Счастье по рецепту

ГЛАВА 9

– На ночь такие истории не рассказывают, – попробовала я отшутиться.

– Не волнуйтесь, мне не будут сниться кошмары.

– А мне будут, – хихикнула, пряча взгляд. – Мне кажется, что мы уже пришли, – я указала на белоснежное здание. Вывески не заметила, но оно и понятно – закрытое место.

– Вы правы. Не думал, что сумеете догадаться так скоро.

– В моем понимании театры выглядят именно так, Аррель.

Мужчина предложил мне локоть, в ту же секунду стер улыбку со своего лица, и мы шагнули ко входу. Три стука дверным молотком, и вот дверь уже открывается, а нас встречает старик с длинными белыми волосами. Не седыми, нет, а именно белыми, будто окрашенными. Широкий капюшон зеленой мантии скрывал половину его лица, но я все же увидела его глаза и мелькнувшее в них непонимание.

– Господин Коваль, кто ваша спутница?

– Анна – моя близкая знакомая.

– У вас с собой есть договор о молчании?

Я перевела вопросительный взгляд на Арреля, и он вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги.

– Анна, это небольшая формальность, – продолжил старик. – Вам необходимо подписать документ, прежде чем вы войдете вон в те двери.

– Да, конечно, – согласилась я. А про себя подумала, что теперь точно не откажусь что-либо подписывать, потому что театр в моих глазах вдруг перестал быть обычным.

Старик подал мне белоснежное перо с золотым наконечником и указал на чернильницу, стоящую на маленьком круглом столике. Я быстро оставила закорючку, предварительно прочитав всего одно написанное предложение: “Клянусь молчать обо всем, что увижу в стенах Каан-сообщества”.

– Приятного времяпрепровождения, – старик с улыбкой пригласил нас к двустворчатой двери.

– Не беспокойтесь, этот договор ни к чему вас не обязывает, – сказал Аррель.

– Кроме молчания?

– Верно. Каждый гость Каан-сообщества не имеет права говорить за стенами этого здания о том, что видел. Нарушение договора нередко карается смертной казнью.

– Спектакли какие-то эксклюзивные? – нервно усмехнулась, радуясь, что не имею привычки сплетничать.

– Гости, – Аррель многозначительно посмотрел на меня. – Здесь бывают только представители из высшего общества, если кто-то не пригласит с собой простолюдина, конечно. Часто графы или герцоги ходят на представление не с женами, если ты понимаешь, о чем я. Разумеется, эта информация не должна просочиться в народ, поэтому мы все и подписываем договор о молчании.

– И что, между собой все эти графы и герцоги не обсуждают произошедшее? Если кто-то приведет любовницу на спектакль, как к нему будут относиться его знакомые и друзья?

– Дорогая Анна, – усмехнулся Аррель. – Вы еще столь невинны и просты…

– Пойдемте уже, – буркнула недовольно. Вот уже второй мужчина говорит мне о моей “невинности и наивности”, это не могло не раздражать!

Аррель толкнул двери, и мы шагнули в помещение утопающее в полумраке. Под потолком искрились звезды, а круглые высокие столики снизу подсвечивались мягким синим светом. Освещения было достаточно для того, чтобы не врезаться в преграды, но лиц присутствующих было не разглядеть. Посетителей было много. Некоторые из них прятались на диванах за ширмами, более смелые или те, кому нечего было скрывать, угощались закусками и напитками в зале. Тихие разговоры невозможно было подслушать, узнать кого-либо тоже – многие скрывали лица под масками, особенно мужчины.

Чуть дальше, там, где заканчивались диваны и столики, располагались кресла в два ряда. Аррель повел меня к ним, и мы заняли место прямо у невысокой сцены, на которой сейчас находились музыканты. Тихая космическая мелодия заставила меня отрешиться от всего вокруг и слушать, раскрыв рот в восхищении. Темнота на сцене так же не позволяла рассмотреть лиц музыкантов, но мне это было и не нужно.

Аррель сидел молча, так же, как и я, наслаждаясь музыкой. Вскоре мелодия прервалась, музыканты ушли за кулисы, а на сцену подали свет из-под потолка. Яркий луч пробежался по стенам, оставляя театральные подмостки в полумраке на минуту, и вновь вернулся. Места рядом с нами потихоньку заполнялись, и пока шелестели юбки и стучали каблучки, я шепотом спросила у Арреля:

– Как работает это освещение на сцене?

– Безумно сильный артефакт, созданный самим мастером Тенью, – едва слышно ответил он.

Вновь заиграла музыка, на этот раз более мелодичная, как всегда бывает перед выходом на сцену актеров. Я отбросила все ненужные мысли, лишь бы не упустить ничего из того, что увижу. В театры родного мира я ходила, но сейчас передо мной нечто новое, чего ранее никогда не видела.

Музыка продолжала играть и тогда, когда на сцену выбежали актеры – двое мужчин и женщина. Их лица были измазаны чем-то белым, из-за чего казались призрачными. Мужчины были одеты в черные мантии, женщина – в белую.

Актеры кружились, гримасничая. Женщина выглядела испуганной и, судя по всему, играла жертву. Мужчины были или спасителями, или добытчиками, – я так и не смогла разобрать, – и первые полчаса просто гоняли жертву по сцене.

Я смотрела внимательно, хотя от мельтешения мантий перед глазами голова начинала кружиться. Не понимала, что нам пытались показать, и от этого становилось скучно.

Наконец, все трое скрылись за кулисами, но вернулись почти сразу же – мужчины катили стол на колесиках, на котором лежала все та же актриса в белом.

– Как называется спектакль? – спросила я, стараясь говорить прямо у уха Арреля, чтобы не мешать другим. Все гости, чьи лица я могла видеть, наблюдали за игрой актеров в немом восхищении, и это окончательно сбивало меня с толку.

– Рождение баньши, – ответил не менее восхищенный Аррель.

Музыка становилась все громче, мужчины-актеры бегали вокруг стола все быстрее, размахивая руками и открывая рты, но не произнося ни слова. Женщина в белом резко села. Спустила ноги на сцену, спрыгнула и, вскинув руки над головой, прогнала актеров в черном за кулисы.

Я, понимая, что ничего другого уже не увижу, скучающе вздохнула. В местные театры больше не пойду.

Зал разразился аплодисментами, сцена вновь погрузилась в полумрак, и на нее вышли музыканты. Вот их я бы слушала вечно!

– Выпьем что-нибудь? – спросил Аррель, когда гости стали подниматься со своих мест, направляясь к столикам.

– Спектакль закончен? – спросила я с надеждой и, получив утвердительный ответ, радостно кивнула.

Аррель был явно доволен представлением, поэтому я не спешила высказывать свое мнение. На его восторженные комментарии кивала молча с улыбкой, чтобы не обидеть.

– Вам понравилось? – спросил он, когда мы заняли места у одного из столиков с закусками.

– Я не знаю, кто такие баньши, – пришлось признаться со смущенной улыбкой. Нет, о баньши я слышала из мифов и легенд, но местные баньши – кто это?

– Невинные девушки, чьи жизни завершились от руки убийцы в полнолуние, перерождаются после смерти в баньши. Эти существа опасны, их плач или крик способен убить любого, кто его услышал.

– Какой ужас! – выдохнула я. – Они на самом деле существуют?

– О них давно никто не слышал, считается, что баньши перестали существовать, потому что убитых в полнолуние девушек стали сжигать как раз во избежание появления этих существ. Но вообще да, они были, и чаще всего служили королям в их армиях. Любой, кто посылал баньши на вражескую территорию, мог завоевать победу одним только криком этой бледнокожей девчушки.

Я сунула в рот тарталетку с рыбой, чтобы не продолжать разговор. Мир Ассон переставал мне нравиться. Вызвать бы Создателя и попроситься куда-нибудь в более приятное место!

Пока я думала, как призвать Создателя, нас из-за ширмы разглядывала девушка, чье лицо не было скрыто под маской. Я обратила внимание на ее поджатые губы, но не придала особого значения – может быть, показалось в полумраке. Но, как только Аррель протянул мне бокал вина, девушка резко поднялась с дивана и направилась в нашу сторону.

Вот только сцен ревности мне еще не хватало! Об этом я успела только мельком подумать, как незнакомка дернула Арреля за руку, и мужчина едва не выронил бокал.

– Элаиза? Черт тебя подери, что ты делаешь?! – выругался он, стряхивая красные капли с рукава.

– Ты сказал, что не сможешь пойти со мной, – выплюнула она, кинув на меня прожигающий взгляд. – И что я вижу?

– Ты видишь меня и мою племянницу, – Аррель недовольно взмахнул рукой. – Познакомься, это Анна, моя племянница!

– Племянница? – Элаиза отшатнулась, сделав виноватые глаза. – Пресвятой Создатель, простите меня! Я не… я не знала. Решила, что ты меня обманываешь.

Аррель умоляюще взглянул на меня, прося подыграть. А мне-то что? Тиммион ведь предупреждал, да и мне на самом деле было все равно, что у этого мужчины таких, как я, еще вагон и маленькая тележка.

– Добрый вечер, – улыбнулась я Элоизе. – Все в порядке, на вашем месте я поступила бы точно так же.

– Простите еще раз! Аррель, дорогой, – девушка принялась вытирать салфеткой пятна от вина на его пиджаке, – ты не подумай, что я истеричная, это вовсе не так!

– Элоиза, пойди к себе, – устало выдохнул Аррель. – Мы с Анной не виделись много лет и хотим пообщаться.

– Конечно-конечно! Всего доброго, Анна. Аррель, я приеду к тебе завтра, можно?

– Приезжай.

Элоиза ретировалась, а Аррель спрятал лицо в ладонь, не зная, как оправдываться передо мной. Я же наблюдала за происходящим с улыбкой, стараясь не расхохотаться в голос.

– Мне жаль, что все так вышло, – пробормотал мужчина. – Я бы сказал ей о том, что встретил другую, просто мы с ней не виделись уже…

– Много лет? – хохотнула я.

– Неделю, – не понял сарказма Аррель.

– Я не планировала заводить с вами романтические отношения, Аррель. Вы пригласили меня в театр, я согласилась, но только лишь потому, что у меня в Каане совсем нет друзей. Мне просто не с кем гулять и общаться.

– Вы на меня не сердитесь?

– Ни капли. Мне сейчас вообще не до мужчин, знаете ли, – я со вздохом сунула в рот еще одну тарталетку. Прожевав, пожаловалась: – Ваш отец пришлет проверку в мой дом через две недели, а у меня ничего не будет готово, потому что нет денег. Хочу открыть крошечную пекарню, но даже для маленького дела нужно разрешение на торговлю. А где мне взять сотню золотых? Не клад же идти искать, в самом-то деле.

– Так я могу вам с этим помочь! – мгновенно обрадовался Аррель. – Я стану вашим платежным помощником, если хотите.

– Благодарю за предложенную помощь, но мой сосед, Тиммион, уже пообещал поговорить с господином Герольдом.

– Он, наверное, еще не знает, что господин Герольд уехал на Юг еще вчера. Вернется не раньше, чем через полгода.

– Уехал? – едва слышно прошептала, не веря своим ушам.

– Увы. Поэтому соглашайтесь на мою помощь. Я бы поговорил с отцом насчет бесплатного разрешения, но боюсь, мы с ним не в лучших отношениях для такой просьбы.

– Спасибо, Аррель. Но мне нужно обдумать, я с платежными помощниками никогда не имела дел.

– Тут все просто – я даю вам денег под расписку, а вы возвращаете мне их в двукратном размере в течении, допустим, двух лет. Сроки обговариваются, но также вы можете вернуть всю сумму в более ранний срок.

– В двукратном размере, – пробормотала я задумчиво. – На одно только разрешение мне нужно сотню, и на все остальное – столько же, не меньше.

– Но если ничего не получится, и вы закроете свое дело, то вернуть нужно будет не четыре, а всего две сотни.

– Это уже интереснее, – улыбнулась я. – Думаю, если с пекарней ничего не выйдет, я смогу отдать вам такую сумму за два года.

– Вот и отлично, – Аррель заметно веселился. То ли радовался сотрудничеству, то ли тому, что я так легко отреагировала на сцену ревности от его подружки. – В таком случае я приеду к вам завтра с королевским представителем городского дела, и мы оформим договор. Согласны?

– Да! – я на радостях захлопала в ладоши.

Вечер закончился чудесно! И даже нудный спектакль не оставил неприятного послевкусия. Мы с Аррелем выпили по бокалу вина, опустошили тарелки с тарталетками, и мужчина проводил меня домой в экипаже, который ожидал нас у театра. Внешний вид кареты что-то мне напоминал, но я не могла понять, что именно. Золотистые вензеля казались будто бы знакомыми, но я решила, что в моей излишней подозрительности виноват алкогольный напиток.

Аррель пытался поцеловать меня в щеку на прощание, но, когда я увернулась, понимающе кивнул. Мы оба знали, что у нас не выйдет даже краткосрочных отношений, поэтому, не обсуждая, решили остаться только партнерами по бизнесу. Еще не состоявшимися, но это решится завтра. Мужчина, может быть, и хотел включить меня в свой список одноразовых подружек, но я, несмотря на то, что была готова к такому, все же передумала. Не знаю, почему, но все мое нутро буквально вопило, что мне не стоит тратить свое время на ненужные отношения. А своей интуиции я привыкла доверять.

Когда экипаж Арреля уехал, я еще не успела войти в дом. Пока отпирала дверь, к кузнице подкатил кэб Тиммиона. Сосед, увидев меня, приветственно махнул рукой, и я решила подождать его, чтобы сразу рассказать о нашей с Аррелем договоренности.

Тиммион привязал лошадь к столбу, который подпирал один из углов навеса, и заторопился ко мне с крайне расстроенным видом.

– Анна, у меня неприятные известия…

– О том, что господин Герольд уехал на Юг? Брось, я уже знаю, и даже решила проблему.

– Правда?

– Да, мне сказал Аррель, и он же предложил стать моим платежным помощником.

– Аррелю не стоит доверять, – Тиммион устало потер глаза.

– Но ведь он только даст мне денег, его имя не будет фигурировать в документах на пекарню, так?

– Верно, но Аррель…

– Ну тогда я спокойна.

– В вопросах финансов с ним можно договориться. Аррель владеет небольшой бумажной фабрикой и довольно успешно. Но что касается отношений…

– Я ведь не сказала, что собираюсь за него замуж! Тиммион, мы были на спектакле, где к нам подбежала какая-то девушка и закатила скандал. В тот момент я и осознала всю правдивость твоих слов. Успокойся, этому мужчине меня не облапошить. Хотя, я не очень понимаю, чего ты так переживаешь за меня.

– Я за всех переживаю, такой уж я.

– А еще называл меня наивной, – хохотнула я, толкая дверь. – Зайдешь на чай?

– Нет, извини, я должен выспаться. Завтра нужно сдать комплект полок одному господину, но две из них еще не готовы.

– Тогда доброй ночи.

– Приятных снов, Анна.

Я заперла дверь на засов уже скорее по привычке, нежели из соображений безопасности. Улица, на которой я жила, казалась мне самой спокойной. Ночами здесь не услышишь шума или громкого смеха, словно все пьяницы собираются в таверне у Ивона и в других местах не обитают. Может, так оно и было, но в любом случае, я радовалась тихому малолюдному району.

Растопка печи тоже уже стала привычкой. Почти не глядя сунула в топку несколько поленьев, чиркнула спичкой, и язычок пламени облизал бересту. Отодвинула заслонку, которую закрывала каждый раз, когда огонь в печи угасал, и долила воды из ведра в чайник на плите. Есть не хотелось, множество малюсеньких тарталеток вполне заменили полноценный ужин, но пить чай без всего я не любила. Вытащила из шкафа с моими продуктами пакетик апельсинового печенья и села на подоконник ждать, когда заварится чай.

Солнце уже скрылось за горизонтом, янтарные всполохи на небе сменились серыми туманными облаками, вот-вот на город опустится тьма. Мне нравилось это время суток, оно имело какую-то особенную, волшебную атмосферу. Жара спадала, сменяясь ночной прохладой, ароматы цветов становились ярче. Самый приятный из них я знала – так пахли фиалки, которые распускаются только по ночам.

Короткий взгляд на усыпанное звездами небо, и я заулыбалась. Еще не прошло и недели с моей смерти, но я уже успела привыкнуть и даже стать чуточку счастливей, чем была когда-то. Наверное, если бы не умирала там, на Земле, а решила покинуть родной дом из желания посмотреть другой мир, я бы уже просилась обратно. Все-таки многолетняя привычка засыпать под глупые видео в интернете была сильной, да и желание включить сериал, пока готовлю, никуда не делось.

Но там меня больше не ждали. Да и, честно сказать, и при жизни не то чтобы жаждали иметь со мной дело. Всему виной был мой эгоизм, как говорила мама. Я не была эгоисткой, но ей ведь лучше знать, верно? Сейчас я понимала, что мысль о том, что я плохая и бесполезная, поселилась в моей голове не просто так.

Вода забурлила, и крышечка чайника, подпрыгивая, позволяла каплям выплескиваться на раскаленную плиту с шипением. Я поспешила снять его с печи, налила чай в кружку и вернулась на подоконник, задумчиво жуя печенье.

С конца улицы, где располагалась таверна Ивона, донеслись крики. В ночной тишине был слышен любой разговор, который происходил даже на площади, а уж мужские пьяные скандалы тем более. Они случались каждый вечер, но заканчивались так быстро, что я и внимания на них не обращала. Сегодня же все было иначе.

Я отчетливо слышала некоторые фразы, которые заставляли напрячься. Отставила кружку и, поудобнее усевшись на подоконнике, высунулась наружу.

– И что ты собрался делать? – кричал кто-то заплетающимся языком.

– Заберу и все! Заберу! – отвечал ему другой, не более трезвый мужик. – Оно принадлежит мне, я заплатил!

– В доме ведьмы теперь девчонка живет!

– И что? Она не имеет права…

Дальнейший разговор я не слышала. Голоса заглушило ржание лошади Тиммиона, которую он оставил на ночь привязанной у навеса.

Страшная догадка заставила меня выбежать в гостиную. Трясущимися руками подвинула диван к входной двери, после чего заперла все окна. Мало ли, о какой девчонке говорили те люди, но если обо мне, то лучше подстраховаться. Недолго думая, перетащила матрас и одеяло из спальни в баню. Заперла дверь, повесила фонарь на гвоздь и улеглась на полке. После дневного купания здесь все еще было жарко и влажно, но толстый матрас не должен сильно пропитаться. Правда, завтра его придется просушить на солнце, но лучше я сегодня переночую в бане, где меня точно искать не станут.

Тот мужик говорил, что должен что-то забрать. Я ему неинтересна, если он имел в виду этот дом, конечно, так что он просто зайдет, заберет то, что ему принадлежит, и уйдет.

Знать бы еще, что именно. Я бы и сама отдала, но все, что видела в этом доме, не представляло никакой ценности.

Мои подозрения, к несчастью, оправдались. Заснуть не удалось, поэтому спустя долгое время мучительного ожидания я услышала громкий стук в дверь. Стучали так сильно, будто старались вынести ее вместе с косяками, а следом раздалось громкое, еле внятное:

– Открывай!

Я сжалась в страхе, зажмуриваясь. Незваный гость не переставал долбить в двери, а я молилась, чтобы Тиммион услышал его и пришел на помощь. Хотя бы отпугнул своим появлением!

Раздался звон стекла и грохот чего-то тяжелого от удара об пол. Я выскочила из-под одеяла и, схватившись за ручку двери, потянула ее на себя. Мной двигал леденящий кровь ужас, я не знала, что делаю, и боялась, что задвижка не выдержит. Будто моих сил хватило бы на то, чтобы удержать дверь, если пьяный мужик решит ее выбить.