Счастье по рецепту

ГЛАВА 17

Все оставшиеся до проверки дни я провела как в тумане. Зачем-то протирала прилавок по два раза на дню, новенький деревянный стеллаж мыла с порошком и потом ополаскивала чистой водой. Кухня так и вовсе сверкала! Ни на кухне, ни в зале не было ни единого грязного сантиметра поверхности. Почти две недели я жила с тряпкой в одной руке и ведром в другой. И все равно мне казалось, что что-то я делаю не так. Ну разве можно готовить, а потом продавать еду в самом обычном доме? Вот прилавок, вот два столика и стулья – эта часть зала выглядит как обыкновенное кафе. А вот позади, там, где диван и камин, обычный жилой дом. Я убеждала Тиммиона в том, что мне нужна ширма, но ему все нравилось и так, и я с ним согласилась.

Ранним утром, в день, когда решится судьба моей маленькой пекарни, начала готовить. Могла бы сделать все с вечера, но решила, что наисвежайшая выпечка будет намного лучше вчерашней. Не много, столько, чтобы проверяющим хватило попробовать и убедиться, что это вкусно. Впрочем, в том, что моя выпечка вкусная, я начала сомневаться. Нет, никаких предпосылок к этому не было, но я так сильно нервничала, что перестала верить в себя. Все время вспоминала маму, и это окончательно добило мою уверенность.

– Успокойся, – в тысячный раз повторял Тим, стоя по ту сторону кухонного окна, пока я носилась по кухне с тазами и тарелками. Сосед проснулся еще часа в четыре утра, и вот уже второй раз приходил проверить, как продвигаются дела.

– Не могу! – отвечала каждый раз на выдохе, давая себе секунду отдыха.

– Сегодня приедет господин Коваль и двое проверяющих. Один из них – Урьер Вилстон, слеповат и глуховат, дорабатывает последние месяцы. Второй – Карл Вилстон, его сын и преемник, еще совсем молод и неопытен. Решение будет принимать господин Коваль, а он – человек любящий вкусно поесть. Твои булочки его поразят, можешь не сомневаться.

Я слушала мужчину вполуха, судорожно вспоминая, положила ли ваниль в тесто. Услышав про булочки, ошарашено скосила глаза на пухлую грудь, перетянутую фартуком.

– Что? – непонимающе переспросила, а Тим расхохотался.

– Красаны, которые ты готовишь, не оставят господина Коваля равнодушным.

– Круассаны, Тим! Кру-ас-са-ны!

– Я позавтракаю в таверне, ничего не готовь для меня. Вернешься к работе, когда разрешение будет лежать в твоем столе, хорошо?

– Спасибо! – бросила через плечо, отряхиваясь от муки. Я слишком резко перевернула пакет, и теперь мелкая белая пыль разлетелась по всей кухне. Нет, это невозможно! Мои руки тряслись, будто стиральная машинка на плиточном полу, и даже никакой валерьянки нет, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце.

– Тим, – я подскочила к окну, быстро поправила прядь волос мужчины, выбившуюся из-за его уха, и заглянула прямо в глаза, – ты меня жутко отвлекаешь.

– Уже ухожу! – усмехнулся он, вскидывая руки.

Я захлопнула створку, чтобы посторонние шумы с улицы мне не мешали. Хотя, никаких шумов в такую рань и не было. Встала у стола и сосредоточилась на том, что прямо сейчас было важнее всего – испечь все и быстро. Во-первых, когда приедет глава города, то аромат свежей выпечки застанет его еще на подъезде к дому, и это будет его первым впечатлением. Во-вторых, горячие пышные булочки и мягкий хлеб не успеют остыть, и я, после того, как проведу маленькую экскурсию господам, сразу же предложу выпить чай и кофе. Последнее я купила в лавке с дорогущими товарами, где продавалось то, чего не производят в Лимбурге. Кофе с молоком решила подать к круассанам, так будет вкуснее. Ну а булочки и хлеб – с чаем.

Все было готово часам к восьми. После того, как я вытащила булки из печи и оставила на тумбе, принялась наводить порядок на кухне. Все лишнее убрала с глаз долой, а из шкафа вытащила сервиз из северного фарфора. Стол застелила свежепостиранной зеленой скатертью из мягкого, но плотного хлопка, на него выставила большое блюдо с выпечкой, чашки, а чайники для чая и кофе приготовила, поставив рядом с плитой. Жар в печи придется поддерживать все время, пока не приедут проверяющие, чтобы им не пришлось долго ждать, пока закипит вода.

После я пробежалась по всему первому этажу и отворила форточки, чтобы проветрить помещение. Нет, нужный мне аромат булочек никуда не денется, а вот свежести дому не хватало.

Часы пробили девять утра. К этому времени я уже настолько устала нервничать, да и просто устала, что наконец-то успокоилась.

И проверяющих встретила в десять часов, переодевшись в чистое платье, новый фартук и косынку, на которые пару дней назад мне пришлось потратить целый золотой. Косынка не помогала спрятать все волосы, но она так гармонично смотрелась с моим новым платьем, что я взяла и ее.

К дому подкатил экипаж. Остановился посреди дороги, кучер спрыгнул с козел и отворил дверцу кареты. Первым вышел сам господин Коваль и на миг замер, вертя головой по сторонам. Следом за ним ловко выскочил проверяющий, кажется, Тим говорил, что молодого зовут Карл Вилстон… Карл подал руку своему отцу, престарелому господину Вилстону, и все трое двинулись ко входу в мой дом.

Я не торопилась открывать дверь до того, пока не услышу в нее стук. Но стоило кому-то из мужчин постучать, как я не выдержала и в ту же секунду дернула дверь на себя.

– Добрый день, господа, – поздоровалась, сверкая улыбкой. – Прошу вас, проходите.

– А что это у вас? – кряхтя, старый господин Вилстон наклонился над круглым ровным пнем, служившим мне вместо крыльца. Полноценное крыльцо сделать не удалось, у Тима не было времени, но мы нашли вот такой выход из ситуации.

– Дизайнерское решение, – уверенным тоном сказала я, для убедительности кивнув.

– Интересно, – хмыкнул молодой господин Вилстон.

– Для чего здесь эти столы? – спросил господин Коваль, уже войдя внутрь. Его внимание привлекли столики в зале.

Я быстро объяснила, переживая, что заставит убрать. Но глава города только вздернул бровь и сделал какую-то пометку в документе, вытащив его из папки с остальными бумагами.

– Пустой стеллаж для чего? – продолжая писать что-то в документе, поинтересовался глава.

– Для хлеба, конечно, – нервно выдохнула, но тут же вновь растянула губы в улыбке.

Урьер Вилстон трогал столешницу, заглядывал под стулья, потом, с кряхтением выпрямляясь, устремлял взор к потолку. Взгляд белесых глаз лениво скользил по залу, выискивал недочеты. Сын Урьера был не таким внимательным, да и вовсе казался мало заинтересованным. Карл топтался на одном месте и скучающе заглядывал в документы через плечо господина Коваля.

– На кухне вас ждет чай, кофе и булочки, – я пригласила мужчина пройти за стойку. – Если зал вы уже осмотрели, то хочу предложить вам попробовать то, чем я собираюсь торговать.

Карл Вилстон воодушевился. Взглянул на господина Коваля и, дождавшись от того положительной реакции, вперед меня проследовал на кухню.

Я уныло проводила мужчин взглядом, наблюдая, как кристально чистый пол покрывается следами пыльных подошв. Ничего, я помою его снова, только бы получить разрешение!

Проверяющие потоптались и на кухне, заглядывая во все шкафы и тумбы. Господин Коваль непрестанно делал какие-то пометки, все время хмыкал и почесывал бровь кончиком карандаша. Я ни на что не обращала внимание. Ни на то, что мужчины без перчаток трогают посуду и продукты, ни на то, что Карл прислонился пятой точкой к столу, на котором я готовлю.

За окном мелькнула чья-то голова. Нахмурившись, я двинулась к открытой форточке и выглянула наружу.

– Тш-ш-ш, – Тиммион, скрючившись под окном, вытаращил глаза, глядя на меня.

Я резко отвернулась. Что он делает? Мог бы подождать, когда проверка уедет и тогда порасспрашивать меня! Но Тиммион, видимо, не отличался терпеливостью. Когда господа проверяющие уселись за стол спинами к окну, Тиммион осторожно заглянул на кухню.

– В первую очередь советую попробовать вот это, – я указала мужчинам на круассаны. – Но подождите пару минут, эти… булочки желательно запивать кофе с молоком.

– Почему же? – спросил Карл.

– Сейчас поймете, – улыбнулась я.

Кофе был готов. Для большего эффекта я добавляла в каждую чашку молоко из бутылки, вливая его тоненькой струйкой, и одновременно быстро помешивая ложечкой. Конечно, это будет все тот же кофе с молоком, но мужчины наблюдали за моими действиями с интересом.

Первым к дегустации приступил господин Коваль. Отпил глоток ароматного напитка, двумя пальцами взял круассан и, взглянув на него со всех сторон, откусил лишь краешек.

Я наблюдала за ним с замершим сердцем, но быстро вспомнила о размягченном сливочном масле, стоящем на столе, и аккуратно предложила следующему дегустатору попробовать эту “булочку” с маслом.

Господин Коваль улыбался, жмурясь от удовольствия. К дегустации хлеба и не приступил, наслаждался круассанами. Я ликовала, видя, с каким восторгом глава города доедает один и тянется за вторым.

– Разрешение ваше, – бросил он, протянув мне свободной рукой бумагу, в которой делал пометки все это время. – Работайте. Но, – мужчина поднял палец вверх, – я надеюсь, что в вашей пекарне всегда будут свежие булочки для моего дома.

– Будут! – воскликнула я, прижимая документ к груди.

За окном послышалось тихое “Да!”, но проверяющие и внимания не обратили. Оставшуюся выпечку я уложила в корзинку и отдала мужчинам с собой, а когда проводила их до двери, то просто упала на диван и, не веря своему счастью, читала договор на торговлю снова и снова.

Тиммион не заставил себя долго ждать. С сияющим лицом возник в дверном проеме и, горделиво выпячивая грудь, все повторял:

– Я же говорил, я говорил!

– А что теперь делать? – вскинулась я. Взволнованно глянула на разрешение, на прилавок, на Тима. – Как людям-то сообщить об открытии?

– Я принес для тебя кое-что, – мужчина выскочил на улицу, подтянул прямоугольную доску ко входу и радостно сказал: – Вот!

– Что это?

– Вывеска, конечно. Что написать на ней?

– Напиши просто “Пекарня”. Я думала над названием, но ничего в голову не идет. Да и, увидев слово “пекарня”, все сразу будут знать, что здесь.

– Аня, я на сегодня полностью свободен. Буду свободен к вечеру, точнее. Предлагаю отметить то, что ты теперь полноправная владелица самой настоящей пекарни! Что скажешь?

– Скажу, что я согласна, – губы растянулись в улыбке. Солнышко пригревало через окно, и на душе было светло и радостно.

– Тогда я зайду за тобой к вечеру. На обед, пожалуйста, ничего не готовь. У меня не будет времени, чтобы поесть.

Тиммион ушел, забрав с собой вывеску. Я двинулась на кухню, еще раз прочитала документ и спрятала его в дальний шкаф. Потом отнесу в спальню, а сейчас мне следовало разобраться, с чего вообще начать открытие.

Воздушных шариков, чтобы сделать арку у входа, мне не найти, это точно. Хлеба и булок я напеку целый стеллаж, это не проблема, но как привлечь клиентов? Вся улица населена торговцами, у них у всех есть хлеб от госпожи Белен. Как показать им, что именно мой вкуснее? О том, чтобы привлечь бедняков, я и не думала. Те, кого я видела на улице Топорной, скорее прибежали бы к моему порогу, продавай я спиртное. Остаются только богатеи… Эти захаживают в наш район разве что в ателье. Может быть, поговорить с Лилией, хозяйкой, о том, чтобы она советовала мою выпечку своим клиентам? Можно, конечно, попробовать…

Я задумчиво выглянула через окно на ателье. Да, так и поступлю. С Лилией Вивиен я уже познакомилась, когда покупала платье и фартук, она показалась мне милой женщиной, так что думаю, мы сумеем договориться.

Идти к ней с пустыми руками было бессмысленно, поэтому я снова взялась за выпечку. Два часа ушло на то, чтобы приготовить слоеное тесто и испечь маленькую корзинку круассанов. Вот уже в который раз приготовление этого теста толкало меня на мысль, что холодильный шкаф мне просто необходим! Тесто нужно держать в холодильнике не меньше двух часов, мне же каждый раз приходится уносить его и прятать в темной кладовой, где было едва ли прохладнее, чем на кухне. Деньги у меня еще были, и много, поэтому я решила, что куплю охлаждающий артефакт. Он мне нужен, и ничего с этим не поделать.

Лилия встретила меня с радостью, будто давнюю подругу. Зал ателье пустовал, но оно и понятно – в такую жаркую погоду, как сегодня, аристократки не спешат покидать свои дома. Хозяйка ателье выглядела роскошно – выглаженное платье, блестящие туфельки, а в прическе волосок к волоску. Будто за идеальным образом пыталась скрыть никогда не проходящую печаль в глазах.

– Анна, я нашла для тебя кое-что чудесное! – женщина усадила меня на софу напротив манекена, наряженного в синее шелковое платье, и умчалась за стойку. А вернулась ко мне с коробочкой. – Это брошка. Она осталась у меня от одного из клиентов. Кури Ирриоль как-то заказала две брошки, оплатила обе, но забрала только одну. Сказала, что эта ей не подходит.

Я с любопытством заглянула в коробочку. Маленькая серебряная птичка, инкрустированная зелеными стекляшками, и правда подходила к моему новому платью.

– Она очень милая, Лилия. Но я не могу ведь взять просто так…

– Можешь, еще как. Она все равно лежит в столе уже почти год, я про нее даже забыла, – женщина отмахнулась. – Дважды пробовала продать, но никому не нужна уже готовая безделушка. Возьми, вот, – Лилия прицепила брошь мне на воротник и всплеснула руками. – Ну какая прелесть!

– Я к тебе тоже не с пустыми руками, – весело сказала я, уже понимая, что с Лилией мы нашли общий язык. – Я говорила, что открываю свою пекарню… Так вот, сегодня я получила разрешение на торговлю.

– Как здорово! Я тебя искренне поздравляю, правда! Вот так-то, давай покажем этим мужчинам, что мы тоже чего-то стоим.

Лилия на самом деле радовалась. Еще при нашем знакомстве мы проболтали почти час, и я в глазах соседки стала будто выше, когда сообщила, что собираюсь открыть свое дело. Она все говорила, что “эти мужчины еще поймут, что женщины тоже на что-то способны”.

– Какие интересные булочки, – рассматривала Лилия круассаны.

– Из слоеного теста. Попробуй, и лучше с кофе, если есть.

– Этого добра у меня навалом, – усмехнулась женщина.

– Я еще кое о чем хотела тебя попросить…

Я представила Лилии мой план на словах. Предложила ей бесплатную выпечку для нее самой и для дегустации гостьям, которые все равно пьют чай все время, пока Лилия делает наброски платьев по их заказам.

Женщина согласилась, не думая ни минуты. Мне в тот момент показалось, что удача наконец-то на моей стороне, и этот день стал по-настоящему прекрасным. Из ателье не вышла, а выбежала вприпрыжку и отправилась домой. Все просто отлично! И вечер будет чудесным, я в этом не сомневаюсь.

Тиммион зашел за мной уже на закате. Помог запереть дверь, проводил к кэбу, усадил на сиденье и…

– Это еще зачем? – возмутилась я, когда мужчина принялся завязывать мне глаза плотной лентой.

– Чтобы ты не увидела сюрприз раньше времени, – Тим мягко убрал мои руки и быстро затянул узелок. – Ехать не очень далеко, но ты держись крепче, ладно?

– Надеюсь, твой сюрприз оправдает мою временную слепоту, Тим, иначе я буду очень возмущена.

Мужчина только хмыкнул, и кэб тронулся с места. Надо ли говорить, что в кромешной темноте обостряются вообще все чувства? Особенно обоняние. Я чувствовала ароматы всех цветов по-отдельности, но яснее всего был запах талого снега и мяты, исходящий от Тиммиона. От него всегда пахло по разному, но всегда очень приятно.

Аромат цветов пропал, и это значило, что мы выехали из города. Я всю дорогу размышляла о том, куда сосед меня везет, но даже примерно не могла представить. Один только болотный король чего стоит! Если в этом мире есть кто-то вроде красавчика-водяного, то что еще здесь может быть? Оставалось надеяться, что что-то более приятное, чем топь и его обитатели.

Повозка подпрыгивала на кочках, я изо всех сил цеплялась за сиденье, а иногда и за Тиммиона. Совершенно случайно хваталась за его плечо, а он в этот момент замирал. Да и я тоже. Резко отдергивала руки и вновь цеплялась за сиденье. Теплый воздух наполнился прохладой, солнце наверняка уже скрылось за горизонтом. Неровная дорога сменилась гладкой, и теперь даже колеса не скрипели так сильно. Вскоре послышался шелест травы, и кэб снова стал подпрыгивать. Спустя пару минут мы остановились.

– Теперь я могу открыть глаза?

– Еще нет, – донеслось откуда-то со спины.

Тиммион помог мне выбраться из повозки. Я ступила в высокую траву – стебли касались моих оголенных рук, щекотали кожу и слегка кололись. Мужчина повел меня в сторону от кэба, встал за спиной, и я почувствовала его пальцы на моих волосах.

– Готова?

– Готова, – кивнула я, и в этот же момент повязка соскользнула с моего лица.

Я распахнула глаза, поморгала, привыкая к яркому свету… и замерла с открытым от восторга ртом.