Сердце Изнанки. Книга – 3

Глава 4 Званый ужин

Что и говорить, сегодня у Петьки был, похоже, самый счастливый день в жизни. Аглая, сестра купцов Гончаровых без вопросов занялась его внешним видом. Она много извинялась за своих братьев, которые из любого готовы последние соки выжать. В итоге, постригла на нас бесплатно. И меня и Петьку. Даже хотела Белку прихорошить, но та не далась.

Счастливый парень смотрел на себя в зеркало так, будто бы узрел чудо на яву.

— Это я, что ли? — спросил он, округлив глаза и указывая в зеркало.

— Ну а кто ещё, — усмехнулся я.

Ласка тут же запрыгнула ему на плечо, красуясь, будто показывая: «Видишь, у тебя на плече я сижу, и в отражении тоже я, а значит всё взаправду».

— Да быть не может, — произнёс он. — Я как… благородный господин выгляжу.

— Это верно. А сам при этом воруешь, — я критически осмотрел его новый облик. — Видишь, как ты выглядеть можешь, а если пойдёшь по наклонной? Понимаешь что будет? Попадёшь в тюрьму, или и вовсе сгинешь. В лучшем случае будешь выглядеть, как выглядел до этого. Понял меня, Петька? — с нажимом спросил я.

— Да, господин, — опустил голову парень.

— Вот чтобы плохо не кончить, становись на путь исправления.

— А мне свои дела надо делать, — произнёс я под нос, посмотрев на часы. До встречи с генералом оставалось уже меньше часа.

— Знаешь, где Петрищев живёт? — спросил я Петьку.

— Кто? — удивился он.

Зато Аглая, подметавшая пол, тут же встрепенулась:

— Ой, генерал Петрищев? Конечно, знаю! Я объясню!

— Вот и хорошо, — кивнул я.

Выяснив, где живёт генерал, я повёл Петьку в гостиницу к Дмитрию под присмотр. Уж не знаю, что из этого выйдет, но этих мальцов я оставлять не собирался. По крайней мере, этот Петька, украв у меня артефакт, сам сделался мне обязанным. И теперь я так просто с него не слезу — он мне теперь должен, как и вся эта мелкота. Еще бы понять, что у мелкого воришки за дар…

Вот только пока не пойму, как мне их эксплуатировать — в городе оставить или в деревню забрать? Но одно ясно точно: одарённых я точно себе под крыло возьму. Местные отчего-то не осознают, насколько ценными могут быть вот такие вот мальчишки и девчонки. А ещё — насколько они могут быть опасными, если не брать их под опеку и не воспитывать.

Здесь создали ордены из одарённых простолюдинов — они всё равно что монахи, живут в аскезе, да по уставам. Но это не самая лучшая стратегия, что может привлечь сторонников. Это ещё странно, что культистов в этом мире так мало. Хотя кто знает, сколько в подполье таких одарённых? Ведь хорошо обученный одарённый может быть пострашнее целой армии простолюдинов. И однажды этот мир хлебнёт горя за свою халатность в этом вопросе — это я могу сказать точно.

Кратко рассказал Диме о том, что случилось, о мальцах и об обстоятельствах знакомства с Петей. Последний на этом моменте вжал голову в плечи, опустил глаза в пол и старался не отсвечивать.

Дмитрий непонимающе поглядел на меня:

— И что нам с этими оборванцами делать? — спросил он.

— Не с оборванцами, а с будущими подданными рода Пылаевых, — произнёс я, искоса взглянув на Петра.

Тот, расширив глаза, поглядел на меня.

— Если, конечно, правильно будут себя вести и отнесутся с благодарностью к открывшейся возможности, — продолжил я. — А пока надо за ними приглядеть. И там, в том месте, где они живут, двое отморозков остались… с ними тоже надо что-то сделать. Здоровые лбы, а детей избивают. Такое, как ты понимаешь, допускать нельзя.

Дима покивал, всё ещё настороженно глядя на Петю.

— В общем, надо бы их в порядок привести, дать им оклематься и придумать где организовать им жильё, чтобы им было где разместиться нормально. Пока не знаю — к нам их отвезти, в поместье, или в городе оставить?

— А в городе они зачем нужны? — удивился Дмитрий.

— Ну как «зачем»? Они этот город как свои пять пальцев знают. Знают, кто где живёт, знают, кто чем занимается. Так ведь, Петя?

— Да, господин, всё знаю! Каждый переулок, каждый подвал… — глаза Петьки расширились, словно он впервые понял свою ценность. — Я много чего знаю, много что могу сделать, если потребуется. Я ого-го что могу!

— В этом я не сомневаюсь, — усмехнулся я, вспоминая, как ловко пацан стянул у меня артефакт, — когда есть свои люди в городе, можно что угодно провернуть.

Ласка, наблюдавшая за всем этим, вдруг прыгнула на плечо Петра и выгнулась дугой, будто оценивая, стоит ли доверять новому знакомому. Затем, принюхавшись, фыркнула и перескочила обратно ко мне.

Дима тоже призадумался, поглядел на меня.

— А ты опасный человек, Костя, — произнёс он, — правда, не знаю, хорошо это или плохо.

— Ну, — выдохнул я, — для семейства Пылаевых это очень хорошо, — хмыкнул я. — Во всяком случае, вас в обиду давать не собираюсь… Собственно, мне, в общем то, бежать по делам надо. К генералу Петрищеву.

— Ты уже и с ним договорился? — удивился Дима.

— Да, пока ты отвлёкся, — усмехнулся я. — Видимо, не услышал, как я с ним разговаривал. А пока что…

— Всё, понял. Беги, — перебил меня Дима. — Ребятами займусь. Подумаю, прикину, что можно сделать, а когда вернёшься, там и решим.

— Вот и прекрасно. Рад, что могу на тебя положиться, братец.

Я посмотрел на Ласку, которая так и сидела у меня на плече.

— И к тебе у меня есть задание. Ты следи за ними, чтобы он не хулиганили. Остаешься за старшую.

Ласка выпрямилась столбиком и повернула голову на бочок, как она делала обычно. А потом, посмотрев на Дмитрия, и на Петра, вернула взгляд на меня и кивнула. Вот точно — кивнула, а потом перепрыгнула к Диме на плечо.

Петька при виде этой сцены замер с открытым ртом, будто не веря своим глазам. Он переводил ошарашенный взгляд с меня на Ласку и обратно.

— Она… она вас понимает? — еле слышно спросил он. — Как настоящий человек?

— А ты думал, — усмехнулся я. — Она умнее многих людей. И хитрее. Так что смотри, не вздумай ничего затевать, пока меня нет. Она всё видит, всё слышит и мне доложит.

Петька сглотнул и с благоговейным ужасом посмотрел на Ласку. Та, словно понимая произведённый эффект, выпрямилась на плече у Димы и гордо задрала мордочку. Вот плутовка…

— А откуда она… — начал было Петька, но я его перебил.

— Потом расскажу. Если заслужишь, — отрезал я. — А сейчас мне пора. Дим, — я бросил взгляд на брата, — я на тебя надеюсь. Приведи их в порядок, и в городе и в деревне такие шустрые пацаны нам пригодятся.

Дима кивнул, хотя было видно, что всё ещё был не до конца убеждён в правильности моей затеи с уличными мальцами. Ну и ладно, время покажет, кто был прав.

На приём к генералу Петрищеву я успел вовремя. Во всяком случае, гости ещё не собрались. Меня встретил горделивый дворецкий и проводил в гостиную, по дороге уточнив, как меня представить.

В гостиной уже был затоплен камин, на длинном столе расставлены различные угощения. Дом Петрищева был, конечно, не столь богат, как у того же Мартынова, но тоже соответствовал жилищу, которое должно быть у благородного человека.

Это был трехэтажный особняк с аккуратными ухоженными фасадами, небольшой территорией, где были высажены молодые дубки. Внутри же убранство было, хоть и по-военному лаконичным, но уютным и чистым — сразу было видно, что женская рука в доме присутствует. При этом рука твёрдая, способная поддерживать порядок не только в доме, но и в семье.

На стенах висели портреты предков — суровые мужчины в военных мундирах разных эпох смотрели с полотен так, будто оценивали каждого входящего: достоин ли тот переступать порог их дома. Аккуратно расставленные в застеклённых шкафах награды сверкали золотом и серебром. А на самом видном месте — коллекция холодного оружия, некоторые экземпляры явно не были просто декоративными трофеями, судя по следам на клинках.

Пока я рассматривал интерьер, дворецкий куда-то исчез, видимо, чтобы доложить о моём прибытии. Несколько минут я провёл в одиночестве, изучая развешанные на стенах карты каких-то военных кампаний, с аккуратно отмеченными флажками и значками перемещений войск.

В соседней комнате послышались шаги, и вскоре появился хозяин дома в сопровождении дворецкого.

— Барон Пылаев! — громко объявил дворецкий, когда вошел генерал.

— Ну, здравствуйте, молодой человек, — произнёс Петрищев.

Он был высок, худощав, с гордым орлиным носом и острым пронзительным взглядом зелёных глаз. Смотрел цепко и пронзительно, словно сканировал меня, выискивая слабые места.

— Так вот вы каков, Константин Пылаев, — произнёс он. — Ну и кашу же вы заварили. Аж до самого мэра дошли. Да и Горин уже про вас рассказывал, говорит, присмотреться к вам надобно. Даже переживания высказал — не устроите ли вы какую-нибудь диверсию или не попытаетесь ли организовать побег этому самому Медведеву?

Я едва не закашлялся при этих словах, а Петрищев, тем временем продолжил:

— Но я же понимаю, что Злобин всем верховодит, а он-то не стал бы так подставляться. Скоро гости придут, тогда и обсудим ваш вопрос, а пока что, может, вина?

Петрищев кивнул лакею, и тот подошёл.

— Что желаете, господа? Может, лёгких закусок?

— Нет, спасибо, я подожду, — произнёс я.

Отказ был осознанным. В таких ситуациях лучше сохранять ясную голову и не расслабляться. Тем более, здесь, в кругу людей, от которых зависела судьба Медведева и, возможно, моя собственная, мне нужно было оставаться собранным, внимательным и готовым к любому повороту событий.

— Ну и всё же, — обратился я к Петрищеву, — не думаете ли вы, что следует как-то иначе решить вопрос? Господин Горин не показался мне человеком, с которым можно договориться. Как бы проблема в итоге не вышла.

Петрищев прищурился, сложил руки на груди и слегка наклонил голову, словно оценивая проявил я наглость или смелость.

— А какие тут могут быть проблемы? — Петрищев, изучая меня так внимательно, будто пытался прочесть мои мысли. — Проблем-то никаких. А вот трагедия случиться может.

Наша беседа была прервана прибытием новых гостей.

Первым прибыл мэр, которого дворецкий объявил, казалось, так громко и торжественно, что все соседи узнали о том, что у Петрищева сейчас находится мэр. Он был в элегантном костюме, с приглаженными, зализанными назад волосами и ухоженными усиками.

— Господин Пылаев, — слегка поклонился он мне, — вы уже рассказали генералу Петрищеву, какой подвиг для города совершили?

Петрищеввздёрнул брови.

— Подвиг для города? Видимо, я упустил последние новости.

— О, дружище, новости-то вы упустили! Этот молодой человек спас наш город от вторжения монстров, — театрально воздел кулак Слуцкий. — Прервал атаку, которая могла бы закончиться сотнями, нет, тысячами человеческих жертв, а то и непоправимыми разрушениями городской инфрастуктуры!

— Да быть не может! — произнёс Петрищев.

— Так как же не может? Своими глазами видел! Вы-то здесь сидите безвылазно, дела свои решаете, а за городом-то я слежу! Вот прошёлся сегодня на моцион послеобеденный, вот смотрю — в городе бардак, твари будто у себя дома гуляют. И один монстр огромный, с щупальцами сорок метров длиной, машины напополам разрывал! Но наш герой тут же ринулся в бой и победил монстра голыми руками! Ну а ваши бойцы где были?

— Так ясно где! — с жаром ответил Петрищев. — На рубежах!

— Вот именно, в то время как город надобно охранять, — погрозил пальцем Слуцкий.

Я едва сдержал удивлённую усмешку. Описанные мэром события имели с реальностью мало общего, но самое интересное было то, как он настойчиво превозносил мои заслуги перед Петрищевым. Зачем? Какая ему выгода делать из меня городского героя? Я чувствовал подвох, но решил пока не разубеждать присутствующих. Пусть считают меня победителем монстров — возможно, это сыграет мне на руку в деле с Медведевым.

— Ну, вообще-то, у меня был палаш и револьвер, — произнёс я. — Правда револьвер взорвался, а палаш был утерян.

— Ну, это не беда, я прикажу, и вам выдадут лучшее оружие, на какое вы можете рассчитывать, — произнёс мэр. — Вы достойны хорошего вооружения.

— Правда, следует не забывать, что всякому оружию надобен учёт, — произнёс крепкий мужчина с рыжими волосами и усталыми серыми глазами. Он окинул всех присутствующих взглядом, каждому поклонился, но на мне задержал взгляд.

От этого человека веяло властью и опасностью. Он был как тугая пружина, готовая в любой момент распрямиться. Даже его поклоны казались не проявлением вежливости, а способом лучше рассмотреть собеседника. Его взгляд, цепкий и острый, казалось, проникал под кожу, считывая все мои мысли и намерения.

— Вы, наверное, не представлены, — засуетился мэр, недовольно поискав глазами дворецкого.

— Это начальник отделения внутренних дел по городу Братску, — представил Петрищев.

— Полковник Груздин, Вячеслав Иннокентьевич. К вашим услугам, — произнёс Вячеслав Иннокентьевич.

— Как у вас служба проходит? — спросил мэр. — Слышал, там какое-то событие произошло с утра.

Груздин поморщился.

— Убийство.

— Как это? Убийство? — вскочил мэр. — В моём городе⁈

— В вашем городе много чего происходит, — произнёс он. — Не только прорывы монстров. Есть монстры и пострашнее, чем те, что лезут из червоточин, — заявил рыжий.

— Ну-ка, расскажите-ка, чтобы строго по форме! — потребовал мэр.

Груздин оглядел присутствующих, будто решая, следует ли подчиниться мэру или отказать в его просьбе и потом отчитаться лично, но всё-таки решил доложиться.

— Убита благородная дама из рода Викентьевых, — произнёс он.

— У Викентьевых благородная дама? Неужто супруга? — спросил Петрищев, вскинув брови.

— Нет, их дочь.

— Так у них дочь была? — удивился Петрищев. — Как же это мы пропустили такое событие?

— Да, у Викентьева было двое детей — сын и старшая дочь. По некоторым обстоятельствам, которые стали мне известны только сегодня, о дочери особо не распространялись и в свет её не выводили. Однако сегодня она была убита.

Я навострил уши, сердце заколотилось. Да и горечь какая-то внутри появилась — всё-таки убил…

— И кто же убийца? Вы уже вышли на след? — спросил Слуцкий, глядя на полковника с плохо скрываемым беспокойством.

Груздин поморщился.

— Есть тут некоторые обстоятельства. Убили её из артефактного оружия, но проследить след не удалось. Артефакт, судя по всему, или хорошо спрятан, или защищён, или уничтожен… Работали явно профессионалы. Боюсь, у нас очередной глухарь.

— Этого нам ещё не хватало! А с Викентьевыми как быть? Они же такой хай поднимут!

— Не поднимут, — произнёс Груздин. — Говорю же, есть особые обстоятельства. Они, наоборот, попытаются дело замять.

— Что ж там за дело такое?

Груздин поджал губы, бросив короткий взгляд в мою сторону. Я постарался сохранить непроницаемое выражение лица, хотя внутри все же напрягся.

— А это мы уже с вами отдельно обсудим, господин мэр, — произнёс полковник, переходя на шёпот.

Я чуть подался вперёд, напрягая слух, но Груздин оборвал разговор.

Стоило Груздину закончить, как после объявления голосистым дворецким, в зале оказался Мартынов собственной персоной. Его сопровождала довольно вульгарная и внешне неприятная дама в ярко-красном платье. Пышные чёрные волосы, желчная улыбка и огромные зелёные глаза, которые выглядели скорее странно и отталкивающе, нежели притягательно.

— Ооо, вы уже и здесь пришлись к месту! — изобразив удивление, обратился ко мне Мартынов, будто не слышал сегодня моего разговора с мэром. — Позвольте представить, моя супруга Изабелла, — произнёс он, поклонившись.

— Мартынов, избавьте нас от ваших манер, — буркнул Петрищев.

— Ооо, старый друг, снова ты меня спешишь поддеть! Да уж, здесь ни на секунду нельзя расслабиться. Стоит только на миг отвернуться… — сказал Мартынов, глядя на меня. — Слышите, мой юный друг, стоит только на секундочку расслабиться…

— И что произойдёт? — спросил Груздин, внимательно поглядев на Мартынова. — Вы сразу воспользуетесь шансом? — удивительно, но в словах Груздина не слышалось и тени иронии.

— А всякое может произойти, — произнёс Мартынов, тут же посерьёзнев и искоса взглянув на начальника внутренних дел. — Да и стоит ли меня приплетать к каждому подобному вопросу…

Видимо, между ними была не одна тёмная история. Во всяком случае, Мартынов явно был из тех людей, что не раз преступали закон и даже считают, что это полезно для бизнеса, в то время как Груздин являлся его прямым антагонистом. Уверен, тот не раз пытался посадить ушлого купца.

Изабелла — жена Мартынова, заметив напряжение между мужчинами, тихо хмыкнула и, сначала, отошла к столу с закусками, затем окинула меня оценивающим взглядом, задержавшись на моём новом костюме.

В её глазах читалось что-то среднее между интересом и насмешкой — типичный взгляд женщины, метящей стать частью высшего общества. Она старательно пыталась изобразить манеру высокомерной светской дамы, привыкшей смотреть на окружающих свысока, чисто на всякий случай, чтобы не оконфузиться в глазах других дам. Я ответил ей холодной улыбкой, от которой её лицо слегка дрогнуло.

— А вы, должно быть, тот самый барон, о котором сегодня весь город говорит? — произнесла она, приближаясь ко мне уже с бокалом в руке. — Который сразил чудовище голыми руками?

— Скорее палашом и револьвером, — поправил я. — Боюсь, слухи несколько преувеличены.

Мне совсем не хотелось тратить время на эту женщину, поэтому, вежливо улыбнувшись, я откланялся и сделал шаг в сторону Слуцкого. Который демонстративно покашлял, недовольный тем, что Мартынов и Груздин явно решили устроить словесную перепалку.

— Да уж, все люди ценны и важны, — заявил мэр, приподняв бокал. — И такие талантливые купцы, как вы, Мартынов и такие принципиальные и ответственные служители правопорядка, как вы, Груздин.

— И если бы не ваше грамотное руководство, они бы друг другу в глотки вцепились, — произнёс Петрищев с нескрываемым самодовольством.

В этот момент, дворецкий громко объявил:

— Барон Левин.

Я на миг замер. Эту фамилию я уже слышал. Это был один из тех баронов, что создавали немало проблем графу Злобину. Кажется именно этот барон организовал полномасштабное вторжение на территорию графа с перестрелками и человеческими жертвами.

Как по мне, подобные люди должны сидеть за решёткой, а он, оказывается, не только на свободе, да еще и вхож на званые ужины ко столь высокопоставленным персонам. Хотя это многое объясняет. Опять же вопрос — как в этом обществе относятся к графу Злобину? Неплохо бы этот момент выяснить, но максимально осторожно. Вдруг, здесь сплошняком враги…

Я оглянулся, пересчитав гостей, а Горина то так и нет, хотя именно ради него я сюда явился…

Оказалось, что Барон Левин прибыл в сопровождении молодого парня.

— Это ещё кто? — спросил Петрищев, указав на паренька, который мне был очень уж знаком.

— Вот, взял себе на службу помощника нового, ввожу его потихоньку в свет. Парень благородных кровей, приехал из дальних земель. Род его древний, но нынче он, так скажем, безземельный барон. Познакомьтесь — Вениамин Пруткин, — представил баронВениамина, моего старого знакомца, с которым мы некогда появились вместе в доме Злобина.

Вениамин прошелся по мне ошарашенным взглядом, но он тут же принял отрешённый вид и принялся вежливо всем кланяться. Я и вовсе лишь скользнул по нему взглядом, стараясь не глядеть в его сторону.

Да уж, Злобин время зря не теряет. Вон Вениамина пристроил, даже сделал его безземельным бароном. Это ж надо. Интересно, какими хитрыми схемами, он смог ввести Вениамина к своему противнику под крыло?

Вениамин, словно почувствовав мой взгляд, на мгновение замер и, убедившись, что на него никто не смотрит, едва заметно кивнул.

Я же едва не хлопнул себя по лбу. Ведь игнорируя меня, он ведёт себя не менее подозрительно, чем если признается всем, что мы давно знакомы. Поэтому я подошёл сам, и представился:

— Барон Пылаев, — представился я, поздоровавшись сначала с Левиным, а затем и с Пруткиным.

— Пылаев? — заинтересованно посмотрел на меня Левин.

— К вашим услугам, — произнёс я.

Вениамин смотрел на меня так, будто боялся что я сейчас загорюсь и подожгу его, но быстро взял себя в руки и завёл беседу с женой Мартынова.

Ловкий парень, что ни говори. Любопытно будет, если он ещё и к Диброву в доверие вотрётся. Да уж, дела…

Я уже даже пожалел отчасти, что сказал в своё время Викентьеву, что род Пылаевых под протекторатом Злобина. Глядишь, может, интересное, чего бы вышло. Например, пригласили бы меня поучаствовать в заговоре против графа, стал бы двойным агентом. Хоть повеселился бы. Ну ладно, разберёмся.

Вениамин между тем вёл себя безупречно — вежливо отвечал, когда к нему обращались, не лез вперёд, держался позади своего покровителя. Но я-то помнил его другим — пытливым, острым на язык, с быстрым умом и цепким взглядом. И сейчас под маской безупречного протеже я видел, как он внимательно изучает всех присутствующих, запоминает лица, оценивает, классифицирует.

Как будто случайно, ко мне подошел барон Левин.

— Я слышал, Пылаевы заключили союз со Злобиным. Не самый лучший союзник, скажу я вам.

— С чего вы так считаете? — спросил я, поглядев на Левина. — Роман Михайлович показался мне вполне воспитанным человеком. Или я чего-то не знаю о нём? — спросил я, как между прочим.

Конечно, я знал, что репутация Злобина оставляет желать лучшего, но мне нужно было услышать, что именно скажет о нём этот барон.

Барон Левин оглянулся по сторонам и понизил голос, словно опасаясь, что нас подслушают:

— Когда-то Злобин пользовался уважением, но те дни давно миновали, а теперь Злобин и вовсе позабыл про такт и здравый смысл. Неужто не слышали, какие слухи ходят?

Я заметил, как Вениамин, делая вид, что поправляет свой жилет, сделал несколько шагов в нашу сторону. На его лице застыло выражение почтительного безразличия, но я видел, как напряглись его плечи. Он явно прислушивался к нашему разговору.

— Внимательно относитесь к союзникам и к тому, в чьём обществе вас видят, — дал мне напутствие барон и демонстративно отошёл.

Гости обсуждали государственные дела, вели светские беседы. Мартынов всё пытался продвинуть идею некоего общественного места, которое необходимо было построить за бюджетные деньги, а он в ответ обещал пожертвовать недавно купленную тварь-осьминога.

Правда, каждый раз, когда его взгляд натыкался на меня, он умолкал, осторожнее расписывая все достоинства добытого трофея. Видимо, опасался, что я могу получить лишнюю информацию, и аргументы в предстоящей сделке по продаже спрута.

И тут, наконец, явился начальник тюрьмы.

— Господин Горин, а вот и вы! — всплеснул руками Мартынов, после того как о его прибытии объявил дворецкий. — А мы вас уже и ждать забыли.

— Геннадий Трофимович! Как вы поживаете? — произнёс мэр. — Тут по вашу душу сегодня много людей собралось.

— Ой, не утомляйте, — отмахнулся полковник и сразу же пошёл к фуршетному столу, схватив бокал с шампанским мгновенно запрокинув голову, влил его в себя. И тут его взгляд натолкнулся на меня.

— А вы здесь что делаете? Это что же? Для этого меня сюда позвали? — он даже поперхнулся от неожиданности.

Заметив реакцию Горина, я внутренне подобрался.

Петрищев жеманно подошёл к новоприбывшему, обратился по имени-отчеству:

— Геннадий Трофимович, видите ли, ну, от вас сейчас многое зависит, дорогой вы мой. Я понимаю, что вы достойно исполняете свой долг. Многим бы у вас поучиться. Вам позавидовать можно, насколько вы исполнительны. Но, видите ли, ошибка же произошла. Вопиющая ошибка.

Интересно было наблюдать, как генерал, человек, привыкший командовать, почти заискивает перед начальником тюрьмы. Мне даже захотелось поморщиться от этого зрелища. Но я понимал — генерал делает это не ради себя, а ради Медведева, как бы неестественно это не выглядело.

— Ну каюсь перед вами, виновен я. Допустил я промах. Не надо мне было так круто с Медведевым-то обращаться. Ну, вы ж сами поймите, он же герой. Вы же сами рассказывали, что не раз общались с ним и восхищены его стойкостью, доблестью и духом. И что же вы позволите такому человеку погибнуть зазря?

Слуцкий, все это время стоял рядом, кивая в такт словам Петрищева. Остальные гости деликатно отошли подальше, создавая видимость, что вовсе не прислушиваются к разговору. Но я-то видел, как напряжённо они вслушиваются, ловя каждое слово — особенно начальник внутренних дел.

— Не за зря, — произнёс Горин, вытерев рот,

— Что? — переспросил Петрищев.

— Он погибнет не зазря, а за преступление, между прочим, серьёзное преступление. Боевому генералу было нанесено оскорбление, и также имела место быть угроза расправы. Такое должно караться по закону, и опять же это не только моё частное мнение — приговор был вынесен судом и трибуналом. К тому же подписан императором.

— Но вы ведь понимаете, что это истинная нелепица, — мягко произнёс Мартынов, оказавшийся участником диалога.

Горин резко развернулся к купцу и грозно уставился на него:

— Ну, что вы хотите сказать, что суд императора допустил ошибку? Что имперское решение подлежит какому-то обсуждению? — затем посмотрел на Петрищева. — Вы тоже, считаете, что себя выше решения императора? — сверлил он генерала взглядом.

Я видел, как сглотнул генерал, как непроизвольно дрогнула его рука с бокалом. Обвинение в неуважении к решению императора было опасным — здесь собрались государевы люди, и такие слова могли дорого обойтись даже человеку в генеральском чине.

Мартынов, наблюдавший эту сцену, едва заметно отступил, жеманно улыбнулся уголком рта. Он явно явно соображал, какую выгоду может получить из этой ситуации. А вот его жена, та самая вульгарная дама в красном, почему-то смотрела не на спорящих, а на меня.

Петрищев явно чувствовал себя неловко под взглядом полковника, хотя, казалось бы, он же генерал. Однако выпрямился, посмотрел строго на начальника тюрьмы.

— Ну-ну, поймите же. Это же из-за меня всё, — попытался воззвать генерал.

Горин был беспощаден:

— Вы подали прошение, оно было удовлетворено.Господин Петрищев, я абсолютно не понимаю, чем же вы так недовольны? — спросил полковник.

Генерал воздел руки к потолку:

— Но как можно быть таким бессердечным. Да ведь вы же сами слышали — помилование-то уже готово! Помилование нужно всего-то дождаться чуть-чуть.

Горин явно начал заводиться. Его щёки покраснели, а глаза стали метать молнии.

— Ну, миленький вы мой, ну отложите вы казнь, вы же можете, — наконец подключился мэр.

— Что я могу? — удивился Горин.

— Отложить казнь, — пояснил тот. — Вы ведь начальник тюрьмы, вы исполнительный орган.

— Именно! Я лишь винтик в огромной государственной системе. И лучшее, что я могу сделать, это выполнить все предписания в срок, — заявил Горин. — Да, совершена ошибка. Я это допускаю. Хотя и не готов утверждать, но об этом мы узнаем, когда помилование придёт. А пока помилования нет, я обязан выполнить свой долг, покарать преступника и сделать так, чтобы справедливость восторжествовала.

Начальник внутренних дел, наблюдавший эту сцену с бесстрастным лицом, едва заметно качнул головой.

Я в диалог не лез, да и что бы я сказал? Я до этого не в полной мере осознал всю проблему ситуации, но теперь вижу — Горин очень бронелобный человек, и переубедить его не получится, ни у Петрищева, ни у мэра. Может, даже и сам император не смог бы его переубедить, и пока Горин не получил бы в руки официальное помилование, даже и с императором бы спорил.

Да уж, тяжёлый человек. Я прикидывал, что вообще здесь можно сделать. Медведев бежать отказывается, чтобы свою честь сохранить. Горин даже на миллиметр двигаться не хочет, чтобы хоть как-то отсрочить. И что делать, что делать-то? Как спасать невинного капитана?

— Ну и что же, дорогой вы мой? — взмолился Мартынов. — Неужто нельзя ничего сделать?

— Например? — вздёрнул брови Горин. Груздин тоже внимательно уставился на купца.

Мартынов прочистил горло:

— Неужто ничто не может вас заставить отсрочить казнь?

— Ни-че-го, — по слогам заявил Горин. — Лишь стихийное бедствие. Или личная воля императора? Ну или если я сам отправлюсь на тот свет? — Горин нехорошо усмехнулся. — А к чему вы, к слову, спрашиваете? Уж не задумали ли вы чего-то противоправного?

Горин, окинув взглядом присутствующих, затем снова упёрся взглядом в Мартынова.

— Помилуйте, помилуйте, — тут же купец. — Как можно?

Я же брал на заметку.

Зато Горин, явно чувствуя себя хозяином положения, только входил в раж.

— С вами-то, Мартынов, всё понятно, — отмахнулся Горин, — вам законы не писаны, вам лишь бы свою выгоду получить, хотя ума не приложу, как здесь то вы планируете подзаработать. Ну а вы, господин мэр, или вы, генерал Петрищев? Вам что же это? Указ императора не указ? Неужто вы из тех самых чиновников, которые лишь штаны просиживают? Я о вас другое слышал, вы же для меня примером были, когда я в академии учился! О Вас, генерал Петрищев, легенды ходили. Я, когда на службу поступал, только на вас ориентировался. А вы что же? Готовы из своих внутренних ощущений или каких-то личных привязанностей волю императора попрать? Так дело не пойдёт!

Горин, распаляясь всё больше, побагровел. Жилка на его лбу пульсировала, и казалось, что ещё немного — и он просто взорвётся от негодования. Нет, этот человек явно был не из тех, кого можно было легко убедить или подкупить.

— Я по старой дружбе, да, и из уважения, конечно же, промолчу, но впредь прошу эту тему больше не поднимать. Вот когда у меня будет на столе лежать помилование, тогда мы и поговорим об этом. А сейчас? Казнь назначена на среду, ровно в 9 утра. Вы приглашены поприсутствовать и засвидетельствовать торжество закона над нарушителями и преступниками. На эту церемонию тоже можете присутствовать, это всё, что я могу вам предложить. Но те вопиющие просьбы, которые вы тут озвучиваете, вы мне с этим прекратите!

Я наблюдал за этой сценой, сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри всё кипело. Горин обводил взглядом каждого, будто бросая вызов, смотрел так, будто проверял — найдётся ли хоть один, кто осмелится возразить. Никто не осмелился. Даже Петрищев, человек, облечённый властью, стоял, стиснув зубы и молчал.

Горин, видя, что его речь произвела нужное впечатление, продолжил уже спокойнее:

— Неужто вы свою работу так же делаете? Вот если к вам, господин мэр, культисты придут и скажут «сдайте нам город», ну что, сдадите? Или к вам, Петрищев, враг попросит крепость сдать. Вы что же, сдадите? Скажут: «ошибка вышла, крепость-то наша». И что же, послушаете вы? Нет, не послушаете! А я почему же должен идти против системы государственной даже ради друзей? Нет, не должен!

Мартынов уже не выглядел так самоуверенно. Он побледнел, то и дело поглядывая на жену. Я же тем временем лихорадочно размышлял: кто здесь может быть полезен? Кого можно привлечь к делу спасения Медведева?

— Медведев — уникальный человек, и, признаюсь, я получаю огромное удовольствие, общаясь с ним, — продолжал между тем Горин. — Он тоже является для меня эталонным человеком, и он бы ни в жизнь не согласился на такие поблажки, о которых вы меня просите. Вы бы о его чести подумали! Он же жизнь свою готов за страну положить, а вы хотите его лишить сохранения его чести!

Горин вдруг переключился на другую тему, и я не сразу понял, к чему он клонит.

— Нужно пользоваться каждой минутой, пока он жив, напитываться его доблестью, его мужеством. Вы вот, Петрищев, ни разу к нему не пришли, — Горин запнулся, но потом продолжил с новой силой. — И это вы мне говорите о бессердечии?

— Вы бы хоть бы пришли, не мне бы говорили о том, что вы ошиблись, что вы превысили свои полномочия, а Медведеву бы пришли и в лицо это сказали. Признались бы в своей безалаберности, посмотрели бы ему в глаза и извинились бы. Нечего мне говорить про бессердечие и про жестокость. Я лишь винтик в государственной системе, и я свои функции выполняю так, как должно. А вот вам, господин генерал, надо бы подумать…

— О чём надо подумать? — спросил Петрищев, который терпеливо выслушал нотации полковника.

Он покраснел, как рак, и стоял сейчас пунцовый. В этот момент мне стало жаль старика — всё-таки генерал, боевой офицер, а тут стоит и краснеет, пускай и заслуженно.

— А это вы уже сами решите, — произнёс начальник тюрьмы. — И знаете, что я вам скажу? Мне, безусловно, приятно ваше общество, но у меня очень уж много дел.

Он схватил ещё один бокал шампанского, опрокинул в себя, хекнул.

— А сейчас мне пора домой, меня ждёт супруга, а завтра меня ждёт много работы. Я бы хотел выполнить её как должно.

Горин поклонился присутствующим и быстрым шагом направился к выходу. В воздухе повисло напряжение, настолько густое, что его, казалось, можно было резать ножом. Все молчали, ошеломлённые этой вспышкой. Этой демонстрацией твёрдости и непреклонности.

Да уж, диалога здесь абсолютно не получается, очень уж тяжёлый человек Горин. Раз уж его не удаётся убедить никакими способами, и Медведев не собирается спасать свою жизнь, придётся брать дело в свои руки. Вот только с какой стороны здесь подойти и кто мне в этом может помочь?

Я поглядел на Петрищева, на мэра, а те лишь растерянно переглядывались. Полковник Горин был ниже их и по званию, и по статусу, но явно застал врасплох обоих, да так, что Петрищев до сих пор пылал щеками, а мэр же побелел. Мартынов и вовсе пытался оказаться непричастным, будто и вовсе ничего такого не хотел.

Барон лишь хмыкнул. Ему явно ситуация доставляла веселье — он стоял с бокалом в руке и с лёгкой усмешкой наблюдал за замешательством собравшихся. Вениамин, абсолютно не понимая, что здесь происходит, лишь бросал на меня косые взгляды да держался в тени барона.

Рыжий Груздин также не вмешивался в ситуацию, лишь внимательно слушал. Когда Горин отправился к выходу, он крепко пожал ему руку. Эти двое явно одного поля ягоды, да уж, что Груздину, что Горину в лапы лучше не попадать. И очень мне повезло, что тот револьвер взорвался в голове спрута, иначе добрался бы до меня, и потом доказывай, что Луиза была ассасином и пыталась убить большую часть семейства Пылаевых.

«Ладно, нечего дальше здесь делать. Действовать надо», — решил я.

— Господа, — обратился я к присутствующим, — я вынужден откланяться. У меня сегодня был невероятно тяжёлый день, а завтра день будет ещё более тяжёлый, и мне просто необходим отдых.

Мне нужно скорее покинуть этот дом, потому что у меня стал назревать план. План, который мог бы спасти Медведева, но который, я это точно знал, не понравился бы ни Горину, ни Груздину, а скорее всего никому из присутствующих.