Сердце Изнанки. Книга – 3

Глава 7 Визит вежливости

Был один важный момент, который я упустил.

Ведь я стал неплохим воином, да и, был им в прошлой жизни, вот только червоточины голыми руками не позачищаешь. Можно было бы посмотреть, что там есть на балансе у вооружённых сил Пылаевых, но род Пылаевых пока оставим в покое. Зато мэр обещал снабдить меня достойным оружием. И учитывая тот факт, что он считает себя обязанным мне, думаю, не следует отказываться от таких подарков судьбы.

Тут же поискал номер телефона Петрищева и позвонил ему. Трубку взяли не сразу — видимо, генерал был чем-то занят.

Петрищев не ожидал меня услышать, а я напомнил ему вчерашний разговор о том, что мэр пообещал выдать оружие, и спросил, можно ли связаться с ним напрямую, попросил номер телефона.

Петрищев расхохотался:

— Да это же в любом случае я буду выдавать из своих запасов! — произнёс он. — Можно не беспокоить его.

— Всё-таки давайте побеспокоим, — произнёс я, понимая, чем это может закончиться. Петрищев выдаст мне какой-нибудь хлам, а спишет как самое дорогое оружие, которое у него было. В итоге и я не получу, что хочу, и мэр будет выглядеть бледно и Петрищев будет слишком уж радостный ходить. А ведь настоящие воины должны быть голодные и злые.

Итак, немного поспорив, смог-таки добиться номера мэра, после чего сразу ему позвонил. Слуцкий пообещал, что приедет лично, дабы помочь подобрать самое лучшее оружие и пройдоха-генерал не смог бы утаить ничего достойного. Правда, встречу назначили на вечер, на четыре часа. Всё-таки отъезд к Пылаевым явно откладывается. Ну, ничего, детишки подождут, да и Зиновий, думаю, тоже подождёт.

Поглядел на время — по идее, с Мартыновым встреча через час. Не стоит к таким прожжённым ребятам приходить заранее, а то мало ли решит, что мне уж очень нужно закрыть сделку, и решит меня уторговать в самый ноль. Поэтому подожду пока. А чем занять это время, я всегда найду.

Вышел на улицу и зашёл в кафе напротив. Там продавали удивительно вкусные, судя по запаху, круассаны и прочую мучную продукцию. Аромат стоял такой, что слюнки потекли — видимо, всё только из печи. Взяв по паре штук разной выпечки, получился целый пакет. Вернулся в квартиру и растолкал белку. Та неуверенно посмотрела на меня сонными глазами и сладенько зевнула.

— Ну что, красавица? Погуляем по изнанке? — спросил я её, подмигнув, и тут же вынул маленькое энергоядрышко, протянув на ладошке.

Ласка мгновенно оживилась. Юркнув в моей ладошке, проглотила ядрышко, довольно принялась умываться лапками. Затем посмотрела на меня — мол, чего ждём, я готова! — и в следующее мгновение исчезла.

Я умилённо улыбнулся, а в следующий миг и сам провалился наизнанку.

Удивительно, но здесь серых тварей было всё больше и больше. Плотность их росла с каждым разом, словно кто-то их специально сюда сгонял стаями. Они по-прежнему опасались ко мне приближаться — по крайней мере, стоило нам появиться, как они прыснули в разные стороны, однако, как и в прошлый раз, почти мгновенно стали собираться в группки по десять существ и пытались нападать скоординированно.

Самое интересное — я ведь даже не говорил ласке, куда хочу отправиться, но она уверенно полетела вперёд, то и дело огибая крупные стайки теней и возвращаясь ко мне, проверяя, не отстал ли я. Спустя каких-то пару мгновений ласка уже пометила белым цветом нужное пятно, а я, уворачиваясь от постоянных атак и отбиваясь, влил в пятно энергию и провалился сквозь разрыв в пространстве.

Вывалился кубарем прямо посреди камеры — пакеты с едой разлетелись в стороны, благо хоть кофе удалось удержать и не разлить, а то был бы эпичный провал.

— Ну, здравствуй, капитан Медведев, — произнёс я, оглядев камеру.

Медведев даже не удивился моему появлению:

— Ну, здравствуйте, господин Пылаев.

Ласка тут же появилась рядом, подхватив один из пакетов с едой, утащила куда-то в уголок и принялась рвать упаковку, засунув мордочку внутрь, изучая содержимое.

Медведев сидел в углу, подперев рукой подбородок. При моём появлении он лишь сместил глаза — рядом с ним стояла тарелка с какой-то кашей и кружка с чаем, еда была не тронута.

— Зачастили вы что-то ко мне, — произнёс он устало.

— Да вы ведь сами говорили, что вас никто не посещает, — произнёс я. — Вот решил прийти в гости.

— Ну да… Даже не знаю, радоваться этому или нет. Всё-таки, лишь день остался мне на этом свете, — произнёс он с горечью.

Я подметил, что под его глазами залегли тени — это без учёта того, что один глаз был подбит. Лицо потемнело и осунулось, о былой бодрости не было и речи. Уставший, он был… видимо, не спал всё это время, только и думал о предстоящей казни.

— Ну как вы здесь? — выдохнул я. — Я вот вам гостинцев принёс.

— В целом не плохо, если не брать в рассчёт, что я будущий мертвец, — с горькой усмешкой произнёс он. — За гостинцы спасибо, только вы перестарались — столько я съесть не успею, — хмуро добавил он, глядя на разбросанные пакеты.

Набрал полную грудь воздуха хотел высказать по этому поводу Медведеву, но он посмотрел на меня — хмуро так посмотрел, что я осёкся на полуслове, словно стена ледяная между нами встала.

— Если вы будете меня переубеждать в том, что мне надо бежать, прошу вас — не делайте этого, — произнёс он, перебив меня резко. — Не вводите меня в искушение. Я хочу умереть как воин, с остатками чести, пускай никто этого и не оценит.

Я выдохнул, искоса глянув на него. Понятное дело — человек решение принял, и менять его не собирается.

— Я лишь хотел сказать вам — не отчаивайтесь, — произнёс я осторожно. — Я вас ни к чему не призываю, прекрасно понимаю, что честь для вас не пустое слово. И не один вы мне это говорили — тот же генерал Петрищев сказал — что вы человек чести. И полковник Горин твердит, что вашу честь нужно уважать. Но что бы там ни произошло, прошу вас — не принимайте это как посягательство на вашу честь. Просто очень много хороших людей, хотят, чтобы вы и дальше жили. Я в их числе.

— Спасибо вам за надежду, господин Пылаев, — хмыкнул Медведев, в голосе его прозвучала едва заметная теплота. — Но я не побегу, я уже сказал.

— Я вас к этому не принуждаю, — произнёс я мягко.

— Спасибо за то, что вселяете в меня надежду, — продолжил он, и голос его дрогнул слегка. — Я вот сижу здесь уже какой день, и внутри как будто бы всё пересохло. Ни одной капли жизни внутри нет, словно высохший колодец. А тут вы вдруг появляетесь со своей лаской, и сердце биться начинает, кровь по венам струится, снова чувствую себя живым. Хотя и немного осталось…

Он замолчал, рукой провёл по лицу. Видно было — храбрится, не хочет показывать слабость.

— Знаете, что я вам скажу? — вдруг оживился он, и в глазах мелькнул прежний огонёк. — Столько книг я перечитал, столько людей повидал, на которых хочется равняться. Больше всего я боюсь, что разочаруюсь в этих людях и в тех книгах. Не хочу признавать, что это всё враньё. Достойным человеком можно быть — и даже если для этого нужно просто достойно умереть, я готов к этому.

Мы помолчали.

— А сейчас, господин Пылаев, вижу, что вы хотите мне что-то ещё сказать. Но не нужно. Я последние дни хочу побыть один. Спасибо вам за угощение. Если вдруг вас пустят на мою казнь, это будет хорошо.

Признаться, я не только гостинцы Медведеву принёс — всё-таки правильно он говорил, что никто его даже не посещает. Главной целью было наладить мосты, подружиться с ним. Чтобы, когда придёт время, у него было меньше сомнений — идти ли на службу Пылаевым в случае успеха предприятия.

Но чувствую, что лучше его сейчас и правда не дёргать. Пускай побудет в своих мыслях. Всё-таки он не девушка, чтобы его утешать. Человеку его калибра возможность побыть с собой и подумать значит куда больше, чем поддержка окружающих.

Я лишь кивнул.

Взглянул на свою ласку — белка, поняв, что нам пора уходить, высунула мордочку из пакета и посмотрела на меня укоризненно. В её зубках был зажат маленький блинчик, и всем своим видом она показывала, что этот блинчик она отдавать никому не собирается. И прежде чем она его не доест, нечего даже и думать о том, чтобы забирать у неё еду или пытаться втянуть её в изнанку.

Она с чрезвычайной скоростью проглотила блинчик, затем, недовольно фыркнув, подскочила к Медведеву. Запрыгнула тому на колени, ткнулась носом в живот. Он сначала посидел немного, рассеянно глядя на неё, потом на его лице появилась первая за всё это время искренняя улыбка, и он почесал ласку за ушком.

Белка уткнулась в его живот лбом — мол, не переживай, нормально всё будет, хозяин придумает, как тебя вытащить. Затем, соскочив с его ног, приблизилась ко мне и встала столбиком — ну чистый сурикат. Она уставилась на меня, повернув голову набок — мол, ты так и будешь сидеть?

Недолго думая, я провалился в изнанку.

Когда я пришёл к Мартынову, меня встретил дворецкий. Он проводил меня в комнату, где купец медитировал. Картина предстала поистине колоритная.

Мартынов, сидел в позе лотоса. Одет он был в кимоно, которое категорически не сходилось на его широкой груди. В руках он держал обнажённую катану двумя руками, при этом закрыв глаза.

Видимо настраивался на что-то серьёзное. Уж, не к нашей ли сделке он так готовится? Будто перед серьёзной битвой. Ну пускай — я тоже сдаваться не собираюсь, планирую выжать из него каждый рубль.

Выглядел он очень комично — всё-таки восточный наряд, который носили поджарые воины, на его расплывчатом теле выглядел как маленькая рубашечка на батоне колбасы. Живот выпирал из-под кимоно, а рукава едва доходили до локтей.

Долго ждать он меня не заставил. Стоило мне войти, как он тут же встрепенулся, отложил катану и воскликнул:

— Мой друг! Как я рад вас здесь видеть! — подскочил он, едва не отрубив себе пару пальцев острым лезвием катаны. Поймав мой ироничный взгляд, он поспешил пояснить: — Провожу порой вот такие практики — помогает, знаете ли, настроиться на рабочий лад.

Он потёр руки, а в глазах заплясали предвкушающие искорки.

— Ну что же, у нас с вами много тем для разговоров! — Он указал на две трёхлитровые бутыли, что сояли в углу комнаты. — В первую очередь — вот для вас ваше слабительное.

— Я просил три литра, этого будет многовато, — опешил я.

— Если я правильно понимаю направление ваших мыслей и истинное предназначение этого чудодейственного средства, вычищающего из организма абсолютно всё, — добавлю к нему, чисто из соображений моей творческой натуры, ещё столько же снотворного. Оно абсолютно безвредное, но в сон уносит моментально.

В глазах Мартынова заплясали искорки злорадства.

Едва сдержав смешок, непонимающе поглядел на него.

— Просто почувствовал в вас родственную душу художника! Чувствую, получится у вас явно не спящая красавица, но нечто невообразимое, о чём будут судачить ещё много лет! — расхохотался он. — Однако надеюсь, о моём участии не узнает ни одна живая душа — что бы там ни вышло. Договорились⁈

Я кивнул, едва сдержавшись, чтобы рот не растянулся в зловещей улыбке.

— Ни одна живая душа, — произнёс я самым серьёзным тоном, на который сейчас был способен.

В голове уже рисовались чудовищные картины того, что должно будет произойти вследствие моей шалости.

— Всё, конечно, хорошо, но хотел бы узнать стоимость, — произнёс я, внимательно изучая янтарную жидкость в колбе.

— Ооо, здесь не переживайте! — оживился Мартынов, потирая руки. — Тут я бы вам и бесплатно его отдал, и даже приплатил бы, но, сами понимаете, душа купца не позволяет мне работать в минус. Поэтому отдаю по себестоимости — всего лишь семьсот рублей.

Я присвистнул. Это триста пятьдесят энергоядер, но, учитывая, что это лекарственное средство, которое поставляется, как правило, маленькими дозами, а здесь целых три литра…

— Ладно, допустим, — покивал я. — Что у нас с вами по поводу древесины и медных камней?

— Сейчас, сейчас, найду свои записи, — засуетился Мартынов, роясь в бумагах. — Так, только про траву вы тоже не забывайте. Вы ведь и траву мне привезли, я тоже заинтересован в её покупке.

Я поморщился.

— Вот незадача… Вы уж простите, но здесь с Романом Михайловичем была договорённость, что он первый претендует на травы, — потянул я.

— А это вы мне не говорили! — возмутился Мартынов, всплеснув руками. — Получается, соблазнили таким хорошим товаром, а сейчас из-под самого носа уводите!

— Хорошим, значит? — вздёрнул я брови. — И во сколько же вы оцениваете травы?

— Ну, может и не самым хорошим товаром, но определённо, умеренного качества, — опомнился купец. — Ну ладно, ладно, решим с Романом Михайловичем, как здесь быть, — примирительно произнёс он.

— Что касается остального товара… Медь — товар интересный, но не артефактный. Просто металл. Здесь дам пятнадцать рублей за килограм. Совершенно на вас не давлю, можете проверить у других купцов, вряд ли кто даст больше десяти рублей. Однако готов выкупить у вас месторождение.

Я поморщился, этого я точно делать не стану. Не следует наталкивать жадного торгаша на мысль, что червоточины тоже можно использовать.

Мартынов тем временем продолжил.

— А вот с древесиной вам повезло — у неё есть прекрасные чудодейственные свойства. Артефакторы долго ломали голову, что за особенности. Но потом обнаружили, что эта порода оказывает влияние на здоровье! Если дом из такой древесины построить, тоздоровье будет крепнуть. Детишки будут здоровые, взрослые тоже, всем будет хорошо

Я заинтересованно слушал.

У меня даже появилась идея, протолкнуть мэру идею построить санаторий из этой древесины. А учитывая объёмы, это может вполне выгореть… А учитывая что у меня с мэром складываются неплохие отношения, может и правда что-то выгореть.

Мартынов понизил голос и прищурился:

— А много у вас такой древесины? — спросил он.

— Какова цена? — спросил я.

Мартынов набрал полную грудь воздуха и выпалил:

— Сто пять рублей за кубометр.

Я призадумался.

— Значит так, относительно меди, я подумаю. Что касаемо древесины… — я сделал паузу.

— Сто пятнадцать не выдержал купец.

— Сто пятьдесят за куб, — твёрдо отрезал я. — И если вы соберётесь заниматься постройкой домов из этого бруса, я тоже буду в доле.

Я в упор уставился на купца.

Мартынов сначала покраснел, затем побелел, он открывал и закрывал рот. Видимо медитация не так хорошо помогла ему настроиться, как он ожидал.

— Ладно, вижу как вам сложно решиться на такое, поэтому снижу цену до ста сорока восьми рублей, но это моё последнее слово. По рукам?

— Меня, моим же оружием! — возмутился он.

— В общем, если вы согласны на цену, у меня к вам будет одно интересное деловое предложение, на котором мы сможем сколотить большое состояние.

Купец призадумался, что-то подсчитал в уме. Видимо решил, что даже при такой цене, сможет хорошо нажиться на редком товаре.

— В знак моего к вам уважения, я приму ваши условия, — наконец кивнул он. — Но что касаемо предприятия, это требует глубокого анализа и пересчёта. И себе дом из этой древесины построю, без всяких там начислений с вашей стороны.

Я хмыкнул. Нужно будет и себе подобный дом выстроить. Мартынов мысль не плохую подал. Идея действительно хорошая.

— Себе стройте что угодно, но для личного пользования. — кивнул я, Мало ли, тоже дойдёт до идеи постройки пансионата.

— Неужто я не могу распорядаться самостоятельно древесиной купленной у вас? — возмутился купец.

— Распоряжаться сможете, — ответил я, — но при условии, что я её вам продам.

Мартынов тяжело вздохнул. Кажется он уже глубоко пожалел о том, что раскрыл мне свойства древесины.

— Ладно, — наконец выдохнул он. — Я и павда подумывал над созданием небольшого строитлеьного предприятия. Почту за честь, если вы станете моим… партнёром. — последнее слово слово он выплюнул будто ругательство. — Но раз вы рассуждаете о таком, то у вас много подобного сырья? — поглядел он на меня.

— Думаю, нам с вами хватит, чтобы построить пару домов для богачей… И не только.

Мартынов мефистофелевски улыбнулся.

— Думаю, мы с вами сможем договориться. Кстати, могу помочь с лесоповалом. Дать вам людей?

— Спасибо, не нужно, — мягко покачал я головой, — я спарвлюсь своими силами. У нас остался еще один важный вопрос. Тот монстр, которого вы хотели высталять в качестве экспоната, — ухмыльнулся я.

— Да, — поморщился Мартынов, — что касается монстра, Константин Александрович, — произнёс он, взяв со стола блокнот и принявшись листать записи. — Взвесили мы его, дело было непростое, пришлось по частям разбирать… В общем, выходит, что он весит аж полторы тысячи килограмм! Если быть точнее — тысяча четыреста девяносто восемь. Представляете?

Я побарабанил пальцами по столу. Признаться, ожидал большего, но и это тоже неплохо.

— Константин Александрович, мы с вами договорились на сто рублей за килограмм. Может, скидочку сделаете? Небольшую… Очень уж дорого получается.

— А зачем вы его порезали? — удивился я. — Вы ведь хотели его напоказ выставлять?

— Ну мы так, только пару частей вырезали, — тут же принялся оправдываться купец. — Для исследований, понимаете? Нужно же понять, что это за тварь такая была.

— Значит, сто пятьдесят тысяч рублей… — протянул я. — Не густо.

Мартынов тягостно вздохнул, понимая, что скидку я вряд ли готов обсуждать.

— Роман Михайлович говоил, что человек вы кристально честный, но хотел бы посмотреть как вы взвешивали монстра, — произнёс я.

Взгляд Мартынова сделался стеклянным.

— Как взвешивали? — переспросил он.

— Ну да, и желательно перевзвесить его при мне, — произнёс я.

Мартынов гулко сглотнул, а я, чтобы не дать ему возможности придумать отговорку — продолжил:

— Нам ведь им пузырь с трофеями нужно вскрыть, помните?

— Мартынов вновь улыбнулся.

— А может без взвешивания? Людей гонять придётся…

— Если что я оплачу из работу. А вопрос принципиальный. — твёрдо заявил я.

— Кстати, а вы случайно не нашли там мой клинок? — вспомнил я. — Когда я с тварью сражался, она у меня клинок вырвала.

не отошедций от прошлой новости, Мартынов кивнул, но тут же спохватитлся:

— Клинок? Клинок нашли, правда, он весь искорёженный. Но если так понадобится, могу отдать его хорошему мастеру на восстановление.

— Жаль, — нахмурился я. — Но всё равно заберу, в качестве трофея.

— Ну, свойства-то магические в нём сохранились, а клинок отковать заново можно, — в который раз оживился купец. — Правда, ремонт в копеечку встанет. Проще новый купить, если нужно. У меня есть арсенал неплохой.

— Да нет, спасибо, — произнёс я. — Господин мэр обещал предоставить мне оружие в качестве награды за службу.

— Ах, вот оно что! — оживился Мартынов. — Тогда другое дело. Мэр у нас щедрый, хорошее оружие даёт. А то я уж подумал, что вы без клинка остались… Но если что потребуется, вы знаете у кого можно закупиться амуницией.

— Буду знать, — бодро ответил я. — А теперь идёмте взвешивать спрута!