Шелест трав равнин бугристых

Глава 14 Жизнь налаживается

Пете наконец удалось соорудить вполне приличный лук — метров на тридцать он из него иногда во что-нибудь достаточно крупное попадал, причём так, что стрела била хлёстко. Костяные наконечники пробивали шкуру копытного — так дважды удалось добыть лань и один раз — крупного грызуна. Собаки уверенно выгоняли дичь на замершего в засаде юношу, после чего рыбная диета на пару дней сменялась мясной. Несмотря на то, что в пещере сделалось многолюдно — количество едоков возросло более чем втрое — голодать не пришлось. Обильные уловы сгладили временные проблемы плодородия в растительном мире.

И пришло время составить планы на ближайший год — теперь уже понятно, как сменяются сезоны и чем эти изменения сопровождаются. В какие моменты в каком месте удобней кормиться, чего и сколько нужно запасти… в общем, можно действовать далеко не вслепую, не наугад.

Итак, с февраля по июль имеет место самое благоприятное время года с редкими дождиками, когда всё бурно растёт, созревает, когда в земле много влаги, текут ручьи, река полноводна и обильна рыбой. С августа по октябрь наступает великая сушь. К обмелевшей речушке в этот период начинается настоящее паломничество — вся живность с окрестных полей и лугов собирается на узкой полоске, стравливая траву, кусты, деревья. Людям в это время лучше держаться отсюда подальше. С ноября по январь идут дожди, увлажняя почву и давая возможность восстановиться растительности.

Важнейшим обстоятельством из подмеченного, является то, что в течение двух последних месяцев сухого периода и первого месяца мокрого необходимо иметь некоторый продовольственный припас. А сохранить из съестного возможно либо зерно злаков, либо орехи — всё остальное уязвимо. Орехи заготавливаются в последние месяцы благоприятного периода, а злаки — в начале сухого.

Такова, вкратце, стратегия выживания в этой местности. Исходя из неё и следует планировать действия.

Чача, вторая, и Рака — третья жена — стали понемногу поправляться, а то поначалу они походили на дистрофиков. А тут щёчки появились, кожа сделалась мягче — вот что значит регулярное правильное питание. К тому же — это подтверждение верности открытой Петей стратегии — он ведь уже начал её использовать, нащупав поначалу не вполне осознанно. Теперь же ему следует позаботиться о материальном воплощении разработанного плана, в котором самым проблемным моментом является путь в Бугристые равнины и обратно. Особенно обратно. С грузом. Через безводную местность.

Груз удобней везти, чем волочить — то есть требуется колёсная повозка. Что же касается безводности, то почему бы не выкопать по пути колодцы, куда натечёт дождевая влага? Или, собранная пирамидами? Только нужно хорошенько продумать конструкцию этих сооружений, обзавестись подходящим инструментом… в общем, понятно, что делать.

Обод колеса — это согнутая в окружность длинная палка.

Гнуть древесину так, чтобы она потом не распрямлялась, Петя не умеет.

Концы обода необходимо прикрепить друг к другу, чтобы колесо оказалось цельным.

Чем прикрепить? Верёвочкой? Которая изотрётся после пары километров езды по камням?

Как сделать втулку? Как устроить спицы? Отогнал Раку, начавшую было приставать к нему с обычными глупостями, прилёг на свой индивидуальный топчан и призадумался — ох и непросто будет ему построить даже простейшую двухколёсную тележку — арбу.

Тем временем, пока юноша проводил время в размышлениях, жизнь преподносила ему сюрпризы. Он приметил, что, если вышколенная им Граппа возвращается с вылазок по окрестностям с богатым сбором разных съедобностей в корзинке, то новые женщины приходят с набитыми животами и совсем малым количеством листиков и корешков. Они без интереса поглядывают на процесс приготовления пищи, хотя в приёме её всегда участвуют вместе с детьми.

Какого приготовления? Те же листья, если их нарезать и помять, куда как лучше на вкус. Некоторые виды очень улучшаются после тушения под крышкой. Корешки, отмытые, отскобленные и испечённые в коптильне без подсыпания на дно дымообразующих веточек, просто тают во рту. И всё это старшая жена делает просто и привычно, потому что так уж у них ведётся. Она перестала «пастись» и натурально кормит семью — не даром детишки к ней так и льнут, путаясь под ногами и вечно норовят что-нибудь стащить. Или помогают в меру своих сил. Дочка Раки — Брага — уже довольно толкова и часто оказывается полезной. Мать же её и Чача делают только то, что приказывает повелитель или, что сами хотят. Причём, исполнять команды они могут и без энтузиазма, что называется спустя рукава.

Подумал, и лишил их сладенького. Зато первую жену стал ублажать заметно чаще — по мере обретения опыта появилась возможность заниматься «этим самым» и без помощи ассистентов. Ну, или что-то «приработалось»? Обделённые попытались было обидеть Граппу, но в дело вмешались собаки — старая Петина подруга была для них своей, в отличие от новеньких, которые просто жили рядом. Дело запахло разводом. Рака даже уходила на денёк вместе с дочкой, но к вечеру вернулась без шляпки, без юбки и без пелерины да ещё и с фингалами под обоими глазами. В старом доме с нею обошлись более чем сурово.

Через пару дней женщины снова подружились, стали приносить с «прогулок» по ближайшим окрестностям полные корзинки всякой всячины и ассистировать Граппе при стряпне. И Петя вернул им свою милость.

Гра завладела и луком и всеми четырьмя стрелами к нему — она упорно тренировалась в стрельбе, отчего вскоре костяные наконечники были сломаны. Пришлось делать новые из древесины твёрдой породы. Вскоре и их постигла такая же судьба — плетёный из прутьев щит-мишень оказался слишком твёрдым. Вот тогда и решил Петя сделать мишень из шкуры крупного грызуна. Набитый травой мешок не надо держать в доме, так что вонь от него никого не волнует. Зато наконечники перестанут повреждаться.

Аккуратненько ободрал очередную добычу, хорошенько выскоблил изнутри и попытался набить сухой травой. Но ничего сухого в это время вне дома не найти, а жертвовать в спортивных интересах подстилками с топчанов категорически не хотелось. И вообще, единственное в доме, что есть из сухого и одновременно лишнего — это куча глины, оставшаяся после стройки в закутке малого прохода. То, что мишень получится тяжеловесной — не беда. Никто не собирается таскать её повсюду — будет лежать или висеть на одном месте, вот и всё.

Сухой глина оказалась только сверху, но снятого с кучи просохшего слоя оказалось достаточно, чтобы наполнить довольно приличных размеров мешок, который Петя собственноручно сшил крупными стежками, прокалывая отверстия костяным шилом и продергивая нитку костяным же крючком. Подвесили эту конструкцию перед щитом и, надо сказать, если выстрел оказывался точным, стрела от этого не портилась. Через несколько дней шов лопнул и из мешка всё высыпалось.

Новой сухой глины с просохшей к этому моменту поверхности всё той же кучи набрала уже виновница происшествия, удачным выстрелом перебившая нить. Но сшить мешок обратно не сумела — попросила Петю. И вот тут он и приметил — шкура-то не воняет. Просто сделалась жёсткой, словно фанера. В мозгу зашевелились мысли, и парень двинулся под навес с мишенью — нюхать высыпавшуюся глину — вот от неё душок шёл отчётливо.

Итак, сухая глина впитала в себя из шкуры то, что портится. Жир, конечно. Это открытие сулило очень интересные возможности — ведь, намокнув, не воняющая шкура перестанет быть ломкой и примет нужную форму. Потом, высохнув, сохранит её. То есть получается вполне приличный кровельный материал. Листовой материал, который он может сшивать. Для его получения достаточно лишь обезжиривать шкуры, натирая их сухой глиной — покрытая ими крыша хижины, что на границе поймы реки и Бугристых равнин, перестанет протекать.

Посчитав обретённое искусство стрельбы из лука достаточным, Граппа ушла на охоту, прихватив с собой собак. Когда это событие обсуждалось в обед у семейного очага, Рака рассказала о том, что Гра всегда хотела быть мальчиком, чтобы стать мужчиной, когда вырастет. Самих же мужчин к себе не подпускала, и только Тын пару-тройку раз сумел её использовать по прямому назначению. Он был сильным, Тын. А предмет его вожделения очень сильно сопротивлялся. Женщинам даже пришлось помочь парню, придержав строптивую девку. Та потом надолго уходила куда-то, но вернулась через две ночи.

Такие вот страсти, оказывается, случаются в этом древнем мире.

На ужин снова было много мяса — три пса притащили по паре поросят, связанных верёвочкой, перекинутой через их спину. Охотница же везла на волокуше собственно свинку. Каждая тушка по отдельности невелика, но вместе они насытили и людей и собак. Снятые со зверьков шкурки, выскоблив, пересыпали сухой глиной. Они после выдержки в таком состоянии тоже не завоняли. И ещё Пете пришлось приступить к изготовлению каменного ножа для новой добытчицы, примерно такого же, как и у него. Ей надо на охоте иметь при себе инструмент хорошего качества.

Статус Граппы в их маленьком коллективе опять возрос. Хотя… куда уж выше? Рака и Чача подчинялись ей беспрекословно.

Сам же Петя подыскивал подходящее дерево для обода. Вернее — древесину, способную нужным образом согнуться и хотя бы приблизительно удержать форму в нужном состоянии. Срубал подходящего размера стволик, освобождал его от коры и луба и приступал к исследованиям — один образец распаривал в горячей воде в яме, куда складывал раскалённые камни. Второй экземпляр нагревал в потоке воздуха над углями. Осторожно согнув, связывал концы вприкладку и ждал остывания или просыхания.

Что-то лопалось, что-то растрескивалось, что-то ломалось ещё в процессе изгибания — большинство попыток давало отрицательный результат. Но и обнадёживающие варианты попадались. Опыты с подобными образцами Петя повторял, меняя профиль жерди — на иной манер остругивал, удаляя лишнюю древесину как изнутри обруча, так и снаружи. Срезал слои, которым предстояло или слишком растянуться, или слишком сжаться. В период поисков он обошёл местность, придирчиво высматривая всё новые и новые породы деревьев. И набрёл на бамбуковую рощу.

Настоящий подарок судьбы. Прежде всего вырезал несколько особо толстых колен, пустив их на сосуды для воды. Лёгкие, небьющиеся, надёжно укупориваемые деревянными пробками — это же просто предел мечтаний путника, бредущего через безводные просторы Бугристой равнины. Кроме того, расколов одно из длинных колен, получил прекрасные древки для стрел — прямые уже в силу своей природы. Предыдущие, сделанные из прутьев, которые выпрямлял, нагревая у костра, имели каждая свой неповторимый профиль и индивидуальное поведение в полёте.

Гра, когда он оперил для неё целый пучок этих прямых палочек, принесла с охоты большую связку мелких птичек, которые, хотя и съесть их пришлось много, отлично устроили всех в качестве ужина. И, наконец-то получилось колесо — сразу четыре обода удалось согнуть в обручи приблизительно метрового диаметра. Спицы были сделаны парные, проходящие по обе стороны будущей оси. Втулки сделал из коротких отрезков дерева твёрдой породы, просверлив в них продольное отверстие, начав острым камушком, а потом палочкой, подсыпая песок — на каждую такую операцию ушёл целый день. Повозка-арба после этого вышла лёгкая, с коробом, связанным из бамбука, и двумя оглоблями, точащими вперёд. Чем-то это сооружение напоминало тележку рикши. Во всяком случае, если его отпустить, опрокидывалось назад, пока не упиралось в землю задней частью кузова.

Со вторым экземпляром справился намного легче — сказался полученный опыт. Экипажи, правда, немного переваливались «с ноги на ногу» при езде, но груза везли много. Если не торопиться, конечно. А, если торопиться, то дымились оси. Как только транспорт был готов, семейство немедленно снялось с места и направилось к хижине на краю поймы — оттуда следовало начать работы по устройству дороги в сторону житницы. И с этим следовало поторопиться, пока не закончился сезон дождей, и в степи имеется вода.

— Это злой камень, не трогай его, — втолковывает Рака Чаче.

— Он мягкий. Из него получится хороший сосуд для углей.

— От жара он рассыплется и станет злым — испортит руки.

— Не спорьте, девочки, — вмешивается глава семьи. — Мы не будем брать с собой тлеющие угли, а разведём на новом месте новый огонь. Где ты нашла этот камень? — спрашивает он у Чачи.

— В тех холмах, — показывает она рукой вверх по течению реки. — Они торчат из склона большими глыбами. И немного кусков лежит рядом. Мягкий камень, податливый. А нам не во что поместить угли, чтобы взять их в дорогу. Горшков и чашек осталось совсем мало.

Действительно, с тех пор как состав семейства возрос, посуда стала биться значительно чаще. Тут и детвора руку приложила, и обе новенькие супруги хотя бы по одному горшку, но уронили. Керамика для них внове. Правда, после того, как их бывшая семья выгнала Петю из построенной им зелёной пещерки, некоторое количество прошедших обжиг изделий появилось в их хозяйстве — в них приносили воду с реки. Но как-то недолго эти вещицы прослужили — с «каменными сосудами» не церемонились. Да и использовать их для варки пищи никто не догадался — сей кулинарный приём тут неизвестен. Мясо жарят на углях, а остальное едят сырым.

Ну да не в обычаях питекантропов дело, а в «злом» камне. Петя подержал его в огне, а тот и рассыпался, когда попытался достать его оттуда палочкой. Пришлось действовать наоборот — вытаскивать из огня все дрова и выкатывать угли, чтобы подцепить на деревянную лопатку оставшуюся в кострище серую горку. Что с ней делать дальше? Плеснул сверху водицы. Оно сразу и зашипело, заплевалось во все стороны грязными сгустками, но потом успокоилось и превратилось в кашицу, которую даже удалось помешать палочкой. Эту бесформенную лепёшку на полу пещеры около очага домочадцы старательно обходили, но она никому ничего худого не сделала и вскоре затвердела.

По всему выходило — камень этот был известняком, из которого после обжига получилась известь. Только не спокойная, какую добавляют в штукатурный раствор, а негашёная, едкая. «Успокоилась» она напитавшись водой и стала привычной гашёной известью. Примерно так, как это написано в учебнике. Немедленных последствий сделанное открытие за собой не повлекло — Петя и Граппа собирались в дорогу. Рака же с Чачей только удивлённо поглядывали на эти хлопоты — они отродясь не имели никакого имущества. Такого, которое стоило бы тащить с собой при переходе на новое место. А тут горшки, циновки, шкуры, бамбуковые сосуды, веретёна и шила, да ещё непонятная деревянная утварь в большом количестве. Не привыкли питекантропы к такому объёму барахла.

Но в оглобли впряглись наравне с другими и потащили груз туда, куда приказал повелитель. Первое же препятствие — раздувшуюся от дождей реку — преодолевали долго и скучно. Плот, на который обычно крепили вершу, таскали веревками от берега до берега, пока не перевезли весь груз и тележки. Петя работал на принимающей стороне, а женщины — на отправляющей. Плавать умели все — поэтому никаких психологических травм никто не получил. Только потеряли пару лишних часов времени и утопили один горшок — не удосужились привязать, а он возьми и «уронись».

Когда тащились мимо жилища соседей, те всей толпой вывалили из своего убежища и с интересом глазели на невиданную картину — похоже, повозки в этих краях раньше не применялись. Но поздороваться или перекинуться словечком никто не подошёл — не сложился пока в здешнем обществе никакой этикет. А вот любопытства — хоть отбавляй. Петя этих людей не боялся, понимал, что его относительно высокий рост и крупное телосложение невольно вызывают у тех некоторый трепет по отношению к нему. Да ещё свора собак, что крутится вокруг путников…

До хижины добрели к полудню. Тут было сыро из-за протекающей крыши. Часть палок в стенках потемнела и сделалась осклизлой — явно подгнили. Влажный период в этих краях ни капельки не холодный — всё растёт и пробуждается к жизни. Особенно быстро — гниль и плесень. А к концу сезона дождей большинство нормальных растений уже вполне так пробудилось, проросло и даже кое-что начинает созревать. И ручьи оживились, и болотца наполнились, и трава поднялась. Одно неудобно — всё вокруг мокрое.

С дровами вообще полная ерунда — валежник, это лежащие на земле ветки — хоть выжимай, настолько древесина пропиталась водой. А если сломить с деревьев нижние, засохшие сучья, те, которые уже отмерли и не выпускают листьев, то и они далеко не сразу вспыхивают, попав в огонь, а сначала дымят, прогреваясь и просыхая, а уж только потом занимаются. В общем, если бы не прихваченная из дома растопка — не на чем было бы приготовить горячего.

Тут на краю Бугристых равнин устроили большую охоту на бегающих в невысокой пока траве птиц. Не кур — поменьше размером. Петя их условно посчитал перепелами. Собаки загнали в длинную рыболовную сеть целую стайку. А потом ещё одну. И ещё. А потом было ощипывание, потрошение и копчение, как горячее, в посуде, так и холодное в дыму. Деткам сварили, взрослым пожарили по паре тушек на сестру и три для повелителя. Так и прошел остаток дня в трудах во имя гастрономии. Ночевали, сбившись тесной кучей на нарах в хижине, накрывшись от дождя сшитой из разных шкурок полостью, под которую забралась и Тузик и её избалованные человеческой лаской выросшие отпрыски. Тут на собранном из палок настиле всё-таки — не на сырой земле.