Сильный 3

Глава 23

— Думаешь, сейчас покормишь меня с ложечки, и я снова буду для тебя послушной номи? Ласковой покорной зверушкой?

— Вот уж ласковой ты никогда не была, Цэлия. Лживой, настырной и сладострастной — это про тебя!

Половину дня после неудачного нападения на меня Цэлиэнель провела связанной по рукам и ногам. Очевидно, план по приручению стервозной девицы со стороны супруги не удался. Возможно, просто не хватило времени, но данность была таковой, да и времени уже не было.

Продолжать в прежнем ключе уже точно не получалось, но Лина оказалась упорной. На ночную стоянку нам попалась небольшая деревня, жители которой радушно приняли нашу маленькую команду, не задавали лишних вопросов и предоставили целый дом для отдыха. Само собой отмыли и накормили в добавок.

Сейчас пленница так и сидела связанной за столом, а Лина пробовала ей кормить. Однако остроухая была в ином настроении. Слова Тёмной Девы что-то сломали в ней, вытащили наружу всю её злость и ненависть, которой она делилась с большей охотой, чем мы с ней едой.

— Это всего лишь водная гладь того, что вам ещё предстоит на себе испытать!

В этих словах были только намёки, но и я и Лина понимали, о чём она говорит. Речь о предстоящем посещении страны альвов, до которого оставалось совсем немного времени. Это пугало, как пугает любая неизвестность, с этим же пыталась справиться моя жена. Помочь, доказать мне и себе свою значимость.

Не выходило.

— Сука!

Хлестким ударом открытой ладони Лина прошлась по лицу строптивой альвы.

— Какая же ты всё-таки сука!

Ещё удар.

— Ты думаешь, что сумеешь насладиться этим моментом?

Удар.

— Ты раньше сдохнешь!

«Прекрати, Лина. Ты знаешь, что нам не стоит её убивать, и калечить нет смысла», — обратился мысленно к супруге, не желая заметно вмешиваться.

«Зато душу отвести можно! Как же она меня допекла. Сама, тварь, от тебя избавиться хотела, меня в рабство загнать, а теперь вообще убить пыталась».

Моя златовласка уже успокоилась. В ответной речи мне она выпустила последние капли своего негодования. Не была она человеком, который подвергался длительному гневу. Агнес, кстати, тоже такой не была, у неё просто гнев был испепеляющий. Как там супруга с сыном, интересно?

«Пускай сидит голодная. Пойду, подышу воздухом».

«Далеко не отходи, мало ли».

«Само собой, любимый»

Остался наедине с ухмыляющейся эльфийкой. В отличие от супруги, яркой ненависти к этой нарывавшейся на ласку дуре я не испытывал. Была злость. И как раз чесались руки сделать ей немного больно. Однако, поступить решил иначе.

— Ты очень расстроила мою жену…

Мы смотрели друг другу в глаза.

— … мою женщину.

Да, не нравится ей, то что я говорю.

— Она хотела найти с тобой общий язык, пускай и на своих условиях. Тебе стоило просто искренне сказать, насколько ты ненавидишь нас. Только это не совсем так, верно?

— Думай, что хочешь, дохой.

Это было совсем не вежливое обращение к представителям иной расы. Низший, если грубо передавать смысл.

— О чём тут думать, если я вижу, как блестят твои глаза, каждый раз, как рядом оказывается Ангелина. Но это понятно, это была твоя цель. А вот что меня действительно удивило, это твоя активность в игре: какой питомец лучше — альва или демоница. Ещё больше меня порадовала твоя реакция на мои ласки Ракси. Порадовала твоя зависть.

— Ты ошибаешься, человек, — прошипела разозлившаяся остроухая.

— Всё может быть, однако решения касательно тебя я принял.

Подошёл к Цэлиэнель со спины, отодвинул стул от стола на себя. Зашёл спереди, опустился на одно колено, освобождая ноги пленницы от верёвок. Было это не так просто, потому что вязать жертву в итоге помогал один из молчаливых сопровождающих Хэйны. Можно было ожидать очередного нападения от буйной девицы, я и ожидал, но его не происходило.

Жестом заставил повернуться молчавшую остроухую в сторону, предоставляя мне доступ к связанным за спиной рукам. И тут пришлось повозиться, но в итоге и с этим справился. Возможно, как-то Цэлиэнель эла Ватэ чувствовал моё настроение, всё же дурой полной она не была, да и не полной тоже — агрессии она не проявляла. В случае, если бы она неосмотрительно решила на меня напасть, я бы переломал ей конечности. Не все, но над этим я ещё раздумывал.

Лина моё настроение разделяла и даже злобно поддерживала, отправляя воображаемые картины расправы. Вот так, а я то думал, она уже упокоилась.

— Ешь!

И начался спектакль. Всем своим видом и особой манерой обращения со столовыми приборами — а была только ложка для тушёных корнеплодов с подливкой и вилка для жаркого. И вот этим небогатым набором она демонстрировала своё положение в социальной мировой иерархии. Удивляло меня, правда, что предпочитала она это делать надменно глядя мне в глаза. Раньше она старалась меня просто не замечать.

— Что теперь? Будешь звать прислужников Чумной бабы и снова связывать? Стоило только возиться? Как-нибудь я бы прожила до прибытия в Альвэналэн.

— А сейчас мы будем изучать твою Силу.

Говорил я спокойно, но появившийся страх в глазах Цэлии заметить успел прежде, чем она собралась. Дальше её бурных реакция ждать не стал.

Структура ауры Цэлиэнель чем-то была схожа с демонической своей странными однородными зонами заполнения, но всё же различались они в значительной степени. Речь шла даже не про бледность цвета, значит наполнения энергией, а про расположение центров. Обычно, у слабого одарённого Сила концентрируется визуально в области похожей на шар. Тот в свою очередь располагается где-то в груди, оттуда распространяется уже дальше по телу, разрастаясь и теряя форму в определённый пограничный момент.

Не так всё было у альвы. Интересно, это у всех так представителей её народа? Хотелось бы…, а точно, взгляну ещё. Но пока есть эта испытуемая. У неё центра было три, самый яркий находился в голове, второй в районе живота, и самым слабым был как раз тот, что у сердца.

Обратившись к ядру в груди я даже отклика нормального не почувствовал. Выбор был двинуться вниз… подозревал я определённые реакции, и вверх, куда и направился.

Вот тут было всё очень интересно, потому что совершенно непонятно. Это было не ядро, а какая-то структура, чем-то напоминающая конструкт, что оставила мне Ракси в первый раз, который я разрушил. Но в альве этот конструкт был во много раз сложнее. Ломать его я не решился, а вот изучать, ощупывать, было любопытно.

Реакция Цэлиэнель была краше любых слов. Она замерла с бесчувственным выражением лица, словно потеряла всякое понимание и стимулы к действию. Если бы открыла рот ещё, точно выглядела бы умалишённой.

Как интересно!

А если мне сломать тут всё? Хотя нет, рискованно. Непонимание происходящего не мешало мне пытаться нащупать что-нибудь интересное в самой форме этого творения. Мне оно казалось искусственным. Какое-то время просто ковырялся во внутренностях, пока не заметил кое-что интересное.

Сама энергия конструкта была нейтральна и очень напоминала Силу Нерявенской княжны Беланы, но внутри были заполненные сторонней Силой части, узлы, если так можно сказать. Вот их я попытался нейтрализовать для начала, наблюдая за реакцией подопытной. Даже отпускал её периодически из-под контроля, тогда в её глазах загоралось осознание и растерянность. Остановился я, когда полностью вычистил всю чужеродную энергию, что нашёл. Подумал, что нормой это не является, а значит можно и удалить. Да, может быть это навредит, но тогда я блок полностью уберу из её головы.

Ничего страшного на первый взгляд не произошло, но появилась заинтересованная Ангелина и стала с интересом изучать свою подопечную.

— Что ты сделал, Мироша? Я не ощущаю от неё прежние эмоции, вообще сейчас не ощущаю никакого эмоционального плана, словно статуя какая. Хотя сидит. Дышит.

— У неё в голове невероятно какая любопытная конструкция Силы. Не думал, что скажу это так быстро, но уже сожалею, что Ракси нет рядом — можно было бы спросить, она что-то подобное в меня засунула.

— Хм…

Так… Лина что-то задумала.

— Хм… Мироша. А может ты не потому по розовенькой своей скучаешь?

Ещё в карете гномьего производства я обращал внимание на особенности нарядов у вагри. Вроде бы даже отметил для себя, что смотрится простой наряд женского типа очень привлекательно. Но вот воспеть красоту супруги в этом облачении, заметить насколько моя любимая женщина умеет подчеркнуть любыми средствами свою несравненную красоту, такого шанса у меня до сего момента не было.

А ведь было что восхвалять, особенно когда объект восхищения поощряет. Не знаю, как она это сделала, вижу что супруга слегка потянулась, но почему от этого её грудь буквально пыталась вырваться из платья, только шнуровка внизу разреза мешала. И изгиб в талии, уходящий к округлой упругой (хорошо это знаю) попе, стал маняще привлекательным. Вот это настоящая женская магия. Кровь от головы у меня точно отлила ниже, соображать стало туго.

Моя волшебница, приворожив мой взгляд, проплыла по воздуху к моему плечу и обдала ухо горячим дыханием.

— Может, ты хотел от своей Ракси чего-то большего?

Для себя отметил, что моя драгоценная супруга умеет прильнуть не хуже некоторых гуттаперчевых демониц. Иначе, конечно, но меньшей радости мне это не приносит.

— Может, и обожающая тебя супруга может послужить этой же цели?

Хотел обнять жену, но та ловко вывернулась, сделал от меня шаг назад, а затем развернулась. Оказалась она прямо рядом со столом, на который тут же опёрлась обеими руками.

Замерла.

Да, уж кто-кто, а любимая женщина знает, как я люблю добираться до дорогих моему сердцу прелестей самостоятельно.

Подошёл, не стал медлить. Нагнулся, чтобы провести руками по стройным расставленным и готовым к продолжению ногам. Окончилось моё поглаживание задранным на спину подолом платья.

— Ммм, а кто-то уже в предвкушении! — заметил я намокшее бельё.

— Да, придётся застирать, не доверю такую роскошь местным крестьянкам. Ещё что-нибудь обсудим?

— Можем… сутиен ты тоже решила поберечь? Пару дней на тебе его не замечаю.

— Ах, значит всё же замечаешь! Ну, надо же, не надеялась.

— Не надейся! — усмехнулся.

Хлипкая шнуровка не стала мне преградой, чтобы высвободить из разреза платья моих любимых сестричек, приятных глазу, но сейчас лишь рукам.

— Ты дрожишь, — заметил волнение жены.

— Тебе кажется.

Лина решила поиграть в отрицание. Это было в новинку: неожиданно, необычно и воодушевляюще.

— Хм… мне надо точно выяснить!

Опустился на колени, наслаждаясь формами супруги. Немного затянул ожидание, чем снова вызвал дрожь, когда избавлялся от килотов. Что ж, теперь можно испытать её выдержку. Не стал руками заставлять любимую принять удобную для меня позу, сделал это носом и языком, помучив её прикосновениями так, что она сама выгнулась и подняла попку.

К мелкому дрожанию добавились значительные вздрагивания. Чтобы это не мешало процессу, пришлось ухватиться за ноги рядом с опущенным вровень со столом животом. Процесс пошёл так, что любимой стало не до возражений.

Хоть и был занят приятной работой с восхитительной супругой, не забывал о пленнице. Её я продолжал контролировать, но заметных реакций он неё не следовало. Вообще было невозможно забыть про Цэлиэнель в силу очень ярких обстоятельств. Лина не просто так повернулась ко мне спиной — через стол напротив сидела её подопечная, покорный вид которой возбуждал супругу сверх всякой меры. Реакции на мои действия от того выходили ярче чем обычно.

Как супруга во второй раз вышла с пика, не стал ждать её успокоения. Избавился от штанов и белья, чтобы тут же порадовать дорогую новой волной ощущений. У меня тоже появился азарт. Если супруга заводилась, как механические часы, от присутствия Цэлиэнель, то меня распыляло от реакции жены, что делало уже мои реакции грубее нормальных.

Но нам обоим это нравилось.

Не остались мы только на уровни физической близости. Я с головой ушёл в медовый омут Силы супруги, вынырнул, зачерпнул, и передал энергию сидящей без движения пленнице. Передал в самый нижний узел, перенося свой интерес от близости с любимой на объект сегодняшних изысканий.

Вот это сработало!

Не так, как могло бы быть с девушкой в осознанном состоянии, не так, как было с Гайни, но реакцию тела, а потом и разума Цэлиэнель мы заметили.

И бесы нас побери, это сработало как спусковой крючок. Одновременно с Линой мы закончили. Едва-едва успел позаботиться о последствиях. Жене было совсем не до этого, она тяжело дыша завалилась на стол и содрогалась от удовольствия, которым продолжала наполнять и меня.

***

Второй день путешествия в гномьем дворце на колёсах прошёл однообразно и спокойно. Этот бычара, который работал для колёсного средства перемещения вместо механизма движения, был настоящим произведением искусства местного животного мира. Гора мяса жрала просто невероятное количество зерна, что хранилось двумя мешками в грузовом отделе повозки. Жрала часто, раз в два часа, как раз мы могли прогуляться, сделать дела житейские. Всё остальное время нас монотонно, но быстрее раза в два человеческого быстрого шага, тянуло вперёд.

Но чудному животному я удивлялся только на привалах, забывая о нём в движении. В движении всё моё внимание разделялось между двумя женщинами. Супруга была первой важности из-за её положительных эмоций, учитывая, что она до сих пор была в великолепном настроении после вчерашних наших занятий. Спали мы ночью тоже прекрасно, посчитав разумным оставить Цэлиэнель в отдельной комнате. Связь я с альвой не разрывал.

Сейчас её тоже поддерживал, наблюдая не только за внешними изменениями в поведении остроухой особы, но и вычленяя внутренний настрой. Восприятие эмоций от подопечной для Ангелины снова было доступно, и картина очень удивляла нас обоих.

Девушка больше не пылала злобой, вместо этого была растеряна. Внешне это проявлялось едва заметным смущением на лице, когда она позволяла смотреть на нас. При чём наибольшее смущение было направлено на меня.

Чудеса, да и только!

Однако вечером её настрой что-то снова унесло ветрами и прибило к северным берегам. Мы закончили ужин с Линой, обсуждали недавние и предстоящие события, вспоминали дом, когда альва решила поделиться с нами откровением.

— Знали бы вы насколько я ненавижу весь ваш людской род!

Её голос звучал устало, но весьма осознанно.

— Наконец-то пошёл откровенный разговор, — Лина излучала, на мой взгляд, многовато радости на подобное заявление, — можно только порадоваться.

— Ваш проклятый род испортил мне жизнь ещё до моего рождения…

Цэлиэнель не обратила внимание на слова Ангелины, продолжала.

— …Моя мать была рождена от человека. Моя бабка всю жизнь рассказывала слёзную историю, как её обманом опоил и взял силой один из представителей какого-то королевства, в котором она выполняла дипломатическое поручение. Род у нас такой, занятый внешними отношениями.

Значит, перед нами не чистокровная альва, а при этом попала в сопровождение Высшей Матери.

— К маме относились хорошо, жалели её, но при этом сторонились. Она получилась очень красивой женщиной, откуда-то взяв черты, не свойственные нашему народу. Понятно откуда, но… старались не обращать на это внимание.

Наша остроухая пленница тоже обладает слегка более внушительными формами, чем обычные эльфийки. На это я обратил внимание ещё при первой встрече, потому что рассмотреть стройных выглядящих очень юными девушек мне удалось весьма детально. Ну и сравнить по пропорциям с Цэлиэнель.

— Только она всю жизнь была полнейшей дурой. Яркая внешность у людей часто не совпадает с умом. Бабка перед смертью, пожила она как-то меньше положенного, поделилась с дочкой, что зачала она ту с великим удовольствием и добровольно, сама соблазнив человека… Первая тварь!

Первая заметная злость за весь рассказ, но какая-то… выстраданная.

— Мать, вторая тварь, не удержала язык за зубами, растрепала. Мне было всего пара лет от роду. Отец, альв, ушёл. Мне досталось всё, что общество вокруг не додало бабке за связь с человеком, а матери за рождение полукровкой.

— Расскажи нам… — аккуратно поддержала рассказ Ангелина.

Слушая исповедь Цэлиэнель, мне почему-то не становилось её жалко. Возможно, сказывается моя история отношений с ней, но было тут ещё и рациональное зерно в добавлении к эмоциональной составляющей.

Общество Высшего народа, как считают сами его представители, весьма закрыто. Отношение к другим расам в нём умеренное, до тех пор пока это касается вопросов продолжения рода. Альвы строго соблюдают чистоту крови, не только потому что это как-то заложено у них в рамках пренебрежения к менее длительно живущим на свете разумным. В рамках общения и получения удовольствия от любых естественных процессов, эта народность совсем не стесняется. Как я знал раньше, и подтвердила сама Цэлия, держать наложниц или мужчин в аналогичном качестве, это не говоря про слуг и рабочих, других рас было само собой разумеющимся.

Но детей надо делать своих, особенно женщинам, потому что тратить силы на инородца, потом растить его, это ослабление собственных позиций. Бабке Цэлиэнель подобное простили, а вот внучке всё припомнили.

Что меня сразу удивило, рассказчица ничего не говорила про побои или другое физическое насилие. Было отчуждение, словесные издевательства и… злобный характер самой девушки, который, по её словам, достался ей от презренных людей. Другое дело, что взрослый возраст она как-то обходит стороной, будто не помнит его, просто игнорирует иногда уточнения супруги, которые и я подсказываю по связи.

— Ты людей и не знала толком до взрослого возраста. Какая неподтверждённая ненависть к нам, — заметила свои наблюдения Лина.

— Ощущала всё самое плохое во мне от вас. Не знала, но когда пришла в ваш мир, то убедилась в своих убеждениях: алчные, злые, самолюбивые, грязные, похотливые. Практически животные!

Цэлиэнель заметно сбросила оцепенение. Наверное, самая близкая для неё тема разговора так помогла.

— Дорогая Цэли… — обратилась Лина ласковым успокаивающим голосом.

Эта самая дорогая изобразила кривую ухмылку, ожидая, что сейчас моя жена начнёт её жалеть. Ох, я уверен злая девица очень была бы рада такому повороту в разговоре, предвкушала, как ответить.

— … что-то не так в твоём рассказе, — продолжила неожиданным образом и слегка надменным голосом Лина, — я даже не возьму достаточно нейтральное отношение твоих соплеменников к такой злой стерве как ты. Подумаешь, старались держать от тебя подальше. Ещё бы они не старались, когда из тебя прёт наружу всё самое… человеческое.

Супруга даже привстала и решила пройтись. Сейчас мы занимали довольно богато обставленные несколько комнат в гостевом доме вблизи небольшого городка, в который не планировали даже заезжать. Здесь была своя гостиная с мягкой мебелью. Сопровождающие не постеснялись раскошелиться, за что им очень благодарен.

— Так же не буду упоминать про твою нездоровую тягу к женщинам. Любой расы, стоит отметить. Уверена, когда твои привычки стали известны в твоём же окружении, это стало отдельной темой для разговоров. Хотя я слышала, что у вас такие отношения не порицаются, если не зациклены сами на себе. Если женщины не забывают и про мужчин.

Лина внимательно следила за реакцией вновь подопытной. Для супруги сейчас весь интерес происходящего сводился к прежде определённой задачи в отношении Цэлиэнель — научиться влиять на её поступки, установить как можно больший контроль.

— В отношении к людям для тебя есть исключение, и оно перед тобой…

В этот момент ворожея сделала совсем неожиданный для меня ход — принялась избавляться от платья через верх, начав с ослабления шнуровки в груди, чтобы освободить плечи.

— … Ты безумно жаждешь заполучить меня. Как интересно в моём случае сошлись твоя похоть и желание доказать, что ты лучше низших рас. Только и себе доказать не сможешь…

Моя красавица сбросила платье на пол, полностью обнажив стройное тело. Белья на ней сегодня не было, что о многом говорит.

— … Потому что ненависть твоя к людям на самом деле является обидой. Во многом обидой на общество, но в первую очередь на мужчин… Да, Цэлиэнель эла Ватэ? Досталась тебе от бабки тяга к вниманию сильного пола?

Альва молчала.

— Наверное, и мать твоя тоже любительница крепких… мужских объятий.

Точно! Такой реакции даже я не упустил, хотя Цэлиэнель сумела вернуть свою непробиваемую маску. Только Ангелина Старза уже выстроила план победы, не позволила противнице собраться с мыслями.

— Потому ты и Мирослава невзлюбила сразу. Вначале… очень сильно он тебя раздражал, потом бесил ревностью ко мне, но вот сейчас… Скажешь что сейчас, дорогая?