Счастье по рецепту

ГЛАВА 20

Домой вернулась затемно, но идти по темным улицам было вовсе не страшно. Со стороны “Синего льва” доносились уже привычные хохот, топот пляшущих, пьяные выкрики. Гости заведения не гнушались посидеть и на крыльце, и на скамейках, не выпуская при этом из рук кружек с напитками. В каждом городе, наверное, да и во всех мирах, есть какое-то одно злачное место. В Каане это был “Синий лев”, лишившись которого, город обнаружил бы себя на грани опасности. Ведь если пьяницам негде собираться, то они начинают устраивать посиделки во всех закоулках, под деревьями, под окнами чужих домов. Так что пусть уж лучше “Синий лев” и дальше является оплотом “синих” жителей Каана.

Я обогнула таверну по широкой дуге, проскользнула между домами Вины и Тиммиона, и оказалась у своего. К ночи я уже двигалась по инерции, заканчивались вторые сутки, как не сплю, поэтому, войдя в дом, заперла дверь и сразу же отправилась наверх.

С утра я и не ждала покупателей. Почему-то, стоило мне проснуться, как сразу же поняла – никто ко мне не придет и сегодня. Самоуверенность таяла, словно зефирка на солнце, и не опустить руки помогала только врожденная упертость. И, наверное, совсем чуть-чуть – желание доказать матери, что я не бесполезный ребенок и на что-то гожусь. Ну и пусть она этого уже не узнает, главное – я буду видеть плоды своих трудов.

Умылась, переоделась из пижамы в чистое платье, собрала волосы в пучок на затылке и отправилась в зал. Двери распахнула, подперла тоненьким поленом, а сама ушла на кухню, чтобы выпить чаю. Через кухонное окно я увижу, что кто-то подошел к дому, так что за сохранность булочек не переживала. Единственное, совсем забыла снять с них бумажные пакеты, но, подумав, решила, что не стоит этого делать.

К моему бескрайнему удивлению, в то время, как я топила печь и грела воду в чайнике, одна из служанок богатеньких господ, воровато оглядываясь, двинулась к моему дому.

Я и не надеялась, что она станет первым покупателем, но улыбка все же озарила мое лицо. Я бросилась в зал и появилась за прилавком как раз в тот момент, когда женщина уже взяла в руки колокольчик.

– Я увидела вывеску, – начала она немного неуверенно, осматривая зал. – Здесь можно купить пару булок хлеба?

– Конечно, вы по адресу! – от волнения я говорила чуть громче, чем следовало. Судорожно принялась снимать с выпечки бумажные пакеты, чтобы показать посетительнице товар “лицом”.

– Мне не нужно много, только две булки для завтрака. Обычно я пеку хлеб с вечера, но вчера у меня совсем не было времени, – женщина казалась встревоженной. – Господа не завтракают без хлеба, меня просто уволят, если его не будет.

– Попробуйте, – я отломила кусок от булки, вместо того, чтобы отрезать. В тот момент вообще не думала о необходимости использовать нож и перчатки, что было моей ошибкой, хотя служанке оказалось все равно.

Женщина откусила от куска, прожевала, и лицо ее просияло.

– Как вкусно! Я только что заходила в продуктовую лавку и, попробовав хлеб там, уже мысленно собирала свои вещи в доме господ. Вы – просто спасение для меня!

– Попробуйте еще и это, ваши хозяева вас отблагодарят, когда вы подадите им это на ужин, – я протянула покупательнице один из пяти оставшихся круассанов.

Женщина радовалась тому, что ее не уволят. Я радовалась первой в жизни покупательнице моей собственной пекарни! Надо ли говорить, что следующие несколько часов после ее ухода, я пребывала в приподнятом настроении? Она заплатила мне сотню медяков за хлеб и серебряный за пять круассанов. Я пересчитывала кучку монет, высыпав их из мешочка на прилавок, и не верила своим глазам. Стоимость круассанов было решено сделать высокой, но только потому что такой выпечки больше нигде не купить. Я противилась, но Тиммион настоял, и я уже думала, что никто никогда их не купит, а вот погляди-ка! Купили!

Я забыла и о чайнике на плите, и о том, что собиралась выпить чаю и позавтракать. Любовно поглаживала монетки и едва не плясала от счастья. Но позавтракать все же было нужно, к тому же, служанки аристократов уже давно покинули торговую улицу. Часов до трех дня мою пекарню обходили стороной, и воодушевление, которое затопило меня утром, исчезло.

На улице же что-то происходило. Что-то необычное. Мимо моего дома прогуливались женщины в красивых платьях, и даже хозяева лавок, наряженные словно на праздник, запирали двери и тянулись к арке, ведущей на площадь. Оттуда доносилась музыка, но широкое здание напротив не позволяло мне увидеть, что же там происходит. Я долго сидела на подоконнике и прислушивалась, и уже под вечер поняла, что улица будто вымерла – все ушли на площадь.

Наверное, я бы еще долго так сидела, если бы из-за поворота не появился знакомый экипаж. Два жеребца тянули позолоченную карету по направлению к моему дому и остановились прямо у входа.

Аррель, с неизменной улыбкой на лице, выскочил из кареты, не дождавшись, когда кучер откроет ему дверцу. Быстрым шагом достиг двери и минуту спустя стоял в дверном проеме, ведущем на кухню.

– Я так и знал, что застану вас дома, – улыбался он, облокотившись о косяк.

– Где еще мне быть? – слезла я с подоконника, фыркнув. – Вон сколько покупателей, полный зал, ни минуты покоя.

Аррель недоуменно обернулся, а потом внимательно заглянул мне в глаза.

– Там же нет никого.

– Вот именно, – буркнула я. – Вчера вообще никого не было, сегодня с утра зашла одна женщина, и только благодаря ее появлению я не провела этот день в рыданиях.

– Не думаю, что сегодня кто-то придет. На площади ярмарка, не знали? Танцы, музыка, даже сладости из столицы привезли. Я, кстати, потому и приехал. Вы не составите мне компанию на столь веселом празднике?

Последнее Аррель мурлыкнул, сделав томный взгляд.

– Нет, извините. У меня совершенно нет настроения танцевать и есть сладости аж из самой столицы.

– Настроение обязательно появится, когда мы туда придем. Давайте, Анна, не стоит проводить такой чудесный вечер в одиночестве.

– Аррель, – произнесла я на выдохе, – я правда не желаю веселиться в то время, как моя жизнь летит в пропасть. Продукты перевела зря, хлеб сохнет, прохожие на пекарню и внимания не обращают!

А про себя добавила: “И Тиммион еще уехал, мало того, что я осталась одна, так еще и работы лишилась”. Но вслух я этого, конечно, не сказала.

Расстроенный Аррель попрощался со мной и ушел, но напоследок сказал, что если я передумаю, то смогу найти его на площади у красной палатки. Я пообещала, что если передумаю, то обязательно разыщу его.

Вот только передумать я не могла, все мои мысли занимала статья, которая выйдет в завтрашней газете. Если горожане, прочитав ее, не захотят даже из любопытства зайти в мою пекарню, то можно сразу закрываться.

Разносчика газет ждала с шести утра. Пила кофе, сидя на подоконнике, и следила за каждым движением на улице. Наконец, со стороны таверны показался кэб, заваленный коробками. Разносчик был ребенком лет десяти, но со своей задачей справлялся на отлично. Проезжая вдоль домов, он ловко выхватывал из коробки свернутую в трубочку газету и бросал ко входу тем, у кого были оформлены ежеутренние новости. На нашей улице таких оказалось немного, лишь несколько крайних домов, потом Вина и хозяин мясной лавки. А когда газета со свистом шлепнулась у моего крыльца, я, подобно Тиммиону, выскочила на улицу через окно.

Свежая газета все еще была влажной, не успев просохнуть после печати. Чернила немного смазывались и оставались на пальцах, но я и внимания на это не обращала. “Не отходя от кассы” развернула ее и быстро пробежалась взглядом по заголовкам. Не то, не то, не то… А, вот!

“Пекарня, где продается пышный вкусный хлеб, открыла свои двери!

В наличии и под заказ: свежий хлеб, лепешки, пироги с вареньем, булочки. Новинка, которой вы никогда нигде не попробуете, кроме как у нас – слоеные булочки!

Вы можете найти нас по адресу: Торговая улица, дом номер семь. Мы рады видеть вас в гостях с восьми утра до семи часов вечера.”

Я перечитывала объявление снова и снова, пока удовлетворение не затопило мое сердце. Господин Перентс выделил для меня колонку на второй странице, но мое объявление было единственным, которое он выделил рамочкой. Если и теперь ко мне не придут покупатели, то даже не знаю, что еще мне сделать.

Весь день просидела за прилавком, а чтобы совсем не изнывать от скуки, притащила из спальни тоненькую книжку, в которой рассказывалось о водяных и кикиморах. Надо сказать, что хоть чтение я и не любила, эта история поглотила меня с головой. Наверное, только благодаря ей я не подрывалась каждый раз, когда мимо дома кто-то проходил. Да и на часы почти не смотрела, но это, скорее всего, для того, чтобы не так сильно нервничать.

Я не обедала и не ужинала. До семи вечера не сходила с места. А когда часы показали время, когда пора было закрывать двери, отшвырнула книгу на диван. Так никто и не пришел, и никакое объявление не помогло. Провальная была затея брать в долг такую большую сумму, уповая на интуицию. Да, интуиция мне подсказывала, что у меня все получится, вот только и она ошиблась. А теперь я должна Аррелю Ковалю четыре сотни золотых, а если закроюсь, то двести, а заработала я один серебряный и сто жалких медяков. От денег, полученных от Арреля, у меня осталось всего ничего – может быть, около шестидесяти золотых. Жалкие крохи, по сравнению с тем долгом, что на мне висит.

– Идиотка ты, Аня, – бормотала я, сдерживая слезы. – Говорили тебе, всю твою жизнь говорили, что не стоит быть такой самоуверенной!

Где теперь брать деньги, чтобы рассчитаться с Аррелем? Другого выхода, кроме как пойти работать в таверну, не вижу. Точнее, не пойти работать в “Синий лев”, а пойти к Ивону и умолять дать мне подработку.

Я уже заперла дверь и складывала выпечку со стеллажа в корзину. Все булки уже подсохли – такое не продать, но можно отвезти деткам в заброшенную типографию. Они съедят все быстро, не успеет испортиться, но ехать к ним нужно уже сегодня. Именно ехать, пешком идти на Топорную улицу в одиночестве я не рискну.

После второго стука послышался голос Лилии.

– Аня!

– Иду! – крикнула в ответ, спеша к двери.

– Я с хорошей новостью! – соседка ввалилась в дом, сияя, как начищенный самовар. – От меня только что уехала дочка главы города. Заказала ночные платья и халатик… Но не это важно! Важно то, что ей так понравились твои слоеные булочки, что она пообещала завтра же отправить к тебе свою экономку!

– Правда? – я неверяще взглянула на Лилию, ища в ее словах подвох.

– Ну, конечно, правда! Что ж я врать тебе буду? В общем, к утру напеки два десятка, экономка леди Коваль приедет около шести часов.

Я и думать забыла, что пекарня работает с восьми. Не в моем положении сейчас отказываться от какого бы то ни было клиента, а уж тем более от…

– Дочь главы? – переспросила я недоуменно.

– Да-да, – закивала Лилия. – Мой тебе совет, продай ей подороже. У девицы денег – тьма, уж на булки не поскупится. Она у меня заказывает платья стоимостью по полсотни золотых!

– Полсотни! – выдохнула я.

– Я побегу, работать мне придется сегодня в ночь, – Лилия помахала мне на прощание рукой и уже с улицы крикнула: – И тебе тоже!

Я подхватила корзину с выпечкой и помчалась на площадь, искать свободный общественный кэб. Такой нашелся всего один, и тот уже собирался уезжать в конюшню. Когда возничий услышал, куда мне нужно, поморщился, но не отказался.

Я разместилась в повозке, корзину поставила в ногах и принялась мечтать. Дочка главы города заинтересовалась моей выпечкой. С одной стороны мне хотелось верить, что ей и правда настолько сильно понравились круассаны, что она пошлет за ними служанку. С другой – я начинала подозревать, что Аррель, не увидев в моей пекарне ни единого покупателя, просто попросил свою сестренку помочь мне. Тут следовало бы расстроиться, но я, наоборот, обрадовалась, что завтра выручу с двух десятков слоеных булочек… золотой! Да, я попрошу золотой, как и посоветовала Лилия. Эксклюзив не может стоить дешево, а для леди Коваль я еще и посыплю круассаны сахарной пудрой. Толочь сахар в ступке меня не привлекало, но очень уж хотелось сделать первую партию “булочек” для продажи особенной.

Мои размышления были прерваны ужасающими криками. Женщина визжала, раздавались глухие удары и… Возничий принялся подгонять коня, и животное рысью поскакало подальше от драки. Я лишь обернулась, чтобы убедиться, что никто никого не убивает, и изумленно уставилась на мужчину, стоящего на коленях, которого по спине била поленом полуголая женщина. На ней не было ничего, кроме простыни и косынки, даже обуви я не увидела.

– Не обращайте внимания, – проговорил возничий, заметив, что я занервничала. – Это обычный вечер на Топорной улице. Возвращаться будем в окружную, если вы не против. Это чуть дольше, но гораздо безопаснее.

Время было уже около половины восьмого, на город опустились сумерки, когда нанятый мной кэб остановился у типографии. Возничему явно было интересно, для чего я сюда приехала, но ему хватило совести не спрашивать.

Я нырнула через проем между покосившейся дверью и косяком, постояла недолго, пока глаза привыкали к темноте. В соседней комнате раздавался шорох, на него я и пошла.

– Эл? Бран? Вы здесь?

Ответом мне был шипящий шепот. Мальчишки переговаривались между собой, а когда я вошла к ним, то поняла, что ни Брана, ни Эла здесь нет.

– Это Анна, – сказал один из ребятишек, успокаивая остальных.

Сегодня вечером всего трое детей находились в типографии, значит, остальные разошлись по домам. Это и радовало, и пугало одновременно.

– Брана и Эла мамка забрала, – сообщил парнишка лет семи.

– Передайте им, что я заходила. Я принесла гостинцы, – выставила корзинку на стол, улыбаясь. Ребятня не могли видеть мою улыбку, но они ведь могли ее почувствовать.

– А вот ваша корзинка, – малыш уже тащил ко мне корзину, которую я оставила здесь в прошлый раз.

Счастье, что Карла их словно коллекционировала – так много корзин было в ее доме.

Я перекинулась с детишками еще парой слов и вернулась в кэб. Возничий тронул поводья, и лошадь поплелась в обход Топорной улицы. Дорога здесь была отвратной, все время казалось, что на очередном ухабе скрипучие колеса вовсе отвалятся, но нам повезло, и на площадь кэб прикатил без происшествий, но едва ли не ночью.

Сумерки сменились кромешной темнотой, когда я вернулась в дом. Жутко хотелось спать, но круассаны сами себя не испекут. Благо, что тесто было уже готовое и хранилось в холодильном шкафу, так что мне оставалось только слегка отогреть его. Нарезала на узкие длинные треугольнички, свернула в трубочки и оставила на столе расстаиваться. Пока тесто “отдыхало”, я толкла крупный сахар в ступке.

Уже растопив печь, поняла, что дров осталось совсем чуть-чуть, и предстояло отыскать, где купить топливо. Той кучки, что сейчас лежала на заднем дворе, хватит разве что на неделю. Отчаяние билось загнанной птицей в груди, все время хотелось разреветься и спрятаться под стол, будто в детстве. Словно я в домике, и все проблемы не имеют права меня трогать.

С этими гнетущими мыслями и заснула, а разбудил меня среди ночи страшный холод, такой сильный, какого просто не могло быть в летний период.

Распахнув глаза я уставилась на окно. Создатель, как и тогда, облаченный в черное, сидел на подоконнике недвижимо. Холод исходил не от распахнутых настежь форточек, а от мужчины. Изморозь тянулась от его пальцев к полу, с пола на стены, а со стен на потолок, и вот уже с потолка свисали толстые сосульки так низко, что сядь я на постели, обязательно задела бы их головой.

Стоило мне проснуться окончательно, как и холод, и изморозь, и даже сосульки просто исчезли, словно их никогда и не было.

– Вы пришли забрать меня? – спросила тихо, придвигаясь к изголовью.

– Я всегда навещаю тех, кого привел из другого мира, но всего лишь раз. Правда, остальным я приношу цветы, но ты стала исключением… Поэтому, если у тебя есть какие-то вопросы, я готов выслушать только сейчас и никогда больше.

– Вопросов у меня миллион, – фыркнула я недовольно. – Только ответы мне на них были нужны в первые дни моей жизни в Ассоне, а теперь я уже почти разобралась, как жить.

– Разобралась? – комнату наполнил гортанный смех. – Поэтому ты изо дня в день страдаешь?

– Вы за мной следили?

– Мне не нужно следить, чтобы знать, что происходит в жизни каждого из подчиненных мне существ. Так есть ли у тебя вопросы?

– Есть, – закивала я. – Как убраться из этого мира?

– Умереть, – пожал плечами Создатель.

– Тогда вы придете за мной и проводите в другой мир, какой-нибудь более цивилизованный, верно?

– Нет, ты попадешь в Загробный. Не скажу, что он более цивилизованный, но вечно страдающей особи вроде тебя, понравится.

Я стиснула челюсти, чтобы не послать Создателя. Он издевался надо мной, даже не пытаясь скрыть это!

– Я страдаю только потому, что мне скоро не на что будет жить. Если вы все знаете, то должны понимать, что вот-вот мне надо будет отдать долги, которые я взяла, будучи полностью уверенной в своих способностях. Да, я признаю, что это моя вина, но это не отменяет того факта, что моя новая жизнь полетела к чертям собачьим. И уж лучше мне попасть в Загробный мир, может быть, хоть там такой бездарности, как я, найдется место

Я выговорилась и в то же мгновение почувствовала, как легко стало на душе. Все, что мне было нужно – поговорить хоть с кем-то, кому я могла бы сказать все, что думаю. В Каане, да и во всем Ассоне таких людей нет, мне никому нельзя говорить о том, что меня тревожит. А тревожило многое, и в том числе – ощущение собственной никчемности, которое я притащила с собой с Земли.

Создатель молчал. Я тоже не спешила нарушать тишину, но внимательно следила за неподвижной черной фигурой на подоконнике. Только бы не ушел, только бы не оставил в эту секунду…

– Ты правда думаешь, что ни на что не способна?

– Я в этом убедилась.

– Когда я забирал тебя, ты была куда более самоуверенной.

– Теперь я осознаю, насколько была глупа и наивна. Мне некого винить в том, что мое воспитание оставляет желать лучшего, сомневаюсь, что родители жаждали вырастить такого ребенка, но что есть, то есть. Я всю свою жизнь думала, что достойна самого лучшего, в то время, как родные люди убеждали меня в обратном. Кого мне винить за то, что сейчас не вспомнить ничего хорошего из прошлого? Я-то верила, что если меня оставят в покое, то я устрою свою жизнь так, как мне нравится, легко и просто. Это оказалось не так.

– А не приходило ли тебе в голову, что единственная неудача – еще не повод опускать руки?

– Приходило. Пару-тройку неудач назад.

– Я такого не помню. Да и сейчас у тебя все хорошо. Дом я тебе предоставил, поселил в городе, в котором ты не будешь привлекать к себе особого внимания. Тебе только и нужно, что обжиться, влиться в этот мир, а после идти куда глаза глядят и искать свое место где-то еще.

– То есть, мне не нужно жить в Каане?.. – не поняла я.

– Нужно, до тех пор, пока ты не поймешь, как себя вести, чтобы не отличаться от других жителей Ассона. Твои иномирские привычки, словечки, фразы могут вызвать ненужные вопросы везде, но только не в Каане. Это город, где соседствует нищета и богатство, город, в котором всем плевать на то, как ты выглядишь и как говоришь. Ты могла найти работу, накопить денег и уехать в столицу, где возможности практически безграничны. Но ты пошла иным путем, и я не считаю, что ты ошиблась, выбрав жизнь в Каане. Ты ошиблась тогда, когда решила, что не достойна быть счастливой.

Я услышала каждое слово Создателя. Его голос будто проникал в мою голову, раскладывал в ней по полочкам все мысли, наводил порядок и… дарил ощущение покоя. Сам Создатель сказал мне, что я имею право быть счастливой. Кто я такая, чтобы ему не верить?

– У меня больше нет к вам вопросов, – прошептала, глядя перед собой в одну точку. Я сосредоточила свое внимание на отколовшейся штукатурке под потолком, чтобы не растерять то ощущение уверенности, которое подарил мне мужчина в черном.

Он исчез, но оставил после себя бурлящую энергию, наполнившую меня всю.