Секретный рейс

ДРОУНИНГ БЕНД

Бар Рэндалла располагался по меньшей мере на полмили в глубину, под каменистой поверхностью Кармеллы‑2, и обстановка там была завлекательнее некуда — ни дать ни взять сточная канава. Вывеска на двери из простых неоновых трубок, никаких тебе голограмм, световой бильярд глючит без конца, воздух спертый, кислый — можно представить, через сколько легких он прошел. Посетители — дюжина мужчин да с полдюжины женщин, поджарые, опасные подземные обитатели, привыкшие к тяжелой работе и скудной еде, все в разной степени опьянения, но, похоже, решительно настроенные продолжать до победного конца. Дрифт знал, что пиво у Рэндалла заказывать точно не стоит, и потому цедил понемногу из грязного стакана прозрачную жидкость, которая больше всего походила на растворитель для масляной краски, хотя, наверное, даже тот имел более утонченный вкус.

Случалось ему по собственной воле бывать и в менее приятных местах, но теперь он что-то не много таких мог припомнить — может, одно-два.

— Эй!

Голос высокий, ломкий, мальчишеский.

— Эй, мистер!

Из обращения никак не следовало, что оно относится именно к нему. Он остался сидеть как сидел, низко опустив голову и пристально глядя в стакан. И, конечно, его тут же дернули сзади за бронежилет.

— Эй, мистер! Вы же Икабод Дрифт?

Дрифт вздохнул и поднял взгляд на свое отражение в зеркале за баром: острое, скуластое лицо, волосы до плеч, выкрашенные в фиолетовый цвет оттенка «вырви глаз» и прихваченные черной банданой, чтобы не лезли в глаза, кожа золотисто-смуглая — целиком заслуга предков: не столько времени он провел под ультрафиолетовым излучением разных солнц, чтобы загореть. Он развернулся на табурете и рассеянно поднял руку — почесать под механическим глазом, который вовсю жужжал линзами, наводя фокус на мальчишку.

На Дрифта из-под светлого ежика волос таращились огромные шахтерские очки, закрывающие половину чумазого лица, а если учесть тонкий голос и почти бесформенный комбинезон — должно быть, обноски старшего брата или сестры, — то поди еще разбери, мальчишка это или девчонка. Дрифт постарался улыбнуться — той самой победной улыбкой, которая помогала ему забраться в чью-нибудь постель или выпутаться из неприятностей столько раз, что и не сосчитать. А между прочим, когда деньги играют в жизни такую роль, как у Икабода Дрифта, считать надо уметь будь здоров как.

— Sí,soyуо[1], миролюбиво отозвался он, — а вот ты кто такой? Для юстита молод еще вроде.

Да и с чего бы юститам его сейчас разыскивать — помимо всего прочего, Икабод Дрифт вне закона пока еще не объявлен… в полном смысле слова. Им просто, как выражался в свое время старина Келсьер, интересовались. Кто именно и насколько, зависело от последних событий и от того, обеспечено ли у него на этот случай надежное алиби.

— Вы же тот самый, который убил Гидеона Ксанта? — спросил мальчишка.

В полутьме бара повисла настороженная тишина. Банда Ксанта — «Дикие пауки» — последние восемнадцать стандартных месяцев держала в страхе целых три района этих живущих практически вне закона пчелиных сот — подземных ходов, пещер и заброшенных шахт, которые составляли так называемую Подземную часть луны иод названием Кармелла-2, входившей в состав Соединенных Штатов Северной Америки. Дрифт своими ушами слышал уже три разные версии этой истории — как они вдвоем, он сам и его правая рука, разгромили «пауков», а потом приволокли труп Гидеона в Управление юстиции на Верхней Подземной, чтобы получить щедрую награду, обещанную за его покрытую шрамами голову, вернее, за то, что от нее осталось.

— Это ж где было–то, — сказал он, будто невзначай меняя позу так, чтобы видеть не только настырного юнца, но и дверь. Правую руку Дрифт небрежно уронил к бедру, поближе к кобуре с пистолетом. — Удивительно, как быстро молва разнеслась. Где это ты услыхал такую новость?

— Да тут банда одна в городе появилась на днях, — звонким голосом проговорил мальчишка, — вот они и расспрашивали, не видел ли кто Икабода Дрифта, мексиканца, который убил Гидеона Ксанта. Десять баксов обещали тому, кто расскажет, где он.

— Ясно, — мрачно ответил Дрифт.

Не то чтобы это было неожиданно, но все же… Наверное, на лице у него что-то такое отразилось, потому что мальчишка — а может, девчонка все-таки? — вдруг метнулся назад и рванул к выходу, словно боялся, что его силой удержат, не дадут получить обещанную награду.

— Эй! — крикнул Дрифт вслед удаляющейся фигуре. — А имен ты их не расслышал часом?

— Только того, здоровенного. — Голова в защитных очках снова просунулась в щель приоткрытой двери.

Дрифт приподнял брови и нетерпеливо махнул рукой: мол, не тяни резину, парень.

— Он говорил, его зовут Гидеон Ксант.

Голова исчезла, дверь бара закачалась на петлях. Атмосфера напряженного ожидания резко сгустилась — чуть ли не вкус ее во рту ощущался. А может, желчь просто.

Вот дерьмо, — бросил Дрифт, ни к кому не обращаясь, и соскользнул со стула, стукнув подошвами ботинок о грязный пол.

Чувствуя, что весь бар смотрит на него, он картинным жестом одернул бронежилет, поправил бандану, проверил пистолеты и решительно зашагал на выход. Громила — стареющий, но все еще здоровенный вышибала — кивнул ему, когда он проходил мимо.

— А может, не стоит тебе туда соваться, а, Дрифти?

— Да тут просто недоразумение наверняка, — ответил Дрифт с напускной уверенностью.

Громила выглянул за дверь, и на лбу у него появилось еще несколько морщинок в придачу к имеющимся.

А мне что-то сдается, все не так просто.

— Ну, не знаю, — вклинился сидевший рядом Горностай.

Горностай был маленький, щуплый, его обязанности в баре Рэндалла состояли в том, чтобы присматривать за вещами, которые Громила конфисковывал у посетителей, — в основном это было любое оружие крупнее пистолета, потому что совсем без оружия в бар на Кармелле только дурак пойдет, — а потом раздавать их обратно на выходе, полагаясь на свою безупречную память.

— По мне, так как раз проще некуда — Гидеон–то, выходит, живехонек.

— Это как посмотреть, — ответил Дрифт и неторопливо вышел.

Перед ним лежало то, что в Дроунинг Бенд за неимением лучшего считалось городской площадью. Химический запах от протекающего где-то рядом промышленного стока пропитывал воздух, сразу же заползал в нос, стоило только оказаться, условно выражаясь, на улице. Высоко над головой, на куполообразном своде, выбитом в цельном твердом камне, горели фонари, давая ровный яркий свет. Что в каком-то смысле было как раз некстати. Хоть какая-то тень, чтобы укрыться в ней, сейчас бы очень не помешала.

«Дикие пауки» ждали на площади. И среди них, в персональном, по особому заказу сделанном шестиногом шагающем кресле с мягким сиденьем, обтянутым, по слухам, настоящей воловьей кожей, возвышалась внушительная фигура Гидеона Ксанта.

У Икабода Дрифта мелькнула мысль — не развернуться ли и не пойти ли другой дорогой, но тут раздался крик. Его заметили.

— Дрифт! — проревел Ксант громовым басом.

Щелчком пальцев он подбросил в воздух что-то крупное, блестящее, и Дрифт успел заметить, как тот самый малолетка подскочил, поймал обещанную монету в десять баксов и тут же скрылся в узком переулке.

— Hola[2], Гидеон! — отозвался Дрифт и положил руки на пистолеты. На два из них, во всяком случае; запасной был засунут под ремень за спиной. — Хорошо выглядишь!

— Для покойника, хочешь сказать? — ухмыльнулся главарь банды. — Ребята, ну-ка, сделайте мне одолжение, возьмите-ка мистера Дрифта на мушку.

Не меньше дюжины стволов самого разного калибра, но примерно одинаковой убойной силы вскинулись и уставились прямо на Дрифта, что отнюдь не лучшим образом отразилось на его душевном спокойствии, а также потоотделении.

— Так–то лучше, — сказал Ксант. — Ребята, мы все знаем, что у мистера Дрифта проворная рука и меткий глаз, так что, если он начнет проявлять нервозность, не стесняйтесь, будьте так добры, наделайте в нем дырок для вентиляции, пока у него какие-нибудь идеи в голове не завелись.

Ксант чем-то щелкнул на контрольной панели, и его кресло зашагало вперед, а «Дикие пауки» двинулись рядом, по бокам, оружие по-прежнему на изготовку, и руки — вот досада — не дрожат.

— А дело такое, Дрифт. — Изрезанная шрамами физиономия великана–главаря нахмурилась — он глядел на Дрифта сверху вниз с высоко поднятого сиденья. — Сижу я, понимаешь, в баре на Нижней Подземной, никого не трогаю и тут слышу удивительные новости. Я‑то, оказывается, уже покойник, и это вроде как твоих рук дело.

— Тут есть разные мнения, кто на спуск нажал — может, и не я вовсе, — ответил Дрифт, стараясь не слишком заметно коситься по сторонам.

— А, ну да, — кивнул Ксант. — Твоя правая рука. Это ж какую наглость нужно иметь, чтобы нарисоваться у юститов на Верхней и заявить, что убил меня, зная, что, если вранье раскроется, тебя самого вздернут. Наглость — это еще слабо сказано: ты же наверняка понимал, что до меня слухи дойдут и я захочу убрать всех, кто в курсе моей гибели. А поскольку я знаю, что ты на деле шавка трусливая, — должно быть, этот план та самая твоя правая рука и предложила.

Наигранно небрежный тон, хоть и повышенный, чтобы слышали все наблюдатели, притаившиеся у дверей и выглядывающие из-за занавесок, вдруг пропал. Теперь голос напоминал клинок, обнаженный, остро отточенный, и дружелюбия в нем было примерно столько же.

— Где эта сука, Дрифт?

— Кто же так говорит о леди, — отозвался Дрифт.

Он не успел даже приготовиться к удару. Ксант шевельнул рукой, металлическая паучья нога кресла взметнулась и сбила Дрифта с ног, он пролетел спиной вперед футов шесть и растянулся на земле.

— Я не о леди говорю, Дрифт, — прорычал Ксант. — Леди-то я повидал. Гулял с ними, кормил–поил и в койку укладывал. Одну так любил даже, было дело. Я тебе говорю про ту суку, которую ты всюду с собой таскаешь, а из нее такая же леди, как из меня. Где Тамара Рурк?

Несколько секунд тянулось напряженное молчание, пока Дрифт, приподнимаясь на локте, старался перевести дыхание и, не привлекая внимания, дотянуться до пистолета. Но отвечать ему не пришлось — на левом виске Ксанта загорелась маленькая красная точка.

— Здесь.

Дрифт отважился посмотреть направо. К ним, вскинув к плечу «Крусейдер‑920» и нацелив ствол на Гидеона Ксанта, ровным шагом приближалась Рурк. Невысокая, тоненькая, в темно–зеленом боди, которое только подчеркивало бы мальчишескую фигуру, если бы ее не скрывало развевающееся длинное пальто. Шляпа была низко надвинута на лоб, а глаза так и блестели на темнокожем лице, когда она обводила взглядом строй «Диких пауков». Половина из них тут же перевела стволы на нее, но не такие же они идиоты, чтобы стрелять, когда она держит на мушке их босса. Тамара Рурк недаром заслужила репутацию меткого стрелка.

— И откуда ты такая преданная взялась, Рурк, — проворчал Ксант. Теперь, когда ему в голову был направлен ствол, главарь больше не делал вид, что просто ведет светскую беседу, и Дрифт, в общем-то, мог его понять. — Ты бы, может, еще успела смыться из этой дыры, пока мы с этим слизняком разбираемся, так нет, опять тебе всюду надо нос сунуть.

— Ты бы меня так и так выследил, — возразила Рурк, умудрившись пожать плечами и не сбить при этом прицел. — И, между прочим, кто бы говорил. Властям же донесли, что ты убит. Самое время прекратить терроризировать вдов погибших солдат и вымогать деньги у торговцев — уползал бы уже куда-нибудь на покой с награбленными деньгами. Не ты первый.

— Да я бы, может, так и сделал, — прорычал Ксант, — ушел бы от дел, проматывал денежки и ржал до колик над юститами, но есть вещи, которые просто так спустить нельзя. Во-первых, этот ваш треп, что вы меня убили. — На его покрытом шрамами лице отразилась смертельная ненависть. — А во-вторых, чтобы затребовать награду, вам нужно было тело, а здесь, под землей, только один человек мог сойти за меня по размерам. Вы, падлы, убили моего сына Эйба и притащили его тело этим гнидам из Верхней Подземной.

— Говорил я тебе — надо было дохлого медведя побрить и пальто на него надеть, — заметил Дрифт, бросив косой взгляд на свою напарницу.

— Тогда бы вся награда на импорт и ушла, — невозмутимо отозвалась Рурк.

— Заткнись, ты! — рявкнул кто-то из «пауков» и угрожающе повел стволом.

Дрифт прикинул, не подходит ли этот бандит под какой-нибудь из словесных портретов, составленных на приспешников Ксанта, — нет, ничего похожего. То ли недавно в банде, то ли из тех, кого никто не потрудился описать.

— А то что? — спросила Рурк. Пусть кто-то из вас попробует только чихнуть, и Гидеон распростится с головой.

— А ты думаешь, меня это колышет? — взревел Ксант. — Вы моего сына убили! Стреляй, но и вам обоим отсюда живыми не уйти!

Если бы ружье держал в руках Икабод Дрифт, он бы не преминул сказать что-нибудь язвительное. Что-нибудь такое, что надолго бы запомнилось. Такое, что потом никто из слышавших это не удержался бы, чтобы не повторить, и история обросла бы подробностями, и все слушали бы и восхищались его остроумием перед лицом опасности.

Ясное дело, это дало бы «паукам» секунду-другую, чтобы приготовиться, а Тамара Рурк никогда не любила играть в рулетку. А потому в тот же миг, как из губ Гидеона Ксанта вылетел последний звук их смертного приговора, «Крусейдер» рявкнул один-единственный раз, и череп великана взорвался, разбрызгивая фонтаном кровь, мозги и осколки костей.

«Дикие пауки» промедлили драгоценные полсекунды. Бандиты привыкли запугивать владельцев баров, вымогать мзду у путешественников да изредка встревать в перестрелки с такими же, как сами, желательно при численном преимуществе. Чтобы женщина–одиночка вот так просто взяла и пристрелила их главаря — это для них оказалось совершенно невообразимо.

Неудивительно, что ни один не успел вовремя среагировать.

Дрифт выхватил пистолеты и начал палить куда попало; он видел, как два «паука» упали после его выстрелов — ранеными или убитыми, но тут же ему самому пришлось отчаянным рывком откатиться в сторону — туша Ксанта рухнула на контрольную панель шагающего кресла, и гироскопически стабилизированная машина зашагала вперед, прямо на Дрифта. Стрелял, надо сказать, не он один; град пуль из окрестных домов со всех сторон обрушился на внезапно оставшихся без прикрытия «пауков». Кое-кто вздумал отстреливаться, но эти обреченные попытки сопротивления сразу прекратились, когда свист возвестил о подлете снаряда, и тот взорвался, ударив в спину одного бандита. Взметнулось яростное оранжевое пламя, и брызги огня подожгли одежду еще двоих — и их самих.

Капли огненной смеси пролетели в нескольких дюймах от Дрифта, он кое-как увернулся, крепко выругавшись в адрес Михея. Плазменная пушка в руках бывшего солдата — далеко не самое точное оружие, хотя и убийственно эффективное. Когда тщетные попытки воющего горящего бандита сбежать оборвала милосердная нуля в голову — не разобрать, чья и откуда, — уцелевшие «пауки», не считая тех, которые еще сбивали с себя огонь, поспешно побросали оружие и недвусмысленным жестом подняли руки.

Стрельба прекратилась. Дрифт встал, убрал оружие и отряхнулся. Заметил, что один из «пауков» сверлит его злобным взглядом.

— Что еще?

— Все говорили, что твой экипаж от тебя разбежался! — возмущенно заявил тот — как шестилетка, которому сказали, что никакого пудинга не будет. — Потому что ты зажал их долю награды!

Из близлежащих домов стали появляться новые фигуры: Михей, все еще не сводящий с трусливо ежащихся бандитов своего устрашающего оружия, Апирана с винтовкой, казавшейся игрушкой в его огромных ручищах, Чанги, вооруженные пистолетами и изо всех сил делающие вид, что умеют стрелять, — и еще полдюжины юститов в черном, в шлемах с зеркальными забралами; вся операция была заранее спланирована совместно с ними.

— Ну, вот так, — вздохнул Дрифт, — в другой раз будешь знать, как сплетни слушать.