Сделаем Испанию снова великой!

Глава 21. Экспансия в Африке

К сожалению, Великобритания с этим поделать ничего особенно не могла. Не то чтобы Испания была слишком сильна сама по себе для Великобритании, но было совершенно очевидно, что Великобритания будет сама по себе.

Испанию, и без того достаточно сильную, тем временем, поддержали бы Франция, Португалия, ряд итальянских владений Бурбонов, а также США.

Не то чтобы США было лучшим другом Испании и её союзником, но будем честны — они бы не преминули возможностью захватить Канаду, ещё и при поддержке французов с испанцами.

Это прекрасно понимали и в Великобритании. Как результат, между державами сохранялся хрупкий мир. Великобритания только и ждала, что шанса ударить по Испании в её момент слабости.

Испания, тем временем, свою агрессивную политику по внешней экспансии даже и не думала прекращать. Вот несколько векторов расширения испанской империи и её зоны влияния:

Первый вектор — Итальянский. В этот момент в Италии было несколько государств, находившихся под управлением династии Бурбонов. Это, собственно говоря, Королевство Сицилии и Королевство Неаполя (под управлением одного человека — Фердинанда Неаполитанского) и Герцогство Пармское (под управлением Фердинанда Пармского).

Что делал Артём в отношении этих территорий? В принципе, ничего особенного. Он не собирался раздражать Австрию присоединением этих территорий к своей державе.

С 1789 года Артём стал оказывать сначала единолично, а затем, с 1792 года, совместно с Францией, дипломатическое давление на эти государства. Не затем, чтобы присоединить их к своей империи, разумеется.

Преимущественно, Артём просто посылал в эти державы талантливых и верных ему министров. Затем, чтобы они оказывали «помощь» его правящим родственникам.

В этом плане, конечно, ему приходилось бороться с влиянием австрийцев и, внезапно, папы римского. В этом он был не слишком успешен, так как его сторонники выступали за активное проведение политических и экономических реформ по образцу тех, что были предприняты в Испании и Франции, в отличие от вышеуказанных сторон.

Тем не менее, сторонники Артёма сумели произвести некоторые реформы — частичная аграрная реформа, ликвидация внутренних таможенных барьеров, улучшение инфраструктуры, обновление и расширение административного аппарата.

Реформы армии и флота, начало дискуссий о введении Конституции по образцу испанской или французской в данных государствах, а также прочие мероприятия по модернизации этих стран.

Если так задуматься, Артём и его сторонники сделали для этих стран достаточно много. Однако, разумеется, произошло это не без уплаты соответствующей цены Артёмом.

Что касается Фердинанда Неаполитанского, то Артёму поддержал его предложение о слиянии обоих его королевств в единое государство — Королевство Обеих Сицилий. Последнее и было создано в 1792 году.

Что касается Фердинанда Пармского, то Артём поддержал его претензии на ряд владений в Италии, преимущественно довольно мелких. Гораздо более важной уступкой было назначение Фердинанду Пармскому субсидии.

Что касается того, что Артём достиг в 1792 году, то он добился вступления герцогства Пармского и Королевства Обеих Сицилий в единое экономическое пространство с Испанией и Францией.

Второй вектор испанской экспансии — Северная Африка. Ранее Артём уже завоевал Алжир, удержал и даже укрепил Оран после произошедшего на его территории сокрушительного землетрясения.

Это землетрясение, в свою очередь, позволило ему ввести подоходный налог и обновить фортификации всех испанских владений в Северной Африке.

Вступив во властвование, Артём продолжил завоевание Алжира. Ещё в 1775 году, спасаясь от расправы со стороны янычарского корпуса, дей Алжира присягнул на верность Малику Испании (то есть, Артёму).

Будучи марионеткой Мадрида, он действовал по указке из Мадрида. Послушание для него было единственной опцией, так как испанский гарнизон всегда был готов напомнить ему, кто тут реальный хозяин.

И с самого 1775 года, действуя от лица дея Алжира, испанцы постепенно расширяли своё влияние в Алжире. Процесс этот, впрочем, был очень медленным, так как в Испании никогда не оценивали Алжир.

Артём всё изменил. Ранее уже упоминалось, но он значительно расширил фортификации столицы Алжира — Алжира. Вместе с ростом фортификаций значительно вырос и испанский гарнизон — в 1792 году он состоял из 5 тысяч человек.

Значительное расширение фортификаций испытал на себе и Оран. Ровно также он испытал на себе и значительный рост испанского гарнизон — последний был увеличен к 1792 году до 3 тысяч человек.

Оба города, помимо роста фортификаций, испытали на себе и рост деловой активности. Оба города сильно выиграли от дарованной им частичной автономии. Оба города также очень сильно выиграли от установления свободы вероисповедания.

Обоим городам немного, да перепало от инвестиций короны. Здесь даже было одно из предприятий Артёма — небольшой жемчужный промысел на прибрежных водах города Алжира и несколько складов в его пределах. В Оране ему принадлежали доки.

Оба города выиграли от развития средиземноморской торговли, равно как выиграли и от общего экономического роста Испании. Так что, как не трудно догадаться, оба города активно росли экономически.

Ну, а рост экономической важности принадлежащих Испании городов, очевидно, приводил к росту политического влияния обоих этих городов на политическую жизнь Алжира, а, следовательно, и самой Испании.

Кроме того, пример обоих городов доказывал не просто возможность сосуществования с Испанией, но и возможность процветания под её управлением.

Как минимум, Испания, в отличие от впавших в политическую анархию бейликов, могла предоставить им защиту от постоянных набегов берберов.

Это, в свою очередь, позволяло Артёму постепенно, шаг за шагом, устанавливать контроль над прибрежными городами Алжира. Шаг за шагом, он установил свою власть во всех прибрежных городах Алжира, как бы действуя от лица алжирского дея, его ручной говорящей куклы.

Последний он оккупировал в 1792 году, после чего двинулся вглубь. В алжирской глубинке, ближе к горам Атласа, впрочем, властвовали берберы, и они ценили свою свободу больше, чем арабы.

Пользуясь конфликтом, и всячески спонсируя его, между берберскими племенами и арабским населением, оказывавшим силам Артёма всяческое содействие в карательных экспедициях против берберов, испанцы начали «усмирение» внутренних регионов Алжира.

Так, собственно, и происходило завоевание Алжира испанской империей. Оно было очень дорогим и довольно медленным, да и выхлоп от него был такой себе, но оно всё же имело место, и испанцы были довольно успешны.

Впрочем, Алжир был не единственным предметом интереса Артёма. Другим предметом интереса Артёма было Марокко. Марокко было ближе к Испании, да и предложить оно также могло больше потенциальному колонизатору.

И именно поэтому Артём также прикладывал все возможные усилия к завоеванию Марокко. Так же, как и в случае с Алжиром, он начал с установления прочного контроля над побережьем Марокко.

Здесь, так же как и в Алжире, имел место дливший уже несколько веков конфликт между арабским населением, сконцентрированным преимущественно у побережья, и племенами берберов.

Отличие состояло в том, что в Алжире не существовало достаточно централизованного правительства, ядром которого была бы правящая династия, хоть арабская, хоть берберская.

Марокко, всё же, обладало более-менее крепкой династией, и правительство Марокко тоже было на порядки более централизовано. Иными словами, Марокко могло оказать достаточно мощное сопротивление потенциальному европейскому колонизатору. В общем-то, оно уже это не раз доказало.

Однако, как это было характерно и для других мусульманских монархий, страну регулярно потрясали гражданские войны между наследниками предыдущего правителя.

В 1790 году, после смерти Мохаммеда III бен Абдаллах аль-Хатиба, править страной стал аль-Язид бен Мохаммед. Править стал, конечно, лишь формально.

Потому, что в стране фактически началась гражданская война между многочисленными сыновьями Мохаммеда III. В 1792 году аль-Язид бен Мохаммед был смертельно ранен в сражении, произошедшем в окрестностях безымянного местечка.

Выиграв сражение против Хишама бен Мохаммеда, своего единокровного брата, он скончался 25 февраля 1792, буквально через два дня, от полученных в сражении ранений

Здесь то, ранее лишь наблюдавший за конфликтом, Артём и вмешался. Он предложил Сулейману бен Мохаммеду, ещё одному претенденту на трон, помощь в войне против брата.

Сулейман решил выяснить намерения испанцев, и обратился к Артёму, как малик к малику (как король к королю), прямо спросив его, чего он желает в обмен за помощь.

Артём, не стесняясь, заявил, что ему нужно, чтобы он передал ему Танжер и Тетуан с прилежащими к ним поселениями. Он также потребовал в обмен на свою помощь, чтобы он прекратил в стране торговлю рабами и запретил пиратам действовать с территории Марокко.

Понимая тяжесть своих требований, Артём предложил Сулейману существенную денежную субсидию и помощь в борьбе с пиратами. Также, для того, чтобы испанцы могли эффективно бороться с пиратами, Артём попросил у султана право пополнять запасы кораблей в любом из портов Марокко.

Артём также попросил, чтобы испанским подданным было даровано право создания обособленных кварталов в Фесе, Рабате, Мекнесе, Касабланке, Марракеше и Агадире.

Он также попросил, чтобы со всеми подданными испанской короны на территории сеттльментов обращались так же, как с представителями испанской короны. То есть, он попросил о праве экстерриториальности для своих подданных на территории обособленных кварталов.

Чтобы продемонстрировать свою силу, Артём в кратчайшие сроки высадил в Сеуте, где уже находился гарнизон из 3 тысяч человек, корпус из 12 тысяч солдат и там же расквартировал эскадру из 6 линейных кораблей и 18 фрегатов. Он также усилил гарнизон Мелильи до 5 тысяч человек. Всего в Марокко, таким образом, было расквартировано 20 тысяч человек.

Артём также пригрозил Сулейману, что если последний не согласится с его предложением, то он найдёт более «отчаянного» наследника Мохаммеда. У Мохаммеда как раз был ещё один сын от одной испанской женщины. Подданной Артёма, вообще-то!

Буквально через неделю после высадки испанского экспедиционного корпуса, уже в начале марта, брат Сулеймана, Хишам бен Мохаммед, был коронован в Фесе.

Понимая отчаянность своего положения (по крайней мере, его положение казалось ему отчаянным), Сулейман согласился с требованиями Артёма, но не со всеми.

Тетуан ранее был разграблен аль-Язидом, братом Сулеймана, так как евреи Тетуана отказали ему в финансовой поддержке его переворота против отца.

Сулейман передать Артёму разграбленный и разорённый Тетуан был согласен. Он был также согласен передать и Танжер, относительно важный, но слабозаселённый портовый город у побережья Гибралтарского залива.

Против чего он был категорически против, так это против «просьбы» Артёма даровать испанцам право основать несколько сеттльментов в важнейших с политической точки зрения городах, на территории которых испанцы были абсолютно недосягаемы для него.

Он был также против помощи Испании в борьбе с пиратами, равно как был и против дарования испанцам права пополнения припасов в любом порте Марокко.

К сожалению, просьбы Артёма были, в действительности, требованиями. Артём на это явно намекнул в своём письме к Сулейману, в котором согласился удвоить силы экспедиционного корпуса и субсидию.

Если что, в этом же письме он потребовал, чтобы все его предыдущие предложения были полностью удовлетворены. Он также добавил, что теперь желает не просто построить обособленный квартал в Касабланке, но желает всю Касабланку вообще.

Изрядно опупев от требований Артёма, их наглости и наглости самого Артёма, он разорвал все переговоры. Предвидя подобный сценарий, Артём объявил войну Марокко, после чего приступил, собственно, к активным военным действиям.

Ведомый своей неутолимой жаждой экспансии, он привёл в исполнение давно готовившийся план крупномасштабного вторжения. Пользуясь полным доминированием на море, Артём приступил к постепенной оккупации каждого сколько-нибудь крупного поселения марокканского побережья.

Где-то он встречал мощное сопротивление, а где-то не встречал его вообще, но, так или иначе, Артём в 1792 году методично, постепенно захватывал всё побережье Марокко, пользуясь гражданской войной между братьями…

Теперь, когда мы поговорили о действиях Артёма в Алжире и Марокко, пора обсудить экспансию Артёма в других частях Африки.

Итак, Тунис. По сути, такой же Алжир, просто чуть более организованный. В 1792 году Артём продолжал свои попытки захватить крупные центры базирования берберских пиратов — Бизерту, Гар эль-Мельх, Сус, Монастир, Сфакс и Тунис. Всего в данных операциях участвовало 19 тысяч человек.

Осада первых четырёх была начата ещё в 1789 году, после оглушительного разгрома берберских сил в сражении у Бизерты. Осада двух остальных была начата в 1791 году. Первые четыре сдались Артёму к концу 1792 года. Остальные два пока ещё держались.

Далее — захват Мальты. Вообще, в некотором плане Артём всё сделал довольно хитро, так как попросил Мальтийский орден о содействии в осаде Туниса, чтобы выманить из Мальты часть рыцарей.

Как только это ему удалось, Артём устроил высадку 20 тысяч солдат (подкрепления для испанских сил в Африке) на территорию Мальты и в течение всего нескольких дней его силы принудили Мальту к сдаче. Так, собственно, и закончилась история Мальты.

Великобритания, видимо по привычке уже, снова начала тявкать на Испанию. Артём тявкающего бульдога просто игнорировал — потому что мог. Что ему сделает Великобритания? Объявит войну?

Как будто Великобритания сможет проникнуть в Средиземное море, не имея там никаких баз, чтобы не пустыми словами, а грохотом пушек доказать ему, что он ведёт себя плохо.

Тем временем, он арестовал рыцарей Мальтийского ордена, находившихся в осадном лагере его сил под Тунисом. Рыцарям выдали щедрую компенсацию и отправили обратно в свои страны.

Что касается реакции других великих держав, то тут всё довольно просто — австрийцы воспользовались этим вторжением, чтобы надавить на позиции Франции и Испании в Италии. Австрийцы надеялись воспользоваться этим, чтобы получить в свои руки Пармское герцогство.

Действуя на опережение, Артём заключил с Российской империей союз. Формально, это был оборонительный союз Российской империи и Испанской империи против Турции, продиктованный желанием двух держав защитить свои завоевания от возможных попыток Блистательной Порты вернуть их в своё лоно.

Тем не менее, это дало австрийцам понять о том, насколько сильно улучшились отношения между Мадридом и Санкт-Петербургом. Очевидно, возникновение союзных договорённостей между двумя дворами сильно урезало возможности Австрии по навязыванию Испании своих желаний.

Пруссия, в свою очередь, заняла позицию, благосклонную более к Мадриду, чем к Вене. Ясным было, как день и ночь, что Пруссия не сдержит себя от вмешательства в конфликт между Испанией и Австрией, если таковой всё же начнётся, на стороне Испании, чтобы усилить свои позиции в Германии.

Тут, к слову, нужно прояснить, на чём был де-юре основан захват Мальты. Если вкратце, то Орден Госпитальеров никогда не правил Мальтой на правах суверена.

До 1754 года Орден Госпитальеров был под протекцией Короля Сицилии, Карла III (Карла V, как короля Сицилии, если быть точнее, но мы будем придерживаться его испанского титула).

Мальта, если что, была передана Ордену Госпитальеров Карлом I, королём Испании, более известным как император Священной Римской Империи германской нации Карл V.

Мальта была передана Ордену из числа сицилийских владений Карла V. И, естественно, Карл V не передавал им Мальту для учреждения Ордена Госпитальеров в статусе суверенного правителя Мальты.

Разумеется, Мальта как была, так и осталась феодальным владением короля Сицилии. Орден признал сюзеренитет Карла V, как короля Сицилии, и стал править островом.

То, что в 1754 году сделал 68-ой великий магистр Мальтийского ордена, господин Мануэл Пинту де Фонсека, вообще-то, являлось правонарушением.

Орден нарушил свои обязательства перед дедом Артёма, Карлом III, и с юридической точки зрения он просто наказал Орден за это предательство. Формально, он даже не присоединил Мальту к своей империи после захвата.

Он вернул Мальту в лоно владений Короля Сицилии и Короля Неаполя, Фердинанда Неаполитанского, с разрешения и просьбы которого он формально и действовал.

Последний, в свою очередь, в качестве благодарности за содействие в объединении его обеих корон, передал ему остров в вечное владение. Довольно хитро, не находите?

Впрочем, не то чтобы это имело значение — Артём приобрёл посреди Средиземного моря плавучую крепость. Обанкротившийся Орден, спасибо транжирству всё того же Мануэля и революции во Франции, предпочёл просто сдаться испанцам, нежели умирать в ходе длительной осады, да ещё и ради непонятно чего.

Испанцы, таким образом, получили одни из лучших фортификаций во всей Европе, да ещё и посредине Средиземного моря, лишь усиливая присутствие Испании в последнем.

Всего на 1792 год Испания содержала 66 тысяч человек в Северной Африке и Мальте. Как можно догадаться, очень крупная цифра. Содержание 66 тысяч человек на другом континенте для казны не было безболезненным.

Для ведения всё более агрессивной экспансии Артём повысил ставку подоходного налога до 12 %, что, впрочем, не вызвало серьёзных протестов городского населения.

Городское население вообще по полной программе угорело имперской идеей. И это ведь даже не Артём постарался — ребята сами себя убедили в своём божественном предназначении, в том, что им одним принадлежит судьба построить возродить Город на семи холмах.

Ну и, как бы поддаваясь влиянию промышленников, он также повысил ввозные тарифы на некоторые категории товаров. Влияние промышленников на имперскую политику, к слову, росло, как на дрожжах.

И, что вполне логично, имперские амбиции Артёма они поддерживали всеми руками и ногами. Они-то очень даже много выигрывали от эксплуатации новых колониальных владений. Они выигрывали многое и от простого захвата этих владений.

Многие из этих промышленников были тесно аффилированы с различными политиками, ответственными за управление колониями, с различными военными, ответственными за закупку вооружений, и так далее.

Впрочем, вернёмся к теме. Итак, следующее направление испанской экспансии — Америка. И да, кто бы мог подумать, в 1792 году испанцы всё ещё занимались активным вытравливанием всех других европейских держав из Северо-Западных территорий Американского континента.

Торговля пушниной активно процветала, приводя к постепенному росту населения этих краёв и, как следствие, их ассимиляции в испанскую империю.

Калифорния, тем временем, активно осваивалась местными властями. Они же крайне активно привлекали переселенцев, к слову. Имея обширный и богатый край, они не имели достаточного населения, чтобы полноценно раскрыть его потенциал.

Калифорния, одна из недавно созданных частично автономных частей Испанской империи, зазывала в свои края всех подряд. Зазывали они и ирландцев, и немцев, и британцев, американцев, русских, португальцев, итальянцев, французов и всех прочих.

В основном, впрочем, переселенцы были испаноязычного происхождения. Жители Мексики, Перу, Кубы, Гранады и прочих частей испанской Америки — доминирующая часть переселенцев.

Власти Калифорнии, существовавшие в Мехико, как бы иронично это не звучало, весьма быстро и жёстко сломили монополию францисканцев на Калифорнию, после чего с огромным рвением приступили к агитации.

В этом плане, конечно, им приходилось бороться со всеми другими частями испанской Америки, например, Луизианой, Аргентиной и другими. Они тоже с большой охотой привлекали на пустующие земли поселенцев, приглашая пачками людей со всех концов «цивилизованного» мира.

Другим весьма крупным источником рабочей силы для «раскрытия потенциала» подконтрольных им земель для этих ребят стали, кто бы мог подумать, чёрные рабы.

Ну, а чтобы вывозить из Африки всё большие партии чёрных рабов, необходимо было сделать что? Правильно — создать инфраструктуру для вывоза рабов из Африки.

Для этого надо что? Правильно — активнее проводить экспансию на африканских берегах. Как следствие, испанцы начали наращивать своё собственное присутствие в Западной Африке.

Так, испанцы, находившиеся под руководством французского купца, Теодора Кано, основали в устье озера Писо, в окрестностях старого голландского поста работорговцев, новый торговый пост — Фуэрте де Сан Лукас (на месте современного Робертспорта).

Под руководством Рено де Марше, в свою очередь, испанцы основали в устье мыса Масурадо ещё один торговый пост — Фуэрте де Сан Хосе (на месте современной Монровии).

Под руководством его брата, Луи де Марше, основали в устье реки, что нам известна, как река Сент-Джон, другой торговый пост — Фуэрте де Сан Бенито (на месте современного Бьюкенена). Река была названа, кто бы мог подумать, Сан Бенито.

Это — три главнейших пункта испанской экспансии на территории, в нашей реальности более известной, как Либерия. В этой реальности она пока более известна, как Перцовый берег.

Разумеется, это были не единственные торговые посты испанцев в этом регионе, основанные в этот временной отрезок. Торговые посты были установлены в устье реки Синоэ (на месте современного Гринвилла), устье реки Кавалли (на месте современного Харпера) и других.

В современной Намибии испанцы установили три торговых поста, а если быть честными, то небольшие фортификации, создаваемые с целью создания опорных пунктов.

Это, соответственно, Фуэрте де Сан Хуан (на месте современного Уолфиш-Бэй), Фуэрте де Сан Педро (на месте современного Свакопмунда) и Фуэрте де Сан Симон (на месте современного Людерица).

На другой стороне Африки испанцы всё ещё продолжали постепенный захват Коморских островов, начатый ещё в 1789. В 1792 году они также предприняли первую попытку захватить остров Занзибар.

В предыдущем, 1791, году испанцы захватили небольшую рыбацкую деревушку Мзизиму, после чего приступили к строительству в её окрестностях форта с гаванью, где могли бы пополнять запасы воды и провизии силы, осаждающие Занзибар.

В этом же году испанцы основали на руинах Малинди ещё одно поселение — Фуэрте де Сан Марко. Как не трудно догадаться, испанцы использовали местную гавань, чтобы пополнять запасы воды и провизии для своих кораблей.

Вообще, с 1791 года Испанская империя вела активные военные действия против Оманского султаната (да, именно арабы из Омана правили Занзибаром).

Зачем? Ну, чтобы подчинить себе побережье Суахили. Зачем испанцам побережье Суахили? Всё просто — чтобы взять в свои руки работорговлю в Восточной Африке.

И да, чтобы вы понимали, во всей операции против Омана на побережье Суахили участвовало 6 фрегатов и 2 тысячи человек. Довольно немногочисленные силы, но превосходство европейской военной мысли делало своё дело — арабы из Омана мало что могли противопоставить европейцам.

Правда, основной вклад в борьбу с местным арабским правлением вносило местное население, порабощённое арабами. Сами не зная, какого монстра они призывают на свою голову, они поддались на сладкие увещевания испанских колонизаторов.

И, как следствие, добровольно пригласили испанцев помочь им в их освободительной войне против арабского засилья. Стоит ли мне намекать, что испанцы не из доброты душевной им принялись помогать?

В общем, да, пользуясь недовольством местных, испанцы принялись за активную деструкцию арабского правления на побережье Суахили, чтобы самим занять место правящей касты…