Show must go on

Глава 10

— Бли-ин, здесь сегодня что — все эмигранты Сан-Франциско собрались?! — ошарашенно смотрю я на огромную толпу, перекрывшую улицу рядом с культурным центром русской общины.

— Похоже на то… — Владимир Николаевич тоже решил воспользоваться случаем и наладить личные контакты с руководством диаспоры. И хорошо, что вице-консул за нами в отель заехал, а то один он здесь точно не прорвался бы.

Машина с охраной медленно теснит толпу, вслед за ней к центральному входу пробирается консульская. А я-то наивный хотел с шиком подъехать сюда на нашем фирменном автобусе! Славу богу, мудрый Клаймич убедил меня вести себя поскромнее. Мы даже в повседневной одежде, а не в сценических костюмах, чтобы придать концерту более домашнюю обстановку. Но зал, по словам Семена Ипполитовича, вмещает человек шестьсот, и куда он денет всех остальных желающих, я понятия не имею. То, что народа много соберется, стало понятно уже после его звонка, но не столько же?! Хоть ума хватило музыкантов сюда заранее отправить…

— …Ну, Вить, это вообще беспредел полный! — заныл Роберт, узнав о внеплановом концерте — ты хоть представляешь, что такое восстановить репертуар, который мы полгода не исполняли?!

Остальные парни молчат, но явно солидарны с нашим барабанщиком. Лишний геморрой никому не нужен. Вот паршивцы…! Прогон у нас намечен на завтра, а сегодня вечером они видимо уже намылились прогуляться в местный пивной бар или завалиться в бигмачную. А тут вдруг такой облом! Ничего… Я им сейчас быстро объясню политику родной партии!

— А что такое? — глумливо интересуюсь у Роба — Ноты с мая забыли? Или вы такими крутыми перцами стали, что поете теперь исключительно экспортный репертуар? Тогда может, пора нам уже организовать чес по необъятным просторам Родины? И для начала проехать по Сибири и южному побережью Северного Ледовитого океана — там ведь тоже советские люди живут и, между прочим, побольше вас валюты для родной страны зарабатывают. Напомнить вам, в каких условиях наши нефтяники на северах работают? А то я смотрю, кто-то здесь так сильно перетрудился, что на скромный благотворительный концерт у него уже и сил нет!

— Ладно… чего ты сразу на дыбы-то?

— На дыбы?! — недобро прищуриваюсь я. Ну, все, попали парни!

Кирилл-то с Колькой быстро пресекли, что раз Клаймич молчит, то уже бесполезно рыпаться — все без них решено. А вот Роберту надо взбрыкнуть. Потом ведь будет вкалывать не меньше остальных, но сначала нужно обязательно выступить. Что за человек такой?!

— Вы, родные мои, решили, что тут город-рай? — начинаю я ласково, отчего парни еще больше напрягаются — А вы в курсе, что во Фриско двадцать тысяч русских эмигрантов, которые настроены совершенно недружелюбно к советским гражданам? Что молодежь из этой русской диаспоры наши афиши срывает и портит? Что некоторые собираются послезавтра митинг у стадиона устроить? Или вас такие мелочи не волнуют? Хотите, чтобы они концерт сорвали?!

По мере того, как говорю, мой голос постепенно набирает мощь, а последнюю фразу я уже практически рявкнул, отчего Роб нервно вздрогнул и сделал шаг назад.

— Значит так! — добавляю я стали в голос — Сейчас возьмете свои инструменты, загрузите в автобус и вернетесь в гостиницу. Там Майкл уже снял небольшой зал. Берете Ладу с Альдоной и дальше репетируете до посинения. Список песен озвучит Григорий Давыдович. Я вечером приду и проверю. Все, время пошло!

Вот так. А то ишь ты, демократию они мне тут развели! Родина сказало «надо» — музыкант ответил «есть!». И местной «Бабе Яге», которая всегда против, слова никто не давал. А пока парни таскают инструменты в автобус, мы с Сергеем Сергеевичем и Майклом осмотрим этот стадион Кэндлстик-парк, на котором нам предстоит выступать в воскресенье…

…Следующие события вспоминались одной большой суетой. Прилет Картеров — Пончо и Моники. Обнимашки, расспросы, подарки. Куда без них. Все эти матрешки, банки с черной икрой… Наверняка у Картеров и так их после поездки в Союз завались, но ситуация обязывает. Потом была тренировка с Пончо — боксер показывал мне «циркуль». Это такой хитрый заступ ногами за джеб соперника. На самом деле если делать его быстро — приемчик хитрый, даже подлый. После «циркуля» противник перед тобой как на ладони. Можно бить куда угодно и как угодно.

Закончив с боксом, устроили репетицию… Все дела в субботу были расписаны по минутам и свободного времени совсем не осталось. Даже Монику к делу пристроили — она сопровождала по магазинам Татьяну Леонидовну, которой понадобилось что-то срочно купить для украшения «испанских» костюмов танцоров. Ну, не могла наша Львова сидеть без дела, опять какие-то улучшения задумала. А Монике только в радость помочь ей. За те полгода, что мы не виделись после злополучного мартовского концерта, где на нас свалился софит, девочка еще подросла и теперь превратилась в длинноногого журавлика.

А тут еще неожиданно делегация советских детей нагрянула к нам в отель — тех, чьи родители здесь в Сан-Франциско работают. Мое появление в консульстве они благополучно пропустили, поскольку были в это время в школе, зато потом, когда об этом узнали, устроили Владимиру Николаевичу целый демарш: это же безобразие какое — советская группа «Красные звезды» в Сан-Франциско, а они не при делах! Пришлось мне дать интервью для их школьной стенгазеты и разрешить им присутствовать на репетиции перед отъездом в культурный центр. Потому что на сам концерт тащить их было опасно — кто знает, что там эмигрантская молодежь выкинет?

Но сам концерт прошел на удивление мирно, хотя народа в зале набилось, как селедки в бочке. Стулья наверное, со всего здания принесли, а кому их не хватило — те на подоконниках и прямо на полу в проходах сидели. Мало того — еще и двери зала были распахнуты, и народ толпился в фойе. Духота, конечно страшная, кондиционеры совершенно не справлялись. Но вот начал петь и тут же забыл про духоту — такой живой отклик увидел в глазах людей.

После взаимных приветствий и представления нашей группы, я сразу объяснил бывшим соотечественникам, почему песни на сегодняшнем творческом вечере будут исполняться исключительно советские и на русском языке. Если хотите услышать наш англоязычный репертуар — welcome на завтрашний концерт, милости просим! Может, кто-то и был из зрителей разочарован, ожидая от нас веселухи, но слово «контракт» здесь пояснять не нужно. И в целом, атмосфера в зале была вполне дружелюбная.

Тон нашему выступлению я сразу задал «Снегирями». Тема войны до сих пор всех объединяет — и тех, кто живет здесь недавно, и тех, чьи предки эмигрировали в Америку еще в 19 веке. И аплодировал нам весь зал — равнодушных не было. Ну, а вторая моя песня растопила уже и самые суровые сердца

С душой вывожу я и вижу опять точное попадание. Зал затих и слушает завороженно. У многих глаза затуманились. Вот сразу видно, что здесь русские люди собрались! Пусть даже некоторые и с не совсем русскими фамилиями. Это неважно. Больше никто так на песню про березы не реагирует. Ну, а уж когда я следом «Коня» затянул, а парни мне подпевать начали — это вообще была бомба! Кажется, никто от нас такого не ожидал, ведь по радио здесь крутят совсем другие песни «Red Stars».

Потом я передал эстафету звездочкам, и девчонки тоже не подкачали. Все песни их зашли на ура, а «Погоду в доме» вообще подпевать начали. И все это время в зале работали несколько видеокамер. Григорий Давыдович снимал видео для отчета, чтобы нам потом ничего лишнего не приписали, пара патлатых парней — это музыканты из ресторана Семена Ипполитовича, потому что один еще умудрялся и слова в блокноте строчить. А остальные видимо записывали наш концерт для себя — на память. Ну, и закончили мы на самой высокой ноте — сначала спели «Траву у дома», а потом «Мы желаем счастья вам».

В перерыве между песнями я еще и на вопросы из зала успевал отвечать. Спрашивали нас про группу, про гибель Веры, но больше всего интересовались переменами, происходящими сейчас в Союзе. Людям здесь однозначно не хватало информации, и консульские в этом плане явно не дорабатывали. Уж с советскими газетами и журналами, как минимум, могли бы культурному центру помочь. А мы постараемся передать через консульство все пластинки с последними записями, и не только свои, но и Сенчиной с Лещенко.

Нас бы еще долго не отпускали, но завтра концерт, так что пришлось прощаться…

…Утром едем всем кагалом в автобусе на стадион, чтобы еще раз прогнать вечернее выступление. Коля взял гитару и начал терзать соло Still loving you. Я хотел сказать ему пару ласковых, но промолчал — и так сегодня с утра снова цербером работаю. Пусть репетирует. Все одно в пробке тащимся. Потом, не выдержав, спрашиваю:

— Коль, а ты как вообще в музыку пришел?

— В школе еще… в последнем классе — вздохнул Завадский — в школьном ВИА у нас пела одна девочка. Ну, она мне, короче, очень нравилась.

— Будущая жена, что ли?

Видел я супругу гитариста пару раз. Ничего так, миловидная. На слезы только Светлана слаба. Но оно и понятно — дочку чуть маньяк не зарезал. Интересно, этого Мосгаза уже расстреляли? Надо будет у Веверса уточнить.

— Нет, другая. Маша Огарева. Я пытался за ней ухаживать, но она даже на меня не смотрела. Думаю, дай попробую в ансамбль устроится — им как раз гитарист нужен был. А у меня «Тоника» дома лежала. Струны старые — еле с отцом настроили. А потом он говорит — вот тебе, сын, самоучитель, дальше сам.

— И по самоучителю выучился? — удивился я.

— А что там сложного? Ам и E покорились за один вечер. Потом осилил — Dm. Аккорды то легкие.

— И что? Сразу взяли в ансамбль?

Все присутствующие в микроавтобусе засмеялись. Видимо, знали эту историю.

— Какое там… — Коля любовного погладил гриф Гибсона — Что там на трех аккордах можно сыграть? Так, бряцал туда-сюда обратно, тебе и мне приятно.

Смех в машине усилился.

— Машка пофыркала на меня, парни из ансамбля прогнали из актового зала. «Иди — говорят — учись дальше». Две недели у меня ушли на разучивание боев — шестерки и шестерки с заглушкой. Потом освоил аккорды Си и Джи. Тут уже можно сыграть что-то простенькое.

— Типа «Лыжи у печки стоят»?

— Да. Даже забавно, что ты это песню вспомнил. Именно ее я и выучил. Получилось дерьмово. Начинаю петь слова, сбивается левая рука. Ну ладно, долбил, долбил, мучил соседей, вроде натренировался. Кончики пальцев постепенно загрубели, выучил еще несколько боев. Перебором, испанка…

— И что? Взяли все-таки в группу?

— Не-а. Сказали, что уже лучше, но будешь лишь запасным гитаристом. У них кто-то уже был к тому времени. Я, честно сказать, расстроился очень. Думал, вообще забросить. Но отец не дал. Купил мне «Кремону». А это уже настоящая гитара, а не дермовая «Тоника» из не пойми чего…

— Тут-то Машка Огарева тебе и дала!

В автобусе все повалились от смеха. Завадский смущенно покраснел.

— Да нет, просто мне самому начало нравится играть. Кремона — это совсем другой уровень. Аккорды зажимаются мягко, звук теплый, объемный. Потом попробовал на электрогитаре — легко все получилось. Репертуар ширился — я даже завел себе песенник со словами и табами. Но тут другая проблема вылезла. Нужен был аккорд Фа. А это баррэ. Его хрен зажмешь на грифе. Передвигать рукой от баррэ к обычным аккордам — тот еще гемор. Сил банально не хватало. Купил эспандер, накачал кисть и пальцы. Стало получаться.

Дальше Завадский рассказал, что в институте он сам организовал свой собственный ВИА. Декану очень понравилось, как Коля играет песню «От героев былых времен» — и он помог с оборудованием.

— Жена будущая приходила на наши репетиции с девчатами с соседнего курса — Коля мечтательно поднял глаза вверх — Я ей спел «Эти глаза напротив» Ободзинского… и все — на следующий день уже начали встречаться.

— А как же Маша?! — насмешливо возмутился я.

— Так и осталась моей первой школьной любовью — Завадский вздохнул — Она потом тяжело заболела диабетом. Тромбы, то, се… Ей даже ступную ампутировали.

Все потрясенно замолчали. Жизнь жестокая штука. Того и гляди норовит укусить внезапно.

— А вообще я вам соврал. На электрогитару пересесть было совсем непросто — Коля снова погладил Гибсон — Гриф узкий, пришлось переучиваться слегка. Чтобы другие струны не задевать. Зато баррэ легче берется.

— Приехали! — я выглянул в окно автобуса — Сегодня покажешь широкой сан-францисковской общественности свои баррэ…

Второй наш концерт должен был пройти еще лучше, чем первый. Мы и сами себя чувствовали гораздо увереннее, и публика уже с нетерпением ждала хитов Красных звезд. Единственное отличие — стадион Кэндлстик-парк был открытым, и конечно акустика здесь была совсем другой. Но ничего, приноровились. Погода хорошая, девчонки визжат… Что еще надо?

— Владимир Николаевич сказал, что пристроит наше выступление для эмигрантов на местное ТВ — Альдона посмотрелась перед выходом на сцену в зеркало и показала своему отображению язычок. Похоже так она настраивает себя — Мол кассету диппочтой уже сегодня отправит домой в Москву, чтобы разрешение дали.

— Ну, пропаганду никто не отменял, да и людям в ЦК надо чем-то заниматься.

— Вот циничный ты, Вить! А некоторые на концерте плакали! Дедушку в первом ряду видел? У него на груди были Георгиевские кресты, между прочим.

— Видел. Похоже белогвардеец какой-то. А рядом внуки сидели, небось. Похожи на него.

— Точно. В джинсах, жвачку жевали… Они-то точно не на Коня пришли — скорее «Почтальона послушать».

— Сейчас послушают — я продолжил распеваться. Вроде ничего, плавно так идет.

Перед тем как одеться в сценический костюм, я заглянул к Михаилу Юрьевичу. С утра чувствовал легкий дискомфорт в горле, но это вполне нормально. Преподаватель вокала еще раз объяснил мне, как важно дозировать нагрузки на свои связки, чтобы уберечь их от излишнего напряжения. И прогресс уже на лицо. Помощь нашего педагога в этом неоценима — о многих вещах я раньше просто не догадывался и не задумывался, особо не вникая в тонкости вокала. Пел, как бог на душу положит. А зря. Можно было не насиловать свой голос и силы более рационально распределять.

— Я бы вообще какую-нибудь государственную программу по зарубежным соотечественникам сделал.

— Какую?

— Упрощенное возвращение гражданства. Знаешь русский, хочешь снова жить дома? Добро пожаловать. Вот тебе в ускоренном варианте паспорт, вот место работы по специальности и жилье. Учиться? Тоже добро пожаловать. Негров разных учим, а соотечественников?

— Здрасьте-е! В стране бараки еще не до конца расселили и коммуналки раскидали, а ты жилье эмигрантам раздавать! У очередников отбирать будешь?

— Во-первых, у многих там остались близкие родственники и им есть, куда возвращаться. Во-вторых, не забывай, что большинство из них сдали государству свое жилье, когда уезжали. А остальные пусть в кооперативы вкладываются. Деньги у них есть — ведь не пустые приедут.

— На кооперативное жилье тоже знаешь ли очередь. Ты его еще попробуй купи!

— Знаю. Но Романов обещал, что с ним года через три проблем вообще не будет. После Олимпиады все силы собираются бросить на массовое строительство жилья, в том числе и кооперативного.

— Да и не приедут они! Ты посмотри — они тут как сыр в масле катаются. Хоть одного в обносках видел? Все сытые, упакованные…

Наш спор прервала взволнованная Лада. Лицо ее просто пылало румянцем от смущения.

— Что-то ребята, я волнуюсь. И в животе…

— Не бабочки — догадался я — бурлит?

— Крутит.

Вот черт! Не было печали… Я высунулся за дверь гримерки и позвал замотанного Клаймича, чтобы узнать, что у нас есть для такого случая в аптечке.

— Активированный уголь точно есть и кажется, левометицин еще там был. Сейчас гляну. Лада! — директор обратился к певице — Если совсем уже край, то скажи — мы перетасуем номера.

— Нет, нет, я нормально… Только… Нет, я справлюсь!

А по виду и не скажешь. Теперь вон так побледнела, что даже под гримом заметно Ну вот… Не было печали…