Шелест трав равнин бугристых

Глава 16. Про баб-с

— Пэта очень жестокий старейшина, — слышится из-за перегородки голос Граппы. — Он всегда заставляет делать много работы.

— От этого ты такая мягонькая и нежная, — слышен ответ незнакомки.

— Это из-за правильного питания, — отвечает дежурная супруга. Она сегодня сидит под наскоро скиданным из ветвей навесом и готовит обед. А Петя, лёжа в огороженной неопрятным плетнём жилой зоне, устеленной мягкими торопливо сплетёнными циновками обдумывает стратегию сбора шишек и запасания орехов.

— Какое питание правильное? — любопытствует гостья.

— Утром в полдень и вечером, но есть не быстро, потому что ничего у тебя не отнимут и, когда съешь, то всё равно больше ничего не дадут.

— Значит вы не бываете сытыми?

— Мы не бываем голодными. Утром порции большие, в полдень небольшие, а вечером совсем маленькие. К этому все привыкли. Одна только Рака ест сколько влезет, потому что у неё внутри новый человек. Но она не очень много кушает, а то ей становится дурно. Зато — в любое время, когда захочет. Так велел Пэта.

— Ест в любое время, — задумалась обладательница незнакомого голоса, — значит у вас всегда есть пища?

— Всегда, потому что наш мужчина заставляет её заранее готовить и аккуратно хранить. Все его жёны мягкие… — Гра остановилась, не договорив. Скорее всего, у неё просто не хватило слов, чтобы добавить к сказанному хоть что-то ещё. Питекантропы ужасно примитивны и в мыслях, и в их выражении. Не то, чтобы совсем обезьяны, но очень уж они прямолинейны. Только ругаться могут на уровне, близком к тому, что широко применяется в двадцать первом веке. Впрочем, возможно, этот уровень являет собой древнейший пласт культуры, сохранивший свои основные черты с тех самых незапамятных времён? Когда наши пращуры искали способы выразить негативные чувства громкими воплями.

Хотя, на Петю жены никогда не кричат. Почему-то. Несмотря на то, что он их гоняет и в хвост, и… не будем про гриву. Вернее, будем, но не в этом ключе.

Гребешок он им вырезал из твёрдой породы дерева. Вернее, вырезал шпильки — зубчики — которые потом пришнуровал к поперечине. Первую он расчесал Граппу — это был трудный процесс, потребовавший с обеих сторон терпения и огромной воли к достижению поставленной цели. Содействие этому оказала вода реки, куда подруга погружала голову каждые несколько минут. В общем — расчесал он спутанные от самого рождения патлы. Кажется, ей самой стало значительно легче. Лишнюю длину проявившихся прядей он заметно укоротил свежеотколотыми пластинками кремня, положив волосы на разделочное брёвнышко.

Рака и Чача тоже прошли через это и теперь раз в пару-тройку дней причёсывались всё тем же одним на троих гребешком. Ну а макнуться в речку утром и вечером — это как-то уже повелось в семье. В воде и проходило обычно соблазнение «повелителя». То есть он выбирал, кто сегодня будет его «любимой женой». И, какими бы хитростями какая ни пользовалась — угадать, кого он изберёт на этот раз, ни одна ни разу не смогла. Хотя, в половине случаев, он просто всех отвергал.

Так вот, об этом Гра рассказывала визитерше чуть ли не целый час, пока Петя подрёмывал, пропуская мимо ушей целые тирады. Мировосприятие примитивных доисторических женщин его как-то не слишком волновало. Ему было интересней подвигать шашки с Брагой. Девочка не то, чтобы хорошо играла, но чётко запомнила правила и изредка ставила Петю в тупик неожиданными ходами… он и сам в этой игре кроме правил практически ничего не помнил. В общем, не всегда выигрывал, потому что небрежничал.

Разговор за стеной, между тем продолжается.

— Так вы не уходите от жестокого Пэты только потому, что не можете найти другого мужчину? — продолжает допытываться гостья.

В ответ Граппа долго мучительно молчит. Кажется, она никогда не задумывалась ни о чём подобном.

— Он научил меня плести шляпки, — наконец выдаёт она. — И рядом с ним я знаю, что буду есть завтра.

Похоже, среди питекантропов встречаются люди с очень разными уровнями интеллекта. Причём его старшая жена явно находится не на высшей ступени. Хотя, если вспомнить поведение мужчин при попытке договориться о получении горшков, то подруга далеко не самое глупое создание, среди своих соплеменников.

— Хватит ли у Пэты сил, чтобы добывать еду и для меня? — вдруг собеседница переводит разговор в совершенно практическую область.

— Он прогонит тебя, потому что сам говорит, кому что делать. А ты слишком привыкла распоряжаться… — опять чувствуется, как подруге не хватает слов, чтобы выразиться до конца определённо. Сейчас она явно старается не принять в семью женщину, способную отодвинуть её с позиции ближайшего сподвижника главы их маленького коллектива.

Какие, однако, страсти бушуют в этой эпохе! А вот и остальные домочадцы пришли — слышны голоса женщин, шлёпают по чисто выметенному глиняному полу пятки ребятишек.

— Пэта! Последний поднос с бананами просох. Мы заполнили сушёными фруктами все сосуды, — отчитывается Чача.

— Рыба с апельсинами готова, — включается Граппа.

— Скорее, дай мне кусочек, — капризничает Рака.

— Всем вымыть руки с золой, — напоминает о порядке глава семьи. — Тебя, гостюшка, тоже это касается, — смотрит он на женщину в возрасте. Морщинистую, немного даже дряблую, с седыми волосами в спутанной беспорядочной шевелюре. — Тебя звать-то как?

— Тэкыла.

— Вот и хорошо. Мой руки и милости прошу отобедать с нами.

Сбор шишек Петя организовал образцово и оснастил наилучшим образом — не напрасно он хорошенько подумал перед тем, как приступать к подготовке. На деревья, похожие на сосны, забиралась или Брага, ловкая, словно обезьянка, или лёгонькая и очень подвижная Граппа. Нижний участок ствола, где практически не за что ухватиться, они преодолевали по бамбуковому шесту, снабжённому по всей длине короткими деревянными перекладинами, а вверху — оленьими рогами, чтобы была надёжная опора о ствол. При помощи трёх женщин и пары шестов с развилками на конце, процедура установки этой лестницы-градуале проводилась без особого напряжения.

Наверху девчата действовали длинными бамбуковыми палочками с деревянной вилочкой на конце — спелые шишки легко отламывались и падали вниз. А тут их собирали в большие корзины и тащили на бивак — выбивать. Дело в небольшой хитрости — чтобы чешуйки раскрылись и выпустили орешки, следовало прокалить шишку. Не в огне, а на нагретых солнцем камнях. Этим как раз и занималась Рака, приказом повелителя переведённая на лёгкую работу.

Словом, процесс, наметившийся в прошлом году вчерне, на этот раз был усовершенствован, поделён на операции, и заготовка прошла очень быстро. Завершить её пришлось по исчерпании приготовленных для хранения глиняных сосудов… хотя, ещё и пару лишних кошелей наполнили. Дело в том, что от пещеры идти сюда было нужно два дня всё время поднимаясь вверх по склонам, заметно более крутым, чем по пути в Бугристую равнину. К тому же заросли кустарников и больших деревьев оставляли свободными только редкие маленькие поляны — тащить тележки через эти заросли было трудно. Местами из склонов выглядывали скалы, вокруг которых на земле валялись вросшие в грунт камни. Корневища деревьев то и дело ложились под ноги — понятно, что везти хрупкие горшки по такой дороге никто и не подумал — добычу в них пересыпали уже дома, да вся она в приготовленную тару не вошла.

Естественно, Петя попытался вытопить из шишек смолу. Пока основную добычу пропускали через кипяток и обжарку, он грел чешуйки в большом укупоренном горшке, на дне которого собралось некоторое количество чего-то остропахнущего, липкого и не желающего отмываться водой — как раз то, что надо для герметизации швов лодки. В сумме получилось у него этой смолы чуть больше полулитра. Непонятно, хватит ему столько, или нет — нет опыта. А может он применил слишком маленький горшок? В общем, надо будет помараковать над проблемой добычи смолы более предметно, но это в другой раз.

Надо сказать, что животный мир в этих краях представлен не столь крупными представителями, какие встречаются на краю степи. Тут в простирающихся к западу от реки лесах наибольшее беспокойство доставляют премилые лазающие по деревьям грызуны с пушистыми хвостами. Не белки, а крупнее. Но хвосты у них заметно меньше. Для себя Петя назвал этих воришек бурундуками.

Ещё тут водятся куньи. Хорьки это, ласки или горностаи — кто же его разберёт! Вот они, похоже, питаются хорошо, отчего ведут себя благообразно, только издали поглядывая на людей. Копытные тут мелкие, размером с козу. Многие — безрогие. Ещё встретили рысь — она напала на Карнаухого и сильно разодрала ему спину и загривок. Наверное — совсем бы загрызла пса, но свора мигом вцепилась в наглую тварь, распустив дикую кошку буквально на ленточки — даже шкуру с неё снять не удалось — остались одни лохмотья.

Самого же раненого Петя, как мог, перевязал и устроил на тележке. Тот отлёживался два дня, а потом, уже на биваке, поднялся и, покачиваясь от слабости, ушел. Думали — помирать. Но не тут-то было. Ещё через двое суток он явился к выдаче пайки — засушенной до каменности несолёной рыбы, которой прихватили специально для собак. Для людей подобное угощение чересчур духовито, но хвостатые одобряют. По правде говоря, тут в лесах им особенно не на кого охотиться — все здешние мыши спасаются от них на деревьях. Поэтому приходится поддерживать псов материально… ну не хочется, чтобы они ушли, оголодав. Это, всё-таки не домашние собаки, а дикие. Просто держатся рядом и взаимовыгодно сотрудничают с людьми.

Правда, насчёт дикости не всё так просто. Во время заготовки орехов ощенилась Хрипатая. И назад вместе со щенками ехала поверх кулей с собранным урожаем. В общем, не поймёшь, насколько эти собаки сами по себе. Петя ведь не спрашивал у молодой мамки, хочет она ехать, или не хочет — взял за шкирку и положил, куда надо. Потом и новорожденных туда же подали, прямо к соскам. А попытку матери удрать… пресёк её Петя. Решительно пресёк. То есть, снова взял за шкирку и внушительно так одомашнил пожелавшую остаться в дикости собаку. Показалось, что Тузик одобрила действия хозяина.

Новая женщина их группы — Тэкила — попыталась как-то отправить Раку набрать дровишек. Да только сама пошла — тут, понимаешь, другие порядки и назначенные вождём командиры. В роли сержанта у Пети Граппа. А Брага подаёт надежду, что станет со временем вполне сообразительным ефрейтором. Как-то поживее у неё ум, чем у остальных. Девочка схватывает значительно быстрее взрослых.

Видели чужой костёр вдалеке на высоком месте, но подходить и знакомиться не стали. Собаки пару раз ворчали в сторону зарослей. Видимо это удержало визитёров от каких-либо действий. Впрочем, их планы так и остались неизвестными, да и непонятно, люди подбирались к лагерю, или зверь какой.

Несколько дней посвятили возведению хижины, которую покрыли пластами коры. Тут, в краю крупных деревьев этот материал был доступен. А забота о надёжной крыше диктовалась тем, что и лестницу-градуале, и корзины для шишек, и широкий обжарочный горшок, да и другую утварь, планировалось оставить здесь — таскать подобный груз по здешним дорогам — сомнительное удовольствие, а на другой год они в эти места обязательно вернутся. Смущало, конечно, присутствие здесь других людей — вдруг сопрут добро, созданное трудами праведными? Но менять первоначального плана Петя не стал. Да и орехов у них нынче полный груз — некуда положить то, что собирался оставить на месте. Опять же — надо поспешать в житницу.

Дома, в пещере, пока Граппа руководила сборами, провёл текущий ремонт транспорта — одно рассохлось, другое ослабло, третье разболталось. Обе повозки пришлось наполовину перебрать, заново скрепив. Наибольший износ испытали колеса — спицы на них перестали поддерживать втулки. Кроме того заметно износились ободья, так что поторопился согнуть новые, да так и оставить их высыхать в незавершённом виде в расчёте сделать новые колёса уже по возвращении.

С собой в Бугристые равнины брали хороший запас вяленых фруктов и кучу деревянного инвентаря, новые инструменты, горшки… возки опять были полные. И местечко для Раки тоже оставили — негоже непраздную женщину гнать весь весь путь пешком наравне с остальными.

Остановка у первого же колодца прошла не совсем планово. Прибыли они туда утром после ходьбы по ночной прохладе при свете полной луны, то есть не так уж сильно измождёнными. Вот тут и пришла в голову к Пете мысль попробовать в деле придуманную им методику сбора семян веничной травы. А, надо сказать, этого злака в окрестностях выросло немало, хотя и заметно потравленного копытными. Впрочем, нетронутых растений тоже хватало.

Вот они и стали пробовать.

Кусачками на длинных рукоятках Граппа перекусывает стебель у корня, а Петя его подхватывает, собирая небольшой пучок из нескольких растений. Подаёт Чаче, которая одной рукой удерживает «букет» над растянутым на широком обруче полотнищем, а второй рукой обстукивает метёлки лёгкой бамбуковой палочкой. Когда зерен в мешке набирается столько, что переставлять его Тэкыле становится неудобно, они вдвоём с Чачей пересыпают урожай в небольшой кошель, который Брага относит к колодцу, где Рака готовит плотную утреннюю трапезу.

Так вот, пока горшочек каши сварился и упарился, сборщики этого самого зерна собрали поболее полуведра. Естественно, у Тэкилы, хорошо распробовавшей каши с цукатами, при виде такого богатства просто глаза на лоб полезли и она попыталась убедить остальных остаться здесь до тех пор, пока они всё не съедят. Казалось бы, действительно: полный колодец воды, топливо, еда — чего еще правоверному питекантропу нужно! Пришлось топнуть ногой, быстренько покрыть крышу оставшегося здесь с прошлого раза каменного убежища привезёнными с собой с самых холмов кусками коры и объявить тихий час до момента, когда уляжется жара.

Дело в том, что обязательно нужно выдержать график движения — в сухой сезон, который как раз сейчас начинается, в этих местах никакой охоты толком нет. То есть собакам тут просто не прокормиться. Если не сдохнут, то отощают… скорее всего. А запас прихваченной с собой вяленой рыбы ограничен — хватит его от силы на две с половиной недели. Ну, денёк-другой получится поддерживать псов кашей… хм! Нужно в будущем поэкспериментировать с рационом хвостатых… но сейчас лучше придерживаться чёткого плана. И апофеоз знойного времени, два самых жарких месяца, провести в хижине на границе степи и поймы, где имеется и вода, и топливо, и есть надежда на успешную охоту.

Откуда у ребят взялись кусачки? Так Петя их сделал. Они вроде ножниц, заточенных достаточно тупо. Вырезаны из того самого твёрдого дерева. Ни бумагу, ни ткань, ни колючую проволоку не возьмут, но толстый пористый травянистый стебель пересекают. Или передавливают. «Лезвия» скользят друг по другу, как у ножниц, к которым приделаны длинные, чтобы не наклоняться, бамбуковые рукоятки. Удобный инструмент — великое дело. Не жалко приложенных для облегчения трудов усилий. Приспособление работает!

В старом когда-то обжитом, но покинутом доме всё оставалось на своих местах. С водой тоже порядок — не испортилась она в глубоких резервуарах, защищённых от попадания туда непрошеных гостей, а уж урожай тут на окультуренных делянках оказался вполне подходящим. Пришлось опять добывать глину и лепить новые большие горшки — иначе просто некуда было ссыпать зерно. Разумеется, обжигали сосуды на солнце — как-то неудобно делать это на кизяках. Впрочем, работали в прохладные утренние часы и в нежаркие вечерние. Собаки вполне нормально ели кашу, куда «для скусу» добавляли примерно половинную порцию вяленой рыбы. Хотелось немного потянуть время, пересидеть на одном месте новолуние и отправиться в обратную дорогу при хорошем ночном освещении.

Вспашку под новые посадки проводили на этот раз сохой-суковаткой. Не бороной, а коротким бревном с торчащим вниз единственным суком, который от выворачивания из земли удерживала Граппа за другие более длинные сучья, торчащие вверх, а тащил это сооружение Петя. Остальные члены семьи выбирали вывернутые по дороге каменья и граблями заделывали брошенные в сухую почву семена. Впрочем, Брага сидела на бревне, утяжеляя его.

Зачем нужно было сеять при весьма обильном и без приложения усилий урожае? Так всё дело в овсе и пшенице. Их на «некультурной» территории собрали мало, а они нравятся домочадцам значительно сильнее. Веничные зёрна далеко не такие вкусные. Собирать же дикорастущие «благородные» злаки довольно хлопотно. Только на их поиски уходит прорва сил и времени — они ведь встречаются достаточно редко среди буйной и весьма разнообразной растительности. Такое собирательство только от голода и будешь проводить, когда больше некуда деваться. Это весьма утомительно… если имеется приличный запас продовольствия.

В обратный путь выступили, как только ночи опять сделались светлыми от заметно выросшей луны. На тележках лежали кули с зерном, подросшие, но неокрепшие, недавно родившиеся щенки, сидели младший сынок Чачи и заметно округлившаяся Рака. Тэкила попыталась ворчать — чего это она станет везти кого-то, имеющего ноги… вот ведь оппортунистка какая завелась!

Будь Петя правильным питекантропом — побил бы возмутительницу спокойствия. Но на женщин он руку не поднимает, хотя бы и на совсем диких. И вообще он сейчас должен подумать не о мелких бабских дрязгах, а о великом. О сандалиях. Особенно это важно при ходьбе по каменистым грунтам при скудном ночном освещении. Даже простейшие шлёпанцы крепко улучшили бы положение. Даже с негнущимися деревянными подошвами… и верёвочным «ремешком».

Вот о способе с крепления этих двух деталей важнейшей части экипировки ходока по Бугристым равнинам он втолковывал несчастной, описывая свои «прикидки», критикуя их, пытаясь найти вариант, при котором верёвки не перетрутся… старуха не один раз пожалела, что привлекла к себе внимание главы клана. Уже после первой днёвки она больше не касалась тем справедливости.

Скука дальней дороги рассеялась, едва они достигли последней на пути к реке водосборной пирамидки. Той, рядом с которой имеется скромное крытое привозной корой убежище. Из этой убогой постройки выскочил голый мужчина и растерянно смотрит на привалившую толпу, не понимая, кому грозить копьём. Выглядит он заспанным — понятно, час рассветный. А тут ещё псы подходят, обнюхивают… и люди выглядят занятыми, и никакого внимания не обращают на его терзания. Разводят огонь, лезут в колодец за водой, снимают с повозок циновки и, выгнав из укрытия спрятавшуюся там питекантропшу, расстилают их в качестве подстилок на все шесть квадратных метров защищённого стенами и крышей пространства.

Нет, вообще-то Петины спутники спервоначалу явно хотели возмутиться присутствием в их жилище самовольных вселенцев, но, не желая скандала, юноша назначил каждому неотложное дело — вот не любит он нервозности. И вообще, принятие решение о начале скандала — его прерогатива.

Как только все занялись исполнением поручений, подошёл к стоящим посреди бивачной суеты мужчине и женщине и, стукнув себя в грудь кулаком, сказал:

— Пэта.

— Гыр, — незнакомец ответил тем же жестом.

Посмотрел на его спутницу.

— Ара, — представилась она.

— А по-человечески вы разговариваете?

— Разговариваем.

Петя почесал в затылке. Дело в том, что все имена у питекантропов имеют тот или иной смысл. Например «Тэкыла» это «Ночной Кошмар». А «Граппа» — «Дерётся Больно». Так вот, имя «Гыр» означает «Отважный Сильный Удачливый Охотник». Зато «Пэта» — всего-навсего «Сосущий Титьку». Экая, однако, незадача! Поэтому-то члены семьи и обращаются к своему главе «Повелитель». Оно же «Командир», «Старейшина» и еще много разных подобных смыслов. И звучит это обращение (держитесь крепче) «Шеф» — питекантропский язык очень богат на названия растений и животных, но слов, выражающих человеческие отношения или бытовые понятия в нём мало…

— Шеф, помоги слезть, — вывела его из задумчивости Рака. Привыкла, понимаешь, что он подсаживает её при посадке в тележку и поддерживает при высадке. Но это — правильная привычка и правильное отношение.

Услышав такое обращение Гыр как-то приободрился. А галантная сцена с выходом дамы из экипажа на него никакого впечатления не произвела. И вообще как-то этот мужчина для создавшейся ситуации выглядит недостаточно испуганным. Наверное, действительно, отважный. Но главное то, что, наконец-то встретился адекватный мужик, не наскакивающий на него с угрозами — эти люди не из той семьи, что заняла Петину зелёную пещерку. И они не демонстрируют казалось бы естественной в их положении отчуждённости. Растеряны — это да. Ну так если бы вас разбудили ни свет, ни заря посреди безжизненной безводной равнины, где на день пути в любую сторону не встретишь ни одной живой души?

К завтраку эту парочку пригласить не забыли. Ложки для них тоже нашлись. Хотя, это только говорится, что ложки — выбрать в дереве овальное углубление каменным инструментом — та ещё работёнка. Поэтому Петя выстрогал лопаточки, сделав на конце рабочей части паз вперёд навылет. То есть это место напоминает формой совковую лопату, закраины которой понижаются к дальнему краю.

Овсянку с цукатами любят все. Все питекантропы. Гыр начал метать её в рот, как из пулемёта, так Петя его притормозил:

— Не так быстро, дружок! Жди, когда все по разу хлебнут, — тот и стал сдерживаться, торопя остальных голодным взором. Ару же никто и не подумал останавливать — она просто сама несколько замедлила темп приёма пищи, выслушав внушение, сделанное Гыру.

Короче, налицо признаки сотрудничества и желания вписаться в коллектив. Пете это просто бальзам на душу — надоел уже ему бабский батальон. И тут ведь проблема морально-техническая. Не может он с помощью женщин заниматься ни обжигом извести, ни добычей соли — не для них эти виды деятельности, потому что связаны с какой-никакой химией. Ведь существа эти в любой момент могут оказаться беременными — по внешнему-то виду этого довольно долго не заметно. А угадать по поведению — тут он совсем не эксперт.

— Мы жили там, — Гыр махнул рукой на запад. — У нашего племени большая пещера, которую хотели занять другие. Но мы — сильны и многочисленны, всех прогоняли. Нас становилось всё больше, а добычи в лесах — всё меньше. Охотники стали уходить далеко, но чем дальше от дома они охотились, тем сильнее было испорчено мясо, которое они приносили. Я и Ара решили уйти туда, где водится дичь, чтобы не голодать. Старейшина сказал — это правильно. Раньше другие сильные мужчины поступали так же.

Вот и всё, что рассказал «новичок».

— Вы увидели нас, когда мы собирали орехи? — спросила дотошная Гра.

— Да. Мы следили за вами и когда вы ушли, сделали всё, как увидели у вас. Это очень удобно с лестницей и с бросанием орехов в воду в каменный кувшин, стоящий на огне. А потом — бросанием в сухой каменный сосуд, стоящий на огне.

— Подсматривали? — спросил Петя.

— Да. Мы не могли съесть столько орехов, сколько собрали. Поэтому пошли по вашим следам. Нашли пещеру, в которую было трудно войти. Я сказал, что перережу верёвки и мы войдём. Ара ответила, что не надо туда заходить, а нужно догнать вас и посмотреть, что вы делаете. Когда мы переплыли реку, ваш след привел нас к людям, жившим в большом кусте. Они прогнали нас и мы от них убежали. В пещере из веток, от которой видна первая куча камней, вас уже не было. Но следы вели сюда. Тут было укрытие, вода и зёрна, которые можно жевать. Мы подумали, что их также, как и орехи, следует подержать в воде, стоящей в каменном сосуде на огне. Потом мы поняли, что это семена высокой травы, и её много вокруг. Мы решили жить здесь, потому что идти дальше очень горячо.

Выслушав этот бедный подробностями рассказ, Петя понял, что ребята, следуя за ними и пытаясь им подражать, загнали себя в довольно сложное положение. Впрочем, сложное оно только на его оценку. Сами же Гыр и Ара отыскали место, где можно довольно неплохо, по местным меркам, устроиться. А если запасти на влажный период кизяка, так и вовсе неплохо. Пересидеть сухой сезон, а потом и охотиться будет можно. Для аскетичных питекантропов местечко весьма удобное. Особенно, после того, как эти наблюдательные люди невольно переняли умение варить кашу.

То есть они довольно толково сумели воспользоваться всем готовеньким.

К Гыру Петя подошёл, когда тот разглядывал арбу — нормального мужика нормально тянет к технике.

— Ты останешься жить здесь, или присоединишься к нам? — спросил он, не разводя дипломатии.

— А женщин у вас полагается обслуживать так же по очереди, как и есть кашу?

От этого вопроса юноша вошел в короткий ступор — не сразу нашел, что ответить.

— Им можно отказать, — наконец сообразил он. — Они тоже могут отказать, — добавил для ясности.

— Вы непохожи на нас, — мужчина озадаченно почесал свой низкий лоб — узкую полоску между краем шевелюры и выразительными надбровными дугами. — Пойдем с вами, шеф, — подвёл он итог, указывая на своё подчинённое положение.

Оставалось только кивнуть в знак согласия. А то, если на его глазах кого-то из женщин станут насиловать, он ведь может и в полную силу ударить. Не питекантроп он.