S-T-I-K-S. Человек из Пекла. Книга 2. Часть 3.

Глава 7.

Приграничье.

Стаб Гвардейский.

Последующие минут десять Веда не находила себе места. Ходила по кабинету туда–сюда, перекладывала папки на столе, ровняла, поправляла. Передвинула стулья у стола, стряхнула несуществующие крошки с кушетки. Чайник вскипел, Веда достала из выдвижного шкафчика чашки, чай, конфеты. Оглядела кабинет, вздохнула и уселась на диванчик. Через пару минут в коридоре послышались быстрые шаги нескольких человек, голоса, и в кабинет без стука вошли Мятный, Винт, Нюхач и Вжика. Тоже взволнованные.

— Где?! — Первый же вопрос.

— Везут ещё… Бас?

— Скоро подъедет, дела какие–то, — ответил Нюхач, подойдя к Веде и усевшись рядом на кушетку. Остальные расположились кто где.

— Точно он? — переспросил Винт.

— Сейчас узнаем… — сказал Мятный, взглянув вдруг в сторону двери, почуял гостей Даром, видимо.

Буквально через минуту в коридоре снова послышались шаги. В дверь постучались и заглянул боец охраны.

— Заводи, не задерживай! — Нюхач.

Боец кивнул и первым вошёл… да, их Медоед. Но совсем не тот, каким они все его помнили. Твёрдый, цепкий, оценивающий, прожигающий даже, чуть настороженный взгляд, словно он уверялся, что ничего не изменилось и ему всё так же здесь рады. Лицо… лицо молодого, но рано повзрослевшего человека, пережившего очень многое и многое из этого нехорошее. Совсем уже не то, юношеское, с горящими озорными искрами янтарными глазами. Под левым тонкий длинный шрам, явно от пореза, на лице недельная щетина. Промелькнуло облегчение во взгляде, радость от встречи, но лёгкое напряжение всё же висело в воздухе.

Следом вошла девушка, приятное лицо, настороженная, чуть оглушённая той суетой, которую вокруг них организовали сразу, как попали за стены стаба. Взгляд её выражал доброжелательность.

Молчание длилось чуть дольше, чем хотелось. И вдруг напряжение спало, разом. Медоед расслабился, это стало видно даже невооружённым взглядом. Выражение лица смягчилось, стало «своим» и он широко улыбнулся. По–доброму так, как друзья и помнили.

— Не представляете, как я рад вас видеть..! — немного с хрипотцой от нахлынувших эмоций произнёс он.

Первым подошёл Мятный, взял Медоеда за плечи, осмотрел «по–хозяйски» и без слов, крепко обнял, по–дружески, по–отцовски, даже. Дальше и остальные оживились, подходили, обнимали, здоровались. Анжелика при этом оказалась на пару минут предоставлена сама себе, хотя на самом деле и за ней следили. И она знала об этом. Затем Медоед представил и её.

— Анжелика. Картограф Института. Такой же эмпат, как и я. В общем, умница и красавица, во всех отношениях хороший человек, — огорошил друзей первыми словами Дима, а девушка чуть смутилась такому представлению и в тихую ткнула его локтем в бок.

Конечно же, незамеченным это не осталось, друзья переглянувшись, улыбнулись. Удивление факту, что она из Института, быстро ушло, смытое радостью встречи. О том, что скрывать ничего не будут, кроме её «происхождения», Медоед и Анжелика договорились заранее и то, если не спросят напрямую. Ну а что она парню не просто подруга, друзья убедились после следующих слов и повисшие остатки витавшего напряжения разошлись:

— К вопросу о её статусе. Мы на гостевой поживём, сколько надо будет. Обо мне и родителях она знает и распространяться не будет, — этот момент они тоже обговорили.

Нюхач ответил:

— Решим этот вопрос. Кстати, коллеги твои тоже через месяц где–то прибудут, — обратился уже к девушке.

Анжелика нахмурилась:

— Это которые коллеги?

— Тоже из Института люди, — уточнила Веда. — Хром со своими бойцами и Бармалей с научниками.

Девушка постаралась сохранить выражение лица бесстрастным, но провести никого, разумеется, не вышло, тем более Диму. Он спросил:

— Какие–то проблемы с ними? — спросил Медоед.

Анжелика чуть скривилась. Не очень приятные воспоминания возникли сами–собой. Вот же совпало…

— Бармалея знаю… такой себе человек, хотя специалист хороший… удивлена, что он нос свой из Цитадели показал. Да ещё и сюда, к Пеклу, а не на профилактику. В общем, ко мне лезть если не станет… — она красноречиво посмотрела на Медоеда. — Проблем не будет точно.

Друзья Медоеда снова переглянулись, эмоции их читать было несложно. Да, Бармалей этот, человек трусоватый. Но гонористый, особенно, если сила на его стороне. Проблем на стабе не доставлял, но не будь у него охраны, рожу пару раз бы ему «поправили». А сейчас… не случилось бы чего худого.

— Институтские, выходит, всё же обосновались тут? — спросил Дима.

Нюхач глянул на Анжелику, перевёл взгляд на парня. Сейчас он по должности являлся самым старшим, так что и рассказывать именно ему.

— Обосновались, да. В Гостевом им и здание уже выделили, на Шестёрке половину гостиницы тоже отдали. На третью, считай, смену, уже приедут. Договор официальный заключили, чем–то им здесь понравилось, — под конец Нюхач снова посмотрел на девушку. — В общем, всем хорошо.

Анжелика правильно поняла взгляд этого Нюхача, словно он вслух и говорил, «проблем нам из–за ваших давних тёрок не надо». Вообще, встреченные здесь люди удивили девушку. Не все, но многие и особенно друзья Димы. «Чистые» люди, таких очень нечасто встретишь здесь, в Улье.

Ответить девушка не успела, появился ещё один человек, тот самый Бас, которого ожидали. И да, голосище у него оказался под стать имени. Оглядел Медоеда, они тоже крепко обнялись, как родные люди. Анжелике на секунду даже завидно стало и захотелось стать частью этой… семьи? Обстановка с появлением Баса сразу же повеселела на порядок и разговор ушёл в другую сторону, посыпались вопросы, всем было интересно, что и как произошло у Медоеда, где был, что видел. Он даже немного опешил от такого напора. В итоге Бас вмешался:

— Нет, так не пойдёт. Давайте–ка в более удобное место переместимся? Смена же у тебя закончилась, Веда? — она утвердительно кивнула. — Тогда предлагаю всем встретиться через пару часов, там и помучаем Медоеда вопросами, с дороги и передохнуть ребятам надо и в порядок привести себя.

Все с этим предложением согласились.

— Выметаемся тогда и у Крикливой через два часа, — подытожил с улыбкой Бас.

— Запишу ребят только, — сказала Веда.

Друзья, подгоняемые Басом, засобирались, зазвучали какие–то шутки, смешки и через минуту в кабинете остались только Медоед с Анжеликой и Веда с Нюхачом. Ментат встала с кушетки, некоторое время рылась в папках, достала файл с несколькими твёрдыми листками, уселась за стол.

— Давай с тебя начнем, Анжелика.

Девушка кивнула. Опрос длился буквально минуты три, вопросы стандартные и по–минимуму. Дима прекрасно понял, что Анжелике сразу выдали «кредит» доверия. Из–за него. А он сам? Знали бы друзья, чем занимался каких–то два месяца назад… нет, забудь. Всё. Пройдено, сожжено, убито.

Анжелика поймала настроение парня и вопросительно посмотрела на него. Тот лишь отмахнулся с улыбкой.

Медоеда Веда тоже долго не мурыжила и минут через пять они втроём вышли из кабинета. На вахте на первом этаже Веда задержалась, оставила ключ.

Дальше разделились, Мятный увёз Вжику с Винтом, Нюхач, Веда и Бас уехали спустя минуту. Один из бойцов охраны, по приказу Веды, подвёз Диму и Анжелику в Гостевой район. Там они заселились в гостиницу, правил пребывания в стабе нарушать из–за Анжелики не стали.

Комната стандартная, на двоих, без изысков. «Люксовых» номеров здесь отродясь не было. Две кровати, которые Дима тут же со скрежетом ножек по полу соединил в одну, пара «армейских» тумбочек, шкаф, пирамида для оружия, стол с чайником и маленький телевизор на стене представляли всю обстановку номера. Ну и совмещённый санузел. Через час, помывшись и переодевшись в чистое, спустились в почти пустое помещение бара, заказали еды.

— Как тебе здесь? — спросил Медоед девушку.

— Хорошо, — сразу ответила она. — Люди добрые. Другие. Честно, не ожидала такого приёма.

Дима улыбнулся. Да, здесь люди другие. Здесь всё по–другому. Анжелика о чём–то задумалась, спросила:

— Что дальше делать планируешь? — она прекрасно понимала, что в Пекло с Медоедом ей не то что нельзя, смертельно опасно и она станет только обузой.

— Дальше… — начал Медоед. — Дальше в Пекло… отца искать…

— И как ты это делать собираешься? Сколько это займёт?

Дима не знал, потому и не сразу ответил.

— Не знаю, Анжелика. Мысли есть, конечно… да и Нестор про помощь какую–то говорил…

— И ты веришь ему? Что за разговор–то был?

— Разговор был ёмкий, некоторые вещи до сих пор не понимаю… да и что остаётся… только верить и делать. В любом случае, идти надо. И времени немного… чувствую это… а потерять ещё и отца… это уже слишком для меня…

Анжелика поджала губы, разумеется, эта затея её не устраивала, ей не нравилось, что придётся остаться здесь на неопределённо долгое время. И не просто остаться, а находиться в перманентном состоянии стресса из–за волнения за Медоеда. И если, не дай Улей, он погибнет… она и не узнает об этом. Что тогда? Она только–только ощутила себя… целой? Только–только появилось ощущение «спокойствия»…

Девушка с усилием выбросила эти мрачные мысли. В любом случае она дождётся. Месяц, пол года, год, неважно. Дождётся. Лишь бы он только вернулся. Ощутила, как на руку легла ладонь Медоеда. Встретилась с ним взглядом. Он без слов, прекрасно понял её состояние.

— Всё нормально будет, Анжелика, — уверенно произнёс он. Некоторое время молчали.

— Когда отправляться думаешь?

— Завтра, — ответил Дима. — С утра. Надеюсь, Мятный не откажет, до Отсечки подкинет. А оттуда уже сам.

— Завтра… — повторила Девушка, чуть помолчала и закончила уже более весёлым тоном:

— Надеюсь, поспать получится сегодня.

У Димы невольно загорелись кончики ушей, в эмоциях Анжелики всё было «написано» лучше всяких слов.

Наконец, принесли заказ и Медоед с девушкой принялись за еду. Ничего особенного, нарезка под «сто грамм», варёный картофель в масле с порубленным зелёным луком, котлеты и салат. Когда первый голод был утолён, парень разлил по стопкам прозрачную, как слеза, холодную, чуть ли не тягучую жидкость из графина.

— За Шмеля… — произнёс Дима.

— За Шмеля… — чуть глухо, от нахлынувших эмоций ответила Анжелика.

Воспоминания сами собой ворвались в мысли девушки. Больше полутора лет они со Шмелём колесили Улей и пережили множество опасностей, стольких тварей и не только среди заражённых положили и вот… подкатил ком к горлу.

Выпили не чокаясь.

Медоеду тоже было, что вспомнить. Пусть близко с квазом и не удалось сдружиться, но плохого о нём ничего нельзя сказать. Он оставался предан до самого конца, не сомневался ни мгновения перед тем броском. Да и в другие моменты тоже не подводил. И пусть имелись разногласия, пусть они были совершенно разными людьми, но Шмель нравился Диме, как человек и его гибель ударила больно, пусть и в меньшей степени, чем по Анжелике.

На несколько минут замолчали, думая о своём и одновременно об одном и том же.

Спустя ещё минут пять, когда Медоед и Анжелика уже прикончили ужин, пришли и друзья парня. Шумная компания из семи человек, Веда и Нюхач, Винт и Вжика, Мятный, Бас и Стопарь, ввалились в бар и в пустом помещении сразу стало шумно и тесно. Настроение скакануло вверх. Соединили несколько столов, тут же подошёл официант, собирая заказ.

Дальше время полетело быстро и весело. Дима ощутил, наконец, то самое спокойствие, которого он не чувствовал уже давно. Он со своими, с людьми, которые не бросят и не подведут.

Анжелика тоже достаточно быстро влилась в компанию, Веда и Вжика в этом помогли, разговорив девушку и вот уже они вместе хохочут над чем–то.

Вопросы. Всем было интересно, что видел и где был Дима. Разумеется, обо всём им знать не надо. Решил не говорить ни о боях насмерть, ни о наркоте, за которой ездили в бункер, ограничившись лишь вывозимым оружием и ящиками «тридцатки». Рассказ длился долго, прерывался на весёлые или не очень, комментарии, тосты. Когда дошло до предательства Шалого, все замолкли. Дима ещё думал, стоит ли рассказывать о роли Близнеца, но решил не шокировать друзей, рассказав то же, что и Факиру в своё время. Про муров, тоже, естественно, рассказывать не стал, ограничившись уже версией, поведанной знахарю Марии в стабе Стронгов, дойдя, собственно, до этого момента в своих блужданиях по Стиксу. Тут же вспомнил и про её пожелание «пнуть под зад» Стопаря. Тот, когда все взгляды остановились на нём, жутко засмущался, чего от него добиться было крайне сложно, что–то буркнул неразборчиво и поблагодарил Диму за привет. В эмоциях сквозило облегчением, смущением, даже чувством вины немного. Некоторое время знахаря ещё помучили расспросами, но он свел всё в шутку и попросил поподробнее рассказать о девочке–прорицательнице. Видимо, эта тема, им, знахарям, особо интересна.

Дальше Медоед коротко рассказал о дальнейшем путешествии в одиночку, про стаб с какими–то сектантами и ночёвку в зачуханном поселении. Когда его рассказ миновал встречу со Шмелём и Анжеликой, девушка начала вставлять и свои дополнения, со своей колокольни, так сказать. Особенно красочно описала свои воспоминания и ощущения при переправе, и когда Дима в одиночку остался сражаться с Элитой на выезде из города. На этом моменте друзья Медоеда переглянулись понимающе.

— Значит, Нестора всё же встречал, — уточнил Нюхач, когда Дима дошёл в рассказе до того странного стаба на озере.

— Да. И всё оказалось не так, как я думал изначально. Вернее, я с самого начала всё не так понимал. От этого не легче конечно, но претензий к самому Нестору, по крайней мере, уже нет.

— Так а что случилось–то на самом деле? — спросила уже Веда.

— Там всё очень сложно… — замялся Медоед и сам с трудом пока понимавший тот мысле–образ от Нестора. — В тот момент Нестор собой не владел. Не в смысле, что он неадекват какой–то, всё гораздо… в общем… как я понял его слова, убивал Сойку не он. Убило маму нечто… гораздо большее и сильное, чем мы с вами и даже сам Нестор. Может быть, сам Улей даже…

Повисло гробовое молчание, друзья даже напряглись. Когда речь заходит о таких вещах оно и не мудрено.

— За что? — выдохнула Веда.

— Тоже не очень понимаю этого. Нестор прямо не сказал. Он, вообще, мало что напрямую говорил. Всё из–за её Дара. Не должна она была его получить.

— Е…ть–колотить… — прошептал громко Винт и несильно получил от Вжики локтем в бок, охнул.

— И ещё он сказал, что мне надо отца искать. И быстрее. Так что… завтра с утра думаю рвануть.

После этих слов пошли вопросы, мол, как же, где же в Пекле искать и всё такое. Дима ответил:

— В любом случае его надо найти. Не из–за слов Нестора даже. Мне это самому нужно.

Ещё немного помолчали. Мятный произнёс:

— Отдохнул бы денёк с дороги. Я в рейд послезавтра. С нами бы и поехал, подкинем поближе.

Анжелика и Медоед переглянулись. Парень кивнул и ответил Мятному:

— Ты же через Отсечку?

— Ага.

— Отлично. Значит, с вами и поеду.

— Анжелика здесь останется? — спросила уже Вжика.

— Конечно.

— Правильно. Тебе скучать не дадим, — улыбнулась девушка. Анжелика в ответ тоже улыбнулась.

Дальше Диме рассказывать стало тяжелее, горечь от потери товарища никуда не делась, у Анжелики тем более. Когда речь зашла о моменте с разбитой странным Элитником машине и о самом монстре, мужчины переглянулись и Бас попросил рассказать более подробно.

Дима ощутил настороженность в эмоциях друзей.

— Внешность странная у него была. Элиты повидал много, так что сразу заметил. Его будто… как сказать… с ним словно как с квазом знахарь работал, слишком пропорционально и гармонично развит. И умный слишком, даже для Элиты. Нагнал тварей поменьше с округи, как кукловод и гнал нас в одном направлении километров двадцать. Потом выдавил нас на разрушенный мост у реки. Заражёнными, как я понял, он управлял жёстко, пёрли на нас, как отбитые, ничего не соображали. А ещё я его совершенно не ощущал, то есть не знал, где он находится. Вот это поразило больше всего. Дальше… дальше Шмеля ранили сильно, он Анжелику собой прикрыл, я не успел… её на другую сторону моста перекинул, Дар у него был телепортации… потом перекинул и меня. А сам там остался, с гранатами в руках. Погиб. В тот момент и Элитник тот сраный показался, понял, что мы уходим, за нами рванул. Ему–то через разрушенный пролёт моста перепрыгнуть раз плюнуть. Поймал его на щит кинетический и Сдвигом приложил, что было сил, хрустнуло ещё так хорошо. Он в реку и плюхнулся. Надеялся, что монстр сдох, проверить–то не никак, не ощущал его. И мы убраться поспешили оттуда. — Дима сделал паузу. Стопарь воспользовался моментом и поднял «за тех, кого нет». Выпили. Дима продолжил:

— В общем, зарубились мы с тем Элитником спустя день, жив падаль остался. В городе это случилось, неподалёку от реки. Сунулись туда из–за отсутствия припасов. Один автомат на двоих, «бэ–ка» и перекусить на раз. Ну и ночевать там же остались, дело к ночи шло. Элитник этот нас там и запер на крыше, к утру. Нагнал снова мелочи, бегунов, «лотеров», в основном, и на нас спустил. Ещё впечатление создалось, будто эта тварь кем–то специально натаскана на такую загонную охоту. Нам же повезло, ту территорию другой Элитник своей считал и ему не понравилось присутствие конкурента. Они драться начали, а я понял, что это наш с Анжеликой шанс. В итоге один другого убил, а я добил победителя. Естественно, на словах просто всё, а так, чуть не сдох там… в общем… жемчуг собрал и в темпе ушли.

Мужчины снова переглянулись. Медоед уже начал понимать, что про Элитника спросили не просто так. И спросил сам:

— Так а в чем дело–то? Вижу, не просто так интересуетесь.

Мятный посмотрел на Диму и спросил:

— А ты когда тварь потрошил, ничего странного не заметил?

— Да я умотался тогда, как не знаю кто. Не до странностей было, жемчуг, говорю же, собрал только и всё, свалили побыстрее оттуда. Побольше размером, разве что и удивился, что только красные в нём были. В чём дело–то?

— Жемчуг разглядывал? С собой есть? — спросил снова Мятный и стал рыться у себя в кармане, вытащил смартфон, начал что–то включать. Спустя пару секунд протянул Медоеду. Анжелика тоже посмотрела. Фотографии убитого монстра. И выглядел он очень похожим на того, про которого только что рассказал Дима. Другие фото показывали тварь с более близкого ракурса. Морда с дырой под глазом, пластины брони… ещё, снова броня… стоп…

— Это что, на самом деле? — спросил поражённо Медоед.

Мятный и остальные мужчины кивнули. На фото были видны знаки, вроде угловатых иероглифов или рун, глубоко выцарапанных на некоторых бронепластинах. Если не приглядываться, можно и пропустить, они терялись среди множества других, «естественных» отметин. Знаки эти имелись на грудных пластинах, на морде, на предплечьях и бёдрах. Даже на костяном «капюшоне» были.

— И… что это значит?

— Вот и мы понять не можем… — сказал Бас. — Одну такую тварь, вот эту конкретно, Мятный со своими архаровцами завалил.

— Тварь полудохлая была уже. Не знаю почему. С виду ран и не было. Мы уже в стаб с рейда возвращались. Городские кластеры далеко уже были. Ну и на этого… нарвались. Он вдоль дороги полз. Именно полз. Пересрались поначалу. Ни я, ни Звонок, сенс ещё один, монстра тоже не ощутили. Поняли, что он напасть не способен, ну и пристрелили. Разглядывать стали, вот эту херню всю и заметили. Ещё потроха с него странные. Горох и спораны обычные, а вот янтарь с жемчугом другие.

Дима посмотрел на Анжелику. Она тоже была удивлена донельзя. Они ведь так и не смотрели, ссыпали шарики в рюкзак и всё.

— Так вот. Шарики, только красные, с чёрными прожилками, как паутинка. Аж семь штук собрали с него! Никогда такого урожая не видел. А вот чёрных жемчужин вообще ни одной. Янтарь… узелки красноватые, сразу заметно… и плотнее обычного.

— О как… — протянул Медоед.

— Подумали сначала на радиацию, но дозиметры норму показали. Потом Стопарь смотрел, — взгляды сфокусировались на знахаре.

Он оглядел всех, понял, что пить никто не собирается, бахнул свою стопку, крякнул, втянул воздух и произнёс:

— Жемчуг абсолютно нормальный. Во всяком случае, ничего необычного, кроме внешнего вида, я не заметил. Не спец в этом, признаю, но моих познаний вполне хватает, чтобы различать энергетическую накачку в жемчуге. С этими всё в норме. Это сами твари новые какие–то. И вот это уже очень настораживает. Я в тот рейд не попал, по хорошему бы самому на труп посмотреть надо было, по фото не скажешь ничего. Но чего нет того уже нет.

Слово взял Бас:

— Гранитный, стаб такой, помнишь?

Дима кивнул.

— Нет его больше. Малая Орда. При чём, очень грамотно организованная Орда. Обычно там отбивались и от большего количества заражённых, а тут не сдюжили. Из пятисот отменных бойцов, а ты должен помнить, что там квазы в основном, осталось едва ли пять десятков. Часть к нам пришли, часть в Холме осела. По словам Центнера, пока они Элитника странного не свалили, зачинщика, так сказать, «ПТУРом» подловили, заражённые вели себя слишком умно. А как только тварь сдохла, легче стало. Но это всё равно не помогло, заражённые уже в поселение прорвались. Выжившие и сбежали… вот такие пироги…

Дима даже не знал, что сказать. Получается, уже три таких твари. И судя по фотографиям Мятного, монстры, скорее всего, выведены искусственно. Очень уж похожи. Кое–что начало складываться в единую картину. Не на это ли Нестор и намекал? Если с помощью одной такой твари можно вырезать целый стаб… это угроза… Выгони такую в Обитаемый пояс…

— Вы–то сами что думаете? — спросил Дима.

— А что тут думать? — усмехнулся Бас. — Увеличили количество патрулей. Колонны к Форпостам усилили… скоро ещё из Института группа приедет, им инфу скинем, пусть думают тоже. Угроза всё–таки немалая и надо понять, что почём и как с этим бороться.

Медоед согласно покивал. А ещё, что–то ему подсказывало, ответы надо в Пекле искать. И он как раз туда и собрался. Другое дело, он не за этими ответами туда пойдёт.

Дальше посиделки свернули на более весёлый лад. Диме и Анжелике обещали, что постараются решить вопрос с «гражданством» девушки в самые короткие сроки. Дела больше не обсуждали. Стопарь обмолвился, что завтра заглянет на сеанс. Дима понял, что ему попросту хочется поговорить без свидетелей. Собственно, есть о чём. Плюс тот же новый Дар. Да и у Анжелики что–то должно проявиться после красной.

Разошлись уже после полуночи. Дима и Анжелика поднялись к себе в номер, осоловевшие от обильной еды. На алкоголь сильно не налегали, но в голове всё равно шумело.

После душа отдались друг другу. Вышло всё спонтанно, накатило волной. Сразу до кровати и не добрались. Сразу эмпатию не погасили и их чуть не вырубило от резонирующих эмоций и ощущений на пике. После короткой передышки решили всё же погасить эмпатию и всё получилось. Менее «ярко», но «ярко» в меру, без ощущения, что «кайфово настолько, что аж больно».

Разбудил звонок телефона внутренней связи в гостинице. Не сразу Медоед и Анжелика сообразили, где они, что происходит и что не надо ни от кого бежать и ни в кого стрелять. Часы на стене показывали половину одиннадцатого утра.

Дима, наконец, добрался до телефона, снял трубку.

— Ну наконец–то! Утро доброе! — это был Стопарь и Медоед вспомнил, что договаривались с ним вчера о встрече где–то ближе к полудню. — Разбудил?

— Ага… и тебе доброго, Стопарь, — парень обернулся, посмотрев на Анжелику, она укуталась в одеяло и чуть припухшими, заспанными еще глазами, смотрела на него.

Медоед прикрыл микрофон трубки ладонью и произнёс тихо:

— Это Стопарь, ждёт уже…

Девушка нахмурилась, вспоминая, кто этот Стопарь.

— Я в душ, — сказала она и выпорхнула, обнажённая, из под одеяла и прошла к двери душа.

Дима проследил за ней, желание снова дало о себе знать и он пропустил мимо ушей слова Стопаря.

— Ты слушаешь вообще? — усмехнулся друг, не получив, видимо, ответа на вопрос.

— Извини, Стопарь… — чуть смутился Медоед. — Проснулись, считай только…

— Я понял уже. Полчаса хватит вам? — сказал знахарь. — Я тут, в баре буду.

— Хорошо, — ответил Дима и положив трубку, направившись в ванную.

Быстро привели себя в порядок и спустились в бар. Знахаря увидели сразу, собственно, он единственный посетитель и был, сидел за столиком в центре помещения и неизменно пил. На столе стоял графин, рядом тарелка с закуской и стопка.

Поздоровавшись, Дима и Анжелика сели напротив. Заказали лёгкий завтрак у подошедшего тут же официанта. Когда он ушёл, Стопарь спросил:

— Ну как?

Медоед улыбнулся, поняв о чём вопрос.

— Как дома почти. Серьёзно, я так спокойно себя не ощущал уже давненько.

Улыбнулся и знахарь.

— Отлично. Планы какие на сегодня?

Дима посмотрел на Анжелику, она лишь пожала плечами, мол, решай сам, я тут всё равно ничего не знаю.

— К Бороде бы заглянуть, никуда не делся, надеюсь? Ну и осмотр. У меня два Дара новых. И Анжелику тоже. Она недавно красную съела. Потом к Мятному, узнать точно, когда они в рейд выдвигаются. Ну и обратно сюда.

Стопарь осклабился и вытащил из нагрудного кармана свёрнутый надвое небольшой лист бумаги, по столу протянул Медоеду. Парень взял его в руки, развернул, прочёл, нахмурился недоверчиво, посмотрел на друга.

— И давно такое?

— Да как с Институтом договор заключили, так Зубр и решил пропуска временные особо доверенным выдавать. Хром–то здесь с одной из наших сошёлся, ещё на первом заезде. Тебя не было уже. Не важно, в общем. Так что, завтракаем, пожитки собирайте, номер сдавайте и поедем.

— Куда? — не совсем поняла Анжелика.

— На Базу к нам, там у Димы и… в общем, квартира пустует. Нечего вам в гостинице жить. Ты пока по пропуску, а потом и паспорт справим, — ответил Стопарь.

— Это хорошо, — протянул Медоед.

Минут через сорок друзья уже покинули гостевой район. Въехав на основную территорию Гвардейского, Дима и Анжелика разглядывали стаб, людей. Для Медоеда, будто и ничего не изменилось, словно и не на год с лишним уехал, а так, недельный рейд или вахта на одном из Форпостов. Девушка же «впитывала» всеми доступными ей ощущениями. И почти сразу отметила, что здесь нет ощущения гнетущего уныния и безысходности, присущей большинству небольших поселений. Удивилась чистоте улиц. И все люди чем–то заняты, праздношатающихся не было. Патрули разве что, но у них и работа такая, ходить по улицам и наблюдать. В общем, впечатление складывалось хорошее.

Минуты через три езды, подъехали к воротам Базы, как называл огороженную не очень большую территорию Стопарь. Дима, по ощущениям, как поняла Анжелика, находился в ожидании и даже волновался. От чего только? От встречи с прошлым?

Стопарь остановил машину на парковке перед казармой, ничем иным этот жилой дом быть не мог. Люди входили и выходили и было их немало. В воздухе висело ощущение, что все к чему–то готовятся. Ну да, рейд же на носу.

— Устраивайтесь пока и минут через двадцать подходите, Медоед знает куда. Не забыл же? — улыбнулся знахарь.

— Забудешь тут, столько раз у тебя бывал, — весело ответил Дима и Анжелика снова ощутила его волнение.

Ещё минуты через три они уже стояли перед дверью и Дима снова поймал себя на ощущении, что боится зайти. Ну что же ты? Вставил ключ, замок звонко щёлкнул и они вошли.

Запах нежилого помещения, в смысле, места, где долго не жили люди, сразу защекотал нос. Разувшись, прошли внутрь. У Димы снова защемило в сердце, когда увидел фотографии. Помнится, он их сложил изображениями вниз. Сейчас они стояли в рамках, как и прежде. Заходили друзья, значит, пыль убрать и обратно подняли рамки. Анжелика, ощущающая настроение Димы, чуть сжала его руку. В словах не было нужды. Ей даже пришлось пригасить эмпатию, настолько её захлестнуло тоской и печалью от Димы.

Она рассматривала фотографии, видя на них счастливых людей, на самом деле, счастливых. Единственное, чего не могла понять по фото, отец Димы выглядел несколько странно. То ли фото так получилось, то ли у него на самом деле глаза полностью чёрные. Да и у девушки, на тех, где Дима уже подросший, тоже. Спрашивать об этом сейчас не стала, не время.

К Стопарю пришли ровно через двадцать минут, как и договаривались. В его обители тоже почти ничего не изменилось, как помнил Дима. Знахарь показал им на диван, а сам ушёл к себе в кабинет за чайником. Минуты через две вернулся, Дима помог расставить на столике кружки, сладости, заварник.

— Ну что, сразу начнём или чай–кофе сначала?

— А чего тянуть, давай сразу, — ответил Дима.

Стопарь кивнул, раскрыл коробочку с запечатанными скарификаторами, налил коньяк в стопку и посмотрел вопросительно, мол, с кого начнём. Медоед кивнул на девушку и произнёс:

— Пальчик подставляй и не удивляйся.

Девушка протянула руку и знахарь аккуратно проделал свою процедуру, капнув пару капель крови в коньяк. Выпил и почти сразу откинулся на спинку кресла, закатив глаза. Анжелика взглянула на Диму.

— Всё нормально, Анжелика, — с улыбкой шепнул Дима и принялся разливать по кружкам воду из чайника.

Минуты через три Стопарь очнулся, выпил ещё коньяка, закусил конфетой.

— Эмпат, значит. Врождённый, как Дима, — начал он. — Много вас на одного меня, — усмехнулся. — Тоже родилась здесь?

Анжелика посмотрела на Диму, он кивнул, мол, можно.

— Нет, — ответила девушка. — Я Внешница. Невольно…

Знахарь хмыкнул.

— Ладно, потом об этом, но мне уже интересно. По Дарам что могу сказать, новых нет. Жемчуг пошёл на развитие имеющихся. Картография вся раскрыта, а вот защитный Дар… собственно, туда всё от жемчуга и ушло, можно даже следующую принимать. В общем, время действия поля увеличилось, не скажу на сколько, секунд, может, десять–пятнадцать прибавилось. И теперь ты можешь управлять радиусом постоянно. То есть, выставила поле и если надо, уменьшила, а следом можешь увеличить. Ну и сам радиус максимальный увеличился. На метр–полтора где–то. Интересный Дар, очень интересный. Да, при желании, теперь ты можешь перемещаться не только внутри этого поля, но и само поле к себе как бы привязывать и перемещаться уже вместе с ним. Проверять, тренироваться надо, короче. В принципе всё. По здоровью тоже нормально. Лёгкое истощение не в счёт, после долгих рейдов и потрясений всегда так. Ешь побольше и всё в норму придёт. Про эмпатию ничего не скажу, это не Дар.

Анжелика кивнула, обдумывая новую информацию. Стопарь этот оказался очень сильным знахарем, всё по полочкам разложил, объяснил доступно. Что ж, пусть так, раскрытие Граней тоже хорошо.

— А с Картографией что? Как это, весь Дар раскрыт?

Стопарь пожал плечами, ответил:

— У тебя уже спрашивать надо. Дар, так–то, простой, как обух топора, но довольно редкий. Граней и нет почти. Только возможность дополнять карту из любых источников, а не только то, что сама видела. Ну и можешь с другими Картографами обмениваться… мысленно или нет, не знаю, что там за процесс происходит. Как «блютуз» на смартфонах, в общем.

Анжелика вспомнила, о таком свойстве знакомые развитые Картографы говорили. Это тоже хорошо. С другой стороны, было немного обидно, что не раскрылся новый Дар. Волновали эти странные Элитники, каких никогда и никто не видел… Что это? Новая ступень развития? А эти знаки? Она, пусть и не специалист, но ничего похожего на те угловатые, с мелкими засечками, иероглифы не видела никогда. Значит что? Тварей этих специально вывели? Но это невозможно в условиях Улья. Пробовали и не раз, Анжелика просматривала некоторые отчёты, пусть и допуска к этим исследованиям у неё и не было, но программист, это по сути легализованный хакер, сторона одной и той же монеты. И там, в тех отчётах, страшных, на самом деле, особо подчеркивалась невозможность вырастить развитого заражённого в неволе. А те, кого ловили, довольно быстро чахли и слабели.

— Ну что, Дим, готов? — спросил знахарь, распечатывая ещё один скарификатор. Да уж, ну и метод, подумала девушка.

Медоед подставил палец и Стопарь проделал те же манипуляции, опрокинул стопку. В эмоциях, правда, проскользнул лёгкий страх, но быстро исчез. Знахарь снова откинулся на спинку, закатил глаза.

— А чего он испугался? — тихим шепотом спросила она Диму.

— Да был случай, с отцом. Откачивали Стопаря потом.

Анжелика недоумённо взглянула на парня. Он усмехнулся, послав мысле–образ «позже».

За время, пока Стопаря «не было», Дима разлил ещё по чашке кофе, захрустел конфетами. Наконец, Стопарь очнулся, встряхнулся, выпил ещё стопку, заел конфетой и уставился на парня. Вид у знахаря был, словно решал, можно ли говорить при Анжелике.

— Всё плохо? — пошутил Дима.

Стопарь усмехнулся и ответил:

— Нет. Вернее… — он запнулся, чертыхнулся, продолжил. — Короче, всё у тебя хорошо. Организм твой вышел уже на финальную прямую развития, год может ещё, а затем сравняется по скорости с обычными людьми.

На этих словах Анжелика чуть нахмурилась и посмотрела сначала на Медоеда, а потом перевела взгляд на знахаря.

— Ты не говорил что ли? — спросил знахарь и Дима чуть смутился, посмотрел на Анжелику.

— О чём..? — она непонимающе переводила взгляд с одного на другого.

Дима вздохнул, произнёс:

— То, что я здесь родился, ты знаешь. Но… как бы сказать… физически мне и восьми лет ещё не исполнилось. Так уж вышло, что развиваюсь я очень быстро…

— Не представляешь, сколько проблем из–за этого было, — усмехнулся Стопарь.

— Погодите… — она смотрела на Диму никак не могла поверить в эти слова. Разум попросту не мог совместить то, что видят глаза и то, о чём говорят Стопарь с Медоедом.

— Говорил же, у меня очень необычные родители. Год за три проходило.

Анжелика снова мотнула головой. Нет, не верить им нет смысла, но…

— А почему ты сразу не сказал?

— На тот момент это было бы слишком, вы и так в афиге находились. Да и… — Дима чуть смутился, а Анжелика поняла.

— Слишком, значит… ну, держись теперь! — её улыбка и взгляд не предвещали ничего хорошего. Стопарь же понял, что шуток Дима не оберётся и опять усмехнулся, дети, блин.

— Продолжай, Стопарь, — перевёл тему Медоед.

— По физике, в общем, всё в порядке. Дары. По старым, стали сильнее, в сравнении с последним разом, когда осматривал тебя. Из новых… начну с Регена. Думаю, ты в курсе уже, как им пользоваться, — Дима кивнул. — Скажу, разве что, будь осторожен, не «сожги» себя, используй в крайних случаях. Ну и не забывай, чтобы под рукой пожрать обильно было. Далее, новый, смотрю, совсем недавно открылся и… очень… очень интересный Дар. Лично я такого не встречал.

— В чём его суть, я вроде как понял, но нужны подробности, — произнёс Дима.

— Будут тебе подробности, не спеши, — он опрокинул ещё стопку. — Ты можешь по желанию обнулить вес вещи, которая у тебя в руках. Временно, конечно же. Чем больше предмет, тем больше Сил, естественно, уйдёт. Соль в том, что для постороннего вес останется прежним. То есть, в лоб прилетит полновесный кирпич, если ты запустишь его в кого–нибудь, а не обнулённый. В перспективе, можно будет регулировать степень облегчения. Так же возможно обнуление веса на расстоянии, без тактильного контакта. Сможешь и свой вес менять. А это безболезненные прыжки с большой высоты, к примеру. Но это потом, сейчас эта Грань закрыта. С твоей Кинетикой Дар, кстати, идеально сочетаться будет. Да, не забывай ещё, что на данном уровне развития, обнулять вес ты можешь только простым предметам, камень, железяки всякие. То есть, с машиной уже вряд ли так получится. Она состоит из множества частей и не факт, что вес обнулится не у одного кузова, к примеру. Экспериментировать надо, в общем. С живыми существами, как и с простыми предметами, по аналогии с Дыроколом твоим. На этом… ах да, есть ещё один момент… не знаю, правда…

— Говори, — сказал Дима.

Стопарь бросил короткий взгляд на девушку.

— У тебя меняется мозг, Дима. Нет, это не опасно, — он поднял руку в успокаивающем жесте. — Изменения эти… позитивные, я бы так сказал. Идёт усложнение структуры. Не могу сказать, с чем это связано, не знаю. Сами изменения протекают довольно медленно. Скорее всего, сможешь ещё быстрее обрабатывать информацию, анализировать. Пока не скажу точно. ЦНС опять же, вообще, вся нервная система усложняется ещё больше. Это к уже тому, что есть.

Анжелика неверяще слушала знахаря. Это что получается, Медоед нечто гораздо большее, чем просто очень необычный иммунный с очень необычной историей?

Стопарь, между тем, продолжал:

— К чему, в итоге, эти изменения приведут, я прогнозировать не берусь, сам понимаешь, никто с таким никогда не сталкивался. И что в итоге получится из тебя… тоже не знаю. В отца растёшь во многом. Держи меня в курсе, в общем. Ну и перед… — он взглянул на Анжелику. — Хром, как ты знаешь, скоро приедет с группой. Перед ними не рисуйся сильно. И хочу уточнить по этому поводу у тебя, Анжелика. Ну и о происхождении своём расскажи, очень уж интересно.

Дима кивнул Анжелике, мол, ему обо всём рассказывать можно. Девушка начала:

— На счёт Медоеда я всё понимаю. И я с ним, а не с Институтом, — Стопарь просто кивнул. — Насчёт происхождения…

Рассказ длился с полчаса и Стопарь слушал с огромным интересом. Ещё бы, мир, где эмпатия обычное дело, видано ли? Корпорации вместо правительств, прям киберпанк наяву какой–то!

— Дим, вы к Мятному сейчас? — спросил знахарь, когда Анжелика закончила рассказывать.

— Да, договориться на счёт завтра надо.

— Могу попросить передать папку? Отчёты, всё никак донести не могу…

— Пить меньше надо, Стопарь, — улыбнулся Медоед.

— Молчи уж, умник, — осклабился знахарь, поднимаясь с места и направившись в кабинет. Через минуту он вернулся с тонкой пластиковой папкой в руках.

У Мятного, который нашёлся в брифинг–зале с несколькими бойцами Отряда, Дима с Анжеликой задерживаться не стали. Медоед узнал, во сколько выезд и они ушли. По планам было посещение магазина Бороды, прикупить необходимое в дорогу.

Решили пройтись пешком, Анжелике было всё интересно, из машины особо ничего и не успела рассмотреть. Шли не спеша, девушка мучила вопросами Диму, о стабе, выспрашивала о «пробелах» в рассказе о себе, связанных уже со словами Стопаря. И да, она подколола Медоеда по поводу его возраста, пошутив, что вместе с тушёнкой, для разнообразия, следует набрать и детского питания. Медоед в ответ только воздел очи горе.

В магазине у Бороды, хозяина так и не увидели, за продавца оказался незнакомый парнишка лет двадцати. Скупились чем надо и решили прогуляться до бара Крикливой, поесть.

Пока шли, Медоед продолжал объяснять и показывать где здесь что и часто ловили на себе заинтересованные взгляды окружающих. А ближе к Площади их даже Патруль остановил. Опознались, перекинулись парой слов и отпустили. Так и дошли до бара. Внутри в это время посетителей почти не было. За прошедший год с лишним обстановка практически не изменилась. Всё те же бордовые тона и висящие на стенах и колоннах плётки, кандалы, кожаные «приспособления для фиксации» и приятная ненапрягающая музыка. Появился, разве что, невесть каким образом закреплённый на стене за барной стойкой, шикарный чоппер с огромной рулевой вилкой, разукрашенный черепами и сполохами огня, весь блестящий хромированными деталями. Вокруг него располагались полки с алкоголем. Анжелика обалдело разглядывала обстановку и даже спросила, точно ли в бар поесть её Дима привёл.

Пообедали и уже другой дорогой вернулись на Базу в квартиру, где и отдавались друг другу, а после лежали, крепко обнявшись, на измятой простыне и молчали. Отдавались неистово, понимая, что всё это ненадолго, буквально до завтра и потянутся тревожные дни ожидания у Анжелики и полные опасностей в Пекле у Медоеда.

Вечером снова собрались всей компанией. Организовали сбор в кафе–баре на Базе. Это традиционно перед рейдом и одновременно из–за возвращения Медоеда. Людей собралось много, собственно, все участники рейда и другие свободные от дел члены Отряда. Алкоголя практически не было, выпили только за успех грядущего выхода.

Для Димы и Анжелики такие многолюдные «посиделки» были непривычны. Много незнакомых людей, среди которых высилось с десяток квазов, шум голосов, нередкий скрежет ножек стульев по кафелю пола, всё это создавало обстановку лёгкого хаоса и беспорядка.

Затем Мятный взял слово, как и всегда, впрочем, в таких случаях. Голоса и шум притихли. Короткая речь командира, тост, выпили и тут же второй, «за тех, кого нет». Выпили и Дима с Анжеликой. Поблагодарив всех, Мятный «приказал» отдыхать, но не напиваться и сам уселся за стол.

Вечер прошёл на удивление быстро и довольно весело. Вжика, похоже, сдружилась с Анжеликой, характеры их оказались схожи. И хорошо, подумал Дима, не будет маяться одиночеством, пока его нет.

Разошлись часам к одиннадцати вечера. Сбор назначен на утро. Диме, конечно, на построении появляться не обязательно, так что минут на сорок времени будет больше.

Уснуть удалось только спустя часа три. Что Анжелике, что Медоеду хотелось ещё, словно и правда, прощаются и больше не увидятся. На эмоциях девушка даже всплакнула, но это быстро прошло. Затем сидели на кухне, пили чай и молча «разговаривали».

Утро началось с будильника. Привычно «качнув» округу, Дима убедился, что База уже не спит. Начал и сам вставать. Анжелика не дала этого сделать сразу. Выйдя из душа и пройдя на кухню, Дима прижал Анжелику к себе:

— И чего ты снова? Вернусь я, всё нормально будет, — произнёс он, видя, что девушка снова куксится.

Она глубоко вздохнула, сжав его ладонь, произнесла серьёзно:

— Если погибнешь, я тебя найду, вытащу с того света и сама убью, понял?

Дима улыбнулся, зарылся лицом в её волосы, вдохнул.

— Ты дождись, главное…

«Дурак», пришёл мысле–образ.

Слова были ни к чему.

Выпили кофе, собрались. Медоед закинул на спину собранный ещё вчера рюкзак, попрыгал, подтянул один из ремешков, попробовал снова. Вот так лучше, ничего не брякает и не болтается. На плечо лёг ремень автомата. Нужды в нём, там в Пекле, по сути, нет. Но и совсем безоружным идти тоже как–то непривычно, поэтому и взял.

На улице царил упорядоченный хаос. Построение прошло и сейчас водители–механики носились вокруг машин, проверяя в сотый уже раз готовность техники, другие рейдеры проверяли, тоже, наверное в десятый раз, припасы в кузовах. Курилка занята, те, кто не отделался от этой пагубной привычки вовсю дымили, разнося табачный запах чуть ли не на всю территорию Базы, а облаком накрыло половину парковки перед жилым зданием.

Дима с Анжеликой чуть поморщились. Поискав взглядом Мятного, обнаружили его у машины, очень напоминающей «Ослика», кузов явно самодел местных умельцев, весь угловатый и некрасивый, массивные колёса с зубастым протектором, окна небольшие, больше похожи на бойницы, забранные снаружи решёткой. На крыше полноценный станок с крупнокалиберным пулемётом. Мятный стоял в кругу из человек пяти и явно раздавал приказы, показывая рукой то в одну, то в другую сторону. Там же обнаружился и Винт. Значит и Вжика где–то неподалёку. Вот и она, собственно, подошла со стороны второго входа, ведущего в кафе–бар.

— Привет! — поздоровалась она с Димой и чмокнула Анжелику в щёчку, та явно не ожидала. Поздоровались в ответ.

— Винт тоже едет? — спросил Дима, пока они уже втроём шли к друзьям.

— Щаз! — фыркнула девушка. — Это Мятный всё в бобылях, экстрима ему не хватает. А я Винта не отпущу, с новичками возится, вот и пусть. Это пока Мятный в рейде, Винт за главного здесь, «цэ-у» получает.

— Понятно, — усмехнулся Медоед. Вжика же, словно ощутив тоскливое состояние Анжелики, попыталась отвлечь, переключив своё внимание на неё.

Подойдя к друзьям, поздоровались.

— Минут через двадцать выдвигаемся. Готов? — спросил Мятный. Парень с лёгкой улыбкой кивнул. В этот момент Диму «прострелило» ощущением дежа–вю, точно так же, чуть больше года назад, Мятный подвозил его до ворот. Тогда, правда, Медоед, не в Пекло собирался…

Время до отъезда прошло как–то уж совсем быстро. Дима и Анжелика обнимались, говорили что–то друг другу. На них почти не смотрели и не отвлекали, пускай, мол, воркуют.

— Ты же вернёшься? — спросила глухо Анжелика, смотря Диме в глаза и взгляд её был пронзительно–печальный.

— Вернусь. Вернёмся, — проговорил Медоед и они снова, в который раз уже поцеловались.

Ещё через минуту они ощутили изменение настроения у окружающих, у Мятного.

— Время, — произнёс Медоед, Анжелика кивнула, всхлипнула, но почти сразу взяла себя в руки.

Через несколько секунд послышалась команда Мятного «по машинам» и рейдеры хаотично, если смотреть со стороны, но всё же организованно, каждый знал своё место, забегали у машин. У грузовиков образовались колонны и бойцы поочередно запрыгивали внутрь. Тут же зафырчали двигатели, кто–то дал прогазовку.

Анжелика глубоко и порывисто вздохнула, вцепившись руками в разгрузку Медоеда, словно не хотела отпускать. Она и не хотела. Одно дело сходить в рейд с этими вот прожжёнными бойцами и совершенно другое, в Пекло, в одиночку, неизвестно на сколько…

Дима взял её ладони в свои, снова прижал девушку к себе, шепнул:

— Я вернусь. Слишком мало я тебя узнал, чтобы не вернуться.

Мятный окликнул Диму, Анжелика вздрогнула.

— Пора, — произнёс он и ещё раз поцеловав, отстранился. Они вместе подошли к машине. Мятный и те, кто останется здесь, Винт, Вжика и ещё пара старших офицеров, стояли возле открытой двери.

— Ну всё, едем, — сказал Мятный и полез внутрь.

Дима ещё раз обнял девушку.

— Всё хорошо будет. Жди, — сказал он, дублируя слова тёплыми мысле–образами. Оторвавшись от девушки, он скинул рюкзак с автоматом и залез в машину, бросив вещи пока в проходе у сидения.

— Удачи! Ни пуха! — вскинули вверх руки с зажатыми кулаками друзья. Вжика подошла уже к Анжелике и положив на плечо руку, что–то говорила ей.

— К чёрту! — наперебой ответили бойцы. Дима захлопнул дверь и устроился на сиденье. Мятный уже вовсю командовал в гарнитуру.

Дима прикрыл глаза. Они с Анжеликой всё продолжали «общаться». На душу легла тяжесть. Уезжать, оставлять девушку не хотелось от слова совсем. Только вот вроде наладилось всё. Но надо. Это дело из тех, какие нельзя не то, что откладывать, это первостепенное.

Машина тронулась, лёгкий толчок и уродливый внедорожник мягко поехал, шурша протектором и порыкивая двигателем.

«Я вернусь. Жди», этот мысле–образ оказался последним, перед тем, как машина выехала из радиуса действия эмпатии. Дима глубоко вздохнул. Ну что, снова в Пекло. Лишь бы успеть…

Приграничье.

Вторая половина того же дня.

Стабильный кластер–тройник, под названием Отсечка.

До Отсечки добрались без проблем. Пострелять пришлось совсем немного. Крюки Димы делали своё дело, отгоняя заражённых. В эфире через какое–то время, как и ожидал Медоед, начались разговоры о странном поведении тварей. Мятный знал, в чём дело, дал команду прекратить лишнее словоблудие. И всё равно, рычащая и шумная колонна из пяти машин внимание привлекала и нет–нет, но лес периодически выплёвывал подтупливающих заражённых.

Стаб представлял собой классический тройник, практически идеальный равносторонний треугольник, длиной сторон метров четыреста каждая. Тоже, причуда Улья, кластеры обычно квадратные, реже прямоугольные.

Чуть в стороне от дороги, которая на тройнике была разбитой, с потрескавшимся асфальтом и множеством выбоин, имелась поляна. Вернее, раньше это была поляна, сейчас же место расчищено, расширено так, чтобы и торговый караван, если что, вместился. А почти в центре этой площадки вкопан столб, метров пяти от земли. И на этом столбе прибиты таблички с именами, некоторые попросту выцарапаны на поверхности. Они накладывались друг на друга и местами уже не прочесть. Это имена тех, кто не вернулся «оттуда», куда был направлен прибитый указатель с надписью «В Пекло».

Именно здесь на опушке леса, под одной из раскидистых старых берёз, Дима и зарыл свои мечи.

Заражённых вокруг не было. Место в глуши, до ближайшего городского кластера километров семьдесят. Но всё равно, Мятный приказал быть всем начеку, а сенсам бдеть. Он не знал, что именно здесь надо Медоеду, потому и решил заодно сделать и короткий привал.

Дима выбрался из машины, потянулся, разгоняя кровь по телу, огляделся. Бойцы рейда, настороженные, тоже потягивались, прохаживались возле техники, не отходя далеко. Те, кому требовалось облегчиться, группой отошли к опушке, по одному никто не ходил и все находились в пределах видимости.

Мятный, вставший рядом с Димой, спросил:

— Отсюда стартанёшь? Или с нами ещё поедешь?

— Отсюда. Дорогу и так плохо помню, а если дальше поеду, могу заплутать, пока выйду к знакомым местам.

Друг кивнул, не ответив.

— Лопата есть? — спросил Дима. Мятный скосил взгляд. Лопата?

— Есть… в грузовиках должны быть. Знаешь, где клад зарыт? — пошутил он.

Медоед усмехнулся.

— Почти.

Через минуту Дима держал в руках самую обычную штыковую лопату и под взгляды бойцов вместе с Мятным направились к опушке, вспоминая, под какой именно берёзой зарыл клинки. Найдя взглядом нужное дерево, Дима воткнул лопату в землю, огляделся. Мятный недоуменно спросил:

— Реально клад, что ли?

— Не знаю, может и ничего уже, — ответил парень.

Он и правда не знал, сохранились ли клинки за такое время. Если быть совсем откровенным, очень сомневался. По рассказам отца, самые его первые рассыпались через две недели. А сколько без подпитки держатся эти? Явно не год. Но проверить необходимо. Да и две Белых жемчужины здесь, с ними–то точно ничего не случится. Если их не нашли, конечно.

Медоед заработал лопатой, аккуратно вываливая в сторону комья земли. И минут через пять штык уткнулся во что–то твёрдое. Друзья переглянулись.

Неужели целые, пришла мысль. Обкопав по сторонам, Дима аккуратно вытащил полиэтиленовый продолговатый свёрток. Мятный присвистнул, догадываясь, ЧТО это может быть, присел рядом. Дима положил свёрток на землю и всё так же аккуратно распорол Крюком пакеты и полуистлевшую ткань, бережно развернул и на лице тут же расплылась широкая улыбка. Целые!

Клинки, на самом деле, целые, без единой щербинки, тускло отсвечивали. У Медоеда даже ощущение неуверенности возникло, словно когда–то давно оставил верную собаку, сейчас нашёл её и вроде как даже виноват перед ней, а та ждала всё время.

Скользнув взглядом по клинкам, обнаружил и жемчуг. Шарики, правда, были какие–то странные, не притягивали взгляд, не возникало желания их сразу взять в руки и съесть. Они, вроде, даже размером меньше стали.

— Ого… — протянул Мятный. — Вот оно почему, значит, здесь заражённых нет. Кто бы знал… и шарики ещё. Точно, клад.

Дима протянул руку к жемчужинам и стоило только дотронуться, как одна попросту рассыпалась прахом, превратившись в кучку сероватой пыли. Со второй произошло то же самое, разве что остался совсем небольшой, с ноготь мизинца, неровный серый кругляш.

Дима и Мятный переглянулись недоуменно. Это что выходит, жемчуг, за счёт своей энергии поддерживал целостность клинков?!

— Пролюбил ты Дима жемчуг… — задумчиво сказал Мятный.

Медоед забеспокоился, а если и клинки всё–таки тоже, с виду только целые? Хотя нет, ощущалось от них что–то. «Живые» ещё. Но помнят ли хозяина?

Хмыкнув, Медоед взял оба за рукояти, обмотанные твёрдой кожаной лентой. Клинки оказались целыми и даже завибрировали в руках, как показалось парню.

— Отойди–ка, — попросил Дима и сам тоже сделал пару шагов в сторону от Мятного.

Взмахнул раз, другой, третий. Почувствовалась какая–то неуверенность. И не от того, что давно уже не держал такое оружие в руках, а словно не уверены были сами мечи. Снова подойдя к Мятному, воткнул их в землю и присев, осторожно провёл по поверхности клинков кончиками пальцев. И тут же «прострелило» картинками, эмоциональное наполнение которых было полно безудержным голодом, тоской и ощущением вселенского одиночества и обиды. Было ещё что–то, но этого распознать уже не удалось. В себя Дима пришёл через мгновение, но уже сидел на заднице, а Мятный с тревогой поддерживал его за плечи.

— Ты чего?!

Медоед тряхнул головой, промочил горло из фляги, ответил:

— Нормально всё. Помнят меня, но обижены, — пауза. — Не смотри на меня так, я серьёзно. И похоже, задерживаться мне здесь лучше не стоит.

— Почему?

Медоед встал, выдернул мечи из земли и аккуратно завернул их в плащ–палатку, специально для этого и приготовленную.

— Не уверен, что твари не набегут. Есть у этих клинков свойство дурацкое, заражённые с округи сбегаются, когда их, — он кивнул на свёрток в руках, — приручать надо. Не думаю, что мне это предстоит заново, но лучше перестраховаться. Так что, Мятный, я ухожу сейчас.

Мятный хмыкнул.

— Ну как знаешь.

Вернувшись к машине, Медоед достал рюкзак, автомат, закинул на плечи, снова подтянул все ремешки, попрыгал. Вроде нормально.

— Ну все, я погнал, — произнёс Дима, протягивая руку Мятному. — Спасибо. И Удачной охоты вам!

Мятный пожал ладонь, по–дружески обнял Медоеда.

— Возвращайтесь оба. Давай, Удачи!

Дима коротко кивнул и не оборачиваясь пошёл к лесу, на Запад, в сторону Пекла.

Когда фигура Димы скрылась в лесу, Мятный снова тихо повторил свои слова и обернувшись, оглядел бойцов, гаркнул:

— Получасовая готовность парни! И в путь!

Ближний Запад.

Неизвестный кластер.

Три дня спустя.

На мир опускались сумерки. Тени и без того густые, стали сейчас непроглядно чёрными, словно провалы в пространстве. Лёгкий ветерок покачивал деревья вокруг водонапорной башни, на которой Медоед устроился на ночь. Неподалёку стояло несколько домов, но в них не укрыться, воняли останки людей, да и порушено жильё изрядно.

Металлическое строение возвышалось над землёй метров на пятнадцать и имело наверху небольшую площадку с люком. Внутрь, в резервуар, Диме конечно не надо, места разлечься на ночлег хватало. Парень осматривал окрестности, но взгляд притягивал горизонт на Западе. Из–за коробок домов, слившихся в одну линию, он был неровный, словно щербатый зубной ряд. Высотки тянулись вверх тупыми зубьями. И что влево, что вправо, картина не менялась. Сплошной, бесконечный город. Ещё не самое Пекло, примерно на этой границе Мятный с бойцами и охотились, заезжая порой и в города, но глубоко не совались, чревато. Заражённых и здесь полно, но Элиту встретить можно нечасто, матёрых так и вообще не сыскать. Но в любом случае, уже слишком опасно, чтобы лезть сюда неподготовленной группой. Про одиночный поход и вообще речи нет. Всё это верно для обычного иммунного, не для Димы. Он же смотрел дальше, за горизонт, в самое Пекло, куда ему и надо.

За прошедшие три дня он снова «подружился» с мечами. На самом деле, они не забыли, но как Дима Мятному и говорил, были словно «обижены» за то, что бросил так надолго. Первая же схватка с тварями, которых Диме пришлось догонять, потому, что топтун и два лотерейщика в ужасе бежали от него, снова наладила «дружбу» и восстановила ту самую «синхронизацию» энергетики. Мечи и Крюки излучали, как подумал Медоед, ещё более концентрированно, потому твари и рванули так резво от него. Догнать удалось только лотерейщика, который то ли споткнулся о ствол давно сваленного дерева, то ли собратья решили им пожертвовать и сбили с ног. А когда Дима рассёк и погрузил клинки в плоть заражённого, он на самом деле ощутил что–то очень близкое к умопомрачительному экстазу, исходящему от мечей. Понятное дело, пролежать год в земле без кровяной подпитки, оставаясь «живыми» лишь за счёт двух Белых жемчужин, день за днём вытягивая из них энергию. А взглянув на труп твари, Диме показалось даже, будто он немного ссохся. Потом было ещё несколько стычек, но заражённые неизменно убегали. Сам напал только рубер, решивший всё же попробовать надкусить странного двуногого, воняющего Врагом и доставил… нет, не сложностей, схватка с ним стала похожа именно на схватку, а не на догонялки. Медоед, естественно, не обольщался и большие стаи обходил сам.

За эти три дня Дима окончательно определился с направлением. Сначала он доберётся до Дома. Многое во снах, снившихся в последнее время, говорило о том, что отец идёт именно туда и там собирается что–то с собой сделать. На это и сам Нестор намекал, мысле–образ, означающий «там, где всё случилось», иначе интерпретировать было сложно.

Но если отец там не найдётся… Медоед решил пока об этом не думать. Месяца два дороги впереди до Дома, ещё успеет это всё обдумать триста раз. Успеть бы вообще. Где сейчас отец? Вдруг он «уже» и Дима опоздал? Эти мысли парень старался гнать от себя, но они, спустя время, упорно лезли в голову, ухудшая и без того мрачное настроение.

Идти тоже было сложно. Тварей здесь много, практически не было и минуты, чтобы сфера восприятия эмпатии «пустовала». Поэтому путь у Медоеда выглядел извилистым и причудливым зиг–загом. Местами пережидал. Пока тянулся лес, спрятаться было легко. Но вот в городе уже будет совсем, совсем по–другому.

Дима боялся. На самом деле боялся Пекла. Боялся этой бесконечной могилы, этой фабрики смерти и страданий, этого инкубатора, в котором каждую секунду рождалась новая тварь, отнимая у человека душу, делая из него кровожадное чудище. И Медоед со страхом шёл вперёд. Потому, что надо. Потому, что если он не пройдёт этот путь, то до конца жизни станет проклинать себя. Потому, что там, в Пекле, его отец, последний родной человек, которого надо вытащить из пучины безумия, вернуть к жизни. Но и поделать с этим страхом Дима пока ничего не мог. Нет, эта боязнь не была паническим ужасом, это сравнимо со страхом воды, когда вроде и умеешь плавать, но всё ещё не уверен в себе или очень давно не плавал. Это не мешало идти вперёд, но изрядно напрягало.

Темноту, когда солнце окончательно провалилось за горизонт, Дима встретил лёжа на старом матрасе. Притащил из ближайшего дома. Провести ночь на холодном металле такая себе идея, даже несмотря на то, что иммунные не болеют.

Как только стемнело окончательно, придавило и тишиной, ни один сверчок даже не стрекотал. Ветра почти не было, так что и листва не шелестела. Иногда только потрескивал отдающий тепло металл башни. Медоед лежал на спине, завернувшись в лёгкий летний спальник и смотрел в ночное небо. Мыслей не было, обо всём уже передумал и обдумал за эти дни. Завтра он войдёт в Город. Завтра начнётся самая трудная и страшная часть его пути.

Звёздное небо притягивало взгляд. Нет, не так, оно полностью поглощало внимание. Через какое–то время Медоеду показалось даже, что он летит, парит в воздухе над этой Бездной, горящей мириадами равнодушных огоньков. Некоторые медленно двигались, другие помигивали или пульсировали. Иногда их свечение тускнело, словно что–то неведомо огромное, полупрозрачное, загораживало на время звёзды. Медоеду очень нравилось смотреть в небо по ночам. В какой–то момент он постоянно ловил себя на мысли, что словно «вылетает» из тела, оно перестает ощущаться «своим». Мир тоже начинает восприниматься по–другому, как что–то мешающее, как скорлупа, преграда, не дающая вознестись туда, ввысь, к звёздам.

Незаметно для себя Дима уснул и проснулся от звука набегающих заражённых. Их Голод уже вторгся в сферу восприятия. Их немало, больше трёх десятков и несутся в сторону города. Среди деревьев послышались звуки, похожие на глухие удары, часто–часто. Это лапы бегущих тварей бухали по земле. Слышались и взрыки, подвывания, урчание.

Дима не двигался и казалось, даже дышать перестал. Среди тварей не было слабых, самый мелкий по развитию, топтун. Единственный в этой своре. Ну и вожак, Элитник. Крюки с мечами, конечно, отвадят тварей, но нельзя, чтобы Медоеда увидели. Иначе, несмотря даже на страх перед Иными, нападут. И казалось бы, пусть, Дима на высоте, всем скопом атаковать не выйдет, только вот монстрам и ничего не мешает обвалить башню. Не такая уж она и несокрушимая. Ствол диаметром всего метра полтора, даже руберу хватит массы и сил ударить, промять стенку и башня рухнет, как подпиленное дерево. Поэтому лежать тихо и не отсвечивать, пусть себе бегут, куда им там надо.

Твари ворвались в дома. Послышался треск дерева, под мощными телами ломались недоломанные ограды, трещали брёвна срубов, гремел кирпич проламываемых стен. Свора, точнее, твари, бегущие впереди, Медоед насчитал уже не меньше шести десятков развитых заражённых, наконец, почуяли Врага. Тут же послышалось испуганное блеяние и урчание, больше похожее на скулёж. Этот звук стал распространяться по всей стае, а в их эмоциях появилось новое ощущение, Страх. И твари, двигающиеся как раз на водонапорную башню, разделились на два потока, огибая метров за пятьдесят то место, где прятался Медоед.

Треск, взрыки, болезненный взвизг, кого–то укусили, ещё один, вот и драка началась, укол смерти в эмоциях. Дима поморщился.

Минуты через три свора унеслась и Медоед чуть приподнялся, посмотрев им вслед. Понятно. Перезагрузка. Прямо впереди, там, куда и хотел завтра идти, грузился кластер. Ночное небо уже разрезало надвое столбом кисляка, подсвечиваемого изнутри сполохами молний. Величественное зрелище, даже с расстояния в несколько километров. Присмотревшись, заметил ещё несколько «спиц», эти кластеры грузились уже далеко. Глубоко вдохнул, и вот туда ему завтра идти. Нет, в только провалившийся кластер он, разумеется, не пойдёт, но вот наличие под боком сотен и сотен монстров… хотя, это же Пекло! Здесь постоянно так. Вспоминай уже, перестраивайся на нужный лад, иначе долго не протянуть.

Спокойно поспать не удалось, ещё несколько раз в сферу восприятия врывались многочисленные стаи, спешащие оторвать свой кусок пропитавшегося страхом мяса от агонизирующего города.

К рассвету, с этой стороны тянулись уже только одиночки и это хорошо, можно выдвигаться. А так, сидел бы Дима ещё неизвестно сколько на этом своем насесте наверху башни. Перекусив, собрался и спустившись по поскрипывающей металлом лестнице, пошёл в сторону Города, взяв направление чуть правее, чтобы не попасть на провалившийся кластер.

Трупы заражённых, некоторые обглоданные до костей. Человеческие костяки, их можно различить по меньшему размеру, в основном, растащенные и часто с разбитыми в щепки костями. Запёкшаяся кровь чернеет разводами по стенам зданий, брусчатке тротуаров и асфальту. Ошмётков плоти почти нет. Заражённые, как саранча, подъедают всё, что можно. Ужасно выглядят машины. Разбитые и разодранные, словно их вскрывали кривыми тупыми ножами. В сущности, так и было, разве что не ножи, а когти. Страшно даже представить, что ощущает человек, которого, как вилкой последнюю шпротину, выковыривают страшного размера когтями. По частям. А ещё вонь гнили, особенно в первые дни, когда желудок выворачивает от одной только мысли и кажется, что этот запах въедается даже под кожу и никогда не удастся отмыться.

Дима повыше натянул шемаг. Именно такой картиной встретил его Бесконечный Город. Ну и заражёнными, куда без них. Множество тварей сейчас бродило по дворам и пустым квартирам в поисках жратвы. Медоед из вбитой уже на уровень инстинкта осторожности старался поменьше маячить на открытых местах, чтобы как можно меньше тварей его замечало. В Крюках и мечах он уверен и нападения не боялся, да и сейчас здесь, именно на этом, выжранном дня четыре назад, кластере, уже и не должно быть тех, кто решится атаковать. Такие твари ушли на соседние, более свежие, где ещё можно найти, чем на время утолить Голод. А здесь остались только самые трусливые и слабые, кто подбирает крошки и кого, скорее всего, сожрут позже. Но и переть на расслабоне посреди проспекта, это верх глупости, Пекло быстро найдёт, как проучить.

Зная это, Дима всё же старался не нарываться, он ведь не подраться сюда пришёл, а как можно быстрее найти отца, как можно скорее добраться до Дома. И если отвлекаться ещё и на стычки, то путь по времени может растянуться на неопределенное время.

Конечно, совсем без столкновений не обходилось. В таких случаях Медоед обычно не позволял тварям добраться до него, работая Сдвигами. Находились всё–таки, особо наглые и ретивые монстры. Автомат, бесполезным грузом висел за спиной. Стрелять здесь, это как в рупор сообщить всем тварям на кластере, что появилась вкусная жратва, слетайся братва.

Ближе к вечеру, когда уже миновал несколько кластеров, углубившись в Город, нарвался–таки на Элиту со стаей. Кластер, на котором случилась эта неприятность, был старым, практически пустым и Дима позволил себе немного расслабиться. Нет, он не двигался посреди забитого разбитыми машинами проспекта, когда его заметили твари, он перебегал этот самый проспект. Пересекал дорогу по причине отсутствия на этой стороне нормальных укрытий. И вот как раз на самой середине дороги его и застал монстр, выпершийся метрах в трёхстах впереди и мгновенно срисовавший парня.

Дима заковыристо выругался, твари уже сменили направление и ринулись к нему, довольно быстро сокращая дистанцию. Восемь заражённых. Элитник молодой, но уже опытен, не недавно «вылупился». Свита, два рубера и пять кусачей. Руберы чуть поотстали, решив скрыться за домами и побежали по дворам, чтобы взять добычу в клещи. Не могли только они все знать одной вещи, Медоед далеко не та дичь, на которую надо охотиться вот так, в лоб.

Что ж, подумал Дима, рано или поздно это должно было случиться. Он быстро скинул рюкзак и автомат, развернул клинки и взял их в руки, те уже предвкушали битву и кровь! Да и сам Медоед уже настраивался.

Двести метров. Твари несутся на парня с радостным порыкиванием, легко отбрасывая с жутким скрежетом в стороны мешающие легковушки или перелетая их в затяжных, грациозных прыжках. Всё–таки, как ни крути, а движения их выглядели красиво. Настоящие машины смерти, пугающие всех до мокрых портков. Элитник, монстр, рождённый явно не из человека, собака, скорее всего, в холке достигал метров двух с половиной. Но в длину, от вытянутой зубастой пасти и до кончика костяного серпа на шипастом хвосте, был метров семи, не меньше. И сейчас эта тварь, загребая лапами, покрытыми мелкими бляшками костяной брони с шипом в центре и с когтями не меньше Крюков Медоеда, вырвалась вперёд, чтобы отведать мясца мягкотелого двуногого, который даже и не пытается сбежать.

Сто метров. Дима вышел вперёд метров на пятнадцать, чтобы в схватке уцелело оружие и рюкзак, остановился. Слышно уже было нетерпеливое взрыкивание, сиплые, громкие вдохи. Ну, давайте, идите сюда, потанцуем, пришла мысль Медоеду, уже спустившему «зверя» с поводка. Клинки в руках подрагивают.

Шестьдесят метров. На этом расстоянии Дима уже начал работать Сдвигами, свалив «слепыми» сначала отставших на десяток метров руберов за домами, затем по одному, начал выщелкивать и кусачей, решив оставить Элитника «на сладкое». Дима был уверен в своих силах.

Но случилось то, чего ожидать ни одна из сторон не могла. Вмешалась третья сила. Нет, Сила. Медоед, уже готовившийся встречать Элитника, пересекающего перекрёсток, вдруг ощутил что–то. Нечто знакомое, чего не ощущал уже давно.

В это же мгновение справа налево мелькнуло что–то чёрное и стремительное, глаз даже не успел отследить. И в ту же секунду передняя часть монстра буквально взорвалась кровавыми ошмётками, словно в Элитника воткнули не меньше сотни лезвий и разом провернули в разных плоскостях. Бегущему чуть позади кусачу, последнему оставшемуся в живых, срезало половину морды, обнажая остатки мозга…

Кровавое месиво и задняя часть твари живописно пролетели ещё с десяток метров, пачкая всё вокруг литрами крови. Тело уже мёртвого кусача на полном ходу врезалось в кузов машины, перевернув и без того пострадавший автомобиль.

Дима же от неожиданности отскочил на пару метров назад, всерьёз опасаясь, что эта кровавая волна из кусков мяса, кишок и крови достигнет его. А ещё, он попросту обалдел от произошедшего и не сразу понял, кто в мгновение ока убил этого монстра.

Близнец. Знакомое давление мягко обволокло Медоеда, словно сканируя, «убедилось», что это именно он и отступило. Где–то слева, за машинами, как раз на перекрёстке, послышался дробный перестук чего–то острого по металлу и на одну из машин, на крышу, вылез скреббер и вытянулся столбиком.

Лицо Димы невольно расплылось в улыбке. Он был рад видеть давнишнего знакомца и спасителя. Вот, значит, о какой помощи говорил Нестор. Почему–то именно в этом сомнений и не было. Да, с Иным любое путешествие становится лёгкой прогулкой. Теперь не придётся перебегать от укрытия к укрытию, а можно двигаться напрямик, ничего и никого не опасаясь.

«Спасибо, что спас мне жизнь тогда», суть мысле–образа, который Медоед отправил Иному. В голове парня тут же болезненно отозвалось скрипучим и дребезжащим, нечеловеческим голосом:

— Надобность жизнь ты… отрицательность благодарность мы… нужность спешка… перемещение вместе…

Кроме слов Дима воспринял и мысле–образ. Разумеется, с ходу расшифровать не вышло, слишком много «нечитаемых» эмоций оказалось вложено. Но и того, что удалось воспринять, хватило, чтобы точно понять корявые фразы Близнеца. Надо спешить и Медоед должен идти с ним. И идти к Черноте. Вот этот момент Диму напряг, Близнец снова произнёс в голову парня:

— Спешность мы и ты… — и тут же сорвался в движение, исчезнув из вида.

— Твою же мать! — выругался Дима, быстро вернулся к своим вещам, забросил за спину и помчался за Иным, на ходу заматывая клинки в плащёвку.

Следующие несколько часов дались Медоеду довольно тяжело. И причиной не являлись заражённые. Вокруг Иного, как и всегда, образовалась пустая зона, куда ни один монстр не совался. Тяжело пришлось из–за безостановочного бега. Пусть и не во всю скорость, но и лёгкий бег без передышки в течение нескольких часов даже для тренированного человека то ещё испытание. А если учесть груз и далеко не самую ровную и с кучей препятствий дорогу, в общем, умотался Дима в конец. Близнец, неутомимым чёрным штрихом маячил впереди, метрах в пятидесяти, иногда исчезая за измятыми машинами и никакие остановки перевести дыхание, ему, казалось, не нужны. А вот у Димы уже лёгкие горели огнём и мышцы налились тяжестью, передвигался он только на силе воли и нежелании отстать. Разумеется, мысли о передышке он транслировал Иному, но тот никак не реагировал.

И только на пятом часу, когда Медоед уже решил сам остановиться, потому, что дальше бежать уже физически не мог, скреббер вдруг застыл, снова вытянувшись столбиком и в голове парня прорезалось:

— Ты нужность восстанавливательность… — а доступное из мысле–образа Дима расшифровал как «один час». И на том спасибо, пришла вялая мысль. Падать на землю тут же он не собирался, иначе потом подняться станет крайне тяжело. Превозмогая усталость во всех мышцах, начал медленно прохаживаться и только спустя минут десять, успокоив дыхание и подстегнув живчиком «моторчик», уселся на обнаруженную неподалёку уцелевшую скамейку. Что удивительно, даже без кровавых потёков, коих вокруг, как и везде в Пекле, было предостаточно.

Сейчас они находились на широченном проспекте, явно центральном. Полоса дороги в шесть полос и не менее широкие тротуары, мастерски уложенные брусчаткой. Тут же нашлись и скамейки, чуть утопленные в линии ровно обрезанных кустов, отделяющих тротуар от участков насаждений с деревцами. За ними находились пешеходные дорожки поуже с примыкающими входами в магазины и бутики. Двери в них, правда, были выворочены, а витрины, в основном, выбиты.

Ещё минут двадцать Диме хватило, чтобы более–менее прийти в себя. Да уж, давно, очень давно он так не бегал. Близнеца видно не было, он даже не ощущался, значит, где–то дальше семидесяти метров находится. Но ощущение его присутствия всё равно оставалось.

Зачем им к Черноте, размышлял Дима, попутно приканчивая уже вторую банку тушёнки из четырёх. Иной больше ничего не говорил, не счёл нужным. Возможно, разгадка крылась в нераспознанной части мысле–образов. Но туда, к сожалению, «вход» закрыт и Дима не представлял, что должно случиться с его разумом, чтобы он смог понять остальное. Наверное, необходимо перестать быть человеком. Не в смысле мышления, а физически и на некоем духовном уровне. Хотелось обойтись без этого. Размышления прервал Близнец. Снова болезненно проявилось в голове:

— Нужность двигательность…

Сам он снова вылез на крышу разбитого автомобиля, привычно уже встав столбиком. Дима взглянул на Близнеца метрах в пятнадцати от него. Грани сегментов тела тускло поблёскивали на солнце. Ни на что не похожее существо, Кошмар Улья. Дима на автомате «собрал» давно интересующий вопрос, почему он не понимает большую часть мысле–образов. Секунда, вторая и в его сознании оседает объёмный ответ. И точно так же, большая часть остаётся за гранью понимания. А то, что понял, можно сказать одной короткой фразой, необходимо развитие. Куда, как? И снова мысле–образ, который Дима вообще не смог осознать, настолько он оказался «чужим». Дима в бессилии покачал головой и со вздохом встал со скамейки. Огляделся. Убитый город, безмолвно взирающий на живого человека десятками глаз выбитых окон домов. Жуткая тишина и вездесущий запах гнили. Сплюнув в сторону, промочил горло водой и приложился к фляге с живчиком, силы понадобятся. Глянул на всё так же стоящего неподалёку без движения Иного.

— Веди.

Скреббер тут же ссыпался с крыши машины и рванул по дороге. Дима громко выдохнул и понёсся следом, быстро войдя в ритм движения.

Остановились только часа через два. Вернее, остановился Медоед, прижало до ветру. За это время миновали километров двадцать. Если бы не устилающие дорогу кости и мусор, получилось бы преодолеть больше. Близнецу–то было всё равно, на своих острых отростках он передвигался легко, что по городу, что по бездорожью.

Сделав свои дела, Дима взглядом нашёл Иного. Тот снова застыл столбиком.

— Готовность… малость расстояние… — проскрежетало в голове парня, он поморщился.

И снова бег. Мимо проносились разбитые искаверканные машины, на домах, на уровне роста человека, множество брызг, потёков почерневшей крови и останки, останки, останки. Имелись и обглоданные костяки заражённых, попалось даже несколько огромных, явно от Элиты. И на всех не тронуты споровые мешки. Разумеется, останавливаться и вскрывать их Медоед не стал, не до того, да и мерзко.

Спустя ещё полтора часа, когда Дима уже чувствовал порядочную усталость, Иной застыл чуть впереди, покачиваясь на месте, словно не был уверен, куда им двигаться дальше.

Они упёрлись в Черноту. И как сразу–то не заметил, подумал Медоед. Проспект метрах в пятидесяти впереди переходил в перекресток, являющийся границей очередного кластера. Дима медленно пошёл вперёд. Жилые дома с разноцветными фасадами, в другое время радующие весёлыми красками, здесь навевали лишь уныние и выглядели грубой насмешкой. Здания по обеим сторонам расступились, Медоед вышел на перекрёсток. Чернота начиналась от середины дороги, так здесь, в Пекле проходили границы кластеров. Влево и вправо далеко простиралась пустота, занимаемая мёртвым кластером. Огромный пустырь. Поверхность не была ровной, угловатые кучи огромных осколков, наверное, раньше бывших домами, занимали всё пространство впереди. Видимо, «омертвев», все здания развалились под своим весом. Имелись и проходы среди этих куч, где–то широкие, местами совсем узкие. Картина поражала и вызывала какое–то сосущее ощущение угрозы и тревоги. Не должно здесь быть этого. Лишнее оно, чужое.

Послышалось цокание и рядом с Медоедом встал Близнец.

— Нам туда? — кивнул на Черноту Медоед. В этот раз ответом был короткий мысле–образ согласия. Иной перетёк в «походную» форму и прошёл на Черноту, остановившись в метре от края, снова встал столбиком, ожидая и Диму. Выдохнув, парень осторожно ступил на ломкую поверхность. Под подошвой тут же захрустело стеклом.

Замутило неприятно сильно, картинка в глазах закачалась, поворачиваясь наискосок, но общей ориентации Медоед не потерял, хотя и ожидал, что будет хуже, всё же давние тренировки не прошли даром. Это радовало.

— Держаться разумность за мы… отрицание взгляд долгость в пространство… — сейчас «голос» в голове отозвался особенно больно.

Медоед кое–как сфокусировался на скреббере. Что дальше–то?

И в этот же момент живот прострелило адской болью, Близнец воткнул два своих отростка чуть ниже рёбер Димы! Глаза его расширились, брызнули слёзы, от боли крик застрял в горле!

— Переход… — выжгло болью в голове парня и тело обдало колючим льдом, проникающим в каждую клетку. В глазах моментально потемнело, он совершенно ничего не видел. Затем пришла БОЛЬ. Казалось, его разбирают на молекулы, медленно и одновременно быстро. Сколько это длилось, разум Медоеда не понимал. Сквозь боль прорезались слова:

— Держись нас…

«Взгляд» прояснился. Рядом с ним… а где, собственно он? Пришёл страх. Нет, УЖАС. Тела не ощущалось вообще! С чувствами и ощущениями творилось что–то невообразимое! Телесных ощущений, вроде обоняния или тактильного осязания не было! Дима начал паниковать. Откуда–то слева или сверху, не ясно, прилетела оплеуха. Самое интересное, ударили прямо в разум.

— Держись нас, не рви связь! По сторонам долго не смотри, растворишься. Рано тебе ещё здесь быть! Но Он просил передвигаться быстрее и если недолго здесь, полезно для твоего развития, — голос без эмоций, ровный, почти. Лишь громкость отличается. И что–то в нём знакомое!

— Да. Мы те, кого ты зовёшь Близнецом.

Дима «вдохнул» и «посмотрел», казалось, туда, откуда звучит голос. Нестерпимо яркий сгусток… огня? Нет… что–то постоянно изменяющееся и одновременно не теряющее сферической формы. Изменения происходили внутри сферы. Это нечто, словно состояло из ярких белёсых жгутов и лент, постоянно двигающихся, переплетающихся, выворачивающихся внутрь или наружу и ни разу «форма» не повторилась, а изменения не остановились. Паника, слава Улью, прошла. Но теперь Дима находился в ступоре. От этого «нечто», Близнец, наконец–то дошли слова этого конгломерата светящихся лент и канатов до парня, к нему самому тянулись два еле видных жгутика. Вот она, «привязь», понял Медоед.

— Г-где мы..? — своего голоса он не услышал, да и рта, чтобы говорить, не имелось.

Осторожно огляделся. И был поражен! И одновременно разочарован. Его тянуло туда и отвращало. Совершенно непонятно, где они находились. В этом… пространстве, да, так правильнее, не имелось понятия верх или низ. Не было и гравитации. А может и была, но работала здесь по другим законам. Вокруг них находились какие–то огромные, циклопического размера ажурные конструкции, переходящие одна в другую. Всё это переплеталось настолько дико и одновременно идеально, что разум Димы начинало «коротить» от невозможности осознать, понять, что он видит! И всё это многообразие идеальных форм переплетений и слияний простиралось во все направления бесконечно далеко! Цветов, как таковых, не существовало и они были все одновременно, витали туманом неизвестности в свободном от этих безумно идеальных конструкций пространстве, словно воздух! И они, эти конструкции, тоже изменялись! Но менялись незаметно взгляду! Эта масштабнейшая объёмная головоломка попросту утягивала за собой, впитывала в себя!

Снова оплеуха!

— Не смотри! Твой разум ещё не готов воспринимать это!

— Ч‑что… это..?

— Многомерная развёртка… — голос явно хотел добавить ещё что–то, но не стал, окончил обидной, но правдивой фразой. — Ты ещё слишком примитивен. Держись нас.

Дима сейчас не отрывал взгляда от светящегося сгустка, которым был Близнец. Имелось множество вопросов, но Медоед почему–то не мог их задать, в этом пространстве, даже он сам, его разум, казалось, стали другими, словно он стал таким же… многомерным? Как это? И что это такое, многомерность? Мысли приходилось из себя «выворачивать», складывать части воедино, чтобы получилось что–то осмысленное. И нет, они не были мозаикой. Всё здесь соединено воедино и одновременно разделено. Так и с мыслями, приходилось натурально, на физическом будто уровне, их «думать»! Словно это процесс, сравнимый с письмом, например. И это оказалось очень трудно! Утомляло нереально!

А ещё Медоед всё–таки посматривал по сторонам. И его тут же начинало «утягивать» в это пространство, которое его неразвитый разум даже на сотую долю воспринять и интерпретировать не мог! Наверняка, все эти ажурные, переплетающиеся титанические конструкции, которые при этом не ощущались тяжеловесно, не были тем, чем виделись Диме, его разум попросту не мог найти аналогий, чтобы хоть как–то осознать окружающее! Даже внутри них происходило постоянное изменение, текстура этих конструкций была объёмной, имела свою, многокилометровую и многочасовую или многовековую глубину и тоже состояла из похожих ажурных, лёгких переплетений… так красиво…

И снова оплеуха.

— Держись нас, — произнёс голос всё так же без эмоций. Дима снова состредоточил внимание на «Близнеце». Кто же он? Кем является скреббер здесь?

— Колония… — пауза в несколько секунд или же направлений… здесь даже время ощущалось. Да–да, именно ощущалось, как физический процесс, так же переплетённый с направлениями. — Скоро выходим, готовься, — добавил голос.

Диму нещадно тошнило. Рвало сухими спазмами, но он всё не мог остановиться. Ощущение, когда тебя собирают заново парень никогда не забудет. Он сейчас даже не понимал, не знал, где он и что он. Приходилось заново привыкать к телу. Казалось, он не был «в нём» тысячу лет! Руки, ноги, голова, всё это воспринималось как–то отстранённо, словно «не его». Органы тоже, чувствовались каждый отдельно, мышцы даже, Дима ощущал каждое их сокращение и ещё какая–то непонятная щекотка по всему телу, пробегающая постоянными волнами от кончиков пальцев и в мозг! О-о, мозг, вообще, отдельная история! Диме казалось, что его голова размером с автомобиль! И она вся болит… хотя нет, боли как раз и не ощущалось. Мозг, раздутый до размера легковушки, пульсировал и Дима ощущал все процессы, которые в нём происходят, от тока крови до электрических импульсов, пробегающих от нейрона к нейрону! А их переплетения что–то напоминали…

Так продолжалось… час, а может и несколько минут. Дима обнаружил себя лежащим на холодном асфальте, весь продрогший и мокрый. Рядом лужа блевотины, то, что вышло из него. Ладно хоть не вляпался. Со вздохом принял вертикальное положение, огляделся. Темно. Ночь. Близнец тут же, рядом. Ощущается прекрасно, как любой живой эмпатией. Прожгло мыслью, живот, его же проткнули! Ощупал себя, нет. Ничего, совсем ничего, даже одежда целая! Посмотрел на Близнеца. Мысле–образ собрался сам собой.

— Один переход… ты отдыхательность сейчас… разумность ты не принять там… — снова эти корявые фразы пробурили и без того переутомленный разум. Мысле–образ же дал понять, что они преодолели огромное расстояние и сейчас находятся у совершенно другого Чёрного пятна. И что посредством Черноты возможно передвигаться по Улью. А место где они были… вот тут снова не вышло расшифровать. Значений и интерпретаций слишком много, необъятно широкое значение. Изнанка или же наоборот, объективная реальность мира или же… в общем, хрен поймёшь. Многомерная развёртка, вспомнились слова Близнеца «там».

Ощущения и чувства, вроде бы, пришли в порядок, стали снова «своими», неотъемлемой частью его существа.

Воняло гнилью, где–то далеко что–то ухало, словно чем–то тяжёлым бьют о землю. Неважно. Дима стянул рюкзак. Тело снова продрало, слишком чувствительным стало, ладони ощущали каждую ниточку лямок. Да и вообще, вся поверхность кожи тела неприятно сильно ощущала одежду. Достал воду, попил. Чуть не вывернуло снова. Грязная, с кучей примесей металлов и органики…

Твою же! Да что это такое?! Дима глубоко вдохнул. Воздух тоже, отравлен, но впитается только то, что нужно, а яд выйдет с мочой и дерьмом. Да пиз…ц же! Что это?! Снова глотнул воды. Жидкость, на самом деле была обычной. Но вот он сам ощущал гораздо больше и глубже!

— Отдыхательность ты… — выжгло фразу в сознании. Медоед поморщился.

— Ага…

Спустя часа три, Диму разбудил голос:

— Сейчас…

Ощущения «спросонья» не было. Медоеда словно «включили». Он прислушался к себе, нет, вроде бы уже нет этой сверхчувствительности. На улице только–только начало светать, ещё темно, но уже можно разглядеть окружающее.

Оглянулся. Чернота вдруг ощутилась на мгновение… нет, не на мгновение, ощущение постоянно. Провал. Многослойный объёмный провал, отделенный от реальности, от трехмерного Улья лишь тонкой «прослойкой» стекла, в которое превращается любая материя. Дима даже, казалось, понял, чем именно это стекло является на самом деле. Вернее, расшифровалась часть мысле–образа. Но сами «слова» не были понятны Диме. Не учили его такому… потому и забросил подальше, расскажет потом Анжелике, она в этом плане поумнее будет.

— Снова туда? — спросил вслух Медоед. Близнец на этот раз что–то прощёлкал и юркнул за край Черноты.

Выдохнув, Дима подошёл следом. До странности, но ощущений, сопровождающих нахождение на мёртвой земле практически не возникло, лишь качнуло немного и органы, казалось, изменили свое положение. Неприятно, но и только. Но возникло и новое ощущение, будто он стоит над и под Бесконечностью и стоит лишь «пробить» незримую преграду и его сметёт и поглотит, увлечёт потоком.

— Ты снов…

Из глаз брызнули слёзы, живот прошило болью, Близнец снова воткнул свои отростки! Провал! Абсолютный холод! БОЛЬ!!

— Держись нас… — снова тот ровный, идеально точно выверенный голос без эмоций.

И снова Медоед «с открытым ртом» оглядывается и тут же получает оплеуху.

— Держись нас… — абсолютно такая же фраза, как и секунду–сотню лет под углом.

Дима сосредоточил внимание на «Близнеце». И это далось с трудом. Всё приходилось делать физически. Мышление и то, как физический, наблюдаемый процесс… и Дима видел себя гораздо «проще», чем сгусток Иного. Описать это словами не было никакой возможности, нет таких слов, нет таких понятий, это чисто на ощущениях. Да и сами ощущения, процесс. Причём процесс, на который Дима может влиять. Пришло осознание, он может влиять на всё здесь. И всё вокруг может влиять на него…

Оплеуха..

— Держись нас… связь слабеет. Мы не можем её поддерживать односторонне. Сосредоточься.

Дима «встряхнулся». Он понял, что был очень близко от смерти. Самое интересное, что смерть, это не конец его существования. Но надо не умирать. Рано ещё…

Медоед больше не смотрел по сторонам, полностью сосредоточив внимание на постоянно изменяющим внутреннюю форму «Близнеце». И для Димы это тоже было процессом. Если бы он мог видеть себя со стороны, то видел бы маленькую точку, в которой иногда проявляются жгутики переплетений усложняющейся формы…

Всё закончилось неожиданно. Вот он зачарованно наблюдает, познает изменения формы его проводника и резко, без предупреждения, ударяется лицом во что–то твёрдое. Хруст, больно. Нет, хрустит не его нос. Он на Черноте. Жутко всё болит, жутко всё кружится… он выкатился за край мёртвой земли. Легче не стало. Несколько сухих спазмов переламывают тело. Он кашляет. Лежит на чём–то не очень твёрдом. Явно не асфальт. Запах жизни пьянит. Он на земле! На обычной земле, в траве!

С глухим подвыванием он из положения лёжа садится на колени. В воздухе пыль. Нервы щекочет импульсами, которые тут же ударяют в мозг…

Какое–то строение из мёртвой органики неподалёку. Форма абсолютно дурацкая и неровная… куб, это ведь так нелогично… ещё одно строение, поменьше, рядом. Это совсем корявое… с другой стороны, за этими строениями на мембране стоит второй Близнец. Рядом с ним Человек со смещённым к небытию сознанием… ещё дальше за мембраной много органики… лес, пришла мысль. Это органика называется лес, вспомнил Дима и тут же его прошило мыслью!

Отец!!

Медоед дёрнулся, подбрасывая себя идеально точным движением на ноги. Скинул рюкзак с автоматом и рванулся к сидящей, сгорбленной фигуре Человека, родного, единственного оставшегося родного человека!

Дима даже не заметил, что вокруг уже день. Он с хрустом и звоном проскользил на коленях до фигуры отца, осмотрел его и ужаснулся!

— Спасательность ты… мы поддержка жизнь… долгость… спешность ты нужность… — протрещало в голове Димы. Но уже с чуть другой тональностью. Второй Близнец говорит?!

— Отец!! — вскрикнул Дима.

Горец сидел на коленях, сгорбившись, опустив голову. Волосы, отросшие, свисали грязными сосульками. От одежды осталось тряпьё буро–чёрного цвета. Кожа в просветах дыр ткани тоже грязная, почти чёрная. Худой, словно не ел месяц. И вонь. От отца воняло тухлятиной, немытым очень давно телом и чем–то кислым…

Дима осмотрел Горца. Ладонь, вернее, пальцы, лежащие на Черноте уже превратились в стекло. Голени, одежда, во всяком случае, тоже «чёрная»… твою же мать!!

— Отец!! — снова закричал Дима и тряхнул его за плечи. Ноль реакции.

Но Медоед знал. Горец жив, в нём ещё теплится жизнь, ещё не всё из него высосала эта Бездна.

— Оте–ец!! Папа!! — ком в горле и подступающие слёзы каверкали голос. — Папа!! Очнись! Это я, Дима!! Твой сын!! Отец!

И снова никакой реакции. Дима попросту не знал, что делать. Его душило этим ощущением бессилия. Горец сейчас был где–то очень далеко, пусть и физически пока ещё не полностью пропал из этого мира…

— Отец..! — горько простонал Медоед и прислонился лбом к его голове…

Дебил! Идиот!! Ты же эмпат!! Он тоже эмпат!! Зови его!!! Ну и придурок!! Мыслями жгло, надежда снова придала сил и Дима принялся «бомбить» Горца мысле–образами, в которые запечатывал воспоминания, самые сокровенные, самые важные, самые радостные и тёплые, где они втроём с Сойкой, все вместе, живые…

Сколько это продолжалось, Дима не знал, да и не следил.

Тело Горца дрогнуло. Медоед отнял голову от него, посмотрел, не останавливая поток мысле–образов.

— «Просыпайся! Вернись! Ты нужен мне!!»

Голова Горца медленно поднялась. Лицо закрывали грязные космы. Грязное, в потёках, обросшее, худое лицо. И взгляд чёрных глаз. Бессмысленный, сквозь Диму.

— «Это я! Твой сын!»

Вгляд Горца зажигается безумием!

— От–щу… фс-х… у-ю… — его голова снова падает на грудь.

— Отец!! — снова встряхнул Горца Дима. Тот попытался дёрнуться, но сил совершенно нет.

— Папа!!

И снова Дима начинает мысленную «бомбёжку». Спустя некоторое время тело Горца начинает дрожать, словно ему холодно, голова медленно поднимается. Взгляд безумен, но в глубине появилась искорка узнавания.

— Ну, давай же!! Приходи в себя, папа! Я здесь! Теперь все нормально будет! Папа! Прости, что ушёл, прости, что бросил! Ты вернись только!! Папа!!

Вторая рука Горца, лежащая до этого на бедре, медленно поднялась и ухватилась за предплечье Димы. Сил у отца совсем не осталось. Он попытался сбросить руку. Не вышло, конечно же. Кисть расслабилась и рука безвольно упала.

— Папа! Вернись ко мне! Ты мне нужен!! — все эти слова дублировались объёмными мысле–образами, проламывающими скорлупу безумия, в которой закрылся Горец.

Дима беззвучно плакал, слёзы текли по лицу, падая на черноту и быстро «запекаясь» в стекло.

— Папа… — Дима тряс Горца. — Вернись…

Взгляд отца, такой же безумный, смотрел куда–то вдаль…

— Вер–сь…

Дима по пятому уже, наверное, кругу продолжил бомбардировку мысле–образами…

Тело Горца снова задрожало, словно он силился подняться или сделать вообще что–нибудь.

— Вернись… ко мне… пап… ты мне нужен… — шептал уже надорванным голосом Дима.

Голова Горца чуть опустилась. Взгляд вдруг стал совершенно осмысленным и сфокусировался на лице Димы, узнавая его.

— Сын… ты здесь… — прохрипел–продребезжал Горец, Медоеда затопило радостью и он крепко обнял его, прижался.

Рука Горца легла ему на спину.

— Сын… Дима…

— Всё… теперь всё будет нормально, пап…