Когда-то, очень давно, здесь и правда устраивали публичные казни, в центре площади стоял высокий и мрачный эшафот, вокруг которого столь любила собираться толпа, но с тех пор утекло уже не мало воды, и порядки в городе успели смениться. Людей больше не вешали в центре Среднего города, эшафот исчез с лица острова словно его и не было вовсе, и это название осталось единственным, что напоминало всем о темном и страшном прошлом этого места. Людей здесь уже скопилось не мало, многочисленные торговцы уже разворачивали свои палатки, начинали заполнять прилавки, и подгоняли своих, еще сонных рабочих, перетаскивающих тюки и бочки с товаром, но стоило мне только пересечь площадь и углубиться в узкий лабиринт переплетения улиц, как вокруг вновь стало тихо и совершенно безлюдно. Большая часть города все еще пребывала во сне, не желая подниматься на ноги в столь ранний час, и единственными попадающимися мне на пути живыми созданиями, вновь стали лишь крысы, снующие в кучах мусора. Старающиеся успеть добыть себе что-нибудь вкусное, пока вокруг еще не наступило шумное время людей, они сновали под ногами на каждом шагу, совершенно не боясь одинокой поступи человека, и нагло мешая проходу, обиженно пищали мне в след, когда мои сапоги все же заставляли их посторониться с дороги.
Я продолжал неспешно брести вперед, не обращая на серых мусорщиков никакого внимания, и успел уже пройти улицу Перьев, преодолел половину Светлого бульвара, и решив срезать путь через арку, вышел к преддвериям Игрового квартала. В этом месте, где заведения работали всю ночь до утра, только сейчас начинали закрывать ставни и запирать двери. Когда во всем остальном городе только начинали разжигать печи и в воздух поднимались первые столбики дыма, здесь они начинали медленно исчезать, и все вокруг начинало погружаться в тишину и покой. Лишь мои шаги нарушали сонную безмятежность пространства, и почти что добравшись до нужного мне постоялого двора, я прибавил ходу желая оказаться в тепле, и согреться как можно скорее.
"Жемчужные палаты", не смотря на свое громкое название, были весьма дешевым заведением, лишенным роскоши и хороших условий, но так и не обзаведясь на острове собственным жильем, я неизменно предпочитал останавливаться именно здесь, прямиком посередине от шумных, в дневное время, торговых районов, и не менее беспокойного среди ночи Игрового квартала. Конечно за все те годы, что я провел на земле Города-на-грани, мне давно уже следовало бы позаботиться о собственной крыше над головой, и перебраться в более удобное место, но когда каждую пару недель отправляешься в недра Мертвого мира, не зная сумеешь ли вернуться обратно, куда проще арендовать дешевую комнату, чем выкидывать огромные деньги за невероятно дорогую недвижимость острова.
"Жемчужные палаты" вполне устраивали меня в качестве временного прибежища, и почти что выйдя к самому их порогу, я обнаружил прямо у себя на пути еще одну парочку крепких ребят, перегородивших дорогу, и даже не стал сбавлять своего хода, поперев прямо на них, словно таран. Как ни как это была уже вторая попытка ограбления в переулке за последнее время, и я даже ни сколько не испугался возможного развития этих событий, не придав этому событию никакого значения, но новые ночные работники неожиданно сумели меня удивить, и не бросились прочь, как только рассмотрели мою причудливую броню.
- У нас для тебя есть посланье, глодар. - Положив руку на эфес меча, угрожающе вышел вперед светловолосый тип с кривым и явно не раз сломанным в драке носом, в котором я сразу же признал недавнего посетителя Рида. Он был одним из тех трех парней, что весь вечер косились на меня от своего столика и увидев их перед собой, я даже сделал неуверенный шаг назад, мгновенно поняв, что дело здесь было явно не чисто.
- Ты должен отказаться от этой работы. - Продолжил он, не сводя с меня глаз, словно пытаясь заворожить своим мягким, глубоким голосом.
- Какой, еще в Бездну работы? - Сделал я вид, что совершенно не понимаю о чем идет речь, и понятия не имею о чем он толкует.
- Не валяй дурака, ты прекрасно знаешь о чем я. Ты встречался с одним типом этой ночью на наших глазах, и нам прекрасно известно, о чем вы с ним договорились.
Вот значит как, никакая магия не смогла скрыть наш разговор от посторонних ушей, если конечно они не знали о цели визита проклятого капюшона заранее.
- А если я отвечу отказом? - Аккуратно поинтересовался я, уже заранее догадываясь какой последует за этим ответ, и стараясь сделать это как можно более незаметно, потянулся к оружию.
- Возьмешься за эту работу, и уйдя в Бездну, на остров уже никогда не вернешься. - Не разочаровал он моих ожиданий. - Забирай задаток и проваливай из города, беги так далеко, как только сумеешь и тогда, возможно, сохранишь свою жизнь.
- Щедрое предложение, - что-то слишком много их посыпалось на меня в последнее время, словно бы я начал трясти, полную перезрелых, тяжелых плодов яблоню безмерно выгодных сделок, мое мнение и желания, в которых, никого даже не волновали. - Кто вас послал?
- Друг, которому не безразлична твоя безопасность. Он желает помочь.
Слишком резкий и напуганный крысиный писк, неожиданно раздавшийся у меня за спиной, мгновенно заставил меня обернуться назад, выхватить меч, для защиты, и действуя исключительно рефлекторно, я мгновенно пробормотал формулу активации скрытой в нем смертоносной магии. На один краткий миг весь переулок вокруг озарила яркая вспышка света, резанувшая по неподготовленным к ней глазам словно нож. По лезвию моего клинка побежали быстрые, молниеносные блики ослепительного сияния, неуловимые росчерки света, проносившиеся от эфеса к острию все быстрее с каждой секундой, и вскоре, спустя всего пару коротких мгновений, оружие в моих руках уже превратилось в яркий луч ослепительного огня, в котором уже с трудом можно было рассмотреть скрытое в его недрах смертоносное лезвие.
Память меня все же не подвела, и гостей оказалось ровно столько же, сколько было в трактире. Последний, оказался прямо у меня за спиной с уже обнаженным клинком в руках, и если бы не столь неудачно для него подвернувшаяся под сапог крыса, оставшаяся с отдавленным, и похоже сломанным тонким кривым хвостом, он с легкостью смог бы тихо отправить меня к праотцам, всего лишь одним, первым ударом по голове. Этот грызун уберег мою шкуру, и обернувшись назад, я воспользовался резкой ослепительной вспышкой, что бы опередить этого головареза и первым нанести свой превентивный удар.
Рефлекторно попытавшись закрыться, и вскинув над головой свой меч, слишком длинный и неудобный для схватки в таком узком пространстве, как переулок, мой соперник попытался отскочить назад от яркого света, но не успел, и первый же мой выпад с легкостью достиг своей цели. Мое оружие рассекло твердую сталь его клинка, словно воздух, оно прошло сквозь него как сквозь талое и мягкое масло, даже не почувствовав этой преграды, и по инерции пролетев дальше, мой клинок рассек беззащитную, и ни чем уже не прикрытую голову головореза, расколов череп надвое, и забрызгал все вокруг алой и горячей человеческой кровью. Моя рука даже не почувствовала этого удара, активированный меч словно бы и вовсе не встречал на своем пути никакого сопротивления, с легкостью разрезал любую, даже самую прочную из всех возможных материй, так, словно бы и в правду рубил пустоту глубокой воздушной ямы, но от этого первого же удачного выпада, его магический запас сократился наверное в двое, и сияние мгновенно стало заметно бледнее, яркие всполохи, скользящие по поверхности отполированного метала, уже начали замедляться, и грозили исчезнуть в самое ближайшее время, оставив меня здесь почти беззащитным.
- Льен! Нет! - Метнулся к оседающему на землю телу тот тип, что все это время прятался за спиной кривоносого.
- Назад! - Попытался остановить его тот, но не смог удержать проворного юнца возле себя, и промчавшись мимо, тот буквально отпихнув меня в сторону, рухнул на землю возле уже застывшего и бездыханного мертвеца, и внезапно разразился неподдельными рыданиями, и полными горечи тоскливыми всхлипами.
В первый миг это даже смогло меня поразить, и неподвижно застыв на краткую долю секунды, я неожиданно для себя рассмотрел в свете собственного клинка, как же сильно эти двое оказались похожи. У мертвеца и склонившегося над ним человека, оказались почти что идентичные лица и одинаковые черты, словно у близких родственников. Так могли выглядеть лишь единокровные братья и отступив назад, к самой стене, я даже опустил свой собственный меч, в нерешительности и не желал продолжать этой схватки, но вскочивший на ноги совсем еще юный парень, уже вознамерился мне отомстить, и выхватил из ножен собственное оружие.
- Клянусь небесами, ты мне за это ответишь! Ты умрешь проклятый глодар! - Пообещал он, и тут же ринулся в бой, кидаясь вперед словно бешеный пес, сорвавшийся со своей привязи. Совершенно не заботясь о собственной защите, и словно не замечая верного залога победы сияющего у меня прямо в руках, он необдуманно кидался вперед с диким криком, и при желании я несколько раз мог отправить его в след за братом, но от чего-то совершенно не желал этого делать, и глядя в его переполненные болью глаза, даже сочувствовал этому парню, испытывая острое чувство вины, и отступал все дальше к концу переулка.
Защищаясь и укорачиваясь, я надеялся, что все еще может закончиться без нового кровопролития, но ошибся, и как только мой меч медленно перестал испускать убийственное сияние, разрядившись уже окончательно, и превратившись в обычную железяку, он вновь остервенело кинулся на меня, выкрикивая непрерывные оскорбления, и зажав меня к самой стенке, не оставил ни какого иного выбора, кроме как перейти к стремительной ответной атаке. Отведя его оружие в сторону, я без труда смог выбить его у него из рук, и уже занес руку над головой, для ответа, намериваясь обезвредить соперника ударом тяжелого эфеса по голове, но не успел.
Кривоносый тип, о котором в горячке схватки, я совсем уже успел позабыть, неожиданно вынырнул из за угла, где подло прятался все это время, бросив своего верного друга мне на расправу, и так удачно уловив нужный момент, и крайне успешно попав в тонкое сочленения моей глодарской брони, он всадил фут холодной, ледяной стали мне в бок.
Это произошло столь резко и неожиданно, что в первый миг я даже не понял, что же случилось. Почувствовал лишь толчок, мотнувший меня в сторону от удара, и врезавшись плечом в твердую стену, с трудом смог не выронить меч, и устоять на ногах. Боль пришла лишь мгновением позже, вместе с ужасающим осознанием от вида своей собственной крови стекающей по доспехам, и все же выпустив оружие из мгновенно ослабевших и ставших словно ватными рук, я рухнул на оба колена с ужасом взирая на открытую кровавую рану.
- Хватит, Лэнс! Успокойся! - Пытался оттащить своего дружка в сторону от меня кривоносый.
- Он убил Льена! Убил! Выпусти меня! Я должен его прикончить!
- Нет! Скоро здесь будет целая толпа стражи, нам пора убираться отсюда! Немедленно!
- Я сказал отпусти!
- Не брыкайся! Проклятие! Говорил же я вам, болванам, что не стоит связываться с глодарами! Говорил! - Продолжали припираться они удаляясь все дальше. - Сказано же вам было, что нужно было лишь припугнуть! Припугнуть, но не трогать! Второй контрабандист не велел пускать ему кровь! Что тут сложного?! Какого беса вы оба полезли на него с оружием на перевес?! - Звучал уже тихий голос из самого дальнего конца переулка, и уже давно перестав его слушать, я почти не разбирал больше слов, и сидя на холодных камнях мостовой, заворожено смотрел на собственную алую кровь, словно видел перед собой самое невероятное из всех неописуемо захватывающих зрелищ на свете, и не в силах отвести глаза в сторону, мирно улыбался от злорадного ликования, что теперь мой заказчик и его треклятый посредник останутся с носом. Эта мысль согревала меня перед смертью от утренней прохлады сезона желтых туманов, и помогла провалиться в черный провал вечности почти что счастливым.
Вырджуст, демон седьмого круга.
Пределом мечтаний любого из демонов Преисподней было достижение высших кругов силы. Добравшись до вожделенной седьмой из ступеней, оставив где-то далеко позади всех своих сородичей, недругов и врагов, Вырджуст наивно полагал, что теперь его мучения, в роли жалкого слуги, наконец закончатся, и начнется настоящая, полная жизнь, где только он будет волен решать, что ему делать и никогда больше не будет исполнять чужой воли, скача перед хозяином на задних лапках и пресмыкаться перед чужой силой. Он возомнил себя свободным от оков, но жестоко ошибся.
Перестав относиться к жалким низшим демонам, обзаведясь внушительными рогами и широкими крыльями, мощью и определенным влиянием, он остался все таким же рабом, более высших и могущественных порождений пламени, с той лишь разницей, что теперь и у него были собственные прислужники.
Конечно его нынешнее положение в демонической иерархии было несравнимо лучше, чем прежде, но и ответственность, которая легла на его плечи, возросла многократно. Жалким низшим серым ищейкам, ползающим в пыли у его лап, не грозил страшный гнев Повелителя Нижнего мира, если бы они не нашли след сбежавшего чародея. Вся эта сомнительная радость выпала бы исключительно демону седьмого круга и он, трясясь от ужаса при одном только мысли о неудовольствии Наивысшего, подгонял их словно вьючных животных.
- Живее, твари! Солнце уже скоро скроется за горизонтом, а вы не нашли ничего, кроме отпечатков подошвы! Если в самое ближайшее время вы не укажите мне на нужное место я вас всех отправлю в вечную ледяную стужу!
Угрозы заставляли демонов шевелиться быстрее, но портал, в котором скрылся Регнор, захлопнулся уже очень давно и с каждой минутой, Вырджуст все сильнее опасался того, что его верные слуги не справиться с этой работой.
В поисках, этим серым и примитивным созданиям, не было равных, во всем Нижнем мира, а возможно и во всей бескрайней Сети созвездий. Встав на след, словно обученные розыску псы, они могли отыскать кого угодно, сколь большое расстояние не отделяло бы их от цели, но когда этот след терялся где-то за пределами их мира, найти жертву оказалось не так то и просто даже для этой, редкой, но полезной и незаменимой, в подобных случаях, породы демонов. Отыскав место перехода, они не смогли бы самостоятельно восстановить портал и продолжить преследование. Их скромных сил и умений было для этого недостаточно и от того, Вырджусту пришлось таскаться за ними целый день, по пустой и безжизненной равнине Нижнего мира, что ни сколько не улучшало его настроения. Высший из демонов, в этой стае, уже начал выходить из себя, время от времени подгоняя своих прислужников не только словами, но и пинками, и с каждым мигом, ненавидел этих созданий все больше.
Глядя на них Демон содрогался от отвращения. Ищейки, как и любые другие порождения пламени, конечно же, не отличались особой красотой и изысканностью, но ни это вызывало неприязнь в их более высшем собрате. Вырджуста передергивало от одной только мысли, что еще совсем недавно он и сам был подобен этим примитивным тварям, которыми теперь заправлял. Грязные и зловонные, дикие и агрессивные, они мало чем напоминали разумных существ, и этот взгляд на свое собственное прошлое, вызывал лишь приступы гнева и ненависти, отвращения к своему собственному низкому происхождению, и желанию перебить всех этих созданий за раз, что бы раз и навсегда избавиться от всех напоминаний о годах жалкого существования в роли безвольного, скулящего, и выпрашивающего у хозяев подачки, раба.
- Я нашла! Нашла хозяин! - Радостно завопила, откуда-то из-за красноватых скал, одна из ищеек, и Вырджуст мгновенно помчался на зов, позабыв обо всех своих прочих желаниях, кроме поимки Регнора.
Демонесса указала на ровное, затоптанное множеством отпечатков когтистых лап, место и уставилась на него полными обожания и любви, совершенно не злыми, глазами.
- Здесь? Ты уверенна? - Демон не ощущал остаточных следов заклинания. Магия, если и была применена на этом самом месте, уже давно успела бесследно раствориться в пространстве.
- Да, хозяин, Буртшулла уверена. Здесь.
- Хорошо, - кивнул демон, рукой отгоняя ее в сторону, - погуляй пока рядом и не крутись под ногами.
Стоило ему опуститься на землю и начать чертить когтем на песке сложный узор восстановления, как еще одна ищейка завопила у него за спиной.
- Это здесь хозяин!
- Что?! - Бросив свое занятие Вырджуст метнулся ко второй низшей. - Я чую, хозяин, сила текла, была здесь. - Уверенно заявило серое создание, чем еще больше вывела демона из себя и заставила его схватить себя за шкуру и поднять высоко над землей.
- Вы что же издеваться надо мной вздумали? Я вас всех на части порву, жалкие твари!
- Нет! Нет, хозяин! Я же нашла...
- Что нашла? Второй переход? - Вырджуст не верил, что эти демоны, лучшие из всех воспитанных им ищеек, могут ошибиться в своих ощущениях, но и лгать хозяину по собственной воли, они никогда бы не осмелились. - Регнор по твоему, что разорвался и ушел разом по двум телепортом?! - Продолжал рычать он на несчастную жертву, но дергающаяся в его руках тварь, уже не способна была внятно ответить на вопросы, от дикого ужаса, и лишь скулила, поджавшись в воздухе, словно котенок. Отшвырнув ее в сторону, как ненужный мусор, Демон окинул взглядом равнину, и, зацепившись за нужную серую спину, завопил на нее диким рыком.
- Буртшулла! - Еще одна перепуганная ищейка явилась к своему хозяину трясясь от нахлынувшего на нее страха, но, стоит отдать ей должное, не побоялась робко взглянуть ему в лицо и не лишилась дара речи от одного только грозного тона. - Что ты здесь чувствуешь? Говори!
- Сила была здесь, я чувствую.
- Вот как?! Значит ты осмелилась мне солгать?!
- Нет, хозяин, - пролепетала она прежде чем он успел опустить занесенную для удара лапу. - Буртшулла не осмелилась бы врать своему хозяину, сила была.
- И там и здесь?
- Да.
- Свет Оргодеона! - Выругался Вырджуст и вновь отослав смелую ищейку прочь, принялся за удвоившуюся работу.
Воссоздание сразу двух переходов заняло не мало времени и сил раздраженного демона. Он провозился с этим сложным ритуалом ни один час, и, когда наконец оба сложных узора были начерчены в нужных местах, устало опустился на горячие, от подземных огненных рек, плоские камни. Произнося нужные формулы, Вырджуси напитал знаки и линии собственной жаркой мощью и, вспыхнув, словно сухие листья, брошенные в самое пекло, они начали восстанавливать давно растаявшие проходы. Одни заклятия, медленно, но верно, восстанавливали другие, жадно впитывая отдаваемую демоном силу и, вскоре, оба разрыва в мироздании, обрели свои прежние очертания, возродившись на прежних позициях.
Первый, без всяких сомнений, вел прямиком в саму Тьму. Сколько бы демон не всматривался, он не разглядел ничего, кроме густого, непроглядного мрака, и, даже со своей стороны успел ощутить лютый холод пустоты, скрывающейся за переходом.
Второй, куда больше похожий на сотворенный человеческими руками, телепорт, уводил в клубящийся густой туман Междумирья, и это снова заставило Вырджуста проклянуть все вокруг. Добравшись до этой желтоватой мглы, чародей мог попасть куда угодно по всей безграничной Сети созвездий, и его поиски, с каждой минутой, становились все более непростой, даже для его опытных ищеек, сложной задачей.
Вырджуст понятия не имел, смогут ли его верные слуги отыскать след беглеца среди мрака и мглы, но выбора не было, и собрав всех своих прислужников рядом, он окинул их всех маскировочным заклятием, что бы хоть как то повысить шансы, и, без раздумий, отправил их в путь, по обоим дорогам.
Стоило последней из серых тварей исчезнуть, растворившись в непроглядном тумане, как демон, тут же захлопнул оба прохода, жадно вытягивающих из него силы, и мгновенно ощутил, что одна из групп, та что отправилась прямиком в темноту, уже не вернется, на просторы Нижнего мира. Все ищейки, до единой были мертвы, и оставалось только гадать, что же они повстречали с другой стороны.
Второй части демонов повезло куда больше, установив с ними незримую связь, позволяющую Вырджусту чувствовать своих слуг на расстоянии, он почти сразу же ощутил, что одна из них, мгновенно напала на след и растянул пасть в широкой зловещей ухмылке. Бегать Регнору осталось недолго и, уже очень скоро, Повелитель будет очень доволен своим верным слугой.
Регнор.
Оставшись без магии, лишившись всех своих сил, умений и мощи, потеряв свое самое верное оружие, единственную защиту, и тот незаменимый инструмент, на который привык полагаться всегда и во всем, я чувствовал себя настоящим калекой, прикованным болезнью к постели, беспомощным столетним старцем и беззащитным младенцем одновременно. Мне казалось что без этой, главной своей составляющей, я превратился в поломанную и испорченную игрушку, или разбившуюся в дребезги вазу, разлетевшуюся на множество мелких осколков, и совершенно не подлежа восстановлению, сам себе казался этим бесполезным, и уже ни на что не пригодным, хламом и мусором, место которого было на самых задворках, в мусорной куче безвременного забвения.
Это осознание собственной слабости, и поганое чувство бессилия, превращало меня в настоящего труса, страшащегося каждого, предстоящего ему, поворота за угол. Обдумывая и взвешивая каждый свой шаг так тщательно, словно кто-то расставил вокруг невидимые капканы на лишившихся своих сил чародеев, я так сильно медлил и чересчур осторожничал, стараясь не попасться тройке убийц на глаза раньше времени, что безнадежно отстал от них в переплетении узких улиц, потерял свою цель из виду, и безнадежно провалил неумелую и неспешную слежку.
Чуть было не поддавшись предательской панике, и заметавшись в проулках, я оббежал наверное целый квартал, попутно заглядывая в каждый проулок, но так и не сумел обнаружить следов преследуемых мною людей. Они, еще совсем недавно находившиеся где-то неподалеку, словно бы растворились в местном зловонном воздухе, растаяв в нем без следа, словно ночные создания, исчезающие с наступлением утра, и я уже было окончательно отчаялся встать на их след, когда царящую вокруг тишину неожиданно нарушил далекий и тихий перезвон стали.
Бросившись вперед со всех ног, я чуть было не проскочил мимо нужного мне узкого кривого проулка, и влетев в него словно вихрь, тут же понял, что уже опоздал.
Схватка глодара с тройкой головорезов, и резня устроенная ими в проулке, уже успели закончиться, так и не дождавшись моего появления. Все вокруг было забрызгано алой кровью, словно на скотобойне. Убийцы, успешно справившись с делом, уже успели исчезнуть, хотя по кровавым следам, тянущимся до самого угла переулка, все же не смогли уйти целыми и невредимыми. Алый шлейф на камнях мостовой был таким, словно кого-то буквально волокли по земле, а глодар, которого я так жаждал, но не успел, предупредить об опасности, и спасти, лежал у стены не подавая ни каких признаков жизни.
Проклиная себя за медлительность, я упал рядом с ним на колени, и все еще не теряя надежды, проверил дыхание. К моему несказанному облегчению, оно неожиданно оказалось слабым, едва ощутимым, но все же еще не успевшим угаснуть, как огарок догоревшей свечи. Контрабандист по-прежнему оставался в мире живых, убийцы не доделали дела, решив, что теперь ему уже ни чего не поможет, и я тут же возблагодарил небеса за столь несказанную радость. Казалось, что не все еще было потеряно для нас с ним обоих, любой, достаточно умелый целитель, при помощи сильнодействующей, исцеляющей магии, и нескольких целебных эликсиров, мог поставить раненого бойца на ноги, всего за несколько дней. Я и сам мог бы справиться с этой задачей, не лишись я по глупости своего дара, и теперь, для успеха, мне оставалось только не мешкать. Каждая минута была уже на счету, и я даже начал пытаться перехватить контрабандиста, что бы поднять, но стоило мне только взглянуть на его ужасную рану, как все надежды тут же развеялись по ветру, рухнули в низ, прямиком в Бездну, словно сбитая в полете стрелой, гордая птица, и рассыпались прахом, разлетевшись под моими руками, словно хрупкий карточный домик.
Неизвестный убийца постарался на славу. Действуя безжалостно, умело и хладнокровно, он не оставил ни мне, ни глодару ни единого шанса, сделав все, что бы ни что уже не успело спасти этого человека. Он не только сумел пробить его причудливую броню, крайне удачно попав в сочленение странных доспехов, но и пронзив беднягу насквозь, успел несколько раз провернуть оружие у него в ране. Внутренности глодара превратились в кровавую и смердящую кашу. Вытекающая из него кровь, которой он успел потерять уже слишком много, была слишком густой, зловонной, и темной. Заражения было просто не избежать, и даже начни я действовать прямо сейчас, примени самые сложные и могущественные заклинания, шансов на спасение все равно было бы чудовищно мало. Жить ему оставалось считанные минуты, и ни один чародей, целитель и лекарь уже не успел бы явиться сюда достаточно быстро, что бы помочь обреченному незнакомцу.
Глодара было уже не спасти. Я был бессилен сделать хоть что-то, все мои надежды и планы вновь провалились, оказавшись погребенными под тяжкой действительностью, всеми силами сопротивляющейся сказочным, чудесным спасениям, и от злости, дикой досады и ярости, я даже впечатал сжатый кулак в холодную твердь стены, что бы хоть как-то выместить бушевавшую во мне бурю.
Оставаться рядом с почти уже трупом, в глухом переулке, было не слишком-то разумно и не вполне безопасно. Случайные утренние прохожие, или уже вызванные кем ни будь стражники, могли заявиться сюда в любую минуту, и не желая доказывать ни кому свою непричастность и полную невиновность, я поспешно поднялся с колен, оттирая успевшую подсохнуть на руках кровь контрабандиста. Хотел как можно быстрее и дальше оказаться от этого мрачного и кровавого места, но не успел.
Неожиданно мою спину обдало диким холодом, словно бы кто-то, входя в теплую и уютную комнату, широко распахнул дверь, ведущую на заснеженную, морозную улицу, где в сторону дома, завывал ледяной, жуткий ветер, тут же ворвавшийся внутрь и развеявший, царивший вокруг, покой и комфорт. По спине тут же пробежала толпа мурашек, показавшаяся мне табуном диких коней, несущихся по степи. Лоб и ладони в миг стали влажными, покрывшись испариной, но прежде чем, вздрогнув от неожиданности, я успел обернуться назад, все закончилось так же резко и неожиданно, как началось.
Дверь, ведущая в стужу, словно захлопнулась, за незвано явившемся гостем, и все неприятные ощущения тут же исчезли. Даже усталость, нервное напряжение, подавленность от потери собственных сил, чувство неминуемой обреченности и ужас от приближения страшной погони, в миг испарились, не оставив о себе даже воспоминаний, будто бы их и не было вовсе. Мне неожиданно стало хорошо и спокойно, словно за пазухой у светлых божеств, мир вокруг казался чем-то приятным и тихим, спокойным и безопасным, и даже расслабившись, что еще совсем недавно было мне не под силу, я сладко и неспешно зевнул, чувствуя как глаза закрываются, словно бы сами собой, и чуть было не улегся вздремнуть прямо на мостовую, совершенно не опасаясь присутствия рядом умирающего контрабандиста. В тот миг я не мог думать вообще ни о чем, словно и вовсе лишившись этой способности. Ничего больше не волновало мое помутившееся сознание, почти провалившееся в сладкое забытье и безвременье крепкого сна, но прежде чем погрузиться во тьму окончательно, или окунуться в поток радостных, красочных сновидений, я все же сумел обернуться назад, сам в тот момент не понимая зачем мне это нужно, и увидев представшую предо мною картину, уже не смог сомкнуть глаз от увиденного.
Она стояла у меня за спиной, у самого входа в узкий проулок, и казалась неподдельным, сказочно-завораживающим своей красотой наваждением, которому было просто не место в этом грязном и зловонном городе, посреди кровавой бойни устроенной в переулке. Совсем еще маленькая, выглядящая хрупкой и беззащитной, девочка лет десяти, в тоненьком и легком, ослепительно белом, будто снег на горных вершинах, коротеньком платье, словно бы сотканном из рассеянного и блеклого лунного света. Длинные белоснежные волосы волнами струились к земле, прикрывая лицо, и сколько бы я не всматривался сквозь них, пытаясь рассмотреть черты этого удивительного, зависшего над землею, босого создания, я так и не смог понять что же скрывалось под ними. Если верить людской молве, на меня должен был смотреть голый череп, сияющий пустыми глазницами, но под ореолом волос, в ее тусклом сиянии, словно бы и вовсе не было никакого лица, лишь смутные и расплывчатые детские очертания.
Медленно, величественно и грациозно она, словно подхваченная незримым воздушным потоком, плавно поплыла мне на встречу, оставляя за собой шлейф развевающихся белоснежных волос.
Замерев, завороженный неописуемым зрелищем, и всего лишь немного, почти что неощутимо встревоженный, приближением этого, только с виду похожего на небесного херувима создания, в первый миг я хотел броситься прочь, хотя и знал, что скрыться от нее невозможно. Но сколько бы я не старался, всех усилий моей подавленной ее присутствием воли, так и не хватило, что бы сделать даже одного коротенького шажка. Я продолжал стоять прямо у нее на пути как истукан, и завороженный лунным блеском ее пленяющих чар, не мог сдвинуться с места, как вкопанный в землю придорожный столб-указатель. Все так же безмятежно расслабленный и спокойный, я даже не ощущал опасности и угрозы, и с почти что довольной и счастливой улыбкой, смотрел как ко мне приближается сама смерть, готовый заключить ее в дружеские объятья.
Она уже подняла в верх тонкую детскую ручку, потянулась вперед, и я с интересом начал рассматривать заточенный серп, появление которого в детской ладошке совсем не заметил. В тот момент я готов был броситься на него сам, совершенно не собираясь и даже не думая сопротивляться, но смерть неожиданно проплыла мимо, едва не задев меня по лицу развивающимися волосами, и только тогда я понял очевидную казалось бы вещь - она явилась она сюда не за мной.
Смерть конечно же, пришла за лежащим в крови контрабандистом, потерявшим сознание, и только тогда сообразив, что возможно для него еще не все кончено в этом мире, и у меня все еще есть крохотный шанс вмешаться, и спасти столь необходимого мне глодара, я сам от себя не ожидая подобной отваги, все же нашел в себе силы попробовать.
- Постой! - Дернулся я, в его сторону, прикрывая собой, словно бы это и в правду могло защитить его от нее. - Остановись, прошу тебя! - Вновь, нерешительно попросил я, но девочка меня даже не слышала. Она уже опустилась на камни, присела возле глодара, и склонилась к его голове, словно собравшись нашептать ему что-то на ушко. Острый как бритва серп взмыл в воздух, готовясь к удару отсекающему дух от тплоти, когда я припомнил давно забытый урок - смерть не видит и не слышит живых рядом с собой, так же как и они не в силах почувствовать ее присутствие рядом. Был лишь один рискованный, но верный способ обратить на себя внимание смерти, и ни сколько не колеблясь в этом решении, я не задумываясь выпалил ей свое полное, настоящее имя, которым никогда прежде не представлялся.
Серп замер в воздухе совсем чуть-чуть не коснувшись груди умирающего контрабандиста. Девочка повернулась ко мне, волосы спали с ее лба, но даже так, почти что в упор, я видел лишь размытые очертания под ореолом бледного света.
Несколько долгих секунд мы хранили молчание. Я боялся произнести даже слово, совершенно не представляя, что же теперь со мной будет, она же, похоже из чистого любопытства, изучала меня словно экспонат на музейной витрине, и совершенно не торопясь, ожидала от меня продолжения.
Эта тишина продлилась бы наверное целую вечность, если бы ей все же не надоело пялиться на раскрывшего рот от ужаса смертного, который так и не смог выдавить из себя ни единого слова.
- Похвальная смелость, Регнор, - назвала она меня именем, которого я ей не называл, и голос ее оказался совершенно не детским. Глубокий, но нежный, такой же завораживающий и успокаивающий, как и весь ее образ, он мог принадлежать только женщине, и крайне странно звучал из уст крошечной девочки. - Немногим дано видеть меня прежде своего времени, но еще меньше тех, кто отваживался назвать мне свое имя.
- Простите мне мою дерзость, леди. - Все же сумел я вернуть себе потерянный было дал речи, склонив голову в глубоком и уважительном поклоне.
- Не нужно извинений. Наследнику крови не пристало склоняться даже передо мной. Твой отец бы этого не одобрил. - Ласково прошептала она, и мне тут же, больше всего на свете, захотелось расспросить ее об отце, только она сейчас могла сказать мне хоть что-то о нем, но смерть не отвечает на такие вопросы, и не став тратить времени попросту, я робко, неуверенно, и запинаясь все же начал излагать ей свою просьбу.
- Я хотел поговорить с вами. Хотел попросить об услуге.
- Я не исполняю ни просьб, ни приказов, не встаю на чью либо сторону и не помогаю. - Ее ласковый тон неуловимо сменился, оставшись все таким же певучим и мягким, он стал заметно прохладней и капельку жестче. - Никто не обладает властью повиливать самой смертью, и тебе должно быть это известно, ученик высших. - Решив, что сумел оскорбить ее своими словами я даже похолодел от нахлынувшего на меня ужаса, но словно почувствовав эти мои внутренние перемены или прочитав, роем проносящиеся в голове, панические, быстрые мысли, она тут же сменила свой гнев на милость. - Не бойся дитя, твое время еще не пришло и я не стану забирать тебя раньше срока.
- Благодарю, -с трудом сумел пролепетать я от волнений.
- Признаться ты заинтриговал меня своей дерзостью. Никто прежде не пытался упрашивать меня прежде, чем я приходила за ним, и мне любопытно, что может оказаться для тебя столь бесценно, что ты добровольно решился предстать перед смертью.
- Я хотел просить за него, - кивком указал я на тело глодара.
- За него? - Прозвучало в ее голосе неподдельное удивление. - Ты желал, что бы я оставила жизнь этому смертному?
- Да, леди.
- Не может этого быть! - Неожиданно рассмеялась она. - Неужели наследник крови готов рисковать собой ради жизни другого, самого обычного человека? В это трудно поверить.
- Это правда.
- Ты же знал, что порой случалось с теми глупцами, что отваживались назвать мне свои истинные имена?
- Знал.
- И все равно пошел на этот осознанный риск? Что же столь ценного может быть для тебя в этом смертном? - Кажется совершенно искренне интересовалась она.
- Сейчас только он может помочь мне избежать встречи с тобой. - Честно признался я ей, ни сколько не сомневаясь, что от смерти не удастся скрыть этой правды.
- В твоем поступке совершенно нет благородства, как мне показалось, ты спасаешь только себя, не его, от ученика высших просто не следовало ожидать чего-то другого, но я вовсе не разочарована этим, теперь мне все стало гораздо понятней.
- Рад, что сумел вам с этим помочь.
- Скажи мне, что же ты хотел предложить мне в обмен на его, и свою жизни?
- Все, о чем бы вы меня попросили. - И тут она вновь рассмеялась моим словам, словно бы я неустанно острил, стараясь изо всех сил насмешить смерть.
- Неужели ты думаешь, что у тебя и в правду найдется хоть что-то равноценное жизни? Что-то, что сможет заинтересовать даже меня и сумеет подкупить смерть?
- Я мог лишь попытаться испытать собственную удачу, надеясь на чудо.
- Ты, Регнор, сумел повеселить меня. Мало кому удавалось такое за последнюю вечность, давно уже я не смеялась так много, и подобное, твоя отчаянная решимость и смелость, не должны остаться без должной награды. - Неожиданно воспарила она. Серп, который еще совсем недавно поблескивал в ее белой ладошке, исчез, словно бы растворившись прямо в воздухе, хотя наверное именно так все и было. - Время этого человека уже вышло, с этого мига он уже мой, и я могу оставить его здесь еще не на долго, но не думай, что разжился для друга бессмертием. Ни кто не останется здесь навсегда, даже Творец имеет свой срок. Я вернусь за ним позже.
- Благодарю, - вновь склонил подбородок к груди я.
- Не стоит мне кланяться, я же тебе уже говорила.
- Простите, я просто не знал, как выразить вам свою благодарность.
- Твоя благодарность мне ни к чему, как и все прочее, что ты можешь мне сейчас предложить, но однажды я явлюсь за обещанной тобой платой. Ты отдашь мне то, что я у тебя попрошу, и случиться это куда раньше, чем ты можешь себе это представить.
Смерть исчезла, попросту растворившись в воздухе прямо у меня на глазах. Вокруг сразу же стало заметно теплее, сонливое ощущение покоя и умиротворенности улетучились, словно выплюнув меня обратно в суровые дебри нервной действительности, а глодар, лежавший на мокрых от крови камнях, неожиданно захрипел, пытаясь перевернуться.
Он оставался все так же мертвецки бледен, еще не пришел в сознание, оставаясь в бреду, и склонившись над еще совсем недавно холодным и не подвижным телом, я не смог поверить в увиденное. Там где еще совсем недавно красовалась ужасная и отвратная рана, не осталась даже намека на полученное ранение. Доспехи были целыми и невредимыми, словно ни что так и не сумело пробить их. Лишь кровь запекшаяся на камнях доказывала, что явление смерти мне не привиделось, и подхватив контрабандиста под руку, я поволок его прочь из злосчастного переулка, пока туда не наведались стражи порядка. В полном боевом облачении, с коротким мечем, который я сунул обратно ему в ножны, он оказался чертовски тяжелым, вновь заныли помятые ребра, но я больше не чувствовал себя жалким и беспомощным насекомым, не способным совершить уже ничего.
Олисия Илис.
Ворвавшиеся в таверну, кредиторы моего возлюбленного не позволили мисс Триере спустить обещанных им собак, и не дали ей возможности разбудить всю ближайшую округу своим высоким и пронзительным криком. Оказавшись внутри они мигом заткнули ей рот, приставив что-то острое к горлу и тут же перешли от требований к угрозам.
- Еще раз вякнешь, старая ведьма, и я тебе второй рот на горле проделаю, поняла?
Ответом, долетевшим до нас снизу, стало лишь неразборчивое, испуганное мычание. Хозяйка таверны уже не была столь же грозной и решительной, как всего пару минут назад, стоя за запертыми дверями, оказавшимися очень ненадежной защитой. Сквозь ее покорное мычание, даже в нашей комнате, на втором этаже, слышались явные всхлипы жалобного плача.
Метнув быстрый взгляд на Диора, я полагала, что сейчас он мгновенно сорвется с места и броситься в низ на выручку хозяйке таверны. Как ни как именно из-за него она угодила во всю эту передрягу и сейчас ее жизнь висела на волоске исключительно по его милости, но мой жених даже и не подумал сдвинуться с места. Он продолжал сидеть на своей жесткой лежанке, бледный, как сама смерть, и глядя себе под ноги полными обреченности напуганными глазами, даже и не думал двигаться с места. Страх захлестнул его с головой и похоже уже смирившись с уготованной ему участью, Диор даже не попытался предпринять хоть что-то, что бы помочь Триере или спасти свою драгоценную жизнь.
- Поняла значит, - продолжал мерзкий голос внизу, - а теперь отвечай, где мы можем найти твоего постояльца? Живо! - Ответа так и не последовало. Мисс триера, все еще с зажимаемым чьей-то ладонью ртом, просто не могла говорить внятно, и перепуганная словно курица, в чей курятник проникла лиса, похоже указала им направление жестом или кивком.
- Наверх! - Тут же скомандовал голос и по лестнице мгновенно застучал быстрый топот приближающейся угрозы.
Захлопнув дверь, слишком хлипкую и тонкую, что бы она смогла сдержать людей маэстро надолго, я принялась метаться по комнате, в поисках того, чем можно было бы ее подпереть, но за исключением лишившейся всех своих ящичков легкой, низкой и пустой тумбочки, под рукой не оказалось ровным счетом ничего подходящего. В этой каморке, просто не уместилась бы любая большая и подходящая для этого случая, увесистая мебель, и все что я смогла сделать, это попытаться подставить под дверь хлипкую подпорку из швабры, но и ее не смогла упереть должным образом, достаточно крепко.
- Диор! - Резко и злобно попыталась я вырвать жениха из прострации. - Не сиди словно вкопанный! Помоги мне! - Прекрасно зная, что затаиться, спрятаться и переждать эту угрозу нам уже не удастся, я кричала на возлюбленного в полный голос, совершенно не опасаясь выдать нас своим криком, но Диор, по-прежнему не реагировал на все происходящее и продолжал сидеть с безвольно опущенной головой и обреченно повисшими к полу руками. Словно бы твердо уверовав, что все это лишь кошмарное сновидение, что уже скоро ему предстоит проснуться в своей постели, а в реальности ему ничего, ровным счетом не угрожает, он даже и не думая вскочить со своего места, и не обращал на мои выкрики никакого внимания. Его словно бы и вовсе не было в теле, оставшемся лишь пустой оболочкой, чья судьба и предстоящая незавидная участь, больше его ни сколько не волновали. Глаза моего жениха были пусты, словно остекленели а выражение на лице не показывало хоть какой ни будь озабоченности действительностью. Я впервые видела своего возлюбленного в столь подавленном состоянии и даже смотреть на него в это мгновение мне было больно.
- Диор! Ответь мне хоть что-то! - Потребовала я, подскочив к любимому вплотную и уже хотела залепить ему звонкую пощечину, что бы хоть как-то суметь привести его в чувство.
- Бесполезно, все теперь уже бесполезно, - все же оторвал он взгляд от пыльного ковра под ногами и взглянул на меня с такой тоскою, что мне на миг, даже захотелось отвернуться от его лица, чтобы не видеть терзавшую его муку. - Зачем ты явилась сюда, Олисия? Ну зачем?! Я же писал тебе, что бы ты даже не думала искать меня на этом проклятом острове! Я должен был ответить за все это сам, а теперь еще и тебя утащу за собою на дно! Проклятье! - Все больше начинал свирепеть он и я невольно отшатнулась назад. - Твоя сестрица оказалась права, знакомство со мной до добра не доводит, тебе следовало послушать треклятую Лассу и никогда не иметь со мной никаких дел!
- Нет! - Тут же поспешила возразить ему я. Моя вина во всем происходящем прямо сейчас тоже присутствовала и я все ни как не могла простить себе своей причастности к пристрастию своего возлюбленного к азартным играм и всем вытекающем из этого тяжелым последствиям. Слишком избалованная роскошной жизнью в Золотом городе, я требовала от него слишком многого, не раз самолично показывала Диору, что столь необеспеченный и не имеющий за душой ничего человек, как он, просто не может позволить себе мечтать о бедующем с такой девушкой как я, страдающей совсем не маленькими запросами. Я всегда, невинно, как мне тогда казалось, подшучивала над ним и не имея другой, честной возможности заработать, Диор впервые начал просаживать деньги в игровых заведениях в надежде однажды выиграть достаточно, что бы позволить себе роскошную свадьбу и собственное жилье. Сама того не желая я заставила его вступить на эту скользкую дорожку, свернуть с которой он уже оказался не в силах и сама была виновата в его долгах не меньше самого своего жениха. Узнай об этом сестра и она бы наверное трижды спустила с меня шкуру, но к счастью я никогда не признавалась ей в содеянном и Ласса пребывала в блаженном неведении, обвиняя во всех неудачах Диора, лишь его самого и всегда советовала мне не сближаться с этим азартным типом достаточно близко.
Уже успев раскрыть рот для искренних извинений, и признать весь груз собственной вины, делавшей меня заслуживающей наказаний ни чуть не меньше, я так и не успела произнести ни единого слова. Первый же тяжелый удар вышиб хлипкий засов на двери и стало уже слишком поздно для любых разговоров.
В дверном проеме появились двое. Первый, с зажатым в руке окровавленным, широким ножом, который мгновенно заставил меня ужаснуться, подумав о хозяйке таверны, тут же бросился прямиком к Диору. Второй, тот в котором я мгновенно почувствовала собрата по магическому призванию, остался в дверях, предотвращая любую, и без того обреченную на провал, жалкую попытку побега.
- Ты ни как уже вещички пакуешь, Диор? - Поигрывая ножом прямо перед лицом моего жениха, начал говорить этот мерзкий тип с изъеденными язвами бледной кожей. - Нехорошо отправляться в дальнее путешествие так и не рассчитавшись со всеми долгами, ты не находишь? Некоторые, весьма недоверчивые и осторожные люди могут решить, что ты пытаешься сбежать с острова оставив их с носом, а это очень и очень не хорошо, крайне неосторожно и даже рискованно. Подобные, нехорошие люди могут не простить затаенной обиды и любого даже самого крепкого здоровья, в этом случае может оказаться совсем не достаточно, что бы загладить свою вину перед ними.
Злорадно ухмыляясь все шире, он приставил свое оружие к самому глазу застывшего от ужаса Диора и я не смогла устоять в стороне.
- Не трогай его! - попыталась шагнуть я вперед и тут же оказалась в крепкой хватке застывшего за спиной чародея. Схватив меня под руки, он прижал меня прямо к стенке и его отвратительный дружок, тут же не замедлил возникнуть рядом с вожделением рассматривая полупрозрачное платье, от которого у него чуть было слюнки не потекли прямо на пол.
- А это у нас еще кто тут? Сестренку решил прихватить или девушку?
- Если ты тронешь ее хоть пальцем я... - Тут же оживился Диор, но закончить ему не позволили.
- То что ты? - Хохотнул ему в лицо головорез. - Что такого ты можешь мне сделать, мальчишка? Попытаешься защитить ее голыми руками или схватишься за эту швабру? - продолжал издевательским тоном он. - Попробуй, прошу тебя не стесняйся. Поиграй в доблестного героя перед этой красоткой и мой друг выжжет тебе мозги прежде чем ты успеешь опомниться.
Угроза была вполне реальна. Чувствуя силу и весь магический потенциал схватившего меня человека я сразу же, до какой либо первой ворожбы с его стороны, могла с уверенностью сказать, что мощи ему было не занимать. Рядом с ним я чувствовала себя жалким котенком, повстречавшимся с настоящим тигром и даже не пыталась сопротивляться, отлично представляя чем все это может закончиться.
- Не смей к ней прикасаться своими грязными лапами! - Снова не выдержал Диор, когда мерзкий тип, ухватив меня за подбородок, вскинул голову вверх и начал внимательно рассматривать со всех сторон, словно выбирая себе товар, посреди рынка.
- А я смотрю ты о ней очень печешься, не так ли? - Проскользнуло в его голосе, что-то ехидное и очень злорадное. - Она тебе вовсе не безразлична, Диор, я вижу это по огоньку, загоревшемуся в твоем взоре, а значит эта девчонка станет для нас хорошей гарантией твоей платежеспособности.
- Что? - В первый миг мой жених даже не понял о чем идет речь.
- Пожалуй мы прихватим эту пташку с собой, ты ведь не против? - Разъяснил ему головорез. - Она послужит нам хорошим залогом того, что ты вернешь нам все золото в самые короткие сроки и если она действительно для тебя так важна, как ты стараешься это нам показать, то советую тебе сделать это как можно скорее. Иначе, я уже не смогу обещать, что мы вернем ее столь же целой, какой забирали.
- Нет! - Тут же метнулся вперед мой жених, но нож, почти что упершийся ему в грудь, заставил его замереть на месте, так и не успев подскочить ко мне ближе.
- Не стоит так горячиться, приятель, если конечно ты не решил распрощаться с собственной жизнью и личиком этой милашки в придачу. Аллин, будь любезен уведи нашу новую гостью вниз. - Приказал он, все еще не давая Диору сдвинуться с места. - Только без фокусов и резких движений, дамочка, мой друг не обучен хорошим манерам и в случае чего не станет церемониться с благородной особой.
Больше терять было уже нечего и собравшись с духом, я все же решила вспомнить о собственном магическом даре, и попробовать дать этим мерзавцам достойный отпор. Эффект неожиданности, на который я так рассчитывала, сработать к несчастью не пожелал и Аллин, к моему великому ужасу, оказался готов к моему стремительному, но простенькому заклятью.
Глава 5.
Ласса Илис.
Всевозможные ночные приемы, затяжные балы и маскарады не позволяли жителям Верхнего города отправляться на боковую раньше, чем часовая стрелка успевала уползти далеко за полночь. Среди ночи здесь порой было куда многолюдней, чем в разгар ясного дня и мощеные мостовые пустели лишь под самое утро, когда весь прочий город уже просыпался и жители спешили покинуть свои постели. Только в это, уже раннее, а не позднее время, можно было застать улицы Верхнего города абсолютно тихими и пустынными. Вот и сейчас, возвращаясь из дома лорда Фарада, мы не повстречали на своем пути никого, за исключением единственного патруля стражи и дворника, подметающего территорию у покидаемого нами особняка. Улицы словно бы вымерли, не оставив вокруг нашего экипажа никого, за исключение шести всадников почетного сопровождения и сонного кучера, не спешившего подгонять лошадей.
Обычно все эти ночные развлечения, богатые на танцы и игристые вина, успевали вымотать леди Миласу так сильно, что она начинала неприкрыто зевать как только оказывалась в карете. не редко она начинала дремать еще по пути, прислонившись к одной из оббитых мягкой атласной тканью и украшенных тонкой резьбой стенок своего экипажа. Пару раз она даже возвращалась домой уже спящей, но сегодня подобная радость и хорошее завершение долгой и тяжелой ночи мне не грозило. Сна у взволнованной Милассы не было ни в одном глазу и причиной ее необычной бодрости и волнения, была конечно же моя непутевая сестрица Олисия.
Она, даже под самое утро, так и не соизволила вернуться обратно, и предательски бросила меня наедине с госпожой, великодушно предоставив мне единоличное право отдуваться за нас обоих. В первый миг, несмотря на то, что это был далеко не первый случай, когда мне приходилось краснеть за сестру и выгораживать ее перед хозяевами, я даже не знала что мне и делать. Эта ее наглая выходка была верхом любой безответственности, которой даже я не могла придумать достойного оправдания и решив не юлить понапрасну, и не раздражать тем самым свою госпожу еще больше, просто рассказала ей всю имеющуюся у меня на руках горькую правду, рассчитывая на то, что любовь к одной из своих лучших подруг не позволит Милассе выгнать ее в зашей с ее должности, прихватив при этом родную сестру.
Узнав о пропаже своей верной и любимой телохранительницы госпожа по началу, так же как и я сама, даже не нашлась, что сказать и только когда мы уже успели отъехать на приличное расстояние от дома лорда Фарада и его взбалмошного сыночка, она все же отошла от этого потрясения и предсказуемо обратилась в справедливую злость.
Благовоспитанная и никогда не позволяющая себе лишнего леди Миласса даже злилась не меняя равнодушного выражения лица и отчитывала меня совершенно будничным тоном, словно говорила о самых простых и обыденных вещах, вроде погоды. Но от этого ее слова не становились менее грозными и пугающими, а даже напротив. Ее спокойный, но холодный и ледяной тон, которым она прежде не разговаривала даже со мной, не то что с любимицей Олисией, не оставлял мне ни единого сомнения в том, что в этот раз моя сестрица уже перешла черту и возврата после этого уже не последует. Муж моей госпожи должен был выслушать срочный доклад о наших с сестрой выходках на приеме, даже если в это время он уже давно отправился на боковую и я уже не рассчитывала, что все может закончиться благополучно.
В лучшем из всех возможных вариантов, нас обоих вышвырнут прямо на улицу и ни одна из сиятельных господ Золотого города уже никогда не возьмет нас в свое услужение, даже на самую грязную и паршивую работенку, которую только сможет придумать.
Признаться эта перспектива меня даже немного обрадовала. Я давно уже засиделась на месте, страшно устала от хронических недосыпов и не прекращающихся волнений за безопасность своей госпожи, о которой, похоже заботилась только я. Уже очень давно, больше всего на свете я мечтала лишь об одном - оказаться как можно дальше от проклятого острова и позволить себе отдохнуть, хотя бы денек. Ни о чем не заботясь и не переживая, как же там моя хозяйка, оставшаяся одна. Но ни единого свободного дня, за все долгое время службы, мне так и не выпало, и теперь я даже ни сколько не сожалела об утраченной высокооплачиваемой должности. Ее неожиданная потеря, наверное, даже смогла бы сделать меня немного счастливее, если бы не продолжающееся и затянувшееся отсутствие Олисии, все так же не дававшее мне покоя и волновавшее куда больше, чем предстоящий разговор с муженьком моей госпожи.
В отличии от меня, сестра весьма любила эту должность. Ей нравился Золотой город и жизнь за его стенами, нравилась госпожа, с которой они успели стать лучшими подругами, секретничавшими по ночам в хозяйской спальне, и она ни за что на свете не стала бы рисковать всем этим своим достоянием понапрасну. После памятного ледяного укола прямиком в сердце, я уже ни сколько не сомневалась, что с ней случилось что-то ужасное и все ни как не могла дождаться того момента, когда смогу броситься прямиком в Игровой квартал на ее поиски.
- Ты так ничего мне и не скажешь? - Миласса похоже все же ждала от меня оправданий и просьб сменить гнев на милость.
- Добавить мне нечего, моя госпожа. Это я позволила сестре отлучиться, а значит виновата в этом нарушении ни чуть не меньше.
- Не называй меня госпожой! Сколько можно уже повторять это?
- Простите, я постараюсь исправиться. - Равнодушно ответила я сделав вид, что сосредоточенно наблюдаю в окно, хотя весь проносившийся мимо на пейзаж, я пропускала даже не обращая на него никакого внимания.
- Она ведь должна была вернуться? - Хозяйка явно была не так глупа, как могла показаться. Лишь на приемах и других сборищах благородных господ, она строила из себя наивную и несмышленую овечку, которая не способна была думать ни о чем кроме духов, модных платьев и ухажеров. В жизни же госпожа совсем не отличалась легкомысленностью и беззаботностью, как Олисия, и в отличие от моей сестры смогла догадаться, что план предполагает незаметное возвращение.
- Да, госпожа. - Не стала отрицать я, самое страшное то, чего знать ей вовсе не полагалось, она и так уже успела выяснить, и я не видела никакого смысла скрывать что-то еще.
- И когда это было? - Заметно заволновалась она.
- Где-то через час после начала приема, не больше.
- В самом начале?! - Ужаснулась Миласа. - После этого прошла уже целая ночь!
- Да, госпожа.
- Прекрати ты называть меня госпожой, Ласса! - Мое уважительное обращение всегда раздражало ее куда больше, чем все выходки моей сестры вместе взятые. - Олисии нет уже слишком долго! - Продолжала она. - С ней явно случилось что-то плохое и мы не можем этого так оставить! Нужно немедленно разыскать твою сестру. Куда она направлялась? Я прикажу карете свернуть.
Я была больше чем уверенна в том, что если бы этой ночью пропала бы я а не драгоценная ее сердцу сестрица, то ни о каких поисках ни зашло бы никакой речи и Миласа преспокойно отправилась бы домой, даже не обеспокоившись моей участью.
- Нет, госпожа, - твердо возразила я на ее предложение броситься за Олисией. Конечно именно этого мне сейчас хотелось больше всего на свете, но как ответственный и подходящий весьма добросовестно к любому заданию телохранитель, я не могла столь глупо рисковать безопасностью своей хозяйки и тащить ее среди ночи в столь злачное место, как Игровой квартал. Орудовавшие там многочисленные банды, почуяв столь жирную добычу, как экипаж высокородной девицы, не испугались бы даже нашего конного сопровождения, позарившись на его дорогих лошадей.
- Не называй меня госпожой, и не спорь! - Продолжала настаивать на своем леди Миласа. - Мы не можем спокойно отправляться домой, зная, что твоя сестра сейчас, возможно в опасности, совершенно одна и неизвестно где посреди ночи!
Я собиралась было возразить ей, что за окном уже утро и обычно это самое безопасное время, когда ночные работники на улицах уже не орудуют, хотя и сама не верила в собственные приготовленные слова, которые так и не успела донести до взволнованной госпожи.
Раздавшееся позади конское ржание даже не вызвало у меня никакой тревоги и ровным счетом никаких опасений. Это было весьма обычное явление, не заслуживающее пристального внимания, но тут же в след за ним, что-то тяжелое обрушилось прямо на крышу. Стремительно обернувшись к заднему окну, и отодвинув прикрывающую его шторку в сторону, я обомлела не увидев позади ни одного из наших сопровождающих. Они, будто и не следовали за нами всю дорогу, исчезли бесследно, словно сквозь землю провалились и не оставили о себе даже воспоминаний, распрощавшись с леди Милассой конским ржанием.
Мгновенно схватившись за оружие, которое всегда старалась держать под рукой, я не раздумывая всадила его прямиком в потолок. Оба моих парных, коротких клинка пробили тонкую крышу насквозь, но кто бы не свалился на нее на ходу, он уже успел покинуть это не самое безопасное, даже без моей стали, ненадежное место.
Выдернув мечи и метнувшись к боковой дверце, я поспешно отшатнулась от нее назад, увидев, как кто-то сбросил с козел обезглавленное тело нашего старого кучера. Рухнув на мостовую оно забрызгало все вокруг алой кровью, чуть не попав под колеса, и мгновенно осталось далеко позади от стремительно набирающего скорости экипажа.
В миг позеленевшая госпожа, поспешно склонилась к полу и явно вознамерилась освободить содержимое своего желудка. Вид обезглавленного слуги подействовал на нее, как на любую другую высокородную, избалованную и нежную даму, никогда в своей жизни не видевшей ничего подобного и приходящую в дикий ужас, граничащий с близким обмороком, от одного только вида пролившейся крови.
- Не двигайтесь с места, - приказала я ей поспешно запирая обе дверцы на тонкие задвижки, надежды на надежность которых у меня никогда не было. Если уж неизвестный наподдавший сумел преодолеть защитные чары, которые должны были немедленно сбросить его с крыши, то эти жалкие запоры и подавно не смогли бы остановить этого названного гостя.
Стараясь не приближаться слишком близко лицом к хрупкому оконному стеклу, я аккуратно выглянула наружу и увидела, как экипаж сворачивает с намеченного пути и направляется в сторону центрального парка. В это время суток там не прогуливались даже уличные патрули, а деревья и пышные заросли кустарника, могли скрыть весь наш экипаж целиком. Более надежного места для стремительной и быстрой расправы в Золотом городе найти было попросту невозможно, и оставалась лишь надеяться на нашу с Миласой, неблагосклонную сегодня, удачу.
Буртшулла, демон-ищейка.
Восстановленный Вырджустом портал, выплюнул ищеек в новый, чужой и незнакомый мир, который сразу же показался демонам тесной клеткой. Их запредельно развитые чувства, то, что все прочие именовали просто чутьем, охватывали огромные территории и все вокруг они ощущали совершенно иначе. Ориентировались по отражающимся от любых поверхностей звуковым волнам, ощущали плотность и мельчайшие колебания воздуха, чувствовали мириады всевозможных запахов и ароматов. Ищейки способны были даже почувствовать магию, любые ее даже самые крошечные и остаточные отголоски, они видели живых созданий не только глазами, но и по контуру их тепла, сиянию живого сознания и Буртшулла жила словно бы в ночном небе, заполненном множеством крошечных светящихся и теплых точек заполняющих его жизней. Они всегда знали, что находиться вокруг них на многие мили вперед, и ни стены ни скалы, ни любые другие преграды никогда не имели для них никакого значения. Все это для их чутья было лишь зыбкой завесой, которую казалось сможет преодолеть даже навороженный, но здесь все оказалось иначе.
Остров был для демонов слишком крошечным. Их чутье не могло развернуться здесь в полную силу, упираясь в непреодолимую преграду из колышущейся желтоватой мглы и ищейки оказались к этому не готовы. Когда пространство вокруг них неожиданно сжалось до невообразимо маленького островка, они почувствовали себя словно в тисках. Ощущали невосполнимую потерю, чувствуя себя внезапно ослепшими и оглохшими, настоящими калеками, лишившимися чего то столь важного, что даже жизни себе без этого не представляли, словно без головы на плечах и для многих это оказалось настоящим ударом.
В рядах демонов началась настоящая паника. Они метались из стороны в сторону в диком приступе ужаса, не в силах понять что же случилось. Границы этого мира просто давили на их сознание словно пытаясь раздавить их или лишить рассудка. Кто-то попытался сбежать, сгинув в тумане, кто-то начал истошно скулить и кататься по песку заливаясь диким ревом. Одна из сестер Буртшуллы даже начала рвать себя на части когтями, пытаясь вырваться из тесных рамок недостаточного пространства и лишь немногие сумели совладать с обрушившимися на них переменами.
Помня о приказании своего хозяина, Буртшулла одной из первых сумела взять себя в руки и начала искать след беглого чародея. Ее чутье, оставшееся без должного размаха и простора словно обострилось. Все вокруг стало четче и немного яснее. Она мгновенно смогла определить, что беглый чародей уже был здесь. В воздухе витали почти что физические обрывки запаха его страха и Буртшулле удалось взять его след без труда.
Отправившись по самому краю острова, там где земля уходила в туман, она обнаружила под лапами засохшие пятна человеческой крови. В первое мгновение демонесса хотела позвать сестер, показать им найденный след и вместе отправиться за беглым смертным, но в последний момент, когда Буртшулла уже успела распахнуть клыкастую пасть, ее желания неожиданно изменились.
Кровь поведала ей о многом. Человек был уже обессилен, изранен и слаб. В нем не осталось ни капли той чародейской мощи, что делала его столь опасным и сейчас он был беззащитен, словно крошечное насекомое под лапой тяжелого и страшного зверя. Справиться с ним в одиночку не составило бы для демонессы ровным счетом никакого труда и она решила не прибегать к помощи своих все еще не пришедших в себя сестер и не делиться с ними столь ценной находкой.
Найди они чародея все вместе, то хозяин безусловно останется очень доволен. Он наверняка накормит их вкусными потрохами и позволит понежиться в пламени. Но если Буртшулла справиться с этой задачей одна, то возможно Вырджуст обратит наконец на нее свое драгоценное внимание и выделит из толпы прочих слуг.
От одной только этой мысли у демонессы голова пошла кругом, а из пасти закапала желтая и тягучая слюна. Вырджуст всегда был для нее больше чем просто хозяином. Он был недостижимым и запретным идеалом, которого она обожала и жаждала всем своим сердцем. Он был недостижимой мечтой на которую страшно было даже взглянуть, не то что прикоснуться в живую. За подобное он мог с легкостью оторвать ее лапу, но желание угодить своему хозяину любым из всех возможных ей способов и доставить ему удовольствие всегда было для демонессы самым первым и страстным желанием. Она была готова умереть по первому же его слову, и если бы это обрадовало ее хозяина хоть на минуту, она ни на миг не стала бы сожалеть об этом поступке.
Стремительно обернувшись и убедившись, что никто из ее охваченных истерией сестер даже и не думает смотреть в ее сторону, Буртшулла принялась старательно уничтожать видимый только им след беглого чародея. Зачерпнув ладонью песок, с запекшейся на нем кровью, она вышвырнула его прямо в туман, в то время как ее сознание старательно выжигало прочие, нематериальные следы присутствия человека.
Уже предвкушая еще незаслуженную похвалу, Буртшулла, буквально трясясь от охватившего ее обилия радостных чувств, и двинулась прямиком к видневшемуся впереди человеческому селению. Стараясь не привлекать к себе сестринского внимания, она старалась прятаться за скалами и валунами, каждые пару минут останавливаясь что бы обернуться назад и затереть их общий с Регнором след. Ищейка ни на минуту не позволяла себе расслабляться, опасаясь, что одна из сестер все же заметит странность и заинтересовавшись ее поведением отправиться следом, она была готова дать ей отпор и не позволить следовать по пятам. Но все ее опасения оказались напрасны. Стая так и не сумела прийти в себя целиком. Многие все еще не сумели освоиться с переменами а те кому это все таки удалось, еще не спешили выполнять поручение их хозяина, и искать беглого чародея.
Буртшулла добралась до города без приключений и еще никогда прежде не бывая в подобных местах, вначале она была дико обрадована обилию новых незнакомых ей запахов и ощущений. Все вокруг было чем-то свежим, неизведанным и интересным. Пестрило незнакомыми цветами и формами и после пустынного, унылого и выжженного Нижнего мира, демонессе казалось что она неожиданно угодила на один из тех ежегодных балов, что так любил устраивать Наивысший из демонов. В отличие от ее дома, где все было серо и однообразно, и даже демоны в одной стае выглядели лишь копиями всех остальных своих собратьев, каждое живое существо здесь было неповторимо и уникально. Демонесса буквально тонула в невообразимом калейдоскопе различных оттенков сияния жизненной силы и все что она видела вокруг приводило ее в дикий и неописуемый восторг. Она с жадностью старалась охватить весь город и запомнить каждую наполняющую его деталь, запах, оттенок и дуновение ветра.
Словно бы опьянев от всего этого многообразия, она чуть было не сбилась со столь важного для нее следа, но вовремя успела опомниться и запретив себе впредь отвлекаться по пустякам, пустилась вперед с удвоенной скоростью. Как бы сильно ей не хотелось изведать все уголки этого нового места, и насладиться его кратковременным посещением, она запретила себе даже думать об этом и сосредоточилась лишь на одном следе, стараясь отсечь всю прочую и ненужную информацию.
Регнор был уже рядом, она чувствовала, что приближается к своей цели и с каждой минутой ощущение близости чародея лишь возрастало. Углубляясь в переплетение тесных улиц, демонесса распугивала от себя всех встречающихся ей на пути немногочисленных прохожих и вскоре выбралась к неприметному на первый взгляд среди прочих, невысокому зданию. Над его дверью покачивалась полу выцветшая от времени вывеска и если бы только Буртшулла умела читать, она смогла бы разобрать на ней такие знакомые для каждого из ходящих в бездну глодаров простые слова - "У дядюшки Циклопа".
Ресс и Альвиер. Члены братства.
Междумирный остров, со всей своей необычностью, странностью и полной неповторимостью, кишащий разнообразием всего, чего только можно было представить, заполненный удивительными созданиями и существами, переполненный огромным количеством всевозможных диковинных вещей и удивительных редкостей, встретить которые в одном единственном месте нельзя было больше ни где, во всей безграничной Сети созвездий, не только не смог впечатлить членов братства своим многообразием, но и не понравившись им с самого первого взгляда, по прежнему навевал на Альвиера, и его ворчливого спутника Ресса одну лишь тревогу, тоску и стойкое чувство неприязни ко всему окружающему.
Без привычного неба, солнца или звезд над головой, посреди небольшого, пустынного и открытого со всех сторон острова, в грязном и переполненном множеством людей и нелюдей Городе-на-грани, оба они чувствовали себя крайне неуютно и постоянно ощущая дремлющую под их ногами дневную мощь, мечтали как можно быстрее покинуть это злачное и неприятное для них место, и не стали тратить своего времени даром.
Оказавшись на самой окраине, в грязных трущобах нижнего города они не стали углубляться в переплетение улиц, отыскивая себе место получше, и не желая проводить на острове ни единой лишней минуты, забрели в самый первый, попавшийся им на пути дешевый трактир. Изменив своему привычному обыкновению, братья решили не отдыхать в нем с дальней дороги. Даже соскучившись в пути по горячей еде и мягкой постели, они не позволили себе всех этих слабостей, Ресс не отправился на поиски ближайшего борделя, о котором давненько мечтал, и не стал напиваться, а Альвиер ни часа не провел в своих обязательных медитациях, или изучении любимых древних писаний. Оказавшись под крышей полуподвала без окон, оба брата мгновенно, и не сговариваясь, словно договорившись между собой одними лишь тяжелыми взглядами, мгновенно начали свои приготовления и первым делом раскидали всю имеющуюся в их комнате мебель по разным углам. К счастью в этом, одном из самых дешевых заведений во всем городе, сделать это оказалось несложно, всего лишь пара ветхих кроватей, с соломенными матрасами, старый и покосившийся стол, пара стульев и подсвечник, с тремя крохотными огарками, быстро перекочевали со своих насиженных мест к стенам, и полностью освободили все, необходимое членам братства, центральное пространство неубранной комнаты.
При тусклом свете зажженных, и расставленных по разным краям сальных огарков, братья достали заранее припасенный в одном из прошлых миров белый мел, и опустившись на колени принялись вырисовывать под собой сложный узор. Сделать это можно было и прямо на улице. Обряд поиска вовсе не требовал никаких особых условий, ни лунного света, ни определенного, и выверенного по звездам, положения на земле, ни близости магических источников и потоков, но после нескольких не самых приятных, но запоминающихся происшествий, когда в паре темных и религиозных миров инквизиция, а затем и охотники за нечестью чуть было не бросили братьев в отчищающее пламя костров и на дыбу, оба они, давно убедились в невозможности переубедить закоренелых в своих заблуждениях людей, и зная насколько непросто бывает доказать ничего не сведущим в магии людям чистоту своих намерений, помыслов и полную безопасность творимого колдовства, братья, опасаясь вновь получить тяжкие обвинения в практикование богомерзкого колдовства и некромантии, предпочитали творить свою несложную ворожбу подальше от чужих глаз и ушей, и больше не рисковали колдовать без уединенного убежища, или надежной защиты стен, предварительно убедившись, что ни кто не станет их беспокоить в ближайшее время.
- А-а-а-а-а-апчхи! - Ресс, передвигающийся на коленях, склонился так близко к грязному полу, что почти касался растрескавшихся и почерневших от времени досок кончиком носа. Выводя сложные ломанные линии второго контура силы и вписывая в него причудливые руны и знаки сопряжения стихийных каналов, он успел наглотаться покрывающей пол настоявшим ковром серой пыли, и проявлял настоящие чудеса выносливости, уже очень давно и непрерывно посылая ругательства на голову владельца этого заведения. - Проклятье! Здесь вообще хоть когда ни будь убирались?! - Ни на минуту не переставал ворчать он. - Нет! Ты только глянь! В некоторых подземельях бывает куда чище чем в этой дыре! Настоящий клоповник! Здесь же пыли и пауков больше чем в хижине у той ведьмы, что жила в нашей деревне! А она ведь специально разводила у себя всю эту нечисть! А-а-а-а-а-пчхи! Проклятье! Провались оно все во тьму!
- Сосредоточься на эктограмме, - оборвал его Альвиер, - и поправь восьмой градус, он у тебя слишком сильно отклонился на север, погрешность может быть слишком большой.
- Конечно же он у меня отклонился! Я же чихал, когда его наносил! Вот! - Он провел пальцем по полу и продемонстрировал своему названому брату толстый слой черной грязи оставшийся на его коже. - Видишь? Здесь же можно чертить без помощи мела! И как же мне здесь не чихать, а? Как только вновь увижу хозяина этого заведения, заставлю его лично вымыть здесь все полы, хотя нет! - Поправляя испорченный восьмой градус, зловеще усмехнулся он, придумав для хозяина наказание пострашнее. - Лучше я запру его здесь на пару деньков и заставлю на собственной шкуре испытать каково это, ночевать на этих зловонных матрасах, в компании пары дюжин клопов! А-а-а-а-апчи! Чтоб его!
- В сезон желтой мглы, на острове даже собачью конуру снять бывает не просто, а за те медяки что мы отсыпали владельцу, во всех приличных заведениях даже на конюшню переночевать не пропустят. Так что нам еще повезло, брат Ресс, что у нас есть хотя бы крыша над головой. - Как обычно невозмутимо и монотонно говорил Альвиер в своей обычной спокойной и тихой манере, ни на йоту не повышая тона своего холодного голоса.
- И вот это ты называешь везением?! - Чуть не подскочил от возмущения Ресс. - Серьезно?
- Конечно. Все могло быть и хуже, мы хотя бы не в общем бараке, где спать приходиться прямиком на полу.
- Умеешь же ты утешить, братец!- Отряхаясь поднялся с колен он. - Я закончил.
- Подопри чем-нибудь дверь, нахватало только, чтобы кто-то явился в самый неподходящий момент и все нам испортил.
- Да кто сюда может войти? Хозяина, наверное, и силой в его комнаты не затащишь, а слуг тут, похоже, не держат! - Как всегда, в ответ на просьбу сделать что-либо, заворчал Ресс, но все, же поднялся и пошел выполнять поручение. Когда один из шатких стульев занял свое место под дверной ручкой, Альвиер завершил и свою часть рисунка, с хрустом выпрямив уставшую спину, и стерев выступивший на лбу пот, он извлек из своего дорожного мешка сверток, с заранее собранной по дороге землей острова, и принялся рассыпать ее в нужных точках, обходя по кругу их сложный узор.
- Чья сейчас очередь? - Как бы невзначай поинтересовался Ресс, усиленно делая вид, что ему все равно. Он и так прекрасно знал ответ на этот вопрос, но очень уж надеялся, что его названный брат может перепутать их очередность и мечтал, что сможет избежать уготованной ему в этот раз не самой приятной и нелюбимой части обряда.
- Твоя, - без тени радости или злорадства, тут же разочаровал его Альвиер. - В прошлый раз свою кровь жертвовал я.
- Ох, как же я все это ненавижу! Если мы когда-нибудь, найдем этого проклятого Дронга, то я, уж поверь, отыграюсь за все и...
- Я знаю, - Вздохнул Ал, - ты выпустишь из него всю его кровь. Ты повторяешь это всегда.
- И когда ни будь я это сделаю! - Далеко не в первый раз клятвенно пообещал он в ответ, и прекрасно зная на собственном опыте, что не стоит даже пытаться обманом переубеждать своего брата, доказывая тому, что он перепутал их очередность, Ресс обреченно вздохнул, словно отправляясь на виселицу, и не став спорить со злодейкой судьбой, покорно направился к основанию сложной геометрической фигуры, вписанной в круг. Замерев на схождении белых линий, образующих нечто вроде неправильной и искривленной звезды, он обнажил их жертвенный нож, с костяной рукоятью, и в ожидании пока брат закончит последние приготовления, успел трижды проворчать себе под нос что-то не слишком лицеприятное про всех ближайших родичей Дронга.
Альвиер, как всегда основательно подходя к своему делу, неспешно закончил с землей, рассыпав ее идеально одинаковыми, ровными кучками на нужных схождениях и узлах на узоре, и еще раз обойдя по комнате полный круг, расставил по периметру лиловые, редкие и безумно дорогостоящие бездымные свечи. Проверив все еще раз придирчивым строгим взглядом, и не найдя в их работе изъянов, он согласно кивнул, словно бы сам себе отдавая приказ начать действовать незамедлительно, и тут же полез в потайной карман на своей дорожной заплечной котомке.
Провозившись со скрывающими ее от всех рунными чарами дольше чем со всеми остальными приготовлениями вместе взятыми, Альвиер, извлек со дна своего хитро спрятанного кармана небольшой, размером не больше обычного яблока, светлый кусок золотистого янтаря, со множеством хищно торчащих в разные стороны острых, словно бы специально заточенных, острых граней. Медленно и неспешно, терпеливо не обращая никакого внимания на все поторапливающие его стенания Ресса, он осторожно, маленькими и тихими шажками направился к центру комнаты. Аккуратно, словно держа в руках величайшую редкость, не имеющую цены, плавно и бережно, будто бы опасаясь что от любого неосторожного движения, или дуновения случайного ветра, камень в его руках может ожить раньше времени и упорхнуть из ладоней, как птица, он плавно опустил его на схождение белых линий, в центре узора, и тут же поспешил выскочить за его внешний контур.
Выждав пару мгновений и убедившись, что кусок янтаря ведет себя совершенно спокойно, не проявляя никакой магической активности преждевременно, Альвиер дождался от Ресс подтверждающего его полную готовность кивка, тыльной стороной ладони утер выступившие на лбу крупные градины пота, и глубоко вдохнув, набирая в грудь побольше пыльного воздуха, начал тихо зачитывать длинную и сложную формулу.
Стоило только первым сложно произносимыми словам заклинания сорваться с его губ, как камень словно бы ожил. Задрожав, он заполнился изнутри золотистым, пульсирующим, словно удары живого человеческого сердца, ярким сиянием, и ускоряясь с каждым произнесенным слогом формулы все сильнее, оно разгоралось все ярче. Вспыхивая и вновь затухая, оно быстро достигло предела, и словно бы разрушив сдерживающие его оковы хрупкого камня, выплеснулось наружу, как высокая приливная волна цунами, обрушавшаяся на скалистый каменный берег. Вырвавшись на свободу, свет в миг пронесся во все стороны по прочерченным мелом линиям на полу, и озаряя собой все пространство, замкнулся по контуру опоясывающего узор круга. Подпалив собой расставленные по его периметру бездымные свечи, он заставил их вспыхнуть неестественно высоким, сильным и тонким золотым пламенем. Загоревшись, и в первый миг чуть было не достав низкого потолка, оно разрисовало стены комнаты множеством мечущихся по ней странных теней. Казалось, что в самом центре комнаты, дикое племя устроило языческие танцы, вокруг большого костра, но все темные, рогатые человеческие фигуры, плясавшие здесь по стенам не имели живых, способных отбрасывать тени владельцев, и братья по прежнему оставаясь одни, уже чувствовали, как дремлющая в янтаре мощь готова вот-вот наброситься на посмевших разбудить ее смертных.
Всего одна мельчайшая ошибка в ударении, или ритмичности произношения слов, крошечная запинка, или чересчур долго протянувшийся слог, могли в миг испортить все дело. Золотое пламя могло вырваться наружу настоящим пожаром и наброситься на пробудившего его чародея, или напротив, исчезнуть и сгинув обратно в янтарь, еще несколько долгих дней, недель или даже месяцев не отзываться на любые магические манипуляции, и попытки пробудить его снова.
Концентрируясь Альвиер плотно прикрыл глаза, от заливающего их со лба холодного пота, и хладнокровно не обращая ни какого внимания на творящееся вокруг него светопреставление, сумел спокойно и без единой ошибки, идеально дочитать давно заученную им наизусть древнюю формулу.
Его последнее, с трудом произнесенное слово заставило дрожащий кусок янтаря вспыхнуть так ярко, что показалось будто бы в центре комнаты вспыхнуло крошечное, новорожденное солнце, и тут же, дожидавшийся этого мига брат Ресс, что было сил полоснул себя кинжалом по внутренней стороне раскрытой ладони. Бесстрашно шагнув прямиком в ослепительное, но не обжигающее плоть пламя, и словно бы перейдя невидимую границу, исчезнув в нем без следа, он схватил камень окровавленной рукой, и тут же, в вернувшемся полумраке, почувствовал, как острые грани янтаря жадно впиваются в его кожу, проникая все глубже.
Янтарь впился в него словно пиявка, или терзаемый голодом древний вампир. Он с жадностью впитывал в себя драгоценные алые капли, с каждой вытягивая из человека крупицу его жизненных сил, и наверняка осушил бы его досуха, убив прямо на месте, если бы не заранее проведенный обряд. Сложная формула, пробудившая скрытое в камне создание ото сна, надежно удерживала его на месте, не давала вырваться на свободу, и сковав волю незримыми магическими цепями не позволила бы ему убить ни единого живого создания. Запертая в камне бесплотная сущность оставалась лишь могущественным пленником, не способным развернуться в полную мощь, но лишь теплая человеческая кровь, поддерживающая в ней жизнь, могла заставить ее подчиняться хозяину. Всего несколько вожделенных алых капель могли вынудить ее согласиться на любые условия, решиться на все, что только угодно, и Ресс, не вытерпев даже пары минут такого кормления, поспешно, но с явным трудом, вырвал медленно врастающий в него янтарь из собственной плоти.
- Ну что, тварь, понравилось,? Хочешь еще? - Будто бы отвечая на этот вопрос, безмолвный камень жадно затрясся в его руке, а несколько янтарных, зазубренных игл удлинились, пытаясь добраться до открытой раны, на руке Ресса. - Хочешь? Тогда ищи! Найди нам нашего брата. - Прошептал он, и что было сил всадил свой короткий, но широкий меч - гладиус прямиком в центр почерневших линий узора. Образующий их серый пепел, оставшийся от белого мела, вновь вспыхнул янтарным огнем, поглотил клинок целиком, но не смог причинить ему никакого вреда.
В этой части обряда требовалось скормить прожорливому янтарному пламени любой предмет, хоть как-то связанный с объектом их поиска. Клок волос, обрывок одежды, пуговицу, украшение, или любую другую подходящую вещь, которую тот хотя бы раз в своей жизни успел подержать в руках и оставить на ней свой собственный след. Но к несчастью у братства давно уже не осталось ничего, хоть как-то, напрямую связанного с самим Дронгом, и для поисков беглеца им приходилось идти на самые сложные ухищрения. Изменив, и достаточно усложнив, и без того не самый простой из всех возможных способов магического поиска, они могли искать предателя даже при помощи одной лишь незримой нити, связывающей любого полноправного члена братства с его именным клинком. Каждый новоиспеченный адепт в храме получал подобный подарок, проходя обязательный для всех обряд посвящения. Каждый меч надежно привязывался к владельцу целым рядом сложных магических манипуляций. Он работал лишь в руках единственного настоящего владельца, для всех остальных навсегда оставаясь обычной железкой, и даже если Дронг давно уже выбросил, переплавил, продал, сломал или попросту потерял свой зачарованный меч, их связь должна была остаться с ним навсегда. Лишь смерть могла разорвать установленные между ними крепкие узы, и именно по ним, скрытая в янтаре опасная, кровожадная тварь должна была отыскать его, в пределах того мира, землю которого скормили ей в момент пробужденья.
- Ищи! - Вновь потребовал Ресс, и тут же в камне замелькали различные картины и пейзажи со всего острова. В нем, с невероятной скоростью, сменяли друг друга крыши и улицы, узкие переулки и широкие площади, неприметные коморки, и широкие, роскошные апартаменты, комнаты, лестницы и коридоры. В мутной глубине камня стремительно проносились, ежесекундно сменяя друг друга, сотни лиц и фигур, люди, нелюди, лица похожие на застывшие маски и неразборчивые смазанные пятна бестелесных созданий. Всего за пару мгновений скрытая в камне сущность словно бы облетела своим внутренним взором весь остров, одним разом заглянула во все двери и окна, забралась в каждую щель, и проникла во все потайные проходы и скрытые, тайные логова.
Поиск, как это всегда и бывало, не затянулся на долго, и не продлился дольше пары коротких минут. Даже в куда больших по размеру мирах, вмещающих в себе десятки крупных и густозаселенных континентов, с населением значительно превышающим тот порог, что мог вместить на себе весь этот остров, янтарь справлялся удивительно быстро. Окидывая своим ищущим взором чуть ли не весь обитаемый мир и всех его жителей одним разом, порой он заканчивал свои безрезультатные поиски прежде чем братья успевали опомниться, но в отличии от всех прочих бесполезных предыдущих попыток, когда он не находил своей цели, и вновь погружался в состояние спокойного сна, в этот раз все закончилось совершенно иначе.
Янтарный огонь, плясавший вокруг меча, и танцующий на остриях свеч, не начал медленно угасать, и не погас. Картины в камне не начали расплываться в желтоватой дымке, постепенно растворяясь в ней навсегда, а сам зачарованный кусок янтаря не перестал пульсировать словно сердце, не начал затухать, погружаясь обратно в покой, и не остыл от согревающей его теплоты магии крови, когда не смог найти ничего интересного.
Камень, неожиданно для Ресса, резко перестав дрожать и дергаться у него на ладони, остановился на одной единственной из сотен показанных им перед этим картин, и к невероятному потрясению обоих братьев, во всей красе и мельчайших подробностях, продемонстрировал им до боли знакомое лицо брата Дронгара. Заметно постаревший, с их последней встречи, состоявшейся еще в храме, с небритым, уставшим и болезненно бледным лицом, он смотрел на них прямо из золотистой поверхности янтаря, и даже не подозревал, что кто-то сейчас украдкой наблюдает за ним со стороны, находясь на другом конце города.
Братья неотрывно следили за ним, ни на миг не отводя глаз, и чуть было не раскрыв от удивления рты, не могли произнести не единого слова, все еще не веря в улыбнувшуюся им на конец то изменчивую удачу.
Олисия Илис.
Хорошего мага из меня так и не получилось. Конечно я все же могла творить заклинания, накладывать чары и делать все те прочие вещи, что положено уметь каждому уважающему себя чародею, но потратив на свое обучение несколько драгоценных лет своей юности, и убив не мало времени на изучение заклятий и познания всех тайн и секретов магического искусства, не смотря на весь мой огромный, если верить учителям, потенциал, я так и не смогла раскрыть его на полную мощь, достичь значимых результатов, и овладев всей этой сложной наукой в полной мере. Годы обучения не прошли для меня совсем даром, но и не смогли превратить меня в грозного чародея, способного с легкостью творить невероятные вещи прямо из воздуха. Все, что я умела и могла сотворить, относилось скорее к разряду для начинающих и еще очень юных чародеев, которые только начали постигать магическое искусство. Все мои фирменные заклятия не отличались ни особой сложностью исполнения, ни огромной силой, способной даже простенькое волшебство превратить в ужасающее по своей мощи колдовство, и в конечном итоге, когда всем окружающим стало окончательно понятно, что никакого толку от моей взбалмошной особы не будет и ничего хорошего из этой юной магички уже не получиться, меня просто вышвырнули из учениц, так и не позволив закончить свое обучение до конца.
Тогда это меня даже обрадовало. Учеба всегда была для меня в тягость. Все эти путанные и сложные формулы, непроизносимые заклятия на древних и давно мертвых языках, плетения силовых узоров и нитей, сложные расчеты векторов и сущности абстрактных материй, ни как не желали откладываться в моей, забитой совсем другим голове, и не редко просиживая часы за чтением древних учебных фолиантов я просто мечтала бросить все это проклятое обучение и уйти. Исключение, прямо перед очередными экзаменами по трансмутации стало для меня настоящим подарком, и тогда я ни сколько не сожалела о таком печальном исходе, и даже на против, радовалась вновь обретенной свободе от всех своих проблем и забот.
Ласса, конечно же об этом ничего не знала, и никогда не должна была узнать об этом печальном факте моей биографии. Мне даже представить себе было страшно, что бы случилось с сестрой если бы она только узнала, что из-за собственной лени, безалаберности и юношеской тяги к развлечениям, затмевающей все на свете, я профукала столь ценный подарок судьбы, и так и не решившись поведать ей горькую правду, я оставила все это в секрете не только от самой Лассы, но и от всех прочих. К моему несказанному счастью, абсолютное большинство людей напрочь лишено магического дара и они, при всем своем желании, не смогут отличить настоящего могущественного чародея от жалкого шарлатана. Имея в своем рукаве всего лишь пару простеньких, с точки зрения настоящего мастера, примитивных фокусов, я могла легко пускать пыль в глаза всем желающим, убеждая их в собственной силе и даже смогла получить должность мага-охранителя, при благородной особе. Но сейчас, когда все дошло до серьезного дела, и вокруг запахло уже даже не жареным, а горелым, все эти хитроумные уловки ни чем не смогли мне помочь и в тот единственный раз, когда мне все же потребовалось применить свою силу на практике, я облажалась по полной, на глазах своего же возлюбленного, и так и не смогла помочь ему, и мне за одно, вырваться на свободу из цепких лап его кредиторов.
Мое сотворенное на скорую руку, простенькое заклятие, которое должно было поразить Аллина вспышкой молнии и отшвырнуть его в сторону, подальше от меня, не смогло причинить проклятому чародею никакого вреда. Он, то ли заранее почувствовав ворожбу, и отклонив ее от себя еще до удара, то ли попросту закрывшись глухим, отражающим любую магию зеркальным щитом, попросту отбил удар в сторону и заклятие, врезавшись в стену в добрых пяти шагах от цели, не смогло даже напугать чародея своей внезапностью. Аллин лишь ухмыльнулся такой дилетантской попытке его ранить, и не ослабив своей крепкой хватки, поволок меня в низ по лестнице.
От собственной беспомощности, и обиды на весь несправедливый мир сразу, на глаза навернулись слезы, но я держала себя в руках, стараясь не выдавать своей слабости и мучавших меня страхов. Диор за спиной продолжал кричать мое имя и громко требовал меня отпустить, обещая вернуть весь долг еще до заката, но в ответ на все его мольбы я услышала лишь удар и вскрик моего возлюбленного. Скорее всего, оставшийся за моей спиной неприятный тип, с изъеденным язвами лицом, не собирался причинять ему особого вреда и ударил куда ни будь под дых, только для того чтобы запугать свою жертву еще сильнее, но одного только вскрика боли Диора мне оказалось вполне достаточно, что бы окончательно потерять голову и начать действовать совершенно не задумываясь о шансах на успех и грозящих нам обоим последствиях.
Резко отшатнувшись назад, я хотела впечатать собственный затылок прямо в длинный нос своего конвоира, что бы причинить ему хоть сколько ни будь реальной боли. Последний укус загнанной в угол крысы, которая уже осознавая свою обреченность, все же пытается еще хоть как-то сопротивляться, что бы успеть на последок насолить своим обидчикам. Я даже не задумалась о том, что может сделать со мной чародей разозленный этой глупой выходкой, но к собственному несказанному удивлению, именно этот самый простой, предсказуемый и примитивный шаг, оказался куда эффективнее всех заклятий.
Возможно мой весьма хрупкий вид юной и благородной особы, которая явно не способна постоять за себя сама, заставил его расслабиться раньше времени, а возможно Аллин и вовсе допустил самую распространенную и роковую ошибку всех опытных магов и чародеев. Развивая свои магические умения, они постепенно привыкают везде и во всем рассчитывать лишь на свои заклинания и когда видят перед собой коллегу по ремеслу, не ожидают от него ничего другого. Имея в своих руках нечеловеческую силу, они отвыкают от физических усилий, которые стали им попросту не нужны для достижения своих целей и Аллин, не был исключением из этого правила. Он без сомнения, был готов отразить еще не одно мое простенькое заклятие, но оказался совсем не готов к столь простой попытке вырваться, как самый обычный удар.
Мой затылок впечатался в его лицо, с ужаснувшим даже меня, громким хрустом, и стремительно отшатнувшись назад, он налетел поясницей прямиком на перила. Оборачиваясь я даже понять ничего не успела. Перед моим взором промелькнули лишь подлетающие вверх ноги, обутые в грязные сапоги, и лишь потом, когда снизу раздался грохот развалившегося стола и разлетевшейся на мелкие осколки посуды, я поняла, что Аллин, от моего неожиданного удара, перевернулся и улетел с лестницы в низ головой.
Гостевой зал встретил его не самой мягкой посадкой, и я искренне пожелала ему переломать все кости и, в особенности, свернуть тонкую шею.
Первым моим порывом было броситься к столь удачно оказавшимся на своем месте низким перилам и посмотреть, что же с ним стало, но любое промедление могло сгубить всю удачу, спугнув ее словно дикого зверя, заметившего подкрадывающегося к нему хищника, и я не стала терять времени даром. Бросилась вверх по ступенькам, к своему возлюбленному, пока у нас еще был верный шанс сбежать отсюда вместе.
- Аллин! Что это было?! - Выскочил на шум, первый головорез с ножом в руке, и чуть было не столкнувшись со мной лоб в лоб, грязно выругался, покрыв меня самыми последними и грязными словами. Он уже успел замахнуться на меня ножом, но прежде чем я успела отскочить в сторону, закрыться от удара, или хотя бы испугаться и охнуть, Диор бросился на него из двери, как сорвавшийся с цепи сторожевой пес. Мой жених налетел на него словно на запертую дверь, которую желал выбить плечом, вышиб оружие у него из руки, но не рассчитал собственных сил и они, только чудом не повторив недавний полет Аллина вниз, оба рухнули к моим ногам прямиком друг на друга.
Головорез Маэстро первым пришел в себя от падения, и резким рывком скинул Диора с себя. Не позволив моему возлюбленному подняться хотя бы на четвереньки, он схватил его за волосы и впечатал лицом в пол, непрерывно сотрясая воздух нескончаемым потоком ругательств. Рассвирепев не на шутку, он принялся яростно повторять это действие пока доски пола не окрасились алой кровью, а мой жених не перестал вырываться из его крепкой хватки. Боец из работника таверны конечно же был никудышный, Диору хватило всего трех или четырех резких ударов что бы затихнуть и прежде чем я успела вмешаться работник маэстро уже успел откинуть его голову в сторону, и перевести свой лютый и безумно злобный взгляд на меня.
- Вот и все, милочка. Твой принц тебя теперь уже не спасет и я обещаю, что не закончу развлекаться с тобой столь же быстро, как с ним. - Угрожающе медленно поднялся он мне на встречу. - Когда он придет в себя, связанный и беспомощный, его ждет весьма интересное зрелище и я покажу ему, как громко ты умеешь кричать.
- Нет! - Неожиданная попытка Диора вцепиться этому мерзавцу в ноги и вновь повалить его прямо на пол, стала неожиданностью не только для проклятого головореза, но и для меня. К несчастью сил у моего возлюбленного оказалось уже не достаточно, и легко вырвав ногу из его хватки, проклятый тип безжалостно саданул ею в его лицо.
- Все ни как не можешь угомониться, чертов картежник?! Большая ошибка. - Сапог головореза опустился на горло моего возлюбленного и все что он смог сделать, это захрипеть, отчаянно и безуспешно пытаясь скинуть ее с себя.
Словно одурманенная, я метнулась вперед не раздумывая, и желая как можно скорее прекратить мучения своего жениха, напрочь позабыла о собственном чародейском даре. Всего одно успешное заклятие могло бы прекратить весь этот ужас и лишить нас с Диором всех проблем в один миг. Обделенный магическим даром и соответственно лишенный защиты от всех моих заклинаний мерзавец, присланный к нам самим Маэстро, не смог бы отразить даже самого простенького колдовства и отправился бы к своим праотцам прежде, чем сумел бы хоть что-то понять, но в охватившей меня горячке, я даже и не вспомнила об этой столь простом выходе, и вцепилась в него голыми руками, словно самая обычная девица не способная даже огня зажечь прямо из воздуха.
Наверняка даже не сомневавшийся в том, что я не стану оставаться на месте головорез, не убирая ноги с шеи моего возлюбленного, остановил меня первым же хлестким ударом. Его пощечина, тыльной стороной ладони, не позволила мне даже подскочить достаточно близко, обожгла щеку невыносимым жаром и чуть было не заставила меня кубарем скатиться по лестнице.
Только чудом устояв на ногах, вцепившись в перила, я с ужасом успела увидеть, как он резко вскинув ногу вверх, и со всей силы опустил ее прямо на беззащитное горло Диора. Мой жених не сумел даже вскрикнуть от боли, дернувшись всем телом, он попытался схватиться за шею но так и не успел донести рук до цели. Перед тем, как захлопнулись его веки, я успела заметить, как закатились его глаза и то, что произошло со мной в тот роковой миг, сложно описать хоть какими ни будь словами любого из множества существующих в бескрайней сети созвездий диалектов и языков.
Только подумав, что мой жених возможно прямо сейчас умирает у меня на глазах, я буквально взорвалась изнутри, словно бочка горючего пороха, чей длинный фитиль уже давно тлел, почти не сдвигаясь с места, но все же приблизился к конечной отметке и разнес все вокруг на тысячи мелких осколков. Совершенно не представляя как именно можно сотворить нечто подобное, действуя исключительно машинально, на уровне тех рефлексов и инстинктов самозащиты, что срабатывают прежде, чем наш разум успеет хоть что-то понять, я высвободила всю доступную мне силу без остатка, и вложила ее в столь убийственное заклятие, которое только мог представить себе мой пораженный болью за Диора, обезумивший и ослепший от ужаса, затуманенный разум.
Не знаю, что должно было произойти с этим мерзавцем в итоге, но силы вложенной мной в это проклятие оказалось столь много, что его буквально разорвало изнутри на мелкие части. Кровь брызнула в стену словно фонтаном и если бы ударная волна, разметавшая его на куски, исходила не с моей стороны, то я оказалась бы с ног до головы покрыта алой влагой и обрывками плоти. От человека маэстро не осталось даже обломков костей, все чем он был еще секунду назад, моя магия обратила в кровавое месиво, опознать в котором человеческие останки было уже невозможно. Весь коридор мгновенно превратился в жуткую и вызывающую лишь рвотные позывы, больную фантазию убийцы - садиста, находиться в которой было не менее страшно, чем оказаться в настоящем аду.
В первое мгновение я не испугалась до визга и не рухнула в обморок от всей этой жуткой картины только по тому, что от столь резкого выброса силы мне мгновенно сделалось дурно и сморщившись, я прикрыла глаза от охватившей голову резкой боли и головокружения. Ноги подо мной начали подкашиваться, и я опустилась прямо на забрызганные человеческими останками ступени лестницы, совершенно не заботясь о сохранности собственного платья. Его спасение не показалось мне заслуживающим падения, если вдруг сейчас мне резко станет еще хуже, и наверное впервые в своей жизни, я позволила себе столь кощунственно пожертвовать дорогим нарядом.
Осознание всего произошедшего пришло с запозданием в пару минут, когда голова начала проходить, а боль отступила, я неожиданно для себя не возрадовалась победе и пришла в дикий ужас, поняв, что наделала.
Я убила человека - мелькнуло в голове и от одной только этой, краткой мысли, мне сделалось куда хуже, чем от болезненного магического отката. Будь моя невольная жертва хоть трижды отпетым мерзавцем и душегубом, заслуживающим подобной участи каждой клеточкой своего тела, убивать его столь жестоко, было вовсе не обязательно. Я могла просто его усыпить, наложить парализующие тело и волю чары, или сделать что-то другое, что спасло бы меня и Диора и не лишило бы его жизни. Но я даже не попыталась этого сделать, уподобившись самой своей невольной жертве и стала ни чуть не лучше него самого. Несмотря на свое собственное, и еще совсем свежее, жгучее желание расправиться с этим типом, сейчас, когда дело было сделано и изменить ничего уже было нельзя, я горько сожалела об этом поступке и если бы не донесшиеся до меня хрипы возлюбленного, мгновенно отрезвившие мое сознание, я бы наверное расплакалась здесь прямо в голос.
- Диор! - Метнулась я к жениху, и ужаснулась оставшемуся на его шее алому следу, помогая подняться. Стоило только моему возлюбленному распахнуть глаза, как от радости я даже позабыла о собственных угрызениях совести, но они мгновенно вернулись обратно, проступив на лице Диора отражением моего собственного ужаса.
- Ох! Тьма! Что здесь стряслось?! - Слова давались ему с трудом, хрипом вырывались из горла, но очнувшись посреди кровавого месива сложно было удержаться от целого ряда нахлынувших в голову вопросов. - Олисия, ты в порядке? Чья это кровь?!
- Я убила его! - Тут же призналась я в содеянном, бросившись ему на грудь и все же не смогла сдержать слез. Сама не зная, чем именно вызван мой истерический рев, счастьем от пробуждения моего возлюбленного, или ужасом от всего совершенного, я вцепилась в него крепкой хваткой объятий, больше никогда в жизни не желая отпускать его от себя, и долго не могла успокоиться, и перестать трястись от нервной дрожи, которая ни как не желала проходить даже сейчас, когда все самое страшное казалось бы уже прошло и осталось далеко позади.
- Что? Что ты? - Не сразу смог поверить в услышанное Диор и несколько долгих минут хранил гробовое молчание, пытаясь понять что же случилось.
- Я не хотела этого делать! - Продолжала слезно оправдываться я, словно вымаливая прощение, хотя и сама не знала, как простить человеку столь жестокое убийство и можно ли после всего этого относиться к нему так же, как прежде. - Он чуть не убил тебя! Я просто хотела помочь и все получилось словно само собой, без моей воли! - Срываясь на фальцет громко рыдала я у него на груди, больше всего на свете опасаясь, что сейчас мой возлюбленный оттолкнет меня прочь, взглянет мне в лицо напуганным взором и уйдет навсегда, решив не иметь ничего общего с созданием способным на превращение человека в груду кровавых ошметков, но мне повезло.
- Тише, тише, Олисия, - Начал он успокаивающе гладить меня по волосам. - Все уже кончено, самое страшное позади. - Утешал меня Диор, хотя и сам, без сомнения, нуждался в порции чего ни будь успокоительного, не меньше меня. Робко взглянув в его покрасневшие от удушья глаза я, к своей великой и неописуемой радости, не увидела в них ни страха ни отвращения к самой себе, и мне мгновенно стало лучше, словно тяжкий груз, рухнувший мне на плечи, внезапно обрел широкие крылья и покинул меня совершенно самостоятельно, взлетев в небо и растворившись там в желтой мгле. На душе полегчало и стекающие по щекам слезы уже точно не были проявлением горя.
Так мы и стояли в обнимку, посреди залитого кровью коридора, бесконечно извиняясь друг перед другом за все, что наделали, каждый винил в этом только себя, но все же уже не испытывал тяжких угрызений совести, навсегда оставшись вместе с возлюбленным.
- Пора уходить, - первым опомнился мой жених. - Сбежим с этого проклятого острова вместе, сейчас же. Найдем тихое место и никто, никогда не найдет нас на бескрайних просторах Сети.
Ни на миг не отпуская друг друга, мы двинулись в низ, держась за руки, словно влюбленная парочка на вечерней прогулке под звездами, но от собственного прошлого говорят сбежать не возможно, и прежде чем мы успели покинуть таверну, оно снова напомнило нам об оставленном за спиной кровавом ужасе, в лице нового мертвого тела.
Мисс Триера лежала на полу с перерезанным горлом. Вызнав у нее всю интересующую их информацию, люди маэстро не стали церемониться с лишним свидетелем, или решили запугать свою жертву этой, совершенно не нужной расправой, оставив ее мертвое тело прямо у входа, и стоило только Диору наткнуться на нее своим взглядом, как он тут же переменился в лице, сам того не заметив, сжал мою ладонь столь крепко, что мне стало больно, и невольно отвернулся в сторону, что бы не видеть бывшей хозяйки таверны.
- Это моя вина. Если бы только не мой проклятый азарт, она все еще была бы жива.
Не зная, как можно было унять словами всю его боль и раскаянье, я лишь вновь обняла своего возлюбленного, и взглянув в дальний конец зала, неожиданно ужаснулась, заметив весьма очевидную вещь, которую должна была заметить сразу же, с самого начала, еще спускаясь по лестнице и тут же броситься прочь из таверны.
- Нам нужно бежать. Срочно! - Резко рявкнула я, заставив возлюбленного вздрогнуть от неожиданности.
- Что случилось?
- Здесь всего один труп! - Наверное излишне туманно ответила я, не дав никаких четких пояснений.
- И что? - Предсказуемо возмутился Диор совершенно не понимая о чем идет речь.
- Аллина нет, - потянула я его к двери, но стоило только помянуть черта, как он тут же выскочил на сцену из своей табакерки.
Чародей словно специально дожидался нашего появления, скрывшись в засаде. С неестественно выгнутой в сторону ногой, и окровавленной штаниной, он явно не мог добраться до нас по лестнице, и терпеливо дожидался шанса на реванш, скрывшись за одним из углов. С трудом держась на ногах, морщась от боли и опираясь на стену, он все же сумел вскинуть в нашу сторону руку и с его пальцев тут же сорвалось стремительное и смертоносное, наверняка подготовленное заранее к нашему появлению, убийственное заклятие.
Я даже отреагировать на него не успела. По отработанной за долгое время обучения привычке, машинально вскинула перед собой руки, желая выставить самый мощный из всех известных мне щитов, хотя и не знала, хватит ли у меня на него сил, но не успела даже начать. Диор отреагировал первым, он оттолкнул меня в сторону, опрокинув на доски пола рядом с телом Триеры, но сам уже не успел отскочить в сторону от траектории полета убийственного зеленоватого сгустка смерти.
Крик застрял у меня в горле, когда я увидела, как моего жениха откидывает назад от сокрушительного удара, угодившего ему прямо в грудь. За ним не последовало ни крови, ни вскрика боли, словно убийственный зеленый свет не смог причинить ему, никакого вреда, кроме толчка, но прежде чем он успел рухнуть рядом со мной, я уже знала, что заклятие сработало так, как надо. Опытным и сильным магам вовсе не нужно причинять жертве серьезных ранений, что бы отправить ее на тот свет. Множество заклинаний может справиться с этой простой задачей без всяческих травм и увечий, не оставив на остывающем теле ни единого следа.
Дальнейшее я запомнила совсем смутно. Подскочив к Диору, я кажется что-то кричала, трясла его за плечи, умоляя проснуться и ощущала соленый привкус собственных слез на губах. Все вокруг было словно в тумане, единственной явно различимой вещью в котором оставался мой мертвый возлюбленный. Я не видела, и не желала увидеть ничего вокруг, кроме него, словно бы сосредоточившись на одном единственном человеке во всем мире, окончательно потеряла связь со всей остальной реальностью и она деликатно удалилась в сторону, решив не докучать мне своим присутствием.
Если бы не оставшийся у меня за спиной Аллин, я бы наверное еще несколько часов к ряду могла пребывать в этом потерянном состоянии не замечая вокруг себя ничего, но проклятый чародей не сидел сложа руки. Он вновь попытался отправить меня на тот свет новым заклятием, и прежде чем оно успело врезаться мне в спину, я словно бы затылком почувствовала опасность и вовремя отстранилась. Учитель долго пытался развить мое необъясняемое шестое чувство, которое должно было иметься у любого достойного мага и позволяло ему чувствовать любую творящуюся поблизости ворожбу, еще до того, как она будет закончена окончательно и чародей успеет привести заклятие в действие. Но все старания и усилия моего наставника, как мне прежде казалось, прошли совершенно в пустую. Никогда прежде я не могла ни распознать, ни почувствовать столь стремительных заклинаний и чувствовала себя обделенной на эту, присущую всем остальным, природную способность, но сегодня, даже сама этого не осознав и не заметив, вовремя отшатнулась в сторону, словно заранее знала о направленном в мою сторону магическом выпаде. Тело сработало словно само по себе, совершенно не повинуясь распоряжениям заплывшего туманом сознания.
Словно очнувшись от накинутого на меня забвения, или резко проснувшись от страшного сна, терзающего меня мучительными видениями кошмара, я мгновенно пришла в себя от этого, пролетевшего совсем рядом удара, и обернувшись к забытой угрозе, утонула в рокочущем море гнева и ненависти. Безграничное, неописуемое горе и боль, смогли придать мне новые, такие невероятные силы, что я даже не подозревала об их тайном существовании. Мощнейшее убийственное заклинание черной бурей сорвалось с моих ладоней и понеслось в сторону проклятого Аллина. Этот удар был способен снести целую стену, я вложила в него все оставшиеся у меня силы и злость, но к несчастию этого оказалось мало.
Защита чародея оказалась крепка и надежна, словно скала, и разбившаяся об нее волна магии не смогла достигнуть своей цели, разметав вокруг чародея все столы и стулья, но не причинив ему никакого вреда. От моего сокрушительного удара Аллин лишь пошатнулся, и скривившись от боли, в вывернутой и сломанной ноге, не смог удержаться на месте. Воздушный толчок опрокинул его на пол, и скрывшись за одной из опрокинутых столешниц, словно она и в правду могла защитить его от мощного выброса силы, он застонал, надеюсь, что от очень мучительной боли в ноге.
Еще совсем недавно раскаиваясь всем сердцем за первое в своей жизни убийство, сейчас я жаждала немедленно совершить второе, совершенно не опасаясь пожалеть об этом в последствии, и не испытывала по этому поводу даже ветхого отголоска сомнений, словно со смертью моего жениха, какая то часть внутри меня ушла вместе с ним, и я окончательно утратила контроль над собой, и всю свою человечность. Смерть Диора превратила меня в жаждущего отмщения дикого зверя, который готов был пойти на все, ради достижения собственной цели, и не побоялся бы даже пожертвовать своей собственной жизнью, что бы только успеть вцепиться в горло проклятому чародею. Аллин должен был умереть. Прямо здесь. Прямо сейчас. Немедленно! И обязательно от моей дрожащей от злости руки.
Сил на новое убийственное заклинание уже не осталось, очередной накрывший меня с головой откат не позволял мне даже рук поднять к раскалывающейся голове, но заметив и подобрав с пола окровавленный нож, еще совсем недавно принадлежавший моей первой жертве, я все же двинулась вперед с упрямым упорством, совершенно не заботясь о собственной безопасности, и отсутствии какой либо защиты от новых ударов. Аллин снова творил впереди новое колдовство и теперь я ощущала его сотворение так остро, словно бы занималась этим сама, но совершенно не опасалась его новых ударов, решив, что терять мне теперь уже нечего.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ