Семена Перемен

Глава 3. Ягодный пирог

Городской рынок, по обыкновению, гудел сотнями голосов. Прилавки ломились от товаров, окрест разносились запахи, сновали между рядов торговцы и покупатели. Едва выглянувшая из-за Вена желтоликая Сола подмигивала бликами на стеклянной посуде, оружии и доспехах, полированной мебели, влажных камнях мостовой. Ночью прошел дождь и теперь неровные лужи собрались под ногами грязными пятнами.

В кармане опять были камушки. Особенные камушки. Чтобы найти их, пришлось потрудиться. Накануне он обежал все окрестные дворы, внимательно прошелся по рыночной площади и уже было вовсе отчаялся, когда, возвращаясь, обнаружил то, что искал, около целлы. Они лежали у самого основания стены, грязные и пыльные, совершенно непримечательные и никому не нужные. Никому, кроме него. Эрик подобрал их и судорожно спрятал в кармане, словно бы опасаясь, что кто-то подойдет и отберет находку. Когда мальчик пришел домой, то был совершенно спокоен и впервые за много дней спал крепко и без сновидений.

На сегодня была назначена встреча с Луцием, но либер все не появился. Какое-то время Эрик расхаживал по площади, делая вид, что занят чем-то важным, но вскоре присел у ступенек целлы и придался бессмысленному созерцанию. Прямо напротив разрезала небо Башня. Неизменная и постоянная, притягивающая и манящая. Для многих она стала всего лишь фоном, чем-то вечным и непреходящим, но не для Эрика. Он наблюдал за ней, потеряв ощущение времени, не в силах отвести взгляд и не понимая, что нового ожидает увидеть.

Он вспоминал о странной девочке. Отчего-то очень хотелось увидеть ее снова, задать новые вопросы, услышать новые ответы. Камушки приятно оттягивали карман, а мысли витали где-то далеко.

— Эрик! — услышал он знакомый голос.

Это был Луций. Мальчик двигался в его сторону, перепрыгивая через лужи и размахивая руками, чтобы привлечь внимание. Эрик встал с места и пошел навстречу.

— Я уже заждался, — сказал он, когда они поравнялись.

— Извини, выбрался из дома, как только смог. Какие новости?

— Даже не знаю, — Эрик пожал плечами. — Сижу вот, смотрю на Башню, думаю.

— Что надумал?

— Сходить бы туда еще раз.

— Это можно, я правда сегодня уже набегался. Давай немного передохнем? А хотя, знаешь, пойдем-ка где-нибудь перекусим.

— Где? — засомневался Эрик. Он ел только дома или когда бывал в гостях, а звать Луция домой или в гости было бы не очень осмотрительно.

— Да где угодно, не знаю. Вон хоть в той харчевне, — мальчик указал рукой на заведение на углу рыночной площади.

— Но это дорого.

Отец всегда говорил Эрику, что есть в харчевне они себе позволить не могут.

— Не дороже денег, — усмехнулся Луций. — Пойдем.

Эрик согласился. В харчевне стоял полумрак и относительная тишина. За столами сидели несколько посетителей-либеров. Они тихо переговаривались и не обратили на мальчишек никакого внимания. Эрик, однако, чувствовал себя неловко. Луций провел его к столу около окна в дальней части зала. Эрик неуверенно сел, Луций занял место напротив.

— Нам что-нибудь перекусить, — сказал Луций, когда к ним подошла хозяйка.

— Изволите сладкое или что-то серьезнее?

— Друг мой, — с ехидной улыбкой обратился Луций к Эрику. — Изволишь сладкое?

— Д-да… Можно.

— Нам сладкое, — кивнул Луций.

— Что будете пить?

— Чай? — снова спросил Луций.

— Д-давай.

— Чай.

— Хорошо, — хозяйка поклонилась и ушла.

Мальчики остались вдвоем. Луций водил пальцем по поверхности стола, раздумывая о чем-то. Наконец поднял лицо к Эрику.

— Я пораспрашивал о Башне. Есть кое-что новое. Возможно, это тебя заинтересует.

Эрик вытянулся вперед. Руки нетерпеливо перебирали подол рубахи.

— Мой учитель, Растус, рассказывает уклончиво. Но есть один момент, который привлек внимание.

— Какой?

— Возможно, он касается твоих особенных камушков.

— В самом деле? — Эрик подскочил на месте.

— В хрониках говорится, что гуддары, которые раньше жили в Патере, хотя бы раз в жизни совершали паломничество к какому-то гуддарскому храму за чашей. Но интересно не это. Каждый паломник брал с собой камень и оставлял его в храме, а вместо него брал другой, принесенный ранее. Они считали, что камни, полежав в храме, набираются силы и защищают от бед. Эти камни хранили в домах, как реликвии.

— То есть?..

— Вспомни, что говорил Веньян. Твои камушки наполнены энергией. Он не смог ответить откуда она, а я, кажется, разгадал загадку, — Луций расплылся в самодовольной улыбке. — Каково, а?

— Интересно… — Эрик почесал затылок. — Как же это связано с Башней?

— Почему ты думаешь, что связано?

Эрик прикусил язык и ничего не ответил.

— И еще момент, забыл о нем в прошлый раз, — Луций постучал пальцем по столу. — Есть одно имя, которое должно быть известно даже тебе — Авре́лий.

— Не знаю такого.

— Конечно не знаешь, — засмеялся либер. — Он жил так давно, что и представить себе сложно. Но в каждом городе Семиградья стоит посвященная ему целла. Именно он основал Культы. И, кажется, он же прогнал гуддарского князя из Патеры. Пока не знаю, что нам делать с этой информацией, но похоже, что при гуддарах Башню не трясло.

— И потом что-то изменилось…

— Верно.

Луций замолчал. Им принесли сладкое и чай. Луций положил на стол монету, хозяйка подхватила ее и низко поклонилась. Луций скорчил ей рожу, Эрик прыснул. Хозяйка поджала губы и ушла. Луций заговорщицки хихикнул.

— На самом деле это не очень хорошо, но зато весело, — сказал он, откусывая ягодный пирог.

Эрик последовал примеру. Пирог был божественный. Эрик промычал «м-м-м…», затем «вау-м-м…» и откусил еще. Кто-то из посетителей обернулся, посмотрел строго и недовольно.

— Чего он? — кивнул Эрик в сторону недовольного.

— Ай, не обращай внимания. Взрослые либеры считают, что чавкать неприлично. По мне так это такая мелочь. Оратор Сервий, который постоянно трется у нас дома и что-то вынюхивает, как-то за столом пускал газы, и все делали вид, что ничего такого не происходит. Этикет, знаешь ли, штука тонкая.

Эрик хмыкнул. Он представил себе почтенного оратора, который источает вокруг зловонное облако.

— Разве так можно говорить про оратора?

— Пока нас никто не слышит — можно.

— Я думал, что либеры уважают культистов.

— В большинстве своем так и есть. Но моя семья слишком знатного происхождения. А чем ты более знатен, тем у тебя больше претензий к действующей власти. Но это — между нами.

Луций приложил палец к губам, давая понять, что болтать не стоит. Эрик многозначительно покивал, мол, и так ясно.

Когда пирог и чай подошли к концу, дети выскочили на улицу, не забыв помахать хозяйке и состроить смешные гримасы.

Перепрыгивая лужи, дети быстро шагали в сторону Башни и богатых кварталов.

— Всегда чувствую себя здесь неуютно, — поделился Луций, как только они пересекли рыночную площадь.

— Почему? — удивился Эрик. Район был для него родным.

— Шумно, много народу. Не привык к этому. Хотя с отцом я часто бываю в городской Префектуре, а до нее рукой подать. Вероятно, мне просто не нравится видеть бедных. Хочется, чтобы все могли позволить себе все.

— Но ведь я тоже бедный.

— Да, но… — мальчишка задумался, подбирая слова. — Ты ребенок, а дети все одинаковые. Грязные и веселые. Бедные взрослые другие. Они хмурятся, словно боятся лишний раз улыбнуться. Смотришь на них и все время думаешь, а не ограбят ли тебя прямо сейчас.

— Для меня это не проблема, отродясь не было денег в кармане. Мне нечего терять, и нечего бояться. И не хмурюсь, кстати.

— Вот об этом я и говорю, дети другие. Они не хмурятся.

— А слуги? У вас же полно слуг?

— Наши слуги живут хорошо, они уверены в завтрашнем дне. Есть крыша над головой, еда.

— У меня тоже есть крыша над головой, и у большинства бедняков.

— Ну-у-у… Не знаю, надо об этом поразмыслить. А вот, кстати, и Префектура.

По левую руку, действительно, стояло величественное здание городской Префектуры. Монументальные колонны поддерживали массивную выносную плиту карниза с нанесенными на нее изображениями конных и пеших либерских воинов с большими щитами. В тени под карнизом группами собрались благородные либеры в длинных белых тогах. На карауле — несколько стражников-кустодиев.

— Бывал внутри? — спросил Луций.

— Нет, что ты. Не думаю, что туда вообще пускают гуддаров.

— Пожалуй, ты прав. В любом случае, мне внутри не нравится. Слишком все громоздкое какое-то. Прямо давит. Стоишь и думаешь, как бы не обделаться от страха.

Эрик прыснул.

— Ну а что, если правда так? — улыбнулся Луций.

За Префектурой город начал преображаться. Многоэтажные дома на несколько семей сменялись особняками, которые становились тем больше, чем ближе дети приближались к Башне. Проходя один из перекрестков, они услышали чьи-то испуганные возгласы. Мальчишки оглянулись. В глубине переулка на целлита в черной сутане надвигалось сразу несколько гуддаров. Под их ногами лежал окровавленный акколит: серые одежды смяты и покрыты бурыми пятнами.

Дети замерли.

— Нет-нет, постойте, — бормотал целлит. На лице были ужас и удивление, спина уперлась в стену дома.

Один из нападавших поднял руку с кинжалом и нанес молниеносный удар. В глазах Эрика мелькнуло две полосы — лазурная и золотая, — Вен и Сола отразились на оружии. Либер заорал. От крика у Эрика по спине побежали мурашки, а ноги стали деревянными и непослушными. Последовал еще удар. И еще.

Медленно сползая по стене и хватая ртом воздух, целлит затих.

— Хватит с него, бежим! — выкрикнул кто-то.

Нападавшие развернулись и увидели мальчиков. Грозные, бородатые, искаженные злобой лица вызывали отвращение. Эрик сделал шаг назад. Снова замер. Варди? Мальчик узнал одного из гуддаров. Сын Айварса, друг Мии.

— Бежим, — шепнул Эрику Луций и потянул за собой.

Преодолев оцепенение, дети сорвались с места. Эрик смотрел только вперед. Мимо проносились дома, заборы, арки, колонны. Где-то слева споткнулся Луций.

— Попался! — услышал Эрик знакомый низкий голос.

Безумно хотелось бежать дальше, но он остановился и обернулся, боясь увидеть худшее. Над Луцием с занесенным ножом нависал Варди. Глаза гуддара горели яростью. На ноже сверкнули разноцветные блики, и у Эрика перед глазами пронеслась сцена убийства. Еще немного, и она повторится.

— Стой! — закричал Эрик. — Варди, стой!

Гуддар замер.

— Варди, это я, Эрик, брат Мии.

Кажется, Варди начал его узнавать.

— Что ты здесь делаешь? — нож в руке гуддара казался огромным.

— Не трогай, это мой друг! — вырвалось у Эрика.

— Как либер может быть твоим другом? С ума сошел?

— Не трогай его, прошу тебя!

Эрик ринулся вперед, чтобы встать между Варди и Луцием. Варди, удивленный прытью Эрика, опустил нож.

— Мы еще это обсудим, Эрик, — процедил он, отступая. — Позже. Валите отсюда, мелюзга, да поживее.

Уговаривать дважды не пришлось. Спотыкаясь, дети побежали прочь, свернули в какой-то переулок и перешли на другую улицу, пробежали еще пару кварталов и, запыхавшись, остановились в тени одного из особняков.

— Дрянь, — зло сплюнул Люций. — Что это было, Эрик? Ты знаешь их?

— Только Варди.

— То есть нам крупно повезло? Кто он тебе?

— Мне — никто. Это парень моей сестры.

— Что они хотели, почему убили культистов?

— Я не знаю. Не понимаю, что происходит…

Тут у Эрика в голове всплыли слова отца, подслушанные несколько ночей назад. «Горячие головы», кажется, так говорил отец про Айварса и его парней.

— Похоже, друг мой, теперь я крупно тебе задолжал, — Луций похлопал Эрика по плечу. — Как минимум одну жизнь.

Друг. Эрик уже не раз слышал это слово от Луция, но только сейчас осознал, что у него, действительно, появился друг. Друг, за которого он готов вступиться в беде. Эрик задумался, а были ли у него еще друзья? Те, за которых он был готов рисковать собственным благополучием, а может быть, даже и жизнью. Родители, сестра — да. Но ведь это не друзья. Кто еще? Он перебирал в голове знакомых и все сильнее убеждался, что ни к кому больше не испытывал такой сильной симпатии.

— Что с тобой? — донесся до Эрика голос Луция.

— Все нормально, — улыбнулся Эрик, так и этак проговаривая в голове слово «друг». — Я просто внезапно понял, что у меня раньше, кажется, не было друзей.

— Правда? — удивился Луций.

— Правда. И знаешь, друг, мне нравится, что теперь есть.

Какое-то время шли молча. Эрик продолжал думать о дружбе и о том, как странно устроен мир. Всю жизнь его окружало множество гуддарских сверстников, но ни один не стал для него другом. Они бегали по улицам Патеры, вместе играли, устраивали шалости, однако если кого-то настигало наказание в виде разгневанного взрослого, Эрик мчался прочь без зазрения совести. Почему с Луцием по-другому? Ведь он либер, у него другие взгляды на жизнь, между их родителями — пропасть. Или быть может дело именно в этом? Да и стоит ли вообще задаваться подобными вопросами?

До башни было рукой подать, когда Луций остановился и с деловым видом сказал:

— Нам нужно зайти ко мне, сообщить отцу. Это неправильно, просто молчать о случившемся. Мне придется выслушать длинную лекцию, что не хорошо уходить так далеко от дома, но нам все равно нужно это сделать.

— Постой, Луций. Там ведь был Варди, у него возникнут проблемы. А он друг моей сестры.

— Эрик, ведь это убийство!

— Но…

— Эрик, какие могут быть «но»? На наших глазах убили невинного человека и убийцы сейчас разгуливают на свободе! Твой Варди не знал, что участвует в убийстве?

— Мия, она будет потеряна…

— А вдруг, если мы ничего не сделаем, она будет убита? Или кто-то еще? Об этом ты думал?

— Мы можем хотя бы не говорить о Варди? Луций, пожалуйста. Мы не все знаем, вдруг были какие-то веские причины.

— Я думаю, что с этим прекрасно разберется городской Суд. Если он не виновен — то не виновен. Но если виноват — то виноват и должен понести наказание.

— Луций, я очень тебя прошу, — Эрик схватил друга за руку. — Помнишь, ты говорил, что должен мне. Вот сейчас самое время вспомнить про это.

Некоторое время либер молчал. Эрик пытался поймать взгляд, но тот отводил глаза. Огромная Башня за его спиной беспристрастно наблюдала за происходящим. Сколько таких просьб видела она на своем веку? Сколько несправедливости? Обманов? Убийств? Имеет ли Эрик право вставать на пути правосудия? Имеет ли право просить друга о таком одолжении?

— Ладно, Эрик, договорились, — севшим голосом прошептал, наконец, Луций, словно каждое слово давалось ему с огромным трудом.

— Маленький господин!

В паре шагов стоял старый садовник. Как и при первой встрече, он был одет в просторные одежды с широкими рукавами, а лицо лучилось добродушием.

— Дагэ Веньян, — обрадовался Луций.

— С вами опять ваш друг. Приветствую, юный Эрик, сын Герхарда, — улыбнулся Веньян дружелюбно.

— Здравствуйте, — ответил Эрик.

— Какими судьбами снова в наших краях? Слуги шепчутся, что ты живешь аж у городского рынка.

Мальчишки переглянулись. Эрик решил промолчать и позволить отдуваться Луцию.

— Дагэ Веньян, это не важно. У нас дело куда более серьезное. Мы только что были свидетелями убийства.

— Убийства? Здесь? В этих кварталах?

— Не совсем. Недалеко от Префектуры.

— Та-а-ак. Кто-то уже знает? Вы сообщили кустодиям?

— Нет, нам не попался ни один от самой Префектуры. Так ведь, Эрик?

— К-кажется, да…

Эрик задумался. А ведь действительно, они не встретили ни одного стражника за все это время. Даже телохранителей-ликторов не было видно около поместий, хотя обычно кто-нибудь да прохаживался около ворот или стоял под аркой входа. Богатые районы Патеры словно замерли в напряжении и каком-то тревожном ожидании. Жители попрятались по домам, улицы опустели и только около целл кое-где стояли погруженные в благочестивые разговоры служители Культа.

Мальчик отмахнулся от тревожных мыслей. Он просто испуган, и поэтому кажется, что испуган весь город.

— Нужно сообщить о случившемся вашему отцу.

— Дагэ Веньян, не мог бы ты сделать это сам? У нас еще дело, я обещал помочь Эрику и боюсь, что если отец узнает о произошедшем, то сегодня уже никуда меня не отпустит. А я дал слово.

— Слово — это важно. Словами разбрасываться нельзя. Можно я так и сообщу вашему отцу? Он человек чести. Слово значит для него много, и он, я уверен, хотел бы, чтобы оно много значило и для вас.

— Конечно. Я не хочу, чтобы из-за нас у тебя были проблемы.

— Хорошо, но мне нужны подробности. Что там все-таки произошло?

— Мы проходили мимо переулка и видели, как какие-то гуддары, — с этими словами Луций глянул на Эрика, — убили целлита и акколита. Зарезали ножами.

Луций говорил спокойно, но Эрик заметил, что его кулаки крепко сжаты.

— Нас увидели, — продолжал либер, — но мы убежали. Думаю, нам повезло. Те люди были настроены очень воинственно.

— Тревожные вести вы принесли, мой господин. Стоит ли ходить по городу одним в такое время?

— Веньян, ты обещал, — Луций строго посмотрел на старого садовника.

— Верно, и я не буду вас задерживать. Но пообещайте и мне, что, сделав дело, вы сразу вернетесь.

— Можешь мне поверить, Веньян. Я тоже не в восторге, что не могу сам поговорить с отцом.

Мальчишки откланялись и пошли дальше. На углу улицы Эрик обернулся. Старый садовник стоял, задумчиво разглаживая бороду. Тень от соседнего здания падала ему на ноги, отчего они сливались с камнями мостовой. Верхняя часть фигуры, подсвеченная лучами Светил, искрилась множеством разноцветных пятен. Эрик понимал, что это всего лишь игра света и тени, но ему все равно казалось, что старик был укутан волшебным плащом и парил над землей, не касаясь ее ногами. Он словно бы пропускал через себя потоки той энергии, о которой рассказывал им несколько дней назад, и она источалась вовне удивительным хороводом странных метаморфоз, которые каждое мгновение происходили с его одеждой.

Эрик залюбовался зрелищем и остановился.

— Ты что? — одернул Луций. — Пойдем, нам нужно торопиться.

До Башни добрались без приключений. Только что слева и справа стояли высокие здания особняков, и вот они уже были на пустом и безжизненном пологом склоне, усыпанном обломками камней и разрезанном прямоугольниками многочисленных полуразрушенных фундаментов.

Прямо перед ними уходила вверх темная громада Башни. Построенная так давно, что рассказы об этом сохранилась только в сказках, она казалась нерушима, как сам мир. На Башню Эрик смотрел с вожделением, он хотел проникнуть в ее суть, разгадать скрывавшиеся в ней тайны. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного. Его интересовали рассказы матери и мастера Фроуда, проповеди целлитов. Но во всех других историях не было того, что задевало бы до самой глубины души. Мальчик не мог разобраться, что конкретно тянуло его сюда и почему раньше он не испытывал этого чувства. Но точно знал, что надо быть здесь.

— Ну что, мой друг? — Луций, кажется, пришел в себя от потрясения и снова заговорил своим обычным тоном. — Что мы ищем здесь на этот раз?

— Все, что только сможем найти, — неопределенно махнул рукой Эрик. — Все необычное, что поможет понять что-то новое. Или задать новые вопросы.

Они медленно пошли вверх по склону к подножию Башни. Эрик во все глаза глядел по сторонам, надеясь увидеть девочку, о которой думал с момента прошлой встречи. Что он хотел ей сказать? Что хотел узнать от нее? Может быть все и сразу?

— Смотри-ка, — привлек внимание Эрика Луций. — Знаки на этом камне похожи на письмена, но не либерские, совсем другие.

— Руны гуддаров? — предположил Эрик. Он знал, что у гуддаров есть свои руны, но здесь, в Патере, никогда их не видел.

— Может быть.

Луций наклонился к камню и начал водить по нему пальцем, повторяя очертания знаков.

— Я как-то видел гуддарские руны, — наконец сказал он. — Мне показывал их учитель. Рубленые, острые, правильной формы. Какие-то квадраты, треугольники, палочки. Эти похожи, но не совсем. Смотри, здесь много округлых форм, как в алфавите либеров.

— Я ведь не умею читать, Луций.

— Ты не умеешь читать, но надписи-то на лавках и мастерских видел?

Все эти надписи казались Эрику полной бессмыслицей: завиточки, зигзаги, крючки. Они выглядели здорово, но вызывали у него зависть, что кому-то доступно то, что сам он не умеет.

— Ну видел, да, — недовольно бросил Эрик, делая вид, что его не задевает надменный тон друга.

— Было бы интересно узнать, что это за письменность. Жаль у нас нет с собой бумаги, чтобы срисовать их. Давай вот что. Запомним какое-нибудь слово. Например, это, — Луций ткнул пальцем куда-то в середину камня. — Здесь шесть знаков. Первые три запоминаю я, следующие — ты.

Эрик пригляделся. Его знаками оказался приплюснутый сверху круг с точкой посередине, фигура, похожая на песочные часы, которые он видел у мастера Фроуда, и три одинаковые волнистые линии, расположенные одна над другой.

— Запомнил? — спросил Луций.

— Вроде да. Кажется, что это не очень сложно.

— Молодец. Писать и читать тоже не сложно. Нужно просто запомнить символы и то, как они произносятся, а дальше — дело практики. Если у нас будет время, я могу тебя поучить.

— Было бы здорово, — обрадовался Эрик.

— Пойдем? Или ты хочешь задержаться?

Эрик провел рукой по неровной поверхности камня, почесал затылок, понимая, что ничего не понимает, и с умным видом ответил:

— Думаю, можем пойти.

Друзья встали и направились дальше по склону.

— Все-таки, что новое ты надеешься увидеть?

— Не знаю, просто чувствую, что должен быть здесь. Да еще эти камушки из древнего гуддарского храма. Я нашел еще.

— Оу, покажи?

Эрик достал из кармана камни и нехотя протянул Луцию. Тот повертел их перед глазами, вернул и подытожил:

— С виду ничего особенного.

— Ну да, все так и говорят. Кроме твоего садовника.

— А что стало с теми, которые были в прошлый раз?

— Я потерял их, когда Башню затрясло. Перед этим они нагрелись в кармане, словно лежали на печке. И… В общем, я подумал, вдруг все это как-то связано. Странные камушки, тряска Башни…

— Хочешь сказать, что привел меня сюда, чтобы нас опять как следует тряхнуло? Х-ха! Отличный план!

— Ну… я не думал об этом так.

Луций похлопал Эрика по плечу.

— Готовимся к худшему? — усмехнулся либер.

— Во всяком случае, я решил, что стоит тебя предупредить.

— Вот уж точно. Но давай-ка поразмыслим. Вдруг твои камушки действительно как-то влияют на Башню. Что ты делал перед тем, как ее затрясло?

Эрик задумался.

— Прижался к Башне, — начал вспоминать он. — Потом мы с тобой поговорили. Потом я еще раз прижался к ней. А вообще-то ты первый почувствовал гул! Точно!

— Думаю, важно, что твои камни были рядом с Башней какое-то время. Давай-ка, проверим догадку.

К этому моменту они уже подошли к темному монолиту башенной стены. Эрик снова достал камушки, покатал их в ладони и положил у основания.

— Что теперь? — спросил он.

— Не знаю, ждем, наверное, — ответил либер, прижав ухо к Башне.

Эрик последовал примеру. Затаил дыхание, прислушался.

— Вроде ничего, — сказал он неуверенно.

— Верно. Значит просто ждем.

Они уселись рядом с Башней и принялись ждать.

— Привет, — раздался из-за спины знакомый голос.

Мальчишки оглянулись, подпрыгнув от неожиданности.

— Ты? — ахнул Эрик. Он надеялся снова увидеть девочку, но боялся, что этого не произойдет.

— Я, — ответила девочка и сделала кокетливый реверанс, придерживая край юбки руками. — Твой друг в порядке, как я и говорила. Хорошо, что ты принес камни.

— Чем же это хорошо? — спросил Луций. — И почему я должен быть не в порядке?

— Один вопрос. И он уже был, — улыбнулась девочка. — Моя очередь.

— Это такая игра, — прокомментировал Эрик. — Она отвечает на один вопрос, потом задает свой, только после этого можно переходить к новому. Кое-что могу прояснить я. Не говорил тебе, но в прошлый раз, когда Башню затрясло и ты упал без сознания, мы с ней уже виделись. Я переживал за тебя, а она сказала, что с тобой все будет в порядке.

— Да, Эрик говорит правду, — подтвердила девочка. — Мой вопрос. Много еще таких камней?

— Не думаю, — ответил Эрик. — Эти нашел с трудом.

— Плохо, — сказала девочка.

— Почему? — снова спросил Луций.

— Потому что с ней что-то не так, — девочка указала на Башню. — Нужно больше камней или случится беда.

— Какая беда? — вырвалось у Эрика.

— Один вопрос. Только один за раз. Лучше дай мне эти камни.

Эрик зарычал, но спорить не стал. Девочка приняла камни и как ни в чем не бывало выкинула их.

— Что ты делаешь? — возмутился Эрик.

— Так надо, — лицо девочки было невозмутимо. — Мой вопрос. Дашь мне имя?

Эрик охнул. Отец предупреждал, что девочка попросит дать ей имя. Откуда он знал об этом? Что значат все эти тайны и недомолвки? Отец сказал, всему свое время, и Эрик все узнает. Как отец называл ее? Кажется…

— Бьёрг, — сказал Эрик наконец. — Пусть будет Бьёрг.

— Мне нравится, — улыбнулась девочка. — На древнем языке это означает «оберегать». Значит мне придется тебя оберегать.

— От чего?

— От всего. И, кажется, сейчас ее снова начнет трясти, — девочка указала рукой на Башню.

— Бежим! — крикнул Луций.

Дети кинулись вниз по склону холма к спасительной черте, за которой начинались дома. Из-под ног Эрика летели мелкие камни. На дороге то и дело возникали булыжники, которые приходилось перепрыгивать или обегать по дуге. Где-то рядом громко пыхтел Луций. Бьёрг бежала впереди, обставляя мальчишек на десяток шагов. Юбка облепила ноги, но при этом совершенно ей не мешала. Девочка перепрыгивала с камня на камень, словно кошка, грациозно, совсем не по-детски. Эрик позавидовал ее ловкости и подумал, что он-то наверняка выглядит очень неловко в своих удобных штанах и рубахе.

Детям оставалось несколько десятков шагов, когда Башню тряхнуло. Земля поплыла и вздыбилась. Эрик споткнулся и полетел вперед лицом, готовясь к удару. Но удара не последовало. Кто-то подхватил его под руку. Почувствовав опору, он смог приземлиться на ноги. Обернулся. Его придерживала Бьёрг.

— Буду оберегать. Помнишь? — улыбнулась она и потянула дальше, к ближайшим домам.

Первым на безопасное место выскочил Луций. Эрик и Бьёрг немного отстали. Мальчишки запыхались и тяжело дышали. Бьёрг стояла чуть поодаль, как ни в чем не бывало оглядываясь по сторонам. Кажется, она вовсе не выбилась из сил и готова была пробежать с той же скоростью хоть до городского рынка.

— Уделали нас, друг мой. Как есть уделали, — усмехнулся Луций. На лице не было ни обиды, ни унижения. Он просто констатировал факт. — Что теперь? Пойдем обратно, к Башне?

— С меня сегодня уже хватит приключений, — запротестовал Эрик. — Бьёрг, где ты живешь?

— Здесь, — неопределенно развела руками девочка.

— В смысле? — не понял Эрик.

— Я очнулась здесь и здесь же ждала, пока ты вернешься.

— З-зачем?

— Это судьба. Моя и твоя. А еще потому, что я связана с Башней.

— Постой, а как же два вопроса? — заметил Луций, прищурившись.

— Теперь можно больше. Столько, сколько хотите.

— Почему? — в голос спросили друзья.

Бьёрг хихикнула и крутанулась вокруг своей оси.

— Не знаю, пока я не знаю все. Может быть, не узнаю никогда. Это сложно, правда. Сложно объяснить, сложно понять. Если вы будете спрашивать, то мне будет проще вспомнить. Хотя и в этом я не уверена.

— О, ну тогда у меня вопрос, — Луций сделал шаг вперед. — Почему ты говоришь, что связана с Башней?

— Потому что я связана.

Друзья переглянулись.

— Как?

— Я не знаю, — она задумалась. — Наверное, так же, как одно Светило связано с другим. Как мать связана с ребенком. Как создатель со своим творением.

— Постой, а ты знаешь что-нибудь о цвергах? — вырвалось у Эрика. Мысли лихорадочно заработали. Мальчик хотел увидеть цверга, узнать тайну Башен. Неужели сам того не понимая, он приблизился к разгадке?

— Цвергах? — удивился Луций. — Каких еще цвергах?

— Цвергах Башен, — нетерпеливо ответил Эрик. — Существах, созданных Веном в давние времена для того, чтобы возвести Башни.

— Нет никаких цвергов, — отрезала Бьёрг. — Есть Башня, и есть я.

Эрику показалось, что девочка недоговаривает. Не хочет им что-то рассказывать? Или это другое? Эрик недоверчиво прищурил глаза. Бьёрг сделала пару шагов назад и повернулась к Башне. Ее профиль казался вырезанным из камня. Лицо идеально правильной формы, безукоризненный разрез глаз, и не единого движения. Статуи либеров на площади, и те казались живее.

Эрик посмотрел на Башню. Она нависала над городом, как журавль над колодцем. Длинная тень падала на кварталы, клубились в небе темные хлопья Завесы. Отчего-то мальчик подумал, что исполинская постройка выглядит, как старуха. Дряхлая и немощная, у которой закончились силы жить дальше. Эрику стало страшно. Что будет, если «старуха» умрет? Во что превратится знакомый мир? Откуда вообще у него эти мысли? Бьёрг сказала, что Башне нужны камушки, но при чем здесь они? Вопросы крутились в голове, и он замер, точно так же как замерла девочка, не в силах оторвать взгляд от темнеющих сводов древнего великана.

— Эй, вы чего? — окликнул Луций.

Все еще испытывая страх, Эрик перевел взгляд. Либер смотрел с удивлением.

— У меня идея, — наконец, сказал он. — Заодно проверим, запомнил ли ты свою часть.

Луций подхватил продолговатый камень и начал вырисовывать на земле символы.

— Теперь ты. Помнишь, мы договорились запомнить по три символа?

Эрик начал вспоминать. Приплюснутый круг с точкой. Песочные часы. Волны. Камень оставлял на земле глубокие борозды. Знаки получились не очень ровными, но все же похожими.

— Ты можешь это прочитать? — спросил Луций девочку, когда все было готово.

Та оторвалась от созерцания Башни и подошла к друзьям.

— Они кажутся мне знакомыми.

— И что это?

— Имя. Я его знаю…

Девочка замолчала. Обхватила голову руками, резко развернулась, отступила, присела. Мальчишки услышали всхлипы, кажется, она заплакала.

— Эй, что с тобой? — запереживал Эрик.

Девочка подняла руку, призывая их не приближаться.

— Все… все хорошо, — проговорила она тихо. — Простите меня. Это пройдет. Имя. Человек, который носил его, умер очень плохой смертью.

Друзья снова переглянулись. Девочка как всегда говорила загадками. Эрик подумал, что, похоже, начал к этому привыкать.

— Но что это за имя? — не успокаивался Луций.

— Постой, оставь ее пока. Ты же видишь…

— Я скажу, но потом. Не сейчас. Хорошо?

Эрику не хотелось, чтобы Луций продолжал расспрашивать Бьёрг. Он положил руку на плечо другу. Шепнул на ухо:

— Оставь ее.

Луций было дернулся, но остановился, наклонил голову, громко выдыхая.

— Да, хорошо. Но раз уж обсуждать странные письмена мы сейчас больше не будем, то, пожалуй, пора бы возвращаться. Боюсь, отец уже и так меня заждался.

До дома Луция пошли втроем. Бьёрг наотрез отказалась оставаться около Башни и сказала, что хочет пойти с друзьями, не уточнив куда именно. Никто не стал ее останавливать. Эрику было неудобно отказать. Девочка обещала его оберегать, но и он почувствовал какую-то ответственность. В голове крутились странные слова отца: «Стань ей другом». И он почувствовал, что хочет этого. А разве правильно бросать друзей? В конечном итоге, если отец настаивал на их дружбе, разве он будет против, что Эрик приведет ее домой? Не ночевать же на улице? Мальчику было интересно спросить, где она спала все это время, но он постеснялся, тем более что Бьёрг, прочитав имя, не была расположена к откровенным беседам.

Когда подошли к дому Луция, тот пригласил их немного передохнуть и попить чай. Внутрь они вновь проникли через забор, затем пробрались через сад, юркнули в неприметную дверь и оказались в небольшом плохо освещенном полуподвальном помещении.

— Тут обычно никого нет, — произнес Луций. — Сбегаю за кипятком, надеюсь, отец не поймает по дороге. Но, если меня не будет слишком долго, не ждите, уходите тем же путем, что и пришли. Эрик, сможешь найти дорогу домой?

— Как-нибудь. Если что — спросим. До рынка доберемся, а там дело в шляпе. Не переживай.

— Я знаю, как дойти до рынка, — невозмутимо проговорила Бьёрг.

— Отлично! — обрадовался Луций. — Тогда я побежал.

Вскоре он вернулся. В руках был чайник, пышущий жаром, и скатерть, в которую оказались завернуты куски волшебно-вкусного ягодного пирога. Вспомнив харчевню на рыночной площади, Эрик подумал, что сегодня просто такой день: ягодные пироги, лакомее которых он раньше не пробовал, были на каждом шагу! Просто восхитительно.

— Едва проскочил мимо отца, — сообщил Луций. — Меня, похоже, действительно ищут, поэтому времени у нас мало. Давайте быстренько перекусим, и я вынужден буду вас покинуть. Если мне и не придется принимать наказание, то уж выслушать нравоучения — наверняка. Боюсь, что Веньяну уже досталось.

Либер печально хмыкнул и принялся разливать чай по чашкам, которые нашлись на одной из полок рядом. Ели молча. Каждый был погружен в собственные мысли. Эрик чувствовал смутную тревогу, причину которой он не мог себе до конца объяснить. Может быть, его так и не отпускал тот страх, который охватил рядом с Башней. Или, скорее, такое действие оказало убийство, произошедшее у него на глазах: на некоторое время он позабыл, свидетелем какой страшной сцены стал сегодня, но образы и мысли вернулись. Картина обретала все новые подробности. Он уже не был уверен в том, что действительно видел, а что только придумал. Было ли лицо убитого либера искажено яростью или страхом? Какое слово он сказал последним? Или это был всего лишь хрип?

— Что теперь будет, Луций? — спросил мальчик либера.

— О чем ты?

— Что теперь будет с гуддарами, со мной? Нападение на целлита — это ведь что-то очень-очень серьезное, что-то, что затронет всех нас.

— Да, в этом точно нет ничего хорошего. Но тут много вопросов. Как поведет себя Культ? Что решат делать члены благородных семей, Префектура? Сложно предугадать наверняка. Виновных точно будут искать и предадут правосудию. Так, чтобы запомнили и боялись. Я расспрошу отца, он все-таки один из городских префектов. Если что-то узнаю, постараюсь тебе сообщить. Очень плохо, что во всем этом замешан твой знакомый. Очень плохо, что ты заставляешь меня про это врать.

— Нельзя врать, — вмешалась Бьёрг, задумчиво разглядывавшая остатки чая на дне кружки. — Ты ведь не будешь врать?

— Похоже, буду. Я обещал Эрику.

— Плохое обещание.

— Плохое, согласен.

У Эрика загорелись щеки. Он просил друга сказать неправду, вернее не сказать правду, ради семьи, ради сестры. Уговаривал скрыть очевидное зло, нечто страшное. Неправильное. То, что не мог представить даже в самом худшем сне.

— Дурные времена порождают дурные решения, — повел итог Луций. — Кажется, я не сам это придумал. Прочитал в какой-то книге, но уже не помню в какой. Звучит довольно жутко, как по мне.

Наступила тишина. Эрик допивал чай и думал о том, что происходящее очень несправедливо. Почему, как только он обрел друга, тут же вынужден просить его делать что-то, что тот делать не хочет? Почему вообще все это происходит? Эрик громко выдохнул, пытаясь снять напряжение. Луций взглянул на него, глаза показались уставшими. Бьёрг наклонила голову и наблюдала, переводя взгляд с одного на другого.

— Наверное, нам пора, — сказал, наконец, Луций. — Я провожу вас до калитки.

На половине пути им пришлось спрятаться в кустах. По саду разнеслись голоса споривших взрослых. Луций шепнул: «Это отец», и приложил палец к губам. Дети замолчали и превратились в слух.

— Оратор Сервий, — разобрал Эрик смутно знакомый голос. — Дела Культа — это дела Культа. Но дела города требуют внимания Префектуры. Я не могу позволить, чтобы…

— Дорогой Ка́стор, — прервал его второй голос, — кажется мне, вы зарываетесь. Я давно наблюдаю за вашими действиями и скажу честно: доминус вами недоволен. Вы не внушаете доверия. Ваши связи обширны, но у нас создается стойкое ощущение, что из-за этого вы решили, будто можете навязывать нам свою волю. Это не так.

Через листву Эрик видел две фигуры. Префект был облачен в белую тогу, оратор — в пурпурную сутану. Оратор — ниже на голову, но держался так, словно человек рядом являлся его слугой. Эрик подумал, что все культисты вели себя похоже: смотрели свысока, как будто окружающие что-то им должны.

— Я не хотел этого, поверьте, — продолжал оратор, — но вы не оставляете нам выбора. Вам нужно преподать урок. Напомнить хорошенько, в чьих руках сила. Как вы можете заметить, ваше тело сейчас обездвижено. Ваши руки не подчиняются, ноги тоже. Вы беззащитны, словно кролик в силках.

Префект, действительно, замер в какой-то неестественной позе. Левая нога, казалось, начала шаг, но остановилась, не успев оторваться от земли. Правая рука повисла в воздухе, странно согнувшись в локте.

— А теперь, дорогой мой, вы будете испытывать боль. Той силы и продолжительности, какой захочу я. Почувствуете скрип на зубах, но не сможете их сжать. Закричите, но воздух не покинет легкие. Страдания будут такими, какие вы заслужили. Не больше. Но и не меньше.

Луций дернулся. Эрик схватил друга за плечо, пытаясь удержать, но тот рванулся вперед. Раздался хруст веток и лопающейся ткани. Либер успел сделать несколько прыжков, но замер на одной ноге и, потеряв равновесие, рухнул.

— Ах, вот и драгоценный наследник. Что ж, так даже лучше. Ваш сын будет испытывать то же, что и вы. У вас будет возможность в полной мере насладиться этим моментом. Думаю, вы оба запомните его надолго. Нам нет нужды вас убивать, хотя лично я с удовольствием сделал бы это. Вы нужны нам живым. Но послушным.

Оратор стоял, сложив руки на крупном животе и явно наслаждаясь происходящим. Эрик боялся пошевелиться. Скулы свело от напряжения, ногти врезались в ладони. В который раз за сегодня происходило нечто противоестественное и неправильное. И в который раз он не мог ничего поделать.

— Иногда послушание достигается дорогой ценой, — продолжал тем временем оратор Сервий. — Я думаю, что в данной ситуации достойной платой будет зрение вашего сына. Сначала глаза начнут слезиться, затем он почувствует боль, она начнет нарастать и в конце концов глаза лопнут. Очень неприятные ощущения, поверьте мне. Но я хочу, чтобы вы услышали меня. Ничто не должно происходить за спиной доминуса. Слышите, Кастор?! Ничто!

По щекам Эрика потекли слезы. Он не мог оставаться в стороне, когда его друг был в беде, но не мог и сделать что-то, чтобы ему помочь. Униженный, беспомощный, маленький и беззащитный, он хотел бежать прочь, зарыться под землю или стать невидимым. Если бы только здесь был отец! И что бы он сделал? Замер бы так же, как префект и его сын? Лишился бы зрения, слуха и остался калекой?

Где-то в глубине сада замаячила сгорбленная фигура. Веньян? У Эрика забрезжила надежда. Взрослые всегда дают надежду. Даже если это не так, кажется, что они могут все.

— Вы поняли меня, Кастор? — продолжал оратор, его голос звучал все громче, срываясь на крик. — Поняли меня?!

Фигура вдалеке остановилась, вскинула голову. Лучи Сола и Вены заиграли на одежде хороводом изменчивых бликов. Эрик больше не сомневался, это точно Веньян! Старик вскинул руки и задвигал ими из стороны в сторону, словно жонглер на рыночной площади. В глазах у Эрика поплыли разноцветные круги, и ему почудилось, что между ладоней Веньяна заплясали маленькие огоньки пламени. Старик поднял одну из рук. Завеса над ним зашевелилась, точно повинуясь этому движению, и, расступаясь, приоткрыла синеликого Вена. Фигурка садовника засияла так, что Эрику пришлось зажмурится. В уши проник нарастающий гул.

— Что?! — вскрикнул оратор, разворачиваясь и, словно для защиты, выставляя вперед руку.

Завеса опять заклубилась, вновь закрывая Вена, а садовник поник и сгорбился, будто на него навалилась вся тяжесть прожитых лет. Сервий усмехнулся:

— Все в сборе. А ведь я знал, я знал, — прошипел он.

Веньян тем временем снова начал водить руками из стороны в сторону. «Сейчас!» — пронеслось в голове у Эрика. Он прыгнул вперед из своего укрытия и рванул к оратору, намереваясь то ли сбить его с ног, то ли вцепиться в шею. Сильный удар руки наотмашь опрокинул его назад — оратор заметил мальчика быстрее, чем тот успел до него добраться.

— Крысеныш, — проскрежетал Сервий. — Одним больше, одним меньше. Чаша сегодня дает мне столько сил, сколько потребуется.

Эрик подумал, что оцепенеет, но вместо этого последовал удар о землю. Впрочем, не такой сильный, как он ожидал. Его придерживала Бьёрг, возникшая рядом словно из ниоткуда.

— Буду защищать, — шепнула она на ухо. — Не бойся его.

Мальчик, покачиваясь, встал. Оратор был занят Веньяном и повернулся к Эрику спиной. Гуддар судорожно пытался сообразить, что делать. В глаза бросился кинжал, висевший на поясе у Сервия. Эрик кинулся к нему, преодолевая сопротивление связок.

Ручка кинжала оказалась холодной. Он выхватил его из ножен, занес для удара. Услышав движение за спиной, Оратор обернулся. Его лицо исказила маска злобы и удивления.

— Опять ты?! — заорал он, даже не пытаясь защититься от удара.

Клинок вошел глубоко. Оратор осел и захрипел от боли. На лице застыла испуганно-изумленная гримаса. Рядом охнул префект. Донесся крик Луция. Страшный, полный боли и страдания. Префект подскочил к оратору, выдернул кинжал у него из живота и нанес удар прямо в горло.

— Тварь, — сплюнул Кастор, отпуская клинок и бросаясь к сыну.

Эрик смотрел на руки. Они были в крови. Он убил человека. Забрал чью-то жизнь. Герои маминых сказок вечно делали это и казались Эрику настоящими мужчинами. Воинами, борцами за добро и справедливость. Но кровь была горячей и липкой. Противной на ощупь. Отдавала запахом свежей свинины, который тяжелым духом разносился вокруг лавки мясника с соседней улицы. Эрик часто ходил туда с мамой. Свинина была роскошью, поэтому они брали требуху и кости, чтобы приготовить что-то к ужину. Запах свежего мяса не нравился Эрику, но он не жаловался, а только старался не дышать полной грудью.

Мальчика замутило. В глазах застыли слезы. Силы покинули руки, и те обвисли вдоль тела бесполезными культями. Ноги подкосились, Эрик упал на колени, больно ударившись ими о землю. Густой комок на какое-то время замер в горле, но вскоре уверенно пополз вверх, и его стошнило. Тем самым волшебно-вкусным ягодным пирогом.

Эрик и Бьёрг сидели в просторном зале на втором этаже особняка Пинариев. К ним был приставлен ликтор из личной стражи префекта Кастора. Эрик так и не понял, охранял их этот ликтор или следил за тем, чтобы они никуда не сбежали.

Еще в саду стонущий Луций был передан Веньяну, который после случившегося выглядел уставшим и еще более сгорбленным чем обычно. Старик подошел к Эрику, похлопал его по плечу и загадочно сказал: «Случайности не случайны». В его взгляде читались благодарность и уважение, но ничего из этого произнесено не было. Кастор окликнул старика, и тот быстро удалился, сжав напоследок плечо мальчика. В саду появилось несколько охранников, которые окружили префекта и о чем-то тихо ему говорили. «Убить. Сейчас, пока они не сообразили, что случилось», — донеслось до Эрика.

Телохранители Кастора казались огромными. На поясе каждого висел короткий меч, но их тела, в отличие от городских стражников, были прикрыты только просторными туниками. Префект, облаченный в официальную тогу и бывший совершенно беззащитным перед лицом оратора, мгновенно пришел в себя и излучал вокруг такую уверенность, что было просто невозможно испытывать волнение, находясь рядом с ним. Казалось, ему по плечу любая проблема и на любой вопрос у него есть внятный ответ. Окружающие вытягивались, ожидая приказаний, и, получив, с готовностью бежали выполнять. Никогда раньше Эрик не сталкивался с таким человеком. Наблюдая за ним, мальчик вдруг понял, что Луций очень похож на отца. Что в сложной ситуации он ведет себя так же, максимально сконцентрировавшись на проблеме и умея мгновенно принимать решения.

Когда ликторы разошлись, а Луция унесли слуги, Кастор приблизился к Эрику, взглянул на него сверху вниз и сказал: «Мы поговорим с тобой позже, юный гуддар, но я рад, что у моего сына есть такие друзья. Сегодня ты помог нам всем, и мы не останемся в долгу». Эрик промычал что-то невнятное, а Кастор развернулся и пошел прочь уверенной походкой, так, словно ничего не случилось. Вскоре к детям подошел молодой ликтор в помятой и заляпанной кровью тунике. Он-то и проводил Эрика и Бьёрг внутрь особняка.

Ожидание в зале продлилось недолго. Вскоре к ним вышел Кастор.

— Я не успел представиться. Меня зовут Кастор Пинарий, я префект Патеры и отец Луция.

— Эрик, сын Герхарда, — машинально ответил мальчик.

— Бьёрг, — прозвучало рядом.

— Луций будет жить, но, к сожалению, он потерял один глаз. Мы пока не знаем, вернется ли зрение ко второму.

— Как? — вырвалось у Эрика.

Кастор не стал комментировать и просто продолжил:

— Так или иначе, но и я, и Веньян, мы оба, потрясены тем, что случилось. Мы не понимаем, как ты смог противостоять оратору. Сервий — один из сильнейших представителей Культа Чаши. Многие пророчили ему стать доминусом. Если тебе есть, что сказать, лучше скажи.

— Я… я н-не знаю.

— Веньян говорит, что ты чувствуешь потоки энергии. Это так?

— Н-ну, я… н-наверно. Я н-не понимаю…

Эрик смешался, потому что на самом деле ничего не понимал ни в какой энергии и все что мог — это отличить одни камни от других.

— Хорошо, предположим, ты действительно ничего не знаешь и не очень понимаешь, что произошло, — согласился Кастор и перевел взгляд на Бьёрг. — А ты, юная леди? Что можешь сказать ты?

— Разве что-то нужно говорить? — пожала плечами девочка. — Если очень-очень нужно, то я скажу, что тот толстый мужик мне не понравился. Он хотел сделать очень плохие вещи, и я рада, что у него это не получилось.

— Тут я согласен, — кивнул Кастор.

В зал ворвался встревоженный либер в тунике ликтора.

— Началось! — выкрикнул он возбужденно.

— Что?

— В гуддарских районах погромы. Культисты жгут жилые дома. Воздух трещит от тех сил, которые они выпустили на волю!

— Как?! — с ужасом подскочил с места Эрик.

Мысли прорывались в сознание помимо воли, расталкивая потрясения сегодняшнего дня, как нечто незначительное, второстепенное. Гуддары? Погромы? Жилые дома? А его семья? Что с ними? Почему он здесь, а не там? Почему это происходит? Как это остановить?

Первым желание было бежать, и он сделал шаг, но не по-девичьи крепкая рука Бьёрг удержала его.

— То есть они нанесли удар по гуддарам, — не обращаясь ни к кому, проговорил префект. — Что ж, возможно, нам это только на руку. Отправляйте письма адресатам, ждать больше нельзя. Зовите ко мне Веньяна, посмотрим, чего стоят наши договоренности.