Сделаем Испанию снова великой!

Глава 7. Англо-французская война 1778 года. Часть II

Портсмут, вообще, представлял собой в те времена огромный индустриальный комплекс. Здесь находились одни из самых больших верфей на планете, одна из крупнейших английских морских баз.

На верфях Портсмута, занимавших около четверти квадратного километра (267 093 м2 на 1772), работало более 2 тысяч человек — в 1774 году 2 198 человек работали непосредственно на самих верфях, и 685 человек на других работах.

Для сравнения, завод Tesla во Фримонте, один из крупнейших в мире автомобильных заводов в мире, занимает 510 000 м2, то есть, больше королевских верфей в Портсмуте всего в 1,91 раза.

На минуточку, один из крупнейших заводов XXI века, даже не в два раза больше королевских верфей в Портсмуте образца 1772 года. Самый крупный завод в мире, завод Volkswagen в Вольфсбурге, занимает территорию в 6 500 000 м2.

То есть, этот завод больше королевских верфей в Портсмуте лишь в 24,3 раза. Крупнейшее промышленное предприятие XXI века больше доиндустриальных верфей Портсмута лишь в 24,3 раза.

Как вы понимаете, это многое говорит о размахах этой верфи. И, чтобы вы понимали, на территории этой верфи, как и на территории самого Портсмута, было очень много весьма интересных вещей.

Итак, перечисляем — несколько складов пеньки, запасы галловой кислоты, серы, скипидара, смолы и многих других веществ. Это, разумеется, не считая просто неисчислимых объёмов древесины.

Как не трудно догадаться, корабли требуют древесину. Итак, рабочая лошадка британского флота — 74-пушечный корабль третьего ранга для своей постройки требует примерно 3 700 лоадов древесины.

Если же говорить простым языком, то примерно 3 000 здоровенных брёвен на всего 1 74-пушечный корабль. Как не трудно догадаться, кораблей этих строилось очень много, особенно в военное время — за время крупной войны их могло быть построено несколько десятков.

Тем более, что подготовленная древесина запасалась на строительство в дальнейшем. Таким образом, на верфях одновременно могли складироваться тысячи кубометров древесины.

В черте города также находились склады с порохом, арсеналы, а также многое и многое другое. А теперь представьте, что произойдёт, если начнётся пожар?

Вот британцы знали — у них уже произошёл пожар в 1770 и 1776 году, и это только к моменту за период с 1770 по 1778 год. По этому поводу они даже закон издали в 1772 году, вводивший высшую меру наказания за диверсию на королевских верфях.

Ну, так вот, французы, конечно, не слишком желали этого, но так уж получилось, что активная бомбардировка города с моря и суши вызвала сильный пожар.

Погода стояла сухая — последние несколько дней осадков практически не выпадало. К тому же был сильный западный ветер — порядка 15 м/с. Как результат, огонь начал быстро распространяться по городу.

Как вы понимаете, деревянный город, полный горючих материалов самых разных видов, сгорел полностью и очень быстро. Причём французы перестали стрелять уже после первых взрывов, но было уже поздно.

Естественно, с пожаром пытались активно бороться — пожарные команды действовали быстро и эффективно, но источников огня появилось сразу множество и они были разбросаны по всему городу.

Причём некоторые источники открытого огня образовались прямо на территории верфи. Как следствие, пожар, несмотря на все предпринятые до того меры пожарной безопасности, распространился очень быстро по всей территории верфи.

Ну, а оттуда пожар уже распространился и на остальную часть города благодаря сильному западному ветру, дующему со стороны верфей в сторону, кто бы мог подумать, остальной части города.

Как результат, всего за несколько дней весь город сгорел практически полностью. Выжило лишь 13% жилищного фонда. Верфи также были практически полностью уничтожены огнём — выжили только полностью каменные строения, такие как каменные сухие доки.

Вот так вот просто за 4 дня был полностью уничтожен один из крупнейших индустриальных комплексов планеты, одна из крупнейших морских баз Королевского флота, а также один из ключевых элементов британской морской инфраструктуры.

Более того, французы, воспользовавшись замешательством британцев, огнём разрушили большинство укреплений, после чего, взяв город в кольцо, стали оказывать прибывающим к ним беженцам помощь.

Разумеется, без особого шика, но французы им всё же помогли. Правда, цена всё же была уплачена — они схватили всех ключевых специалистов из числа работников верфи, после чего препроводили последних на корабли.

Зачем? Ну, чтобы отправить их во Францию, и уже там использовать их так, как того пожелает король. То есть, был нанесён ещё и непоправимый урон трудовым ресурсам судостроительной отрасли Великобритании, важнейшей отрасли промышленности.

Подло, да, но что же поделать — такова война. Более того, в городе ведь находилась Королевская морская академия, и она ведь то же сгорела. Сгорел и крупнейший военно-морской госпиталь.

В общем, урон Британии был нанесён совершенно непоправимый. И, кто бы мог подумать, снова именно случайные факторы, такие как сила и направление воздуха, а также величина осадков, предопределили столь невероятный урон.

По большому счёту, для французской армии здесь делать было больше нечего. Да, и понятное дело, что перед уходом все укрепления были ими разрушены, уцелевшие военные припасы — изъяты, а пушки — либо взяты с собой, либо полностью испорчены.

После этого, разумеется, французы двинули в сторону Лондона самым простым путём — Портсмут-Саутгемптон-Винчестер-Бейзингстоук-Фраймли-Лондон.

Препятствовать им, по идее, должны были 20 тысяч солдат регулярной британской армии, расположившиеся в окрестностях Саутгемптона, при поддержке местных отрядов ополчения — фенсибльских полков.

По сути, фенсибли — это отряды ополчения, сформированные из местных добровольцев на случай возможного вторжения врага на Британские острова. Правда, офицеры здесь были самые настоящие, профессиональные армейские чины. Но это так, к слову.

По дороге де Во захватил Портчестерский замок и небольшое село Фархэм. Двигаясь вперёд, армия де Во захватила Суонвик, желая навести мосты через реку Хамбл.

На противоположном берегу, впрочем, уже находилась британская армия, помешавшая де Во беспрепятственно перейти реку Хамбл. Не решившись форсировать реку, де Во развернулся и перешёл лежащую к северу реку Кербридж-Крик.

Уже на другом берегу, его армия перешла вброд Хамбл, захватив очередное село — Ботли. Тем не менее, британская армия нашла себя неспособной остановить наступление французской армии, преодолевшей Хамбл и захватившей далее ранее сожжённое британцами село Хедж Энд.

Британцы в это же время заняли позицию у Вест Энда, планируя остановить дальнейшее продвижение французов к Саутгемптону в этом месте, пользуясь удобной местностью.

Незадолго до этого, отряд из 3 тысяч солдат под командованием Рошамбо, отделившись от армии де Во, пока последний преодолевал Хамбл, захватил Титчфилд и Уорсош, подвергнув оба села полному разграблению.

Возвратившись к реке Хамбл, он навёл деревянный мост через неё у села Берследон. В окрестностях последнего также находилась небольшая верфь Королевского флота, которую британцы сожгли вместе с селом.

Наведя мост для дальнейшего снабжения, он оставил здесь небольшой отряд для охраны моста, после чего захватил сожжённые британским отрядом ранее Хамбл-ле-Райс, а также взял старый артиллерийский форт у местечка Нетли.

Сделав, таким образом, своеобразный крюк, он вернулся в Берследон и уже оттуда присоединился к основным силам, расположившимся у местечка Хедж Энд, получив соответствующий приказ от де Во.

В результате, обе армии в полном составе расположились друг перед другом — британская армия расположилась на возвышенности у Вест Энда, а французская остановилась в местечке под названием Хедж Энд.

Желая усилить свою позицию, де Во отправил отряд из 4 тысяч человек под командованием Рошамбо захватить местечко под названием Фэр Ок.

Этим манёвром де Во желал усилить свою позицию за счёт создания угрозы британским линиям коммуникаций между Саутгемптоном и Уинчестером, планируя далее и вовсе отрезать британскую армию от сухопутного сообщения с Лондоном.

Здесь Рошамбо встретился с отрядом из 6 тысяч солдат под командованием Эр Кута, которого, превосходя выучкой солдат (под командованием Эр Кута были фенсибли), немедля вынудил отступить.

Теперь, когда создавалась непосредственная угроза на линиях коммуникаций с Лондоном и существовала реальная угроза быть оттеснённым к Саутгемптону, Амхерст вынужден был оставить свою позицию у Вест Энда и выдвинуться в сторону Северного Стонхэма.

Рошамбо, тем временем, действовал на опережение и без приказа продвинулся далее по дороге к Уинчестеру, пройдя на своём пути местечки Колден Коммон и Туайфорд.

После последнего он, наконец, вышел на главную дорогу к Уинчестеру и прочно здесь закрепился. Здесь его спустя половину дня настиг передовой отряд британской армии.

Попав в засаду, последний был бит, понёс серьёзные потери и вынужден был отступить к местечку под названием Питт. Теперь британскому командующему стало ясно, что его перехитрили и он, в итоге, всё равно оказался отрезан от Лондона.

Граф де Во, тем временем, беспрепятственно занял Истли, что чуть севернее Северного Стонхэма, и выстроил своё войско по линии Истли-Чандлерс Форд-Ампфилд, упираясь своим левым флангом в Итчен, а правым флангом — в реку Тест.

Британский командующий же закрепился по линии Ромсли-Северный Баддесли-Чилворт, левым флангом упираясь в реку Тест, а правым флангом — в реку Итчен. Укрепив свои позиции, британский генерал занял выжидательную позицию.

Теперь, когда британские силы были отрезаны от сообщения с Лондоном кратчайшим путём по суше, а также от сообщения с Лондоном кратчайшим путём по морю, ведь была установлена морская блокада Саутгемптона.

Ситуация, тем временем, становилась только хуже. В Лондоне вспыхнул антикатолический бунт, вызванный недовольством народных масс принятием парламента в 1778 году Акта о папистах.

Одновременно с этим вспыхнул бунт в Ирландии, вызванный успешным вторжением Франции на территорию Великобритании. Более того, он был поддержан французами.

Уже сейчас их флот, пользуясь выходом из строя основной части британских кораблей, навязал Британии своё, впервые за всю историю, пожалуй, морское превосходство.

Как результат, горит Ирландия, и войск там не хватает из-за быстрого роста масштабов восстания, а поделать то и нечего — перемещение армии через море при отсутствии какого-либо сопровождения — верное самоубийство.

Правительственные войска там терпят поражение за поражением, и это ещё без французской военной помощи, которая ирландцам уже была обещана.

Да-да, отряд в 6 тысяч человек уже готовился к отправке на территорию Ирландии, и если бы он туда попал в текущих условиях — всё, это конец. Потеря Ирландии была бы неизбежна после этого.

Кроме того, ещё одна армия величиной 30 тысяч человек готовилась отправиться на территорию Британии, раз уж выпала такая возможность. Ибо, как говорится, много — не значит слишком.

Наконец, правительство Фредерика Норта осознала необходимость искать мира. Осознали эту необходимость и правительства Португалии, Испании и Франции.

Как вы понимаете, столь мощный удар под дых Великобритании серьёзнейшим образом менял геополитический баланс в Европе, причём кардинальным образом. И, разумеется, не в пользу Британии, России, Пруссии или Австрии, а в пользу Франции, Испании и Португалии. Чем, разумеется, никто доволен не был, кроме этих самых стран.

И, чтобы избежать дорогой войны с державами континента, обе стороны начали искать мира. В принципе, при тех картах, что Франция имела, она могла диктовать Британии свои условия мира.

Естественно, в первом варианте Великобритании полагалось уступить Франции Канаду, Новую Шотландию и острова залива Святого Лаврентия обратно, Тобаго и Доминика. Кроме того — земли в Сенегале, отмену запрета на создание укреплений в Бенгалии и содержание здесь армии. Наконец, было требование передать Франции Гренаду, а также вообще все британские Антильские острова.

Испании же предполагалось отдать Флориду, Ямайку, Гибралтар, Менорку, Багамские острова, а также ряд других колоний. Сюда же, в требования, разумеется, включался полный отказ Великобритании от лесозаготовок на побережье Гондураса и ряд иных уступок.

Португалии же, в качестве платы, предполагалось передать французскую Гвиану, ряд островов в Карибском море, южной половине Атлантического океана, а также сделать ещё несколько уступок в Индии и Тихом океане.

Ну, а также договор должен был наложить ряд серьёзных ограничений на британскую Ост-Индскую компанию, признать независимость Соединённых Штатов Америки и ещё много чего, но уже по мелочи.

Этот договор, по факту, денонсировал всю Семилетнюю войну, а также войну за испанское наследство, если говорить чисто в плане колоний. Кроме того, фактически означал полное и капитальное разрушение Британской империи. Разумеется, это предложение было тут же отвергнуто, и быть после этого французскому вторжению далее, что и без того бы привело к полному разрушению Британской империи.

Однако, тут за британцев вступились уже все остальные великие державы Европы — Россия, Пруссия и Австрия, а также ребята помельче — Швеция, Дания, Голландия, Неаполь и другие. В общем-то, сказали французам, испанцам и португальцам, что уж больно жирно.

Все требования в отношении Индии, островов Южной Атлантики и Тихого океана были сняты. Требование передачи Канады со всеми её потрохами было полностью убрано. Тем не менее, США всё ещё признавались независимыми. Франции всё ещё должны были передать все британские острова в Карибском море, за исключением Багамских островов и Ямайки, доставших испанцам.

Великобритания всё ещё должна была уступить Испании право рыбной торговли в Ньюфаундленде, а также прекратить лесозаготовки на территории Гондураса и передать испанцам Флориду обратно. Не считая, естественно, Гибралтара и Менорки — они тут были вообще вне обсуждения. Либо так, либо никак. Тут как бы было всё предельно ясно и понятно.

Португалия всё ещё многое получала за счёт различных уступок и преференций от «союзников», в том числе и уступки французской Гвианы, а также ряда островов в Антилах португальцам. И да, разумеется, это предложение британцы тоже хотели отвергнуть, надеясь на поддержку России, Пруссии и Австрии, но им отчётливо дали понять, что им рыпаться не должно — их итак только что спасли от полного разгрома.

Однако всё же добавили пункты о возврате пленённых британских подданных, а также уплате внушительных размеров контрибуции в счёт повреждённого при вторжении имущества. В результате, был подписан Парижский мирный договор 1779 года, которым были установлены описанные выше пункты.

Французские войска, встретившись взглядами с британскими силами, вошли в Саутгемптон. Здесь же находились и сами британские силы, беспрепятственно грузившиеся на транспортные корабли. Последние, в свою очередь, и сами без каких-либо препятствий со стороны находящегося здесь французского флота вошли в гавань Саутгемптона.

Погрузившись на корабли, британские силы покинули Англию и отправились в Ирландию под сопровождением британской эскадры. Французские же силы погрузились сразу после них, после чего под присмотром французского флота покинули берега Британии.

Переброска войск обратно, из Саутгемптона в Гавр, прошла успешно, после чего французский флот покинули испанские и португальские корабли, единственной задачей которых теперь было возвращение в родные гавани.

В общем-то, войска в Гавре встретили, как триумфаторов. Граф де Во тут же был награждён всеми возможными наградами, как французскими, так и испанскими, равно как и португальскими. Та же самая судьба была уготована французскому командующему флота — Луи Гуиллуэ, графу д’Орвилье, а также командующему испанской эскадры в составе объединённого флота — Луи де Кордова и Кордова.

Последнего, к слову, наградили Большим крестом Королевского Достопочтенного Ордена Карлоса III, а также назначили секретарём флота. Ну, а сам король Франции, Людовик XVI, подарил от себя сделанную из чистого золота шкатулку, отделанную бриллиантами.

По сути, это был настоящий триумф Франции. Великобритания повержена — казна её, и до того трещавшая по швам, теперь, после потери жизненно важных сахарных предприятий, была просто на грани полного краха.

Четверть флота была повреждена и требовала ремонта. Необходимо также было полностью восстановить верфи в Портсмуте. Тем более, что именно на территории последней производилась критически важная для модернизации флота обшивка медью.

Необходимо было также выделить значительные средства на дорогостоящее подавление крупного восстания в Ирландии. Благо, французы хотя бы смилостивились уплатить контрибуцию в счёт уничтоженного имущества подданных британской короны на территории Англии.

Было полностью утеряно влияние на Португалию. Французы же, значительно увеличив свои доходы, развели активное строительство в Индиях, заметно усилив своё влияние в Индии, также, за счёт взяток, подкупов и увеличения французского военного присутствия.

Иными словами, полный крах Великобритании. Внешний и внутренний долг последней рос не по дням, а по часам, вызывая лишь дальнейшее подстёгивание инфляции и увеличение бюджетных расходов. Франция же была в состоянии значительно лучшем. Войну она закончила быстрым и мощным ударом прямо под дых Британии. Престиж её, утраченный в ходе Семилетней войны, был полностью восстановлен.

В казну Франции же хлынула дополнительные сверхдоходы от сахарных предприятий, приобретённых в Карибском бассейне по мирному соглашению. То есть, никакого полного финансового разорения французской казны войной, как это случилось в нашем случае, не произошло. Напротив, по итогам войны казна вышла даже в лучшем состоянии.

Артём же недоумевал по этому поводу. Главное событие XVIII века — это Великая Французская Буржуазная Революция. Чтобы там не говорили о культурных, социальных и политических предпосылках, основным драйвером революции был именно финансовый кризис.

Именно фантастические затраты французской Короны на участие в Американской войне за независимость окончательно добили неэффективную французскую финансовую систему. По крайней мере, в нашей версии.

В версии Артёма Франция не потратила 1,3 миллиарда ливров на войну, потому что сама война кончилась уже в 1778 году, а не длилась 5 лет — с 1778 по 1783 год.

Расходы на войну в 1778 году, таким образом, составили не более 227 миллионов ливров, что, согласитесь, значительно меньше, чем 1,3 миллиарда ливров, равнявшиеся более чем двум годовым доходам французской Короны.