольгер, помахав рукой торговцу. Тот широко ухмыльнулся и вошёл в здание. Охранники, смерив сарматов подозрительными взглядами, последовали за ним.

— Вылезай, — инженер, едва не выломав левую дверку, выбрался из глайдера и обошёл его по кругу. — Это восьмисотый «Лифэн», довоенная модель. Я почитал о нём в сети. Предназначен для перевозки четырёх макак и их переносных жилищ и корзин для пикника. Значит, двух сарматов поднять должен.

Гедимин настороженно посмотрел на него. Хольгер был настроен более чем серьёзно.

— Ты действительно хочешь купить глайдер? — спросил ремонтник, проведя пальцем по кое-как выправленным вмятинам. — Зачем?

— Для Линкена, — понизил голос инженер. — Он весь извёлся с тех пор, как ему запретили садиться за штурвал. Ты что, не замечаешь?

— Когда ему не давали взрывчатки, это было заметно, — пожал плечами Гедимин. — А сейчас — нет. Но я не против что-нибудь ему подарить. Глайдер… Да, свой глайдер нам бы не помешал.

«Зелёный тазик,» — он посмотрел на машину и усмехнулся. «Лифэн» был выкрашен в тёмно-зелёный и покрыт разноразмерными чёрными пятнами, похожими на расплывшиеся кляксы. Без крыши он действительно напоминал продолговатый таз.

— Двести восемьдесят койнов, — Хольгер на долю секунды задумался. — Это семь недель, если мы оба ни на что не будем тратиться. У тебя сейчас что-нибудь есть?

— Тридцать два цента, — ответил Гедимин. — Мне пока не нужны деньги. Семь недель — это немного.

— Мы можем не спешить, — сказал Хольгер. — Этот тазик ещё долго никому не понадобится. Неделей больше, неделей меньше…

— Но хорошо будет успеть до зимы, — ремонтник заглянул под капот и сердито сощурился. — Пока оно ещё летает. Холодные дожди его добьют.

— Ты уже думаешь, как сделать из него нормальную машину? — усмехнулся инженер. — Пойдём к озеру. Мозг заработает лучше после небольшого охлаждения.

…Вода выталкивала Гедимина к поверхности, однако он нашёл камень, надёжно прикреплённый к донным скалам, сел на корточки и развернулся лицом к берегу. Сквозь затемнённую маску и толщу воды все силуэты выглядели расплывчатыми; трудно было сказать наверняка, кто из сарматов стоит на мелководье, но он держал ладонь козырьком над глазами и растерянно поворачивался из стороны в сторону. Гедимин довольно усмехнулся и сдёрнул маску, одновременно отталкиваясь ото дна. Сармат у берега хлопнул себя по бедру.

— Теперь вижу! — крикнул он и замолчал, дожидаясь, пока Гедимин выльет воду из ушей. — Пока ты не снял маску, я даже не предполагал, что ты именно в этом месте. Цветные пятна и рябь на дне, больше ничего. Хорошая маскировка, Гедимин. Но плавать в ней, наверное, тяжело.

Сармат кивнул и, слегка пошатываясь, направился к берегу. Комбинезон, наполненный водой, вздулся, пришлось оттянуть манжеты и расстегнуть одежду на груди, чтобы выпустить жидкость. Добравшись до берега, Гедимин с облегчённым вздохом стянул сапоги и вылез из комбинезона. Солнце уже садилось, в запасе оставалось ещё около часа светлых сумерек, потом должно было смеркнуться. Высохнуть на солнце сармат не рассчитывал, но сильный ветер с юга обычно просушивал кожу и скирлин минут за пятнадцать.

— Не знаю, как это будет выглядеть в зимнем лесу, но под водой смотрится неплохо, — признал Хольгер, пощупав рукав нового комбинезона. — Интересное время наступает, Гедимин. Свои вещи, своё оборудование… Говорят, так было на Марсе после первой войны. Огромные сарматские города без единой макаки. Им было запрещено там появляться. Только на специально выделенном космодроме и станциях на орбите Фобоса. Было бы неплохо вернуться к тем порядкам, как ты думаешь?

Гедимин пожал плечами.

— Я не знаю, что было тогда. Но мы начали вторую войну. Видимо, причины для этого были.

— Возможно, Джеймс и его друзья-мартышки правы, и Саргон был кровожадным психом? — искоса посмотрел на него Хольгер. — И просто не нашлось никого, чтобы заткнуть его? Я говорил с марсианами — не только с Лиском… многие из них думают, что война только всё испортила.

Гедимин хотел ответить, но услышал шум травы под чужими ногами, посмотрел на спуск от аэродрома и изумлённо мигнул.

— Мать моя колба! — выдохнул Хольгер, заметивший пришельца на долю секунды позднее.

Это был Кенен Маккензи, и в такой странной одежде Гедимин его ещё не видел. Штаны и рубашка держались по отдельности и даже сделаны были из материала разной толщины и цвета; и то, и другое, и третья часть одежды — верхняя рубаха, по цвету и толщине схожая со штанами — болтались на теле свободно, не облегая его, как будто сармат оделся не по размеру. Манжеты были прижаты к кистям тонкими серебряными браслетами, ещё два браслета Кенен надел чуть ниже локтя и на середину плеча. За ним, смущённо глядя в землю, шёл Алексей; его заметили далеко не сразу.

— Добрый вечер, господа, — слегка наклонил голову Кенен, огляделся и очень осторожно присел на корточки, выставив одну ногу чуть вперёд. — Посмотри, Гедимин, этот костюм мне идёт?

Сармат озадаченно мигнул.

— Кенен, где ты нашёл эти странные вещи? — спросил Хольгер, осмотрев его с ног до головы. — Ты похож на Джеймса Марци на его последнем выступлении.

Кенен вздохнул.

— Спасибо за мнение, Хольгер. Это называется «костюм». А это — «рубашка», — он прикоснулся к тонкому белому скирлину на груди. — Иногда в лавку завозят что-нибудь достойное. Но их цены… Вы видели, сколько там просят за среднего качества скотч? Я не уверен, что там от скотча есть что-нибудь, кроме наклейки и наличия спирта. Пятнадцать койнов!

Гедимин мигнул ещё раз. «Койнов или центов? Не видел я там таких цен… Интересно, это за сколько метров?»

— А что ты хочешь склеить? — спросил он. — У меня есть хорошая изолента. А обычный скотч я там видел по десять центов за моток. Но он плохо держится — перележал на складе.

Теперь мигнул Кенен. Внимательно посмотрев на Гедимина, он тяжело вздохнул и покачал головой.

— Я не о клейке, Джед. Соберись. Я говорю о напитках, достойных свободных жителей. Ты когда-нибудь пил хороший виски?

— Только тот, что раздают на праздники в маленьких стаканах, — ответил Гедимин, недовольно щурясь — интонация Кенена ему не понравилась. — Возьми спирт и разбавь вдвое. Вкус будет тот же.

— Слушай Гедимина, он умный, — Алексей с ухмылкой хлопнул учётчика по плечу. — Ты что, думаешь, оделся как макака — и тут же стал макакой? Хватит придуриваться. Ты всё равно не различаешь вкусов. А разбавленный спирт приятно греет внутренности. Гедимин, ты когда-нибудь пробовал выпить сразу канистру?

— Иджес предлагал, — вспомнил ремонтник и уткнулся взглядом в землю. — Дурацкий эксперимент. Полканистры я успел отобрать.

Кенен, морщась, переводил взгляд с одного сармата на другого. На последних словах Гедимина он мигнул, потёр пальцем подбородок и широко усмехнулся.

— Вы навели меня на мысль. Очень неплохую мысль. Национальный бренд. Это сейчас в моде. Они есть у всех. Только мы одни не считаемся нацией. А между тем… Да, это можно было бы предложить на рассмотрение координаторам. Собственная марка спиртного… Макаки гордятся своей способностью пьянеть. Любят свои напитки. Мы могли бы показать им свой. Вопрос только в том…

Он развернулся на каблуках и внимательно посмотрел на Гедимина.

— Ты мог бы сделать перегонный аппарат из подручного хлама?

— Это несложно, — отозвался ремонтник. — Ты хочешь получать спирт? Нужно сырьё. Мы с Хольгером ничего не нашли.

— Это верно, — кивнул химик. — Местные ягоды, дикий мёд… Мы не аборигены, чтобы бегать весь день по лесу с ничтожным результатом. То, что ты, Кенен, хочешь сделать, гонят обычно из местного сырья — из какой-нибудь сахаросодержащей флоры, которой вокруг очень много. В Ураниуме ничего такого нет.

Кенен огляделся по сторонам, растёр в пальцах лист ближайшего куста, сунул в рот и тут же сплюнул.

— Да, тут сахара не найдёшь. Однако… Хольгер, соберись. В Би-плазме есть сахар?

— Да, там много углеводов, — кивнул сармат-инженер. — Это полноценная пища. В ней есть всё, что нужно живому существу.

— Она годится для получения спирта? Кто-нибудь пробовал? — Кенен говорил тихо, придвинувшись к сарматам. Алексей на последних его словах хмыкнул и закивал.

— Мы, на Венере. Когда шли над плато, иногда вывешивали за борт Би-плазму в дырявом мешке. Когда доставали, она прямо там кипела. Спиртом несло на всю базу. Но это не спирт. Это каша с алкоголем. Больше стакана выпить никто не мог. Меня через раз выворачивало. Зачем тебе эта дрянь? Лучше отлей у Гедимина стакан нормального спирта.

Гедимин задумчиво сощурился.

— Подожди. Высокая температура… Зачем дырки в мешке? Впустить сернистый газ?

— Да, чем больше, тем лучше, — кивнул Алексей. — Эй, ты что, не веришь мне? Я бы тебе такое не налил. Этим только макак травить.

— Тихо, — сказал Хольгер, придержав его за плечо. — У вас там не было никого, кто додумался бы осадить кислоту? Пили вместе с ней, с денатурированным белком… ещё бы вас не выворачивало! Если сделать всё по уму, никакой дряни не будет. Я, пожалуй, даже знаю, с чего начать. Но нужна будет Би-плазма и… Гедимин, поможешь мне с перегонным баком? Нужно что-то для нагрева, что-то для очистки и что-то для возгонки.

— Нужно место, — сармат сердито сузил глаза. — Источник питания. В бараке не развернёшься.

Кенен положил ладонь ему на плечо, другой рукой приобнял Хольгера и едва не упал носом в землю, — Алексей вовремя поймал его за воротник.

— Всё будет, Джед. Я не зря так дорожил нашей дружбой. Знаю, ты не подведёшь.

Ночью, возвращаясь в барак, Гедимин увидел полосу красноватого света из-под двери Кенена — учётчик зажёг ночник. Он прошёл мимо на вытянутых пальцах, свет в комнате зажигать не стал — свалился на матрас, на ощупь скинул сапоги, потянулся к ящику за одеялом, но махнул рукой и просто перевернулся на спину. «Делать спирт из Би-плазмы. Только Кенен мог такое придумать,» — он еле слышно хмыкнул. «Пусть ищет комнату и кабель с хорошим напряжением. Дальше — проще…»

25 августа 50 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Подъём объявили в девять утра. В пятнадцать минут десятого Гедимин уже стоял у центрального информатория и озадаченно смотрел на закрытую дверь и вывешенное на ней объявление: «Закрыто до 01.00.26.08».

— Эй, теск! Читать разучился? — крикнул, высунувшись из-за ограды форта, охранник в экзоскелете. — Так я прочитаю — «за-кры-то»! Пошёл, пошёл, хватит таращиться!

— Да не ори ты, — донеслось из-за ограды, и краснолицего охранника втащили внутрь. Гедимин пожал плечами, развернулся и пошёл к озеру. «А в Лос-Аламосе занятия никто не отменял,» — с досадой думал он. «Теперь открыть дверь и включить рубильник — это тяжёлая работа? От неё нужен отдых?»

Возвращаться в барак не имело смысла — Хольгер и Кенен ушли за полчаса до подъёма, договорившись о встрече у ремонтного ангара. Встреча была назначена на половину одиннадцатого, и у Гедимина было ещё полтора часа в запасе. «Искупаться?» — он задумчиво посмотрел на тёмную воду. За кустами уже кто-то плескался — утро было тёплым даже по человеческим меркам.

Сармат уже сидел на берегу, расстелив комбинезон на ветках ближайшего куста, и сушился на ветру, когда к воде, шурша травой и бормоча себе под нос что-то неразборчивое, прошёл угрюмый Иджес. Гедимин хотел окликнуть его, но механик сам остановился и развернулся, заметив на кустах знакомый комбинезон.

— А, вот ты… Ну да, точно — информаторий закрыт, — кивнул сам себе Иджес и сел рядом с Гедимином. — Пойдёшь сегодня на полёты?

Ремонтник кивнул, внимательно посмотрел на Иджеса — тот хмурился, и его глаза потемнели.

— Что не так?

— Гребучий комитет! — махнул рукой бывший механик. — Даже думать тошно. Надо было так всё испоганить…

Гедимин сочувственно кивнул.

— Я сегодня делаю спирт из Би-плазмы. Хочешь — иди со мной.

Иджес мигнул.

— Что из чего?! — он недоверчиво хмыкнул. — Зачем?

— Для Кенена. Он намерен это выпить, — еле заметно усмехнулся Гедимин. — Я думаю, это интересно.

— Да уж, — Иджес ухмыльнулся. — Я бы на это посмотрел. А вы успеете до полётов?

— Начнём, — пожал плечами ремонтник. — А там посмотрим. Будешь купаться?

Долго ждать не пришлось — не успел ещё Иджес выбраться из воды, как у ремонтного ангара показался сармат в белой рубашке с кружевными манжетами. Выглядел он донельзя странно, и Гедимин незаметно ущипнул себя, чтобы не рассмеяться ему в лицо. «Теперь он так и будет ходить? Думал, привыкну…» — покачал он головой и жестом позвал Иджеса посмотреть на странное явление. Иджес, не сдержавшись, громко фыркнул. Кенен повернул голову и, широко улыбнувшись, направился к кустам.

— Хорошее сегодня утро, не правда ли? У меня всё готово. Хольгер уже на месте, готовит какое-то месиво и ждёт тебя с вёдрами и горелкой. Ты знаешь, о чём он?

Гедимин кивнул.

— Я зайду в барак, возьму вещи. Подожди меня тут.

«Горелка и вёдра?» — удивлённо мигнул он, вытащив из-под пола предметы, заранее вынесенные из пещерного тайника, — мощный нагреватель на тугоплавких электродах, ещё не скреплённые части двух баков — один в десять раз больше другого, фильтрационные решётки и двухколенную трубку. «Хольгер кое-что забыл. Или пока не нужно? Ладно, возьму всё.» Он положил в карманы недостающее — ремонтную перчатку, лучевой резак и пучок жестяных полос — и вручил Иджесу половину груза. Кенен ждал у барака, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— Пойдём, — он махнул рукой на северо-запад.

Чем дольше они шли, тем сильнее удивлялся Гедимин. С главной улицы они свернули в переулок между бараками и петляли по нему, пока дорога не вывела их к одному из передвижных генераторов, установленных рядом с фрилосинтезирующим комбинатом. Сегодня и комбинат, и машиностроительный завод к северу от него были закрыты, но сармат услышал приглушённый шум трансформаторов — генераторы никто не останавливал.

— Надеюсь, этой энергии тебе хватит, — Кенен открыл дверь и жестом пригласил Гедимина внутрь. Там на полу, отодвинув в сторону пучки толстых кабелей, сидел Хольгер и что-то помешивал в прозрачной стеклянной банке.

— А, вот и ты, — кивнул он Гедимину. — Трубка сегодня не понадобится. Брожение — долгий процесс. Сегодня мы ограничимся вываркой сырья. Нужен будет открытый бак на десять литров… и ещё один, с газоотводом, на сто. Температурные датчики взял?

Гедимин кивнул и жестом подозвал к себе Иджеса.

— Это для малого бака, это для большого. Начинай отсюда. Резак или перчатку?

— Давай перчатку, — решил Иджес. — Я намечу, ты доваришь. А где Би-плазма?

В углу, куда свет тусклой лампы под потолком не дотягивался, зашевелился ещё один сармат. Это был Алексей, и он сидел на десятилитровом бочонке с содранными маркировками.

— Десять литров, — указал на бочонок Кенен. — Живая. Эй, Хольг, ты думаешь, это можно пить?

— Сиди тихо, — отозвался Хольгер, продолжая помешивание. — Пить? Не советую.

Через пятнадцать минут остывания на воздухе оба бака окатили водой. По переулку никто не ходил, а окон в боковых стенах бараков никогда не было, — шипение пара и шум жидкости, убегающей в канализационный люк, остались незамеченными. Гедимин провёл пальцем по шву и довольно кивнул.

— Одна сороковая, — вслух проговорил Хольгер, осторожно выливая в воду что-то прозрачное из колбы с боковым носиком. По воде бежали маслянистые пятна. Алексей и Иджес вдвоём вытряхивали из бочонка Би-плазму. Вязкая масса текла вверх, цепляясь за края, и когда Гедимин прихлопнул её крышкой, бак загудел от многочисленных ударов изнутри.

— Долго держали в тепле? — спросил он, оглянувшись на Кенена. Бак уже нагревался, но сармат ещё не решался открывать отверстия в крышке — даже для того, чтобы запустить внутрь температурный датчик. «Сожрёт,» — думал он, с подозрением глядя на гудящий бак.

— Не переживай. Это ещё не организм, — проворчал Кенен, глядя на остатки Би-плазмы, переползающие по стенкам бочонка. — Алекс, не стой — лови её!

Бак перестал трястись, и Гедимин убрал руку с неподвижной крышки и приоткрыл одно из смотровых отверстий. Жижа внутри уже не казалась живой. Опущенный внутрь прибор показал четыреста градусов по Фаренгейту.

— Вливай остатки, — сказал Хольгер Алексею, собирающему Би-плазму в кулёк. — Надо всё размешать… Так, теперь пусть греется до семисот пятидесяти.

— Не рванёт? — Иджес попятился от бака, с опаской глядя на пристроенный под ним нагреватель и тянущийся от него кабель. Находиться рядом уже было тяжело. Гедимин вытер со лба испарину, посмотрел на медленно рыжеющую кожу на ладони и ещё раз перемешал Би-плазму. Датчик показал семьсот.

— По-моему, так сильно сырьё не нагревалось, — сказал венерианец, с сомнением глядя на бак. — И висело снаружи куда дольше.

— Сколько висело? — заинтересовался Хольгер, пристраивающий трубку к свободному отверстию в крышке.

— В земных часах… — задумался Алексей. — Тридцать-сорок, как получится.

— И сразу было готово к питью? — уточнил инженер, передавая трубку Гедимину. — Лей, я буду размешивать.

— Ну, как готово… — сармат поморщился. — Через раз.

— Венерианская воздушная закваска? — Хольгер хмыкнул. — К нам её не завезли. Будем пользоваться тем, что есть.

Он заглянул в приоткрытую банку и принюхался к содержимому.

— Трудно работать с живыми организмами. Гедимин, следи за температурой. Перегревать ни к чему.

Сарматы отошли от бака. Гедимин надел респиратор и осторожно перемешал массу. Со дна уже поднимались крупные пузыри, Би-плазма из белесой стала коричневатой. «Жжёная Би-плазма,» — качнул головой сармат. «Странное вещество.»

— Сколько она так должна вариться? — спросил Иджес, заглядывая в отверстие. — Она уже обугливается.

— Полтора часа минимум, — отозвался Хольгер, склонившийся над прозрачной банкой. Её стенки изнутри побелели.

— Тогда Лилит перед полётами успеет тебя найти, — Иджес ткнул Гедимина в бок. — Наверное, уже ищет.

— Нашла ещё до подъёма, — буркнул Гедимин, размешивая жижу. Желтоватый цвет постепенно превращался в коричневый. Сармат ещё раз измерил температуру — она поднялась выше уровня, нужного Хольгеру, но ненамного.

— Значит, тебя с утра помяли, — усмехнулся Иджес.

Гедимин не ответил. Этой ночью он был доволен, что купил дверь, и что никто не заглядывает в его комнату. Лилит пришла к нему вечером, и утро они встретили на одном матрасе. Было жарко и немного тесно, и всё же сарматы остались довольны. Но Иджесу знать об этом было не обязательно.

…Варёная Би-плазма, полностью окрасившаяся в коричневый цвет, пахла горелой органикой и чем-то едким. Из вязкой она стала жидкой, ненамного гуще воды. Хольгер, зачерпнув немного и выплеснув в самодельную кювету, отошёл в угол и вскоре вернулся с довольной усмешкой.

— Сахар есть. Немного остынет — начнём осаждать и фильтровать. До полётов успеем поставить брагу. Кенен, где ты её будешь держать? В этом помещении её не найдут?

— Никто ничего не тронет, парни, — широко ухмыльнулся учётчик. — Пусть стоит хоть до Рождества.

— До Рождества стоять не будет, но до конца месяца — вполне вероятно, — Хольгер повертел в руках принесённые Гедимином фильтры и пожал плечами. — Может быть, сработает, а может быть, нет.

Спустя час времени и множество перемешиваний варево было осторожно слито в пустой чан. Белую муть, оставшуюся на дне, и странные слизистые комки, прилипшие к решётке, отправили в канализацию. Когда вещество вернулось в варочный чан, и Хольгер начал сыпать туда чёрный порошок, Кенен не выдержал и сунул руку под струю пыли.

— Уголь? — он брезгливо отряхнул манжету. — Извини, Хольг. Пустое любопытство.

— Нагрей и провари ещё, — сказал Хольгер Гедимину. — Не забывай мешать. Если устал, я сам встану. Тут ничего сложного нет, но процесс небыстрый.

— Ничего, — буркнул ремонтник, замыкая электрическую цепь. — Я видел много долгих процессов.

Над его головой раздался громкий кашель и звон мешалки, Гедимин выпрямился и, поймав за плечо отплёвывающегося Кенена, крепко ударил его между лопаток. Учётчик всхрюкнул, несколько раз глубоко вздохнул и попятился от бака. Гедимин подобрал палку и размешал жидкость, наблюдая за всплывающим чёрным осадком.

— Ну, как оно на вкус? — спросил у Кенена Алексей. Учётчик покачал головой.

— Глюкоза и уголь, Алекс. Какая-то жжёная гадость. Надо было соглашаться на разбавленный спирт, но… теперь я уже не хочу останавливаться. Интересно, что из этого в конце концов выйдет. Как думаете, какое название подойдёт этому веществу?

— Жжёнка, — буркнул Гедимин, закрывая отверстие в крышке. «Зачем этим отходам производства название? К вечеру они остынут, Кенен успокоится, и всё это будет вылито в тот же канализационный люк. Кому нужен ещё один вид спирта, сделанный сарматами, если у макак таких разновидностей сотни?!»

…Сарматы спускались с трибун, стадион быстро пустел. Гедимин не торопился. С трибуны он видел, как внизу приезжие поздравляют победителя — большой флаг Атлантиса в этот раз уезжал в Нитчекуон. Звено «Аргентум» с маленьким флажком за третье место оттеснили в угол; Иджес уже спустился и теперь прыгал вокруг Лилит, а она раздражённо отмахивалась.

— Эй, Джед, — Кенен тронул Гедимина за плечо. — Пойдём. Толпы уже нет. Поздравишь свою самку и вернёшься к генератору. Надо проверить, как там наша жжёнка. Когда я её нюхал в последний раз, там был слабый спиртовой запах. Пойдём, Джед! Ничего не получится, если тут сидеть.

«Не успокоился,» — слегка удивился Гедимин. Лилит уже увидела его и нетерпеливо махала с площадки. Сармат кивнул и пошёл к лестнице. «Ладно. Занятие не хуже других. Работы сегодня нет, учёбы нет… А можно было бы сделать ещё один стержень. Хотя бы управляющий.»

26 августа 50 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Промывочная жидкость ещё вытекала из трубы, но сольвентная плёнка больше не появлялась на поверхности. Хольгер склонился над ведром, поболтал в нём стеклянной палочкой и жестом приказал начать продувку. Агрегат загудел от нагнетаемого в трубы аргона, остатки жидкости потекли быстрее. Гедимин прошёл вдоль установки, присматриваясь к стыкам — особенно там, где на считанные дециметры расстояния приходился перепад температур в полтысячи градусов. «Рилкар держится лучше, чем сталь,» — отметил он про себя. «Полезный материал.»

— Семьсот девятнадцать миллилитров! — объявил сармат-замерщик, отсоединяя патрубок от прозрачной мерной трубки.

— Двести девятнадцать сверх нормы, — Хольгер выразительно посмотрел на Гедимина; его глаза светились. — Очень хорошо. На сегодня работа окончена. Можете идти. Мы с Гедимином утилизируем отходы.

«Отходы?» — сармат растерянно мигнул и перевёл взгляд на ёмкость с промывочной жидкостью. «Это не отходы. Её можно профильтровать.»

— Опять не уследили за временем, — покачал головой Хольгер. В коридоре лязгнула массивная крышка люка — дверь была открыта, и сарматы, закончив смену, расходились по городу.

— Нельзя бросать установку посреди испытаний, — буркнул Гедимин, закрывая вентили. На его взгляд, их тут было слишком много.

— Выработка возросла наполовину — в полтора раза, — Хольгер подставил бутылку под мерный сосуд и плеснул внутрь прозрачную жидкость. — И результат будет ещё лучше, если провести испытания с утра. Сегодня замешкались на подаче азота… Это непрозрачная бутыль с щёлочью. Я оберну её тряпками, а ты попробуешь спрятать под одеждой. В целом виде она совершенно безвредна.

Гедимин мигнул.

— Что это?

— Сольвент, — отозвался Хольгер, оборачивая бутылку ветошью. — Для твоих опытов. Если ты построишь в своём новом убежище синтезатор сольвента, я не удивлюсь. Но пока убежища нет, возьми это. Семьсот девятнадцать миллилитров или немного меньше.

Гедимин прижал свёрток к груди.

— Не надо было этого делать, Хольгер. Если узнают, ничего хорошего не выйдет.

— Некому узнавать, — криво усмехнулся инженер. — Слизь, полученную при испытаниях, утилизируют. Это всем известно. Она непригодна для работы на рудниках. Спрячь её, и пойдём в форт. Нам нельзя тут задерживаться, а ты опаздываешь на занятия.

«Свой собственный сольвент,» — повторял про себя Гедимин; бутылка, спрятанная под комбинезон, приятно холодила кожу даже сквозь ветошь. «Пора собирать насос. Это будет небольшая скважина там, где людям бурить невыгодно. Мне не нужны тысячи тонн. Пары сотен вполне достаточно.»

На Грузовом аэродроме готовился ко взлёту огромный барк. Рядом с ним тягачи казались маленькими и незаметными. Барк закрывал бортовые люки, тягачи отползали в сторону, увозя с собой опустевшие платформы. Грузовые ангары один за другим закрывались. Гедимин остановился посмотреть на взлёт и не сразу понял, что шевелится на стене ближайшего барака.

Это был обычный робот-уборщик, отмывающий стену от расплывчатых чёрных пятен. Три из них ещё были достаточно чёткими, чтобы Гедимин смог прочитать их: «auw».

— Видишь? — он тронул Хольгера за руку и указал на стену. Инженер посмотрел на полусмытую надпись и сердито сощурился.

— Опять? Кому не дают покоя чужие мутации?

— Как бы не Линкену… — пробормотал Гедимин, угрюмо разглядывая пятна на стене. — Где он, кстати, пропадает?

— Во второй смене, — удивлённо посмотрел на него Хольгер. — С начала августа. Ты в последнее время слишком увлёкся работой. Так не пойдёт.

На главной улице было слишком шумно, но стоило свернуть в переулок, ведущий к площади, и Гедимин услышал грохот металлических «копыт». Вокруг форта медленно перемещались два «джунга», над площадью висел большой вооружённый дрон, рядом с ним собралось два десятка «наблюдателей». У ограды форта толпилась охрана в экзоскелетах. Рядом в кольце охранников стоял небольшой белый глайдер.

— Посадка на площади? — прошептал Хольгер, оглядываясь на Гедимина. Тот пожал плечами. Глайдер не был похож ни на один из транспортов Ураниум-Сити; скорее всего, он прибыл с материка.

Охранники расступились, выпуская из форта сармата в форме коменданта. Он быстро прошёл мимо Гедимина и Хольгера и остановился у крыльца информатория, рядом с уже собравшейся там группой сарматов. Они молча расступились, пропуская его в кольцо. Гедимин подошёл ближе.

— Эй! — один из охранников направил фонарь-считыватель на Хольгера. — Где был после обеда?

— На работе, — отозвался тот, показывая удостоверение инженера. Охранник скривился и опустил фонарь.

— Свободен.

— Что происходит? — спросил Гедимин, глядя на охранника в упор. Тот едва заметно поёжился.

— Не твоё дело, теск. Пошёл!

Хольгер положил руку Гедимину на плечо и подтолкнул его в сторону информатория. Там собралось несколько десятков озадаченных сарматов. Один из них попытался забраться на крышу, но охрана заметила его, и ему пришлось спрыгнуть, чтобы не попасть под разряд станнера.

— Это была его самка, — вполголоса рассказывал в толпе один из сарматов. — Они спаривались за складами. Там их, наверное, подловили. Стреляли из бластера.

Гедимин втиснулся в толпу. Сарматы подались в сторону, недовольно оглядываясь на него. Кто-то хотел ткнуть его под рёбра, но Гедимин перехватил руку и крепко сдавил.

— Что случилось? — спросил он. — Кого-то убили?

Сарматы переглянулись.

— Это Джед, механик. Он всегда такой, — пробормотал кто-то за спиной Гедимина.

— А… Знаю его, — прошептали в ответ.

— Убили одного сармата и самку из охраны, — ответил Гедимину кто-то из толпы. — Они давно ходили вместе. Сегодня их трупы нашли в лесу. Безголовые тела и экзоскелет… отдельно.

«Я слышал о них…» — сармат стиснул зубы и, резко развернувшись, выбрался из толпы. Кто-то ткнул его кулаком в спину, но Гедимин не стал оборачиваться.

— Эй! Постой! — Хольгер схватил его за плечо и рывком заставил остановиться. — Что ты узнал?

— «Чистые», — Гедимин сплюнул на мостовую. — В Ураниуме появились гребучие «чистые». И уже начали убивать.

— Охрана вычислит их, — Хольгер крепко держал сармата за плечо и потихоньку оттаскивал в переулок. — Тихо, Гедимин. Только никуда не бегай. У тебя за пазухой щёлочь, помнишь?

Сармат остановился, пощупал бок — бутылка была на месте.

— «Чистые», — пробормотал он, сердито щурясь. — Своей дряни было мало…

— Кто-то из работающих в посёлке, — еле слышно сказал Хольгер, оглядываясь на бараки. — У кого ещё есть время выслеживать чужих самок? Где они взяли бластер, вот что мне интересно…

— Патрульные, — Гедимин стиснул зубы. — У них всего полно. Если бы их взорвали, я бы знал, кто…

— Я узнаю, где сегодня был Линкен, — Хольгер крепко сжал его плечо. — Если это он, я его покрывать не буду. Но сейчас нельзя делать резких движений. Постарайся сидеть тихо, Гедимин. Убитым ты не поможешь, а сам нарвёшься.

…Кенен сдавленно охнул, когда его взяли за шиворот и припечатали к стене. Гедимин молча смотрел, как его глаза расширяются от страха.

— Ты? — спросил он.

— Я - что? — Кенен, опомнившись, затрепыхался, попытался разжать пальцы ремонтника, но тот прижал его к стене ещё крепче. Перегородка затрещала.

— Эй! Это больно, Джед, — пробормотал учётчик, испуганно мигая. — Скажи, чего ты хочешь. Я тебя не понимаю.

— Кто убил сармата и его самку? Кто даёт оружие «чистым»? — Гедимин отвёл руку от стены, но не ослабил хватку. — Я не для этого делал бластеры.

— Джед, ты в своём уме? — Кенен, привстав на цыпочки, глубоко вздохнул и попытался улыбнуться. — Раскладывать трупы рядом с городом — не мой почерк. Кроме тебя, тут есть другие механики. А я — не единственный патрульный. Я ни при чём тут, Джед. Успокойся!

— Ты много кого знаешь, — Гедимин слегка опустил руку и позволил ему встать на пол двумя ногами. — Найди мне «чистых». Мне не нравится то, что они делают.

— Я… постараюсь, Джед, — часто закивал Кенен. — Постараюсь.

29 августа 50 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Первые капли упали из трубки спустя считанные минуты после начала нагрева, и Гедимин приподнял бак, уменьшив температуру. Жёлто-коричневая жидкость немного успокоилась; капли западали снова, с каждой минутой чаще, и в конце концов спирт побежал тонкой, почти непрерывной струёй. Хольгер прикрыл дверь, придирчивым взглядом окинул баки, соединённые длинной изогнутой трубкой, и сел на пол рядом с Гедимином. Тот, не мигая, смотрел на Кенена. Учётчик говорил негромко, но все хорошо его слышали — даже Иджес, устроившийся рядом с баком.

— Его отправили в город, а весь его патруль — в карантинный барак. Подозревают эа-мутацию, — вполголоса рассказывал Кенен. — Обычный мутант, Джед. Кому ещё могло прийти в голову такое? Никаких «чистых».

Гедимин недоверчиво покачал головой.

— Если бы убивали только мутанты… — он, не договорив, тяжело поднялся с места и подошёл к перегонному агрегату. Мерный стакан наполнялся быстро; пора было заменить его более вместительной ёмкостью. Подставив под свободный конец трубки пустую канистру, Гедимин понюхал содержимое стакана и осторожно попробовал его на язык.

— Сойдёт.

— Эй-эй, Джед, я хотел первым попробовать! — спохватился Кенен и вскочил на ноги, едва не уронив сидящего рядом с ним Алексея. Тот неторопливо встал, отряхнулся и достал из кармана сплющенные стаканчики — в такие ёмкости разливали небольшое количество виски для раздачи сарматам во время праздников.

— Все попробуют, — буркнул он, подставляя ёмкость под мерный стакан.

— Дурацких надписей на стенах нет уже третий день, — заметил Хольгер, протягивая Гедимину свой стаканчик. — Возможно, макакам в самом деле удалось выловить зачинщика… или он залёг на дно.

— По крайней мере, Линкен в этом не замешан, — пробормотал Гедимин, допивая остатки. Он не стал держать жидкость во рту — спирт он уже пил, в том числе неразбавленный, и ничего, кроме жжения в пищеводе и слабой дискоординации движений в течение десяти минут после, не ощущал.

— Жжёнка! — выдохнул Кенен. Он долго стоял с раздутыми щеками и наконец смог проглотить жидкость. Продышавшись, он вытер лицо, слегка прищурился и щёлкнул языком.

— Да, название попало в точку. Горелый привкус, Джед. Он всё ещё чувствуется. Ты заметил?

Гедимин пожал плечами.

— Можешь наклеить этикетку — «жжёнка», — он кивнул на канистру. — Угостишь этим охрану?

— Надо это разбавить, — сказал Хольгер, осушив свой стаканчик. — Макаки не пьют чистый спирт. Мне тоже было тяжело.

— Сказал бы, — покосился на него Гедимин. — Внутренности целы?

— Разбавить? — Кенен наклонил канистру, слушая, как внутри плещется жидкость. — Это должен быть очень крепкий напиток. Я разбавлю его совсем немного.

— На Севере кладут в спирт разные растения, — вспомнил Иджес и порылся в карманах, но растений там не было. — Нам тоже надо что-нибудь положить. Будет настойка.

— Настойка на обеднённом уране, — хмыкнул Алексей, посмотрев на Гедимина. — Это будет — как они говорят? — «брутально».

— Уран не для этого, — недовольно сощурился Гедимин.

— Ёлку туда, — посоветовал Иджес. — Пусть пахнет.

Гедимин пододвинул к баку пустую канистру. Жидкость уже подействовала — он чувствовал лёгкую расфокусированность зрения и приятное тепло в пальцах, а движения стали менее точными. «Напишу об этом Герберту,» — подумал он и едва заметно усмехнулся. «Он удивится.»

— Итак, у нас получилось, — громко сказал Кенен, подняв перед собой наполненный стаканчик. — Остались сущие пустяки, с которыми я справлюсь сам. Моя благодарность, Джед, просто не знает границ…

Гедимин внимательно посмотрел на него, и учётчик осёкся.

— Подействовало? — хмыкнул сармат, переглядываясь с Хольгером. — А нам пригодится… благодарность. У тебя есть деньги?

Кенен слегка нахмурился.

— Я говорил о том, как мне дорога дружба с вами. Но если ты спрашиваешь… Немного осталось.

— Мы собираем на глайдер для Линкена, — сказал Хольгер, кивнув в ответ на жестикуляцию Гедимина. — Он — наш общий друг, и мы решили, что ты выразишь благодарность наилучшим способом, если внесёшь часть суммы — сорок койнов.

Кенен мигнул и высоко поднял безволосые брови, выражая изумление. «Где он этому научился?» — подумал Гедимин, незаметно щипая себя за руку — человеческое выражение на лице сармата выглядело забавным.

— Сорок койнов? Это очень много, Хольг. Нам, мирным служащим, платят гораздо меньше, чем шахтёрам и заводским рабочим.

— У тебя покупных вещей больше, чем у нас всех, вместе взятых, — заметил Алексей, подойдя к Кенену. — Так и не скажешь, что мало платят!

— Для разумных существ давно придумали кредит, — фыркнул учётчик, отстраняясь от него. — Сорок койнов… Когда вы хотите купить этот ваш… глайдер?

— В середине сентября, чтобы Гедимин успел его доработать, — ответил Хольгер. — Не волнуйся, мы за тобой зайдём, когда пойдём в лавку.

«Кенен быстрый,» — задумчиво сощурился Гедимин, и учётчик под его взглядом едва заметно вздрогнул. «С кем договориться, чтобы поймали и держали, пока я не подойду?»

Точность движений и ясность зрения вернулась к сармату быстрее, чем закончился процесс перегонки. Из генератора он вышел, когда окончательно смерклось. На тёмном небе среди звёзд почти не выделялся окольцованный диск Сатурна, но Гедимин всё же разглядел его и задумчиво усмехнулся. «Значит, Энцелад пока не заселён… Наверное, базы на Титане тоже не слишком… многолюдны. Когда-то планировали запустить платформы в атмосферу Сатурна. Это был бы интересный эксперимент…»

— Ну вот, опыты с органикой закончились, — сказал Хольгер, тронув задумавшегося Гедимина за плечо. — Не знаю, что Кенен будет делать с результатом, но сам процесс меня развлёк. Осталось закончить другие опыты… с органикой и неорганикой.

Гедимин пожал плечами.

— Установка работает. Восемьдесят три процента — меньше, чем сто, но и так сойдёт. Выработку можно ещё поднять, но агрегат придётся расширить.

— Да, верно, — кивнул Хольгер, задумчиво глядя на небо. — Чем больше потоков, тем полнее переработка сырья. Ты удачно додумался разделить его на порции…

— После того, как ты поставил охладительный узел, можно было бы обойтись без разделения. Выработка и так поднялась на треть, — качнул головой Гедимин. — Интересно, какие значки выдаст нам Ведомство.

— Значки? — хмыкнул Хольгер. — Да, забавно будет на них посмотреть. Надеюсь, хотя бы в этот раз нас действительно поощрят. Без попыток расстрела и стираний памяти.

Гедимин кивнул. «Мой проект корабельного реактора поощрили,» — вспомнил он и усмехнулся. «Жаль, значок только на сайте. Рассказать Герберту или нет? Это мелочь, но всё-таки — мне приятно.»

31 августа 50 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимин повернул вентиль, и подача аргона в трубопровод прекратилась; последняя капля промывочной жидкости, вынесенная из крана потоком газа, упала в чан. Шипение в трубах затихло. Хольгер стоял у агрегата и немигающим взглядом смотрел на контейнер с мерными делениями. Двое сарматов под присмотром Масанга переливали туда содержимое ёмкости с только что синтезированным сольвентом. Закупоренный контейнер такого же объёма стоял рядом; он был заполнен на треть.

Ёмкость опустела, и сарматы, дождавшись, когда упадёт последняя капля, положили пустой сосуд в промывочную жидкость и тихо отошли к стене, оставив Масанга и его охранника рядом с двумя контейнерами. Сармат из Ведомства опустился на корточки и поставил ёмкости вплотную друг к другу. Посмотрев на них сбоку, он хмыкнул и поднялся на ноги.

— Вы увеличили выход сольвента на восемьдесят три процента. Хороший результат! Губернатор Оркус будет вами доволен. Я оставлю вам новые распоряжения Ведомства. Соблюдайте их и не распространяйтесь об этом. В конце недели вы получите восемьдесят койнов в дополнение к еженедельной зарплате.

Он протянул руку Хольгеру. Тот, немного помедлив, пожал её.

— А что с Гедимином? Он заслужил награду ещё больше, чем я, — сказал он. Масанг перевёл взгляд на ремонтника и едва заметно качнул головой.

— Гедимин может утром вернуться к обычной работе. Вы имели с ним дело, и вы знаете его лучше, чем я, — возможно, он очень хороший механик. Однако выполнение указаний командира, даже самое тщательное, — это не то, чем могло бы заинтересоваться Ведомство. Можете наградить своего помощника по своему усмотрению. На сегодня ваша работа окончена. Приятного вечера!

Хольгер мигнул, хотел что-то сказать, но Масанг уже направился к выходу. Двое его охранников встали у дверей, выставив перед собой шокеры. Когда в конце коридора лязгнула крышка люка, они вышли вслед за предводителем. Гедимин и Хольгер переглянулись.

— Опять получилась какая-то чушь, — инженер виновато посмотрел на ремонтника. — Я… Тебе нужно что-нибудь, Гедимин? У меня есть восемьдесят койнов…

— Отложи их на глайдер, — отозвался сармат. — Мне нужна небольшая помощь… на берегу.

Хольгер мигнул ещё раз.

— А! Я понял, — кивнул он. — Хорошо, Гедимин. Я отпущу лаборантов и приведу глайдер на скалы. А ты можешь идти прямо сейчас.

Ремонтник вышел с территории завода и посмотрел на часы. Сегодня их отпустили в середине обычной рабочей смены. Впереди было много свободного времени — а в пещерном тайнике на берегу озера лежали два литра сольвента, почти готовый насос с рилкаровыми трубами, фильтрационный бак и разобранный на части пневмомолот с электрическим приводом.

Он прошёл в барак незаметно — комендантская была закрыта, даже Кенен в это время был на работе и не лез в чужие дела. Переодевшись в пятнистый комбинезон, сармат снова вышел на улицу. Можно было дойти до тайника по берегу, по краю обрыва над озером, но день был жарким, вода — холодной, а дроны-наблюдатели везде летали в одинаковом количестве — и над водой, и над сушей…

Маленький гусеничный бур, крышка люка от бронехода, три метра рилкаровой трубы, — больше Гедимин ничего не взял в этот вылет, не считая ремонтной перчатки и анализатора. Загрузив инструменты в фургон, он забрался следом.

— Двести метров к югу от Стометрового озера, — сказал он Хольгеру, заглянув в кабину. — На подлёте выключи координатор.

— Помню, — отозвался Хольгер и весело хмыкнул. — Линкен обидится, что его не взяли. Он уверен, что без взрывных работ такую скважину не выкопать.

— Линкен любит взрывы, — проворчал Гедимин, опускаясь на пол и прислоняясь спиной к стене. Об инструментах можно было не беспокоиться — они были надёжно привязаны ремнями к фургону, а Хольгер всегда летал очень осторожно.

С пятачка, на который сел глайдер, Стометрового озера было не видно — только небольшой просвет между кронами деревьев. Кустарник, окружающий затопленную скважину, так и не сравнялся в росте с окрестными соснами. У озера было тихо; Гедимин, выбравшись из фургона, прислушался, но различил только шум ветра и шорох какого-то мелкого зверька в лесной подстилке. Там, где он стоял, земли было мало, и слой листьев и хвои прикрывал скалу едва ли на несколько сантиметров. Дальше начиналась материковая плита — тонкий слой осадочных пород, а под ним — истрескавшийся гранит. Смахнув полуистлевшую хвою, Гедимин постучал по камню и недовольно сощурился. «Далеко не продвинусь. По карте, рудное тело недалеко, но десяток метров вглубь придётся пройти.»

— Эй! Я думал, бурить будет твой робот, — удивлённо мигнул Хольгер, увидев, как Гедимин собирает пневмомолот и примеряется к расчищенному пятачку.

— Я подготовлю для него площадку, — отозвался ремонтник, застёгивая ремешок респиратора. Инструмент в руках загудел, завибрировал, набирая обороты. Бур уходил в камень сам, почти без усилий; Гедимин придерживал его, направляя вниз, и вспоминал, как прокладывал водопровод в лаборатории. «Зря я об этом думаю,» — вздохнул он и сильнее налёг на пневмомолот — тряска хорошо выбивала из головы лишние мысли.

Через час его сменил Хольгер, и ремонтник сходил к озеру и смыл с комбинезона каменную пыль и машинное масло. К его возвращению ничего не изменилось — бур, вдавленный в землю гусеничной платформой, медленно крошил камень, накрошенное выдавливалось на поверхность, и Хольгер, сломав несколько прутьев, сметал пыль и крошку в сторону, перемешивая с остатками лесной подстилки. Платформа дрожала и гудела.

— Он там не застрял? — спросил Хольгер, смахнув ещё одну горку каменной крошки.

— Движется, — Гедимин заглянул под платформу. — В граните не разгонишься.

Он взял немного каменной пыли и поднёс к ней анализатор. По экрану побежали строчки, одна из которых заставила Гедимина подобраться и впиться взглядом в показатели.

— Он видит уран.

— Покажи, — Хольгер посмотрел на экран и хмыкнул. — Да, видит. Несколько атомов или около того. Слишком маленький процент, чтобы подсчитать его. Но… это всё-таки уран.

— Ещё восемь метров вниз, — недовольно сощурился Гедимин. — И ты увидишь свой процент. У макак точные карты. Наверное, это потому, что их делают не макаки, а учёные.

«Оставить тут аккумулятор или разложить солнечные батареи?» — он огляделся по сторонам, выбирая освещённое место. «Или перевезти сюда РИТЭГ и прикрыть защитным полем? Мне он пока всё равно не нужен. Две скважины, непрерывная закачка… достаточно будет аккумулятора. Поставлю защитные поля и положу сверху ветки. Нужна маскировка…»

Насос и сорбционный чан лежали в подземном тайнике. До них очередь должна была дойти не раньше конца недели, и у Гедимина было ещё много времени на размышления о генераторах. Он лёг на мох — так ему был хорошо слышен гул работающего бура — положил руки под голову и посмотрел в небо. «Дроны ничего не увидят из-за этих веток,» — подумал он, глядя на кроны сосен. «Охрана тут не ходит. Надо предупредить Кенена, чтобы не трогал мою установку. Он, наверное, не поймёт, что это, если случайно наткнётся…»

Загрузка...