Счастье по рецепту

ГЛАВА 23

Утром встретила Милли и Айзу, после – безымянную экономку мастера Тени. С первыми болтала не менее получаса, а с последней обменялась парой фраз. Я лишь спросила, сколько стоит артефакт света, чтобы я могла повесить его под потолком, а услышав в ответ “сто золотых” мгновенно потеряла всякий интерес. Мне и с масляным фонарем неплохо живется.

В неизвестно какой раз протирая прилавок, заметила спешащего к моему дому мужчину. Незнакомец был низкорослым, полным, в черном костюме и цилиндре на голове. Топнув ногами в начищенных до блеска сапогах по пню, вошел в пекарню.

– Госпожа Анна, вам письмо.

Мужчина протянул мне коричневый конверт из плотного картона.

– От кого же? – приняла я письмо, глянув на сургучную печать. Конверт не был подписан.

– От господина Коваля, госпожа.

– О, спасибо, – я улыбнулась посыльному, проводила его взглядом до двери и распечатала конверт.

Господин Коваль мне нравился, в тот день, когда выдал мне разрешение, он даже улыбался…

“Разрешение на торговлю отозвано. Дальнейшая работа пекарни и торговля невозможна”

Я, не переставая улыбаться, еще раз прочитала строчки, написанные каллиграфическим почерком. Меня словно ледяной водой окатило, когда поняла смысл сказанного в письме.

Разрешение отозвано…

Конверт выскользнул из рук, как и письмо. Рассеянным взглядом окинула зал, стеллаж, прилавок… В следующую секунду шок сменился испугом, а сразу после – злостью. Илона не оставляет меня в покое даже теперь!

Закричав во весь голос, я толкнула стеллаж. Он с грохотом упал на пол, булки рассыпались. Из глаз брызнули слезы, и я принялась стучать кулаками по прилавку. Сколько можно?! Я отказываюсь “не опускать руки”, когда все вокруг против меня!

На мой визг примчалась Лилия, я ее даже не заметила, пока женщина не бросилась ко мне и не схватила за руки.

– Аня! Аня!

Я прижалась к ней. Лилия снова успокаивала меня, но на этот раз я и думать не желала о том, что когда-нибудь все будет хорошо. У меня забрали разрешение на торговлю! Насовсем!

– Я не знаю… что мне… делать, – всхлипывая, хваталась за плечи соседки. – Это все Илона, я уверена.

– Ну с чего ты это взяла? Милая, не плачь, пожалуйста…

– Тиммион вчера приезжал ко мне, предупреждал. Он говорил, что нам нельзя видеться и общаться, но, наверное, даже не подумал, что и вчера ему приходить в мой дом не стоило! Это Илона мне мстит, я уверена. Господину Ковалю не было никакого смысла лишать меня работы!

Лилия гладила меня по волосам и обнимала крепко-крепко.

– Вот какая… тварь, – бормотала женщина. – Знает ведь, что, отозвав разрешение однажды, в этом городе тебе его уже не получить.

– Я больше не хочу этим заниматься, – я оторвалась от Лилии, с сожалением осмотрев бардак, который устроила. – Поиграла в булочницу и хватит, не мое это. Устроюсь подавальщицей и…

Я замолчала, вспомнив о двух сотнях золотых, которые должна Аррелю. Работая подавальщицей, мне не хватит и жизни, чтобы столько накопить.

– Я такая дура, Лилия, – снова заревела, утыкаясь лицом в шею соседки.

Женщина молчала, понимая, что никакие слова меня сейчас не ободрят.

Раз за разом падая на дно и поднимаясь, в конце концов устаешь и остаешься на дне. Мной было принято именно такое решение этой ночью. Но утром, проснувшись с опухшим от слез лицом, я вытащила из-под подушки карту мира.

Я уже готова жить где-то еще, кроме Каана. Вчера меня ошарашили новостью, но злость и эмоции поутихли, и я снова вспомнила наставление Создателя. Не опускать руки. Ему виднее, он точно знает, что говорит.

Осмотрела все поселки и города Лимбурга, но взгляд то и дело натыкался на Мельсон. Что ж, значит, Мельсон… Быть может, там я встречу дочку Ивона, и вдвоем нам будет веселее. Рита ведь тоже просто сбежала. Она не побоялась, так чего бояться мне?

Лилия вчера помогла мне разобраться с погромом, так что в зале снова было чисто и уютно, вот только стеллаж я выставила на задний двор, а выпечку, к сожалению, пришлось выбросить.

Я прошла на кухню, затопила печь и сделала кофе. Нашла повод для радости – у меня не забрали дом, это уже хорошо. И думала об этом все время, пока пила крепкий горячий напиток.

Арреля встретить я не ожидала. Но он возник у окна, словно привидение, да и выглядел, собственно, не лучше мертвеца. Мужчина смотрел на меня виновато, весь как-то сжался и на мое приветствие не ответил.

А потом заговорил быстро, сбивчиво:

– Прости меня, Анна. Это я виноват в том, что случилось… Узнал только что и сразу приехал…

– О чем ты? – я нахмурилась, отставляя чашку.

– О разрешении на торговлю, которое у тебя отозвали. Это я… я посоветовал Илоне убедить отца, что ты не можешь вести дела, как положено. Я сказал это в шутку, но она восприняла всерьез. Она обрадовалась, что если ты закроешь пекарню, то наверняка уедешь из Каана, и Тиммион Лабердан больше никогда тебя не увидит…

– Да сдался мне ваш Тиммион! – взвизгнула я. – Тиммион, Тиммион, Тиммион! Повсюду только он! А я причем? Илона его невеста, не я!

– Он заходил к тебе вчера, и Илоне об этом сказали. Я застал ее вечером в слезах, ну и… Прости, Анна. Мне правда жаль.

– Видеть тебя не хочу, – зашипев, я бросила в мужчину чашку. Он и не пошевелился, лишь отвернул лицо. – Я верну тебе деньги в срок, как и договаривались, только убирайся вон!

– Я, собственно, из-за денег и пришел. Ты мне ничего не должна, совсем.

Аррель судорожно вытащил свернутый вдвое лист бумаги из внутреннего кармана. Замешкался на миг, но потом просто разорвал документ на кусочки.

– Никакого золота, слышишь? Я не возьму с тебя денег. Прости.

Мужчина развернулся резко и едва ли не побежал к экипажу. Я смотрела ему вслед, потом на рассыпанные по земле и подоконнику бумажки. Взяла одну из них, повертела в руках.

Ничего не должна? Думаю, это будет правильно. Аррель испортил мне жизнь, и пусть меня потом мучает совесть, но деньги я ему не верну.

Стыдно признать, но в этот момент я почувствовала облегчение. Прикрыв глаза, медленно задышала, успокаиваясь. Теперь я могу уехать из Каана с легким сердцем, меня здесь ничего больше не держит.

Прошла, наверное, еще неделя. Не знаю точно, сколько, я перестала считать дни. А так же есть и пить. Перекусывала сосисками или яичницей раз в день, запивала водой, так как на то, чтобы заварить чай уже не оставалось сил. Все время плакала, как бы стыдно мне за это ни было, и рассматривала карту Ассона.

Я изучила месторасположение всех городов. Разочек даже мелькнула мысль, не переехать ли вообще в другое королевство. На юг, например, поближе к теплому морю. Потом отмахивалась от этой идеи и снова и снова разглядывала изображение Мельсона. Вот бы мне карту столицы, а не всего мира! Хоть бы приблизительно понимать, куда я еду.

А я уже готова была выезжать. Даже собрала свои вещи в узелок, а все деньги, что были, в мешочек, и хранила его теперь под кроватью вместе с охлаждающим артефактом – его я намеревалась продать. Золота осталось не так много, но на первое время должно хватить, и это придавало бодрость духа.

В очередное бесцельно прожитое утро я прочитала в газете новость, что Илона Коваль и Тиммион Лабердан женятся, и вот-вот состоится обряд.

Я только усмехнулась. Буквально пару дней назад читала новость о смерти герцога Лабердана, не прошло и девяти дней, как его сын уже скорее женится. Или здесь не ждут девять, а потом сорок дней, и сразу начинают жить?

Впрочем, мне это неважно. Вещи уже собраны, осталось нанять кэб и попрощаться с ребятишками. Вот ради них я и встала сегодня у плиты.

Несколько часов возилась с тестом, напекла булочек и круассанов, сложила в огромную корзину и повезла в заброшку. Жаль будет оставлять детей снова одних, но надеюсь, что Тиммион сдержит свое слово и действительно вернет Каану былое величие. Он ведь обещал.

Первым меня встречать выбежал маленький розовощекий Эл.

– Аня-я-я! – визжал он, бросаясь, скорее, к корзине.

– Привет, малышня, – я потрепала его по запутанным волосикам. Улыбка Эла отразилась в моем сердце, и настроение чуточку улучшилось. – Вы все внутри, как обычно?

– Да-да, – мальчишка уже тянул меня за руку ко входу. – Мы так тебя ждали, так ждали!

Я нырнула следом за Элом в помещение, где меня уже встречали все остальные. Здесь был и Бран, и Луира, и Дейор, и все-все, кого я в типографии встретила еще в первый мой приезд сюда.

Не зная, как сообщить им о моем отъезде, молча ждала, пока ребятишки поедят. Бран в это время развел костер на улице и грел воду в железной кастрюле, чтобы заварить чай, который я им недавно дала.

Но молчать и дальше было невозможно. И когда мне в руки сунули кружку с горячим напитком, я заговорила:

– Мне придется уехать в Мельсон.

Смех и разговоры затихли. На меня уставились два десятка пар глаз с недоверием и паникой.

– Как это в Мельсон? – спросил Бран. – А как же пекарня?

– Уже неделя, как ее нет, малыш. Мне больше нельзя торговать в Каане, да и работы здесь толком нет. Я надеюсь, что в Мельсоне есть ресторации или хорошие таверны, где я смогу работать поваром. Ну, или однажды снова попробую открыть свое дело… Но это вряд ли.

– А как же дядя Тиммион? – пропищал Эл. – Ты что, бросишь его и все?

– Дядя Тиммион ко мне не приходит, – усмехнулась я. – Он женится совсем скоро, и у него будет семья, в которой он нужен больше, чем всем нам.

– Это неправда! – насупился Эл, а Бран на него почему-то предупреждающе шикнул.

Я не обратила внимания. Мы поболтали еще какое-то время, я обняла каждого ребенка, со всеми попрощалась и вышла из здания. На душе лежал камень. Огромный такой булыжник, который давил к земле всем своим недюжинным весом.

Вернувшись на Торговую улицу, зашла и к Лилии. Швея не стала переубеждать меня, пожелала удачи и проводила до двери.

Я добрела до площади, уговорила одного из возничих довезти меня до Мельсона за три золотых, и мы приехали в мой дом, чтобы загрузить вещи.

Выехали сразу же, время уже близилось к обеду. Возничий, молодой парнишка с редкими усиками под носом, сказал, что в Мельсоне мы будем глубокой ночью, так что мне придется заплатить за два номера в гостинице. Я согласилась, выбора у меня не было.

Кэб покатился через арку на площадь, потом мимо Топорной, и выехал на дорогу, ведущую к району аристократии, через который она тянулась дальше, до самой столицы.

Пока город не остался далеко позади, я, почти не мигая, наблюдала за тем, как скрываются за горизонтом крыши домов.

– В гости едете? – заговорил паренек, молчавший до этого.

– Переезжаю насовсем.

– Это вы здорово придумали. Столица у нас знаете какая? Ух!

Я знать не хотела, сама все увижу, но возничий, видимо, устал ехать в тишине.

– Мельсон огромный! Я бывал там однажды, приехал на два дня, а заблудился и остался на неделю. Какие там площади, замки, а дома! И все-все такое красивое и чистое. Ну, в центре, разумеется. Окраина Мельсона… у-у-у, – парнишка поцокал языком. – Еще кошмарнее Топорной улицы в Каане. Но туда жители города стараются не заезжать и не заходить. Воры, убийцы, нищета, а по ночам можно встретить и кого похуже.

– Может, мне туда и не ехать? – вскинула я бровь.

– Да ну, что вы, просто не заходите на окраину. Да в общем-то она и далеко, центр Мельсона занимает настолько большую территорию, что пешком и за неделю не обойти.

Я хмыкнула довольно. Большие города я люблю, и уж никак не ожидала, что в слабо развитом мире тоже существуют мегаполисы. Интересно, а дома там многоэтажные? На этот вопрос мне дали ответ.

– В три этажа – это самые высокие дома, не считая замков. Это такие дома, в которых входы с улицы и много дверей расположенных по одной стороне. Это все не отдельные здания, а сплошные, но на несколько хозяев… Кстати, часто такие жилища сдают в аренду, вы поузнавайте в бюро по поиску жилья. Аренда не очень дорогая, если брать в районе, ближе к окраине…

Я откинулась на спинку сиденья, прикрыв глаза. Слушала возничего внимательно, но до тех пор, пока к топоту копыт нашей лошади не добавились и другие. Следом за нами в галоп неслась лошадь без повозки, но с наездником.

Возничий заставил лошадь свернуть к обочине, чтобы не мешать торопящемуся путнику. Я же выглядывала из повозки, почему-то нервничая. Что-то в груди заворочалось, заныло, и я уже догадалась, кто нас преследует, но никак не могла в это поверить. Наконец, лошадь приблизилась, перешла на спокойный шаг, и наездник спрыгнул с нее. Бросился к повозке.

Тиммион… Я дернула за рукав возничего, обрывая его рассказ о фонтанах у королевского замка в Мельсоне, а Тим в это время уже запрыгнул в повозку. Смотрела я на него молча. Будто язык отсох, не могла вымолвить ни слова.

– Ваше Сиятельство! – возничий остановил кэб и обернулся, неверяще взглянув на Тиммиона.

– Сиятельство, сиятельство, – бормотал мужчина, почему-то подбирая с пола мой узелок с вещами.

– Что ты делаешь? – голос ко мне наконец вернулся, а вместе с ним и способность чувствовать.

– Возвращаю тебя в Каан. Вылезай, – Тим, уже выскочив из повозки, подал мне руку.

Я кинула беспомощный взгляд на возничего, но тот явно боялся герцога и не смел у него ничего спрашивать.

– Давай же, ну, – в голосе Тиммиона зазвенела сталь. Он не просил, не умолял, а заставлял меня вылезти из повозки.

Я не могла не подчиниться, не было желания спорить.

– Заберите деньги, – тихо проговорил возничий, протягивая мне монеты.

– Оставь себе, – почему-то рыкнул Тим, буквально выдергивая меня с сиденья, и так, не отпуская, понес на руках к своей лошади.

– Есть какой-то смысл спрашивать, что происходит? Поставь меня на землю!

– Чтобы ты снова сбежала?

– Я не сбегала!

– Почему тогда ко мне примчались дети всей толпой и с ревом умоляли догнать тебя? Бран вопил, что ты сошла с ума и собралась уехать, куда глаза глядят. Все бросила, их бросила…

– Чего-о-о? – ошарашенно прохрипела я севшим голосом. Задергалась, и Тим выпустил меня из рук. Я соскользнула на землю.

Мимо нас прокатился нанятый мной кэб, уже в сторону Каана, а Тиммион, проводив его взглядом, обернулся ко мне.

– Я знаю, что Коваль забрал у тебя разрешение на торговлю. Это случилось еще до того, как я вступил в право наследования – мой отец еще был жив, и я никак не мог повлиять на решение главы города. Мне пришлось… Я должен был жениться на Илоне, иначе она бы не оставила тебя в покое.

– Новость о вашей женитьбе вышла через два дня после смерти твоего отца…

– Запоздалая новость, – усмехнулся Тим. – Отец умер на следующий день после того, как я покинул кузницу. Герцогство стало моим только вчера, и я сразу отменил свадьбу. Илона в бешенстве, ее отец в еще большем бешенстве, а я собрался ехать к тебе и не успел – принеслись дети. В прямом смысле слова, они толпой бежали, едва не теряя тапки, мои стражи их удержать не смогли на входе.

– Что этой Илоне от меня нужно, Тим?

– Она ревнива, а ты красива и молода. Не ты первая подвергаешься ее нападкам. Но тебе больше не о чем переживать, слышишь? Возвращайся в Каан, открывай пекарню.

– Чтобы через неделю ее снова кто-нибудь прикрыл? – зло выплюнула я.

– Этого больше не случится, я обещаю. Город и вся прилегающая к нему территория до границ теперь принадлежит мне, понимаешь? Я могу снять с должности Коваля, а всю их семью выслать на другие земли. При желании, я могу весь город отдать тебе, чтобы ты открыла десятки, сотни пекарен!

Ладони Тиммиона все это время покоились на моей талии. Мужчина словно боялся отпустить меня, боялся, что сбегу, стоит ему отвлечься хоть на миг. А я, еще несколько минут назад мечтающая о жизни в Мельсоне, растерянно хлопала глазами. Я вроде уже пережила отъезд и даже сумела настроиться на то, что жилье придется арендовать, а работу искать в чьей-то таверне…

Это что же, я правда могу вернуться?

Рассеянным взглядом обвела узелок с вещами, пожала плечами и проговорила то, о чем думала весь путь до Мельсона:

– Я хочу в Каан.

Тиммион коротко вздохнул, притянул меня к себе и сжал в объятиях так крепко, что мне стало трудно дышать.

– Если Илона не сожжет мой дом или вроде того…

– Твой дом уже пытались сжечь, еще когда в нем жила Карла. Видела обгоревшие доски на втором этаже? В ту стену кидали бутылки с подожженным маслом. Сгорели поджигатели, а дом нужно лишь чуть-чуть подкрасить.

– Как это – сгорели?..

– Вот так. Дом защищен, я тебе уже говорил об этом. Вернемся домой, Аня. Я не прощу себе, если ты уедешь в Мельсон по моей вине.

– В том, что случилось, нет твоей вины, – тихо ответила я, прикрыв глаза.

Мне было так хорошо стоять рядом с Тиммионом, чувствовать его прикосновения и знать, что он не лжет. Он на самом деле защитит меня. Жаль, что не сделал этого раньше.