Саргассы космоса

ДЕСЯТЬ МИЛЛИОНОВ ЛЕТ ТОМУ ВПЕРЁД

— ИМЕННО ЭТО Я И ИМЕЮ в виду, — тихо сказал Нортон. — Десять миллионов лет.

Мы с Фэрли, не веря своим ушам, уставились на нашего друга. Мы втроем сидели в длинной, небрежно обставленной гостиной старого фермерского дома, освещенной электрическими лампами с абажурами. Какое-то время единственным звуком был шелест ночного ветерка в ветвях деревьев. Наконец, тишину нарушил Фэрли.

— Десять миллионов лет! — повторил он. — Нортон, ты же не серьезно!

— Я никогда в жизни не был так серьезен, — спокойно возразил Нортон.

— Но это безумие, это невозможно! — вырвалось у меня. — Все эти теории о времени хороши, но пытаться применить их на практике…

— …только безумец мог бы до этого додуматься, — закончил за меня Фэрли. — Нортон, ты же не работал здесь над чем-то подобным?

— Только над этим и работал, — ответил наш друг. — И прежде чем вы с Олкоттом начнете делать обо мне выводы, позвольте мне рассказать вам, что я сделал. Вы оба знаете, как я заинтересовался темой времени еще в университете. Это была единственная вещь в физике, которая меня очаровала. Основную часть свободного времени я проводил, разрабатывая теории и повторяя наблюдения Де Ситтера, Эйнштейна и остальных, и когда четыре года назад я покинул университет, я решил, что я, Харрис Нортон, буду знать о времени больше, чем кто-либо другой на земле. Итак, я приехал в этот старый фермерский дом в Коннектикуте, который достался мне в наследство, и перестроил его под мастерскую и жилые помещения. С тех пор я четыре года жил здесь один и работал, как… ну, в общем, работал. Здесь я провел эксперименты, которые, если бы я обнародовал их, разрушили бы половину основ общепринятой науки. И в конце концов, я, как и планировал, узнал о времени больше, чем кто-либо другой. Время — это измерение, точно такое же, как длина, ширина и высота. В наши дни это общеизвестно в физической науке. Мы знаем, что материя движется по этому временному измерению из прошлого в будущее с неизменной скоростью, подобно локомотиву, идущему по рельсам. Мы не можем ускорить наше движение по этому пути, или повернуть его вспять, или остановить, или даже замедлить, мы можем только двигаться вперед всегда с одной и той же скоростью. Но предположим, что временной путь, по которому мы следуем, повторяется, делает витки, таким образом, что точка, которая, как мы думаем, находится далеко впереди нас, на самом деле совсем рядом с нами, точно так же, как иногда делает витки железная дорога, так что точка, до которой вы доберетесь по ней в течение нескольких часов, может находиться рядом с вами в начале пути. Тогда мы могли бы срезать путь до этой точки и перенестись в будущее на миллионы лет вперед!

— Я понял это и решил найти способ сжать время и сократить путь в будущее, — продолжал Нортон. — Измерения, как вы знаете, могут быть изменены с помощью силы — пространственные рамки Эйнштейна и сжатие Фицджеральда показывают это. И после двух лет исследований я обнаружил комбинацию магнитных и электрических сил, способных таким образом искривлять временное измерение назад, изгибать время! Чтобы использовать эту силу, я построил то, что я назвал изгибателем времени — полуцилиндр, внутри которого находится механизм, создающий энергию, изменяющую время, и в котором есть место для двух или трех человек. При включении этого механизма временное измерение, по которому мы движемся, отклоняется назад, и если точка сгиба установлена на десять миллионов лет вперед, полуцилиндр попадает в эту точку, причем энергия будет воздействовать только на него и на находящихся в нем людей. А затем, обратив энергию вспять, путешественники смогут вернуться в свое время. Меньше недели назад я закончил работу над изгибателем времени и провел его испытания. Я решил перенестись на нем на десять миллионов лет вперед, но потом, когда все приготовления были закончены, понял, что не смогу отправиться в одиночку. Я вспомнил вас, Фэрли и Олкотт, тех, кто всегда стремился к приключениям, и попросил вас приехать сюда, чтобы предложить вам это. Устройство для сгиба времени готово и стоит в мастерской. В течение часа я приступаю к работе и хочу, чтобы вы вместе со мной перенеслись на десять миллионов лет в будущее!

Мы слушали Нортона с напряженным интересом, и когда он замолчал, Фэрли задал короткий вопрос:

— Но если допустить, что это возможно, Нортон, зачем уходить так далеко во времени, зачем совершать такой грандиозный прыжок в будущее?

— Ты спрашиваешь, зачем? — отозвался наш друг. — Старик, неужели тебе не хочется узнать, каким будет этот мир и человечество через десять миллионов лет? Подумай о переменах и о прогрессе за последние сто лет, за тысячу лет. Какие же колоссальные изменения произойдут в ближайшие десять миллионов лет? Каких колоссальных высот и могущества человечество достигнет?

— Господи! — выдохнул Фэрли. — Теперь я понимаю — вот это приключение!

— И мы отправимся туда! — воскликнул я. — Конечно, отправимся!

Мы с Фэрли проследовали за Харрисом в большую мастерскую, которая занимала оставшуюся часть первого этажа старого дома. Очевидно, она была образована в результате объединения нескольких комнат поменьше и представляла собой странную сцену, залитую белым светом. Вдоль стен были аккуратно расставлены огромные приборы, катушки Тесла, сверхчувствительные амперметры и сверкающие приборы для измерения электронного излучения.

Но мы с Фэрли смотрели только на предмет, стоявший в конце комнаты. Это была похожая на большую ванну штуковина из полированного металла десяти футов в поперечнике и четырех в высоту. Половину ее внутренностей занимал выпуклый корпус из черного металла, который скрывал механизмы, частично видневшиеся сквозь отверстия в нем. На его крышке было с полдюжины черных заглушек, вокруг которых имелось вдвое больше отверстий.

— Вот он, изгибатель времени, — тихо сказал Нортон.

— И эта штука действительно может перенести нас на десять миллионов лет вперед? — недоверчиво спросил Фэрли.

— Еще как может. Когда механизмы заработают, они создадут энергию, которая искривляет временное измерение, перемещая изгибатель времени и все, что в нем находится, в выбранную точку — на десять миллионов лет в будущем. Сами мы, конечно, вообще не изменим положения в пространстве, но окажемся в этом же месте, но через десять миллионов лет.

— В это невозможно поверить, — сказал я, вытаращив глаза.

Нортон улыбнулся.

— Скоро поверишь!

Прежде чем мы с Фэрли осознали близость старта, Харрис начал быстро руководить приготовлениями. Он велел нам достать из чемоданов плотные комбинезоны и пистолеты, которые мы взяли с собой по его просьбе. Пока мы одевались, борясь с недоверием, которое все еще оставалось в наших головах, Нортон загружал в изгибатель набор компактного оборудования, которое могло нам понадобиться.

После этого он залез внутрь, снял корпус с центрального механизма и в последний раз осмотрел бесчисленные замысловатые витки проводов и излучающие энергию пластины. Затем он поставил корпус на место, вставил две заглушки в отверстия на его крышке, и механизм сразу же негромко заурчал. Нортон передвинул один рычаг, и мурлыканье перешло в почти неслышный тихий шепот. Затем он поднял на нас глаза и лукаво улыбнулся.

Мы с Фэрли осторожно забрались в эту штуку и уселись рядом с ним на дне изгибателя. Мое сердце бешено колотилось от волнения, я и не ожидал, что это будет так пугающе. А вот чего я ожидал, так это того, что до старта у нас будет хотя бы несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями. Но Нортон, как только мы оказались рядом с ним, стал действовать с еще более поразительной быстротой. Он вытащил заглушки, переключил еще один рычаг, и в тот же миг низкий мурлыкающий звук на секунду стал громоподобным и оглушительным, и на меня обрушилась тьма.

ИЗ ЧЕРНЫХ ГЛУБИН БЕСПАМЯТСТВА я вынырнул с ощущением чьих-то рук на моем лице и взволнованных голосов, звучавших у меня в ушах. В какой-то момент я понял, что это голоса Нортона и Фэрли, и, открыв глаза, увидел, что лежу на дне машины для изгибания времени, а мои друзья взволнованно склонились надо мной.

— Мы сделали это! — кричал Харрис. — Олкотт, мы это сделали!

— Что… ты же не имеешь в виду… — пробормотал я и, пошатываясь, поднялся на ноги — и замолчал, как громом пораженный.

Потому что изгибатель времени, в котором мы находились, стоял теперь вовсе не в освещенной белым светом и заполненной аппаратурой мастерской. Он стоял в странном, слабом солнечном свете, слегка наклоненный, на толстом ковре чего-то похожего на серо-зеленый мох, на дне небольшой впадины или оврага. Вокруг росли густые заросли огромных нависающих над нами лишайников того же серо-зеленого цвета. Ничего другого мы со дна впадины не видели, но это точно была растительность иного мира.

Потом я все так же ошеломленно отметил, что солнце было, скорее, темно-оранжевого цвета, а не знакомого нам золотисто-желтого, и что его свет был слабее, а видимый размер намного меньше. Кроме того, хотя его лучи и были довольно теплыми, грели они тоже гораздо слабее, чем можно было ожидать, поскольку положение солнца показывало, что сейчас середина дня.

— Мы сделали это! — продолжал восклицать Нортон. — Мы преодолели десять миллионов лет во времени!

— Но солнце… И эти наросты… — попытался я хоть что-то сказать.

— Именно этого и следовало ожидать, — заявил Харрис. — Каждая звезда, становясь старше, меняет цвет с желтого на красный и уменьшается в размерах. А эти лишайники вокруг нас только показывают, что за такой огромный промежуток времени растительный мир Земли полностью изменился и эволюционировал в совершенно новые формы.

— Но давайте выберемся отсюда! — подал голос Фэрли. — Здесь, внизу, ничего не видно.

— Но изгибатель… — с сомнением начал я, однако мой друг нетерпеливо покачал головой.

— Это будет достаточно безопасно — мы не будем уходить далеко от него.

Нортон кивнул — ему, как и нам, не терпелось расширить обзор. Бросив взгляд на оружие у нас на поясах, мы отвернулись от изгибателя времени и начали взбираться вверх по крутому склону оврага. Мягкий мох скользил и прогибался у нас под ногами, но через мгновение мы достигли конца склона и остановились, удивленно озираясь по сторонам.

Вокруг нас простирался огромный лес, состоящий из лишайников. Большие серо-зеленые заросли окружали нас со всех сторон. Лишенные ветвей и листьев, они сами по себе были похожи на стоячие заросли мха высотой футов в десять, а то и больше. И в этом лесу не было ни птиц, ни мелких животных, ни даже насекомых. Это был пейзаж другой планеты — безмолвный лес из гротескных зарослей, простиравшийся вокруг нас так далеко, насколько хватало глаз.

Мы начали пробираться между «кустами» из лишайника, двигаясь в восточном направлении. Наши нервы были напряжены до предела — на лицах Нортона и Фэрли отражалось такое же волнение, какое испытывал я сам. Что мы должны были найти в этом странном мире, во что превратилась Земля за те десять миллионов неспешных лет, которые мы пролетели в мгновение ока? Какие могучие сооружения, какие удивительные города, созданные человеком, могли появиться за бесчисленные столетия прогресса?

Тишина, однако, начала действовать мне на нервы, пока мы шли по лесу. Даже наши шаги были приглушены мягким, похожим на подушку мхом, который покрывал всю заросшую лишайниками землю. Было настолько тихо, что для наших чувств, привыкших к бесчисленным звукам повседневной жизни, это стало самым настоящим потрясением. Сейчас мы были бы рады самым резким шумам.

Я уже собирался заговорить с Нортоном только для того, чтобы нарушить тишину, когда он внезапно остановился и прислушался.

И тут до наших ушей донесся звук — отдаленный глухой удар, словно что-то с огромной силой врезалось в землю. За первым ударом последовал второй, третий, они повторялись, множились и, казалось, становились все громче. Мы посмотрели друг на друга, пораженные и недоумевающие. А стук вскоре стал таким громким, что меня внезапно охватил страх.

— Что бы это ни было, оно приближается! — воскликнул я. — Лучше убраться отсюда, пока мы не узнаем, что это такое.

Нортон быстро кивнул.

— Да, возвращаемся к изгибателю! — скомандовал он.

Мы развернулись и побежали обратно, но Фэрли, промчавшись несколько шагов, внезапно оглянулся через плечо, а затем остановился, бешено тыча назад пальцем.

— Вот они! — воскликнул он. — Боже мой, что это такое?!

Мы с Харрисом тоже на мгновение застыли от изумления и оглянулись. В этот момент грохот стал ужасно громким — казалось, земля вибрирует под нашими ногами, весь лес сотрясается от страшных ударов. И вот теперь мы увидели источник этого грохота.

Пять гигантских фигур шагали сквозь заросли лишайника меньше, чем в полумиле позади нас! Огромные белые металлические конструкции около сорока футов в высоту приближались к нам, двигаясь почти точно в нашу сторону! Каждая из этих штуковин состояла из четырех огромных металлических конечностей, которые соединялись верхними концами и на которых сверху находилось что-то вроде гигантской металлической чаши.

Конструкции шагали вперед, как четвероногие животные, передвигая по две огромные металлические лапы за раз. Таким образом, каждый большой шаг продвигал их почти на двадцать футов вперед. Их конечности с легкостью продирались сквозь лишайники и мох и ударялись о землю, вызывая грохот, который отдавался у нас в ушах. А в центре каждого из этих невероятных механизмов мы заметили что-то зеленое и движущееся!

— Это какие-то машины! — воскликнул Нортон. — Но они, должно быть, еще не заметили нас… Они…

— Они нас заметили! — охнул Фэрли. — Смотри, они идут к нам!

За секунду до этого пять огромных механизмов внезапно изменили направление и громоподобными шагами, с резко возросшей скоростью, устремились прямо на нас!

— Изгибатель! — снова закричал Нортон. — Бегом к нему, прочь отсюда!

Пробираясь со всей возможной скоростью между лишайниками, мы заспешили обратно к оврагу, в котором оставили изгибатель времени. Но уже на бегу я с тошнотворной уверенностью понял, что нам не уйти от этих гигантских конструкций, с каждым мгновением догонявших нас.

Думаю, наш кошмарный бег через заросли лишайника длился всего несколько мгновений, хотя тогда мне показалось, что прошли часы. Закончился он внезапно. Нортон, бежавший более чем в дюжине футов позади нас с Фэрли, неожиданно споткнулся о мягкий мох и растянулся на нем лицом вниз. Увидев это, я окликнул Фэрли, и мы, остановившись, повернулись к нему, собираясь помочь ему встать.

— Нет, бегите, бегите! — закричал он в полном ужасе. — Они схватили меня!..

В ту секунду, когда он попытался подняться на ноги, ближайшая из гигантских металлических фигур была уже почти над ним. Из чаши на ее вершине высунулись огромные металлические руки с множеством суставов — и потянулись к нашему другу.

Я мельком увидел, как эти огромные руки подхватили Харриса и подняли вверх, и в тот же миг Фэрли дернул меня в сторону, в густые «кусты» лишайника рядом с нами. Он потянул меня за собой на землю, и мы вдвоем забились поглубже в заросли.

— Они схватят нас, если мы побежим — мы не успеем добежать до изгибателя! — быстро зашептал мне на ухо Фэрли. — Наш единственный шанс — спрятаться от них.

— Но Нортон… — запротестовал я.

— Сейчас мы ничем не можем ему помочь, — ответил мой друг. — И они не причиняют ему вреда — смотри!

Мы с трудом смогли разглядеть сквозь заросли лишайников то, что происходило на некотором расстоянии от нас. Машина-преследователь, которая схватила Харриса в свои огромные объятия, подняла его высоко в воздух и поместила в чашу. Было видно, как в этой чаше вокруг Нортона двигались какие-то зеленые фигуры, а затем он исчез из нашего поля зрения внутри нее.

Остальные машины на мгновение собрались вокруг этой конструкции, очевидно, забыв о нас с Фэрли и переключив внимание на Нортона. Потом они — или управлявшие ими зеленые существа — казалось, внезапно вспомнили о нашем существовании и опять устремились в нашу сторону огромными, грохочущими шагами. Мы пригнулись еще ниже и едва осмеливались дышать, когда пять высоких металлических фигур остановились почти рядом с густыми зарослями лишайника, в которых мы лежали.

Машины, казалось, осматривали лес в поисках нас и как будто бы были озадачены нашим внезапным исчезновением. С того места, где мы прятались, было видно только их огромные конечности, колонны из белого металла, которые при каждом шаге глубоко погружались в мох и в землю. Эти могучие лапы некоторое время стояли на месте, а потом начали подниматься и опускаться вокруг нашего укрытия — по-видимому, конструкции стали обходить заросли в поисках нас.

Они тяжело и неторопливо топтались вокруг нас, мы слышали глухой стук их шагов. Скорчившись вместе с Фэрли в самой густой части зарослей, я ощутил всю кошмарную нереальность этой ситуации. Мы слушали, как огромные суставчатые лапы продираются сквозь заросли, и понимали, что странные существа охотятся за нами, как мальчишки охотятся на прячущихся пугливых животных. И ведь меньше часа назад мы были в лаборатории Нортона! Точнее, с одной стороны, меньше часа, но с другой — десять миллионов лет назад…

Я невольно ахнул, когда огромная «ветка» лишайника с треском обрушилась на землю не далее, чем в ярде от нас. Казалось, стук моего сердца был слышен всем местным жителям, которые находились в чаше машины-преследователя, стоявшей над нами. И когда большая металлическая рука скользнула сквозь лишайники, в которых мы прятались, я сумел удержаться от крика, только крепко сжав кулаки. Конец длинной металлический руки, похожий на клешню, двигался вокруг нас во все стороны и в какой-то момент оказался между мной и Фэрли. Оцепенев от страха, мы не могли расслабиться до тех пор, пока он не убрался.

Стоявшая над нами машина с грохотом двинулась дальше, обыскивая другие заросли, и мы осторожно выдохнули. Рискнув выглянуть из смятых и разорванных лишайников, мы увидели, что пять огромных фигур все еще двигались по неземному лесу, пытаясь нас отыскать. Раз или два их огромные суставчатые конечности сгибались, и они наклонялись, словно желая что-то рассмотреть на земле.

Одна из машин наклонилась, находясь недалеко от места, где мы прятались, и мы могли хорошо разглядеть чашу на ее вершине и сидевших там существ — и не удержались от тихих восклицаний, забыв от изумления об опасности.

— В чаше! — прошептал я. — Боже, Фэрли, ты их видишь?

— Это растения! — ошеломленно пробормотал мой друг. — Но это невозможно, мы сумасшедшие, парень, такого быть не может!

То, что мы сумели рассмотреть, действительно казалось почти невероятным. До этого мы видели тех, то управлял огромными машинами, только издалека, и они выглядели, как зеленые движущиеся фигуры, как будто бы похожие на человеческие. Из-за бессознательного антропоцентризма, который так силен во всех людях, мы, я думаю, предположили, что это были одетые в зеленое или зеленокожие люди либо, по крайней мере, человекоподобные существа. Опыт убедил нас, что только люди могли построить такие механизмы и управлять ими. Но теперь мы видели, что зеленые существа не имели ни малейшего сходства с людьми или даже с какими-либо животными — это были растения, огромные зеленые растения! И они управляли гигантскими механизмами, как разумные существа!

Мы увидели, что чаша каждой из огромных машин была заполнена чем-то похожим на ровный слой черной земли, хотя теперь я склонен полагать, что на самом деле это была не почва, а особая комбинация нужных растениям веществ. И в этой черной субстанции в чаше каждой из машин были укоренены три или четыре больших растения. Я никогда не видел таких растений. У них был темно-зеленый центральный ствол высотой около четырех футов, от основания которого отходило множество длинных сильных ветвей или усиков более светлого зеленого оттенка.

Но что было самым удивительным, так это то, что их ветви двигались, как руки, то в одну, то в другую сторону, сознательно и преднамеренно управляя машиной, направляя ее на поиски нас в лишайниках! Растения, укоренившиеся в черной почве, были водителями огромного механизма, и хотя у них не было ничего похожего на органы зрения или слуха, как у любого другого растения, они искали нас, руководствуясь каким-то своим странным чутьем, которое подсказало им, что мы рядом! Они были растениями, ничем иным, кроме растений, но при этом являлись разумными существами, наделенными чувствами, которые с помощью техники охотились на нас, как люди охотятся на кроликов! Тем временем, машина-преследователь, которая остановилась и наклонилась рядом с нами и позволила нам увидеть управлявших ею созданий, выпрямилась и двинулась дальше. Это повергло нас в оцепенение, мы почти забыли о грозящей нам опасности.

— Растения! — ошеломленно повторил Фэрли. — И эти проклятые твари живые, разумные! И они ищут нас! В какой ад превратилась Земля за десять миллионов лет, если породила таких тварей?!

— Бог свидетель, — прошептал я, — растения, управляющие техникой — это не может быть реальностью!

— Кем бы они ни были, Нортон у них, — сказал мой товарищ. — И если они…

— Смотри! Они отказались от поисков — они уходят, Фэрли!

Пять огромных машин-преследователей, словно по команде, собрались вместе и двинулись большими грохочущими шагами на запад, очевидно, потеряв надежду найти нас, так что мы вылезли из укрытия. Машины уже почти скрылись из виду, так быстро они пробирались сквозь лишайники. Мы увидели движущиеся зеленые ветви растений в их чашах, и мне показалось, что в одной из чаш я заметил неподвижную темную фигуру — это мог быть Нортон. Затем машины исчезли среди зарослей, и глухой топот их шагов затих вдали.

Я повернулся к Фэрли и машинально спросил себя, было ли мое лицо таким же бледным и ошеломленным, как у него. Окружавший нас лишайниковый лес был теперь таким же безмолвным, как и раньше, тусклый оранжевый свет заходящего солнца падал на его огромные серо-зеленые просторы.

— Мы не можем вернуться без Нортона, — быстро заговорил Фэрли. — Мы должны найти его, живого или мертвого, прежде чем вернемся к изгибателю времени.

— Я не думаю, что они убьют его. По крайней мере, не сразу, — медленно произнес я. — Эти растения… у них были все возможности сделать это, когда они забрали его, если бы они захотели.

Мой друг невесело рассмеялся.

— Олкотт, тебе могло хотя бы в страшном сне присниться, что мы будем убегать от растений, прятаться от них? Мы на десять миллионов лет в будущем или это кошмарный сон?

— И все-таки, Фэрли, это не совсем непостижимо, — возразил я. — В конце концов, если человек эволюционировал от животных к разумному существу, обрел интеллект и силу, почему бы одному из растительных видов не развиться до такого же или еще большего уровня интеллекта за эти тысячи веков?

— Может быть, это и так, — ответил Фэрли. — Но в этом есть какой-то ужас, от которого меня тошнит. Пересечь время и попасть в будущее — нельзя было этого делать, Олкотт, теперь я понимаю. Мы должны вернуться.

— Но сначала — Нортон, — сказал я, и он кивнул, глядя вместе со мной в ту сторону, куда унесли нашего друга. — Мы найдем его. Они оставили достаточно следов, чтобы мы могли идти по ним.

И действительно, на запад от нас тянулась широкая тропа, проложенная в густых зарослях лишайника пятью машинами-преследователями. Мы двинулись по этой тропе, первым делом осмотрев пистолеты, о существовании которых все это время не вспоминали — возможно, к счастью для нас самих. Тишина странного леса снова стала гнетущей, наши шаги, как и прежде, заглушались упругими лишайниками и мхами, по которым мы ступали.

Лицо Фэрли было таким же бледным и застывшим, каким должно было быть и мое собственное, и мы шли в полном молчании. Не думаю, что у кого-то из нас в голове было четкое представление о том, что мы можем сделать. Мы знали только, что где-то впереди движутся в своих машинах- преследователях вместе с Нортоном разумные растения и что нам надо идти за нашим другом.

МЫ ПРОШЛИ, КАК Я предполагаю, с полмили по широкой тропе, протоптанной огромными машинами по заросшему лишайниками лесу, когда я постепенно осознал, что за нами следует какое- то существо или несколько существ. Краем глаза я заметил смутные тени, скользящие сквозь лишайники рядом с тропой, по которой мы шли.

Еще через несколько мгновений я убедился, что мне это не показалось. Я шепотом сообщил эту новость Фэрли, и мы, не выказывая никаких подозрений, спокойно пошли дальше, но теперь уже насторожившись и держа руки на рукоятках пистолетов. К тому времени мы уже могли различать силуэты, движущиеся в окружающих лишайниках, хотя видели их слишком смутно, чтобы понять, что это за существа. Однако этого уже было достаточно, чтобы наши и без того натянутые нервы напряглись до предела, и я думаю, что еще мгновение — и мы бросились бы в заросли, чтобы встретиться лицом к лицу с нашими преследователями, вместо того чтобы дольше терпеть такое напряжение.

Но до этого не дошло — внезапно раздался леденящий кровь шепот, и из-за лишайников на нас выскочила дюжина человек.

Они запечатлелись в моем мозгу в тот момент, когда бросились к нам и когда мы с Фэрли выхватили пистолеты. Это были мужчины невысокого роста, кожа и даже волосы которых были неестественно белого цвета. Их единственной одеждой были короткие туники с нагрудными лямками, сплетенные из мха, и каждый держал либо короткое копье с металлическим наконечником, либо изогнутый клинок из кованого металла, очень похожий на ятаган. Они бросились на нас с обеих сторон с невероятной быстротой, и не успел я даже поднять свой пистолет, чтобы прицелиться, как они выбили его у меня из рук и накинулись на меня.

Я не смог сопротивляться — меня просто сбили с ног и повалили на землю. Рядом послышался сдавленный крик Фэрли, и я увидел, что его тоже схватили и обездвижили, прежде чем он успел выстрелить.

Затем белые дикари мгновенно подняли нас с земли и быстро потащили по лишайниковому лесу — каждого из нас несли двое. На ходу они шепотом переговаривались — их голоса были такими тихими, что их было почти не слышно, но мне показалось, что многие их слова были мне как будто бы знакомы. Это были слова из моего родного английского и полудюжины других языков, но сильно искаженные и произнесенные непривычным мне образом. Впрочем, если у нас и был шанс попытаться заговорить с дикарями и понять их, он сводился на нет тем фактом, что несущие нас люди крепко зажимали нам рты, чтобы предотвратить возможные крики.

Однако пока нас несли, я смог рассмотреть их более внимательно и увидел, что, несмотря на неестественную белизну кожи и волос, у многих из них были вполне разумные лица, похожие на лица людей нашего времени. Правда, теперь на их лицах был написан явный страх, и, пробираясь сквозь высокие заросли лишайников, они постоянно оглядывались по сторонам. Однажды, когда мы подошли к месту, где, как я понял, находился след одной из огромных машин-преследователей, все наши похитители остановились и не двигались в течение нескольких минут, пока один из них не провел разведку. Было совершенно очевидно, что они знали о существовании разумных растений и об их огромных шагающих механизмах и смертельно боялись встречи с ними.

Наконец, они остановились вместе с нами у большого скопления лишайников и, осторожно осмотревшись, двинулись вглубь этих зарослей. Там в земле зияла круглая дыра около ярда в поперечнике, и в нее головой вперед вполз первый из белых дикарей. Следом за ним в норе стали исчезать остальные, а затем те, кто нес нас с Фэрли, поставили нас на ноги и жестом велели нам сделать то же самое, угрожая нам при этом копьями и клинками. Темное отверстие, похожее на нору, было на редкость неприветливым, но выбора не было, и я осторожно сполз в него, а Фэрли последовал за мной. Внутри нора расширялась, превращаясь в довольно большую, хотя и совершенно темную пещеру. Местные жители, чьи глаза, очевидно, были лучше приспособлены к темноте, чем наши, схватили нас и затащили в идущий еще глубже под землю туннель, такой же темный и очень узкий — в нем мы могли идти, только согнувшись.

Пока мы продвигались по этому темному туннелю, голоса белокожих людей перешли от шепота к более громкому тону, и они больше не предпринимали никаких мер предосторожности, чтобы заставить нас замолчать. А потом из темноты позади меня раздался голос Фэрли — я услышал его впервые с момента нападения на нас.

— Олкотт, ты как? — спросил он. — Как думаешь, можем мы сейчас вырваться и дать отпор?

— Много их у тебя за спиной? — спросил я в ответ.

— Думаю, с полдюжины, — ответил мой друг.

— Слишком много, — вздохнул я. — Они лучше нас видят в темноте и знают дорогу — если мы побежим, они тут же настигнут нас своими копьями.

— Смотри! — внезапно воскликнул Фэрли. — Впереди свет!

Я и сам в тот момент увидел круг бледного, туманного света, столь слабого, что он вряд ли заслуживал такого названия. Это был конец туннеля, по которому мы шли. Через мгновение, окруженные нашими похитителями, мы вышли из туннеля в новую пещеру, довольно большую, выдолбленную в земле и освещенную слабым голубоватым сиянием. Первым, что я увидел, были источники этого света — огромные фосфоресцирующие лишайники, растущие на земляных стенах пещеры. Позже я узнал, что они были собраны и посажены там специально для этой цели и что это было единственное освещение в норах под поверхностью земли.

В этой пещере находилось более сотни белокожих и беловолосых мужчин, женщин и детей, таких же, как наши похитители. Большинство из них собрались примерно в центре подземного помещения, а некоторые сидели или лежали в небольших отверстиях или углублениях в ее стенах, которые, очевидно, предназначались для размещения отдельных семей.

Огня в пещере не было — впрочем, развести там костер было бы невозможно без опасности задохнуться от дыма. Многие из находившихся там людей ели какую-то плотную белую мякоть, в которой я узнал куски стеблей лишайника. Некоторые готовили его, раскатывая и разминая на камнях, а рядом с ними стояло несколько грубых сосудов из кованого металла с водой. Воду набирали из источника, который тонкой струйкой журчал в стене пещеры.

Мы в изумлении смотрели на это залитое голубым светом подземное поселение, а его обитатели, тем временем, столпились вокруг нас и стали разглядывать нас с боязливым любопытством.

— И это вершина, которой человечество достигло за десять миллионов лет! — воскликнул Фэрли.

Я был так же ошеломлен, как и он.

— Боже милостивый! Чтобы так побелеть, они, должно быть, жили в этих темных норах многими поколениями!

— Растения бродят по земле на огромных машинах, а люди прячутся от них в норах, как когда-то звери прятались от людей! Олкотт, неужели нам это не снится?!

НАШИ ПОХИТИТЕЛИ, РАСТАЛКИВАЯ собравшуюся вокруг нас толпу любопытных, провели нас к одной из небольших «комнат», выдолбленных в стене главной пещеры. Освещенная голубоватым светом нескольких фосфоресцирующих лишайников, эта каморка вмещала с полдюжины сидящих человек, которые с удивлением рассматривали нас, пока наши охранники быстро объясняли им причину нашего пленения.

Притащившие нас в пещеру люди, казалось, обращались к одному-единственному из полудюжины — к мужчине, который был намного старше остальных — на его морщинистом лице и в спокойных глазах было написано, что он здесь главный. Слушая своих людей, он внимательно наблюдал за нами, а когда объяснения были закончены, обратился к остальным низким глубоким голосом — и я с удивлением обнаружил, что в какой-то степени понимаю то, что он говорит.

Его речь, как и речь других местных жителей, на самом деле была нашим родным языком, измененным и искаженным за тот огромный промежуток времени, который мы преодолели в изгибателе Нортона. В нем было много слов и фраз, совершенно неизвестных нам, но понятных по контексту, и теперь я передаю, скорее, смысл того, что мы почерпнули из речи белокожих людей, чем смесь известных и неизвестных нам слов, которые они на самом деле использовали.

— Эти двое наверняка не из известных мне нор, — говорил предводитель подземных жителей. — В свое время я побывал во многих норах, даже за пределами леса, но никогда не видел таких людей, как они, темноволосых и странно одетых.

— Может быть, они вообще не люди, о, Геркель, — предположил один из сидевших рядом с ним мужчин.

— Да, люди не ходят под открытым небом, как ходили эти, когда наши охотники захватили их в плен, — сказал еще один белокожий. — Только великие растения и те, кто им служит, осмеливаются на это.

— Но это не великие растения, а люди, — заметил молодой человек с правильными чертами лица. — Возможно, они из какой-то отдаленной норы, где люди отличаются от нас.

Геркель кивнул.

— Ты прав, Блэн, они люди. Но даже в этом случае они могут быть шпионами растений — такое уже случалось раньше.

До этого момента мы молча слушали дикарей, но теперь Фэрли, взглянув на меня, заговорил с ними, медленно и внятно выговаривая слова.

— Мы действительно люди, о, Геркель, — сказал он пожилому вожаку, — но мы не из другой норы и не шпионы великих растений. До сегодняшнего дня мы не знали о существовании ни растений, ни вашего народа. Мы пришли с еще одним человеком из далекого прошлого, и этот человек был захвачен растениями с помощью огромных машин. Мы, последовавшие за ним, чтобы найти и спасти его, в свою очередь были схвачены вашими охотниками и доставлены сюда.

Люди, собравшиеся в маленькой пещерке, внимательно следили за словами Фэрли. Когда он замолчал, первым заговорил Геркель:

— Это странная история — то, что вы пришли из далекого прошлого. Если бы вы были похожи на нас, я бы сказал, что вы лжете, но это правда, что уже много веков среди нас не было людей с такими темными волосами и смуглой кожей, как у вас.

— Это правда, — сказал Фэрли. — Наверху, в лишайниках, спрятана машина, на которой мы прилетели.

Остальные удивленно зашептались.

— Должно быть, они действительно говорят правду, потому что, если бы они были такими же людьми, как мы, они бы слишком сильно боялись растений, чтобы ходить в открытую, — заявил Блэн.

— Правда ли, что в далеком прошлом люди правили Землей так же, как сейчас растения? — спросил Геркель. — Я слышал легенды, которые рассказывают о том, что до того, как появились великие растения и подчинили себе человеческие расы, нор вообще не было, и люди жили на поверхности Земли днем и ночью, ничего не опасаясь.

— Да, это так, — ответил я. — Мы сами пришли из того времени и удивляемся, что люди прячутся и спасаются от растений.

Геркель печально покачал головой.

— Ты плохо знаешь наш мир, — сказал он. — Великие растения могущественны и безжалостны. Мы прячемся от них в норах, их огромные машины постоянно следят за нами в лесах и захватывают всех, кого находят, чтобы увезти в их города и сделать рабами. Если они похитили вашего друга, оставьте надежду на его спасение, ни один человек никогда не сбежит из городов растений. Вы можете идти, потому что я вижу, что вы действительно люди, но если вы будете мудры, то останетесь в этой норе, где вам не придется бояться растений.

— Нет, если наш друг жив, мы найдем его, — ответил я. — В городе растений он или нет, мы отправимся за ним.

— Ия пойду с вами! — взволнованно воскликнул Блэн. — Уже несколько недель, как Джул, мой брат, стал рабом в растительном городе на западе, и если вы можете рискнуть ради своего друга, я так же могу рискнуть ради него!

После этих его слов в пещерке поднялся шум.

— Ты с ума сошел, Блэн? — спросил Геркель. — Никто из нашего народа никогда не осмеливался приближаться к городам растений!

— И все же, если эти чужаки решились на это, то и я смогу! — ответил юноша. — Я думаю, есть только один способ, которым мы трое сможем попасть в город растений — в качестве рабов. Вы должны сменить эту странную одежду на рубашки из мха, как у меня, и мы должны взять с собой металлические клинки в качестве оружия. Оказавшись в городе, мы сможем найти среди рабов моего брата и вашего друга.

— Это шанс, Олкотт! — воскликнул Фэрли. — Нам придется оставить здесь нашу одежду и пистолеты, но я думаю, они в любом случае будут бесполезны против растений.

Пока все вокруг были ошеломлены планом Блэна, мы быстро переоделись в туники из плетеного мха, которые он нам принес, и получили металлические клинки, похожие на ятаганы, которые должны были стать нашим единственным оружием. Затем Блэн растолок пористый стебель лишайника в белый порошок и быстро втер его в наши волосы, придавая им такой же обесцвеченный вид, как и у остальных. Мы с Фэрли едва узнали друг друга, когда он закончил.

Перед тем, как уйти на поверхность, мы немного помедлили. Я не скоро забуду эту сцену — залитую голубым светом пещеру с окружавшими нас беловолосыми и бледнолицыми людьми, большинство из которых молчали в благоговейном страхе перед тем, что мы затеяли. Думаю, они сочли нас склонными к самоубийству, раз уж мы осмелились приблизиться к одному из городов ужасных растений.

Геркель пожал нам руки — жест, переживший сотни тысяч веков.

— Я знаю, что никто из вас никогда не вернется, что вы отправляетесь на смерть или в рабство, — сказал он. — И все же, не знаю почему, я рад, что дожил до того, чтобы увидеть это — увидеть, как люди идут вперед и не обращают внимания на силу великих растений.

Блэн, Фэрли и я повернулись и вышли из норы вожака в большую главную пещеру. Мужчины и женщины, находившиеся в ней, с благоговением наблюдали, как мы шли мимо них к темному входу в ведущий наверх туннель. Некоторые подземные жители прощались с Блэном так, словно тот уже был при смерти.

Блэн уверенно прокладывал путь в темноте туннеля, а мы с Фэрли, держась за руки, то брели, пригибаясь под низким потолком, то ползли за ним. Так мы добрались до выхода из туннеля, и после того, как Блэн целых пять минут осторожно выглядывал наружу, забрались в заросли лишайника, скрывавшие этот выход.

Маленькое оранжевое солнце быстро опускалось к горизонту на западе. Мы с Фэрли немного постояли, полной грудью вдыхая свежий воздух и испытывая невыразимое облегчение от того, что после мрачных нор и туннелей мы снова оказались на солнечном свету и на свежем воздухе. Однако Блэн, казалось, почувствовал наверху лишь усилившуюся тревогу, его глаза зорко бегали по сторонам в поисках опасности.

Он многозначительно приложил палец к губам, а затем указал на запад, призывая идти в том направлении. Мы с Фэрли внимательно следили за ним и через несколько минут увидели, что он старается держаться в как можно более густых зарослях лишайника, огибая каждый клочок открытой земли, как будто это представляло смертельную опасность. Степень его осторожности больше, чем что-либо другое, показала мне глубину страха, в котором чудовищные растения держали людей будущего.

Заходящее солнце светило нам прямо в лицо — маленький диск оранжево-красного огня, который с течением веков потускнел настолько, что на него можно было смотреть, почти не щурясь. Пока мы шли, я старался сориентироваться, чтобы как можно точнее определить, в какой стороне находится овраг, где остался изгибатель времени.

Подобно трем белым теням, мы бесшумно скользили на запад через лес, заросший лишайниками. Наконец, Блэн немного ослабил бдительность, указал на заросли, мимо которых мы проходили, и прошептал что-то, чего я не смог разобрать. Однако я увидел в зарослях круглое отверстие туннеля, похожее на ту нору, из которой мы вылезли, и задумался, как глубоко под землю забрались беловолосые и бледнолицые люди будущего и сколько всего таких нор в огромном лесу, а может быть, и не только в нем, а под всей поверхностью Земли. Сколько поколений рождались в пещерах, проживали там всю жизнь и умирали? Потомки тех, кто когда-то был владыками Земли, живут теперь под сенью новых владык, растений!

Эта мысль потрясла меня, но тут же исчезла, потому что осторожность Блэна к тому времени возросла настолько, что стало очевидно: мы приближаемся к нашей цели. Мы не видели ничего необычного, серо-зеленое море бескрайнего лишайникового леса простиралось вокруг нас бесконечно, но через мгновение я разглядел, что впереди земля резко уходит вниз. Повинуясь предостерегающему шепоту Блэна, мы пошли медленнее и, в конце концов, поднявшись на холм, притаились под небольшой порослью лишайника на его гребне и посмотрели вниз.

С того места, где мы находились, голая, если не считать мохового ковра, земля уходила под уклон в огромное, тоже покрытое мхом углубление или долину. Эта круглая долина, в которой вообще не было лишайниковых зарослей, имела где-то три или около того мили в поперечнике, а ее ровное дно находилось в нескольких сотнях ярдов ниже того места, где в тот момент были мы. Ее освещало оранжевое солнце, уже почти касавшееся горизонта, и в этой огромной созданной природой чаше находился город растений, который мы искали — город без зданий.

Мы с Фэрли уставились на него во все глаза, да и Блэн был изумлен не меньше нас. Думаю, на мгновение мы с другом совершенно забыли о Нортоне, пораженные тем, что увидели.

Город был круглым, и его окружала толстая стена из белого металла высотой в два десятка футов. Сразу за этой стеной находился ряд глубоких квадратных ям, назначение которых на первый взгляд было нам непонятно. Внутри этого круга из ям располагались круглые ряды огромных и очень странных на вид сверкающих машин. Они стояли под открытым небом на гладкой черной почве. Некоторые из них, по-видимому, представляли собой гигантские миксеры, которые использовали что-то вроде лопастей для измельчения разных лишайников и мхов и перемешивания их с другими веществами в утопленных в землю резервуарах. Другие выглядели, как соединенные отрезки или большие бруски из блестящего белого металла, а некоторые находились слишком далеко, чтобы их можно было рассмотреть.

Но самым поразительным было то, что перед каждой из этих машин из земли торчало одно из огромных зеленых растений, которое управляло ею с помощью усиков-манипуляторов.

Зрелище было невероятным — город, в котором жили и работали, несмотря на уходящие в землю корни, растения. Разумные растения, ведущие стабильную и размеренную жизнь. Я увидел также множество огромных машин-преследователей, снующих по этому невероятному растительному мегаполису, и в каждой из них сидели растения, уходящие корнями в почву огромных чаш. Они управляли машинами, как мы уже видели в лесу, и перетаскивали с их помощью какие-то явно тяжелые грузы. Однако растения в машинах-преследователях оказались единственными, кто мог перемещаться по земле, а все остальные жители города были вросшими в землю перед тем или иным механизмом и оставались на одном месте, выполняя конкретную задачу.

За рядами машин, ближе к центру удивительного города, я увидел ряды небольших растений, которым, по-видимому, не было поручено никакой работы. Они росли на огромных грядках и, вероятно, ждали, когда достигнут взрослых размеров и смогут принять участие в жизни города. Машины-преследователи прямо на наших глазах пересаживали самые крупные из них, размещая их рядом с разной техникой, и они начинали следить за ее работой. А в дальнем конце города я заметил круг из особенно крупных растений, в центре которого росло одно действительно огромное, превосходящее размерами все остальные. Это могло быть растение-правитель странного города, управляющее им с помощью того удивительного чутья, которое заменяло им зрение и речь!

И последнее, самое ужасное — по городу растений двигались сотни — нет, тысячи! — людей- рабов, беловолосых мужчин и женщин, таких же, как стоящий рядом со мной Блэн! Подчиняясь безмолвным командам растений, похоже, передаваемым им телепатически, они делали в городе разную работу. Многие из них загружали в машины, которыми управляли растения, какие-то материалы, другие ухаживали за грядками с молодыми растениями, меняли почву вокруг них и опрыскивали их водой из пульверизаторов, третьи помогали растениям собирать из металлических секций новые механизмы. Это зрелище заставило нас замереть от ужаса: именно растения работали своими щупальцами наиболее быстро и разумно, а люди, по сравнению с ними, казались неуклюжими, тупыми и звероподобными!

— Боже милостивый! — ахнул потрясенный ужасом Фэрли. — Олкотт, ты мог себе такое представить — растения-хозяева и люди-рабы!

— Нортон! — прошептал я в ответ. — Нортон где-то там, внизу, Фэрли, он один из этих рабов.

Это придало моему другу сил.

— Нортон, в этом аду! — выдохнул он. — Но мы вытащим его! Как ты планируешь попасть в город, Блэн?

Наш спутник указал вниз.

— Видишь — вон те ворота.

В металлической стене города, почти прямо напротив нас, действительно были ворота, проем шириной в дюжину футов. По обе стороны от него росли огромные растения с медленно и беспокойно двигающимися усиками — они были похожи на часовых или стражников.

— Это ворота, через которые мы должны пройти, — объяснил Блэн. — Когда стемнеет, всех рабов в городе, за исключением нескольких, остающихся для ухода за клумбами с мелкими растениями по ночам, сгонят на ночь в эти квадратные ямы. А вскоре после наступления ночи почти все растения в городе погрузятся в сон.

— Они спят? — недоверчиво перебил его Фэрли, и Блэн кивнул.

— Да, растения спят ночью так же, как люди.

— Конечно! — воскликнул я. — Разве ты не помнишь, Фэрли, ботаника из нашего времени, который исследовал растения и обнаружил, что ночью они впадают в оцепенение или сон?

— Все растения города будут спать, за исключением тех, кто охраняет город ночью, — продолжил Блэн. — Это растения, укоренившиеся у его ворот, и еще другие, которые следят за городом с помощью шагающих машин. Мы прокрадемся сквозь тьму к воротам и попытаемся нашими клинками убить охраняющие их растения, прежде чем они узнают о нашем присутствии и смогут телепатически подать сигнал тревоги тем, кто находится в движущихся машинах. Если нам удастся убить их таким образом и проникнуть в город, мы сможем обыскать ямы с рабами в поисках моего брата и вашего друга, и если мы найдем Джула и Нортона, то сможем сбежать обратно, прежде чем поднимется тревога. Поскольку мы сами похожи на рабов, мы будем менее заметны в городе, если нас увидят, так как некоторые люди, как я уже говорил, работают всю ночь. Но даже если растения посчитают нас рабами, они убьют нас, если поймают возле ям. Это единственный план, который имеет хоть какие-то шансы на успех, и если он не удастся, нам лучше умереть сразу, поскольку иначе мы останемся рабами растений на всю жизнь.

— Другими словами, это вопрос «сделай или умри», — сказал Фэрли, и Блэн улыбнулся, почти как человек нашего времени.

— С большими шансами умереть, — добавил он.

К тому времени солнце уже садилось за противоположный гребень чашеобразной долины, в которой располагался город растений, и с наступлением сумерек его активность начала ослабевать. Мы увидели, как растения стали отключать огромные машины, которыми они управляли. Многие растения устраивались на ночной отдых: склонялись до самой земли и вытягивали в разные стороны свои огромные ветви или даже изгибались так сильно, что почти ложились на землю.

Однако полусотни из множества машин-преследователей все еще оставались активными. Они стали отгонять белокожих рабов от механизмов, которыми те занимались в течение дня, к кольцу квадратных ям, где люди содержались ночью. Гигантские конструкции из белого металла были похожи на людей, пасущих овец, когда они теснили рабов к ямам.

В ямы опускали лестницы — металлические, но гибкие, похожие на веревочные, и рабы спускались по ним, как послушные животные. После того, как все они оказывались в ямах, лестницы убирали. Затем машины-преследователи опускали в ямы контейнеры, в которых, очевидно, была какая-то еда.

Сумерки быстро сгущались, и мы увидели, что теперь городские растения, за исключением тех, что росли у ворот, и тех, что управляли машинами-преследователями, погрузились в сон, обхватив усиками центральные стволы. Вскоре на город опустилась почти полная темнота, которую рассеивало лишь мерцание ярких звезд. Но и в темноте можно было разглядеть, что весь растительный город действительно спит. Растения, укоренившиеся рядом с механизмами, с которыми они работали, растения в чашах выключенных машин-преследователей, грядки с более мелкими растениями ближе к центру города и, без сомнения, даже то огромное растение-король, которое мы мельком видели на дальней окраине — все они спали, расслабив ветви и усики, как спали и толпы рабов-людей в ямах.

Единственным звуком были громкие шаги сторожевых машин, передвигавшихся взад-вперед по городу. Но Блэн пока сдерживал нас, не давая спуститься к воротам.

Мы молча присели на корточки, глядя на странный город, освещенный одними лишь звездами. Я поднял глаза к небу. Звезды сияли в безлунной ночи, и я словно впервые поразился их великолепию. Все известные мне созвездия исчезли, но небо было более ярким, чем я когда-либо видел. За те десять миллионов лет, что мы пролетели в изгибателе времени, солнце привело свою семью планет в ту часть Вселенной, где звезд было гораздо больше, чем в наше время. Из всех наших странных приключений это был, я думаю, самый странный момент — тот, когда мы с Фэрли и Блэном присели на корточки над спящим городом растений под незнакомыми звездами.

Наконец, Блэн бесшумно поднялся.

— Теперь мы можем начинать, — прошептал он. — Я подойду к воротам справа, а вы слева — мы нанесем удар вместе, чтобы уничтожить охранников с обеих сторон.

— А они не успеют нас почуять? — спросил я.

— Нет, если мы будем двигаться достаточно быстро, — ответил Блэн. — Днем их странные органы чувств служат им так же хорошо, как нам зрение и слух, но мой народ обнаружил, что ночью они не так эффективны. Мы можем убить их прежде, чем они успеют подать телепатический сигнал тревоги, если будем достаточно быстры.

Мы схватили наши похожие на ятаганы клинки, выбрались из укрытия лишайников на яркий звездный свет и спустились по склону. Наши шаги по мягкому мху были бесшумны, как у призраков.

Вскоре мы оказались достаточно близко к стене и воротам, чтобы ясно разглядеть два огромных растения, охранявших вход. Их медленно колышущиеся усики свидетельствовали о том, что они все еще бодрствовали и были настороже. Блэн бесшумно покинул нас, скользнув, как белый призрак, вправо, а мы с Фэрли поползли к воротам с левой стороны, поначалу держась достаточно далеко от стражников, чтобы оказаться вне досягаемости их странного чутья.

В конце концов, мы с другом добрались до металлической стены и, держась за нее, начали медленно, крадучись продвигаться вдоль нее к воротам. Добравшись до них, мы заколебались, крепко сжимая в руках клинки. Затем мы увидели, как с другой стороны ворот появился Блэн — его белая фигура скользила вдоль стены, как и мы. Он тоже остановился, схватившись за свой ятаган, а затем свободной рукой подал нам безмолвный сигнал. В тот же миг он запрыгнул за угол стены на растущее справа от ворот огромное растение, а мы с Фэрли так же прыгнули на второго охранника.

Огромное растение, которое мы с товарищем атаковали, вырисовывалось перед нами в виде темного многорукого существа, его ветви и усики бешено метались, когда наши клинки начали молниеносно рассекать их.

Один из побегов, уже после того, как его перерезали, обвился вокруг Фэрли, словно темная змея, но наши удары были точными и рассекли центральный ствол растения-стражника у самого основания. Его движения прекратились, а мы, резко обернувшись, увидели, что Блэн тоже убил одним страшным ударом первого стражника.

Несколько мгновений мы стояли молча, затаив дыхание, в неописуемом напряжении ожидая сигнала тревоги, который последовал бы, если бы охранники, умирая, успели послать мысленное предупреждение другим растениям. Но тревоги не последовало, все было тихо, и только машины-преследователи расхаживали по городу взад и вперед, как и прежде.

— Пока мы в безопасности, — прошептал Блэн. — Мы убили их прежде, чем они успели подать сигнал тревоги. Но надо поторопиться — если машины-сторожа найдут их мертвыми, мы окажемся в ловушке внутри города!

— Ямы! — прошипел я. — Бежим туда — чем скорее мы найдем Нортона и Джула, тем лучше.

Мы молча пробежали через ворота, мимо распростертых мертвых стражников, к кольцу квадратных ям, которые окружали город внутри стены. Мое сердце упало, когда я представил себе их количество и тысячи спящих там рабов, но я знал, что только систематическим поиском мы сможем найти тех, кого ищем.

Через несколько мгновений мы уже стояли на краю ближайшей ямы. Она была около тридцати футов в длину и ширину и такой же глубины. Действуя бесшумно, но быстро, мы обнаружили рядом гибкую складную лестницу и, наскоро изучив ее простой механизм, размотали ее и опустили в яму. Затем, пока Фэрли стоял на страже наверху, мы с Блэном быстро спустились в яму. Все ее дно было покрыто спящими вповалку людьми, их белокожие фигуры лежали в разных позах и были хорошо видны в ясном звездном свете, проникавшем в яму.

При этом неверном свете мы принялись рассматривать лица спящих, переступая через них с бесконечной осторожностью. Если бы мы разбудили кого-то из рабов, это означало бы неизбежную тревогу и разоблачение, поскольку мы не могли надеяться спасти даже немногих из них, а крики тех, кто остался бы в яме, подняли бы на ноги весь город. Кроме того, как сказал нам Блэн, многие пленники настолько привыкли к своему рабству, что выдали бы хозяевам любого другого раба, который попытался бы сбежать.

Через несколько минут мы убедились, что в этой яме не было тех, кого мы искали, и быстро взобрались по лестнице, свернув ее, чтобы никто из рабов не проснулся, не нашел ее и не разбудил растения.

Затем мы помчались к следующей яме. В глубине города по-прежнему настороженно сновали туда-сюда машины-преследователи, но в тот момент мы почти не обращали на них внимания, занятые напряженными поисками. Во второй яме все повторилось — мы не нашли тех, кого искали. Потом мы обыскали третью яму, четвертую и пятую, но тоже безрезультатно, и отчаяние, дремавшее во мне с самого начала, усилилось и не желало рассеиваться. Как мы могли надеяться найти в таком количестве ям, среди всех местных рабов двух человек, прежде чем нас самих обнаружат?

И когда Фэрли, Блэн и я поспешили к шестой яме, нам внезапно стало ясно, что этот момент не за горами. Перед нами в свете звезд неожиданно возникла шагающая машина!

Все как один, мы бросились в сторону, в тень возвышающейся справа от нас машины-миксера. Громыхая, огромная ходячая конструкция приближалась к нам, и в ее чаше были видны темные силуэты растений с множеством завитков. Одна из четырех гигантских конечностей ступила на землю всего в нескольких футах от того места, где мы лежали, и на один ужасный миг мне показалось, что конструкция нависла над нами и нас сейчас заметят. Однако машина прошла дальше, вдоль кольца ям в том направлении, откуда мы пришли.

— Она идет к воротам! — прошептал Фэрли, когда мы поднялись на ноги. — Если растения найдут там мертвых охранников…

— Следующая яма! — перебил его Блэн. — Надо продолжать поиски — если мы не найдем их в ближайшее время, нам всем конец!

Мы выскочили из тени гигантского миксера и пробежали мимо группы машин-охотников, которые были выключены: их манипуляторы лежали на земле, и растения в чашах тоже спали. Добравшись до края шестой ямы, мы быстро опустили в нее лестницу.

Лестница еще не достигла дня ямы, а мы с Блэном уже спускались по ней. Мы перешагнули через первую из белых фигур, спящих внизу, и тут Блэн издал тихое, но яростное восклицание, схватил одного из спящих мужчин и, зажав ему рот, быстро встряхнул его, чтобы разбудить.

— Джул! — прошептал он проснувшемуся и ничего не понимающему рабу. — Это я, Блэн, мы пришли за тобой!

— Блэн! — задохнулся тот от изумления. — Тебя тоже сделали рабом?! Иначе как ты…

— Позже, — прервал его Блэн. — Нам нужно найти еще одного. Это Джул, мой брат, — добавил он, обращаясь ко мне.

— Смотрите! — зашипел на нас Джул. — Нас заметили!

Один из рабов, явно разбуженный нашими голосами, отделился от распростертых на дальней стороне ямы людей и направился к нам!

— Если он разбудит остальных, нам конец! — зашептал я. — Прыгаем на него сейчас, пока он не закричал!

Не успел я договорить, как Блэн и Джул прыгнули через спящие тела навстречу приближающейся фигуре. Я тоже бросился к ней и вцепился в нее, но внезапно этот человек тихо вскрикнул, и я отшатнулся от него.

— Нортон! — ахнул я шепотом. — Блэн, это Нортон!

— Это ты, Олкотт! — воскликнул Харрис. — Боже правый, ты здесь!

— Мы пришли за тобой, — прошептал я и в нескольких словах рассказал ему, как мы с Фэрли после его поимки столкнулись с белыми людьми и как один из них отправился с нами на поиски своего брата, которого мы только что нашли. Теперь я увидел, что на Нортоне была туника из мха, такая же, как у нас и у других рабов — растения заставили его надеть ее, когда он был зачислен в ряды их прислужников.

— Все остальные в этой яме спят, — сказал он тихо. — Как ты, наверное, можешь себе представить, я уснуть не мог, а когда увидел, что ты спускаешься в яму, не сразу понял, что происходит.

— Ну, давай же вылезать скорее! — поторопил его я. — Чем быстрее мы уберемся из этого порожденного адом города, тем лучше!

Блэн и Джул уже были на лестнице, и мы с Нортоном быстро вскарабкались вслед за ними. Когда мы достигли последней ступени, Фэрли взволнованно схватил Харриса за руку. На этот раз не тратя времени, чтобы поднять лестницу, мы заспешили прочь от ямы, к воротам.

Пробираясь по залитому звездным светом городу, мы увидели, как возле ворот движутся две машины-охотника — одна из них была той самой, которая едва не наткнулась на нас несколько минут назад. Было ясно, что они могут обнаружить нас, когда мы достигнем выхода из города, потому что они были совсем рядом с воротами. Держась, насколько это было возможно, в тени выключенных машин, наша маленькая группа быстрым шагом направилась к выходу.

Однако не успели мы пройти и дюжины ярдов, как нам пришлось остановиться. Две сторожевые машины впереди заняли позицию между нами и воротами и застыли там неподвижно. Управлявшие ими растения, вероятно, переговаривались в это время телепатически. Было невозможно пройти под ними или еще каким-либо образом добраться до ворот так, чтобы они нас не заметили. И в любой момент они сами могли обнаружить мертвых охранников у ворот.

— Бегите скорее! — прошептал Фэрли. — Мы можем проскочить мимо них и выбежать из города прежде, чем они нас заметят!

Джул покачал головой.

— Они схватят нас лапами своих машин еще до того, как мы доберемся до ворот! — возразил он.

— Но здесь нельзя оставаться! — воскликнул Фэрли. — В любой момент может подняться тревога!

— Смотрите! — вмешался вдруг Нортон. — Вот наш выход!

Он указал на группу выключенных машин- охотников, возле которых мы остановились — сгорбленные гигантские фигуры со сложенными на земле конечностями и с растениями, спящими в их чашах.

— Возможно, в одной из них мы сможем беспрепятственно обойти другие машины, — сказал Харрис.

— Но мы не умеем ими управлять! — возразил я.

— Я смогу, я уверен, — ответил мой друг. — Когда меня схватили и повезли сюда на одной из таких машин, я наблюдал, как ею управляют, и это оказалось достаточно просто. Если мы сможем захватить одну из них и выбраться на ней из города, нам будет легко вернуться в лес к изгибателю времени!

— Это наш лучший шанс! — согласился Блэн. — Мы трое, вооруженные, первыми заберемся в эту чашу! — он указал на ближайшую поисковую машину.

Мы с Фэрли и Блэном тут же подскочили к этому механизму. Борта чаши, прикрепленной к сложенным суставчатым «ногам», были в три или четыре раза выше нас, но мы начали карабкаться вверх по конечностям, сжимая в руках металлические клинки.

Это был короткий, но мучительный подъем. Оружие мешало нам, а гладкий металл не давал возможности нормально за него ухватиться. Наконец, мы добрались до края огромной чаши и медленно забрались в нее. В заполнявшей ее почве вокруг центральных рычагов управления спали три огромных растения. Они не двигались, их усики в оцепенении обернулись вокруг стволов.

Раздался глухой звук трех тяжелых ударов — наши клинки сверкнули в темноте, разрубив трех зеленых чудовищ почти до основания. Потом мы выволокли их тела из чаши — при этом их щупальца все еще сжимались и разжимались рефлекторными движениями — и помогли Нортону и Джулу забраться к нам. Нортон сразу же вцепился в рычаги управления.

Какое-то время наш друг изучал их, а мы ждали в мучительном напряжении. Затем он с некоторым сомнением дернул один из рычагов. Ничего не произошло. Тогда он дернул другой, в другом направлении — ив следующее мгновение мы все оказались распростертыми на заполнявшей чашу земле, а гигантские конечности под ней развернулись, подняв ее высоко в воздух.

Харрис, теперь уже уверенно, повернул третий рычаг, и гигантские конечности начали раскачиваться под нами, делая огромные размеренные шаги. — машина-охотник двинулась по городу. Нортон изменил положение рычага, и направление движения конструкции тоже изменилось, она направилась к воротам. Скорчившись в чаше, мы уставились вперед и увидели, что две сторожевые машины, маячившие у ворот, теперь тоже идут к выходу.

Чаша раскачивалась из стороны в сторону при каждом гигантском шаге нашей машины, и мы цеплялись за ее края изо всех сил. Мы с Фэрли и Нортоном пристально смотрели вперед, а Блэн и Джул, казалось, были охвачены ужасом и ничего не соображали. Харрис направил шагающую машину немного влево, так как она едва не наступила в одну из ям с рабами. А потом он попробовал передвинуть четвертый рычаг в блоке управления, и мощные металлические руки, свисавшие с края чаши, выпрямились и быстро задвигались в разные стороны.

Приблизившись к воротам, мы увидели, как впереди две машины-охотника подошли к выходу, на мгновение склонились над ним, а затем выпрямились. Не было слышно ни звука, но в следующий миг по всему растительному городу позади нас прокатился громкий шорох движения — растения просыпались и распускали усики, десятки шагающих машин тяжело поднимались и с грохотом начинали двигаться по городу в нашу сторону, быстро приближаясь к нам!

— Тревога! — закричал Блэн, уже не пытаясь скрываться. — Они нашли тех, кого мы убили у ворот — весь город проснулся!

— Значит, мы не сможем пробежать мимо них! — ахнул Фэрли.

— Сможем! — завопил Нортон. — Держитесь крепче — мы прорвемся!

СЛЕДУЮЩИЕ МГНОВЕНИЯ ОСТАЛИСЬ в моей памяти только как вспышки невероятных событий. Наша гигантская машина, набрав огромную скорость, приближалась к воротам, и две сторожевые машины, стоявшие там, двинулись нам навстречу, как будто сидевшие в них растения догадались, что это мы убили охранников.

Я увидел, как они подняли огромные металлические руки, замахиваясь на нас, и как Нортон бешено нажимает на четвертый рычаг управления, после чего руки нашей машины взметнулись навстречу противникам! Мы врезались в одну из конструкций с жутким металлическим лязгом, и ее руки рванулись вперед, чтобы схватить нас, но Харрис вновь повернул четвертый рычаг, и руки нашей машины, резко опустившись, обрушились на вражескую чашу и превратили ее и управляющие ею растения в смятый металл и раздавленные стебли!

— Одна готова! — закричал Нортон, охваченный безумной жаждой битвы.

— Сзади! Еще одна! — завопил я.

Руки второй машины-охотника тянулись вперед, чтобы схватить нас, и хотя мы быстро повернулись к ней, она успела одной рукой ухватиться за какой-то элемент нашего механизма, а другую взметнула вверх, чтобы выхватить нас из чаши! Я мельком увидел, как растения в чаше этой машины быстро переключают усиками рычаги, а затем Нортон вскинул одну из наших огромных рук, поймал свободную руку машины-противника и не дал ей дотянуться до нас! Обе машины закачались, сцепившись в колоссальной схватке, словно сражающиеся гиганты!

— Другие уже близко! — хрипло прокричал Фэрли. — Нортон!

Машина, с которой мы сражались, внезапно ослабила хватку и замахнулась на нас обеими огромными лапами, пытаясь выбить нас из чаши мощными ударами. Однако Харрис именно этого и ждал — ждал, что она откроется для нашего удара, и мощным толчком раскинул руки нашего механизма, которые врезались в нее, заставив ее пошатнуться. Спустя еще мгновение, она рухнула, растянувшись во весь рост среди нагромождения других машин, растений и рабских ям.

Но десятки других машин-охотников, несущихся к нам гигантскими шагами со всего города, подняв могучие руки, были уже совсем рядом.

— Бегом, бегом за ворота! — закричал Блэн. — Выходи из города, Нортон!

Харрис с диким от напряжения лицом повернул второй рычаг, и наш огромный механизм двинулся к узким воротам. Мы добрались до выхода, прошли сквозь проем в стене, и наша машина начала взбираться по склону, ведущему в лишайниковый лес. Нам снова пришлось вцепиться в края чаши, которая отчаянно раскачивалась из стороны в сторону.

Оставшийся позади нас город растений пребывал в смятении. По нему сновали шагающие машины, рабы просыпались и кричали, и повсюду стоял жуткий шум, как при вавилонском столпотворении. Прежде чем мы достигли вершины склона, из ворот у нас за спиной появились два десятка машин-охотников, и гигантские сверкающие фигуры бросились по нашему следу!

— Изгибатель времени! — воскликнул я. — Двигайся прямо, Нортон, в той стороне оврагу, где мы оставили изгибатель!

— А как же Блэн и Джул? — отозвался мой друг.

— Вход в их нору недалеко от оврага! — ответил я. — Если мы доберемся туда до того, как эти твари догонят нас, у всех будет шанс!

К тому времени наша машина достигла вершины склона и стала мощными шагами пробираться сквозь заросли лишайника. За нами следовали могучие фигуры других шагающих конструкций — при ярком свете звезд от них невозможно было скрыться.

Но этот звездный свет также позволил мне направить Нортона и нашу машину в том направлении, где, как я знал, находился изгибатель времени. «Хоть бы мы смогли добраться до него, хоть бы его никто не нашел и не испортил!» — эти две мысли монотонно бились в моем мозгу в ритме нашего стремительного продвижения вперед. За несколько минут мы огромными шагами преодолели, по моим прикидкам, половину расстояния до изгибателя, и десятки наших гигантских преследователей ломились за нами через лишайниковый лес. Мы могли это сделать, могли…

Внезапно шаги нашей машины начали замедляться, слабеть!

Нортон стал отчаянно дергать за рычаги.

— Это столкновение с другими машинами… Наша авария — она повредила эту машину! — догадался он.

И прежде чем мы смогли полностью осознать этот ужасный факт, машина полностью остановилась!

Нортон мгновенно нажал на рычаг, который заставил «ноги» машины подогнуться. Чаша опустилась к земле, и мы выпрыгнули из нее. Не говоря ни слова, подгоняемые шумом погони за спиной, мы помчались вперед через лес.

Мы слышали, как преследователи приблизились к нашей брошенной машине, остановились около нее, а затем рассредоточились по лесу и снова устремились в погоню. Наши шаги по мху были такими тихими, а их огромные шаги — такими грохочущими, что мы казались белыми призраками, убегающими от великанов. Но теперь они стремительно настигали нас!

Блэн и Джул внезапно остановились, и я увидел рядом с нами заросли лишайника, скрывавшие вход в их нору.

— Идите сюда, к нам! — крикнул Блэн. — Вы можете спрятаться, пока они не прекратят погоню!

— Нет! — воскликнул Нортон. — Они найдут изгибатель времени, и вместе с ним исчезнет наш последний шанс вернуться в наше время. Мы должны найти его первыми!

— Тогда мы пойдем с вами! — воскликнули браться в один голос.

Несмотря на грохот позади нас, свидетельствовавший о приближении погони, Нортон, а вместе с ним и мы с Фэрли потеряли пару секунд, чтобы пожать обоим местным жителям руки. Потому что только в этот безумный миг мы, наконец, увидели, что, несмотря на все изменения, произошедшие за десять миллионов лет, человек все еще оставался человеком. Но в следующее мгновение мы оттолкнули братьев от себя, в заросли лишайника. Попрощавшись с ними без слов, мы помчались дальше, прежде чем они успели последовать за нами.

СЕРДЦЕ У МЕНЯ КОЛОТИЛОСЬ, легкие, казалось, выдыхали пламя, и я чувствовал, что шатаюсь и вот-вот упаду, когда мы приблизились к оврагу, где лежал наш изгибатель времени. В тот миг, когда мы наткнулись на него, грохочущие машины-преследователи были всего в сотне ярдов позади нас. Мое сердце словно налилось свинцом, когда я не увидел никаких признаков изгибателя, но Нортон почти потащил меня вперед, и тут я, наконец, заметил наше спасение: изгибатель лежал на дне оврага, там, где мы его оставили, все еще немного наклоненный набок.

Мы добрались до него, упали внутрь и растянулись там в тот самый момент, когда полдюжины преследователей ворвались в небольшой овраг вслед за нами. Я увидел, как Нортон слабым движением выдвинул три заглушки на пульте управления, и в этот момент первая из машин-охотников приблизилась к нам, возвышаясь над нами колоссальной сверкающей фигурой в свете звезд, с поднятыми огромными руками. Но когда ее руки обрушились на нас в ударе, который означал полное уничтожение, раздался щелчок — Харрис повернул нужный рычаг, и мурлыкающий гул изгибателя мгновенно превратился в гром, а потом наступила темнота.

ИЗ ЭТОЙ ТЬМЫ Я ВЫНЫРНУЛ, как и прежде, поначалу не понимая, где я и что меня окружает. Я лежал, растянувшись на дне изгибателя, рядом с друзьями, тоже потерявшими сознание, но теперь мы находились не во мху оврага, а в большой, освещенной белым светом комнате, которая на мгновение показалась мне совершенно незнакомой. И тут я все вспомнил. Мастерская Нортона! Я с трудом поднялся на ноги, издавая нечленораздельные звуки.

Затем я склонился над друзьями и слабо встряхнул их. Они зашевелились, медленно приходя в себя, с трудом поднялись на ноги и огляделись вокруг с таким же изумлением, какое поначалу было у меня. А потом, когда Нортон и Фэрли осмотрели помещение, заполненное аппаратурой, и тоже все вспомнили, мы закричали все вместе, не в силах сдержать эмоции.

— Мы все-таки вернулись! — Фэрли чуть не плакал. — Назад, в наше время — в наше собственное настоящее!!!

Мы осознали, какую странную картину представляем, лишь когда, пошатываясь, вылезли из изгибателя времени. Мы трое, стоявшие в опрятной рабочей комнате, казались друг другу гротескными. С непокрытыми головами, одетые только в туники из плетеного мха, да к тому же, мы с Фэрли все еще сжимали в руках огромные металлические клинки — мы выглядели людьми из другого мира.

Прошло некоторое время, прежде мы хотя бы частично пришли в норму и успокоились. Судя по часам, мы вышли из лаборатории чуть больше чем на минуту. Именно столько времени потребовалось Нортону, чтобы включить управление изгибателем времени при старте. Наш прыжок через сотни тысяч столетий и те часы, которые мы провели в мире далекого будущего, были сжаты до одной минуты.

— Одна минута — и более десяти миллионов лет… — протянул Харрис. — Одна минута — и все же мы прожили в течение этой минуты несколько часов в мире, который будет существовать через десять миллионов лет.

— И чуть не погибли в этом, — добавил Фэрли.

— Меня вечно будет преследовать то, что мы увидели в том мире, — мрачно сказал я. — Что мы узнали о будущем Земли — все люди будут трусливо ползать в зверином страхе перед чудовищными растениями!

Нортон покачал головой.

— Не все люди там трусливы, — сказал он. — Только не Блэн и Джул! Разумные виды возникают, захватывают власть и снова исчезают — мы видели, как в тот далекий день человечество придет в упадок, а растения займут его место и станут владыками Земли. Но кто может знать, что лежит еще дальше того далекого будущего, которое мы видели? Мы трое никогда этого не узнаем, потому что теперь мы слишком хорошо знаем, что покидать свое время — это нечто запретное, нечто ужасное, и только уничтожив изгибатель времени, мы снова сможем чувствовать себя спокойно. Но мы знаем, что за этими десятью миллионами лет, за той эпохой, в которой мы наблюдали кульминационные изменения, лежат другие бесчисленные столетия и другие перемены. За это время растения должны утратить свое господство над Землей, как утратили другие ее повелители, и кто может сказать, что человек снова не возвысится над всеми видами? Кто может сказать, что мы видели конец человечества, а не временный откат в развитии нашей расы, который вскоре будет преодолен, не всего лишь один странный эпизод в титаническом восхождении человека от морского ила к звездам?