Сделаем Испанию снова великой!

Глава 35. Передышка перед финальным рывком

ТРИДЦАТЬ ТРЕТИЙ ГОД

Поздравляю Артёма с его достижением — он заключил военный союз с Пруссией и Польшей на «случай войны с Россией или Австрией». Тем временем, в 1803 году происходит знаменательно событие — начинается полное перевооружение армии на дульнозарядные винтовки под специальную пулю расширительного типа.

В 1803 году, через 8 лет после завершения строительства первой железной дороги, завершился первый этап железнодорожного строительства в Испании.

Наконец, все без исключения основные экономические центры континентальной Испании были связаны между собой железными дорогами. Кроме того, темпы мобилизации были существенно повышены, и теперь 750 тысяч человек можно было мобилизовать в течение 1,5 месяца.

Наконец, в 1803 году было завершено перевооружение на бомбические орудия. В 1803 году, наконец, было завершено строительство укреплений в Диу и Дамане, что значительно упрочило позиции Испании в Индии.

К 1803 году испанская металлургическая отрасль полностью освоила пудлингование, мартеновский процесс и прочие методы металлургии. Осваивали новые типа облицовки, добавок в шихту и так далее.

В 1803 году линия электрического телеграфа соединила все основные экономические центры Испании, то есть, крупнейшие её города в континентальной части.

Испания, как не трудно догадаться, не стояла на месте, ожидая, когда же её догонят остальные. И, собственно, весь 1803 год она только и делала, что продолжала вырываться всё вперёд и вперёд по уровню развития.

В 1803 году Испания достигла уровня жизни Великобритании времён 1820-ых годов. Впрочем, как ни странно, на этом интересные для нас события, процессы и явления в 1803 году заканчиваются…

ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТЫЙ ГОД

Внезапно, этот год выдался ничем не примечательным. Если, конечно, не считать того факта, что в этом году население Земли достигло отметки в 1 миллиард человек.

Ну, а ещё того факта, что в 1804 году начались Абиссинские войны. Взяв под свой контроль к 1804 году всё побережье Африканского рога, после практически десятилетия военных действий, начавшихся ещё аж в далёком 1795 году, испанцы приступили к покорению Эфиопии.

Вообще, наверное, стоит пояснить, что к 1804 году Испания установила контроль над всем побережьем Африки, не захваченным ранее европейскими державами.

И, как уже ранее упоминалось, они уже начали проникать вглубь континента. По мере расширения контроля над различными частями Африки испанцы проникали всё глубже в различные части континента.

Ещё со времён захвата Алжира, в данном случае города, то есть, ещё с 1775 года, испанцы довольно активно пытались подчинить себе различные племена берберов.

С захватом Марокко и Туниса, как не трудно догадаться, добавились и их собственные местные берберские племена. Кроме того, с полноценным завоеванием этих стран испанцы получили обширный доступ к западной Сахаре и, как следствие, транссахарской торговле.

И первое, и последнее послужило для них поводом к дальнейшему подчинению берберских племён, а также к расширению испанской власти на пути следования маршрутов транссахарской торговли.

Постепенное расширение испанского влияния в регионе, к слову, привело испанцев и в Сахель. На территорию последнего региона они начали, разумеется, тут же распространять власть испанской короны.

Ироничнее всего было то, что делали они это при помощи самих же берберов, что, впрочем, логично, ведь кочевник предан только себе и своему племени. И если ему и его племени на благо служить испанцам, а это было именно так — что же, так тому и быть тогда.

Таким вот макаром к 1803 году испанцы взяли под свой контроль практически всю Сахару и практически всю Сахель. В частности, к 1803 году испанцы, двигаясь вверх по течению Нила, также покорили большую часть Судана.

Ну и, двигаясь как с юга, так и севера, испанцы, хотя и не до конца и больше номинально, чем фактически, покорили к 1803 году большую часть северной половины Африки.

Впечатляющее достижение, не так ли? Жаль, правда, что Эфиопии, то есть, Абиссинии, не хватает — сказали испанцы, после чего приступили к захвату последней.

Последнее было не так уж и сложно, на самом деле, так как Эфиопия была в состоянии совершенно чудовищной феодальной раздробленности, и крайне серьёзные внутренние противоречия не позволяли ребятам дружно объединиться против испанцев. Результат у этого будет более чем закономерный, но немного позже.

Пока что же мы переходим к 1805 году…

ТРИДЦАТЬ ПЯТЫЙ ГОД

В 1805 году Артёму исполнилось 35 лет. И у него всё ещё не было детей от жены. Теперь это было железобетонно — трон Испании отойдёт потомству его сестры, Карлоты Жоакины.

К 1806 году Португалия и Испания были практически неотделимы друг от друга. К этому моменту, благодаря различным соглашениям в сфере торговли и экономики вообще, хозяйственный комплекс Португалии был полностью ориентирован в сторону Испании.

В Португалии были очень сильны позиции либералов, поддерживаемых Артёмом. Во главе их стояла, как ни странно, сестра Артёма, придерживавшаяся весьма радикальных по меркам того времени либеральных взглядов.

Эти взгляды, очевидно, в голову ей посадил сам Артём, и, естественно, не без помощи Марианны, лучшей подруги Карлоты. Так или иначе, она их вполне искренне придерживалась, и отчасти благодаря этому стала главным символом португальских либералов.

Копируя манеру Артёма и Марианны, она завоевала огромную популярность у населения. Впрочем, не своими либеральными идеями, а своей благотворительной деятельностью.

Именно она являлась главным в Португалии проводником всех затей Артёма и Марианны в сфере здравоохранения, образования, социальной поддержке и прочих.

Она также активно занималась меценатством, то есть, поддерживала науки и искусства, в том числе и изучение португальского народного творчества. В общем, фигура весьма популярная у населения.

Во всяком случае, фигура на порядки более популярная, чем её муж, унаследовавший определённые проблемы с психикой, унаследованные от матери, но, к счастью, не имевший каких-либо серьёзных политических амбиций.

Последнее ему на руку не сыграло, к слову. Ещё в 1800 году, скрытно, пользуясь всеобщим отвлечением на очередную крупную общеевропейскую войну, она инициировала против своего мужа государственный переворот.

Являясь по законам Португалии же законным представителем своего мужа, обязанным исполнять вместо него регентские полномочия, она инициировала его медицинское освидетельствование.

Разумеется, тщательно отобранные Карлотой медики признали, впрочем, отчасти справедливо, Жуана ментально больным. Практически полное отсутствие на публике, общая болезненность и постоянная меланхолия, очевидно, сыграли ей в этом на руку.

Жуана, очевидно, начали «лечить» в отдалённом дворце под постоянным наблюдением лояльных Карлоте людей. Наследником при всё ещё правящей безумной королеве, Марии I, матери Жуана, стал её внук — Франсиско Антонио, принц Бразильский. Регентом при королеве же официально стала сама Карлота.

Правда, Франсиско Антонио умер в 1801 году, а потому его пришлось заменить на Педру (это не его полное имя, если что — нам просто лень перечислять все его имена, которых в сумме более 10 штук).

Последний в том же 1801 году был признан также и наследником испанского престола. Чтобы закрепить это будущее объединение корон, в 1804 году произошло формальное объединение двух империй.

Формально, впрочем, это было добровольное вхождение Португалии, в том числе и её колоний, в состав «Европейского союза» на правах очень широкой автономии.

Португалия по итогам этого «объединения» сохранила все свои прежние порядки, так как оставалась отдельной страной в рамках чего-то вроде конфедерации.

Фактически же, Португалия была в значительной степени интегрирована в испанскую имперскую систему. Соответственно, её армия и флот перешли под контроль правительства конфедерации, то есть, под испанский контроль.

Правда, толку от сохранения прежних порядков было мало. По той простой причине, что Португалия, где к власти ещё в 1800 году пришли либеральные элементы, фактически действовавшие по указке из Мадрида, встала на курс дальнейшей интеграции в Испанскую империю.

То есть, иными словами, Португалия вместе со всеми своими колониями фактически стала частью Испанской империи, но на правах особой, крайне широкой автономии, скрытой за ширмой конфедерации.

Смысл этой автономии, впрочем, таял с каждым новым законом, принятым либеральной партией у руля правительства, так как оная формально самостоятельно, а по факту при широкой поддержке Артёма, по сути, осуществляла переход Португалии на общеимперские порядки.

Естественно, это не нравилось Великобритании, Франции, да и вообще всем соседним державам, так как всё это выглядело крайне мутно, но формально никаких нарушений со стороны Испании не было.

Хотя, естественно, подобный расклад их не устроил. К их сожалению, португальская буржуазия, сложившаяся и мощная к тому моменту, в целом, поддерживало реформы либеральной партии.

Постепенный приход к испанским порядкам воспринимался этой буржуазией не как атака на португальский образ жизни, а как приход к «наиболее рациональному» порядку вещей, которым, по ряду причин, оказался испанский общеимперский уклад (то есть, федеральное законодательство).

К слову, в Европейский союз, конфедерацию, организованную Испанией, в 1805 году вошли и прочие сателлиты Испании — Королевство Венеция, Королевство Этрурия, Королевство Обеих Сицилий, Королевство Сербия, Королевство Греция и Албанское герцогство.

Формально, все государства были на равных началах, но фактически речь шла об Испанской империи и её сателлитах разной степени автономности.

Фактически же, конфедерация просто служила инструментом интеграции вооружённых сил испанских сателлитов в имперскую армию. Ну, а кроме того — это ведь конфедерация по полной программе.

Эта конфедерация также предусматривала монетарный союз, таможенный союз, полицейский союз (то есть, происходило взаимодействие полицейских органов государств-участников) и все прочие союзы, и комитеты и всё-всё прочее.

В общем, всё как надо. Если, конечно, считать доминацию испанцев (и здесь имеется в виду не этнос, а национальность) частью «всё как надо». В противном случае, речь, конечно же, идёт обо всё том же империализме.

В любом случае, для нас 1805 год — это очередной шаг Артёма в сторону полного превосходства, тихий и спокойный, но очередной шаг. К сожалению, последний для Артёма в начале XIX века тихий и спокойный шаг…