Сага о Хродвальде

Глава 7. Дом бога

— Скажи как есть! — рявкнул Атли на Клеппа. Если бы Атли мог хотя бы стоять, то Хродвальду бы пришлось и самому встать между ними. К счастью, сейчас старый скальд висел на двух работницах из Браггихольма. Девки крепко ухватили его за пояс, и волокли как бревно в очаг, придерживая чтобы он не упал, когда останавливались. Если так делали женщины, это не выглядело слабостью. Может быть Хродвальду так казалось, потому что и он сам передвигался с помощью двух работниц.

Хродвальд оглянулся на свой драккар. И свою галеру.

Они легко вошли в Хмельной Фьёрд, и тут уже им навстречу вышли два драккара с хирдманнами Брагги, и помогли пристать к причалу, что высился на массивных деревянных сваях у самого Браггихольма.

Потом их осторожно вынесли из галеры, и стали разгружать и галеру, и драккар.

Предводительствовал ими хэрсир, что можно было видеть по жидкому пламени, истекающему из глаз. Как и многие из хэрсиров, он был выше человека, и был берсерком. Это было легко определить — он не нес на себе ничего из металла, кроме оружия. Но в отличии от топора на длинной ручке, что обычно носили берсерки, этот был вооружен копьем, с длинным как клинок меча, наконечником. По этим простым признакам Хродвальд узнал Оддруна, и почувствовал как отступает беспокойство.

Их тридцати одного херсира, что были известны в Браггиленде, Оддрун был более других знаменит своей честностью. А значит, за добро можно было не переживать.

Когда Хродвальда и Атли снесли на берег, хирдманы Брагги обступили их кругом, и начали забрасывать вопросами, как болотную змею камнями. Их спас Оддрун, одним окриком разогнав толпу. А потом, поприветствовав только Хродвальда и Атли, сказал:

— Мы отведем вас к лекарям. Как только вы оправитесь от ран, и проведете вечер в бане, Брагги будет ждать вас в своем чертоге, для пира и рассказе о вашем походе…

— А что с нашим добром? — не выдержал Хродвальд.

— Камень тебе в сапог, сопляк — неожиданно зло ответил вместо херсира Атли — Это же Браггихольм! Если уж тут беспокоится о своем добре, то зачем тогда вообще собирать его?! — Атли повернулся к херсиру и крикнул, стараясь выглядеть так, будто это не он три дня не мог встать на ноги — О могучий херсир, веди нас к чертогу Брагги, мы хотим поприветствовать бога, а уже потом отдыхать спокойно!

Оддрун задумчиво погладил древко копья, и кивнул. Тут же их — Атли и Хродвальда — подхватили работницы, и поволокли вверх по склону холма. Нарви, Клепп и короткостриженная пленница пошли за ними.

Остальные или слишком устали, или заробели от присутствия в таком месте.

Хродвальд и сам, не будь он ярлом старого скальда, отказался идти в своей грязной и рваной одежде на холм Брагги. Хродвальд бывал тут на каждом алтинге, с тех пор, как ему подарили первый меч. Уже дважды. Но, как и в первый раз, он не переставал удивляться великому Браггихольму. За деревянным частоколом из огромных, в толщину человека, стволов, прятался не крохотный стадир, а гигантский город, с полуторадесятком длинных домов, в каждый из которых могло поместится людей столько же, сколько жило на всем стадире Торвальда Большие Объятья.

И каждый из этих домов был в два раза выше, чем длинный дом Торвальда.

Но все эти чудесные вещи меркли перед чертогом Брагги, как мелкие пузатые грузовые кнорры терялись на фоне огромного, сорокавесельного драккара.

Браггихейм, и в самом деле с высокой как шлем крышей, возвышался в центре крепости, и потрясал любого человека, что взглянет на него, деля жизнь взглянувшего на ту, что была до, и ту, что будет после. Расписанные узорами столбы поддерживающие стены, а еще старый дуб в центре чертога Брагги, который рос через дыру в крыше, и накрывал своей кроной Браггихейм почти целиком, и красивые ленты привязанные к его ветвям…

— Ну?! — не выдержал Атли. Они подошли уже достаточно близко, и старый скальд так и извивался в руках работниц, стараясь посмотреть на Клеппа — Что ты мне скажешь, Клепп? Поверните меня, я хочу видеть его лицо!

Хродвальд вспомнил. Ну конечно, ведь Клепп еще не разу не был на альтинге, и потому не видел Браггихельм. Он и сам повернулся, желая увидеть ошарашенное лицо здоровяка.

Клепп брел, внимательно глядя под ноги, осторожно переступая приметы любого жилья — нечистоты и заполненные грязной водой ямы. В одной руке он нес свою пленницу, и та, против обычного, не вырывалась. Даже напротив, старательно пожимала под себя ноги, стараясь не коснуться земли. На окрик Атли Клепп дернулся, и вскинул лицо, обведя Браггихольм быстрым взглядом. На три удара сердца его взгляд задержался на великолепном чертоге Брагги… Но только на три удара. Лицо здоровяка не утратило сосредоточенное выражение человека, что идет по большому стадиру, в котором много скота, и Клепп снова опустил взгляд вниз.

— Не знаю что и сказать — наконец ответил Клепп, странно расставляя слова.

— Скажи как есть! — уже почти в бешенстве зарычал Атли.

— Может вам тут камни, это… Ну в грязь бросить, как дорога? — буркнул он, в ответ Атли.

— Камни? — озадаченно переспросил Атли — Ты сошел с ума парень? Зачем кидать камни в грязь? Тебе мало коровьих лепешек?!

— Нет, я… Хочу сказать… — ответил Клепп уродуя красоту слов своей глупостью. Хродвальд вздохнул. Иногда он забывал, что Клепп глуп. А может Атли прав, и огромный добряк безумен.

— Вот уж правду говорят люди, покажи двум один и тот же лес, и они увидят два разных. Первый расскажет о красивой зелени травы, и хорошей для охоты на зайцев опушке. А второй вспомнит о волках, и будет проклинать сырость и запах гниющей листвы! — раздался над Хродвальдом глубокий голос, который он не перепутает ни с одним другим. От неожиданности дуры — работницы выпустили Хродвальда, но молодой ярл удержался на ногах, и развернулся, чтобы поклониться. Вот тут его качнуло, и он наверняка бы упал прямо в здоровенную, жирную, черную, жутко воняющую лужу, если бы не длань бога. Брагги осторожно придержал Хродвальда за плечо. Рука его была твердой и непоколебимой, словно Хродвальда подперли причальным столбом. Хродвальд по привычке хотел разозлиться, но выпрямившись, увидел улыбку Брагги, и тут же растворился в ней, как в детстве в объятьях матери.

— Атли, мой старый добрый друг! — уже гудел глубоким басом бог, подходя к старому скальду и обнимая его. Для этого богу пришлось низко наклониться, даже Клепп едва доставал макушкой до соска Брагги. Если у Брагги были соски — одет то бог был всегда, сколько его Хродвальд видел. Красиво одет, по божески. С золотыми нитями узоры, тяжелые меха на плечах.

— А ну стоять! — раздались крики от ворот. Сбитые из тяжелых, моченых в морской воде бревен, ворота сейчас стояли нараспашку. Да и кто будет закрывать врата Браггихольма? Кому придет охота войти сюда со злым умыслом?

А вот, вошли. Оттолкнув с дороги двух хирдманнов, прямо к ним шел огромный человек в черных шкурах.

В железном шлеме с полумаской. Неслыханная дерзость. Брагги, все знали, железо не любил. Хродвальд с остальными только мечи да ножи на поясе при себе оставили, а то без оружия не прилично на людях ходить. Как голым. А с пленницы вон, даже кольчугу стянули. А чтобы закрывать железом голову и лицо…

А этот шел в броне, да и в шлеме. И со щитом. Хорошо хоть топор за поясом.

— Приветствую в своем доме, и пусть о тебе говорят только то, что ты заслуживаешь, и ни одного дурного слова сверху Эгиль, сын Хакона — зычно сказал бог, и сделал несколько шагов навстречу вошедшему в ворота.

— Ты берешь моё добро! — ответил тот.

Хродвальд схватился за меч. Так вот он какой, Эгиль Хаконсон! Алчный, черная его душа, настолько, что не хочет упускать добычу даже у ворот Браггихольма! А добыча его, это он, Хродвальд! Хродвальд рванул меч из ножен.

— Ты вошел в мой дом как тать, и назвал меня вором? — грозно спросил Брагги.

Хродвальд заметил, что у ворот Браггихольма толпятся вооруженные люди. Не иначе команда с драккара Эгиля. Но хирдманы Брагги перегородили им путь стеной щитов. Оддрун молча заступил перед Брагги, и скинул чехол с лезвия своего копья. Эгиль вытащил топор, перехватил щит поудобнее, и ускорил шаг.

Брагги поднес к губам оплетенную золотыми змеями свирель и заиграл. Поднялся ветер. Как осенний шквал, что сдувает неосторожного гребца за борт, рвет паруса, и поднимает в воздух тучи брызг, ветер пронесся вдоль всей улицы, все набирая силу, и ударил в Эгиля. Тот закрылся щитом, и присел принимая удар стихии. Эгиля покачнуло, и поволокло назад. Но Эгиль Черный не упал. С него сорвало медвежий мех, которым он укрывал плечи, вырвало из рук, оборвав ремни, щит которым он прикрылся. И начало сдувать назад, кидая в лицо грязь и оставляя в земле глубокие следы от его ног.

Шквальный ветер прекратился так же быстро, как и начался. Хродвальд удивился больше всего тому, что дома по бокам улицы остались не тронуты. Даже дерн с крыш не посрывало.

И тогда Эгиль, утробно рыкнул как проснувшийся медведь-шатун, взял в левую руку, освободившуюся от щита, длинный нож, и снова пошел вперед.

Брагги медленно, не торопясь, повесил флейту на свой широкий, весь в золотых бляхах, пояс. А потом хохотнул, и сказал Эгилю, который был уже совсем рядом:

В танце сына железного рода

Устоять предо мной невозможно

Хродвальд раскрыл рот от удивления! Говорить вису — стихотворение скальда, в такой момент? Как вообще об этом можно думать сейчас! Да еще такое, с таким сложным кеннингом-иносказанием! Как Брагги сказал? “Сын железного рода” — это должно быть воин. “Танец воина” — битва… Хродвальд похолодел. Только сейчас он наконец понял, что на его бога напали. Что Эгиль идет к Брагги с оружием на изготовку! Хродвальд рванулся на Эгиля, но Брагги опередил его. Бог, придержав за плечо Оддруна, вышел вперед, и оказался всего в десятке шагов от Эгиля. Хродвальд увидел, что Эгиль огромен, и похоже достает макушкой богу до подбородка. Если измерять его в шлеме.

Эгиль замер на секунду, и прорычал:

Зря за мою добычу, ты скальд заступился!

Вон уж ворон смотрит, ты его теперь добыча!

И в самом деле, на соседний дом сел огромный ворон. Брагги широко развел руки, словно приглашая Эгиля в объятья, и Эгиль бросился на бога.

Брагги резко свел руки вместе, хлопнув в ладоши с грохотом, словно само небо раскололось. От Брагги взметнулась вверх стена грязи, сминая Эгиля, как чайку сминает удачным ударом весла.

И хоть удар был направлен вперед от Брагги, но и Хродвальду досталось. Словно конь лягнул молодого ярла в грудь! Хродвальда подбросило в воздух, и он упал лицом в грязь, перевернувшись в воздухе. Успев заметить, как Клепп низко приседает, закрывая собой свою пленницу.

Словно он знал что такое может быть.

Хродвальд не выпустил меч, и тут же начал подниматься. Это было трудно — израненное еще в схватке на галере тело, слушалось плохо. Ему никто не помогал — работницы разбежались уже давно. Хродвальд бы не удивился, если бы узнал что они поняли что дело идет к драке, еще до него. У рабов на это особое чувство. Хродвальд наконец сумел сесть, и опереться на меч. Он посмотрел в ту сторону где стояли Брагги и Эгиль, и успел заметить, что Эгиль уже стоит на ногах. Шлем с него сорвало, и этим воспользовался Оддрун, с размаху ударив Эгиля древком копья по затылку.

Удар был такой силы, что даже у Хродвальда заболела голова.

Эгиль упал. Но только на одно колено. И даже топор не выпустил.

Брагги коротко и властно сказал:

— Вяжите его, и его людей. Эгиля в яму, его людей к рабам. Я буду их судить на алтинге. — И оглянувшись на Хродвальда улыбнулся — Эй кто нибудь! Помогите моим гостям! Они еще не выпили и одного хмельного рога, а уже падают с ног от моего гостеприимства!

И подняв лицо к небу, Брагги расхохотался.

*****

Через три дня в Браггихольме, Хродвальд решил что если он останется тут до конца жизни, то ничего не потеряет, а только приобретет. Целебные травы, и тихая игра бога на свирели, затянули раны, и вернули. И Хродвальду казалось, что был он сейчас сильнее чем когда либо раньше. А вот Атли выздоравливал медленно. И хоть раны его уже затянулись, и не было ни жара, не других признаков злой болезни, ходил старый Скальд все еще с помощью работниц. Иногда, по вечерам, когда Брагги приходил поиграть им на своей волшебной свирели мелодию силы и здоровья, они даже немного говорили с богом.

Насколько можно говорить с богом — обычно он говорил себе, да и слушал себя сам, а остальные были нужны только для того, чтобы это не было слишком странно.

— Старый мой друг, — приговаривал Брагги голосом, настолько наполненным заботой, что у Хродвальда намокали глаза — Как же ты впал в неистовство берсерка, не сняв кольчуги? Ты нанес вред своему и телу. и духу! Если бы пути судьбы не привели тебя сюда, то бы умер, так и не сумев восполнить силы…

— Да я! — вскидывался Атли, и тут же затихал под успокаивающий бархатный голос Брагги.

— Ничего, у тебя впереди много дел, и много саг. Сейчас я сыграю на своей свирели, и ты уснешь, а во сне ты будешь становиться сильнее…

И бог подносил к губам свою оплетенную сделанными из золота змеями, флейту, и играл. Играл для всех, кто был в Браггихольме — волшебная мелодия успокаивала и погружала в сон все селение, щадя только часовых. Но сидел он все же вместе с Хродвальдом и его командой, в длинном доме, который почти весь — не считая нескольких десятков коней за перегородкой — был подарен на время им.

Хродвальд ел, спал, тренировался с хирдманами Брагги, осматривал свою добычу, и словно охотник в голодном зимнем лесу, выстраивал сложную вязь узоров из следов, чтобы соблазнить молоденькую работницу, что помогала на кухне. Она была не против, но пробраться к ней ночью Хродвальд не мог, так как засыпал от игры Брагги слишком крепко. Но дело шло на лад, и он готов был поставить овцу против курицы, что еще до конца недели сможет заставить эту девицу кусать губы от удовольствия. Может и не одну её.

На четвертый день стало ясно, что те кто был ранен в команде Хродвальда, и до сих пор не умер, скорее всего будут жить. Среди них, как ни странно, оказались все три молодых Скъелдинга. Удивительно живучие люди, эти Скъедлинги. Южане смогли убить только их отца. Даже тот, что принял меч в горло, смог прожить три дня, и попасть в Браггихольм, где его выходили.

Вечером четвертого дня, вместо Брагги к ним пришел Оддрун, и пригласил в чертог Брагги. На малую тризну. Тех, кто хочет.

Никто, кроме Атли, этому не обрадовался. Люди не против застольных песен что поет бог, и хмельной радости что он дарит. Но быть рядом с бессмертным… Это бывает опасным. Однажды Брагги пришел в ярость, и оторвал человеку голову, только за то, что тот слишком много выпил, и не удержал выпитое в себе. Это было еще при отце деда Хродвальда, но такое редко забывается. И, хоть спроси любого на севере о таком случае, каждый скажет что никогда про такое не слышал — но про это, да и про другие странные вещи что случаются с Брагги, тихо шепчутся по вечерам у очага.

Но если уж ты ведешь за собой людей в бой, то и на пиру ты должен быть первый.

Хродвальд встал, и сказал зычно:

— Кто чувствует себя сильным и здоровым, чтобы пойти со мной и выпить пару кубков, с Брагги? — так он оставил для них открытой дверь для бегства. Может ты и хочешь, да ранен и не можешь. Что же теперь поделать?

Все молчали. Айвен, получивший в бою разве что пару порезов, старательно делал вид что спит. Остальные, впрочем, были не на много лучше. Даже Нарви, против обыкновения, промолчал.

— Ну тогда пойдем только я и Атли. — кивнул Хродвальд — Но однажды я еще напомню вам об этом!

— Брагги хотел поговорить с пленницей — вмешался Оддрун — та, что с меткой Мора на лице. Я не нашел её в загоне для рабов.

— Она тут! — поднялся Клепп, и недовольно пробурчал — Зачем она ему?

Клепп и в самом деле не отпускал от себя девку не на шаг. Разве что на второй день, когда её их повели мыться в бане. Да и то, едва отмывшись, побежал к женской половине, и топтался у входа пока работницы её не вывели.

— Хорошо — вмешался Хродвальд, видя как хмурится Оддрун на грубость глупца — Клепп, ты её поведешь.

— Охох — заскрипел Нарви, поднимаясь.

— А ты чего? — удивился Хродвальд.

— Так он пришмотрит за девкой, а я пришмотрю за ним — Нарви подошел к Хродвальду поближе, и шепотом добавил — А то ведь ляпнет там глупошть, и што делать будешь?

Хродвальд немного подумал. Нарви беспокоится больше за Клеппа или за ярла? В любом случае Нарви делает то, что сделал бы друг. Это хорошо. Хродвальд проводил глазами Атли, который, радостный, расчесанный и в лучшей рубахе, уже торопился к выходу из длинного дома. Вернее, поторапливал несущих его девок. Старый скальд явно больше не нуждался ни в чем, кроме своего бога, и не оспаривал власть Хродвальда. Да и почему же Хродвальд волнуется? Встреча с Брагги совсем не то же, что пойти в сечу, и редко бывает что он проклянет или убьет собеседника, разве уж не повезет застать бога в совсем уж плохом настроении… Да, удача им не помешает.

— Айвен! — рявкнул Хродвальд — Идешь с нами!

И ярл пошел к выходу не оборачиваясь, зная, что его не осмелятся ослушаться.