Sindroma unicuma. Внешние связи

Отвлечение номер 2 к прологу Лейтмотив: безвыходных ситуаций не бывает

За сорок шесть лет до описываемых событий

Кирилл гнал на запредельной скорости, благо маячок на крыше помог расчистить полосу, заставляя водителей жаться к обочине и пропускать машину с синими правительственными номерами.

Пот заливал глаза, руки дрожали, норовя отпустить руль.

Он должен успеть. Обязательно успеет, иначе и быть не может. Ему рано подыхать по собственной глупости.

Автомобиль свернул с дороги на аллею, на повороте пропахав колесами газон и расшвыряв мусорные баки, содержимое которых рассыпалось по идеально подстриженному травяному ковру. Тенистая аллея промелькнула стремглав, приведя к трехэтажному беломраморному особняку в окружении столетних дубов, и машина резко затормозила на площадке, засыпанной розовым щебнем. Бросив дверцу открытой, Семут с трудом выбрался из машины и шатающейся походкой глубокого пьяницы поднялся по ступеням. Ноги налились тяжестью, и каждый шаг отдавался в голове острой болью.

Осталось немного: пройти через просторный холл с зеркалами, подняться на второй этаж по изгибающейся лестнице с резными перилами и, постаравшись не налететь в гостиной на мебель, спрятанную под чехлами, доползти до ванной.

Чем ближе, тем хуже. Слабость парализовала мышцы, и пришлось передвигаться, держась руками за стену, подолгу отдыхая. Последние шаги дались с трудом — в час по чайной ложке. В голове звенело, зрение плясало, а тело затрясло в ознобе.

Проклятье! Кирилл умудрился не рассчитать силы, устраивая по просьбе Волеровского демонстрационный показ на светском рауте. Он знал лимит своих возможностей, но сегодня на создание soluti[27] ушло больше времени, потому что волны ускользали, потревоженные вспышками на Солнце.

В следующий раз нужно скрупулезно просчитывать силы, но это будет в следующий раз, и до него ещё нужно дожить.

Волеровский был предусмотрительнее, нося с собой инъекционный портативный пистолет, и тщательно следил за тем, чтобы в барабане всегда имелись четыре запасных ампулы. В каждой из них находилась доза, рассчитанная на килограмм массы тела премьер-министра, должность которого Волеровский занял после гражданской войны.

В свое время Кирилл легкомысленно отказался от эксклюзивной разработки ученых «Виса-2» и сегодня поплатился за беспечность. Если он выкарабкается, то обязательно закажет такой же пистолет с барабаном на десять гнезд, — пообещал себе клятвенно. Или нет, на двадцать.

Горло обложило режущими спазмами — ни охнуть, ни вздохнуть. Семут ослабил узел галстука и рванул ворот рубашки. Одежда душила его, до вылезающих из орбит глаз и нестерпимого жжения в легких.

Ввалившись в ванную, он добрался до настенного шкафчика. Как оказалось, вовремя, потому что онемевшие мышцы натянулись судорогой, скрючившей пальцы; суставы с хрустом вывернуло, причиняя адскую боль. По позвоночнику потек расплавленный металл, выбивая слезы и принуждая согнуться от нестерпимой муки.

Кирилл не помнил, как ему удалось открыть потайную нишу, наверное, зубами. Не помнил, как заправил ампулу в барабан и, корчась, выстрелил в бедро через штанину.

И упал.

Он успел. Ежедневная доза ушла в кровь, сегодня на два часа раньше.

Очнувшись, Семут долго смотрел в потолок, прежде чем понял, где находится, а потом вспомнил, как очутился в ванной. Ладони оказались в крови, а зеркало на дверце шкафчика разбито.

Чертовы волны. Сейчас начнется рецидив — третья стадия после временного затишья. Длится не дольше минуты, но проистекает вечность.

Зрение прояснялось, предметы выделялись резче, фокусируясь с немыслимой четкостью, до рези в глазах, пока Кирилл не разглядел витавшие в воздухе мельчайшие пылинки. От соприкосновения с ними кожа зазудела, покраснев. Мужчина сдерживался из последних сил, но все-таки начал расчесывать кровоточащие ладони и лицо.

Уши уловили слабое жужжание мухи, попавшей в паутину в пыльном углу, и трепыхание крыльев насекомого ударило взрывной звуковой волной, оглушив перепонки. Семут застонал, зажав уши руками. Он не успел подготовиться, и беруши остались лежать там, где мужчина бросил их в последний раз — в спальне.

Тело вдруг стало невесомым, готовым рассыпаться трухой на миллиарды частиц. Кирилл почувствовал, как бежит кровь по сосудам — он мог бы разорвать и склеить любой из них; видел, как сокращается сердце — он мог бы остановить стучащий двигатель и запустить его вновь; слышал, как слабо пульсирует желудок, перерабатывая выпитый на рауте бокал вина, и как раскрываются меха легких, принимая кислород. Он наблюдал кипучую деятельность клеток и микроорганизмов, пожиравших друг друга и плодившихся со страшной скоростью.

Он видел волны, будь они неладны. Все беды от них.

Кряхтя, Семут поднялся и, глядя в осколок зеркала, не выпавший из рамы, привел себя в порядок, отмыв кровь с рук и лица. Рубашку придется менять, как брюки и белье. Опять обмочился.

Стоило обработать порезы антисептиком и заклеить лейкопластырем, но для висората примитивное лечение считалось недопустимым, и Семут, схватив волну, принялся «зашивать» ранки. Руки слегка дрожали, поэтому латание вышло небрежным.

Закончив с царапинами, он побрел, ссутулившись, в спальню, чтобы переодеться, и по пути раздвигал плотные шторы на окнах.

На время ремонта жена уехала к родителям. Да, с некоторых пор Кирилл женился — на красивой молодой женщине с неплохими провидческими способностями. Семья жены, имевшая корни, уходящие в начало первого тысячелетия, согласилась на условия правительственного режима в обмен на инъекцию вис-сыворотки. О продажности не шло и речи. Всем хочется жить сытно, в тепле и комфорте, при чинах и должностях. Зато тесть не нарадуется: пусть зятюшка из новоявленных висоратских выскочек, зато недавно приобрел большой особняк в элитном районе, с фонтаном и конюшней. Правда, пока нет лошадей, и не набран штат обслуживающего персонала, но они обязательно появятся, когда закончится ремонт. Как-никак тесть породнился с первым заместителем премьер-министра, и для его дочери, ставшей второй леди страны, созданы все условия — дорогие машины, драгоценности на заказ, дамские салоны, роскошь безделья и возможность управлять вис-волнами.

Волеровский исходил желчью. На практике выяснилось, что резервы человеческого организма ограничены. Оказалось, мало видеть волны и уметь возмущать их. Требовался запас сил, чтобы управлять невидимой стихией. При должном мастерстве создавались зараз шесть или семь простеньких заклинаний или два-три сложных, после чего начиналась отдача.

Висоратам, вводившим сыворотку регулярно, приходилось туго. Вдобавок к ежедневным безрадостным ощущениям при инъекциях прибавлялся риск отдачи, когда, затратив усилия на создание заклинаний, организм начинал саботировать, требуя время на восстановление: появлялись сонливость, усталость, апатия, мышечные боли и судороги, ухудшение зрения, чрезмерный аппетит. После отдачи уменьшался и интервал между приемами дозы.

— Дармоеды! — орал Волеровский на правительственном совещании, направляя гнев на притихшее руководство научных городков, вызванное к круглому столу с повинной. — Неужели нельзя придумать постоянный источник подпитки помимо энергетических коктейлей или разовых амулетов?

Повинной не получилось. Ученые развели руками. Законы Вселенной не обмануть — энергия постоянна и переходит из одного состояния в другое. Внутренняя энергия организма превращается в энергию возбужденных вис-волн, которые, в свою очередь, отдают энергию объектам, на которые направлены. Поэтому у каждого висората имелся свой предел отдачи, зависевший от индивидуальных особенностей организма — выносливости, умений и наследственности.

— Это наше слабое место, — переживал Волеровский, делясь бедой со своим заместителем Кириллом Семутом. — Приходится принимать столько дряни, что моя печень не справляется. Я вкалываю сыворотку и пью тонизирующие препараты, а затем заедаю их микстурами. Насквозь пропитался лекарствами.

Волеровскому было грех жаловаться. Он относился к единицам счастливчиков, которые переносили инъекции удовлетворительно.

— Многие используют улучшенные вещи, — сказал Кирилл и достал небольшое плоское кольцо на цепочке, которое носил под рубашкой.

— И надолго его хватает? — поинтересовался скептически Волеровский.

— На раз или на два. Тьфу-тьфу, до отдачи дело не доходило, вовремя останавливался.

— На подзарядку, наверное, уходит уйма времени?

— Свойства амулета восстанавливаются около трех суток, поэтому у меня есть набор на каждый день недели.

— Смотрите, не запутайтесь в днях и медальонах, — усмехнулся Волеровский. — И все же меня доканывает зависимость от стимулирующих средств. Организм сживается с ними, а это пагубная привычка. Вдруг вы забудете надеть свою побрякушку? Отдача тут же прикончит вас.

— Что поделаешь, Эогений Михайлович. Со временем наши ученые придумают что-нибудь колоссальное.

— Надеюсь. Пока же преимущество на стороне урожденных висоратов. В их крови течет сила, веками копившаяся в генах предков. Вы знаете, что они могут сотворить reducti[28] многокомпонентных структур, не утруждаясь особо?

Кирилл понимающе хмыкнул. Заклинание считалось чрезвычайно сложным и не удавалось никому, кроме добровольцев из урожденных висоратов, принимавших участие в закрытых опытах.

— У нас наметилась стагнация, — заметил как-то Волеровский на заседании правительства. — Идет пробуксовка по многим направлениям. Известные заклинания давно отшлифованы и переведены, в то время как в частной собственности пропадает без дела множество сведений, передающихся из поколения в поколение, и хозяева не спешат делиться своими секретами.

— Может, вменить высокий налог на пользование старинными первоисточниками или придумать иной способ изъятия? — спросил министр финансов.

— Принуждение озлобляет, — возразил Волеровский. — Общество до сих пор не оправилось от гражданской войны, социальная напряженность не спадает. Мы держимся на плаву благодаря достижениям висорики. Остались сильные влиятельные кланы, которые сочувствуют побежденным, и хотя они открыто не выражают недовольство, на поддержку не стоит рассчитывать.

— Замкнутый круг, — сказал министр внутренних дел. — Я тоже за принудительное изъятие частных источников информации.

— Безвыходных ситуаций не бывает, — не согласился Волеровский. — Предлагаю обдумать возможные варианты и на завтрашнем совещании высказать свои идеи.

На следующий день слово взял Чехий Семут, занимавший пост заместителя министра по науке и по совместительству старший брат Кирилла Семута.

— Лояльность кланов можно получить за дозу вис-сыворотки и возможность занимать руководящие должности. Но, разумеется, необходимо заранее оговорить доступ к клановым реликвиям и библиотекам, и организовать строгий учет.

За столом поднялся недовольный гул голосов.

— Революционно, — заметил Волеровский. — Вы согласитесь уступить свой пост урожденному висорату?

— Мы создадим при министерствах департаменты, наделим их полномочиями и ответственностью — чем не высокая политика?

— Грядет засилье бюрократизма, — высказался кто-то из присутствующих.

Однако Волеровскому пришлось по нраву предложение Семута:

— Чиновников много не бывает, а наш бюджет позволяет слегка раздуть аппарат. Объясните насчет сыворотки.

— Будем работать с лояльными гражданами, которые согласятся контактировать. Зачем принуждать насильно? Все знают, что урожденным висоратам требуется одна или две разовых инъекции для пожизненного закрепления эффекта видимости волн, в отличие от тех, кто вынужден регулярно принимать сыворотку.

Счастливчики, — подумал Кирилл, вертя перо. Им не нужно каждый день умирать и возрождаться в муках, боясь, что когда-нибудь могут отказать почки или отнимутся ноги.

— Здесь мы проигрываем, — продолжил брат. — Чтобы удержать позиции, наша аналитическая группа предлагает начать новую демографическую политику, направленную на оздоровление общества и создание задела для будущих поколений. В частности, сделку с кланом, пошедшим навстречу, можно скреплять брачным контрактом. Мы получим клановые секреты в обмен на вис-сыворотку и детей, которые появятся в браке.

Гул за столом усилился.

— Урожденные потребуют приобщить их к достижениям висорики, — сказал министр иностранных дел.

— Организуем систему обучения. К примеру, создадим институты, поскольку пестовать вис-способности с детского возраста мы считаем нецелесообразным. В ВУЗах будут обучаться те, кто примет наши условия. Естественно, придется ограничить доступ к научной литературе для непосвященных. Как говорится, заплатил — получи.

— Необычно, — покрутился в кресле Волеровский. — К примеру, вы, Кирилл, можете осчастливить какую-нибудь девицу, владеющую семейными секретами телепатии или телекинеза.

— Я? — удивился Семут и, не удержав перо, уронил его на пол.

— Выбор хорошеньких девушек велик, но следует подходить к делу с умом, — заметил Чехий. — В первую очередь нужно учитывать наличие родословной. Первый отдел подготовил список семей и кланов, которым следует уделить внимание и начать работу по агитации, ненавязчиво и без принуждения. Наши специалисты уверены, что семейства, упомянутые в списке, скрывают как уникальные раритеты, так и обширные знания, передающиеся из поколения в поколение — обряды, ритуалы, заклинания и прочие секреты.

При последних словах глаза Волеровского жадно сверкнули. Он проглотил наживку.

Позже список получил условное название «Тысяча» по количеству упомянутых фамилий. За третьим номером в него были внесены господа Мелёшины, седьмую строчку занимало семейство Вулфу.

— Не совсем понятно с одариванием сывороткой, — поинтересовался министр юстиции. — Неужто вы рассчитываете на лояльность клана, сделав парочку инъекций своей предполагаемой супруге? Её семья не расстанется запросто с добром, копившимся веками.

— Право на вис-сыворотку получат здравствующие члены клана, согласившиеся сотрудничать. В качестве затравки развернем рекламную компанию о том, что по результатам исследований родившимся детям передастся способность видеть волны по наследству от родителей, если тем сделали инъекцию. Дополнительно объявим во всеуслышание, что через год эксперименты с висоризацией официально будут закрыты, а эталон сыворотки законсервирован. Обычно сжатые сроки создают панику и давку. Надеюсь, бонусов достаточно, чтобы привлечь хотя бы часть урожденных на нашу сторону.

— Вполне, — кивнул Волеровский. — Скандально и авантюрно. Метким выстрелом мы убьем еще одного жирного зайца: достижения висорики не пойдут прахом и достанутся в наследство нашим детям.

Присутствующие промолчали, потому что знали — в любой момент сыворотка прикончит их одного за другим, и всё, за что они боролись, окажется впустую. Поэтому при вдумчивом подходе демографическая программа имела далеко идущие последствия.

— Как же остальные? — спросил нерешительно молодой чиновник, сидевший неподалеку от Семута-старшего.

— Кого вы имеете в виду?

— Ну… присутствующие… и население…

— Программа висоризации уже четвертый год реализуется для верных и преданных делу людей. Конечно же, прекращать ее не собираемся и продолжим в узком кругу, — пояснил брат, а Кирилл хмыкнул. Попробуй, прекрати, и организм в два счета скрутит без ежедневной дозы. — Те, кто не посчитает нужным пойти с нами в ногу, через год отсеются сами собой: как висораты, так и обыватели. Кто-то займет места в верхнем ряду, а кто-то останется стоять.

— Решено, — Волеровский хлопнул ладонями по столу. — Вам, Семут, поручаю в кратчайшие сроки разработать уточненную стратегию. Нам срочно требуется насытить информационный голод. Засим тему закрываем.

— Поступил вопрос от министерства науки, — сказал секретарь. — Для исследований отрабатываемых заклинаний понадобится рабочий материал. Добровольцы по найму не покроют потребность, когда нахлынет вал опытных отработок.

— М-м-м… — задумался Волеровский. — Безвыходных ситуаций не бывает. Да возьмите хотя бы западное побережье! Чем впустую прохлаждаться на пляже, пусть поработают бескорыстно на благо отчизны. Заодно навсегда запомнят, как чревато устраивать мятежи, приводящие к гражданской войне.

Приехавшая вечером жена сообщила Кириллу новость. У них будет ребенок. Его ребенок, который сможет видеть волны без каждодневных инъекций, изматывающих душу и тело. А уж Кирилл позаботится о том, чтобы подарить ему новый, совершенный мир.