Шелихов. Восхождение

Глава 17

Валентина, выросшая на романтических рыцарских балладах, верила в большую и искреннюю любовь. И, конечно же, они будут жить долго и счастливо и умрут когда-нибудь в окружении внуков, правнуков, держа друг друга за руки. И обязательно в один день, это же очень символично. А главное, романтично, о чём ещё может мечтать девушка в самом расцвете сил, как не о любви с первого взгляда, обязательно в прекрасного принца.

Как и положено примерной дочери, сопровождая родителей на рождественском балу, она стояла возле колонны рядом с такими же прелестницами и разглядывала танцующие пары, что кружились в вальсе по всему залу. Это было настолько завораживающе, что, когда к ней подошёл молодой человек, она невольно вздрогнула: высокий, статный блондин с голубыми глазами, чуть проклюнувшимся юношеским пушком над верхней губой. Точь-в-точь рыцарь из её фантазий. В них читался интерес с ноткой шампанского и да, хруста французской булки, купаж настолько редко встречающийся, что еще две девицы, стоящие поодаль, томно вздохнули и прикрыли веерами свои декольте. Но молодой человек, смотревший только на Валентину, даже не обратил на них внимания, чем заслужил уже взгляды, полные ненависти и обиды.

«Да что он вообще о себе возомнил?»

«Мышь серая».

«Да у него ноги кривые».

«На такую уродку только умалишённый позариться мог…»

Эмоциями несчастных дам фонило отовсюду: баронесса Свиридова, дородная пожилая женщина, пившая в это время вино, сильно сжала руку, и бокал раскрошился прямо в её открытый рот. Подавившись стеклянной крошкой, она была сопровождена к лекарю под сочувствующие шепотки гостей.

Единственное сожаление, которое испытали почти все гости в этот момент, была невозможность запечатлеть сие происшествие на смартфоны. Считалось дурным тоном приходить на бал с телефонами. Поэтому внизу рядом с гардеробной находилось помещение для сдачи техники, взамен выдавался прозрачный именной браслет.

Михаил незаметно огляделся, опасаясь, что близстоящие гости могли понять, кто использовал силу, и, хотя сила такого рода почти не отслеживалась, всё равно можно было заметить чёткий след по аурному контуру, особенно если знать, куда смотреть. Могло прилететь по шапке, и вылетит он тогда со светских мероприятий с волчьим билетом.

«Немного перестарался с использованием силы, накачав либидо рядом стоящих женщин сверх меры, всего-то надо было произвести впечатление на Валентину Ростову и увлечь ее в танце. Нужно быстрее заканчивать, а то и до драки недалеко.»

Девушки, размахивающие веерами на манер ниндзя и с криком кидающие шпильки, зрелище завораживающее и одновременно очень опасное, особенно если попасть под раздачу.

Молодой мужчина с улыбкой смотрел на юную, пышущую жизнью и желанием Ростову и, залихватски щёлкнув каблуками на гусарский манер и чуть склонив голову, произнёс: «Михаил Некрасов».

— Валентина Ростова, — единственное, что смогла вымолвить девушка, ноги ее подкашивались уже только от одного его взгляда.

— Позвольте мне иметь удовольствие пригласить вас на танец? — нужно было как можно быстрее закрепить эффект прикосновением к коже, пока юная особа не лишилась чувств.

— Позволяю, — томно опустила взгляд зардевшаяся Валентина, протягивая ему свои пальчики.

Все было как в сказке, они кружились, и казалось, нет никого вокруг, только они, звуки вальса и этот вечер. Сердце выпрыгивало из груди, шампанское вскружило голову, а может, может, этот вечер и он?

Время бежало, Михаил всё больше заполнял её душу и сердце. И казалось, вот оно, неземное, сопровождаемое мурашками, счастье…

— Валюшка, садись, дорогая. Нам с мамой нужно с тобой поговорить.

Спустя полгода знакомства с Михаилом отец вызвал её на разговор.

— Пришло время решить твою судьбу, есть несколько кандидатов на твою руку и сердце. Мы едем в эту субботу к Татищевым. Там же они все будут тебе представлены.

— Но…

— Никаких «но»…

— Дорогой, — Надежда Ростова коснулась руки мужа.

— Валентина, — продолжил отец, — да, я согласен, что многие семьи уходят от традиций в плане замужества, предоставляя молодым самим решать свою судьбу. Я готов пойти на уступки. Выбор будет сделан тобой, но среди тех кандидатур, что будут там. Поверь, ты нам еще скажешь потом спасибо.

Валентина выходила из кабинета отца с одной стороны в запутанных чувствах, а с другой — вот он, шанс!

'Нужно лишь намекнуть Михаилу, что пора представиться её родителям и просить у них её руки.

А если он им не понравится… Всегда можно убежать на край света в соломенное бунгало на берегу синего, тёплого моря…', — зажмурившись, витая в облаках, она чуть не влетела в дверной косяк своей комнаты.

Отбросив глупые мысли, она решила написать Мише.

Встреча была назначена ближе полуночи в саду за домом, где в тени ореха скрывалась беседка. Михаил легко перемахнул кусты и подошёл ближе. Метнувшийся навстречу силуэт он узнал сразу: точенная девичья фигурка с округлыми формами, разгоряченная ожиданием встречи, врезалась в него и повисла на шее. Он прижал её к себе, впившись губами, и она ответила. Как отвечала всегда…

Насладившись друг другом, они расположились в беседке.

Ночь надёжно скрывала их от посторонних глаз.

— Давай убежим…

— Так нельзя, я завтра же приду просить твою руку, — он сделал пас рукой, и на ладонь девушки опустился порхающий бумажный журавль.

— Миша…

Валентина прижалась к его груди, плача от счастья. Сердце выпрыгивало из груди, отбивая ритм вальса, её слезы крупными горошинами катились по щекам и тонули в его рубашке.

— Ну вот, я теперь весь мокрый.

— Прости, пожалуйста… Мне пора…

Зареванная и счастливая Валентина коснулась ладошкой губ юноши и, вспорхнув, как ночной мотылек, растворилась в предрассветных сумерках.

Михаил проводил Валентину взглядом, прислонился к стойке беседки и, прикрыв глаза, стал слушать пение ночных птиц, размышляя о дальнейших планах и насвистывая прилипчивые мотивчики.

Момент, когда на его голову накинули мешок и, оглушив, закинули на плечо, он пропустил, придя в себя уже на каменном полу.

Заворочавшись от холода, он с трудом разлепил глаза.

С каменного свода капала вода и, разбиваясь возле его уха, брызгами перекатывалась по его лицу, спускалась, скапливаясь в яремную выемку между ключицами. Михаил попытался сесть, и огромная капля прокатилась по его груди, затерялась в складках одежды… Брр… Растирая мокрое пятно связанными ремнем руками, он огляделся.

Вверху на стене, забранное коварной решеткой, едва светилось маленькое окошко, сквозь которое время от времени пробивался тусклый свет луны.

Этот свет освещал на противоположной стене грубо сколоченную массивную деревянную дверь.

Михаил все никак не мог прийти в себя, его трясло, толи от холода, толи от страха скорой расправы, что рисовал его мозг. А сердце предательски сбежало в ближайшую пятку, и оттуда с бешеной скоростью тревожно отстукивало азбукой Морзе код спасения. Руки начинали затекать, и он стал крутить кистями в надежде расшатать кожаный ремень, зацепил один конец зубами, с силой потянул на себя, уводя руки в сторону… Ничего… Совершенно ничего не произошло. Попробовав ещё пару раз, он со злости ударил руками о влажную стену и, прислонившись лбом к камням, в бессилии стиснул зубы.

«Кому понадобилось похищать его? Может, это родня Валентины? Всё же их встречи были тайной, может быть, они прознали их истинный смысл? Ведь это не просто оскорбление чести, это бесчестие… Но у него же серьезные намерения. Да, пусть даже и из корыстных побуждений, но обижать дочку Ростовых никак не входило в его планы. Решение с помощью брака своих финансовых проблем и повышение, таким образом, статуса преступлением не является, это обычная практика, и обижаться здесь не на что. Да и родня его возлюбленной не показалась ему такими уж монстрами».

— Не думала, что ты способен к анализу… Можно сказать, что ты меня приятно удивил… Жаль, что это ничего не поменяет, — из тени вышла пожилая женщина в вельветовом брючном костюме бардового цвета, её короткие седые волосы образовывали что-то наподобие ореола вокруг головы. А большие глаза смотрели в упор, не мигая, и казалось, что этот взгляд пригвоздил Михаила к стене.

— Кто вы такая? — выдавил из себя Михаил, пытаясь избавиться от наваждения.

Но наваждение не проходило, и более того, ему вдруг стало казаться, что быть пленником этой женщины является для него счастливым благом, потому что она ведь тоже женщина. Имеющийся в его распоряжении дар позволял пленить и подчинить себе чувства любого женского сердца, независимо от того, старое оно или молодое.

«Ладно, старая… Хочешь со мной поиграть? Что ж, посмотрим, насколько ты способна контролировать свои чувства. Посмотрим, насколько твой разум возобладает над твоим женским началом. Через несколько минут ты сама выведешь меня из этого подвала».

— Ты можешь называть меня Матушка, — произнесла женщина, обнажая мелкие белые зубы.

— Матушка… — прошептал Михаил, как бы пробуя предложенное ему имя на вкус. Зрачки его глаз при этом сузились и приняли ментоловый оттенок.

Не прекращая повторять имя женщины, Михаил медленными шагами стал с ней сближаться. Но с приближением окутывавший его страх и беспокойство не только не проходили, а, наоборот, увеличивались. Михаил видел, что женщина пытается бороться с его чарами, и ему это очень не нравилось. До сих пор никто даже не старался сопротивляться исходящим от него потокам любви.

— А ты шалун, мальчик, — усмехнулась женщина. — Ты решил со мной поиграть… Тебя нужно за это наказать…

Матушка схватила Михаила за локоть и, с силой подтянув его к себе, впилась в его губы в страстном поцелуе.

Пытаясь вырваться, Михаил засучил ногами, попятился и упёрся спиной в кирпичную стену.

— Ты же этого от меня хотел? — усмехнулась Матушка, выпустив Михаила из своих объятий.

Михаил взглянул в её расширенные в экстазе глаза и, понимая, что теряет способность к сопротивлению, закричал: «Вы в своем уме? Выпустите меня сейчас же!!! Я кадет, меня будут искать!!!», но крика не получилось. Всё это Михаил прошептал томным, потерявшим властные нотки, голосом.

— Ну что ты, юноша… Я тебя не держу. Ты можешь уйти, — с едва заметной издевкой в голосе произнесла Матушка.

Михаил не мог оторвать взгляда от её глубоких, сияющих призрачным светом глаз. Он чувствовал, как всё его сознание безвозвратно и безнадежно погружается в образовавшуюся в этих глазах глубокую впадину.

— Ты слышишь мой голос и подчиняешься моей воле. Ты жаждешь мне подчиняться.

— Дааа, госпожа, я хочу тебе подчиняться, — томным голосом ответил Михаил.

— Посмотри на мои пальцы, когда я ими щёлкну, ты навсегда забудешь Валентину. Забудешь всё, что с ней связано. Я освобождаю твои мысли о ней и отпускаю их. Ты будешь заниматься своей карьерой и жить жизнью обычного кадета, и никогда не вспомнишь так же о том, что с тобой произошло здесь, в этом подвале. Сейчас ты выйдешь в дверь и отправишься в ночной клуб. До утра ты будешь у всех на виду. Будешь танцевать и кадрить девиц, а утром уйдешь с любой из них. Тебя должно видеть как можно больше людей… Затем ты затеешь драку. Разнесешь полклуба и устроишь оргию.

Один… Два… Три… Матушка щёлкнула пальцами.

Михаил переступил порог ночного клуба. Он больше не помнил ни Валентину, ни подвал с Матушкой.

Как обычно, читая газету за завтраком, глава семейства Ростовых наткнулся на светскую хронику.

— Вот что значит разгульная молодежь нынче пошла, — едкого декламировал глава семейства. — Только послушайте: сегодня ночью в клубе «Диамант» произошла массовая драка курсантов военно-морского флота и отпрысками китайских дипломатов. Вовремя подоспевшие полицейские пресекли драку. Клуб разрушен на шестьдесят процентов, возместить убытки взяла на себя китайская сторона. Впоследствии нашим корреспондентам удалось выяснить, что причиной конфликта была девушка…

Вот тут и фотография имеется. Бросил разворот газеты на середину стола Иван Васильевич и одним глотком допил кофе.

— Тамара! Приготовь мне еще кофе!

Бесшумно двигающаяся горничная выпорхнула из кухни с кофейником и, разлив ароматно пахнущий напиток, так же бесшумно упорхнула.

Валентина, сидевшая недалеко от отца, вытянула шею, стараясь сохранить безразличие. Черно-белые фотографии, где ЕЁ Миша обнимал другую девушку. Щеки ее залились румянцем, который плавно захватил уши и спустился к шее. Глаза же были полны слез, но она старалась не смотреть на стол, лучше вон разглядеть беспокойный носок отцовского ботинка, чтобы не захлебнуться в истерике.

— Милая, что с тобой?

— Всё хорошо!

— У тебя нездоровый вид. Ты вся горишь.

— Я пойду к себе, — кое-как выдавила из себя Валентина, комок, застрявший в горле, душил, ей не хватало воздуха.

— Я вызову доктора Когана. Надежда, ты видела нашу дочь? Она вся горит! Я звоню доктору, еще не хватало перед балом схватить грипп, — обратился Ростов к своей супруге.

В одном он был прав, Валентина действительно заболела, но только возможно ли спутать любовную лихорадку с обычной простудой? Как знать…

Графиня Шелихова, в девичестве Валентина Ростова, прогуливалась по саду, когда на тротуар перед ней опустился трепещущий крыльями бумажный журавль. Заметив птицу, Валентина замерла, воспоминания давно ушедших дней нахлынули на неё с новой силой.

Стало трудно дышать, казалось, земля вновь уходит из-под ног. Из-за деревьев вышел Михаил и вовремя поймал теряющую сознание Валентину.

Сердце трепетно забилось в груди, не желая успокаиваться, и внешне холодная и рассудительная Валентина внутренне сжалась в комочек, боясь осквернять то светлое и чистое, что давало ей силы жить.

Она ударила своим кулачком по его груди сначала робко и нерешительно, потом ещё раз, уже сильнее, слезы катились по её лицу.

— Ненавижу!!! — она всё так же била Михаила в грудь, а он просто шёл по аллее, неся её на руках, всё крепче и крепче прижимая её к себе, пока женщина не затихла, изредка тихо всхлипывая в его рубашку.

Старая любовь не ржавеет, особенно когда она первая, она, как феникс, возрождается на пепелище горестей и разочарований.

«Даже почти не пришлось применять силу. Зачем только Матушке потребовалось вывести из равновесия Валентину? Нет, тут не обошлось без подковерных игр против Шелихова. Манипулировать им через молодую жену, может, и не получится, но кто будет спрашивать маленький винтик, песчинку под ногтем кукловода? От Михаила требовалось соблазнить Валентину Шелихову, и он сделает это с превеликим удовольствием».

И Валентина потеряла голову… Снова…

Муж, часто мотающийся по всему свету и бывавший дома наездами, хоть и уделял ей внимание, но делил ее со своим долгом перед страной и миссией матушки-императрицы. Как бы она ни старалась, он принадлежал не столько ей, сколько России. И, иногда заигрываясь, как мальчишка, он забывал об обычном женском счастье своей супруги. И копившая недовольство Валентина прятала взгляд и за допущенные ею утешения в воспоминаниях, и за посещения светских вечеров.

Трудно быть даже не на втором, а на третьем или даже на четвертом месте.

Очень быстро Михаил стал частым гостем в их доме.

Правда, знала об этом только Валентина… Да и что это за гость, что дожидается, когда хозяин дома уедет по делам? Разве гость желанный станет красться? Да и не пристало мужчине по ночам к замужней даме лазать по деревьям.

Но ни Михаила, ни Валентину это не смущало.

Он провел рукой по ее обнаженной спине, поцеловав в ложбинку, потянулся за бутылкой шампанского. Хлопнула пробка и, отскочив от бутылки, улетела в черноту ночи через открытый балкон. Повалившая пена залила поднос с виноградом. Михаил защелкал липкими от шампанского пальцами, избавляясь от неприятного ощущения.

— Завтра возвращается его корабль.

— Когда мы можем увидеться в следующий раз?

— Сложно сказать, он непредсказуем. Может вернуться всего на несколько часов и снова уехать в экспедицию. А может осесть в рабочем кабинете на минуту и пропасть дома на месяц, сверяя маршруты карт и прокладывая одному ему ведомые маршруты. Иногда мне кажется, что сюда он приезжает погостить.

— У нас в запасе еще десять часов, — дотянулся Михаил до смартфона, что торчал у него в заднем кармане брюк. — Давай не будем о грустном, — он плюхнулся на спину и, нашарив под одеялом стройную ножку, подтащил Валентину к себе!