Саргассы космоса

ВЫСТРЕЛ С САТУРНА

Я ХОРОШО ПОМНЮ ТОТ день, когда до меня дошли первые известия об этом. Мы с Брэнтом занимались какими-то беспорядочными расчетами орбит и взаимно проклинали судьбу, которая сделала нас преподавателями астрономии, когда дверь кабинета распахнулась и внутрь ворвался наш начальник доктор Харкнесс. Его лицо светилось от возбуждения, а в руке он держал сложенную газету.

— Брэнт! Фрейзер! Вы помните наши наблюдения за Сатурном два месяца назад? — спросил он.

Мы удивленно уставились на него.

— Помним, конечно, — ответил, наконец, Брэнт.

— И вы помните, что мы видели с помощью отражателей? — продолжал наш шеф.

— Тот маленький луч света, летящий к нам с верхнего края Сатурна? — спросил Брэнт. — Ну, конечно, мы помним, а что?

Харкнесс протянул нам газету.

— Прочтите это, и сами все поймете, — взволнованно сказал он.

Мы взяли газету и принялись читать небольшую заметку, на которую он указал. В ней кратко говорилось, что двумя ночами ранее в Канаде, в огромных лесах к востоку от Гудзонова залива и в нескольких сотнях миль-к северу от Квебека, по-видимому, упал метеорит огромных размеров. Небо там на многие мили озарила багровая вспышка, и было видно, как падал сам метеорит — огромное светящееся тело, летящее наискосок с южного небосклона. По-видимому, он упал в безлюдных и малоизвестных лесных массивах у истоков реки Мартана. Ближайшим к нему населенным пунктом был Стортон, деревушка, расположенная почти в сотне миль вниз по реке, но никто из ее жителей, конечно, не проявил достаточного интереса, чтобы начать поиски упавшего метеорита.

Мы удивленно подняли глаза на начальника.

— Похоже, это просто еще один метеорит, — сказал я. — Какое это имеет отношение к Сатурну?

— Он прилетел с Сатурна, — ответил Харкнесс.

— С Сатурна? — повторили мы с Брэнтом хором. — Что за чертовщина…

— В этом нет никаких сомнений! — быстро сказал наш босс. — Два месяца назад мы и другие астрономы видели, как этот крошечный луч света на мгновение вырвался из Сатурна почти прямо в нашу сторону. Явление было беспрецедентным, и никто не знал, что могло его вызвать. Однако уже тогда мне пришло в голову, что это может быть работой разума, может быть даже каким-то странным сигналом или еще какой-то деятельностью разумных существ. Это была всего лишь моя безумная гипотеза, но теперь она подтвердилась! Теперь очевидно, что свет, который мы видели, был вызван выстрелом огромного снаряда с Сатурна в сторону Земли! И этот снаряд достиг Земли и вспыхнул там, в северных лесах, и те, кто его видел, приняли его за падающий метеорит! Уверяю вас, в этом нет никаких сомнений!

Мы с Брэнтом могли только молча смотреть на шефа, не зная, что сказать.

— Но это предполагает существование на Сатурне разумной жизни, — наконец, возразил мой напарник. — А вы, как астроном, знаете не хуже меня, что, согласно всем общепринятым теориям, никакой жизни там быть не может.

Харкнесс нетерпеливо покачал головой.

— Это не теория, Брэнт, это факт! Мы видели, как был произведен выстрел, и теперь знаем, что снаряд попал на Землю — там, в непроходимом лесу. Из этого неизбежно следует, что стреляли разумные существа, обитающие на Сатурне.

— Но с какой целью они это сделали?

— Об этом мы пока не можем даже догадаться, но есть один верный способ узнать это — отправиться в те леса, найти упавший метеорит или снаряд и изучить его, — ответил Харкнесс. — Я собираюсь организовать небольшую экспедицию — Бейтс, Гэлл и Уэбстер отправятся со мной, я знаю, и вы двое тоже. Говорю вам, это дело беспрецедентной важности!

— Что ж, по крайней мере, это, вероятно, вызовет беспрецедентный спор, — прокомментировал Брэнт.

ЕГО ПРЕДСКАЗАНИЕ ПОЧТИ сбылось, когда два дня спустя доктор Харкнесс озвучил свою теорию перед другими учеными.

Наш босс начал выступление с краткого описания любопытного светового потока на Сатурне, который был замечен, как минимум, полудюжиной наблюдателей за два месяца до этого. Он отметил, что это вполне могло быть вызвано запуском большого снаряда или ракеты, а затем перешел к метеориту, упавшему в северных лесах, объявив его тем самым снарядом.

Этот метеорит не только достиг Земли именно через два месяца — время, которое понадобилось бы высокоскоростному снаряду, чтобы долететь от Сатурна до Земли, но и приблизился к нашей планете именно со стороны Сатурна. Поэтому, заключил наш шеф, не может быть никаких сомнений в том, что на самом деле речь идет об инопланетном искусственном объекте, и, следовательно, его обнаружение и изучение могут дать поразительные результаты.

Как и следовало ожидать, доктор Харкнесс с самого начала столкнулся с сильнейшим скептицизмом по отношению к его теориям. Появление светового потока, который был замечен на Сатурне, не подлежало сомнению, но лишь немногие астрономы дали ему ту поразительную интерпретацию, которую дал наш начальник. Многие считали, что это был результат сильных вулканических возмущений на планете, в то время как другие думали, что это связано с электрическими эффектами, подобными полярному сиянию. Десятки людей указывали на то, что, какими бы ни были причины той вспышки света, между ней и упавшим метеоритом не было никакой реальной связи, и рассматривать метеорит, как снаряд, выпущенный с Сатурна, было чем-то фантастическим.

Сатурн, напоминали ученые, никогда не рассматривался наукой, как планета, которые могут населять даже низшие формы жизни. Температура на нем была очень низкой, и хотя его поверхность всегда была скрыта от пристального взгляда телескопа клубящимися туманами, никто не мог усомниться в том, что это замерзший мир, на котором не могло существовать никакой жизни. Поэтому предположение о том, что на Сатурне существует жизнь, да еще достаточно разумная, чтобы запустить снаряд или ракету через космическое пространство к Земле, не следовало воспринимать всерьез.

Доктор Харкнесс не замедлил ответить на эти критические замечания. Он настаивал на том, что, поскольку Сатурн является более древней планетой, чем Земля, существующая на нем жизнь также должна быть очень древней и, по логике вещей, более развитой в интеллектуальном отношении, чем наша, земная. Их высочайшего интеллекта, утверждал он, должно быть достаточно, чтобы противостоять усиливающемуся холоду и неблагоприятным условиям и поддерживать жизнь на планете, не говоря уже о таком сравнительно незначительном достижении, как отправка одного снаряда на другую планету.

Таким образом Харкнесс и его критики спорили по этому вопросу в течение следующих нескольких дней, пока наш шеф, наконец, не объявил, что он в любом случае на следующей неделе начнет самостоятельно искать и исследовать метеорит или снаряд. Он заявил, что его группа будет состоять из доктора Эверетта Бейтса, угловатого и язвительного руководителя обсерватории Рейнса и наименее одаренного воображением из астрономов, доктора Ральфа Гэлла, одного из блестящих сотрудников Гарвардской обсерватории, а также профессора Кларка Уэбстера, астрофизика из Калифорнии, и его собственного ассистента, преподавателя Пола Брэнта.

— Извините, что не смог пригласить и вас, Фрейзер, — сказал мне Харкнесс за день до их отъезда. — Но кто-то должен остаться в университете с нашими повседневными делами.

— О, Фрейзер не возражает, — ухмыльнулся Брэнт. — Фрейзер предпочел бы провести лето со студентами, а не в северных лесах. Он бы хотел… — тут мой друг, увидев, с каким угрожающим видом я на него смотрю, сконфуженно замолчал.

Харкнесс рассеянно улыбнулся.

— Что ж, возможно, мы не найдем ничего, кроме пепелища, — сказал он. — Но я думаю, что все же нет — я почему-то уверен, что это дело окажется чрезвычайно важным.

На следующий день, в конце мая, Харкнесс и его спутники отправились в Квебек. Два дня спустя газеты сообщили, что их группа добралась до Стортона, деревни в низовьях Мартаны, откуда они должны были двинуться на север в поисках метеорита. Кроме того, я получил сообщение от Харкнесса, в котором он рассказал, что они взяли на прокат моторный речной катер, который сможет вместить их самих и их снаряжение, и что вскоре отправятся на нем вверх по течению реки. Также шеф сообщал, что решил не пополнять свою группу кем-либо из местных жителей.

Краткая новостная рассылка из Стортона, отправленная двумя днями позже, сообщала о начале восхождения «пятерки ученых» вверх по реке. Уже тогда я понимал, что теперь от них долго не будет вестей, поскольку такой небольшой отряд, путешествующий на одном-единственном катере, очевидно, не сможет поддерживать постоянную связь с деревней из диких лесов.

Несмотря на это, в последующие недели я с нетерпением ждал известий, поскольку к тому времени по тону комментариев в научных изданиях понял, что доктор Харкнесс фактически поставил на кон свою научную репутацию. Я знал, что если бы он нашел всего лишь метеорит, это было бы для него очень серьезным ударом — он был настолько уверен, что на самом деле в лесу упал объект с другой планеты, что несколько перестарался, делая заявления для прессы.

ПРОШЛИ НЕДЕЛИ, И поскольку от отряда моих коллег не было никаких вестей, я начал беспокоиться. В огромных лесных массивах они были почти так же изолированы от цивилизации, как если бы находились на Луне. Наконец, по прошествии более чем месяца, молчание с их стороны было нарушено первым за все это время сообщением, и мое беспокойство о них растворилось в волнении, которое охватило не только меня и наш университет, но и весь мир.

Сообщение, отправленное и руководству университета, и персонально мне, было передано по факсу из Стортона и подписано доктором Эвереттом Бейтсом. Оставив доктора Харкнесса, Брэнта и остальную компанию на берегу реки, Бейтс вернулся в деревню на катере, чтобы сообщить мне и всему миру об их деятельности в этот месяц молчания и об удивительном успехе доктора Харкнесса.

Потому что они нашли упавшее небесное тело, и это действительно был искусственно созданный объект, ракета!

Это был первый ошеломляющий факт во взволнованном и почти бессвязном сообщении Бейтса. Дальше следовал более подробный рассказ, не менее поразительный.

Доктор Харкнесс и его четверо спутников, по словам доктора Эверетта, путешествовали вверх по реке Мартана без каких-либо происшествий, за исключением того, что один раз их катер чуть не перевернулся, проходя стремнины. Перед стартом они подготовили карту, на которой был обозначен приблизительный район падения метеорита, и, добравшись до этого района, расположенного в сотне миль вверх по реке, они разбили лагерь и начали поиски.

Бейтс рассказывал, что они почти сразу же наткнулись на то, что искали. Этот объект находился менее чем в миле от реки, в поросшей травой долине, окруженной лесами. Он был наполовину погребен под землей и покрыт твердой коркой пепла, но, несмотря на это, астрономы с первого взгляда на него поняли, что это был не метеорит, а ракета, имеющая форму цилиндра с заостренным концом, двадцати футов в длину и восьми в диаметре.

Бейтс сообщил об их взволнованном осмотре предмета, о том, как они откалывали покрывавший его пепел и обнаружили в его металлическом боку странную дверцу, которую можно было открыть как снаружи, так и изнутри. После некоторого усилия они открыли ее и обнаружили внутри несколько простых механизмов, предназначенных для подачи в ракету во время полета пригодного для дыхания воздуха, запасы чего-то похожего на еду, а также то, что, по-видимому, было записями в виде рисунков.

Однако Эверетт только упомянул об этих вещах. Его внимание было сосредоточено на том, что еще они нашли в ракете. Там были тела — мертвые тела сатурниан!

Описание их Бейтсом было настолько нервным и бессвязным, что можно было понять только то, что сатурниане, хотя и были несколько человекоподобны по форме, сильно отличались от людей Земли. В ракете находились четыре космонавта, и, по словам Бейтса, все они, по-видимому, погибли в результате ее столкновения с Землей, так как их головы и мозговые оболочки были раздавлены до неузнаваемости, а тела изуродованы. Отважные первопроходцы, пересекшие космическую пустоту, погибли в тот момент, когда достигли своей цели.

Это эпохальное послание заканчивалось сообщением о том, что Харкнесс и его товарищи остаются в лесу для дальнейшего изучения ракеты. Бейтс же был послан в Стортон на катере, чтобы сообщить миру об их находке, а также запросить некоторые вещи, необходимые группе Харкнесса для исследований снаряда. Список этих вещей был отправлен мне отдельно.

Вещи, указанные в списке, показались мне довольно странными: кроме прочего, там значились разные электрические приборы, трансформаторы, статические конденсаторы, кабели и тому подобное, а также несколько плоских металлических деталей, форма и размер которых были тщательно оговорены, инструменты для их соединения, материалы для смешивания бетона небольшими порциями, а также захваты и шкивы самых разных сортов. Этот список был почти таким же трудным для понимания и бессвязным, как и сообщение Бейтса.

По просьбе Харкнесса, я, Фрейзер, должен был как можно быстрее раздобыть эти вещи и немедленно отправиться с ними в Стортон, где доктор Бейтс должен был ждать меня, а затем проследовать с ним на катере вверх по реке в лагерь моего босса. Зная, какое глубокое волнение вызовет его открытие в мире, Харкнесс добавил, что я мог взять с собой небольшую группу ученых и газетчиков, не более дюжины человек.

Так заканчивалось длинное и довольно бессвязно сформулированное сообщение доктора Бейтса.

Через несколько часов оно вызвало бурю восторга в научном мире.

Доктор Харкнесс был прав! Значит, там, в бескрайнем лесу, действительно упал космический корабль с Сатурна! Корабль, в котором четыре существа с другой планеты были переброшены через миллионы миль пространства между Сатурном и Землей! И хотя они погибли при приземлении, кто мог сказать, какие знания может принести нам их прибытие, какие перспективы оно может открыть? Не прошло и дня, как газеты запестрели новостями об этом событии, и за это время я сам достиг такой известности, о какой раньше не мог и мечтать.

Я не только был ассистентом доктора Харкнесса, сделавшим это великое открытие, но и, как стало известно, был назначен им для доставки ему дополнительных необходимых материалов. В следующие несколько напряженных дней, пока я поспешно собирал оборудование и материалы, которые перечислил шеф, меня осаждали желающие попасть в лагерь ученых. Однако все подобные просьбы я передавал руководству университета, которое, в конце концов, отобрало тех, кто сформировал нашу партию.

Поскольку Харкнесс просил меня взять с собой не больше дюжины человек, количество участников было строго ограничено. И когда четыре дня спустя мы отправились в путь, кроме меня, в группе было четверо журналистов, представлявших крупные медиа-синдикаты, и семеро известных ученых. Мне достаточно упомянуть лишь имена биологов Халсена и Грея, астронома из Пенсильвании Рокфорда, который был одним из немногих, кто с самого начала поддержал теорию о сатурнианском происхождении «метеорита», и Макгрегора, одного из молодых изобретателей крупнейшей электротехнической корпорации, чтобы показать уровень тех, кто присоединился к нашей группе.

13 июля мы отправились из Нью-Йорка в Квебек. Оборудование, которое я собрал по просьбе Харкнесса, было доставлено туда в специальном автомобиле. Необычность некоторых деталей этого оборудования озадачила нас всех, но в волнении перед выездом мы не придали этому особого значения.

Мы не задержались в Квебеке дольше, чем требовалось для того, чтобы добраться от одного вокзала к другому, хотя нас везде ожидали множество журналистов и фотографов. Помню, как на следующий день, когда мы ехали на север, в сторону Стортона, по узкоколейной железной дороге, мы развлекались чтением некоторых газетных статей. Воображение прессы, по-видимому, разыгралось, и на основании скудного описания Бейтса в газетах были даны подробные описания ракеты, ее находки и даже найденных в ней мертвых сатурниан.

Некоторые предприимчивые журналы зашли так далеко, что создали даже изображения сатурниан, хотя их телеграммы Бейтсу, где они просили у него дополнительной информации об их облике, остались без ответа. Кроме того, они расписали яркие картины гипотетической сатурнианской цивилизации и обсуждали условия жизни на этой планете, как будто бы лично там побывали, а в одном случае рассмешили всех нас серьезным предсказанием о том, что в скором времени Сатурн и Земля будут соединены прямой транспортной линией с регулярными прибытиями и отправлениями космических кораблей.

И все же, смеясь над статьями, мы были почти в полном восторге. Возможно, мы, астрономы, лучше, чем большинство других людей осознавали колоссальный характер этого достижения сатурниан, несмотря на то, что они погибли в самый главный момент своего великого свершения. Нам не терпелось осмотреть ракету, на которой они прилетели, а еще больше хотелось увидеть самих погибших сатурниан, которые стали для Земли первым доказательством того, что во Вселенной есть иная жизнь, причем разумная и высокоразвитая.

ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ДНЯ 16 июля наш поезд влетел в деревушку лесорубов Стортон. Все население этого маленького поселка собралось вокруг некрашеной платформы, чтобы посмотреть, как мы высаживаемся, хотя в целом его жители были несколько флегматичными и не проявляли особых признаков волнения по поводу грандиозного события, произошедшего в сотне миль от них к северу. Доктор Бейтс тоже был на станции, встречал нас, и именно тогда впервые произошло нечто странное, не дававшее мне покоя в дальнейшем.

Когда мы выходили из поезда, первым на платформу спустился молодой Халсен, один из биологов, а сразу за ним выбрался я. Я увидел, как доктор Эверетт широкими шагами направляется по платформе к нашей группе, узнал его высокую, угловатую фигуру, нетерпеливое, интеллигентное лицо и пристальный взгляд, устремленный на нас. Однако, к моему удивлению, он первым делом схватил за руку Халсена и пожал ее, обращаясь к нему.

— Фрейзер! — улыбнулся он. — Я так рад, что вы приехали!

Халсен уставился на него, пытаясь угадать, кто это.

— Боюсь, мы никогда не встречались, доктор Бейтс, — сказал он через мгновение, — хотя, конечно, я много слышал о вашей работе. Вот Фрейзер, — указал он на меня. — Я думал, вы его знаете…

Эверетт изумленно перевел взгляд с Халсена на меня, а затем его лицо расплылось в натянутой улыбке.

— Ну конечно, я его знаю! — воскликнул он, взяв меня за руку. — У меня в глазах потемнело, Фрейзер, наверное, от усталости, и я вас перепутал. Харкнесс будет очень рад вас видеть — вы привезли все, что он перечислил?

— Да, все, как он просил, — ответил я и стал представлять ему других членов нашей группы. — Это доктор Халсен, профессор Грей, доктор Рокфорд…

Бейтс довольно отрывисто поклонился, когда я назвал его фамилию. Вся его манера держаться показалась мне странной: его речь временами была отрывистой, бессвязной и даже с ошибками, которые поразили бы любого, кто знал его прежние манеры и речь так же хорошо, как я. Однако он объяснил мне все это, пока наша компания шла по единственной улице к единственной гостинице Стортона — и это объяснение повергло меня в шок.

— Все готово, чтобы завтра отправиться вверх по реке, — сказал он мне первым делом. — Я арендовал три катера, кроме того, который мы взяли изначально, и в них поместятся все наши друзья и оборудование, которое вы привезли, а также несколько рабочих, которых я заберу из этой деревни. Как же Харкнесс будет рад вас видеть!

— А Брэнт? — спросил я, но, к моему удивлению, Бейтс только странно посмотрел на меня и отвернулся. — Пол Брэнт! — повторил я громче, схватив собеседника за руки от внезапного дурного предчувствия, и он медленно повернулся ко мне.

— Фрейзер, вам придется услышать это сейчас, хотя я собирался сказать все позже, — вздохнул он. — Брэнт сошел с ума!

— Сошел с ума?!

— Он совершенно обезумел, да. С самого начала, после того, как мы нашли ракету, мы были в состоянии ужасающего психического возбуждения и напряжения. Я думаю, мы все были немного не в себе из-за этого — и я знаю, что сейчас кажусь вам странным — но Брэнту было хуже всех. Он потерял рассудок прежде, чем мы это осознали.

— Что с ним случилось? — напряженно спросил я.

— У него был пистолет, и не успели мы опомниться, как он попытался застрелить Харкнесса — выстрелил в него в упор! — ответил Бейтс. — Он промахнулся и хотел выстрелить снова, но мы бросились на него и помешали ему это сделать. Однако прежде чем мы смогли его поймать, он с воплями убежал в лес, и мы не видели его целую неделю. Однажды ночью он выстрелил в нас из темноты и ранил Уэбстера в плечо. Мы с Харкнессом и Гэллом искали его по всему лесу, но ему удалось ускользнуть от нас. Это было две недели назад, и хотя с тех пор мы его не видели, он, должно быть, все еще бродит по лагерю, настоящий маньяк-убийца. Одному Богу известно, как он умудряется жить в лесу.

— Брэнт безумен… — медленно произнес я. — Брэнт безумен!

Именно этот факт занимал меня больше всего в последующие дни, пока мы плыли вверх по реке. Брэнт сошел с ума! Он был моим приятелем в течение многих лет, и его спокойный, полный юмора ум, как мне казалось, мог бы сломаться под любым напряжением в последнюю очередь. Ужас и неожиданность этого известия ошеломили меня, и волнение по поводу грандиозного открытия и всего, что оно могло значить для Земли, которое раньше ни на минуту не оставляло меня, почти исчезло, вытесненное горем.

Рокфорд, Халсен и другие члены нашей группы, узнав об этом, выразили мне сочувствие, но я видел, что для них это было достаточно незначительным событием по сравнению с великим фактом прилета сатурниан. Они так же, как и я, с нетерпением ждали окончания нашего путешествия, но по своим причинам, столь же важным для них, как для меня было важно снова увидеть Брэнта. Все наше путешествие вверх по реке проходило в напряжении, и это придавало ему привкус нереальности.

Четыре катера с ревущими моторами боролись с течением Мартаны, пробираясь между зелеными «крепостными стенами» растительности по обеим сторонам реки. Каждый день с рассвета до темноты мы неслись по реке, и Бейтс, который теперь сильно отличался от того обладателя спокойного математического ума, каким он был несколько месяцев назад, заставлял нас двигаться с максимально возможной скоростью. На наши нетерпеливые вопросы он давал отрывистые ответы, замкнувшись в себе, и резким голосом отдавал распоряжения полудюжине нанятых в деревне рабочих.

Да, теперь это путешествие кажется нереальной интерлюдией… Позади нас был весь мир, нетерпеливо ожидающий дальнейшей информации, а впереди нас ждали странный космический корабль и еще более странные мертвые существа, которые пересекли в нем огромную бездну космоса. И только одна картина из тех нереальных дней и ночей отчетливо запечатлелась в моей памяти: угловатая фигура Бейтса, сгорбившегося ночью у костра на берегу, задумчиво смотрящего на желтую искорку в небе на юго-западе — искорку, которая была Сатурном. Он все смотрел и смотрел на Сатурн…

После десяти дней плавания по реке, поздним утром, наше путешествие подошло к концу. Катера направились к небольшой естественной бухте, где нас ждали Харкнесс и Уэбстер.

Когда мы сошли на берег, Бейтс повел меня вперед.

— Наконец-то Фрейзер здесь, — сказал он.

Харкнесс крепко сжал мою руку.

— Фрейзер, вы не представляете, как я рад, что вы приехали, — сказал он мне. — Вы привезли то, что я просил?

Я был потрясен. Хорошо знакомое мне лицо начальника изменилось еще больше, чем у Бейтса — на нем стало больше морщин, и в глазах у него застыло какое-то странное выражение. Уэбстер тоже выглядел дерганым, его плечо было перевязано толстой повязкой.

— Я все привез, доктор Харкнесс, — ответил я. — А что Брэнт? Бейтс сказал мне, что…

— Брэнт лишился рассудка, — перебил меня шеф. — Да, совсем. Это психическое перенапряжение сделало из него маньяка-убийцу, Фрейзер. Он дважды пытался убить меня, ранил Уэбстера и теперь бродит по здешним лесам, полный иллюзий, как законченный сумасшедший. Мы пытались его поймать, но он вооружен, и мы не можем даже приблизиться к нему.

Прежде чем я успел сказать что-либо еще, нас окружили остальные, взволнованно приветствуя Харкнесса и Уэбстера и задавая целый ворох вопросов. Харкнесс поднял руку.

— Пожалуйста, не здесь, — сказал он. — Вы скоро сами все увидите, но сейчас надо разгрузить катера и отправить оборудование в наш лагерь. Бейтс, вы с Уэбстером проследите за этим? А все остальные могут идти в лагерь.

Оставив Эверетта и Кларка Уэбстера наблюдать за рабочими, разгружающими оборудование и припасы, мы с Харкнессом, другими учеными и журналистами двинулись в путь по узкой тропинке, прорубленной в густом лесу, который простирался вокруг нас подобно морю. Тропинка, петляющая между деревьями, вела вглубь чащи, и наша компания, состоящая из примерно дюжины человек, была достаточно шумной. По дороге я с отчаянием думал о том, где же в лесах вокруг нас может скрываться Брэнт, движимый безумной манией убийства, возможно, полумертвый от голода и переохлаждения.

Меньше, чем через полчаса мы вышли из густого леса в короткую и узкую долину, поросшую травой и лишенную деревьев. Впереди, в тысяче футов от нас лежал сатурнианский корабль.

Он был наполовину скрыт от нас кучами земли, которые Харкнесс с помощниками выкопали вокруг него, но его очертания были хорошо видны. Это был большой цилиндр из серого металла, который сужался с одного конца, в длину около двадцати футов, а в диаметре в два или три раза меньше. Он лежал наискосок в широкой яме, образовавшейся в результате раскопок вокруг него. Гэлл, остававшийся в лагере, поприветствовал нас.

Мы последовали за Харкнессом, с удивлением разглядывая ракету. В боковой ее части, на полпути между основанием и сужающимся концом, была круглая толстая дверца, и Харкнесс провел нас внутрь. Внутреннее помещение, как ни странно, разочаровало нас своей простотой. Я не знаю, что именно мы ожидали увидеть — наверное, сложные механизмы, рычаги и кнопки — но осматривать там было особо нечего.

Мы увидели, что внутри внешнего цилиндра был каким-то образом установлен второй цилиндр, без сомнения, для амортизации ударов. Окон в корабле не было, но в двух местах металл стен был обработан так, что стал прозрачным, как стекло. Также внутри был аппарат для производства кислорода и очистки воздуха, удивительно похожий на аналогичное оборудование, с которым мы сталкивались на Земле, а на металлической полке вдоль одной из стен стояло множество кубиков белого рыхлого вещества — запас пищи сатурниан. Выли там и разные плоские емкости, в которых, должно быть, хранилась вода или другие напитки, но они были пусты.

Единственным незнакомым прибором в ракете было устройство, расположенное рядом с его конусообразной носовой частью — квадратный металлический корпус, который соединялся трубкой с плоскими корпусами, прикрепленными к стенкам, и который в одном месте был соединен с небольшим пультом управления с помощью чего-то похожего на реостат. Рядом с ним, там, где начинался корпус цилиндра, были прикреплены четыре приземистые качающиеся платформы, а прямо над ними находилась одна из прозрачных частей стены.

Харкнесс указал на устройство в носу ракеты.

— Это механизм электрического отталкивания, — сказал он. — Мы нашли несколько странных изображений или надписей, которые я покажу вам позже, и смогли понять принцип действия всего этого прибора. Он извлекает статическое электричество из конденсаторов, которые вы видите прикрепленными к стенам, и предназначен для создания отталкивающего заряда статического электричества непосредственно перед тем, как ракета достигнет своей цели, и таким образом замедлит его падение и предотвратит сокрушительный удар.

— Значит, у ракеты нет собственной движущей силы? — проницательно спросил Рокфорд.

— Совсем нет, — ответил Харкнесс. — Она была выпущена с Сатурна в направлении Земли точно так же, как пуля вылетает из ружья, только не с помощью взрывчатки, а при помощи электричества — это я тоже объясню позже. А этот механизм, как я уже сказал, предназначен только для торможения.

— Но тогда я не понимаю, — вставил Халсен. — Если у них был такой способ замедления падения ракеты и они использовали его — а они, уж наверное, должны были его использовать, иначе ракета разлетелась бы вдребезги — как могло случиться, что все четверо сатурниан, находившихся внутри, все равно погибли от удара?

Харкнесс повернулся к нему, качая головой.

— Это и правда довольно странно, — признал он. — Но так оно и было, потому что мы нашли их раздавленными и мертвыми. Я могу только предположить, что они недооценили силу удара, и хотя и использовали достаточно сильное отталкивание — но все же ракета врезалась в Землю со слишком большой силой, которая раздавила их.

— А где теперь мертвые сатурниане? — спросил Халсен. — Вы же не уничтожили тела жителей другой планеты? Если вы это сделали, то, клянусь всем святым в науке биологии, я…

Все заулыбались его рвению, хотя и сами были почти так же взвинчены и нетерпеливы.

— Нет, мы сохранили их, вернее, то, что от них осталось, — заверил биолога Харкнесс. — Думаю, они покажутся вам любопытными.

— Любопытными — не то слово, — сказал Гэлл. — Они настолько не похожи ни на кого на Земле, что вызывают ужас.

— Сюда, — указал Харкнесс, выйдя из ракеты, вправо. — Мы выдолбили для них пещеру в склоне долины, чтобы они лучше сохранились — без химикатов, которые мы на них применяли, они бы необратимо разложились.

Они с Гэллом пошли вперед, а мы взволнованной толпой последовали за ними к пологому склону, где зияло черное отверстие. Это была пещера, наспех вырытая в мягкой земле, совсем небольшая. Харкнесс взял оставленный у входа электрический фонарь, и мы заспешили за ним, но только первые несколько человек смогли войти внутрь, наклоняясь и задевая плечами влажную землю у входа. Мы оказались в узкой, тесной пещерке, на полу которой в ряд лежали тела четырех мертвых сатурниан.

Мы уставились на них, а потом друг на друга с напряженным видом, и я поймал себя на том, что шепчу: «Ракообразные люди!» Судя по всему, они действительно были именно ракообразными. Ростом каждый из них был, по моим прикидкам, не меньше пяти футов. Их длинные туловища были покрыты твердым черным панцирем, похожим на панцирь земных ракообразных, а две короткие нижние конечности, были жесткими, состояли из нескольких сочленений и тоже напоминали лапы раков и крабов — как и короткие верхние конечности. Все это придавало их телам слишком необычный, нечеловеческий вид.

Головы сатурниан, по-видимому, были покрыты оболочками в форме луковиц, но это было только наше предположение, потому что и головы, и верхние части их туловищ были так ужасно раздавлены и изуродованы, что невозможно было понять, как именно они выглядели. Ноги у всех пришельцев, кроме одного, тоже сломались от удара, а на панцирях у всех четверых образовались трещины. Вместо крови из них вытекла черная жидкость, свернувшаяся рядом с телами, и даже несмотря на вонь от наскоро изготовленных химикатов-консервантов, до нас донесся исходивший от четырех тел чуждый и отталкивающий запах.

Мы смотрели на них во все глаза. Это был самый странный момент в маленькой тускло освещенной пещере. Четыре гротескных раздавленных тела лежали перед нами, изумленными людьми, четыре существа, которые осмелились пересечь немыслимую пустоту и встретили смерть в самом конце своего грандиозного путешествия. Я поймал себя на том, что задаюсь вопросом, от каких древних ракообразных они эволюционировали, и сколько их сейчас обитает на Сатурне, чуждых человеку, но явно превосходящих нас в знаниях и могуществе.

Харкнесс нарушил благоговейное молчание.

— Видите, как ужасно пострадали даже конечности, — сказал он. — Они все были в таком состоянии, когда мы их нашли — прижатыми друг к другу и, по-видимому, мгновенно погибшими от удара.

— Жаль, что головы так сильно раздавлены, — вздохнул Халсен. — У них хитиновый покров, характерный для ракообразных, но нет и следа обычной сегментарной структуры тел таких видов. Я бы многое отдал за то, чтобы исследовать их мозг.

Харкнесс кивнул.

— Да, очень жаль, что головы разбиты вдребезги, — согласился он. — Но каким бы ни был их мозг, очевидно, что они обладали высоким уровнем интеллекта. Само их достижение — перелет с Сатурна на Землю — доказывает это.

— Интересно, зачем они прилетели? — подал голос я. — Чтобы решиться на такой полет, у них, должно быть, была какая-то веская при — Это точно! — вступил в разговор Рокфорд. — Мы все были так взволнованы их появлением, что даже не задумывались о том, зачем они прилетели.

Харкнесс покачал головой.

— Боюсь, цели подобных существ находятся за пределами наших предположений. Но мы можем узнать это и многое другое в скором времени. Теперь, когда вы приехали…

Шеф замолчал на полуслове, заставив нас мучиться догадками о том, что он хотел сказать. Мы вышли из пещеры, оставив там Халсена и Грея — они были настолько поглощены осмотром мертвых сатурниан, что стало ясно: в данный момент ничто не сможет их оттуда вытащить. В лагере, тем временем, уже вовсю трудились под руководством Бейтса и Уэбстера рабочие — они приносили с берега реки привезенные нами припасы и оборудование и уже установили полдюжины новых палаток рядом с двумя палатками, в которых жила в конце долины первая группа приехавших сюда ученых. Это место теперь напоминало маленькую деревню, где кипела бурная жизнь.

Харкнесс и Гэлл оставили нас и принялись распаковать оборудование, взволнованно обсуждая свои дела. Следующие часы они потратили на то, чтобы доставить в лагерь оставшееся снаряжение, и к ночи все это было перенесено в лагерь и накрыто брезентом.

В ЭТИ НАПРЯЖЕННЫЕ ЧАСЫ я нашел возможность расспросить Уэбстера и Гэлла по отдельности о странной вспышке безумия Брэнта. Оба, казалось, находились в таком же психическом напряжении, что и Бейтс: их взгляд был почти неподвижным, а речь часто казалась странно затрудненной. Но оба подтвердили то, что я уже слышал о маниакальном покушении Пола на их жизни, а Уэбстер еще и молча показал мне уже заживающую рану, оставленную пулей моего друга. Меня охватило болезненное отчаяние. Мне казалось, что инопланетные существа, разбившиеся здесь насмерть, выпустили на волю инопланетное безумие — и оно свело Брэнта с ума, вдохновило его на нападения на собственных друзей, а также повлияло на умы Харкнесса и остальных, судя по их действиям и речи.

Казалось, только я один осознавал зловещую атмосферу этого места, потому что двое биологов не думали ни о чем, кроме раздавленных тел инопланетян, а остальные ученые были заняты изучением ракеты. Вечером, когда мы сели ужинать за длинным импровизированным столом между палатками под электрическими фонарями, Рокфорд начал разговор о сатурнианском корабле.

— Вы сказали, Харкнесс, что по показаниям или записям внутри ракеты смогли точно определить, как она была запущена с Сатурна? — спросил он.

Мой начальник кивнул.

— Да, мы разобрались с этим без особых проблем. Мы, конечно, понимали, что никакая взрывчатка не смогла бы придать ракете такой сильный импульс, чтобы она пролетела миллионы миль между Сатурном и Землей — взрыв такой мощности разорвал бы ее на куски в момент запуска. Но взрыва и не было— движущей силой ракеты был статический заряд самого Сатурна.

— Статический заряд Сатурна? — переспросил кто-то с легким недоверием, и Харкнесс спокойно кивнул.

— Именно. Каждая планета, как и Земля, обладает огромным зарядом статического электричества — по сути, это огромные лейденские банки, которые никогда не разряжаются, потому что у них нет такой возможности. Сатурниане нашли способ использовать это, вот и все. Они изобрели метод, позволяющий зарядить ракету таким же статическим зарядом — и тогда статический заряд их планеты с неизмеримой силой оттолкнул от нее корабль. Так он был выброшен с Сатурна на огромной скорости и, направленный в сторону Земли, быстро долетел до нее.

— Неужели такое действительно возможно? — не мог поверить Рокфорд.

— Думаю, вы убедитесь в этом после того, как мы установим оборудование, которое вы нам привезли, — пообещал ему Харкнесс.

— Вы хотите сказать, что собираетесь протестировать эту штуку? — еще больше удивился Рокфорд.

— Мы собираемся сделать гораздо больше, чем просто ее протестировать, — спокойно ответил мой босс. — Эта ракета снова улетит в пустоту, на этот раз с Земли обратно на Сатурн, и мы с Бейтсом, Уэбстером и Гэллом отправимся туда внутри нее!

Мы не были бы так поражены, даже если бы среди нас разорвалась бомба. Рокфорд первым обрел дар речи.

— Харкнесс, вы с ума сошли? — ахнул он.

Мой начальник спокойно обвел нас глазами.

— Какие у вас есть возражения против этой идеи? Да ведь это шанс сделать то, чего люди никогда раньше не делали — перенестись на другую планету! У нас есть космический корабль, и мы знаем, как им управлять. В ракете есть кислородное оборудование, и если мы возьмем достаточный запас пищи и воды, это будет не так уж сложно. Все, что нам потребуется — это настроить механизм, который запустит корабль к Сатурну. Именно для этого я попросил вас привезти сюда всю эту технику и материалы. Мы можем быстро смонтировать плоский металлический стартовый диск, на который будет установлена ракета. Рядом с ней мы установим аппарат, который при приведении в действие направит всю огромную отталкивающую силу статического заряда Земли на ракету и зарядит ее, заставит ее вспыхнуть ослепительным светом, как это было при запуске с Сатурна. Если четверо сатурниан, которые тогда находились в ней, смогли достичь Земли, то и мы сможем достичь их планеты!

— Но они достигли Земли мертвыми! — воскликнул я. — Их раздавило ужасным ударом, как раздавит и вас, если вы долетите до Сатурна!

Харкнесс покачал головой.

— Они недооценили силу удара и погибли из- за этого. А мы провели собственные расчеты и не повторим их ошибки — и выполним то, что пытались сделать они, установим связь между Сатурном и Землей. Подумайте, что может значить для нас посещение Сатурна и возвращение обратно!

— Но зачем сразу лететь туда? — возразил Рокфорд. — Почему бы сперва не изучить ракету, а уже потом начать…

— И сколько мы потеряем времени? Сколько времени потребуется, чтобы только вывезти ракету отсюда? — парировал Харкнесс. — Нет, единственный способ — начать все здесь и сейчас, чем скорее, тем лучше. Если мы будем долго ждать, здесь соберутся такие толпы любопытных, что мы уже ничего не сможем сделать. А так — за два дня мы успеем установить оборудование и большое кольцо, необходимое для запуска ракеты, и таким образом, через две ночи мы вчетвером отправимся на ней к Сатурну!

После этих слов за столом воцарилось изумленное молчание, и во время этой паузы произошло нечто такое, что поразило нас больше, чем все, что мы слышали до этого. Это был голос, высокий, надтреснутый голос, который донесся до нас из темноты, начинавшейся за пределами круга света от фонарей, в котором мы сидели.

— Вы никуда не отправитесь! — провозгласил этот голос, и вслед за этими словами из темноты вырвалось пламя, и прогремел пистолетный выстрел.

При первом же слове Харкнесс отпрянул от стола, и только это и спасло его, потому что пуля просвистела в дюйме от его головы. Все мгновенно вскочили на ноги и увидели на краю освещенной зоны, едва различимый на фоне темноты, силуэт Брэнта! Пола Брэнта в изорванной и перепачканной одежде, взлохмаченного, небритого, с глазами, горящими безумным пламенем, и все еще с поднятым пистолетом в руке! Он был виден всего мгновение, а затем, когда Харкнесс с Уэбстером метнулись к нему, тоже выхватив пистолеты, бросился обратно в темноту.

Уэбстер и мой шеф принялись палить ему вслед, выстрелы загрохотали один за другим! Я подскочил к ним и схватил их за руки.

— Не стреляйте — это же Брэнт! Брэнт! — закричал я, пораженный. — Боже мой, Харкнесс, вы же не хотите его убить?!

Глаза Харкнесса сверкали.

— Я или любой из нас убьет его на месте! — рявкнул он. — Этот человек — маньяк-убийца, говорю вам, разве вы сами не видели? Он уже в третий раз пытается убить кого-то из нас!

— Но вы не можете застрелить его, потому что он сумасшедший! — воскликнул я. — Убить Брэнта — вы, должно быть, сами сошли с ума, Харкнесс, если думаете об этом!

Тут вмешался Рокфорд.

— Харкнесс отчасти прав, Фрейзер, — сказал он мне. — Это больше не знакомый вам Брэнт, а опасное дикое животное. Вы же сами видели, каким маньяком он стал — должно быть, он прятался где-то в темноте, выжидая удобного случая.

— Но мы можем организовать поисковую группу и прочесать окрестные леса в поисках его, — предложил я. — Ставлю десять против одного, что мы сможем найти его, связать и отвезти обратно вниз по реке. Возможно, это всего лишь временное помешательство, и если Харкнесс отложит подготовку ракеты на несколько дней, мы сможем…

— Я не собираюсь ничего откладывать! — резко взвизгнул Харкнесс. — Величайшее предприятие в истории Земли и Сатурна не пойдет насмарку из-за жалости к одному сумасшедшему, говорю вам! Работа продолжается, и через две ночи мы стартуем в космос! — с этими словами он зашагал к своей палатке.

В ту ночь мое душевное расстройство усилилось еще больше. Я видел, что Рокфорд, Макгрегор, Халсен и остальные, как и Харкнесс, придерживались мнения, что подготовка ракеты гораздо важнее, чем спасение моего обезумевшего друга. Они обсудили проект от начала до конца и были вынуждены признать, что если Харкнесс и трое его коллег действительно смогут использовать статический заряд Земли так, как сатурниане использовали заряд своей планеты, то ракета будет отброшена от Земли с достаточной силой, чтобы долететь до Сатурна.

Затем мы долго размышляли о том, что может ждать их на Сатурне? Было вполне очевидно, что сатурниане обладали научными знаниями, превосходящими наши, раз им удалось запустить космический корабль на такое огромное расстояние. Харкнесс утверждал, что пришельцы с Земли, достигшие их планеты, могли бы таким образом установить связь между землянами и жителями Сатурна, что принесло бы нам неизмеримую пользу. Две эти планеты могли общаться только посредством физических посещений, так как слой Хевисайда вокруг Земли препятствовал отправке или приему любых радио— или электрических сигналов.

И все же я не мог забыть эти раздавленные тела ракообразных космонавтов. Как бы они ни были похожи на людей в некоторых отношениях, было ясно, что эти сыны Сатурна прошли через века эволюции ракообразных, а не млекопитающих, и достигли уровня интеллекта, не уступающего нашему, но совершенно иными путями. Я задавался вопросом, смогут ли когда-нибудь две такие чуждые расы, как мы и они, найти общий язык и стать друзьями? Сможет ли интеллект перекинуть мост через разделяющую нас пропасть?

При этом у Харкнесса и других ученых таких сомнений не было. И на следующее утро началась работа по установке привезенного нами оборудования.

В СЛЕДУЮЩИЕ ДВА ДНЯ долина, где находился наш лагерь, превратилась в строительную площадку. Все мы были очень заняты, а Харкнесс, Уэбстер, Гэлл и Бейтс казались одержимыми своей великой целью, и их энтузиазм передавался всем остальным. Четверо готовящихся к полету в космос ученых потеряли всякое подобие себя- прежних и, казалось, превратились в маньяков. Они ничего нам не объясняли, но отдавали приказы Рокфорду, Халсену и другим ученым, как будто те были такими же наемными рабочими, как приехавшие с нами лесорубы из Стортона. Мы работали под их руководством, не понимая и половины того, что делали.

В землю были быстро вкопаны бетонные опоры, а на них так же быстро установили металлическое кольцо диаметром десять футов, сделанное из секций, которые мы привезли с собой. Вокруг кольца в землю врыли трубчатые соединения, заканчивающиеся веерами медных полос, соединявшимися с краем кольца с помощью причудливо скрученных проводов. Мы понимали, что все это было сделано для того, чтобы «перелить» статический заряд Земли в кольцо, а затем в ракету, но детали этого процесса оставались за пределами нашего понимания. Однако уверенность, с которой Харкнесс и трое его единомышленников руководили нами, была поразительной, особенно если учесть, что все знания о ракете и ее механизмах они получили из непонятных и неизвестно, верно ли расшифрованных записей, находящихся внутри нее.

К полудню второго дня кольцо и механизмы были готовы, и мы, с помощью грубых приспособлений, установили ракету внутрь кольца. После этого кольцо слегка наклонили под тщательно измеренным утлом, чтобы нацелить ракету в южном направлении к эклиптике и к той точке в небе, к которой Сатурн должен был приблизиться в полночь. Но именно приблизиться — ракету нацелили на точку, расположенную немного дальше Сатурна, чтобы учесть его орбитальное движение. Ровно в двенадцать ночи мы должны были замкнуть цепь механизмов вокруг кольца, и тогда ракета с Харкнессом, Уэбстером, Гэллом и Бейтсом внутри взлетела бы под действием огромного статического заряда всей нашей планеты. Замыкание цепи должно было придать ей аналогичный заряд, и, таким образом, она мгновенно оттолкнулась бы от Земли и умчалась в космос.

Установив ракету на место старта, Харкнесс в оставшиеся после полудня часы занимался, вместе с тремя своими будущими спутниками, осмотром и тестированием жизненно важного кислородного аппарата, а также емкостей для хранения концентрированной пищи и воды и испытанию механизма статической отдачи ракеты, который должен был затормозить ее падение при достижении Сатурна. Теперь эти четверо почти не обращали на нас внимания и только отдавали приказы, настолько они были взволнованы, приближаясь к концу работы и к началу удивительного путешествия. Ближе к вечеру Гэлл и Бейтс встали на страже вокруг снаряда с автоматическими пистолетами на поясе, очевидно, не желая больше рисковать из-за безумных атак Брэнта.

За эти два дня мы ни разу не видели моего сумасшедшего друга, хотя из-за дел, связанных с подготовкой ракеты, у нас было не так уж много шансов встретиться с ним. Рокфорд заверил меня, что, как только Харкнесс и трое его товарищей отправятся в путь, мы прочешем леса в поисках Пола, как я и хотел, и заберем его с собой в цивилизованный мир, где его безумие, возможно, пройдет. Мне пришлось удовольствоваться этим обещанием, поскольку к тому времени Рокфорд, Халсен и остальные были почти так же взволнованы великим предприятием Харкнесса и его единомышленников, как и сама эта четверка.

Происходящее в те два дня казалось мне чем- то совершенно нереальным. Появление сатурниан, обнаружение их корабля Харкнессом — все это было достаточно беспрецедентно, но все-таки объяснимо. Но вот дикая решимость Харкнесса, Бейтса, Гэлла и Уэбстера использовать ракету для полета обратно на Сатурн, безумная поспешность, с которой они приступили к подготовке этого полета, и их бессердечие по отношению к судьбе их коллеги, который, обезумев, бродил по лесам — все это делало их самих похожими на лишенных рассудка безумцев.

Тем не менее, Харкнесс упорно продолжал последние приготовления, и к концу второго дня, с наступлением темноты ракета была уже готова взлететь в космос. Теперь я думаю, что к тому времени мы все были доведены до такого сильного возбуждения, какое мало кому доводилось испытывать. Харкнесс и трое его товарищей в тот момент были самыми уравновешенными из нас — они в последний раз проверяли ракету и запускающий ее механизм, объясняя Рокфорду и Халсену, как замкнуть цепи в полночь, когда сами они будут находиться внутри. Мы знали, что при замыкании цепей из кольца вырвется огромная вспышка света и энергии, но ни нам, ни окружающим его механизмам это не повредит, так как вся энергия будет направлена на заряд ракеты.

Время приближалось к полуночи, желтая искорка Сатурна все дальше ползла по небу, и ракета, стоявшая внутри наклоненного кольца, была похожа на огромный указующий перст, направленный вверх. К одиннадцати часам, когда до старта оставалось меньше часа, все мы были в ужасающем напряжении. Бейтс и Гэлл, все еще вооруженные, стояли теперь у дверцы ракеты, пока Харкнесс с Уэбстером и Рокфордом в последний раз проверяли механизмы и переключатели. Остальные взволнованно толпились вокруг них.

А потом я пошел к одной из палаток за темными очками, которые мы все должны были надеть для защиты от яркого света. Там, в дальнем конце долины, никого не было, и в свете развешанных вокруг палаток электрических фонарей вырисовывавшаяся позади меня ракета и возбужденная толпа вокруг нее представляли собой особенно странную картину. Забравшись в палатку, я начал искать очки, и внезапно в одном из темных углов послышалось какое-то движение — и прежде чем я успел оглянуться или закричать, меня стремительно прижали к полу, зажав рот ладонью. В следующий миг мне скрутили руки, и на меня как будто бы навалилась сверхчеловеческая сила. Беспомощный, я поднял глаза на склонившуюся надо мной темную фигуру, и в луче света, пробивавшегося сквозь полог палатки, увидел изможденное, дикое лицо Брэнта!

В тот момент я испытал самый сильный за всю мою жизнь леденящий страх, потому что глаза Пола по-прежнему горели безумием. Однако в следующий миг я понял, что он, вцепившись в меня, что-то напряженно шепчет.

— Фрейзер! Фрейзер, ты слышишь меня? — с трудом разобрал я его тихий голос. — Это я, Брэнт, и я не сумасшедший! Ты должен мне поверить — не сумасшедший! — Он наклонился еще ниже. — Ты не закричишь, если я тебя отпущу? Ты можешь выслушать меня, Фрейзер, просто выслушать? Я знаю, ты считаешь меня сумасшедшим, но если ты просто выслушаешь…

— Я тебя слушаю, — выдавил я, и, когда он выпустил меня, сел рядом с ним в темноте палатки. — Не дергайся, Брэнт, и с тобой все будет…

Его горький смех оборвал мои слова.

— Это означает, что ты все еще считаешь меня сумасшедшим и пытаешься успокоить. Фрейзер, это Харкнесс, Бейтс, Гэлл и Уэбстер сказали тебе, что я сошел с ума, да? И ты поверил в это, когда увидел, как я пытался убить их две ночи назад?

— Да, это они мне сказали, — кивнул я. — Ия действительно видел…

— Фрейзер, на самом деле Харкнесс, Гэлл, Уэбстер и Бейтс ничего тебе не говорили, потому что все они погибли несколько недель назад, — медленно и отчетливо произнес мой друг. — Те четверо, кто рассказал тебе обо всем, те четверо, кто сейчас готовятся улететь на Сатурн — это не они. У них тела Харкнесса, Бейтса, Гэлла и Уэбстера, да, но в этих телах находятся мозги четырех сатурниан, которые прибыли на Землю в той ракете! Поверь мне, Фрейзер, это правда! Ты не должен считать меня сумасшедшим! Когда мы впятером приплыли сюда, мы действительно нашли ракету там, где она упала. И рядом с ней находились четверо сатурниан, четверо чудовищных ракообразных, которые добрались до Земли целыми и невредимыми! У них было оружие — очень странное, и они захватили и удерживали нас какой-то непонятной силой. И они не утруждали себя расспросами, а использовали какие-то инструменты, механизмы, которые извлекали знания из нашего мозга, как воду из резервуара! Они быстро усвоили нашу речь и знания о Земле, ее населении и ресурсах. В процессе этого мы тоже смогли многое узнать о них. Мы узнали, что они действительно прилетели с Сатурна, четверо из бесчисленных миллионов ракообразных, населяющих эту планету. Их отправили на Землю, потому что Сатурн стал слишком холодным, и на нем скоро нельзя будет жить, чтобы узнать, может ли Земля быть для них пригодной для жизни планетой! Они должны были узнать о ней как можно больше и вернуться на Сатурн с отчетом. Если бы они вернулись и сообщили, что планета пригодна для жизни, миллионы сатурниан устремились бы на Землю в таких же ракетах! А если бы они вообще не вернулись, сатурниане поняли бы, что она непригодна для жизни, и отказались бы от этой идеи, отправились бы на поиски какого-нибудь другого мира для завоевания.

— Четверо сатурниан достигли Земли и сразу увидели, что она подходит им для жизни, — продолжал Брэнт. — Они начали сооружать огромные механизмы для передачи статических зарядов, необходимые, чтобы отправить их ракету обратно к Сатурну, но это заняло бы у них много времени, так как им не хватало оборудования. Но они захватили нас, и это подсказало им более простой способ вернуться домой. Они решили пересадить свои сатурнианские мозги в четыре наших человеческих тела, а затем, выдавая себя за людей, чьими телами они завладели, добыть всю необходимую технику и отправиться обратно на Сатурн! Что они и сделали. Я видел, как они с помощью каких-то растворяющих веществ и суперанестетики вскрыли череп Харкнесса, извлекли и уничтожили его человеческий мозг, а затем поместили в его череп мозг одного из них. Когда все было закончено, Харкнесс внешне остался таким же, как был, но на самом деле это был уже не Харкнесс, а сатурнианин, сатурнианский мозг, заключенный в человеческое тело Харкнесса! После этого бывший Харкнесс проделал то же самое с мозгами остальных сатурнианцев, пересадил их в тела Уэбстера, Гэлла и Бейтса. Все они, благодаря знаниям, которые получили от нас, были способны говорить и вести себя, как люди, но при этом на самом деле оставались сатурнианами! И они собирались получить от меня дополнительные знания, а затем убить меня до прихода других людей, но мне удалось сбежать от них, и я скрывался в лесах вокруг этого лагеря, с единственной целью — убить этих четырех сатурниан, замаскированных в телах моих четырех друзей, не дать им вернуться на Сатурн с информацией, которая приведет к ужасному вторжению в наш мир!

Я видел, как Бейтс, псевдо-Бейтс, отправился вниз по реке, чтобы разослать по всему миру запросы на необходимое им оборудование. Тем временем, они подготовили мертвые и бесполезные тела сатурниан-ракообразных, сделали из них доказательства того, что прибывшие в ракете пришельцы погибли при достижении Земли. Они раздробили головы и верхние части туловищ, чтобы скрыть отсутствие мозга в каждом из этих тел. Я знал, каковы их планы, и дважды пытался убить их, но не смог. На следующую ночь после твоего приезда я попытался еще раз, и ты, увидев это, подумал, что я сошел с ума, как они тебе и сказали. В последние дни я видел, как вы все под их руководством настраивали статические механизмы, чтобы отправить их обратно на Сатурн в человеческих телах, и никто не сомневался, что это не те четверо ученых, которых вы знали, никто даже не подозревал, что тем самым вы готовите гибель нашей планеты. Потому что если они отправятся в путь сегодня вечером, если они достигнут Сатурна, это действительно будет означать гибель, ужасное нашествие миллионов ракообразных, которые сметут человечество с лица Земли!

Отчаянный шепот Брэнта затих, и я почувствовал, что голова у меня идет кругом. Я судорожно сжал его руку.

— Мозги сатурниан в человеческих телах! Боже мой, Брэнт, это невозможно — это безумие…

— Это правда! Вспомни, Фрейзер, как они себя вели, и ты поймешь, что это правда!

Мои мысли вернулись к недавнему прошлому. Тысячи необъяснимых мелких происшествий предыдущих дней всплыли у меня в голове. То, что Бейтс не узнал меня, когда встретил нас в Стортоне, а также странные речи и резкие манеры всех четверых, равнодушие Харкнесса к судьбе Пола, то, что ракета была найдена целой, но сатурниане оказались раздавлены — все это обрушилось на меня ошеломляющим пониманием.

— Боже мой, значит, это правда! — прошептал я. — Четыре сатурнианских мозга в человеческих телах! Но что мы можем сделать?

Брэнт схватил меня за руку.

— Фрейзер, ракета не должна стартовать! Если они долетят до Сатурна, это будет конец для человечества, потому что к нам примчатся бесчисленные ракеты, наполненные полчищами ракообразных, и они завоюют Землю. Сейчас нет времени объяснять это остальным — они во-вот начнут запуск, и именно мы должны задержать их…

Его слова были прерваны донесшимся издалека металлическим лязгом!

— Они вошли в ракету! — закричал я. — Мы опоздали!

— Нет! — крикнул мой друг. — Быстрее, Фрейзер!

Каким-то образом в следующее мгновение мы выскочили из палатки и побежали к ракете и окружающим ее механизмам. Дверца ракеты была закрыта, и было ясно, что четверо сатурнианцев в телах Харкнесса, Бейтса, Уэбстера и Гэлла уже находятся внутри. Руки Рокфорда лежали на огромных двойных выключателях, которые должны были замкнуть электрические цепи, а все остальные стояли вокруг него молчаливым, исполненным благоговения кругом.

— Рокфорд! — завопил я. — Подождите!

Рокфорд в изумлении обернулся. Его рука все еще была на переключателях, и Брэнт поднял пистолет.

— Рокфорд, отойдите от приборов! — приказал он.

— Они оба сумасшедшие! — крикнул Рокфорд остальным. — Ловите их — пора запускать ракеты!..

— Ради всего святого, Рокфорд, не надо!.. — мой крик оборвался, когда на меня набросились сразу несколько человек. Раздался лязг, и дверца ракеты распахнулась! Появился Харкнесс, в глазах которого полыхало пламя ненависти. Он крикнул своим сородичам, оставшимся в ракете, чтобы они закрыли дверцу, а сам бросился к переключателям и защелкал ими, жертвуя собой, чтобы отправить остальных троих на Сатурн с известием, которое должно было принести гибель Земле!

Но когда он подскочил к приборам, его опередил Брэнт — мой друг встретился с ним лицом к лицу! Они сцепились в безумной схватке, Харкнесс сжимал руку Пола с пистолетом, пытаясь вырвать его, Пол отпихивал его от переключателей… Остальные бросились на меня, но внезапно, увидев, что Бейтс, Гэлл и Уэбстер тоже выскочили из ракеты, я выстрелил в их сторону, почти не целясь, и увидел, как Гэлл падает. В следующее мгновение Рокфорд и еще несколько человек сбили меня с ног и прижали к земле. Бейтс и Уэбстер, тем временем, побежали с поднятыми пистолетами к Харкнессу и Брэнту.

Но в этот момент Пол вырвал руку из хватки противника и ударил его тяжелым пистолетом по голове, расколов ему череп, словно он был сделан из картона! Двойной грохот взорвал ночь — Бейтс и Уэбстер выстрелили одновременно, но почти в тот же миг пистолет Брэнта сделал несколько выстрелов подряд, и Уэбстер с Бейтсом, пошатнувшись, рухнули на землю! Халсен и Грей набросились на Пола, вырывая у него пистолет, меня же по-прежнему удерживали десятки рук.

— Фрейзер! Брэнт! Вы убили их — убили наших друзей! Убили!.. — как безумный, кричал Рокфорд.

Я не мог вымолвить ни слова, но Брэнт, обмякший в объятиях своих противников, указал на лежащее рядом безвольное тело Харкнесса.

— Смотрите! — только и сказал он, указывая на раздробленный череп. В трещинах должен был быть виден извилистый серый человеческий мозг, но вместо этого там была странная гладкая черная масса. Халсен уставился на нее, не веря своим глазам, Грей, Рокфорд и другие ученые тоже склонились над трупом, ошеломленные и перепуганные.

— Боже мой! — Халсену стало плохо. — У Харкнесса нет мозга, у него вместо мозга… вот это! Что…

— Вы хотели исследовать мозги четырех мертвых сатурниан, Халсен, — сказал ему Брэнт. — Что ж, вот один из них, а остальные вы найдете в черепах тех троих.

В полном ужасе коллеги отпустили нас — до них постепенно доходила страшная правда. Брэнт же поднял глаза к небу и посмотрел на желтую искорку Сатурна среди звезд.

— Ждите там, наверху, ждите новостей, которых вы теперь никогда не узнаете, — тихо проговорил он. — Ждите начала нападения на Землю, которое никогда не произойдет. Но никто из нас, конечно, не может винить вас, потому что вы боролись за свой мир и расу, как мы боремся за свой…