Семена Перемен

Глава 6. Запах смерти

Бум… Бум… Все ближе, все напряженнее. Что может она сейчас? Как ей спасти Возлюбленного? К кому обратиться? Дух огня ушел вместе с пламенем костра, воды рядом нет, она в этом слабом теле. А если?

«Ты слышишь меня?» Молчание. Бум… Бум… «Слышишь?».

Дух земли не отвечал. На что она рассчитывала? Что он станет ей помогать? Духи земли не помогают хули-цзин.

«Ты слышишь меня?»

Цзиньлун подскочил на циновке. Проснулся внезапно, словно его облили ведром воды.

Опять это свечение? Цзиньлун посмотрел по сторонам. Рядом сидела испуганная Лули. Поджала хвост, съежилась. Немного поодаль над землей парила Сяомин. Волосы растеклись по воздуху, словно опущенные в воду. Красное потустороннее сияние окутывало фигуру.

Бум… Бум…

Цзяньши. Опять он. Меч выскочил из ножен.

Мертвец налетел на Сяомин откуда-то из-за деревьев. Девушку отбросило на дорогу. Она перевернулась через себя и снова взмыла в небо. Цзяньши словно стал быстрее, его напор — агрессивнее. Прошлой ночью Сяомин отбивалась легко, сейчас же явно испытывала трудности. Мертвец раз за разом прыгал на нее, откидывая все дальше. Она крутилась в воздухе, словно осенний лист, но на землю опускалась неестественно плавно. Не летела во все стороны пыль, не было слышно даже удара.

Цзиньлун поборол ступор, побежал на помощь. Как ему угнаться за ними? И цзяньши, и Сяомин слишком быстры. Да и перемещались не самым привычным способом.

От шума проснулись циркачи. Послышались удивленные и испуганные окрики. Сяомин тем временем впервые в этой схватке удалось отбиться. К земле полетел уже цзяньши. Гулко ударился о землю неподалеку. Цзиньлун в несколько прыжков добрался до него и на всю длину всадил меч между лопаток. Металл вошел легко, словно не замечая сопротивления плоти. Мертвец застонал, но не от боли, а от раздражения. Извернулся так, что хрустнули позвонки. Рукоять оружия потянула Цзиньлуна куда-то влево, и он упал, стукнувшись головой о камень.

Нет! Нет! Нет! Возлюбленный в опасности.

Не думая, что творит, бросилась на цзяньши. Вцепилась зубами, пытаясь отвлечь внимание. Тошнотворный привкус на зубах скрутил тело в попытке избавиться от ужина. Удар. Челюсти разомкнулись. Боль в спине сообщила о себе тысячью острых ножей.

— Изыди, исчадие тьмы! — услышала взвинченный голос. Краем зрения увидела, как к цзяньши приближался брат Сяомин. Боялся. Дрожал. Но шел.

«Я помогу. Действуй. Сейчас!» В сторону мертвеца двигался луч красного потустороннего света.

Подняла меч Возлюбленного. Как кстати подвернулся под руку! Поймала клинком свет. Почувствовала холод металла, внезапное напряжение и тяжесть.

Брат Сяомин закричал от боли. Цзяньши развернулся, сплюнул откушенные пальцы, кинулся на нее.

Улыбнулась. Нет, теперь моя очередь. Спи спокойно.

Если закрыть глаза и немного напрячь воображение, можно представить себе много удивительных мест. Об этом Цзиньлун знал всегда. Начинал фантазировать всякий раз перед тем, как заснуть. Представлял далекие страны, в которых никогда не был. Страны, где не видели Завесу. Ночью небосвод там освещали крошечные огоньки — звезды из древних легенд о богах и драконах. В волшебном хороводе они кружили над головой, плясали в нескончаемой игре, помигивали с высоты, словно блики на водной глади. Как неутомимые странники путешествовали с одного конца горизонта на другой, заставляя двигаться за собой. Заставляя проснуться.

Цзиньлун открыл глаза. Вовсе не звезды — угольки вылетали из костра, медленно оседая на землю. Голова нестерпимо болела. Он подтянул руку и прикоснулся ко лбу. Вместо привычной шляпы-доули — тряпичная повязка. В ногах — верная Лули.

Держась за голову, мечник медленно сел.

— Как ты? — услышал чей-то голос слева. Повернул голову. Знакомое лицо, но кто это? — Чжимин, я Чжимин, не узнаешь?

Чжимин? Цзиньлун свел брови. Ах, да, циркач!

— Ой, извини… Что-то потерялся…

— Все нормально. Неудачно ты упал, стукнулся головой о камень. Помнишь, что было?

— Смутно.

— Я, если честно, тоже. Тут такое представление разыгралось. Твоя подружка она, того-этого… Тьфу, пропасть, как сказать-то?

— Одержима, я знаю.

— Одержима, зуб даю, как есть одержима. Я в жизни такого не видывал, а повидал-то много. Но может и хорошо, что одержима, а то лежать бы нам всем в земле, да червей кормить, — Чжимин хохотнул. — Брату ее досталось. Этот, безрукий, которого ты зарезать пытался, полкисти ему отгрыз. Но ничего, жить будет, мы тут немного поколдовали. Спит вон, пришлось изрядно напоить, чтоб не кричал. Но без него кто знает как дело бы вышло-то. Отвлек на себя эту тварь. А с виду и не скажешь, что способен на такое.

— Может, просто глупость? — скривился Цзиньлун.

— Э не, брат, тут другое. Глупость она не так проявляется. Есть что-то в нем…

— А Сяомин?

— Уснула сразу, как безрукому голову снесли. Темно стало, еле костер развели. Лиса твоя молодец, помогала как могла. Но другую девушку так и не нашли.

— Другую?

— Ну да. Ту, что голову снесла. Может сослепу, но мне показалось, что она голая была вовсе. Хотя и не такое намерещится ночью-то и со страху. А может, бабы не было давно. В общем, собралось тут нынче сброда всякого лесного. Даже и не знаю, что думать. Парни мои, вон, боятся теперь подружку твою, стороной обходят место, где спит. А я считаю, что если бы не она, то померли бы все.

— Вы только уж не говорить ей про одержимость.

— Почему?

— Так не знает она, а, если узнает, еще неизвестно, как демон себя поведет.

— Нехорошо.

— Нехорошо, а что делать. Везем к нань-у.

— И далеко ль везете?

— Так до Сангъяна, я говорил.

— Твоя правда, говорил. Я что-то со всеми этими страхами совсем с мыслей сбился. Ну, стало быть, нам по пути. Но вы уж не серчайте, не поедем мы с вами. Парни мои боятся. Встанем завтра пораньше да выедем вперед. А вы уж если нагоните, езжайте своей дорогой.

— По рукам.

Долго не могла уснуть. Беспокоила эта женщина. В последний момент гуй из рода фэнь-ян помог, но можно ли рассчитывать на его помощь в дальнейшем? Что у него на уме?

Не покидало странное чувство. Неясная, но какая-то очень знакомая тревога, смешанная со страхом. Опасалась духа земли?

Плотнее прижалась к Возлюбленному. Ровное дыхание поднимало грудь. Подстроилась под него. Задышала в такт. Успокоилась. Привела мысли в порядок. Ей нужно поспать. Главное, что он нашел ее и они снова вместе. Еще будет время подумать об остальном.

Выезжая из Вангджакуна, Цзиньлун не заглядывал далеко. Главное было вызволить Лули. Когда лиса оказалась свободна, он, однако, не стал покидать брата с сестрой, а продолжил путешествие в Сангъян вместе с ними. Сяомин и Дэмин приняли это за должное и, возможно, втайне обрадовались. Лули же мечник сказал: «Какая нам с тобой разница, куда держать путь? Сангъян не хуже любого другого места». Возражений у лисы не нашлось. На том и порешили.

Дорога в Сангъян была неблизкой, но после встречи с циркачами проходила без происшествий. Если приходилось устраивать лагерь в лесу, Дэмин ворчал и всю ночь ворочался. Сяомин произошедшее с братом объяснили нападением волков, поэтому и она предпочитала не ночевать на природе. В итоге старались останавливаться в небольших поселениях на левом берегу реки Дахэ. В деревнях Лули больше не убегала, а наученная горьким опытом держалась рядом. Рука Дэмина заживала быстро. У него оказались припасены с собой мази, настойки и травы, которыми он пользовался очень умело.

— Почему не стал медиком? — спросил его как-то Цзиньлун.

— Ты ведь и сам знаешь мою историю, — чиновник бросил взгляд на сестру.

Цзиньлун не стал больше расспрашивать, но про себя подумал, что врач из Дэмина вышел бы лучше, чем экзорцист. Может быть, тот и сам знал об этом, потому что насупился и какое-то время не разговаривал. Вполне вероятно, испытывал вину за то, что произошло Юншеном, но обсуждать это отказывался. Цзиньлун с каждым днем проникался к нему все большим уважением. Дэмин был трус, но трус из тех, которые готовы пожертвовать собой ради других. На таких действительно можно положиться.

Демон-гуй себя больше не проявлял. Ночами, когда Сяомин спала, Лули выглядела встревоженной, поминутно водила носом из стороны в сторону, подолгу смотрела на девушку. Как ни пытался Цзиньлун ее успокоить, поведение не менялось.

Ближе к Сангъяну им все чаще стали встречаться военные патрули. То были как конные разъезды, так и пешие группы воинов, досматривавшие проезжающих. На вопросы отвечали скупо и раздраженно.

— Как будто к войне готовятся, — озвучил Дэмин общие предположения.

— Похоже, но с кем? — согласился Цзиньлун, ковыряясь в зубах палочкой. — Виджайцы обычно до этих краев не доходят.

— Вот бы знать. Не нравится мне это.

— Ну не знаю, как по мне — хорошо. Солдатни столько, что все разбойники разбежались кто куда. Императорские отряды вряд ли будут трогать повозку, в которой едет чиновник.

— Что-то не мешает это им нас досматривать.

— Да пускай себе досматривают, коли не лень. Времени, конечно, жалко. Но что уж поделать.

Цзиньлун только пытался сделать вид, что его не беспокоит происходящее. В действительности и у него на душе скреблись кошки. Он достаточно много путешествовал, чтобы понимать, что это не очень обычно. Подобные меры вводились там, где было неспокойно. Но что могло происходить здесь, на границе с Семиградьем, неподалеку от самой Стены?

Как-то они увидели большую колонну солдат на марше. Проезжая мимо, Цзиньлун не смог удержаться и окликнул одного из офицеров:

— Эй, родимый, куда шагаете?

— В Сангъян, — буркнул офицер, смерив его взглядом.

— А чего ж там такое?

— Праздник в честь основания города.

— А вы-то зачем?

— Наместник решил устроить большой военный парад.

— Для чего?

— А мне почем знать? Нам приказано, мы идем.

Цзиньлун поблагодарил, откланялся и ускорил повозку. Военные парады не новость в Империи, но они гораздо чаще проходили в столице, чем на окраинах страны. Сангъян был ближайшим к Семиградью крупным городом. Здесь вечно сновали торговые караваны и останавливалось большое количество зажиточных либеров, воспринимавших жизнь среди кайанцев как нечто экзотическое. Цзиньлуну приходилось бывать в этих краях, и они оставили у него смешанные чувства. Столица была больше, чище, опрятнее, но Сангъян динамичней и, пожалуй, веселее. Если бы ему предложили выбрать между Лончаном и Сангъяном, то он скорее предпочел бы последний, хотя в целом постарался бы вовсе держаться подальше от крупных городов. Но чтобы в Сангъяне затеяли большой парад — вот уж необычно.

Раскачивание повозки стало привычным. Они ехали уже множество дней. Конца путешествию не было видно. Эта женщина, Сяомин, с каждым днем все большее раздражала. Забирала слишком много внимания. Возлюбленный весело улыбался ей, был приветлив и обходителен. Это могло стать проблемой. Это уже было проблемой.

Глядя ей прямо в глаза, Лули зарычала.

— Ты чего? — ласково спросил Возлюбленный и положил руку на холку.

Знакомые прикосновения немного успокоили. Тявкнула. Отвернулась.

Спроси кто Цзиньлуна, с каким цветом у него ассоциируется Сангъян, он не задумываясь ответил бы, что с оранжевым: апельсиновые стены домов на три, четыре и более этажей; лишь чуть более темные рыжие крыши, увенчанные вытянутыми коньками с мордами диковинных животных; многочисленные триумфальные ворота, пестрившие живописью с преобладанием медных и персиковых оттенков. Даже в одежде местные жители предпочитали охристые цвета.

Говорили, что столица, Лончан, — город Гао. Но в Сангъяне без сомнения господствовал младший брат — Сяо. Его изображали повсеместно: на храмах и монастырях, на воротах в дома знати, на лавках и мастерских, даже самые бедные домовладельцы старались разориться, чтобы нанести символ младшего брата на ставни.

В этом ярком великолепии их скромная повозка совсем потерялась. Цзиньлун старался не подавать виду, но Сяомин и Лули насторожились, как только путешественники заехали в город. Девушка смотрела по сторонам, прижав руки к сердцу, а лиса забилась куда-то между ног и нервно водила ушами. Только Дэмин, похоже, чувствовал себя приподнято.

— Смотрите, слева, — говорил он с козел, улыбаясь. — Судя по надписи — Управление правосудия. Большое же здание они себе отгрохали.

На некоторое время он замолкал, любуясь архитектурными изысками, но очень скоро снова принимался комментировать те места, которые они проезжали.

Улицы в Сангъяне были широкими. Здесь спокойно могла разъехаться пара повозок и еще оставалось место для пешеходов. Мостовые чисто убраны, и чем дальше в центр города, тем меньше нищих по переулкам.

— Надо уже где-то остановиться, — сказал Цзиньлун.

— Да, да, еще немного, и я уверен, что мы найдем лучшее место на свете, чтобы провести эту ночь.

— Не очень разумно тратить на ночлег все деньги.

— Но раз-то в жизни, Цзиньлун. А? Ну разве не хочешь ты раз в жизни провести ночь как богатый вельможа?

— Не особо.

— Ну а я хочу. А самое главное — хочу показать Сяомин, какие красоты бывают в таких городах.

Так они и ехали, пока Дэмин, наконец, не удовлетворился видом очередной гостиницы.

— Здесь, — сказал он довольно. — Останавливаемся, будь проклята эта бесконечная дорога.

Гостиница не выглядела шикарно или как-то кричаще, и Цзиньлун никак не мог взять в толк, что же привлекло Дэмина именно в ней. Работники, однако, были услужливы, все содержалось в идеальной чистоте, а когда к ним вышел хозяин, тайна быстро раскрылась. Держал гостиницу знакомый Дэмина, учившийся вместе с ним в столице. Они крепко обнялись и после этого не отходили друг от друга в течение всего вчера. Впрочем, внимание досталось всем. Ужин был восхитителен, в комнатах ждала горячая вода, а ближе к ночи на открытой веранде началось музыкальное представление.

Город не понравился. Было в нем что-то отталкивающее. Может, удручающая монохромность или какой-то запах. Впрочем, место, где они остановились, оказалось довольно приятным. Немного успокоившись, уселась у ног Возлюбленного и, наклонив голову, вслушивалась в первые пассажи, которые исполняли для них приглашенные музыканты.

Музыка, как это бывало всегда, быстро захватила все внимание. Не удержалась. Начала раскачиваться в такт. Едва остановилась, чтобы не начать лаять. Звуки вызывали в воображении цвета, калейдоскопом проплывавшие перед ней размытыми пятнами, линиями и кругами. Одни, светлые и пастельные, возникали где-то на кончиках ушей. Другие, чуть более напряженные, — в груди. Третьи, темные и мрачные, — внизу живота. Даже около хвоста, обернутого вокруг лап, крутился протяжный иссиня-серый «та-а-ам». Пульсировал, слегка дрожал и рассыпался на тысячи мельчайших лазурных осколков, похожих на холодные брызги водопада.

Давно не слышала ничего подобного. Кажется, последний раз это было в другой жизни.

Мелодия прервалась, и музыканты объявили перерыв. Дэмин и хозяин гостиницы, Ян Хэпи́н, принялись бурно обсуждать последние новости:

— Да кто ж правду-то знает? — вещал Хэпин, бурно жестикулируя. — Говорят, мол, культисты притесняют кайанцев в Семиградье, торговые пошлины подняли, не дают спокойно жить. Только я вот что тебе скажу. Если внимательно-то посмотреть, то ничего не изменилось. Пошлины подняли, так это в ответ на то, что Империя подняла свои. Понимаешь? А притесняют… Так я что-то не видел тех, кого притесняют. Но кричат про это на каждой площади.

— Кто кричит?

— Так чиновники Министерства пустословия.

— Пустословия? — хохотнул Дэмин.

— Ну а как еще назовешь? Как есть пустословия. А народ-то слушает, обиды набирается и злобы. Ходят потом, шепчутся меж собой. Кто образован хоть думает перед тем, как повторять, а остальные… Эх, не к добру. Парад еще этот военный. Понагнали солдатни столько, словно мы завтра на Кадуций выступаем.

— Да не может этого быть. Столько веков мира, договора, торговые связи. Кому это надо? Нам что, мало проблем с виджайцами?

— Не может, говоришь… Ну может, и не может. Но я не удивлюсь. Виджайцы — это цветочки. Сколько уже не было большой войны с ними? Лет сто пятьдесят.

— Как не было? Недавно, рассказывают, наших опять разбили.

— Разве это война? Курам на смех. С одной стороны — горстка солдат, с другой, — и того меньше. Игра мышцами это, а не война. А затевают что-то здесь, помяни мое слово. Один постоялец по дороге сюда видел большой обоз и, мол, в нем полно оружия: самострелы, копья, щиты, панцири, шлемы. И стягивается это все в Сангъян.

— Ну знаешь, когда у человека есть какая-то идея, он под нее все, что видит, будет подводить. Муха пролетела — и та к войне.

— Муха, говоришь? А ты знаешь ли, что под самой Стеной лагерь большой стоит? Вроде как учения какие-то.

— Ну вот видишь, учения.

— Отродясь их не было тут. А я сразу после столицы сюда переехал, считай лет пятнадцать как живу в Сангъяне.

Так они и спорили полвечера. Ни один не хотел признавать правоту другого, аргументы начали повторяться и диалог пошел по кругу, впрочем, не мешая друзьям испытывать удовольствие от общения. Сяомин заскучала, и Цзиньлун предложил прогуляться. Девушка согласилась. Они поблагодарили хозяина за ужин и направились к выходу из гостиницы. Лули повела ушами, выскочила следом. Все трое неспеша побрели вдоль тихой широкой улицы, окутанной теплым светом фонарей.

— А что, если Хэпин прав? — нарушила Сяомин молчание.

— Он может быть как прав, так и не прав, верно? Тогда зачем на это ориентироваться?

— Ну а если война? Не окажемся ли мы заложниками в Семиградье?

— Да кому мы нужны? Начнется война — либером будет не до того.

— И все-таки жутко.

— Не стоит наводить панику, она плохой советчик. Сегодня все тихо, не лучше ли жить этим днем? Мы все равно не знаем, что будет.

— Может быть, ты прав, — Сяомин замолчала и понурилась. Было не очень похоже на то, что она действительно согласилась.

— Смотри-ка! — привлек ее внимание Цзиньлун.

— Где?

— Вон, там, наверху, — показал он рукой.

Сяомин взглянула на небо. Над городом летели сотни бумажных фонариков. Словно светлячки, они поднимались над их головами, помыкаемые потоками ветра. Одни быстрее, другие медленнее. Их становилось все больше, и вскоре зарябило в глазах.

— Что это? — спросила Сяомин.

— Фонарики, — ответил Цзиньлун.

— Но как они летают?

— Их поднимает в воздух энергия огня.

— Но как?

— Очень просто. Ты обращала внимание, что в комнате, где горит камин, пол остается холодным? Все потому, что тепло стремится вверх. Так и фонарик, его поднимает тепло.

— Почему ж тогда они не летят вверх до самой Завесы?

— Не знаю, — беззаботно пожал плечами Цзиньлун. — Какая разница, когда так красиво?

Вид, действительно, завораживал. Фонарики собрались в стаю и клином вытянулись в сторону столицы. Их гнал туда ветер, но казалось, что они сами выбрали этот маршрут.

— Вот видишь, даже фонарики летят прочь от Семиградья, — прошептала Сяомин, обхватив себя руками. — Может быть, и нам стоит отказаться от поездки?

— Когда до мечты остается последний шаг, многие склонны от нее отвернуться. Будет ли у тебя еще шанс повидать Башни?

— Не знаю, — призналась Сяомин. — Может быть и нет…

— Тогда отпускать ли мечту?

Цзиньлун заглянул девушке в глаза. В них отражались тысячи усыпавших небо блуждающих огней. Длинные ресницы дрожали от сомнения, а на нижних веках собралась влага. Еще чуть-чуть, и она расплачется. Мечник сделал шаг навстречу, она потянулась к нему. Цзиньлун наклонился. Она не отпрянула, лишь слега повернула голову. Края губ соприкоснулись. Он обнял ее, и она расплакалась, уткнувшись лицом в шею.

Между ног, недовольно поскуливая, терлась взволнованная Лули.

Да что это такое? Все труды рассыпались в одночасье. Как? Как он мог не чувствовать ее любовь? Как он мог отвечать этой женщине взаимностью прямо здесь, у нее на глазах? И самое главное. Что ей со всем этим делать?

Толкала в ноги. Скулила. Все больше злилась. Почему? Почему он так с ее любовью? Будь проклят тот день, когда они оказались в Вангджакуне. Сколько уже проблем создал для них этот поселок. И конца-края им не видно. Неужели ошиблась в своем выборе? Неужели Возлюбленный вовсе не тот, кто ей нужен?

Нет, это надо остановить, прямо сейчас. Пускай потом злится на нее.

— Ай, — вскрикнула Сяомин, отпрянув.

— Что случилось? — развел руки в стороны Цзиньлун, испугавшись, что сделал ей больно.

— Лули, она меня укусила.

— Как? Да быть не может!

— Ну вот, смотри, что это, если не следы укуса? — девушка показала на ногу. Там отчетливо отпечатались лисьи зубы.

Сама Лули как ни в чем не бывало сидела поодаль и преданно заглядывала мечнику в глаза. Он хотел было отругать ее, но не смог.

— Кажется, кое-кто ревнует, — улыбнулась Сяомин. — Не будем ее раздражать, давай просто еще немного погуляем. Уже поздно и скоро пора спать, я очень устала с дороги.

— Да, хорошо, — напряженно ответил Цзиньлун, которому хотелось снова обнять ее и стоять так хоть до самого утра.

Они медленно пошли вдоль улицы, поглядывая на небо, где неспеша летели далекие огоньки.

— Послушай, — сказал Цзиньлун. — По поводу Семиградья и мечты. Последний шаг всегда самый тяжелый. Хочется все бросить, сказать себе, что ты этого не достоин или никогда с этим не справишься, повернуть назад, к чему-то привычному и знакомому. А потом ты делаешь этот шаг и с ужасом понимаешь, что если бы не сделал, то никогда бы не ощутил чего-то нового, не вышел бы за пределы знакомого мира и вся жизнь так и прошла бы вокруг тех трех сосен, около которых родился. Плохо это или хорошо, я не знаю, но разве мы сможем сделать выбор, имея только один вариант?

— Так ли не годится смирение и принятие?

— В них нет ничего плохого, до тех пор, пока не начинают идти вразрез с нашим счастьем. Если хочешь поехать с братом в Семиградье, хочешь увидеть Башни, не останавливайся и ничего не бойся. Мы не знаем, что происходит, а судим только по тому, что у нас перед глазами. Я не думаю, что Империя начнет войну, Семиградье — ее давний и надежный союзник. У Империи хватает проблем с гуддарами и виджайцами. Воевать на три фронта — глупейшая глупость, которую только можно придумать.

— Зачем же тогда они наводят панику? Зачем поднимают обиды, настраивают против либеров?

— Против либеров ли?

— А против кого?

— Это хороший вопрос и надо бы завтра попытаться на него ответить.

Спала плохо. Близость Возлюбленного не согревала. Скорее отталкивала. В груди бурлили унижение и непонимание. Задавала себе множество вопросов. Не могла ответить. Долго ворочалась с боку на бок. Уснула, только когда немного отодвинулась.

Снился смутно знакомый объятый огнем город. Со всех сторон — крики. Пыталась найти дорогу — не могла. Ощущала — что-то не так. Металась от здания к зданию. Принюхивалась. Гарь перебивала остальные запахи. Наконец, встретила Возлюбленного. Стоял к ней спиной. Подозвал к себе. Указал куда-то на небо. Смотрела вверх и не понимала, в чем дело. Наконец, сообразила.

Горящий город — Кадуций. В его окрестностях встретила Возлюбленного много лет назад. Тогда из любой точки была видна Башня Жезла. И вот. Ее больше нет. Куда ни смотри — пустое небо и сиротливо клубящаяся Завеса. Долго ли ей осталось?

Сколько бы ни пытался Цзиньлун сделать вид, что его не беспокоят слухи и явные странности в поведении властей и военных, в действительности это было не так. Неплохо проверить, о чем судачат в городе, а лучшего места, чем рынок, для подобного рода занятий не найти. Поразмыслив так, мечник с самого утра направился куда глаза глядят, рассчитывая по пути утолить свой интерес. Верная Лули бежала рядом, но близко не подходила — обижалась.

На одной из небольших площадей собралась толпа. На возвышении стоял толстый чиновник и о чем-то самозабвенно вещал присутствующим.

— О чем это он? — спросил Цзиньлун старика, стоявшего в задних рядах.

— Как о чем? Сейчас везде об одном и том же, — пережевывая губы, буркнул старик. — О Культах, значится.

— О Культах?

— Ну да, недоволен, стало быть, Культами-то император.

— А от чего?

— Как от чего? Угнетают своих же, нас не уважают, договоры вековые нарушают. Да давно пора уже им показать, кто тут сила, а кто так, хвост собачий.

Цзиньлун кивнул старику и прислушался к словам чиновника.

— Наши дети и наши отцы много лет живут в Кадуции. Мы давно просили разрешения открыть в городе школу по образцу кайанских, чтобы наши земляки не теряли связь с родиной. И много лет нам давали от ворот поворот. Культ Жезла не хочет идти навстречу. Во многом ли, в малом ли, во всем, что для нас важно. Притесняют собственный народ, благородные либерские семьи страдают под гнетом Культов так же, как и мы. Император просит вас помнить: либеры — наши друзья навек. Нет народов ближе и вернее. Но Культы испытывают наше терпение. Что же нам теперь делать, а?

— Долой Культы! — послышалось из толпы.

— Поможем либерам!

— Хватит ждать, покажем им силу Кайана!

— Как же рад я, скромный служитель Империи, что граждане моей страны проявляют такую сознательность! Но мы не можем нарушать наши договоры. Мы, кайанцы, верны своему слову и никогда его не изменим. Однако, прошу вас, будьте готовы к худшему. Служители Культов вероломны. Могут напасть первыми, и тогда нам придется защищаться! С оружием в руках встать на стражу добра и справедливости!

— Мы готовы! — кричали из толпы.

— С мечом придут, от меча и погибнут!

Какое-то время Цзиньлун еще постоял на площади, но очень скоро чиновник начал повторяться. Выяснив все, что хотел, мечник хмыкнул и пошел вдоль рядов торговых лотков, выстроившихся вдоль стен домов, ограничивавших площадь. Найдя лавку с мясом, купил кусок, наклонился к лисе, угостил ее и потрепал по загривку.

— Хватит обижаться, красавица. Я с тобой, и это никогда и ничто не изменит.

Слова Возлюбленного были важны для нее. Понимал ли он, насколько важны? Понимал ли, как сильно она его любит? Задумывался ли, на что они способны вместе? Вряд ли, ведь откуда он может об этом знать? У него нет того опыта, что есть у нее. Сотен жизней, проведенных рядом с такими, как он.

Его руки, протягивавшие мясо, были прекрасны. Каждая складка на коже манила к себе. А запах? О, этот запах!

Прикоснулась носом к руке, потерлась щекой. Он улыбнулся и присел на корточки. «Ты будешь любить меня?» — спросила она беззвучно. «Буду», — ответили его глаза.

Радостно вцепилась в мясо. Зажмурилась. Вкусно. Он усмехнулся и потрепал по холке.

Буду… Что может быть важнее для любящего сердца?

— Цзиньлун, послушай, — Дэмин выглядел встревоженным. — Нам нельзя ехать в Семиградье.

— Почему?

— Чем больше размышляю, тем опаснее это кажется. Да я даже не знаю, поедешь ли ты с нами.

Цзиньлун вздохнул. По правде говоря, он не думал об этом. Привык поступать сообразно ситуации. События привели в Сангъян. И это хорошо: не было нужды заботиться о деньгах и провизии, а общение с Сяомин приносило удовольствие. Если он останется в Империи, а они уедут, вероятно больше никогда не увидятся. Неужели Сяомин стала важна для него? Стоит ли отговорить Дэмина от поездки? Последнее, пожалуй, противоречит его собственным взглядам на жизнь.

— Я походил по городу, послушал, что говорят, — начал мечник издалека. — Не думаю, что будет война. В Семиградье, похоже, что-то назревает и, по-видимому, император решил сделать ставку на благородные семьи. В общем-то именно это и доносят до всех.

— Но разве можно быть уверенными? Ведь здесь столько войск.

— Уверенными — нельзя. Загадывать вообще нельзя. Но ты в шаге от того, чтобы решить проблему сестры. Хочешь вот так взять и развернуться? Представь себя через десять лет. Нет, я серьезно. Закрой глаза и представь. Вот ты сидишь с огромным брюхом, — Цзиньлун похлопал Дэмина по животу. — Все у тебя хорошо и прекрасно. Птички щебечут, стрекочут кузнечики. Красота… А рядом Сяомин и где-то внутри сидит демон, и ты знаешь, что мог бы что-то сделать, но не сделал. Как ты себя будешь чувствовать?

Дэмин насупился. Громко запыхтел, заламывая руки.

— Мне… страшно. За нее, за себя. Я никогда не покидал Кайан, она тоже. Поедешь с нами?

Кажется, от ответа не уйти. Надо было на что-то решаться. А вдруг и правда война? Разве хочет он пропустить нечто подобное? Кроме того, брат и сестра намеревались найти учителя. Неплохо повидаться с ним спустя столько лет. Множество раз мечник задавал себе вопрос, как бы учитель отнесся к той или иной ситуации? Что посоветовал бы? Какие аргументы привел?

— Что ж. Даже если что-то начнется, наверняка будет весело. Поэтому… да, я поеду с вами.

Обрадованный Дэмин налетел на него и заключил в объятья:

— Ты самый удивительный человек в этом мире. Я так рад. Так рад!

Вечер обошелся без свиданий и поцелуев. Эта женщина держалась с Возлюбленным отстраненно. Испытывала неловкость за вчерашнее. Ее брат выглядел расстроенным. Его было даже жалко. Подошла и потерлась о ногу, чего до этого никогда не делала.

— Оу, надо же, — сказал он удивленно. — А будешь ли ты против, красавица, если я тебя поглажу?

Искоса поглядела на Возлюбленного. Тот с улыбкой наблюдал за ней. Сильнее прижалась к ноге чиновника, вытянула шею. Чужая рука погрузилась в шерсть и несколько раз проскользила сверху вниз. Не то, чтобы ей сильно понравилось, но потерпеть можно. Снова глянула на Возлюбленного, тот уже что-то рассказывал Сяомин, продолжая улыбаться и активно жестикулируя.

Недовольно мотнула хвостом. Тявкнула. Убежала в глубь сада гонять мышей.

Наутро выехали из Сангъяна по широкой дороге, ведущей в сторону Стены, Семиградья и Кадуция. Дэмин, по обыкновению, был хмур. Сяомин нервничала, но, напротив, старалась этого не показывать. Лули устроилась между ног и дремала, лишь изредка водя ушами из стороны в сторону.

Вдоль дороги тянулись желто-зеленые поля просо. Гао и Сяо, размытые Завесой, лениво перемещались по небосклону, неуклонно обгоняя путешественников. Изредка мимо проезжали военные патрули. В направлении Семиградья тянулось множество торговых повозок, большинство из которых ехали слишком медленно, чтобы за ними пристроиться. Дэмин то и дело поругивался на лошадь, словно пытаясь этим снять напряжение.

— Расслабьтесь вы уже, — не выдержал Цзиньлун. — Ну посмотрите по сторонам. Многие едут в Кадуций и вовсе не сомневаются в том, правильно ли делают. Прекрасный день, чтобы прекрасно проводить время. Зачем его портить?

— Надеюсь, ты прав, — вздохнул Дэмин.

Сяомин кивнула:

— Да, незачем опускать нос. Так можно всю жизнь переживать о том, что еще не случилось.

— Верно! — улыбнулся Цзиньлун и принялся беззаботно, но фальшиво насвистывать мелодию, которая с утра вертелась у него в голове.

— Что это, Цзинлун? — спросила Сяомин. — Это песня? Не узнаю ее.

— Правильно, что не узнаешь. Сам придумал утром. Слов пока нет, но, может быть, как-нибудь дойду и до них.

— Ты придумываешь песни?

— Ага. Почему бы и нет?

— Не знала. А можешь спеть свою песню? Не эту, а ту, в которой уже есть слова?

— Могу, отчего ж нет.

Цзиньлун принялся петь. Сначала тихо, потом все громче. Песня была шутливой и напоминала детские прибаутки. Исполнитель то и дело не попадал в ноты, из-за чего Дэмин кривился и все плотнее сжимал губы.

— Хватит уже, — не выдержал он наконец. — Можем мы поехать в тишине хоть немного?

— Скажите, пожалуйста, — развел руками Цзиньлун.

— Не обращай на него внимания, — шепнула Сяомин. — Ты здорово поешь.

— Брось, я же знаю, что это не так, — улыбнулся мечник. — Даже Лули не может долго выдержать.

Лиса подняла голову и тявкнула, соглашаясь.

— А мне понравилось. И знать не хочу никаких возражений, — не согласилась Сяомин. — Я бы тоже когда-нибудь хотела написать песню.

— Ну, тогда надо написать.

— Даже не знаю, с чего начать.

— Можно начать со стиха или мелодии, а потом уже превратить то или другое в песню.

— Не думаю, что у меня получится.

— Если не попробовать, точно не получится.

Сяомин отвернулась. Ее щеки порозовели, выдавая смущение.

Размеренное поскрипывание колес, подпрыгивание на кочках, вонь лошадиного пота. С каждым днем приближались все ближе к месту, где познакомились с Возлюбленным восемь лет назад. Вокруг неуловимо менялись запахи и звуки. Мир становился каким-то другим. Более насыщенным? Красочным? Правильным?

Что это с ней? Неужели стала сентиментальной? Посмотрела на Возлюбленного, тот размышлял, разглядывая что-то далеко на горизонте. Проследила за взглядом. Дым. Едва заметный, но все же. Или… Сотни, тысячи дымов?

Внезапно охватили воспоминания. Провалилась в них без всякого перехода. Неожиданно, резко, даже болезненно.

Стоит в поле, в руке окровавленный меч. Тысячи трупов вокруг. Звуки удаляющейся схватки. Что здесь произошло? Почему не помнит этого? Как давно было?

Зовет кого-то по имени. Слышит в отдалении сдавленный стон. Это он. Кто? Кто он? Почему она не помнит? Бросается на голос, запинается о тела, падает лицом в грязь, поднимается. Снова бежит.

Перед ней лежит человек. Весь в грязи. На груди краснеет свежая рана. Стонет. Она снова называет его имя. Стоп. Да ведь это Возлюбленный! Ее Возлюбленный! Но почему она называет его чужим именем? Или…

Воспоминания отпускали нехотя. Она снова сидела в повозке и вертела головой, пытаясь сбросить наваждение. Прижалась к ноге Возлюбленного, потерлась. Почувствовала ответную ласку. Чуть успокоилась.

Все-таки надо вспомнить. Вспомнить до конца.

— Смотрите-ка, дым, — протянул вперед руку Цзиньлун. — Что это, деревня?

— Мы уже у самой Стены, не должно быть тут деревень, — ответил Дэмин.

— Что же тогда?

— Узнаем, нам по пути.

Очень скоро дорога вывела на пригорок, с которого открывался захватывающий дух вид. Влево и вправо от дороги шла Стена, усыпанная рядами бойниц. На равном расстоянии над ней возвышались угловатые башни. У подножия стены был разбит огромный военный лагерь. Казалось, он уходил за горизонт, и охватить его взглядом за раз никак не получалось. Шатры пестрили всеми цветами радуги, множество солдат перемещалось живыми ручьями и целыми потоками. Дым, который заметили путешественники, поднимали костры, напоминавшие о приближении обеда. В животе у Цзиньлуна заурчало.

— Вот-те на, — не удержался он от комментария. — Сколько ж здесь тысяч?

— Боюсь предположить… — Дэмин сидел, открыв рот. — Цзиньлун…

Было ясно, что хочет сказать чиновник.

— Все нормально. Учения, говорили ведь. Посмотри, все едут и дела никому нет до солдатни.

Повозки и правда тянулись вдоль дороги в обе стороны. Перебирали ногами кони, крутились колеса. Возницы оглядывались, но никто не собирался останавливаться. У самой Стены, около ворот, скопилась очередь. С того места, где они находились было сложно разглядеть все в подробностях, но, кажется, и она постепенно двигалась.

Мимо проехала группа тяжеловооруженных всадников. Огромные боевые кони месили землю копытами, на остриях копий играли разноцветные блики.

— Красиво, — восхищенно сказала Сяомин.

— Точно, — согласился Цзиньлун. — Не хотел бы я перейти им дорогу.

Лули тявкнула, свесив голову через край повозки и провожая взглядом воинов. Цзиньлун потрепал ее по холке. Она повернулась и зажмурилась от удовольствия.

На ночь остановились уже в Семиградье. Повсюду голоса. Множество повозок. Сторонящиеся друг друга кайанцы и либеры. Уставшие животные. Кое-кто разжег костры, готовил ужин. В отдалении на холме — дома: деревня, около которой торговцы устроили временный лагерь. На самом горизонте — Башня. Ее стало видно, как только пересекли Стену.

Местность казалась знакомой. Много лет назад где-то в этих краях встретила Возлюбленного. Искала долго и, наконец, нашла. Все вокруг пахло их первой встречей: влажные после дождя травы вдоль дороги; засеянные ячменем луга; лиственные леса, которых на пути становилось все больше.

Вспоминала, как впервые почуяла его. Ни с чем не сравнимый запах, один на миллион. Услышала, как под ногами хрустят ветки, как он громко сопит, что-то напевая под нос. Наконец увидела. Поняла, что это он. Тот единственный, которого искала. Красив, очень красив, как и сейчас. Но моложе, еще не возмужавший, однако уже тогда искусно владевший мечом.

Тряхнула головой. Снова посмотрела на деревню. От либерских построек успела отвыкнуть. В Империи строили иначе. Удивительнее всего выглядела целла — массивное здание, увенчанное шпилем, устремленным в небо. Похоже на гигантскую птицу. Облюбовала вершину холма и свила себе гнездо из деревенских домов.

Когда все уснули, решила немного пробежать по округе. Размять затекшие без движения лапы.

Звук. Слева. Сердце забилось быстрее. Охотник или добыча? Прислушалась. Кто-то маленький. Убегает. Боится.

Бросилась следом. Взбежала на пригорок. Снова звук. Другой. Замерла. Повела головой. Кто-то крадется в темноте. Здание целлы совсем рядом. Увлеклась погоней. Не заметила, как оказалась в деревне.

В темноте трое. В руках короткие либерские клинки с широкими лезвиями. Опасно. Вжалась в высокую траву. Узкий луч света из окна целлы разгонял тени рядом со зданием. Фигуры двигались медленно, но почти бесшумно, не так как Возлюбленный. Около окна замерли. Что-то показали друг другу руками. Открыли ставни. Одному помогли забраться внутрь. Прижались к стене.

Свет в целле погас. Изнутри послышались отчетливые, уже не таящиеся шаги. Незнакомцев снова трое. Пошли прочь. Мечей больше не видно. Что там произошло?

Подошла к открытому окну целлы. Высоко, не запрыгнуть. Принюхалась. Пахло кровью и свежей смертью.

Цзиньлуна разбудила ругань. Открыл глаза, жмурясь от утренних лучей. Рядом сидела встревоженная Лули. Дэмин и Сяомин еще спали.

— Что такое? — привычно обратился к лисе Цзиньлун. — Сходим посмотреть?

Лули тявкнула и завиляла хвостом. Цзиньлун поднялся, поправил одежду, накрыл голову шляпой-доули, закинул за спину меч. Ругань становилась все громче, но разобрать слова невозможно. Махнув лисе, чтобы та следовала за ним, пошел вдоль повозок. Большинство кайанцев спали, но кое-кто просыпался и оглядывался в поисках источника шума.

Цзиньлун вышел на свободное от повозок пространство. Впереди собралась толпа размахивавших руками либеров. Судя по одежде, крестьяне и тогровцы. Напротив сжались нескольких испуганных кайанцев. Недолго думая, Цзиньлун направился в их сторону.

— Покажем, кто тут главный! — донеслось до него.

— Бей! — вторил другой голос.

Цзиньлун ускорился и побежал к толпе, наседавшей на кайанцев. Возгласы не сулили ничего хорошего.

— Эй, уважаемые, что происходит?! — выкрикнул мечник, подбегая и стараясь отвлечь на себя внимание.

— Еще один, смотрите-ка! Сам нарывается! — переключился на него кто-то в толпе.

— Тише-тише, — развел руки Цзиньлун, изображая самую приветливую улыбку, на которую был способен. — Случилось-то что?

— Целлита убили, значится, — ответил кто-то из толпы. — В деревне, стало быть.

— Да-да, это все вы, кайанцы! Мы знаем, что у вас говорят про Культы!

— Слыхали сами! Только из Сангъяна едем.

— Нечего с ними разговаривать!

— На нашей земле, значит мы здесь закон!

Толпа забурлила, зашевелилась. На Цзиньлуна смотрело множество обозленных лиц. Кое у кого виднелись вилы. Другие держали в руках дубинки.

Кто-то рявкнул на испуганных кайанцев, те побежали в сторону повозок. Один споткнулся и упал рядом с Цзиньлуном. Мечник выхватил клинок, рассекая воздух со скоростью, за которой едва успевал глаз. Толпа отшатнулась, ощетинившись вилами.

— Сопротивляться будешь?!

— Зараза!

— Бей его!

Цзиньлун улыбнулся. Противников было много и навались они все разом, ему точно несдобровать. Но кто-то должен сделать первый шаг, а умирать крестьяне и торговцы явно не собирались.

— Может поговорим? — спросил мечник, прищурившись.

С криком «А-а-а!» на него кинулся самый смелый. Взмах. Наконечник вил взлетел над толпой, а крестьянин, неловко зацепившись за ногу Цзиньлуна, кубарем покатился по земле.

Сзади послышались возбужденные голоса. Похоже, спешила подмога. Еще один из крестьян бросился на него из толпы, но повторил историю первого.

— Наших бьют! — закричал кто-то сзади.

Шум ног был все ближе и вот уже десятки глаз напряженно смотрели друг на друга.

— Стойте, стойте, стойте! — рука с мечом смотрела в сторону либеров, пустая — кайанцев. — Давайте поговорим и уладим это недоразумение.

— Отомстим за целлита!

— Культистские прихвостни!

Теперь возгласы доносились уже с двух сторон.

— Да угомонитесь вы! — выкрикнул мечник, пытаясь остановить кровопролитие.

Толпа забурлила. Кто-то шагнул вперед, кто-то навстречу. Удар. Разбитый нос. Крики.

Цзиньлуна подтолкнули сзади, навалились спереди. Он перехватил чью-то руку с дубинкой. Чуть отвел в сторону древко вил. Увернулся. Отпрыгнул. Повалил кого-то на землю. Нанес легкий удар навершием меча. Крутанулся на месте. Подтолкнул в спину. Выскочил из драки.

Никого не убил, уже хорошо.

Две массы людей столкнулись друг с другом. Пришлось поднапрячься, чтобы не быть растоптанной. Прыжок. Еще прыжок. Резкий поворот. Подруливание хвостом.

Выскочила. Отдышалась. Возлюбленный ловко уложил троих и был уже рядом. Хорош. Прекрасен в сражении.

Запах. Что это? И звуки. Множество копыт. Всадники. Несколько десятков. Приближались со стороны тракта. Либеры, судя по доспехам и прапорам на копьях. Надавили на толпу, но осторожно. Сваливая на землю, стараясь не растоптать.

— Именем Закона! Прекратить! — разнеслась команда. — Что здесь происходит?

Потасовка замерла, распалась. Затихла.

— Что здесь происходит? — повторил либер, по-видимому, офицер. Его шлем венчал огромный гребень из конского волоса.

— В деревне убили целлита, — выступил вперед один из крестьян, здоровый мужик с кузнечным молотом в руках. С инструмента капала кровь. — Все знают, кайанцы наговаривают на Культы.

— Это не дает вам право вершить самосуд. На территории Семиградья действует Закон, и эти люди находятся под нашей защитой.

— Но мы только что из Сангъяна, — вступился один из либерских торговцев. — Вы не слышали, что там говорят на каждой площади. В отличие от нас. Никакого уважения к Культам.

— Разве кайанские власти не охраняют ваши товары? — возразил офицер.

— Охраняют, но то, что они говорят про Культы, — возмутительно!

— Хорошо. Мы с этим разберемся. А пока живо отправьте кого-нибудь за лекарем!

Вокруг и правда было большое количество раненых. Кто-то держался за руку. Кто-то за бок. У кого-то был подбит глаз. Но трупов, кажется, не видно. Чудо, да и только.

— Мой друг — лекарь, — сказал Цзиньлун офицеру.

Тот кивнул, давая понять, что это то, что сейчас нужно. Цзиньлун побежал за Дэмином. Большинство кайанцев уже проснулось. Те, кто не поспел на потасовку, сейчас испуганно перешептывались. Дэмин еще спал. Мечник, не церемонясь, растолкал чиновника.

— Что? Где?

— Вставай, живей. Нужна твоя помощь.

— Помощь?

— Да, там раненые, захвати с собой лекарства.

— Цзиньлун, что случилось? — проснулась Сяомин.

— Драка случилась… ну или глупость.

— Я с вами, — девушка подскочила с места гораздо быстрее брата. — Что взять, Дэмин?

— Сейчас, сейчас, я сам.

Чиновник поднялся, засуетился, совершая гораздо больше бесполезных движений, чем того требовала ситуация. Цзиньлун покачал головой.

— Вот недотепа, — шепнул себе под нос и добавил громче: — Все, идем.

Когда оказались на месте, солдаты уже навели какое-то подобие порядка. Раненым принесли воды, растащили так, чтобы было удобно осматривать. Дэмин всплеснул руками и принялся за дело. Через какое-то время из деревни пришла старуха-знахарка. Чиновник смотрел на нее с неодобрением, но говорить ничего не стал, только шепнул Цзиньлуну:

— Держать бы таких подальше от лечения.

— Чего ж так? У тебя, может, и сестры не было, если бы не такие как она.

— А может, была бы, но без этого… — Дэмин осекся. — Ну ты понял.

Солдаты тем временем устроили допрос свидетелей. Вызывали по одному, до разговора с командиром никого не отпускали. Дошла очередь и до Цзиньлуна. Когда за ним пришли, мечник покорно последовал к месту, где офицеру устроили полевую канцелярию.

— Трибу́н Гней Пинарий, — представился тот. — Легион Железного Аиста.

Цзиньлун поклонился. Насколько он понимал, перед ним был важный либер, наделенный большими полномочиями.

— Лю Цзиньлун, путешественник.

— Каковы цели путешествия?

— Планирую посетить учителя, он уже много лет живет в Семиградье.

— Как зовут учителя? Где живет?

— Это имеет отношение к делу?

— Я обязан вас опросить. Не волнуйтесь, всего лишь формальность. Мы видели, что вы пытались остановить драку. Похвально.

— Хорошо. Мой учитель — дагэ Веньян, императорский нань-у первого ранга. Где он в данный момент живет, скажу честно, не знаю. Давно не получал вестей. Надеемся найти в Кадуции.

При упоминании имени учителя трибун внимательно посмотрел на мечника.

— Это интересно, — проговорил он.

— Вы его знаете?

— Лично нет. Но наслышан. Думаю, что сейчас он в Патере. Уверены, что вам больше нечего сказать о цели прибытия? Может быть, знакомо мое имя?

Цзиньлун пожал плечами. С чего бы ему знать имя трибуна?

— Хорошо. Пусть так. Вижу, ваш учитель воспитал достойного ученика. Можете идти.

За разговором Возлюбленного с офицером наблюдала издалека. Тревожил гул, очень знакомый, уже слышала такой в прошлом. Когда и где? Думай, вспоминай. Ну же!

Отбежала подальше, чтобы не мешало фырканье лошадей, разговоры и стоны раненых. Гул шел со стороны Кайана. Вгляделась. Что-то темнело на самом горизонте. Какая-то движущаяся серая масса. Войско?

Войско!

Сорвалась с места и побежала назад. Найти Возлюбленного. Срочно! Да где же он? Принюхалась. Слишком много запахов. Забежала влево, вправо. Увидела. Вот, беззаботно насвистывает что-то под нос. Приблизилась. Тявкнула. Запрыгала на месте, привлекая внимание.

— Лули, что случилось?

Мотнула головой: «Пойдем». Понял. Молодец. Отвела туда, где увидела армию. Залаяла, носом указывая направление.

Возлюбленный смотрел долго, пристально. Разобрался. Хорошо.

Цзиньлун быстро вернулся в лагерь. Дэмин колдовал над ранеными, Сяомин помогала. Мечник присоединился к ним, спросил:

— Еще долго?

— Пара человек и можно отдохнуть, — Дэмин вытер пот с лица. — У остальных ссадины да ушибы. Ерунда.

Засуетились либерские всадники. Послышались команды.

— Куда они? — удивился чиновник.

— Думаю, подальше отсюда. Нам бы тоже ехать.

— Почему? Что случилось?

— Потом объясню. Заканчиваем.

Тем временем всадники поехали прямиком к войску, приближавшемуся со стороны Кайана.

— Что они делают? Их слишком мало, — проговорил Цзиньлун, ни к кому не обращаясь.

Дэмин и Сяомин удивленно уставились на него. Мечник указал рукой на горизонт. Войско было видно все лучше. Скоро стали различимы стяги. Не оставалось никакого сомнения — это армия Кайана. От нее отделилась большая группа всадников. Выступила навстречу воинам легиона Железного Аиста.

— Будет кровь, — буркнул Дэмин. — Я говорил тебе.

— Погоди, что-то тут не так. Либеров слишком мало.

Либеры и кайанцы вокруг недоверчиво косились друг на друга, но к прямому противостоянию не переходили. Предыдущая стычка и пролитая кровь немного остудили головы. За сближением всадников, наблюдали с волнением. Один из торговцев залез на дерево и оттуда комментировал происходящее:

— Остановились. Драки не вижу. Говорят о чем-то. Не похоже на схватку. Смешались, движутся сюда.

— Может быть, нам пора убираться? — руки у Дэмина тряслись.

— Ну уж нет, давай досмотрим это представление. Что-то ведь они нам скажут.

Вскоре всадники подъехали к лагерю. Трибун Гней выступил вперед.

— Эта деревня объявляется освобожденной от власти Культа Жезла. Я, трибун легиона Железного Аиста Гней Пинарий, объявляю ее владениями Триумвирата Свободных Земель Семиградья. Все желающие вольны вступить в отряды самообороны. Вы получите еду и оружие. Наши друзья из Кайана по приказу Императора выслали на помощь большое войско. Вместе мы сбросим гнет доминусов.

Вспоминала. Уже видела подобное. Много веков назад. Здесь, недалеко от Башни Жезла. Войско Империи и молодых либерских Культов. Тогда кайанцы оставили Гунбанчан, великий Город Жезла, столицу, основанную Первым императором. Либеры сменили название на Кадуций. Но разве могли они поменять суть вещей? Не могли и никто бы не смог. Разве что Гао и Сяо, но им не до того.

Перед глазами проносились кровавые сцены битв. Возлюбленный несется на коне, врезается в строй противника. Раскидывает врага. Его не остановить, ведь она рядом. Их любовь сильна. Но и ее не хватает. Аврелий. Вот кто во всем виноват. Аврелия не смог остановить ни один из них. Ни один из Стражей. Ни один из Хранителей.

Годы стерли память о том времени. Но оказалось, не до конца.

— Не нужно нам дальше ехать, — Дэмин сидел на краю ручья, к которому они спустились, чтобы отмыть руки и одежду от крови пострадавших в потасовке.

— Опять ты за свое, — вздохнул Цзиньлун. — Нас никто не трогает, более того, выходит, что никакой войны между Кайаном и Семиградьем не намечается.

— Это как? Войско Империи в Семиградье, а войны не намечается?

— С либерами у нас скорее дружба. А Культы… Лично мне ни горячо, ни холодно, кто будет здесь править. Доминус или префект, какая разница? Законы, судя по всему, уважают и те, и другие. Дэмин, до Кадуция рукой подать. Правда нам, видимо, придется ехать в Патеру.

— Зачем нам в Патеру?

— Трибун сказал, что мой учитель там.

— Откуда он его знает?

— Понятия не имею. В любом случае дорога идет через Кадуций, наведем справки и, если что, поедем дальше.

Какое-то время сидели молча. В склонившихся вдоль ручья ивах галдели птицы. Гао и Сяо начинали Второй оборот. Их движение напомнило Цзиньлуну, что в мире есть что-то неизменное. Что-то вовсе не зависящее от желаний и прихотей, от мыслей, мечтаний и планов. Что-то гораздо большее, необъятное и необъяснимое.

— Не чисто с этим убийством… — снова подал голос Дэмин.

— А мне кажется все ясно. Убийцы сами себя обнаружили.

— Кто же это? Легионеры?

— Может быть не прямо они. Все-таки солдаты. Но как еще скрыть целое войско от Культа? Я не верю в такие совпадения.

Дэмин опустил левую руку в воду, разглядывая культю.

— Будет много крови. Очень много крови. Я уже чувствую запах смерти.

«Ты слышишь меня?» Не отвечает. На что она надеется? Демоны из рода фэнь-ян не служат хули-цзин.

«Слышишь меня?» Молчание. Но ведь ответил однажды. И даже помог.

«Слышишь?» — «Что ты хочешь, маленькая хули-цзин?» — «Поможешь мне, когда я позову?»