Шоу непокорных

Бен

Где-то внизу живота затаилось дурное предчувствие. Я не знаю, что произойдет, если я нажму эту кнопку, но чувствую, что ничего хорошего не будет.

Внезапно Сильвио резко выбрасывает руку вперед и, ударив сверху по моей ладони, прижимает ее к кнопке.

Следует ослепительная вспышка, и Шон, дернувшись, падает вперед. Его тело сотрясают судороги, глаза готовы вылезти из орбит.

Я смотрю на лицо Лии на экране. Она бросает быстрый взгляд вверх, и ее губы что-то шепчут. Может, молитву? Затем она обнимает Шона за талию. Стоило ей прикоснуться к нему, как через ее тело пробегает электрический разряд. Оба беспомощно падают и в судорогах катаются по сцене: дергаются, трясутся.

Они больше не похожи на людей.

Я выдергиваю руку из-под руки Сильвио, но, увы, слишком поздно. Шон и Лия продолжают биться в конвульсиях.

Мой желудок подкатывается к самому горлу.

У них обоих перевязаны руки. Они уже прошли через это раньше, и будут проходить каждый вечер, начиная с завтрашнего дня. Каждый вечер, до тех пор, пока?.. Видимо, пока не умрут. Сколько электрических разрядов способен выдержать человеческий организм, прежде чем лишится последних сил?

Наконец конвульсии прекращаются, и они оба тяжело падают на пол. Я даже не уверен, что они живы.

— Да ладно, пора привыкнуть! — кричит Сильвио и театрально закатывает глаза. — Подумаешь, легкий шок. Эти людишки чересчур хилые!

Шут уставился на их неподвижные тела. На его лице на экранах читается весь спектр переполняющих его эмоций — жалость, горе, ужас…

— Живо продолжайте номер! — рявкает Сильвио. — Вы знаете, какие будут последствия! Это не номер, а жалкое недоразумение! К этому времени у вас все должно быть без сучка без задоринки!

Лия медленно принимает сидячее положение. Шут торопливо выходит вперед и вручает ей букет цветов.

Пару мгновений она растерянно смотрит на него, затем, похоже, овладевает собой, потому что берет цветы и поднимается на ноги. Она слегка покачивается, однако стоит прямо и даже целует шута в щеку. Тот делает вид, что страшно этому рад.

Шон по-прежнему лежит на полу. Он даже не шелохнулся.

Неужели это тоже часть номера? Он притворяется? Я очень на это надеюсь.

Видя, как он лежит там, я вспоминаю Анатоля, бедного мальчугана, искалеченного, обгоревшего, умирающего во дворе цирка. Мне впервые в жизни приходит в голову мысль, что, возможно, даже лучше, что тогда он погиб. Потому что сейчас он по-прежнему был бы здесь. И его все так же истязали бы по любому капризу Сильвио.

Из-за кулис появляется третий клоун — Пьеро, одетый во все белое. Увидев Лию и шута вместе, он кулаками трет глаза, делая вид, будто плачет, и веселая музыка тотчас сменяется печальным пением одинокой скрипки. Пьеро возвращается за кулисы и вытаскивает нечто громоздкое, похожее на гигантскую мышеловку. Осторожно поставив ее на сцену, он смотрит вверх, после чего подвигает мышеловку так, чтобы та оказалась прямо под люком в потолке.

Шут берет Лию за руку, и они вместе идут через всю сцену. Пьеро провожает их ревнивым взглядом. Шон так и не пошевелился.

Счастливая парочка притворяется, будто не замечает огромного капкана на их пути. Оба одновременно наступают на него. Пружина тотчас срабатывает, и мышеловка захлопывается вокруг их лодыжек. Ни ему, ни ей не хватает актерского мастерства, чтобы скрыть охвативший их ужас. Лица их искажены страхом, оба съеживаются и втягивают головы в плечи, не зная, что последует, когда я открою люк над их головами.

— Нажимай на кнопку! — шипит на меня Сильвио. — Нажимай чертову кнопку! — и через меня тянет к ней руку.

Во мне вспыхивает ярость. Горячая, раскаленная докрасна. Я отпихиваю табурет, отталкиваю Сильвио и поворачиваюсь к нему лицом.

— Нет, — говорю я. — Я не собираюсь нажимать ни на какие кнопки. Но я скажу тебе кое-что еще: ты тоже на них не нажмешь!