Сеть созвездий

Крестов Леонид Алексеевич

Сеть созвездий

Abyssus abyssum invocat.

Глава 1.

Дронг Мрак.

Бездна - не самое лучшее место для долгих прогулок, распрощаться с жизнью, здесь, бывает не сложнее чем просто чихнуть, и любой здравомыслящий человек, который не желает покончить жизнь весьма своеобразным и болезненным самоубийством, должен всеми возможными силами держаться подальше от этого проклятого и позабытого всеми богами, страшного мира, но к несчастью, не всем посчастливилось обладать достаточным здравомыслием, и что не менее важно, достаточным состоянием, что бы отказываться от весьма выгодных заказов, вынуждающих рисковать своей головой, и спускаться в это гнилое и отвратительное место. Только там, посреди выжженной солнцем скалистой пустыни, кишащей дикими стаями кровожадных тварей, встречается огромное количество весьма редких, и от того практически бесценных подарков этого Мертвого мира, которые цениться на черных рынках превыше любых других экзотических товаров из прочих опасных или закрытых миров Сети созвездий, и не смотря на все огромные риски и опасности, поджидающие добытчиков, не взирая на огромную смертность в числе их рядов и наплевав на все законы здравого смысла и инстинкты самосохранения, вопящие о том, что не стоит подписываться на подобную работенку, всегда находиться отчаянные люди, вроде меня с моими подельниками, которые готовы поставить на кон свою собственную жизнь, ради богатств, и решиться рискнуть всем, ради звонкой монеты.

Лишь самые отчаянные и бесстрашные, опытные и закаленные в боях рубаки и конченые отморозки, которым попросту терять уже нечего, соглашаются на подобное ремесло, но даже среди этой непробиваемой братии наемных головорезов, мало кому везет пережить хотя бы первые пару спусков в Бездну и отделаться без потерь и увечий. Любой неверный шаг в сторону может здесь оказаться последним, вот и наша удача оказалась не безграничной. Когда дело уже казалось законченным и все, что нам только оставалось это покинуть просторы Мертвого мира, мы уже успели расслабиться, дожидаясь пока маг распахнет спасительный портал на свободу, но прежде чем он успел закончить свою работу, на нас словно бы из ниоткуда обрушилась целая толпа жаждущих человеческой плоти кровожадных порождений Бездны и спасаясь от них позорным бегством, мы не только загнали себя в еще большую ловушку, но и лишились самого важного - мага и телепорта способного вызволить нас из Бездны. Он сейчас полыхал аркой спасительного прохода где-то далеко, над нашими головами, на поверхности Бездны, в то время как мы бродили в залитых мраком подземных тоннелях, уже который день кряду, безуспешно пытаясь отыскать спасительный выход, пока наш единственный шанс выбраться из этого места не исчерпал всех своих сил и не исчез, оставив нас всех здесь уже навсегда.

Проход, через который мы спустились в этот проклятый подземный лабиринт, остался далеко позади, да и не смог бы выпустить нас обратно в проклятый мир. Отбиваясь от погони разрывными болтами, выпущенными в тварей на бегу из арбалетов, мы устроили в пещере громкий обвал. Серые валуны, преградившие проход, спасли нас от жуткой стаи, но заперли в запутанном подземелье, и что самое страшное, единственный человек, который смог бы вызволить нас отсюда - наш маг, прикрывал отступление и отходил назад самым последним. Не знаю посчастливилось ли ему умереть быстро, под завалом, или кровожадные твари все же успели добраться до его вожделенной плоти, но как бы то ни было, теперь мы остались без магической поддержки, опытного целителя и верного друга.

- Да не раскисай ты так, Дронг! Вот увидишь, всего через пару недель мы будем вспоминать эти пещеры, как новое приключение. - Оптимизму Орнона всегда можно было только завидовать. Даже в нашей непростой ситуации он единственный смог сохранить хорошее расположение духа, бодрый настрой и не утратив хорошего настроения, продолжал травить байки, шутить, пытаясь подбодрить всех окружающих, и не уставал повторять уже раздражающие всех вокруг истории о собственных многочисленных детях, чьи проделки только ему казались до невозможности забавными происшествиями.

На его безграничную жизнерадостность не смогло повлиять даже то, что споткнувшись во мраке тоннелей, он не слабо подвернул себе ногу, и теперь не мог передвигаться самостоятельно, без чьей-либо посторонней помощи. Опираясь на мое плечо, он болезненно кривил лицо каждый раз, как приходилось вступать на больную конечность, но и это не смогло сломить его духа. Он ни разу не пожаловался ни на боль, ни на мучавшую его травму, словно все это было лишь досадными мелочами, не заслуживающими ровным счетом никакого внимания, и я лишь не уставал поражаться его выдержке, самообладанию и невероятному оптимизму не позволяющему ему унывать даже в нашем, как казалось безвыходном положении.

- Ты еще своим детям и внукам будешь с гордостью рассказывать эту историю, сидя в старости у жаркого камина в собственном кресле-качалке, - продолжал он, и только представив, что именно придется узнать моим пока еще мифическим отпрыскам, я с сомнением хмыкнул. Детишкам явно будет очень полезно в один прекрасный день узнать, о том что их любимый папочка много лет нарушая закон, занимался опасной контрабандой и сколько хороших людей отправилось на тот свет благодаря тем подарочкам, которые он вынес из Мертвого мира.

В царящей впереди непроглядной тьме, окружающей нас со всех сторон словно непроницаемая завеса, послышались еще очень тихие и далекие, но все же отчетливо различимые в царствовавшей под землей тишине, приближающиеся шаги, по шарканью которых, я без труда опознал в приближающимся к нам человеке Кавила, и не стал судорожно хвататься за оружие, предчувствуя неприятности.

Он вынырнул из мрака так же, как и исчез, с заряженным арбалетом в руках, который всегда держал наготове, на случай любых неожиданностей. Даже готовясь ко сну Кавил всегда оставлял его рядом, не разряжая натянутой тетивы, и не вынимая болта из ложбины. Слишком суетливый, нервный и нетерпеливый, он ни на миг не мог успокоиться, пока мы оставались запертыми в ловушке, и не в силах долго усидеть на одном месте, или выдержать неспешного темпа хромающего компаньона, Кавил плевал на все риски хождения в одиночку, удалялся от нас далеко вперед и разведывал все ближайшие проходы прежде, чем мы успевали до них добраться.

- Ну, что там? - С надеждой спросил у него Орнон, хотя по выражению лица своего верного подельника, я и так уже понял, что и в этот раз хороших новостей он с собой не принес.

- Ничего, - тут же подтвердил он мои опасения. - Впереди тупик, нужно возвращаться обратно к развилке, целый день угробили зря! - Злобно закончил он и прошествовав мимо, отправился назад быстрым темпом.

- Не пора ли устроить привал? - После нескольких долгих часов мучительной ходьбы, перспектива возвращения тем же, совсем не коротким и не легким для хромого путем, все же не пришлась Орнону по душе, но Кавил даже и не подумал остановиться.

- Нам нельзя тратить времени попусту. - Не оборачиваясь заговорил он, растворяясь во мраке. - Мы и так провели здесь куда больше времени чем рассчитывали.

- Заряд портала рассчитан не меньше, чем на неделю, у нас в запасе есть еще пара дней! - Попытался возразить ему Орнон, но Кавил был не приклонен.

- Портал может быть и протянет, но готов ли ты поручиться за свой амулет? - Полностью исчез во мраке наш компаньон и спорить с ним было сложно.

Наши защитные амулеты, как и многие другие магические обереги и артефакты, не могли работать вечно, без своевременной подзарядки. Отправляясь на каждый новый спуск в Мертвый мир, мы накачивали их силой под завязку, с огромным запасом, на случай всех непредвиденных обстоятельств, но даже он был вовсе не безграничен, и по нашим самым оптимистичным подсчетам, уже должен был подходить к своему концу. Мне даже представить себе было страшно, что произойдет с нами, как только сила чар начнет ослабевать и перестанет прикрывать наши спины от всех, окружающих нас со всех сторон, смертоносных проклятий. Без помощи этих магических побрякушек, каждая из которых, даже без заряда, стоила целое состояние, протянуть в Бездне дольше пары минут было попросту невозможно. Местный отравленный воздух разъедал легкие словно опасная и концентрированная кислота, зеленоватое солнце, поднимаясь в зенит, могло испепелить человека в пыль, а здешние кровожадные обитатели были способны почувствовать вожделенную человечину за многие мили. Защитные амулеты прикрывали нас от этих, и многих других опасностей целым набором мощных защитных чар и заклятий. Они скрывали наше присутствие, маскируя или устраняя наши запахи, и все прочее, что могло бы выдать нас на расстоянии, защищали от палящего зноя, не давая нам изжариться в собственных доспехах и позволяли спокойно дышать местным воздухом, не опасаясь сделать смертоносный вдох. Амулеты были единственным, что отделяло нас от мучительной, и без того крайне близкой кончины, и как бы сильно я не сочувствовал своему внезапно охромевшему другу, я не стал спорить с Кавилом, и подхватив Орнона под плечо, все же поволок его в обратную сторону.

- Готов ли ты поручиться за свой амулет? - Передразнил мой друг голос нашего подельника, коверкая его интонации. - Кто вообще назначил его главным? Мы не обязаны слушаться его приказаний! - Кажется боль все же начала выводить терпеливого Орнона из себя и он, чуть ли не впервые на моей памяти, проявил свое недовольство в открытую, не позаботившись завернуть его в обертку из едкого сарказма.

- Не обязаны, - кивнул я, хотя во мраке этот жест и был бесполезен, как сито, для переноски воды на длинные расстояния. - Вот только он прав. - Я и сам все время думал только о том, как бы мой амулет не отбросил концы раньше времени, прежде чем мы успеем покинуть Бездну и услышав о моей полной солидарности с торопливым контрабандистом, Орнон как-то сразу сник, и все же прикусил свой язык, что само по себе было просто невероятно. Обычно только тварям Мертвого мира, внезапно обрушившимся на нас из-за угла, удавалось остановить его беззаботный треп, и я признаться даже не верил, что мой друг, просто физически, способен молчать дольше пары минут к ряду, когда в безмолвии не было жизненно важной необходимости. Но дальнейший путь мы все же проделали в гробовом молчании, словно рассорившаяся пара, в которой каждый был слишком горд, чтобы пойти извиняться первым, и я даже успел заскучать в наступившей тишине нарушаемой лишь нашим тяжелым дыханием и редким шипением Орнона, когда ему случалось сделать не самый удачный шаг.

Неожиданно раздавшийся впереди душераздирающий вопль Кавила заставил меня вздрогнуть от неожиданности, и чуть не уронив пошатнувшегося подельника, я рефлекторно схватиться за висящий на поясе короткий и широкий меч - гладиус. Наш скрывшийся во мраке компаньон, как и все прочие контрабандисты отваживающиеся работать в Бездне, никогда не отличался особой пугливостью. Он не стал бы так громко вопить, не случись с ним что-то действительно страшное, и я и не раздумывая ни секунды, бросился к нему, как на пожар, грозящий перекинуться на мой собственный деревянный дом, оставив Орнона за спиной. Что-то недовольно прокричав мне в спину, он мгновенно остался далеко позади и конечно же был жутко недоволен, что я позволил себе бросить его одного, и не дал возможности помочь в нагрянувших неприятностях, но от хромого подельника было бы слишком мало пользы в очередной схватке с одной из тварей Мертвого мира и вырвавшись от него далеко вперед, я лишь заботился о его собственной безопасности, не решившись тащить ослабленного друга, и легкую добычу для тварей, в самую гущу нависшей над нашими головами новой опасности.

Ни один, даже самый опытный и умелый воин, в одиночку, не смог бы долго противостоять порождениям Мертвого мира, и я летел вперед не разбирая дороги, каждую минуту рискуя налететь лбом на очередной выступ низкого потолка или провалиться в невидимую во мраке расщелину, но мне повезло и Кавил не успел уйти далеко. Я нагнал его на середине пути. Мой подельник, так и не добравшись до нужной развилки, замер посреди прохода, словно оцепенев, и держал свой арбалет подрагивающими от страха руками, опустив его к полу, словно уже отчаялся дожить до спасения и лишившись последнего огонька надежды в груди, даже не и думал сопротивляться, борясь за свою драгоценную жизнь.

Не раз и не два слышав байку о том, что все скончавшиеся в Мертвом мире не могут обрести после смерти покоя и навсегда остаются блуждать на просторах этого проклятого и гиблого места, я признаться, никогда прежде не верил всем этим россказням, считая, что все это лишь часть того бреда и страшных легенд, которым так любят пугать нежелающих засыпать в своих постелях детишек, но стоило мне только подскочить к Кавилу почти что в плотную, как я неожиданно для самого себя узрел невероятное подтверждение всех этих историй. Прямо перед моим компаньоном, на расстоянии всего в пару шагов, разгоняя окружающий нас мрак тусклым, словно бы лунным и рассеянным светом, замер Минор, наш покойный чародей, оставшийся на одной с тварями стороне завала и тот, кого мы все уже давно успели похоронить, и не надеялись увидеть когда ни будь снова. От одного только его прозрачного вида, седина на моих висках чуть было не поднялась дыбом словно шерсть на загривке у испуганной кошки, и не веря собственным глазам я даже сделал пару боязливых шагов назад, словно это и в правду могло спасти меня от увиденного и рассеять все возможные воспоминания об этой неожиданной встрече.

Судя по виду явившегося к нам с того света призрака, обрушившиеся с потолка серые глыбы, не смогли укрыть его целиком и голодные порождения Бездны все же сумели добраться до его плоти. Изодранные когтями доспехи висели на нем словно тряпичные лохмотья, в которых даже кузнец никогда бы не смог опознать своей долгой и кропотливой работы. Правая рука была оторвана по самое плечо, оставив в напоминание о себе лишь обглоданную, торчащую кость, а сквозь распоротый клыками живот, я увидел прозрачные, но от того не ставшие менее жуткими и отвратительными, изодранные внутренности, от одного вида которых мне мгновенно сделалось дурно. По спине пронеслась целая лавина ледяных мурашек, к горлу подступил неприятный комок, а на лбу выступили крупные градины холодного пота. С огромным трудом подавив в себе жгучее желание броситься прочь с диким криком, я остался стоять на своем месте, словно бы надежно связанный по рукам и ногам ледяными цепями страха и ужаса, и не мог даже взгляд отвести от этой ужасающей душу картины, скованный оцепенением.

Минор, стоявший до этого неподвижно, словно статуя сотканная из света, при моем появлении, будто бы пробудился от долгого сна, и медленно повернул свою тонкую шею в мою сторону, упер в меня жуткий взгляд давно остекленевших и пустых голубях глаз. От этого мертвого взора меня мгновенно накрыла волна ледяного замогильного холода, словно кто-то огромный запихнул меня с головой в высокий сугроб, и мгновенно продрогнув до костей, я ощутил мелкую и предательскую дрожь во всем теле.

То мгновение, не продлившееся наверное и пары секунд, показалось мне целой вечностью, за которую можно не только успеть прожить целую жизнь, благополучно состариться, но даже и родиться по новой, если те религиозные проповедники на площади не лгали об ожидающим нас всех перерождении в новой форме.

Когда призраку наконец надоело лицезреть мою перепуганную и бледную от страха физиономию, он опустил свой ледяной взгляд к полу, заставив меня вздохнуть с несказанным облегчением, и единственной оставшейся у него рукой, указал нам направление к далекой развилке.

- На лево, - с трудом прохрипел он, словно каждое сказанное в слух слово причиняло ему нестерпимые муки. - Затем в низ, еще раз на лево, проход с низким сводом. - Закончил Минор и начал медленно таять, растворяясь прямо у нас на глазах. Его форма и очертания поплыли, фигура превратилась в размытую кляксу и прежде чем я успел опомниться, размытое пятно тусклого света исчезло окончательно, потухнув словно фонарь в котором прогорело все масло.

Несколько долгих минут, мы с Кавилом хранили траурное молчание, попросту не представляя что тут можно было сказать, я бы наверное и вовсе еще очень долго стоял на одном месте, словно пораженный громом, но мой подельник все же смог прийти в себя первым, и нарушив молчание, вывел меня из охватившего меня ступора своим грубоватым, словно простуженным, хрипловатым голосом.

- Я чуть богам душу не отдал, когда он возник прямо из воздуха, - признался он, утерев со лба пот и прислонился спиной к холодной стене.

- Как и я, - не сразу вернулся ко мне потерянный во мраке дар речи.

- Кавил, Дронг! - Долетело до нас из тьмы и внезапно вспомнив о брошенном друге, я тут же поспешил к хромому контрабандисту.

- Что стряслось?! - Стоило мне приблизиться и Орнон, тяжело дыша, но не выпуская тяжелого меча из рук, тут же повис у меня на плече. - На кого вы нарвались? Все в порядке? Вы целы? - Тут же обрушил он на меня целый ливень вопросов, но прежде чем я успел раскрыть рот для ответа, Кавил уже успел опередить меня, нагло соврав в лицо нашему подельнику.

- Все уже в полном порядке, - заявил он. - Мне просто померещилось что-то во мраке. - Не став пугать Орнона понапрасну, и тратить драгоценное время на долгие объяснения он, похоже куда раньше меня пришел в норму и сразу же взявшись за голову, тут же засобирался в дорогу, даже и не подумав дать запыхавшемуся компаньону вожделенную передышку.

- Тьма его побери! - Недовольно прошипел ему в след Орнон, как только удаляющиеся шаги Кавила начали затихать во мраке. - Я чуть было зубы в порошок не стер, скрипя ими от боли, что бы только успеть к нему на помощь!

- Мы сейчас все на взводе, любой шорох и странная тень могут показаться прожорливой тварью, притаившейся на потолке в ожидании жертвы. - Ни сколько не покривил душей я, сказав чистую правду. Странствуя по подземельям мы обнаружили в них лишь страх и отчаяние, тягостное чувство обреченности, тяжким грузом лежащее на плечах постоянно, и ни на миг не позволяющее расслабиться. Даже отдых и сон не могли принести облегчения от безысходности, натянутые нервы, у каждого члена команды, могли начать сдавать в любую минуту и оставалось лишь поражаться, тому как хладнокровно мы продолжали себя вести, еще ни разу не сцепившись между собой по самому незначительному и пустяковому поводу.

Не думаю, что Орнон поверил во все наши корявые отговорки, но выспрашивать он ничего больше не стал, оставив чужие тайны в покое, и дальнейший путь мы продолжили в полном безмолвии. Мой болтливый приятель хранил тягостное молчание почти до самой развилки, и еще никогда прежде не наслаждаясь тишиной в его обществе столь долго, я даже успел начать беспокоиться, не подменили ли кто-нибудь моего друга на не самую удачную копию, которая не могла в точности воспроизвести все особенности его неугомонного поведения.

Лишь мельком взглянув в его лицо, я изумился появившемся на нем мрачности и серьезности, совершенно не свойственными его обычной жизнерадостной и улыбчивой натуре. Даже в самых неприятных и тяжелых ситуациях, когда все остальные впадали в глубочайшее уныние и не знали что делать, Орнон никогда не позволял себе раскисать, падать духом и не терял веры в лучшее, но сейчас, когда выражение его лица подходило лишь изнеможенному каторжнику, приговоренному до конца своих дней гнуть спину на тяжелых работах, я не узнал своего друга и эти, случившиеся с ним перемены, удручали куда больше чем все остальные наши невзгоды и неприятности вместе взятые.

- Дронг, - как-то слишком тоскливо и словно бы робко начал наконец говорить он, когда мы уже почти успели осилить обратный путь. - Я должен тебя кое о чем попросить.

- Что-то случилось?

- Ага, случилось. Мы застряли в подземельях Мертвого мира. - Он замолк на долю секунды, словно бы собираясь с мыслями, но тут же выдохнул, словно давая себе команду начать и высказывать наконец все, что уже устал долго хранить в себе но, по неведомым мне причинам, не решался произнести раньше, и не став затягивать театральную драматичную паузу, все же продолжил безрадостным и печальным тоном. - Я с каждым часом становлюсь все большей обузой.

- Что ты хочешь этим сказать? - Мгновенно насторожился я от этого вступления, тут же почуяв что-то не слишком приятное.

- Только то, что времени у нас уже почти нет, а без меня вы двигались бы намного быстрее. Возможно, очень скоро, вам придется меня здесь бросить, и я не стану за это держать на вас зла. Сам наверняка поступил бы точно так же, если бы пришлось выбирать между собственной жизнью и чьей-то еще, но прежде, чем этот момент наконец настанет, я хочу быть уверен, что все это, хотя бы отчасти, было не совсем напрасно и причитающаяся мне доля не уплывет на девок и выпивку. - Снова замолк он на пару мгновений переводя дыхание. - Ты же передашь золото моей жене и детям если я не вернусь? - Наконец закончил Орнон, выложив все мучавшие его вопросы и опасения.

- Что за чушь ты несешь? - Сурово нахмурил я брови, даже думать не желая, что будет со всеми многочисленными детьми моего друга и его вновь забеременевшей женой, если он не вернется. - Этого не случиться, я тебя здесь не оставлю!

- Это Бездна, Дронг, здесь может случиться все, что угодно и даже если ты меня не оставишь, я с хромой ногой имею немного шансов выбраться отсюда живым. Мне просто нужно быть уверенным, что в любом случае ты выполнишь эту просьбу, и только тогда я смогу быть абсолютно спокоен.

- Хорошо, - нехотя согласился я, приближаясь к развилке и мой друг тут же просиял, словно сбросив с плечей тяжкий груз. Все это время ему наверняка было жутко не по себе от тяжких мыслей, что однажды мы можем его оставить или он, своей медлительностью может погубить всю команду, но теперь, кажется, он не боялся даже смерти и вновь стал привычным мне, самим собой - улыбчивым и неунывающим, как и всегда прежде.

- Ну и куда делся Кавил? - Обеспокоился Орнон, когда мы замерли на распутье четырех тоннелей. - Разве он не должен был нас подождать или пометить проход?!

- Нам туда, - уверенно потянул я его на лево, ни сколько не сомневаясь, что Кавил последовал совету покойного мага.

- Почему именно сюда? Он же мог выбрать любой из проходов! - Тут же возмутился Орнон, ничего толком не понимая, но я не стал вдаваться в подробности.

- Ты же знаешь насколько он торопливый? Сказал мне заранее, что бы не тратить драгоценного времени попусту. - Попытался я успокоить и убедить друга, но он лишь подозрительно прищурился в мою сторону, словно почувствовав, что от него что-то скрывают, но не стал устраивать мне допросов, вероятно отложив их до лучших времен.

Новый туннель оказался довольно узким для двух человек, идущих бок о бок, с каждым шагом своды сужались, словно желая раздавить непрошеных визитеров, и вскоре мне пришлось отпустить хромого подельника от себя, но к счастью, оставшись без надежной опоры, Орнон не только не сбавил своего неспешного темпа, но даже немного ускорился обеими руками опираясь на тесные стены. Этот путь уводил нас все глубже, я чувствовал как пол под ногами приобретает все больше наклона и впервые задумался стоило ли верить указаниям призрака. Конечно же при жизни Минор был нашим верным другом и ни за что не стал бы заманивать нас в ловушку, указывая самую короткую дорогу в лежбище ближайшего дикого монстра, высиживающего там свои яйца, и готового защищать гнездо любой ценой от всех кто посмеет приблизиться, но кто знает, что твориться в бесплотной, сотканной из света, прозрачной голове мертвеца? Вдруг призракам может быть завидно, что другие все еще живы, или он винит нас в своей скоропостижной кончине? Строго говоря именно так оно и было, слишком торопясь скрыться от прожорливых тварей, Кавил рано выстрелил разрывным болтом прямо в свод, Минор не успел проскочить к нам, и теперь меня одолевало все больше сомнений.

Сужающийся проход оказался довольно коротким, не прошествовав во мраке больше четверти часа, мы вынырнули из тесной расщелины под высокий, усеянный сталактитами, свод огромной пещеры. После давящего на сознание своей теснотой узкого перехода, где ощущаешь себя жертвой зажатой тисками со всех сторон, здесь мы оба смогли наконец вздохнуть с облегчением, испытав несказанную радость, что больше не придется протискиваться вперед боком, рискуя застрять между острых камней.

Где-то далеко, в теряющейся во тьме неведомой дали, слышалась отчетливая, разносящаяся над головой тихим эхом, звонкая капель местной мутной и ядовитой воды. На ближайших камнях рос огненный мох, внешне ни чем не отличающийся от самого обычного, зеленого и влажного моха прочих миров, но обжигающий кожу до волдырей от самого легкого и мимолетного касания. Даже воздух здесь показался мне, хоть и сырым, но куда менее холодным и затхлым, чем во всем остальном подземелье. Впервые за все то долгое время, что мы, как слепцы блуждали во мраке, я почувствовал приближение долгожданной и вожделенной поверхности, зашагал вперед куда быстрее и охотнее, чем прежде, и позабыв об усталости, буквально потащил Орнона на себе, даже не замечал всей его тяжести на собственном плече.

Свернув в ближайший, первый встреченный левый проход, с низким сводом, где постоянно приходилось пригибать голову чтобы не задевать макушкой серый камень, по началу мы вновь начали уходить в низ, но вскоре туннель изменился и словно бы проходя дугой, поменял свое направление и повел нас куда-то по направлению к верху. Подниматься в эту нежданную горку мне, а в особенности Орнону, было гораздо сложнее, но когда наших лиц коснулся самый первый, легкий и едва заметный ветерок, верный признак приближающейся поверхности, мы даже не поверил собственному счастью и полетели вперед, как на крыльях, позабыв обо всем на свете и живя лишь предвкушением того сладкого мига, когда сможем уже оказаться на воле.

Никогда не думал, да и не поверил бы, что однажды несказанно обрадуюсь, придя в дикий и неописуемый словами восторг, от одного только зеленоватого света солнца Мертвого мира. Он, как и все прочее в Бездне, вызывал во мне лишь тревогу и не самые хорошие ассоциации, но заметив вдалеке его первый отсвет, я чуть было в голос не заорал от свалившегося на мою голову счастья. Вылетев на открытое пространство, несколько долгих минут я не видел перед собой ничего, кроме танцующих перед лицом цветных пятен. Привыкшие к кромешному мраку глаза, долго не могли освоиться на слепящем и ярком свете, и как только я наконец смог рассмотреть пустынный пейзаж Мертвого мира, по щекам потекли крупные слезы, вызванные не радостью, хотя именно так и могло показаться со стороны, а мучительной резью в распахнутых настежь болящих очах.

- Просто не вериться, что мы выбрались! - Почти вопил от радости Орнон, но оказавшийся здесь куда раньше нас Кавил, тут же не замедлил испортить ему праздник.

- Не спеши так радоваться, - начал он. - Взгляни в низ.

Только тогда сумев наконец оглядеться как следует, я обнаружил, что все мы стояли на широком каменном выступе. Он завис не слишком то и высоко, при желании с него легко можно было спрыгнуть на сухую и растрескавшуюся от жары, бесплодную землю мертвого мира, вот только земли под ногами у нас не было. Вместо нее прямо под нами простиралось целое озеро черной и маслянистой, пузырящейся словно закипающая вода черной жижи, и увидев ее Орнон тут же выругался сквозь сжатые зубы. Ему, как и мне, было прекрасно известно, что за дрянь повстречалась нам на пути, и как не просто будет миновать это препятствие.

- Никогда еще не видел таких огромных Сборщиков. - Признался нам Кавил и я не мог с ним не согласиться. Эти, внешне совсем не похожие на живых тварей создания, больше всего походили на черные вязкие топи из маслянистой и густой, вязкой жидкости, напоминающей нефть, и смердящей как компостная куча, но к немалому моему удивлению, когда я столкнулся с подобной опасностью впервые, они оказались живыми прожорливыми и подвижными, хотя и весьма медлительными, порождениями Мертвого мира. Сборщики были чем-то вроде падальщиков, никогда не нападавших на жертву самостоятельно. Обладая жидкой структурой, они неспешно, и казалось совершенно бесцельно, скользили по поверхности Бездны впитывая в себя все, что только встречалось им на пути. Поглощали гниющие и разлагающиеся останки оставленные от чужого пиршества, впитывали в себя редкие здесь растения и травы. Они не брезговали совершенно ни чем, затягивая в себя человека, растворяли его со всеми доспехами и росли от этого на глазах, оставляя после себя безжизненные пустыри, где ни оставалось ничего кроме голой земли.

Обычно эти твари не вызывали у контрабандистов особых проблем. Обойти заметного издалека Сборщика было не сложно, слишком медлительные они, при всем желании, не смогли бы догнать и наброситься даже на неспешного человека, продвигающегося вперед прогулочным шагом туриста, с открытым ртом рассматривающего местные достопримечательности. Некоторые из них были столь малы, что ни за что не смогли бы сожрать целого контрабандиста, даже если бы тот добровольно пожелал стать для них жертвой, и встав на липкую черную массу, принялся бы терпеливо ждать несколько суток, пока крошечный Сборщик растворит хотя бы подошву его сапогов. Повстречав однажды такого кроху, мы с Орноном не мало повеселились бросая на него различную мелочь и делая ставки чей именно подарок он быстрее впитает, но сейчас, при виде столь огромной твари, простирающейся до самого горизонта, нам обоим было уже не до смеха.

- Смотрите! - Указал куда-то в сторону мой хромой приятель. - Наш портал! Он все еще открыт! - Почти завопил он от радости, и только тогда я заметил мерцающий вдалеке алый отблеск. Выход был совсем рядом, сиял прямо у нас под носом, и даже не торопясь, мы могли достигнуть его всего за жалкую дюжину минут медлительной ходьбы Орнона, но не могли сдвинуться с места, сделав вперед и шага. К счастью, оказавшийся в стороне от пути Сборщика, наш единственный выход оставался на твердой земле, но черная живая преграда, протекающая между нами, отрезала все возможные подступы. Нам оставалось лишь ждать пока проклятая тварь протечет мимо и умолять всех богов, что бы это случилось как можно скорее. Судя по невероятным размерам, эта особь могла продвигаться здесь еще пару суток и такой расклад мог легко загнать нас в могилу.

- Проклятая тварь, где она только так отожраться сумела? - Присел Кавил на ближайший камень и принялся рыться в содержании собственного заплечного мешка извлекая провизию.

- Гляньте! Они сливаются! - Не оставлял своих восторженных наблюдений Орнон, и в первый миг я даже не понял о чем он нам говорил, пока не увидел это собственными глазами.

Несколько куда более мелких Сборщиков, размером, а точнее своей площадью, не превышающих небольшой домик, медленно подплывали к своему колоссальному собрату и прямо у нас на глазах соединялись с ним в одно существо.

- Это просто невероятно! Нам же никто и не поверит если мы вздумаем рассказать! - Продолжал восхищаться зрелищем мой подельник, словно присутствовал не в Мертвом мире, а на самом настоящем цирковом представлении и видел перед собой невероятно захватывающий трюк. - Думаете они всегда были единым существом способным разделяться, для охвата большей территории или у них общий сбор, для каких ни будь брачных танцев?

- Понятия не имею, и мне плевать что у них там происходит. Главное чтобы они не вздумали задерживаться, и убрались поскорее, пока я окончательно не потерял терпения и не начал поторапливать их огненными болтами! - Не изменил Кавил своей верной привычке ненавидеть все окружающее его в Мертвом мире.

- Они твои болты проглотят и не поморщатся. Так ты их только еще больше нам сделаешь. - Не отрывался Орнон от невероятного зрелища.

- Будь здесь Минор, и он бы... - начал было я, но увидев, как висевший на шее Кавила амулет начинает пульсировать ярким светом, договорить уже так и не смог. Слова просто застряли комком у меня в горле, когда при виде этого зрелища я машинально прикоснулся к собственной охранной, магической побрякушке и тут же стремительно отдернул руку назад, с ужасом ощутив, как сильно она раскалилась, словно кто-то только что вытащил ее из пышущего жаром кузнечного горна. В тот миг, внезапно ощутив всю тщетность и абсолютную бесполезность любых своих действий и новых попыток спастись, я словно бы уже распрощался с жизнью, утратив не только собственную надежду, но и любое желание бороться за свою жизнь. Вместе с зарядом моего амулета от меня словно бы утекла и сама жажда жизни, прихватив и уведя с собой под ручку в неведомые и скрытые дали, и мою силу воли. Я не мог сделать уже ничего, застыв, как вкопанный в землю истукан, растерялся, даже не представляя, что теперь нужно делать, но к счастью, не все из нас оказались лишены врожденного упрямства не позволяющего сдаваться не дав последнего боя.

Кавил первым начал судорожно сбрасывать с себя все вещи, словно бы ничего страшного не случилось, и он мог спокойно сбросив с себя одежду, позагорать на жарком солнцепеке Мертвого мира.

- Ты что делаешь? - Не удержался я от вопроса, совершенно не понимая, чего именно он хочет добиться, избавляясь от всего, что было нам столь жизненно необходимо посреди Бездны.

- Сбрасываю балласт, - нервно хохотнул он, - и тебе советую сделать тоже самое, пока еще не стало слишком поздно.

- Зачем? - Орнон, амулет которого уже тоже, как и у нас, начинал пульсировать мягким светом и медленно нагреваться, был бледен, как смерть и безвольно сидел на камнях, похоже так же утратив последние крохи надежды.

- Собираюсь бежать, разве не ясно?! - Огрызнулся на нас Кавил запутавшись в узелках на ремешках собственного нагрудника.

- С ума спятил?! - Не поверил я собственным ушам. - Так ты только сдохнешь быстрее! Стоит только вступить на этого Собирателя и ты мгновенно провалишься в эту дрянь по пояс! Он же огромен!

- И что же ты предлагаешь мне, Дронг?! - Сорвался Кавил на тонкий крик, выдававший царящую внутри него панику. - Сидеть здесь сложа руки и покорно дожидаться наступления милосердной смерти?! Ну уж нет! - Заявил он присев на край уступа и свесив вниз ноги. - Я не собираюсь подыхать здесь так. Если есть хоть крошечный шанс добраться до портала живым, я должен его использовать, сколь бы рискованно и опасно это ни было.

- Окончательно спятил. - Словно бы прочитал мои мысли

Орнон, но лишь на секунду позволив себе задуматься, я внезапно решил, что в предложении моего подельника, возможно все же присутствовало крошечное зерно здравого смысла. Собиратели поглощали исключительно мертвые и статично неподвижные объекты. Эти мерзкие зловонные создания не охотились за живыми жертвами, на их поглощение им требовалось не мало времени и возможно у нас все же был, пусть и крошечный, но все же весьма реальный и ощутимый шанс пронестись по этой твари прежде, чем она успеет заглотить и растворить нас в себе целиком. Более сумасшедшего поступка, чем попытаться пробежать по поверхности скользкого Собирателя, представить себе было сложно, но когда иного пути просто не оставалось, даже он казался невероятно разумным, и я даже испытал кратковременный стыд, что не додумался до этого сам, и судорожно принялся сбрасывать с себя все лишнее и тяжелое, что могло бы помешать мне бежать достаточно быстро.

- А как же Орнон? - Внезапно осенила меня пугающая мысль, что он, со своей хромотой, не сможет справиться с этой, непростой даже для здорового человека, пугающей до дрожи задачей.

- Мне жаль, - обернулся к моему другу Кавил, словно прощаясь, и свесившись с края, повис в воздухе на руках, совсем чуть-чуть не достав подошвами сапог до черной пузырящейся грязи. Разжав пальцы он бесстрашно, медленно и плавно, насколько это было возможно, опустился на Собирателя, и к нашему общему удивлению и восторгу, не провалился в него мгновенно, словно в трясину. Его сапоги все же увязли почти что до щиколоток, но Кавил сумел выдрать их из черной жижи, и широкими шагами, проваливаясь все больше, затопал к свету портала, постоянно поправляя за спиной единственную вещь, которую так и не решился здесь бросить - свой драгоценный, заряженный арбалет.

- Поднимайся! - Требовательно скомандовал я Орнону словно сержант новобранцу и тот даже вздрогнул от неожиданности и взглянул на меня со смесью страха и полного непонимания.

- Зачем? Что ты задумал, Дронг?

- Побежишь вместе со мной, - тоном не терпящим возражений заявил я, даже сам сомневаясь в успехе этой глупой затеи.

- Что?! Нет!

- Это не обсуждается! - Видя, что друг не желает подчиняться, принялся я поднимать его сам. - Я же обещал тебе, что тебя здесь не брошу!

- Брось, Дронг! - Попытался отпихнуть меня в сторону он. - Не глупи, времени у нас нет! Беги сам!

- Ни за что!

- Дронг! Я со своей ногой и пяти шагов там не протяну! - Указав пальцем на Собирателя, он впервые на моей памяти, позволил себе злобно оскалиться на меня, словно оголодавший одичавший пес, у которого попытались отобрать сладкую кость. - Пойми, мне отсюда не выбраться! - Почти рычал мне Орнон в лицо. - А у тебя все еще есть шанс это сделать! Брось меня, иначе мы погибнем здесь оба!

- Нет. - Твердо отрезал я, даже и не подумав принять его наставления. - Мы идем вместе или не идем вообще, ты меня понял? Если не слезешь с этого уступа немедленно, сам или с моей помощью, то прикончишь не только нас обоих, но и собственную семью оставишь без гроша в кармане! Так что решай скорее, что для тебя действительно важно.

Колебался он всего пару секунд, не знаю, что стало для него ключевым аргументом, собственные дети, моя жизнь или моя же настойчивость, но как бы то ни было, Орнон все же сбросил свой заплечный мешок и принялся неловко опускаться на колени, что бы свеситься с края уступа. Ни сколько не сомневаясь, что поступаю единственно верным способом, даже если он убьет нас обоих, я поспешил последовать его примеру, сбросив себя все, кроме доспехов, возиться с креплениями которых было слишком долго, меча, который был дорог мне, как единственная вещь оставшаяся от прежней жизни и туго завязанного мешочка с цветами Делоса. Слишком дорогостоящие, и редкие даже здесь растения, за которыми мы и спускались в проклятый Мертвый мир, были слишком легкими, что бы бросать их здесь, как ненужный и отягощающий груз.

Спрыгнули мы почти что одновременно. Орнон весьма удачно приземлился на ноги, спружинил коленями и почти что не провалился в черную слизь. Мне же повезло куда меньше, поскользнувшись я чуть было не рухнул спиной назад и только вовремя подхвативший меня под локоть подельник помог мне остаться на ногах и не увязнуть в прожорливом Сборщике безвозвратно.

Благодарить его мне было некогда, каждая секунда была на счету и мы бросились вперед обгоняя ветер, как внезапно ужаленные пчелой под хвост, породистые скакуны. Когда смерть кусает человека за пятки, и даже самое крохотное и секундное промедление может стать последней и роковой, смертоносной ошибкой, любой, даже хромой, и страдающей от боли при ходьбе человек, может понестись вперед сломя голову с такой невероятной скоростью, что ему позавидуют многие атлеты. Именно на это я и рассчитывал, требовательно вынуждая Орнона спрыгнуть вместе со мной. Как и сказал нам, вновь обогнавший нас Кавил, терять было все равно уже нечего, и все же рискнув, и поставив на кон не одну а целых две человеческие жизни, я к своему собственному великому удивлению, оказался прав, и этот нехитрый трюк сработал куда лучше чем ожидалось. Мне даже не пришлось помогать пострадавшему другу, он скакал вперед чуть ли не быстрее меня самого, словно это он из нас двоих был совершенно здоров.

Дико спеша и разгоняясь что было сил, словно на гонке за первое, призовое место и золотую медаль, мы старались двигаться вперед широкими и резкими скачками, каждый раз пытаясь преодолеть все большее расстояние и с каждым шагом увязая все глубже. Вскоре, не преодолев даже половины пути, мы уже начали проваливаться так глубоко, что бежать вперед стало уже совсем невозможно, ноги проваливались почти по колено, что бы выдрать из черной слизи одну, приходилось делать упор на вторую и загонять ее в Собирателя еще глубже. Сапоги уже почти зачерпывали собой черноту и я всерьез опасался остаться без них, а спасительный выход был еще так невероятно далек, что наша задача уже начала казаться мне совершенно невыполнимой и стоило мне только подумать, что хуже уже быть просто не может, как судьба тут же решила доказать мне обратное, и преподнеся мне на золотом блюдечке новый неприятный сюрприз.

Первым нас настиг пронзительный и гортанный вой, донесшийся откуда то из-за спины и тут же, в след за ним, черноту накрыла огромная крылатая тень, скрывшая нас целиком и пролетевшая над нами столь быстро, что прежде чем я успел вскинуть голову вверх, она уже пронеслась далеко вперед и мне не потребовалось поднимать взор что бы рассмотреть кружащую над нашими головами хищную тварь. Издали это неведомое создание вполне можно было бы принять за настоящего мифического дракона. Широкие кожистые крылья, длинная шея с вытянутой вперед страшной мордой, с полной пастью острых как бритвы зубов, разместившихся там в три или даже четыре ряда, покрытое чешуей длинное тело, с мощными и когтистыми лапами и длинный гребень твердых, как щетка рыжих волос, начинающихся от самой макушки и заканчивающихся кисточкой на конце длинного и подвижного хвоста, из которой торчало острое, кривое жало. Не знаю было ли у этой твари хоть какое-то имя или название, но прежде ни разу не сталкиваясь с этой угрозой, я видел это нечто впервые, и даже не представлял успели ли мои собратья контрабандисты окрестить его хоть каким ни будь прозвищем.

- Здесь Хоргс! - Завопил нам Кавил, запоздало предупреждая о новой угрозе. Куда более опытный в странствиях по Мертвому миру, он похоже с первого взгляда распознал эту тварь, у которой тут же обнаружилось собственное название. Знать, что именно пытается тебя сожрать было все же немного приятней, чем умирать в когтях у неопознанной неизвестности, но мне от этого легче не стало. Находясь на совершенно открытом и продуваемом всеми ветрами пространстве мы, в растворяющихся на глазах сапогах, двигаясь вперед все медленнее и были почти идеальной добычей, схватить которую на лету было не так то и сложно.

Выбирая из двух пытающихся полакомиться нами зол, я даже не представлял, что окажется менее ужасным. Сердце в груди билось так сильно, что казалось оно сможет пробить не только грудную клетку, но и доспех, жгучий пот заливал глаза, а столь необходимое ровное дыхание, которое я так старательно старался сберечь, при появлении Хоргса, стремительно сбилось и мне уже было абсолютно все равно, чему именно я стану обедом. Хотелось лишь одного, чтобы вся эта мучительная пытка нервным ожиданием поскорее закончилась, но я уверенно, сам поражаясь собственному упорству, продолжал переставлять ноги и медленно продвигаться вперед.

Тварь кружила над нашими головами, словно пожаловала к столу, заставленному разнообразными яствами и деликатесами, от которых глаза разбегались в разные стороны, и не знала что же ей выбрать и попробовать в первую очередь. Каждый раз, как она пролетала над моей головой, снижаясь с каждым кругом все ниже, ноги начинали дрожать и мне хотелось броситься на землю, прикрыв голову обеими руками, словно это смогло бы спасти меня от огромных когтей, но даже чувствуя ветер над головой от каждого ее низкого захода, я не мог даже присесть, любая задержка заставляла проваливаться все глубже.

Когда Кавил начал громко и злобно материться, я даже испуганно поспешил найти его взглядом, опасаясь, что он увяз слишком глубоко и уже не может выбраться самостоятельно, но оказалось, что наш подельник нарочно привлекал к себе все внимание порождения Мертвого мира и как только оно спустилось достаточно близко, не целясь, на вскидку, выпустил в нее из своего драгоценного арбалета один из своих безумно дорогих зачарованных лучшими мастерами огненных болтов. Он пронесся совсем рядом с уродливой мордой твари, даже слегка опалив ее рыжий хохолок, но ушел мимо, взмыл высоко в небо и разорвался ярким взрывом далеко над головой Хоргса, заставив нас всех почти что одновременно разочарованно выдохнуть.

Попади этот выстрел в цель и Сборщик поглотил бы лишь кровавые и обожженные останки этой твари, от нее не осталось бы даже воспоминаний, но наш единственный шанс пролетел мимо, почти не причинив Хоргсу никакого вреда, и лишь слегка напугал проклятое порождение Бездны неожиданным громом. Тварь, которой полагалось бы испуганно уносить собственную шкуру подальше, лишь взвыла над нашими головами и даже и не подумав сбежать, лишь опустилась еще ближе к земле от вспыхнувшего в небе огня.

Замолкнув Кавил принялся судорожно перезаряжать свой арбалет, но сделать это на ходу оказалось не просто, и прежде чем он успел взвести тетиву и наложить новый болт, несколько драгоценных снарядов канули в небытие, упав на прожорливую шкуру Сборщика.

Не желая повторять своей недавней ошибки и решив в этот раз хорошенько прицелиться, Кавил вскинул свое оружие вверх и принялся водить его в след за тварью, неотрывно следя лишь за ней, и ни на минуту не оставался на месте. Единственный, кто успел сбросить с себя все доспехи, он куда меньше всех нас проваливался в пузырящуюся под ногами гущу и двигался вперед намного быстрее, почти что бежал, совершенно не глядя себе под ноги, и прежде чем наш компаньон вновь успел нажать спусковой крючок арбалета, его нога заскользила на склизкой поверхности. Мы с Орноном вскрикнули в унисон, но оказалось уже слишком поздно. Кавил рухнул прямиком на Собирателя, провалившись в него всем телом, лицом в низ. Он не успел даже вскрикнуть, лишь дергал руками и ногами пытаясь выбраться на свободу, но липкая чернота вцепилась в него слишком крепко. Наш подельник не долго сумел оставаться на поверхности, истерично дергаясь всем своим телом и пытаясь вырвать голову из душного плена, что бы глотнуть хоть немного спасительного воздуха, он лишь ускорял собственное поглощение и когда мы преодолели разделяющее нас расстояние, всего в несколько десятков шагов, на том месте где еще совсем недавно поднималась и колыхалась поверхность безликого Собирателя, теперь осталась лишь спокойная и невозмутимая чернота, словно бы никто в нее и не проваливался, тварь проглотила Кавила слишком быстро, сожрала целиком, не побрезговав и арбалетам, и все что нам оставалось, это продолжать двигаться вперед, что бы не разделить его страшной участи.

- Давай, поднажми, осталось уже не так уж и много! - Твердил я Орнону подталкивая его в спину, помогая переставлять ноги. Мой друг постанывал от каждого нового шага, вынуждающего его выдирать больную ногу из липкой массы, но даже и не подумал жаловаться и ныть, стиснул зубы и продолжал шагать дальше, как заведенный.

Безжалостное солнце, с каждой секундой, словно бы начинало жечь все сильнее, в своих тяжелых доспехах я чувствовал себя как в печи, сердце в груди уже готово было разорваться от напряжения, а воздух вокруг словно сгустился и от каждого нового вдоха в горле начинало першить. Амулеты стремительно умирали, проживая последние минуты собственной жизни и каждый новый глоток воздуха мог оказаться для нас последним. Не знаю, что должно было прикончить нас быстрее, нестерпимый испепеляющий зной или отрава, разлитая в воздухе, но Хоргс, похоже от природы совершенно лишенный какого либо любопытства, не стал дожидаться выяснения этого мучавшего меня вопроса и не стал оставлять свою добычу липкой прожорливой грязи.

Резко спикировав в низ, с пронзительным воем, прямо на наши головы, он схватил своими огромными когтями завопившего от дикого страха Орнона, и без труда вырвав его из липкой массы, оторвал от земли, и понес прочь, решив полакомиться сладкой человечиной где-то в дали, или в собственном огромном гнезде, где его вполне могли ожидать свежевылупившиеся детеныши. С тоской проводив взглядом размахивающего в воздухе всеми конечностями своего друга, я проводил его громким воплем, потонувшем в победном возгласе твари, и ни чем уже не в силах ему помочь, бессильно клял проклятое порождение Мертвого мира призывая на его голову все мыслимые и немыслимые проклятья.

Доспехи уже обжигали мне кожу, в боку нещадно кололо, делая каждое новое движение настоящей мукой и испытанием воли. Больше всего на свете хотелось просто остановиться, что бы передохнуть и перевести дух, прилечь и позволить проклятому Собирателю сделать уже наконец свое грязное дело, что бы только не мучиться, но я не сдавался, продолжал переставлять ноги, увязшие в черноте куда выше колен. Я уже не пытался выдрать их из липкой мерзости, просто брел вперед из последних сил, продвигаясь вперед с таким невероятным трудом, словно тащил за собой целый, тяжело груженый обоз, из десятка телег без единой запряженной в них лошади. Пот катил с меня градом, тяжело вздымавшаяся грудь при каждом выдохе уже начала издавать хрипы, а кислый от зловония воздух начинал жечь горло настоящим огнем, от которого я мгновенно зашелся в приступе кашля, и как только не скоро смог его подавить, набрал в грудь большой, последний глоток, и опасаясь что следующий же вдох может добить меня окончательно, решил задерживать дыхание так долго, как только смогу.

Портал был уже близок. До него оставалось совсем ничего, но увязнув уже почти по пояс я с трудом шел вперед из самых последних остатков сил, готовый рухнуть в низ от бессилия и это расстояние казалось мне просто непреодолимым испытанием, рядом с которым все прочие подвиги просто меркнут от своей незначительности. Продвигаясь словно в бреду, и чувствуя, что могу вот-вот лишиться сознания от страшной духоты и нестерпимого жара, я неожиданно почувствовал под ногами твердую почву. Идти вперед стало гораздо легче, но словно в издевательство над всеми моими успехами, мой единственный выход начал дрожать и таять, как исчезающий призрак. Портал заморгал своим светом, как трясущееся пламя тонкой свечи на сильном ветру, и начал медленно закрываться прямо передо мной, отрезая подледную, полумертвую надежду покинуть пределы Мертвого мира.

Ласса Илис.

День угасал, медленно, но верно уступая место надвинувшейся на мир ночи. Она уже раскрыла свои черные крылья над городом и улицы постепенно пустели, жители спешили по домам и тавернам, что бы отдохнуть после долгого дня и, наблюдая за ними в окно, я тихо завидовала каждому из прохожих. В отличие от них, я не могла отправиться на отдых после тяжелого, и начавшегося неимоверно рано, долгого дня. Моя госпожа, леди Миласа пожелала сегодня отправиться на очередной прием, устраиваемый кем-то из городских богатеев и я, как ее верная телохранительница, не могла не сопроводить ее на это бессмысленное и долгое сборище. До самой полуночи мне предстояло хвостом ходить за ней на сборище расфуфыренных, как павлины богачей и выслушивать их бесконечные сплетни друг о друге перемешанные с обсуждением их дорогих и нелепых нарядов. Радости от всего этого у меня не прибавлялось, но супруг моей хозяйки настолько хорошо оплачивал ее охрану, что я готова была стерпеть все, включая бесконечные ночные приемы.

- Ну, сколько можно?! Она там уже целый час собирается! - Негодовала Олисия, расхаживая по залу из стороны, в сторону и изредка бросала недовольные взгляды на лестницу, за которой, на втором этаже особняка, наша госпожа весь вечер выбирала себе достойный события наряд.

В отличие от меня, моя младшая сестра близнец просто мечтала попасть на сегодняшний прием и медлительность нашей хозяйки выводила ее из себя. Она просто места себе не находила от нетерпения, кружась по залу словно недовольная, залетевшая в ловушку тесного помещения, большая пчела, и все ни как не могла дождаться, когда же мы уже двинемся в путь.

Наверное, уже в сотый раз за этот вечер, Олисия прошла от одной стены зала к другой. Остановилась у огромного, превышающего человеческий рост шикарного зеркала, с тонкой резной рамой из певучего дерева и вновь начала поправлять непослушный локон в своей высокой, зачесанной по самой последней моде, крайне неудобной и хрупкой прическе.

- И чего ты так переживаешь? Никуда этот прием от тебя не денется. - Сообщила я ей, оторвав свой взгляд от окна. Подобные мероприятия порой могли продолжаться до самого раннего утра и даже сильно опаздывая к началу, мы не смогли бы пропустить ровным счетом ничего интересного. Тем более, что на мой скромный взгляд ничего, заслуживающего хоть какого-то внимания, там и вовсе никогда не случалось.

- Знаю, но хотелось бы оказаться там поскорее, - недовольно отозвалась сестра, не отвлекаясь от своих волос. Мое равнодушие раздражало ее не меньше чем неторопливость леди Миласы.

Взглянув в огромное зеркало через ее плечо, я решила, что те, кто при первой встрече ни как не могут поверить в то, что мы с ней близнецы, все же по своему правы. Я и сестра, за исключением внешности, различались так же сильно, как ночь и день. Между нами было куда меньше общего, чем должно было бы быть у двух, выросших вместе сестер, почти никогда не расстававшихся друг с другом на долго, и эти бросающиеся в глаза отличия, превращали нас в полные противоположности.

Улыбчивая и обычно весьма жизнерадостная, моя сестра с первого взгляда производила впечатление милой и воспитанной светской девушки. Глядя на нее, обученную всем манерам, танцам и реверансам, сложно было поверить в то, что она, как и я, выросла не в шикарном особняке или поместье, а в самой отвратительной и грязной части Города-на-грани - нижних трущобах. Разодетая в роскошное синее платье из тонкого, полупрозрачного шелка, с дешевыми, но выглядящими очень реалистично поддельными камушками в украшениях и с внушительным количеством макияжа, Олисия выглядела точ в точ, как те благородные особы, которых полно будет на сегодняшнем вечере. Она даже свои волосы успела обесцветить, при помощи магии, специально к этому знаменательному событию. Именно так сейчас, следуя самой последней, глупой моде, расхаживали все пустоголовые дамочки из высших слоев общества и моя сестра старалась ни в чем им не уступать.

На фоне своей разодетой, словно принцесса, и милой сестренки я казалась настоящим чудовищем. Ни каких модных причесок, платьев, маникюров и макияжей я не носила, считая их абсолютно бессмысленными, пафосными и непрактичными. Даже духами, излюбленными всеми прочими дамами, пользоваться я не любила. Серый брючный костюм, на манер тех, что носили все местные слуги, высокие жесткие сапоги, чуть ниже колен и самая простая короткая стрижка, еще больше придававшая мне сходства с мужчиной, были моим постоянным и привычным обликом на все случаи жизни.

В отличии от Олисии, предстоящий прием был для меня рутинной работой, а вовсе не праздничным развлечением. Собираясь в дорогу я, намного ответственнее подходила к вопросу безопасности госпожи, чем родная сестра, и куда больше заботилась об остроте своего оружия, чем о собственной внешности и привлекательности. Даже в спокойном на первый взгляд месте, где кругом полно было как охраны так и самых обычных людей, могло случиться все, что угодно, и стараясь быть готовой к любым неожиданностям, я не собиралась позволять себе расслабляться пока мы не вернемся обратно и Миласса не отправиться в спальню.

- Ты бы лучше сходила, проверила защитные чары на карете. - Заранее зная, что скорее всего моя просьба останется незамеченной или проигнорированной, все же решила я напомнить сестре об ее обязательствах. Будь у меня ее магический дар, и за то время, что Олисия прокрутилась перед зеркалом, я бы уже трижды сходила проверить все чары, но к несчастью такой возможности у меня не имелось. Магический талант целиком и полностью достался моей сестре близнецу и я, при всем своем не малом желании, не смогла бы почувствовать ни единого заклинания.

- Ничего с ними не случиться, они надежней вороной стали, можешь не беспокоиться.- Предсказуемо отмахнулась она рукой, Олисия никогда не знала, что такое серьезность, исполнительность и ответственность. Они обошли ее стороной, целиком и полностью свалившись на мои плечи.

Зная о хроническом легкомыслии своей сестры, я, не переставала, удивлялась тому, как ей удалось выучиться на мага. Если верить всем слухам и россказням, что мне доводилось слышать, то это обучение должно было быть весьма серьезным испытанием, для любого кто за него взялся. Начиная учебу с самого раннего детства, когда у детей проявляется дар, люди порой убивали половину жизни на то, что бы стать одним из тех счастливчиков, что могут гордо и без вранья, заявить всем окружающим, что теперь они маги. Самое сложное из всех возможных искусств, как считали в народе, моя сестра освоила всего за несколько лет, что было невероятным достижением не только для нее самой, ненавидящей любую учебу, но и для любого другого одаренного человека, который начал постигать азы чародейства в столь позднем возрасте.

К счастью, во многом другом моя сестрица все же не преуспела. Любое оружие в ее руках было лишь бесполезным куском металла и я с радостью взяла эту часть работы на себя. С клинками в руках, мне, как и Олисии в ее чарах, на нашем острове равных было не так уж и много. Одна из самых богатых и влиятельных семей города наняла нас без особых проблем, чему я в свое время удивлялась не меньше чем успехам сестры, и теперь мы обе занимали с ней равноценные должности, хотя наши обязанности и различались самым кардинальным из всех возможных вариантов.

Устав от ожидания не меньше сестры, я прислонилась спиной к одной из мраморных колон зала. Ожидание и вправду убивало, от скуки время тянулось невыносимо долго, а самая худшая и безрадостная часть этой ночи все еще была впереди.

На осторожный стук в дверь, я в начале, и вовсе не обратила никакого внимания. При приближении к покоям своих господ все местные слуги старались вести себя как можно тише и незаметнее. Даже в двери они стучали как-то чересчур робко, боясь побеспокоить своих драгоценных хозяев и помешать им заниматься любимым бездельем.

- Войдите, - в отличии от меня сразу же уловила постукивание сестра и боязливо заглянувшая внутрь служанка с облегчением выдохнула, заметив, что госпожи внутри еще нет.

- Госпожа, Олисия, вам послание. - Склонив голову она протянула сестре сложенный лист бумаги, без конверта и каких либо опознавательных печатей на нем.

- Что за послание? От кого? - Тут же встревожилась Олисия сведя тонкие выщипанные брови.

- Наведаю госпожа, - слуги, прекрасно осведомленные о том, что моя сестра полноправный маг, относились к ней с тем же почтением, что и к самой Милассе, неизменно именуя ее госпожой, хотя ни для них, ни для кого другого, она ей конечно же не являлась. - Его передал посыльный мальчишка, - Закончила она и застыла в ожидании позволения удалиться.

- Можешь быть свободной. - Отпустила я девочку, пока совершенно позабывшая об ее существовании Олисия, уже с жадностью вчитывалась в строки, без сомнения одного из очередных любовных посланий Диора.

Он, беспутный и раздражающий, возлюбленный моей сестрицы, постоянно откалывал что-то в этом роде, совершенно не заботясь о том, что хозяевам особняка это может совсем не понравиться. Я ни раз повторяла Олисии, что если однажды хоть кто-то заметит, как он забирается к ней в окно, мы обе мгновенно вылетим из этого дома, как пробки, и останемся прямо на улице, но ни сестру, ни уж тем более ее тупоумного дружка это ни сколько не волновало.

Не успела я толком рассердиться и в очередной раз высказать Олисии все свое недовольство по поводу его поведения, как смятый листок неожиданно выпал у нее из руки и в след за ним, сама сестра отправилась прямиком на пол.

- Тьма побери! - Метнулась я к зеркалу и схватив Олисию за плечи, принялась трясти ее, пытаясь привести сестру в чувства. Как на зло, именно в этот момент леди Миласса оказалась готова к своему выходу в свет. Звонкий перестук ее каблуков зазвучал на самом верху лестницы, а Олсия даже и не думала открывать глаз.

Регнор.

На поверхности Нижнего мира царила непроглядная ночь. Она длилась уже так невероятно давно, что казалось рассвет уже должен украдкой подкрадываться к самому краешку горизонта, что бы вот-вот выглянуть алой полосой из-за края, и озарить окружающее меня пространство первой, алой полосой яркого света, но ждать в Преисподней появления солнца можно было целую вечность, и так и не дождавшись его появления, умереть в бесконечном ожидании, даже если в твоем распоряжении имелось бессмертие и неограниченный запас долгих лет. Небо здесь было затянуто низкими и густыми клубами непроглядного черными дыма, словно где-то совсем рядом полыхали настоящим пожаром огромные территории леса, но ни какой, даже самой крошечной растительности на поверхности Нижнего мира никогда не было, усеянная огромными вулканами, словно грибами после проливного дождя, исполосованная широкими лавовыми реками и глубокими расщелинами, из которых вырывалось глубинное, черное пламя, она вся была покрыта лишь черной золой, толстым ковром пепла и ничего живого на раскаленной земле этого мира уже давно не осталось. Вверх вздымались лишь почерневшие, словно обуглившиеся от нестерпимого жара, острые скалы, с неба, подобно первому снегу, сыпались крупные хлопья серого пепла, и даже исконные обитатели этого места - демоны и прочие порождения пламени, никогда не страдающие от духоты, жары и не нуждающиеся в запасах отсутствующей здесь, пригодной для питья воды, предпочитали селиться и обитать глубоко под землей, бросив бесплодную и не пригодную для жизни пустынную поверхность.

Они всегда предпочитали оставаться глубоко в жарких недрах Нижнего мира, лишь действительно серьезная вещь могла заставить их выбраться из собственных раскаленных угодий, и к несчастью я оказался одной из этих достаточно важных причин. Погоня крылатых тварей, поднимая за собой целое облако непроглядной завесы из пепла, стремительно приближалась и с каждой минутой злобное рычание демонов за спиной становилось все громче. Не желая испытывать на себе всю остроту их когтей и зубов, я нещадно подгонял своего Теневого скакуна, что было сил всаживая пятки в его бока, заставлял животное испуганно и обиженно ржать диким голосом, но измученное и давно выдохшееся создание, которое мечтало скрыться от пугающих его демонов не меньше меня, уже не могло нестись вперед достаточно быстро, что бы оторваться от преследующей нас страшной погони и мне даже просто обернуться назад, что бы оценить разделяющее нас расстояние, было страшно. Я боялся увидеть несущихся по воздуху тварей, прямо у меня за спиной, понять, что теперь мне от них уже не уйти и окончательно утратить всякую надежду выбраться из Преисподней.

Все же переборов самого себя, с трудом найдя в себе силы мельком обернуться назад и бросить молниеносный взгляд за спину, я со всеми подробностями успел рассмотреть демонов, ужаснуться, как же близко им удалось приблизиться и мгновенно похолодел от страха. Один только вид этих жутких созданий мог заставить слабого и пугливого человека, рассмотревшего их в полумраке, схватиться за сердце или грохнуться в обморок прямо на месте. Огромные, раза в два больше самого высокого человека, с грязно багровой толстой шкурой, огромными желтоватыми клыками на приплюснутых мордах, с загнутыми назад рогами и ужасающего размера острыми как бритвы когтями, они казались самими темными богами, правившими Сетью созвездий в незапамятные времена, и внезапно пробудившимися от вечного сна, что бы сеять повсюду ужас и смерть.

Хуже, чем попасться в их чудовищные лапы, сейчас могло быть только одно - угодить к их беспощадному и безжалостному, кровавому Повелителю, к которому они и должны были меня доставить, как только поймают, и перестав сожалеть о том, что потратил все свои последние силы на вызов из Тьмы бесплотного скакуна, я впервые в своей долгой жизни молил небеса помочь мне, хоть никогда и не верил в существование высших сил способных прийти страждущему на помощь.

Не ведая усталости, демоны стремительно приближались, снижаясь все ниже, и словно чувствуя приближение смертельной опасности, мой конь уже не в силах больше ускориться, резко менял направление скачки, проносился по узким расщелинам в скалах, куда погоня за ним последовать не могла и словно разумный, всеми возможными силами старался сбросить с нашего хвоста злобных тварей. Даже выдохшийся он мчался вперед быстрее ветра, и ни одно другое животное не смогло бы нагнать этого, сотканного из плотной, густой тени создания. Вызванное прямиком из Тьмы, оно работало всеми своими шестью лапами столь быстро, что уследить за ними было попросту невозможно. Они носились из стороны в сторону столь стремительно, что сливались между собой в одну непроглядную темную тень, словно лап у животного и не было вовсе, а вперед нас нес дергающийся рывками клубок стремительной черной мглы. Этот невероятный скакун мог пересекать самые огромные расстояния за невероятно короткое время, но у всего были свои пределы и даже магическое создание, обитающее в неведомой реальности, не могло скакать вперед вечно. Преодолев уже наверное целую половину Нижнего мира, мой конь летел вперед уже не так быстро, как прежде, попадая в тень, он словно бы сливался с ней, становясь почти незаметным, и со стороны могло показаться, что я скачу вперед прямо по воздуху, а это к несчастию означало, что силы моего заклятия, удерживающие его в этом гиблом месте, уже на исходе. Скакун начинал медленно таять, становясь все менее плотным, ощутимым и реальным. Вскоре он мог просто исчезнуть, отправившись обратно во Тьму или, что было не менее вероятно, мог упасть замертво, загнанный своим беспощадным хозяином.

Искренне сожалея, что не могу так же слиться с тенями и раствориться, или хотя бы спрятаться под их покровом став абсолютно невидимым и неощутимым, я еще раз панически обернулся назад и с ужасом увидел, что демоны приблизились ко мне уже столь близко, что всего через пару минут, одна из когтистых лап легко сможет сдернуть меня с седла.

- Тебе все равно не уйти, чародей! - Прорычал мне один из самых крупных обитателей Преисподней. Он несся на самом острие несущегося за мной клина боевого порядка тварей, и судя по всему был вожаком этого, посланного за мной боевого звена. - Остановись! - Продолжал требовать он, - и тогда ты возможно доберешься до Повелителя целым и невредимым!

Еще не выжив из ума столь сильно, что бы верить кровожадному порождению пламени на слово, я даже и не подумал удостоить его ответом, и рассвирепев еще больше, он послал в мою спину стремительное огненное копье. Спиной ощутив опасность, я стремительно пригнулся к черной гриве и его полыхающий подарок пролетел мимо, ушел далеко вперед, и врезавшись в землю, взорвался множеством огненных брызг, оставив в напоминание о себе глубокую дымящуюся воронку.

- Остановись! - Снова угрожающе потребовал от меня вожак, срываясь на рык, и в этот раз я решил ему ответить. Обернувшись назад сотворил первое пришедшее на ум простенькое заклятие и послал в его сторону ослепительно вспыхнувшую в полумраке, яркую молнию. Резко уйдя в сторону, демон легко увернулся от моего ответа и удар, пролетев мимо, с диким грохотом угодил в одну из ближайших скал, расколол ее почти что до самого основания и усеял окружающий ее пепел множеством мелких и острых осколков, разлетевшихся во все стороны и градом обрушившихся на покрытую золой почву.

В ответ на мою жалкую попытку защититься демоны лишь рассмеялись. Столь простенькое и примитивное колдовство, даже угоди оно прямиком в цель, не смогло бы причинить им никакого значительного вреда. Почти что не восприимчивые к большинству известных мне видов магии, боевые демоны Нижнего мира, выращенные в его недрах для сражений в любых, даже самых суровых условиях, с самыми опасными из всех возможных противников, были практически не уязвимы и если я действительно хотел расправиться с ними при помощи колдовства, мне потребовалось бы куда больше сил, чем остались у меня после призыва в этот проклятый мир Теневого скакуна.

Чувствуя, как с каждой секундой магическое создание подомной становиться все менее материальным, превращаясь в невесомую тень, и видя как стремительно приближаются ко мне могучие слуги Повелителя Нижнего мира, я отчаялся уже окончательно, и решился на самый отчаянный ход, который только можно было себе представить и самый опасный, из всех на которые только может пойти чародей. Я решился воспользоваться давно припасенным на самый крайний случай секретом, к которому, будь моя воля, предпочел бы не никогда не прибегать вовсе, и с трудом перестав колебаться, все же решился использовать свои собственные жизненные силы, благодаря которым мое сердце все еще билось в груди, бешено стуча об ребра от дикого страха. Медленно, капля за каплей, я начал преобразовывать бесценную энергию в столь необходимый мне сейчас магический запас, и каждая приобретенная крупица мощи отнимала у меня несколько бесценных минут, а может быть даже часов или дней моей жизни.

Как я и предполагал, этот процесс оказался крайне болезненным. Стоило мне только начать, как в голове тут же помутилось от обрушившейся на нее мигрени, все кости и суставы разом заломило ноющей болью, словно у столетнего и дряхлого старика, мышцы начали сводить болезненные судороги и все тело, трясясь словно от лихорадки, превратилась в один большой комок боли, горя настоящим огнем адской, нестерпимой агонии. Оно как могло сопротивлялось вынужденному, насильственному и преждевременному старению, умоляя меня прекратить собственную экзекуцию, но я не сдавался, и продолжал истязать себя словно монах, наказывающий себя плетью за страшное прегрешение, и только чудом не лишившись чувств от этой невыносимой пытки, я все же смог собрать достаточно мощи, что бы разделаться с демонами раз и навсегда.

Словно почувствовав что-то неладное, демоны за моей спиной подозрительно притихли, и с трудом повернув назад, готовую взорваться от боли голову, я растянул губы в злорадной ухмылке, мысленно пообещав показать им на что в действительности способен настоящий могущественный чародей. Сейчас вы у меня попляшете, проклятые твари!

- Я последний раз предлагаю тебе сдаться, Регнор! - Вновь потребовал вожак боевого звена. - Ты ослаблен и ни за что не сможешь скрыться от нас! - Продолжал угрожающе рычать он, но мне уже было плевать на его слова и всех демонов вместе взятых. Победа казалось, уже лежала у меня прямо в кармане. Тонкие, и не видимые для обычного, невооруженного глаза, ниточки наводящих чар уже пролегли от кончиков моих пальцев к каждой из отвратительных тварей. Они слегка обжигали кожу ледяным холодом, но после недавней горячки это было даже приятно. Я шептал себе под нос тихие, едва различимые слова сложной формулы заклинания и с каждой секундой опутывал тварей своими чарами все сильнее, почти заключил их в незримый для демонов кокон, из полупрозрачный, словно тончайшая паутина, незримых убийственных нитей. Бесплотные, сейчас они с легкостью проходили сквозь любые преграды, проникали под толстые демонические шкуры и сетью оплетали все их внутренности, не вызывая у демонов даже легкой щекотки или какого ни будь иного дискомфорта, способного выдать их присутствие в воздухе. Нашептывая самые последние слова заклинания, я уже представлял себе тот сладостный миг, когда пущу их в ход и внезапно сделаю материальными и твердыми, как туго натянутые тонкие и режущие плоть струны. Демонов должно было разорвать от любого движения, разогнавшись они просто не смогли бы остановиться, но даже если бы им и удалось зависнуть в воздухе неподвижно, материализовавшаяся внутри них прямо из ниоткуда холодная сталь, все равно прошила бы их словно дробью, и лишила бы жизни, прежде чем они должны были успеть опомниться и хоть как то попытаться спасти свои жалкие шкуры.

Победа, казалось была у меня уже прямо в кармане, но прежде чем я успел произнести последние пару слов, мысленно завязать последний узелок четко представляемых в голове переплетений и закончить начатую работу, мое предыдущее заклинание успело ослабнуть настолько, что не смогло больше удерживать Теневого скакуна в этом мире, и почуяв близость вожделенной свободы, он разрушил сдерживающие его оковы, и рванул в ближайшею тень. Прежде чем я успел опомниться и обновить заклинание, влив в него новые силы, скакун уже слился с полумраком, растворившись в нем без следа и ушел прямиком в родимую Тьму, из которой был призван.

Внезапно оставшись без надежной опоры, я полетел прямо на землю и рухнув лицом в серый пепел, прокатился вперед по инерции. От удара воздух словно вышибло из моих легких и растерявшись от свалившегося на меня испуга и боли, в кажется хрустнувших от падения ребрах, я всего лишь на один краткий миг утратил контроль над собственными убийственными чарами. Оставшись без контролирующей их силы воли, мои незримые нити мгновенно распались, сила, из которой они состояли, просто развеялась по ветру, словно пыль, и утекла в окружающее меня бескрайнее пространство полыхающего огнями Нижнего мира Преисподней.

Прежде чем я успел подняться и откашляться от забившего рот горького пепла, когтистые лапы демонов уже обступили меня со всех сторон, не оставив даже небольшого просвета, куда можно было бы выскользнуть, будь у меня силы попытаться спастись бегством. От удара грудная клетка болела просто невероятно, каждый вдох был настолько мучительным, что дышать уже не хотелось, перед глазами все плыло и двоилось, словно у пьяного, но разглядеть выжженный на тварях собственный фамильный герб я все же сумел.

- Ну вот ты и попался, смертный, я же говорил, что тебе не уйти. Предлагал сдаться по хорошему, но ты предпочел иной путь и теперь горько пожалеешь об этом. - Пообещал мне вожак, нависнув над самой моей головой, как огромный утес, и в его злобном оскале я увидел неприкрытое злорадство и предвкушение предстоящего демонам кровавого развлечения.

Глава 2.

Олисия Илис.

Впервые оказавшись в застроенном особняками знати Верхнем городе я решила, что случайно забрела в другой, богатый и незнакомый мир совсем не похожий на оставшийся где-то позади привычный клоповник. Улицы здесь были чистыми и убранными, многочисленная стража расхаживала в отполированных до блеска кирасах, а на мощеных камнем мостовых не сидело ни единого нищего протягивавшего руку для подаяния. По сравнению с нижней и средней частями города его верхняя часть выглядела настоящим сказочным царством, и жизнь здесь казалась раем. Но спустя почти два года моей работы телохранителем я успела привыкнуть к окружающим меня чистоте и достатку, Верхний город уже не впечатлял воображение, а жизнь здесь сахаром не казалась и проезжая по широким и убранным улицам я не любовалась открывавшемуся в окошко кареты виду.

Нападения здесь можно было не опасаться, Верхний город был безопасным, как новорожденный младенец. Горячая и всегда вспыльчивая знать предпочитала проливать кровь и решать свои многочисленные междоусобицы где-то на окраинах, а стража добросовестно следила за порядком на улицах и не пропускала в кварталы богачей никого подозрительного. В Верхнем, нередко именовавшемся Золотым, городе всегда было тихо и спокойно, как на кладбище, но моя старшая сестра Ласса, занимавшая сидение напротив, даже и не думала расслабляться. Отогнув уголок прикрывавшей окно шторки, она пристально наблюдала за улицей, словно надеясь рассмотреть там подкрадывающегося к карете убийцу. Лишь изредка она отрывалась от своего занятия и бросала на меня недовольные взгляды из-под своих сурово нахмуренных бровей.

Произошедшее в доме нашей госпожи ее не обрадовало, мой кратковременный обморок она сочла за глупое и наигранное притворство, и не стоило сомневаться, что как только мы останемся с ней наедине, она не замедлит вылить на меня весь поток своего недовольства. До сих пор ее сдерживало от этого лишь присутствие госпожи, но это меня, ни сколько не волновало. Гораздо важнее сейчас было другое - Диор.

Все мои мысли сейчас были заняты им, моим возлюбленным, и пришедшем от него, тревожным посланием. Всего одна строчка, явно неписаная в страшной спешке, мелким, но разборчивым почерком, намертво велась в память, и бесконечно крутясь в голове, надавала покоя.

Я уезжаю, - написал Диор, - прощай Олисия, мы не сможем больше увидеться.

Что случилось? Почему Диор сорвался с места и без всяких объяснений решил сбежать? Почему он бросает меня?!

Сотни вопросов вертелись в мыслях и ни на один не находилось ответа. От этого хотелось выть и биться головой об стену, но я, как и подобает сопровождающей богатой особы, держала себя в руках.

Вся радость и хорошее настроение от предстоящего приема давно развеялись, и я успела возненавидеть проклятую поездку, отнимавшую у меня драгоценное время. Если бы не она я бы давно мчалась по переулкам Среднего города и возможно успела бы перехватить Диора до его отъезда, но госпожа Миласа, демон бы ее побрал, именно сегодня решила посетить прием! Бросив, на хозяйку, полный ненависти взгляд я, тут же отвернулась к окну и по примеру сестры уставилась на улицу. Отвлечься от мрачных мыслей никак не удавалось, вид тихой и мирной улицы не мог меня успокоить и только усиливал мое безумное желание на ходу распахнуть дверцу кареты, выпрыгнуть из нее и со всех ног понестись к дому моего возлюбленного, с которым без сомнения случилась беда.

- Да что же сегодня с вами стряслось? - Повернулась к сестре госпожа, перехватив очередной ее недовольный взгляд, брошенный в мою сторону. К счастью хозяйка не успела застать меня лежащей в обмороке на полу ее гостиного зала. Ласса, несколькими довольно сильными пощечинами успела привести меня в чувство, но леди Миласа не смогла не заметить нашего странного поведения. - Ласса, дорогая я же вижу, ты чем-то сильно взволнована, а ты - повернулась госпожа ко мне, - как на раскаленных углях сидишь. Что случилось?

Леди Миласа всегда относилась к нам хорошо и за время работы на нее мы успели стать чем-то вроде подруг, знала она и о Диоре, но рассказывать ей о послании мне не хотелось.

- Все в порядке госпожа не стоит беспокоиться, - ответила за нас обеих сестра.

- Сколько раз тебе говорить, не называй меня госпожой!

Хозяйка ежедневно повторяла это Лассе, но сестра упорно не желала ее слушать.

- Прошу простить меня леди Миласа, - склонила она голову и тут же вернулась к своему бессмысленному наблюдению за улицей.

Несколько раз, переведя взгляд от Лассы ко мне хозяйка, кажется, поняла, что мы не желаем говорить, и решила сменить тему разговора.

- По-вашему это платье мне идет? - Спросила она, расправив складки своего белого платья с золотым шитьем.

- Идет леди Миласа, - коротко бросила я, даже не взглянув на роскошный наряд. Никогда не влезавшая в разговоры о платьях и моде Ласса поймала на себе вопросительный взгляд хозяйки, и не став изменять своему обыкновению, согласно кивнула.

- Работа портного, конечно, заслуживает восхищения, - продолжая рассматривать платье, заявила госпожа. - Но по-моему этот цвет мне не идет, он не подходит к цвету моих глаз.

- Да, леди Миласа, глаза у вас зеленые, - наверное, излишне грубо ответила я, заслужив при этом очередной недовольный взгляд от сестры.

В любой другой день я бы не позволила себе такой вольности и, поддержав начатый госпожой разговор, заверила бы ее, что платье подходит ей как нельзя лучше. Но что поделать, сегодня мне было не до этого.

Сопровождающий нашу карету эскорт, из четырех всадников, неожиданно проскакал мимо окон и устроился впереди. Это могло означать лишь одно - мы прибыли.

Неспешно ехавшая карета свернула в сторону, и мы въехали в широко распахнутые ворота одного из окружавших нас особняков. Копыта лошадей застучали по дорожке, ведущей к дому через великолепный яблоневый сад. Растения плохо приживались на нашем Междумирном острове и, глядя в окошко на раскинувшееся за ним зеленое и цветущее великолепие, я успела пожалеть несчастных магов, которые ежедневно должны были тратить уйму сил на поддержание сада в живом состоянии.

Карета снова свернула и замедлила свой ход перед, богато украшенным цветами, крыльцом особняка. Но не успел наш кучер до конца остановить лошадей, как к дверце уже подскочил улыбающийся во весь рот лакей, в сопровождении пары внушительных охранников, и, получив из рук Лассы распечатанный конверт, с приглашением, он проворно распахнул дверцу и склонился в низком поклоне.

- Рад приветствовать сиятельную госпожу в доме лорда Фарада, - лакей подал руку леди Миласе, помогая ей выбраться из кареты. - Прошу вас в дом, гости уже собрались.

Выбравшись из кареты, вслед за хозяйкой мы с Лассой последовали за ней в особняк. Услужливый лакей провел нас к дверям просторного зала и, передав конверт стоящему у входа слуге, поспешил откланяться.

- Миласа Дэ Альвент, - мельком взглянув на приглашение, на весь зал объявил слуга, и по хозяйке тут же заскользили оценивающие и изучающие взгляды собравшихся в доме гостей. Кто-то тут же приветственно помахал ей рукой из кучки разодетых господ, и она не стала задерживаться в дверях.

Следуя за хозяйкой, я завертела головой и принялась рассматривать богатое убранство зала. Широкий и просторный, с золотой отделкой в виде поднимающегося от пола к потолку поблескивающего плюща, с шикарной хрустальной люстрой, освещающей пространство слишком ярким и режущим глаза, магическим светом, украшенный серебристыми драпировками и огромными, с человеческий рост, узкими вазами с живыми цветами, что на острове всегда было верхом роскоши. Этот зал сразу же показался мне слишком безвкусным и совершенно ни чем не выделяющимся на фоне всех остальных особняков, которые порой посещала госпожа по случаю различных банкетов и слишком редко устраиваемых здесь балов.

У дальней его стены, на небольшом помосте, тихо играл оркестр и несколько пар уже кружились у помоста в танце. Множество слуг сновали, туда-сюда разнося на подносах напитки. У заставленных закусками столов, как обычно, разбившись на кучки, толпились гости, разношерстная знать Междумирного острова, в которой можно было отыскать представителя любой, даже самой малочисленной расы. Люди и нелюди пили и веселились, со всех сторон до меня доносились радостные голоса и вежливый сдержанный смех, скорее всего выдавленный из себя только ради приличия, но и он ужасно раздражал меня чужой беззаботностью, когда у меня разразилась настоящая трагедия.

- Леди Миласа! Рад видеть вас на своем скромном приеме, - Перед нами вырос невысокий черноволосый человек с хитрыми, слегка прищуренными глазами и аккуратной бородкой. Склонившись и поцеловав протянутую ему руку, он выпрямился и широко заулыбался фальшивой и натянутой улыбкой, как и все на этом приеме. - Я вижу вы сегодня одна, без супруга?

- Да, лорд Фарад, к несчастью мой муж сегодня не смог выбраться в свет. Он очень занятой человек и ему редко удается найти время для развлечений.

- Понимаю, понимаю, - закачал головой хозяин особняка, - должность главы Торгового Совета отнимает много времени и сил, а это ваши...

Лорд перевел взгляд на Лассу, которая в толпе благородных дам просто не могла не привлекать к себе внимания в своем мужском наряде.

- Это мои телохранительницы лорд Фарад.

- Телохранительницы? - Изумился благородный, на его прием все гости пожаловали, оставив охрану за дверью.

- Не сочтите за оскорбление лорд, я нисколько не сомневаюсь в надежности вашего дома и охраны, но мой супруг настаивает на том, что бы они не отходили от меня, ни на шаг.

Старый торгаш и в правду запретил мне и Лассе отлучаться от госпожи за пределами дома, раньше подобной заботы за ним не наблюдалось, и сестра полагала, что он всерьез стал чего-то опасаться, но подтверждений этому пока не нашлось.

Слуга у двери снова объявил на весь зал о чьем-то прибытие и Фарад, заверив госпожу, что еще к ней непременно вернется, поспешил встречать нового гостя. Хозяйка не стала дожидаться его возвращения и направилась к журчащему в глубине зала фонтанчику. Прогнув могучую спину и гордо вскинув свою орлиную голову, грифон в его центре, изливал воду из клюва, и вокруг фонтана собралась ярко разодетая компания эльфов. Леди Миласа быстро отыскала среди них кого-то знакомого и завела с ним неспешную беседу.

Повертев головой еще немного и не обнаружив ничего интересного, я от нечего делать, принялась рассматривать собеседника госпожи. Им оказался высокий сереброволосый сын лесов в неплохом, черно-зеленом камзоле. Как и все его племя, эльф оказался весьма неплох собой и вместе с хозяйкой они смотрелись идеальной парой, не то, что с ее старым и почти облысевшим мужем, отхватившем себе молодую супругу, годящеюся ему во внучки. Но, не смотря на всю красоту Сына лесов, мило беседующего с госпожой, что-то меня в нем сразу насторожило. Развитое у магов шестое чувство уловило исходящею от эльфа невнятную опасность и это сразу же заставило меня напрячься, но слабое волнение быстро испарилось, словно его и не было. Я, снова осмотрела гостя с ног до головы, и не обнаружив ничего подозрительного, списала все на усталость и волнение. Эльфы никогда не отличались агрессивностью, и ждать от него покушения на приеме было все равно, что дожидаться конца времен. Успокоившись, я оставила благородного остроухого в покое и он, не став терять времени даром, уволок госпожу на танец. Ласса при этом встревожилась на мгновение, но похоже, как и я, решив, что в доме лорда Фарада безопасно, она решилась отпустить госпожу от себя.

Танцы затянулись. Госпожа меняла кавалеров, одного за другим, и время потянулось для меня невыносимо медленно. От волнений и переживаний не находя себе места я с трудом дождалась середины приема и не в силах больше терпеть, выбрала момент, когда хозяйка снова отправиться кружиться в танце. Подхватив Лассу под локоть и отведя ее в сторону, подальше от чужих глаз и ушей, я начала, даже мне казавшийся полным безумием, не простой разговор.

- Мне нужно уйти, - тихо начала я.

- Что? - Изумилась сестра, уставившись на меня расширившимися от удивления глазами.

- Мне нужно уйти, - настойчивее повторила я.

- Что значит уйти?! Ты с ума сошла? - Тут же начала краснеть от нахлынувшей на нее злости сестра.

- Диор попал в беду! Я не могу его бросить, а хозяйке здесь ничего не угрожает...

- Это хозяйку ты не можешь бросить! А Диор, - Ласса скорчила брезгливую мину, показывая свое отношение к моему возлюбленному, и замолчала.

- Миласа даже не заметит моего отсутствия, я успею вернуться за долго до конца приема, еще до салюта. - Попыталась уговорить ее я, хотя и сильно сомневалась в успехе этой затеи.

- Нет! Это же безумие, она не слепая! - Продолжала стоять на своем Ласса, даже и не подумав поставить себя на мое место и хоть на миг попытаться представить, что же я сейчас чувствую и войти в мое непростое положение.

- Если заметит, соврешь ей что-нибудь? - Робко попросила я.

- Нет! - Отрезала сестра и грозно скрестила руки на груди. - Ты никуда не пойдешь!

- Ласса, прошу тебя, мне нужен всего час!

- Нет. - Сурово повторила сестра.

- Ласса...

- И не проси, - не дала она мне закончить. - Так рисковать из-за этого проходимца! У тебя в голове совсем ничего нет?!

Тон Лассы становился все злее и, поняв, что моей попытке сбежать грозит неудача, я решила прибегнуть к последнему, оставшемуся у меня вескому аргументу.

- Мы с ним помолвлены, - мои глаза стыдливо опустились к полу.

- Что?! - Задыхаясь от возмущения, воскликнула Ласса. - Когда это вы? Почему я ничего не знала?!

Сестра так сильно недолюбливала Диора, что я давно не решалась рассказать ей столь радостную новость и тянула с извещением до последнего.

- Уже давно, почти месяц.

- Почему ты молчала?!

- Боялась, - не поднимая глаз от пола, честно призналась я, - но сейчас ему, что-то угрожает, иначе он, ни за что не сбежал бы от меня и...

- И ты совсем лишилась мозгов?! Мы не можем оставить хозяйку, ты, не можешь уйти! Я тебе этого не позволю!

- Я уйду, Ласса, позволишь ты мне или нет, - Уверено заявила я, наконец, набравшись решимости и оторвав взгляд от пола, взглянула сестре в глаза. - Если хочешь, можешь попытаться остановить меня или сразу же донести госпоже, но я все равно отсюда уйду! - На одном дыхании выпалила я и, развернувшись, зашагала к выходу. Взгляд разгневанной сестры жег мне спину, но останавливать меня она не стала.

Регнор.

Когда огромные и свирепые твари обступили меня со всех сторон, словно дикие хищники, загнавшие свою вожделенную добычу в ловкую западню, леденящий душу страх сковал меня столь сильно, что лежа в ожидании скорой и неминуемой кровавой расправы, на покрытой серым пеплом земле, я боялся даже пошевелиться, словно рассчитывал, ради спасения, притвориться мертвым, но даже если бы страх милосердно решил меня отпустить, и вместо него в груди возникла несгибаемая стальная отвага и храбрость, я бы все равно не смог подняться на ноги. После мучительной вытяжки собственных жизненных сил и резкого падения со своего ушедшего во тьму скакуна, я не мог пошевелить даже пальцем, что бы не скривиться от нового приступа боли. Все мое тело ныло и стонало, словно после долгих побоев. Мне следовало как следует отлежаться, и прибывая в полном покое, хотя бы парочку дней не вставать из кровати, что бы восстановить хотя бы часть своих сил, но нависший надо мной демон не собирался давать мне такой передышки.

- Поднимайся, червь! - Рявкнул он на меня так, что любой, даже самый бесстрашный, оказавшийся на моем месте, человек, не посмел бы ослушаться его тона, и с трудом попытавшись приподняться, я безвольно забарахтался в сером пепле, не в силах встать даже на четвереньки, и это мгновенно вызвало среди демонов приступ рокочущего, низкого смеха. Мои мучения, полная беспомощность и бессилие, забавляли их как нельзя лучше, словно весьма успешное представление талантливого комедианта, на которое каждый вечер собирались целые толпы, и глядя, как я барахтаюсь среди грязи и падаю в нее лицом в низ, они гоготали так сильно, что мне казалось будто от этого дикого смеха, земля подо мной начинает дрожать, словно присоединяясь к общему демоническому веселью.

- Ну все хватит. - Оборвал это развлечение глава боевого звена и одним резким рывком, схватив меня за шкирку, словно слепого котенка, он легко оторвал меня от земли и с легкостью удерживая всего одной вытянутой лапой, принялся вертеть и разглядывать меня, словно трофей. Демонам Нижнего мира не часто удавалось увидеть живых, настоящих людей, но не думаю что его интерес был связан именно с этим.

- Маленький, жалкий и слабый, - пробормотал он свой вердикт, приблизив мое лицо почти что в плотную к своей морде, и от его смрадного и зловонного дыхания, мне мгновенно захотелось отвернуться в сторону, но скованный страхом словно цепями, я не смог сделать даже этого. - Сложно поверить, - продолжал демон, - что такой жалкий червь может доставлять столько проблем.

Вожак оскалил свою широкую пасть, и сделав вид, что вознамерился впиться мне в глотку всеми своими клыками, лишь рассмеялся увидев мою перекосившуюся от ужаса физиономию.

- Жалкий слизняк. - Швырнул он меня словно мусор, прямо на землю, и от этого нового удара мои, и без того ноющие тупой болью, пострадавшие от падения ребра, вновь заполнили грудь жгучим огнем. Каждый новый вдох был мучителен словно пытка, он причинял боль, волнами расходящуюся от груди по всему телу, словно бы каждый глоток воздуха разрывал меня изнутри, и искренне сожалея, что не могу обходиться вовсе без воздуха, я старался дышать не глубоко, и как можно реже, но сбившееся, и от волнений, и куда более частое, чем хотелось дыхание, все ни как не могло успокоиться, прийти в спокойную и размеренную норму, и продолжало терзать меня острой болью. Я корчился в пыли, сотрясая тишину страшными хрипами, и каждый новый глоток воздуха был подобен шагу на заранее приготовленный эшафот, где меня уже ожидал заскучавший палач. Я ежеминутно вступал на его кровавый помост, не в силах отказаться от этой мучительной пытки и задохнуться, но демонам этого показалось мало.

Расхохотавшись от моего падения с новой силой, они набросились на меня уже всем скопом. Обрушили на мою голову нескончаемый поток оскорблений, большую часть из которых я даже не понимал, и начали играть со мной словно кошка, с загнанной в угол мышью, перекатывая меня друг от друга внушительными пинками, словно бесчувственный мяч. Подобное развлечение явно было им по душе и доставляло невероятную радость и удовольствие, опьянев от собственной власти и безнаказанности, порождения пламени продолжали истерически хохотать, словно на представлении успешного комедианта, которое неизменно собирало толпу зрителей каждый вечер, они даже не представляли, что могут ненароком добить меня окончательно, хотя наверняка все же сдерживали свою мощь и не били меня в полную силу. Все это было лишь самым началом уготованной мне долгой расправы, но к счастью не все еще для меня было потеряно.

После столь болезненной вытяжки сил и так обидно и нелепо упущенного зря заклинания, у меня все еще оставалась крошечная толика собранной мощи. Совсем небольшой, оставшийся у меня запас, был уже недостаточным, что бы повторить все по новой, и не мог спасти меня от стаи обитателей Преисподней, но вполне мог избавить меня от мучений и лишить этих, и всех остальных демонов, их кровавого развлечения. В первый миг эта мысль казалась мне дикой, пугающей и неприемлемой, несмотря на свое отчаянное положение я не хотел умирать даже сейчас, когда безуспешно пытаясь прикрыть голову трясущимися руками, не мог уже даже хрипеть от новых ударов, но зная, что все это лишь цветочки, по сравнению с тем, что ожидало меня в подземных чертогах Повелителя Нижнего мира, и ни сколько не сомневаясь, что развлечение моей мучительной смертью он способен растянуть на несколько кровавых недель, я уже не считал эту идею столь бредовой и страшной. Всего одно легкое и быстрое заклинание могло остановить мое сердце и оставить порождений глубинного пламени без добычи, это могло стать моей последней, прощальной победой, и я колебался в этом решенье все меньше, пока очередной удар в изнывающие ребра не отправил меня прямиком в ближайшую тень.

То самое место, где еще совсем недавно растворился в полутьме мой скакун все еще оставалось не до конца затянувшейся раной в плотной ткани пространства. Я не мог повторить его трюк, и последовать в след за скакуном в непроглядную тьму, но даже если бы и сумел, выжить там все равно было бы невозможно, но сейчас, пока плотность мироздания все еще оставалась нарушенной, прорвать ее снова, в том же месте, и открыть новый спасительный проход было куда проще, чем сотворить его сызнова. Обычно этот процесс занимал не малое количество времени и сил, требовал долгой и внушительной подготовки, сложных расчетов и долгих приготовлений, всего одна мельчайшая ошибка могла привести к неминуемому краху, и даже самый сильный и опытный чародей не сумел бы растворить проход мгновенно, прямо из воздуха. Уходя от погони я не сумел бы сотворить свой собственный телепорт, не успел бы создать достаточно заклинаний, но здесь половина работы уже была сделана за меня, самая сложная часть была позади, проделанная чужими руками и для того что бы ее успешно закончить, должно было хватить даже моих скудных сил. Я чувствовал, что могу проделать это даже с завязанными руками и плотным мешком на голове, руководствуясь лишь собственными ощущениями и инстинктивным чутьем и не ошибся. Стоило только мне ухватиться за остаточный след, и потянуть за нужную, туго натянутую незримую нить, стягивающую еще не успевшую затянуться рану в пространстве, я тут же почувствовал, как в лицо мне дохнул свежий и совсем не здешний, прохладный ветер.

Радости моей в тот момент не было мыслимого предела, даже удары сыпавшиеся на меня с верху словно бы перестали причинять боль, и торопясь закончить свою работу как можно скорее, в дикой спешке я распахнул его за пару секунд, сделал все машинально и не задумываясь и лишь когда ярко вспыхнувший свет телепорта начал затягивать меня внутрь, неожиданно понял, что не успел задать ему точку выхода и ужаснулся от того, что только что натворил собственными руками. Этот телепорт мог выкинуть меня куда угодно, он мог выбросить меня высоко над землей, выпустить на дно океана, или в необитаемое и совершенно не пригодное для жизни пространство, он мог поместить меня прямо в стену, убив тем самым прямо на месте, или разорвать на части и разбросать по множеству разных мест, но изменить что либо уже было поздно.

Проход распахнулся, и зажмурившись от накатившего на меня ужаса, в самый последний миг, перед тем как исчезнуть возможно уже навсегда, я неожиданно почувствовал на своем плече когтистую лапу и тут же все вокруг меня словно бы растворилось. Исчезли духота и жара, висящий в воздухе пепел, земля подо мной перестала существовать и провалившись в пустоту, словно рухнув с большой высоты в огромную воздушную яму, на мгновение я почувствовал, что стремительно лечу в неизведанном направлении. Падаю и одновременно взмываю в верх подхваченный неизведанной силой. Это невероятное ощущение продлилось лишь долю секунды и прежде чем я успел распахнуть глаза все уже успело закончиться столь же стремительно, как и возникло.

Сработанный на скорую руку портал все же оказался крайне удачным, он выплюнул меня всего в метре над землей и рухнув вниз, я даже не расшибся об твердую землю. Но стоило мне только раскрыть зажмуренные глаза, как я тут же выругался сквозь сжатые зубы, увидев перед собой дико озирающегося по сторонам вожака боевого звена, ухватившего меня за плече, и почувствовав как одолевавшая меня смертельная усталость и слабость мгновенно усилились в двое, не смог даже отползти от него в сторону, сплевывая кровью на землю.

- Ты! - Яростно взревел он и сжал мое плече с такой силой, что острые когти пронзили плече и вонзившись глубоко в плоть. - Что ты наделал?! Где мы?! - Все больше свирепел демон, но даже если бы у меня еще оставались силы что бы дать ему разумный ответ, я бы все равно не смог назвать это странное место, которое явно видел перед собою впервые.

Вокруг нас простиралось безжизненное пустое пространство, заросшее невысокими скалами словно грибами. Вдалеке виднелись очертания далекого города, но вместо голубого, или темного, усеянного звездами, ночного неба, над головой клубилась странная желтоватая мгла, затянувшая собой весь небосвод. Мы застыли на самом краю обрыва, за которым клубилась все та же желтоватая муть и казалось, что она окружила собой всю землю и медленно сдвигается со всех сторон вознамерившись поглотить последний, оставшийся вне ее пределов, отдаленный город и всех его жителей вместе взятых.

- Верни нас назад! Немедленно! Слышишь?! - Потребовал он, и в грозном рычащем голосе твари неожиданно промелькнули нотки самой настоящей паники, предательски вырвавшиеся наружу. Вожак принялся лихорадочно и назойливо трясти меня за плече, словно пытался разбудить спящего, и взглянув на него я не поверил собственным, слезящимся от набившейся в них пыли, глазам. Огромный и свирепый демон, элитной бойцовой породы, да еще и глава боевого звена, натасканный и обученный убивать всех и вся, был напуган моей простейшей переброской словно трусливая дворовая шавка. В его алых глазах светились неприкрытые и неподдельные страх и ужас, свирепая морда исказилась в растерянную от непонимания физиономию, и я с трудом смог удержаться от злорадного смеха, боясь что он немедленно отзовется новым приступом боли в помятых ребрах, и ограничившись лишь довольной кривой ухмылкой окровавленных губ.

- Я разорву тебя на куски! - Все больше свирепел от ужаса перепуганный демон, и словно в доказательство своих слов, он стремительно вскинул меня на ноги, и тут же заставил повалиться обратно от тяжелого удара когтистой лапы прямо под дых.

В этом диком припадке он действительно мог прикончить меня прямо на месте, впадающие в яростное неистовство порождения пламени забывали обо всем на свете, никакие преграды не могли остановить эти машины выращенные для убийства, и даже истекая кровью и лишившись конечностей, они не чувствуя боли и усталости, продолжали идти вперед на своих врагов, совершенно не заботясь о собственной безопасности, и не останавливались без приказа, пока не падали замертво. Разъяренный вожак мог даже не вспомнить, что по возможности должен был доставить меня обратно живым, и никогда не задумался бы над тем, что только я мог вернуть его обратно домой. Его огромная крылатая фигура нависла надо мною словно скала, из оскаленной пасти, прямо на меня, капала мерзкая, липкая и пенившаяся слюна. Казалось он хотел проглотить меня целиком, и ни на минуту не забывая, что израсходовал наверное все имеющиеся у меня силы, я все равно инстинктивно, как и любой другой маг, в минуту грозящей ему смертельной опасности, потянулся к собственному чародейскому дару, и внезапно обнаружил на его месте черную и леденящую душу, холодную пустоту.

В первый миг я даже не удивился, израсходовав столько мощи сложно было рассчитывать на полноценный внутренний отклик силы, приятным теплом разливающийся по жилам, но даже без сил я должен был ощутить внутри хоть что-то, некое шевеление в попытках пробудить остатки канувшей в небытие мощи, но этого не последовало словно, как и у большинства самых обычных смертных, у меня никогда не было сильного чародейского дара. Попробовав вновь, я снова не смог ощутить внутри ничего, кроме зияющей пустоты, и это пугало куда сильнее всех демонов Нижнего мира и их грозного Повелителя вместе взятых. Я старался снова и снова, но ничего по прежнему не получалось, я не мог добиться хоть какого ни будь утешительного результата, словно никакой магии никогда и вовсе не существовало в природе, и только тогда до меня наконец начали доходить причины внезапной усталости, обрушившейся на мои плечи сразу после телепортации.

На общем фоне моего удручающего состояния, после всех побоев, падений и добровольной пытки вытяжкой жизненных сил, эта слабость не показалась мне чем-то странным, и не вызвала ровным счетом никаких опасений, но перебросив вместо себя сразу двух живых существ сразу, я кажется, израсходовал куда больше сил чем имел. Надорвался, выполнив непосильное действие, и тем самым повредил свой собственный чародейский дар, выжег себя изнутри и остался без самого главного и жизнеопределяющего своего качества. Из меня, словно из тонкой книги, вырвали всего один лист, но оставшись без этой страницы все прочее теряло весь свой смысл, и я лишился самого важного, в своей жизни, того без чего даже не мог представить свое дальнейшее существование, и лучше уж было сгинуть в острых когтях, чем вот так остаться без магии навсегда.

Подобное не редко случалось с неопытными чародеями еще не знающими допустимых границ собственной мощи. Кто-то лишался дара на пару дней, кто-то ждал восстановления сил долгие месяцы, а кто-то, перестаравшись слишком уж сильно, как я, и вовсе терял свои способности уже навсегда, и внезапно разозлившись на проклятого демона, столь не вовремя ухватившего меня за плече, обвинив его во всех своих бедах и столь ценной утрате я, даже сам не успев понять что именно делаю, прямо с земли, и что было сил ударил обеими ногами прямиком в грудь нависшей надо мной страшной твари, вложив в этот удар всю свою горечь и боль.

Злить разъяренное порождение пламени еще больше явно не стоило. Он и так мог прикончить меня в любую минуту и этот шаг был крайне глупым, рискованным и опасным, но не зря говорили, что удача влюбляется лишь в тех, кто рискует, и мой отчаянный жест неожиданно принес весьма внушительные плоды. Взвывшая от неожиданности и боли тварь отшатнулась назад. На один краткий миг демон застыл на самом краю обрыва, истерично маша руками и крыльями, пытаясь удержать равновесие, но одна из лап под ним все же соскользнула в низ, и увлекла за собой всю его огромную тушу. Туман проглотил его мгновенно, накрыл с головой сожрав не поморщившись, словно конфетку, и не выплюнул обратно даже костей. Не веря в собственную удачу, я стремительно отполз как можно подальше от прожорливой мглы, и во все глаза пялился в зловещий туман, ожидая, что демон вот-вот вернется обратно, вырвется из этой завесы на широких кожистых крыльях, вынырнув словно из под толщи воды стремительно наброситься на меня, но время все шло, секунды неспешно текли вперед, складываясь в минуты полные мучительного ожидания, а вожак боевого звена все ни как не спешил возвращаться обратно, словно и в правду погиб от этого столкновения.

Я больше не ощущал рядом тягостного демонического присутствия, но к несчастью, всего один сгинувший демон был далеко не окончательной, финальной победой, после которой уже можно было праздновать свой горький триумф. Повелитель не успокоиться, пока не отыщет меня и пошлет по моему следу целые орды кровожадных тварей, если потребуется. Его ищейки найдут меня в любом уголке бескрайней Сети созвездий, и лежа на земле, без собственного дара, беспомощный, как новорожденный младенец, я даже не представлял, что же мне теперь со всем этим делать.

Дронг Мрак.

Город-на-грани не даром считался одним из самых удивительных мест во всей безграничной Сети созвездий. Нигде, во всей остальной бескрайней вселенной не встречалось ничего, хоть сколько ни будь похожего на это невероятное место, но для меня, как для почти коренного жителя этого города, в нем не было ровным счетом ничего удивительного. Проведя здесь все последние долгие годы своей жизни, я успел прекрасно освоиться на здешних мощеных, узеньких улицах, и просто привыкнув к этому чудо-городу перестал замечать вокруг все удивительные особенности и странности этого невообразимого места. Меня уже ни сколько не волновало отсутствие неба, солнца и звезд над головой, не пугало, что за городской чертой, не долго идя в одну сторону, можно было в буквальном смысле добраться до самого края земли, и совершенно не смущало, что пребывая на земле острова, я оставался вне всех существующих в Сети созвездий миров, находясь в самом загадочном и неизвестном пространстве и физически существовал в полном нигде, которого нет, и даже быть не может, ни на одной, самой большой, точной и подробной карте вселенной.

Город-на-грани раскинулся на сравнительно небольшом острове, зависшим посреди непроглядной мглы Междумирного пространства и даже самые мудрые ученые и чародеи не сумели объяснить этот феномен мироздания, хотя бы теоретически. Сколько бы умов не билось над этой тайной, само существование подобного места просто противоречило всем известным законам мироздания. Оно не вписывалось ни в одну толковую теорию мироустройства, и ни кто, до сих пор, так и не смог познать и разгадать всех тайн и загадок этого места. Само его существование казалось попросту невероятным, а уж жизнь, на столь крошечном обломке мира, казалась попросту нереальной. Здесь почти не встречалось растительности, не водились животные, отсутствовали источники воды, света, времена года, перемены погоды и многое другое, без чего невозможно представить себе обитаемое пространство. Рожденные и выросшие в городе дети, никогда не видели ни дождя, ни снега, здесь им просто неоткуда было взяться. Они не знали, как прекрасны бывают восходы и закаты, даже не представляли себе, что такое реки и вряд ли смогли бы даже вообразить себе океан или горы. Город был словно отрезан от всего остального, но обосновавшийся на перекрестье всех самых крупных междумирных путей, он не просто существовал вопреки всему и всем, но еще и процветал, став самым центром торговли между мирами. За исключением своего, мягко говоря не самого стандартного местоположения, он мало чем отличался от любого другого крупного поселения и жить в нем было ни чуть не хуже, чем в любом другом краю бескрайней Сети созвездий.

Средняя часть города, заполненная великим многообразием всевозможных лавок, трактиров, харчевен, магазинчиков и широких торговых площадей, отделяла роскошные особняки и виллы знати, раскинувшиеся на холмах, от грязных трущоб на окраинах. Она радовала своей ночной свежестью и прохладой, после жаркой духоты Бездны, казавшимися настоящим небесным благословением, и ни сколько не изменилась со дня моего спуска в недра Мертвого мира, из которого, в этот раз, лишь мне посчастливилось выбраться живым и невредимым.

Низенькие и приземистые домики, с плоскими крышами, тесно жались друг к другу, словно продрогшие путники, собравшиеся у чахлого, задуваемого сильным ветром, слабенького костерка. Когда-то серые и невзрачные, все они были совершенно непримечательными и походили друг на друга, как две капли воды, словно неведомые строители, возводя этот квартал, делали все под копирку, работая по одному единственному эскизу и торопясь закончить свою работу как можно скорее, не утруждали себя лишней работой и не делали никаких различий даже в мелких деталях. Прежде здесь наверняка располагался район одной из рабочих каст, гончаров, дубильщиков, или кого то еще, кто не мог позволить себе ничего лучше, чем эти однотипные жилища, но с течением времени все меняется и теперь здешние строения, даже сохранив свою идентичную архитектуру, больше не сливались в одну серую массу, превратившись из жилых помещений в торговые лавки, конторы менял и ростовщиков, и конечно же в вездесущие таверны и трактиры. Почти над каждой второй дверью красовалась своя красочная вывеска, зазывающая внутрь клиентов. Дома, по самой последней городской моде, были расписаны, словно картины с твердыми кирпичными холстами. От этих кривых рекламных рисунков, захвативших все стены в полную их величину, просто пестрило в глазах, и неспешно шагая вперед, я смотрел исключительно себе под ноги на грязную и замусоренную мостовую, на которую, с наступлением ночи, выбрались из своих нор жирные серые крысы, безбоязненно перебегающие по улице, от одной мусорной кучи к другой, и обнаглевшие от отсутствия людей настолько, что и не думали сторониться моего приближения. Они даже обиженно пищали мне в след, когда тяжелая поступь моих сапогов все же заставляла их отбежать в сторону, но всегда, до самого последнего момента, они оставались прямо у меня на пути, словно были полноправными хозяевами мостовой, и считали, что это я обязан обходить их стороной, что бы не побеспокоить важных господ.