S-T-I-K-S. Человек из Пекла. Книга 2. Часть 3.

Глава 4.

Обитаемый пояс. Неизвестный кластер.

Пока не было Медоеда, Анжелика и Шмель почти не говорили. Девушка ушла в себя, снова и снова «просматривая» те образы и пытаясь понять, как ТАКОЕ, вообще, возможно, чтобы нож передавал «картинки»?! КАК Медоед оказался в Пекле?! ЧТО он там делал?! Кто те люди с ним?!

Интересно ещё, что лиц тех двоих не видно, они словно смазаны, только образы. А вот парня видно чётко. Точно можно сказать, что эти двое, мужчина и женщина. Кольнуло где–то в глубине души. Кто она ему? Девушка или просто подруга? Что за вихрь втягивался в неё? И что за жгуты… энергии, наверное… вырываются из неё, соединяясь с Медоедом и тем вторым человеком? И что получается, они убили Его? Втроём убили существо, которое убить не то, что крайне сложно, почти невозможно?! Какой же тогда Медоед обладает силой?! И почему монстр так стремился убить ту девушку? Что за Баланс? Снова этот вопрос. И кто тот, которого Неназываемый назвал ОН?

Голова кругом от вопросов… Анжелика нашла взглядом клинок. Красивый, страшный. Сколько же крови он выпил? Конечно, понятно теперь, почему заражённые шарахаются от Медоеда. Девушка невесело усмехнулась. Знали бы в Институте о таком. Да за эту информацию учёные… стоп! За такую информацию, не то что убить, можно продать что и кого угодно… а что ты, Анжелика, намерена делать с этим? Понятно теперь и то, почему Медоед так остро и негативно отреагировал на их принадлежность к Институту. Либо сталкивался уже, либо понимает, что узнай кто, какую информацию он носит, начнётся тотальная охота. Сольёшь Медоеда..? Шмель, да, несомненно, сдаст и по–своему будет прав. А ты?

Анжелика признала, что не может сейчас точно ответить на этот вопрос. Скорее нет, чем да. Дело в цене, наверное. Надо с ним поговорить. Узнать его самого лучше. Если он такой же, как она, сольёт без зазрения совести…

И кто та девушка, всё–таки..?

Анжелика попыталась отвлечься, но не вышло, вопросы и новые «теории» сами лезли в голову.

— Его в Институт везти надо, а не куда он там хочет, — произнёс вдруг кваз, казавшийся до этого валуном, прислонившимся к кирпичной кладке. Шмель, боец и военный до мозга костей, пусть и не обладал таким гибким умом, но выводы сделал примерно те же.

— Конфликта хочешь? Сам он туда не поедет ни за какие коврижки. И я очень сомневаюсь, что нам удастся его заставить…

— Я физические методы и не рассматриваю, — сказал Шмель, сменив позу на более расслабленную. — Есть другие варианты. Номер шесть, например.

Анжелика скривилась. Ей уже не нравилось, куда клонит друг.

— Ты сам не так давно утверждал, что Медоеда предали и что он никому не доверяет. Нам, — она выделила это слово. — Он начал доверять, иначе не оставил бы этот нож и не обещал ответить на вопросы. А ты хочешь его накачать «шестёркой» в благодарность? Нет уж, спасибо. И это ещё не говоря о том, в какой… ситуации, мы сейчас находимся.

— То есть, ты призываешь меня нарушить «Сорок второй Параграф»? — буркнул кваз.

— Была бы возможность тебе мозги прочистить, Шмель, от этого…

— Перестань, Энжи! Ты же знаешь, чем я им обязан! — чуть повысил голос кваз.

— Ты, Шмель, с ними уже расплатился! Как этого понять не можешь–то?! А там и рады! Пёсика на привязи держать даже не надо, сам себя держит!

— Замолчи, Анжелика… — голос его стал вдруг угрожающим. Тема эта была больной для обоих, поэтому частенько возникали такие препирательства.

— А то что? Побьёшь, убьёшь меня? — с вызовом ответила она. — У тебя же приказ, — передразнила она. — Пылинки с меня сдувать! Головой тебе тоже приказали не думать?!

— Замолчи..! — процедил Шмель.

— Правда глаза колет?

— Энжи..!

— Ну?! Говори?! — Взорвалась она. — Молчишь?! Вот и правильно! — уже шипела она. — Молчи! Своей головой если не можешь думать, это буду делать я! И в разговор не встревай!

Анжелика умолкла, успокаивая внезапную вспышку. Шмель сопел гневно, тоже разозлился. Всегда так бывало, когда разговоры касались этой темы… перегнула в этот раз, кажется. Вздохнула, успокоившись, произнесла:

— Извини, — Шмель даже не взглянул на неё. — Давай так, если Медоед всё же окажется… ну… ты понял… тогда вяжем его. Там хоть «тройку» используй… если нет… договариваться надо. А не по «четыре–два»…

Шмель хмыкнул, но не ответил.

Больше они, до возвращения Димы не разговаривали. Анжелика всё обдумывала, как и что спросить у Медоеда, чтобы и ответы получить и чтобы не оказаться слишком назойливой. И так уже через край, но узнать надо, да и с воздействием пора оканчивать, дальше уже опасно, может заподозрить.

Шмель дулся, «прокачивая» перепалку с девушкой в голове и придумывая аргументы в свою пользу. Как она сама не понимает?

На землю начали спускаться сумерки, краски начали сереть, небо окрасилось в яркие закатные цвета. Красиво, если забыть, что всё происходит в Стиксе, на кластере, который завтра перезагрузится.

— Чего грустим? — раздался голос Медоеда неожиданно близко.

Шмель ругнулся, подхватившись, в руке сам собой оказался пистолет. Вздрогнула и Анжелика, так же на автомате положив руку на свой. Косо посмотрев на Диму, шутливо проехалась по умственным способностям некоторых сладкоежек, которым жизнь не дорога.

Парень на это не обратил внимания, подхватил оставленный Крюк, аккуратно вложив в ножны. Усевшись, проверил котелок, воду Шмель недавно кипятил. Налил в кружку с пакетиком чая.

— Ты же сенс, — сказал он, намекая, что она должна была его почувствовать.

— А ты сказал, что здесь безопасно, вот и не сканирую часто, — парировала девушка.

Игра слов. Оба понимают, что она никак не смогла бы его сейчас ощутить.

— Всегда на чеку надо быть, — остудил её Медоед. — Ладно, не суть. Кроме тварей, здесь и правда, никого нет. В общем, — сменил он тему. — Мосты я нашёл, но проблема в том, что один из них пешеходный. По крайней мере, в этом варианте. Как будет завтра, не знаю. Второй мост нормальный, широкий. Но забит машинами, не проехать. Опять же, как завтра окажется, сказать не могу. Но тротуары широкие, «Ослик» протиснется.

— По людям ехать придётся, — нахмурилась девушка.

— Станет необходимо и стрелять будем, — отрезал Дима.

— Стрелять по людям я не стану. Нельзя так! — возразила она, хоть умом и понимала, что Медоед прав. Но принять этого не могла.

— Можно, Анжелика. И нужно, когда на весах твоя жизнь и десятка человек, которых вот–вот съедят. Да даже сотни людей. Стикс, если что, за такое, не наказывает. Короче, завтра по ситуации смотреть будем, может и проедем без проблем. Лишь бы на полицию не нарваться, тех кончать при любых раскладах придётся.

Девушка укоризненно взглянула на Медоеда, опять же, разумом понимая его правоту. При этом она так же чётко осознавала, что попросту не сможет разрядить магазин в толпу невинных людей…

Повисла неловкая пауза. Шмель тоже молчал, он явно напряжён.

— Поговорим? — нарушила, наконец, тишину, Анжелика.

Медоед вздохнул, огляделся. Солнце уже опустилось к горизонту, сделав закатные цвета ещё насыщеннее, а тени гуще, утопив их в непроглядном мраке.

— Спрашивай.

— И ты расскажешь всё? — уточнила девушка, поймав себя на мысли, что ей становится не по себе от предстоящего разговора. Всё может измениться кардинально.

— Всё, что посчитаю нужным, Анжелика. Поверьте, это тоже очень много.

Дима взглянул и на Шмеля, сидящего неподалёку. И он был напряжён, даже слишком. Что–то в его отсутствие произошло. Крюк. Оставлял нож на другом месте. Заметил и перевязанный палец кваза.

— Твои ножи… — начала Анжелика после паузы. — Это ведь они отгоняют заражённых, — утвердительно произнесла она.

Дима медленно кивнул. Девушка невольно поёжилась, стоит ли при Шмеле спрашивать о том, что хотела, пришла запоздалая мысль. Несколько секунд раздумий и она поймала на себе пристальный ожидающий взгляд Медоеда.

— Кто те двое, что были с тобой в Пекле, когда вы убили… ммм… бывшего… носителя этих… когтей?

Она попала в точку. До этого спокойный, Медоед «вспыхнул» глазами, лицо окаменело… никакой эмпатии не надо, чтобы понять, такого вопроса он не ожидал!

Следующей его реакцией стало… то самое давящее напряжение, как тогда, с теми двумя придурками у бара. Только сейчас это давление было направлено на неё и кваза. И видно, что Медоед сдерживается. Стало не по себе и холодок страха начал расходиться от позвоночника…

— Откуда..? — у Медоеда даже голос изменился, появились низкие, рокочущие нотки. И это пугало ещё больше! Шмель весь подобрался, словно для броска.

— Нож… я… он передал мне образы… — неуверенно ответила девушка, поняв, что назад уже не отыграть и что сейчас может произойти, что угодно. Один знак, одно её движение и Шмель бросится на парня. Бесполезно, разве что, погибнет. Пусть этого не произойдёт, мысленно взмолилась она.

Давление разом ушло. Медоед невесело покачал головой, лицо его снова приняло нормальное человеческое выражение, а не то, хищное и опасное. Он зачем–то достал нож, взглянул на клинок.

— Что он тебе показал? — перевёл взгляд на девушку.

— Вы о чём вообще? — спросил ничего не понимающий Шмель, готовый броситься на Медоеда, если понадобится. Анжелика сделала ему успокаивающий знак, а Медоед вообще проигнорировал вопрос.

— Ты ведь такой же, как и я. Давай уже не будем ходить вокруг да около. Твоя эмпатия… врождённая? — ответила вопросом девушка. Момент этот прояснить следовало в первую очередь, именно от этого будет зависеть всё дальнейшее. Говорила Анжелика ровным и спокойным тоном, по крайней мере, надеялась, что у неё получается. И сидела сейчас так же, как и Медоед. Через блок её воздействие не пройдёт, тем более, такое слабое, тут уже чистая невербалика. Может и получится сейчас нивелировать растущее напряжение.

Дима сузил глаза. Он видел, как напряжён Шмель, мало того, готов броситься. Анжелика тоже напряжена. Почему? Словно от ответа именно на этот вопрос зависит очень многое. И ещё он понял, по постановке вопроса, что эмпатия девушки не Дар!

— Так ты тоже? — спросил теперь Медоед.

— Что тоже? — голос Анжелики, пусть она и пыталась себя контролировать, звучал напряжённо и спросила она слишком быстро.

— Местная, — пояснил Дима, хотя понятнее не стало.

Непонимание в глазах. Несколько секунд напряжённых раздумий и вопрос:

— В каком смысле, местная..?

Такой поворот совершенно сбил с толку Анжелику и она потеряла нить разговора. Местная? Он о чём, вообще? Все иммунные сюда… стоп! Круговерть в голове разом остановилась. Она, кажется, начала понимать.

— Ты, тоже, родилась в Улье? — уточнил, разделяя паузами слова, Медоед.

Снова ступор, мысли, как выстраивать дальнейший разговор, осыпались куда–то вглубь сознания.

— Так ты… тебя не… тебя не выкинули сюда через пробой корпораты?

Теперь ничего не понял Дима.

— Какие корпораты? Какой пробой..? — секундная пауза. — Погоди… — Медоед чуть подался вперёд, он, кажется, догадался. И ещё краем глаза заметил, что кваз тянет руку к пистолету и на всякий случай окружил себя щитом. Конечно, изменившийся цвет глаз заметили. Напряжение достигло пика.

Девушке снова стало страшно. Не от осознания, что вполне может умереть сейчас, а от того, как отреагирует Медоед. Вернее, умереть она тоже боялась. Дальнейший разговор, один из вариантов, «мелькнул» в её голове.

— Вы Внешники, что ли? — спросил Медоед недоверчиво.

Скрывать смысла не оставалось. Они оба, Медоед и Анжелика запутали друг друга вопросами. Она вздохнула и произнесла:

— Шмель нет. Он, как и все, провалился сюда с перезагрузкой, рассказывал же. А я… меня выкинули сюда.

— Выкинули? — удивился Дима. — Вы же вроде… базы строите, хрен выкуришь и всё такое…

Градус накала понизился, по крайней мере, со стороны Медоеда. Странная реакция, подумала Анжелика. Обычно, иммунные при слове Внешник, чуть за стволы не хватаются, а ему, вроде, даже интересно стало, пусть и видно, что готов убивать, если придётся. И от этого снова по спине пробежал холодок.

— Нет, у этих не так… пробой получился в крайне неудачном месте, закрепиться никакой возможности. Там котёл и постоянно очень много развитых заражённых. Вот и решили их власти сюда всех преступников и неугодных выбрасывать. Так, до сих пор, наверное, и думают, что здесь… как это… экстра–агрессивные условия, вот. Придурки… — позволила себе короткую улыбку девушка.

— Их? — переспросил Дима. — И… за что ты здесь? Как выжила?

Преступница? Чего мне так на них везёт–то, подумал Дима, по–новому смотря на девушку. То, что она Внешница, его особо не тронуло, более того, интересно стало. Но вот… преступница. Анжелика, в свою очередь, видела, что Медоед, будто разочарован. И девушка поймала себя на мысли, что ей от этого неприятно и даже… больно? Но отвечать надо, как ни крути…

— Их, — начала Анжелика. — Потому, что я уже давно, собственно, с момента «выброски» сюда, никак с тем миром не связана. Даже не вспомню сейчас, где то место. Будь моя воля, забросила бы туда ядрёный подарочек… — она глотнула из кружки холодного давно уже чая. — Попала сюда… за измену. Промышленный шпионаж. В том мире властвуют корпорации. Правительств и стран уже нет давно. «Space–Wings», «Nanosoft», «Neopharm»… и несколько других гигантов поделили сферы и правят миром. А я, как раз, работала в корпорации, разрабатывающей технологию «пробоя». Разрабатывала программное обеспечение, в самих исследованиях не участвовала. Не совсем понимала даже, для чего именно пишу алгоритмы, хотя и были мысли, — недолгая пуза, допила чай. — В независимые СМИ в то время начали просачиваться слухи о разработке межмировых порталов. Затем попала в разработку конкурирующей корпорации, меня завербовали. Слишком молода и наивна была… несколько лет назревал пузырь этот. И лопнул. Война чуть не началась. Компании пришлось делиться разработками, а всех виновных «выкинули» сюда. Как оказалось, к моменту, когда всё всплыло, корпорация уже пару лет отправляла в Стикс преступников и просто людей, которые мешали… — она ткнулась в пустую уже чашку и потянулась к фляге, снова промочила горло. — Как выжила, сама не знаю… всё, как в тумане. Сейчас–то уже понимаю, споровое голодание, всё такое. Повезло, в общем. Как–то выбралась из того котла… встретила людей из Института. Эмпатия помогала во многом. В том мире, к слову, такие, как я, чуть ли не каждый пятый. Специальные школы есть, где учат пользоваться своими возможностями. Конечно, псионы, как нас называли, быстро стали «белой костью». Это до меня ещё, лет за двести, случилось, начали появляться одарённые. А может и были всегда, просто перестали скрываться, нам тоже всё не говорили, вернее, — Анжелика запнулась. — Есть определённая линия, которую нам, эмпатам и преподают, но думаю… здесь уже поняла, что не всё так, как нам говорили. В принципе, оно и не важно уже. Есть и недовольные, обычные люди, куда без этого. Сопротивление, типа… в общем… я даже рада, что удалось прижиться здесь. Тот мир уродлив… — и она решила сменить тему. — А ты, значит, здесь родился?

Кто бы мог подумать, Внешница, да ещё и мир такой необычный, как она сказала, каждый пятый человек, эмпат? Дима ни разу о таком не слышал, удивительно. Но теперь и Медоед думал, о чём стоит, а о чём не стоит рассказывать. Да и тема, как ни крути, больная для него. Что за картинки «открылись» Анжелике? Снова остро защемило в душе, родители вспомнились… мама, всегда улыбчивая и добрая, отец, спокойный, как скала и сильный, как сотня человек…

— Родился, — коротко ответил он.

— То есть, ты в детстве употребил Белую жемчужину, — констатировала факт Анжелика. Дима кивнул. Такая практика принята повсеместно в стабах, которые могут себе позволить тратить Белый жемчуг на детей. Вспомнились образы, принятые от клинка. Если они втроём убили… Его… то…

— Больше одной, я полагаю? Сколько, если не секрет?

Медоед усмехнулся, нет, этого уже не скажет, но ответил:

— Больше одной.

— Другого ответа и не ожидала, — дёрнула уголком губ Анжелика. От него и десяток съеденных можно ожидать, подумала она. — Ладно… и ты здесь, получается, лет двадцать? В смысле…

Медоед понял её и усмехнулся, полукивнув, зачем опровергать очевидное?

— А те двое..?

— Отец и мать… — глухо ответил Дима. — Они не родились здесь, если что.

— Тогда… я не понимаю, как получился такой вот ты… дети и здесь рождаются, но они обычные совершенно…

Медоед тихо, почему–то надтреснуто даже, рассмеялся.

— Родители у меня… уникальные. Таких больше нет. От отца эмпатия досталась и ещё много чего, но не думай, он не из ваших, как обычно, с перезагрузкой провалился. Мама… тоже…

Анжелика слушала парня и вопросов становилось всё больше и больше.

— А в Пекле как оказались? — спросила она. — Там же невозможно выжить.

Медоед взглянул сначала на кваза, тот всё не убирал руку от оружия. Щит Дима всё ещё держал, потому огненные угольки зрачков на чёрном фоне смотрелись ещё более сверхъестественно. Шмель и Анжелика поёжились.

— Раз уж я с вами разговариваю, значит возможно. Я год там провёл. Много интересного и не очень, видел. Отец, так и ещё дольше там… жил…

— Так твои родители..? — заканчивать вопрос девушка не стала.

— Нет… отец жив… мама… её убили.

По эмпатии Анжелики даже сквозь блок Медоеда «резануло» острой тоской и злостью бессилия.

— Ох… извини…

— За что? Вы же не при чём… — печально усмехнулся парень. — Ещё есть вопросы? Не хочу этой темы касаться.

А вот девушка очень хотела. Она никак не могла понять, как Медоед вырос таким? Как они выжили в Пекле? Как, Улей их забери, они, втроём, укокошили скреббера?! И сколько Белого жемчуга съел этот парень?! Сколько у него Даров?! Больше трёх, это точно! Да и вообще… сколько тварей убили? Это выходит, что Элита для Медоеда не так и страшна?! Или…

Спросила Анжелика о другом:

— Так твои Дары, получается, все на Белом жемчуге появились?

— С чего ты взяла?

— Ну… тварь же ту вы убили? И вряд ли в ней одна жемчужина была. Да и думаю… не одного… вы убили.

Шмель хотел что–то сказать, но Анжелика одним взглядом его остановила. Дима улыбнулся уголком губ, дотянулся до бутылки с водой, отпил.

— Да. Дары на Белом жемчуге. Другой мне для их активации не подходит… красным только развиваю. А чёрный… в общем–то, для меня бесполезен.

Ступор… Шмель даже облился, так и не донёс флягу до рта.

— Как… это..? — обалдело спросила Анжелика.

— Вот так. Говорю же, таких родителей ни у кого нет…

— Может тебе и живчик не нужен? — пошутил, всё же глотнувший этого самого живца, Шмель.

Медоед улыбнулся уже широко и подмигнул квазу. Это не осталось незамеченным и девушкой.

— Ты ведь шутишь?

— Шучу.

Девушка мотнула головой. Шмель же решил помолчать, ну его.

— Нет, Медоед, я серьёзно! — настаивала Анжелика.

— Я тоже. Живчик и мне нужен.

— Фух… — почему–то облегчённо выдохнула девушка.

Подумать только… что же там за родители такие, что их сыну чёрный жемчуг бесполезен?! А если бы он ещё сказал, что и без живца обходится спокойно… это амбец был бы… точно в Институт тащить пришлось бы, хоть волоком, хоть как! Только вряд ли удалось бы, тут же остудила себя Анжелика. И вообще, выбросила из головы эту мысль, нет, нельзя Медоеду в Институт, никак нельзя! Вернее, там не должны узнать о всех его возможностях, ну а сотрудничество никто не отменял.

— Слушай… — неуверенно спросила Анжелика. — Если всё так, как ты говоришь… получается, в Пекле реально можно жить?

— Можно. Нынешняя ситуация чем–то похожа на происходящее там. Но есть свои правила. Большинство иммунных в Пекле и часа не выживут, это очевидно. Оружие там не рулит, шумно и бесполезно в большинстве случаев. Только Дары. Успеешь набрать достаточную силу, вклиниться в пищевую цепочку где–то на уровне рубера хотя бы и жить там становится намного легче. Конечно, есть множество нюансов. Всего и я не знаю.

— А кто знает? — девушка не знала сейчас, как реагировать. Он не врал. Но и поверить в его слова… сложно.

— Отец… он меня жизни в Пекле и учил…

— П…ц… — только и буркнул Шмель. Не верилось от слова совсем! Но и врать о таком… себе дороже. Да и ощущалось в парне, даже вон, «разведка» эта его недавняя. Какой другой иммунный вот так легко пойдет вглубь города?! Сидеть и трястись от страха будет скорее!

Анжелика со Шмелем, в данном случае, была полностью солидарна. Это же сколько знаний новых?! Медоед просто клад! А если ещё и с отцом пообщаться… стоп! Вспомнились видеоролики из Пекла, которые в Институте чуть ли не с «того света» информацией считались. До сих пор искали их автора, правда, уже не так активно, как раньше, времени уже прилично прошло, её самой ещё даже в Улье не было.

— Медоед… а ты не в курсе, родители продавали когда–нибудь видео из Пекла? — Анжелика, как уже давно доверенный сотрудник Института, имела доступ ко многой информации. Те несколько видеороликов, в своё время, наделали много шума и она могла себе представить, как «подгорало» у Институтских умников… да и сами ролики эти… жуть…

Дима усмехнулся, конечно, он в курсе.

— Было дело.

Шмель выругался. Он тоже видел эти видео. И при просмотре, как сейчас помнит, волосы дыбом вставали. Даже те, которых нет.

— Но как же вы там..? — выдохнула девушка. Она была поражена до глубины души. Нет, ещё глубже! О таких людях, как Медоед, никто даже слыхом не слыхивал! Нет, однозначно, надо ехать с ним! И попробовать, всё–таки, уговорить на сотрудничество. Ему самому от этого хуже не станет, если правильно всё сделать. Язык, конечно, сотрёт, рассказывать, но это не смертельно. Вопрос в другом, что Институт может дать ему за эту информацию..? Следующей её мыслью было, а стоит ли это затевать?

Наступило неловкое молчание. Анжелика попросту не знала, о чём ещё спросить, слишком много вопросов, запуталась.

Шмель же думал о другом. Из слов Медоеда следовало, что он и его неведомые родители убивали скребберов! Квазу однажды довелось видеть несколько отчётов выживших после столкновений с этими тварями. Ужас, одним словом. А тут… насколько же они сильны?! Насколько силён этот парень, по которому и не скажешь, что он не то что был, ЖИЛ в Пекле?! Хочет того Анжелика или нет, но Медоеда необходимо каким–то образом доставить в Институт. Хорошо бы ещё и отца его тоже… вот только как это сделать? К тому же Медоед эмпат. Даже если он способен хотя бы на десятую от того, что может Анжелика, то намерения считает на раз… ладно, подвернётся случай, сейчас всё равно ничего не сделать. Без Медоеда им вряд ли удастся перебраться на ту сторону реки. Да даже вернуться не смогут. Что–нибудь придумаю, решил Шмель.

Дима же воспринял эту паузу, как знак окончания разговора, на данный момент, по крайней мере. Вопросов у девушки осталось ещё явно много.

Темнота ночи незаметно накрыла мир. Медоед–то видел всё нормально, в серых тонах, разве что, а вот девушка сейчас совсем ничего не видит.

— Ко сну готовиться надо, — произнёс он. — Завтра трудный день. Наговориться успеем ещё.

— Темно–то как… я и не заметила… — ответила Анжелика из темноты. — Блин… где спальники искать сейчас… — она завозилась было, но Медоед остановил.

— Погодите, сейчас достану.

Через минуту тихой возни в руки девушки лёг свёрнутый летний спальный мешок. Кваз свой уже достал.

— Ты в темноте что ли видишь?! Я, вон, рук–то своих не вижу! Не то, что в рюкзаке копаться… — прошептала она. Дима усмехнулся, ответил:

— Даже не знаю, стоит ли отвечать… укладывайтесь, спите, я пригляжу.

— А сам? — спросила Анжелика.

— Светать начнёт, разбужу, сменимся…

Ещё с минуту возни, уложились. Ещё через минуту, когда Дима уже решил встать и пройтись по крыше, девушка прошептала:

— Блин…

— Что?

— В туалет хочу…

Шмель всхрапнул смешком из темноты. Пришлось вести её под руку до входа на чердак, там уже и фонарь включить можно.

Дождавшись девушку, Медоед повел её обратно.

— Так ты реально в темноте видишь?

— Немного. С Элитой не сравнить. Но чтобы не спотыкаться, хватает.

— Обалдеть… и это… тоже врождённое?

— Ага…

— Можно ещё вопрос?

— Валяй.

— Что с твоим отцом? Почему ты… — она осеклась, снова ощутив ту исходящую от Медоеда звериную ярость… даже хватка его стала на мгновение твёрже.

— Ладно… поняла…

Давление снова ушло, почти мгновенно. Почему он так реагирует, что случилось? И что это накатывает от него, подумала девушка, ёжась от накатившего вдруг холода. Дар, о котором не говорит? Выспрашивать о количестве их, Анжелика не стала, пусть и очень хотела знать. Понимала, не скажет.

— Извини… — ответил Дима. — На самом деле, очень тяжёлая для меня тема… пока не готов говорить об этом…

— Я поняла… а вот это… что сейчас было?

— Что именно?

— Ну… ты словно давишь. Страшно становится.

— Сама эмпат и не знаешь? — усмехнулся парень.

— Так это с эмпатией связано? — Анжелика остановилась и встала, вроде бы, напротив Медоеда. И в самом деле, словно горят, пришла мысль, когда увидела в темноте два тускло отсвечивающих зрачка глаз парня. Как у кошек в темноте, только еле заметно совсем.

— Ещё как связано. Честно говоря, сам не так давно научился это контролировать. Отец… отец этим мог и убить, наверное… мне ещё далеко до такого. Хотя заражённым хватает, мелочь, вроде лотерейщиков или топтунов боится, даже Крюков не надо.

— Обалдеть… пятнадцать лет провела в спецшколе, а такому нас не учили… да и не слышала я, чтобы, вообще, кто–то так мог… хотя… слухи о боевом применении тоже ходили.

Дима задумался.

— Может, разные у нас… эмпатии? — предположил он. Девушка усмехнулась, затем произнесла:

— Вряд ли совсем уж разные. Но об этом судить можно только если… — несколько смущённо оборвала она фразу.

— Снять блоки? — закончил за неё Медоед. Она кивнула, он увидел. — Ты же меня читала, пока я не догадался, что ты тоже эмпат. И ничего не поняла?

Анжелика смутилась ещё больше. Говорить или нет? Как же они близко друг к другу… хорошо хоть, через одежду держит её…

— Там другое… сложнее всё…

Смущение в голосе не осталось незамеченным и Медоед решил не давить, пусть и хотелось. Что–то сейчас происходило между ними, он это ощущал столь же чётко, как и её тепло на своей ладони. Правда, понять, что именно, не мог.

— Вы долго там шушукаться будете? — послышался голос Шмеля неподалёку. Наваждение разом спало. Девушка даже отстранилась на пол шага. Дима усмехнулся. Да уж, выглядит со стороны, наверное, занятно. Да и Шмель тоже в темноте видит.

Зачем–то спросила:

— Обратно доведёшь?

— Нет. Уведу сейчас куда–нибудь и спрячу, чтобы никому не досталась, — пошутил он. — Идём…

Он снова аккуратно взял её под руку. Приятно и как–то даже… неловко?

Доведя девушку до места, где расположились на ночлег, Дима понаблюдал, как она залезла в спальник и сам, тихо, отошёл. Мыслей в голове вертелось великое множество. Стоило ли рассказывать всё это? Наверное. Да и иначе никак, без доверия дальше и продолжать вместе путь никакого смысла нет. В конце концов и Анжелика многое рассказала. Открыла тайну своего происхождения. Это ж надо думать, Внешница! На месте Димы, кто другой, наверное, пристрелил бы её. Ну или сократил все контакты до минимума. А её мир? Корпорации и эмпаты! О таком, наверное, и не слышал никто. Опять же, это каким запредельным везением надо обладать, чтобы оказаться, во–первых, иммунной, а во–вторых, выжить! По её словам, место, в котором «пробили» портал, кишит тварями. Единственная проблема, они из Института. Но опять же, проблема ли? Очень не хотелось, чтобы Анжелика предавала, очень не хотелось убивать…

И тут его осенило! Мысли перекачали на другое. А ведь двойников Анжелики в Улье, в этом, по крайней мере, нет! То есть, она единственная в своём роде! Как и он сам, как отец и мама…

Мысли понесли парня дальше, рисуя какие–то, совсем уж невероятные картины о предопределённости, обычным совпадением такие встречи быть в Улье, по определению, не могут…

Слишком сложно пока это всё, подумал Дима, вырывая себя из потока разных предположений и вариантов. Но всё же на заметку взял, времени вагон, путь у них дальний. Лишь бы завтра не «обосраться»…

«Завтра» началось быстро. Дима снова «провалился» в созерцание и до самого рассвета «тренировался» собирать различные мысле–образы. Простые, вроде «я голоден», получалось формировать почти мгновенно. Со сложными уже возникали трудности. Ответ нашёлся быстро, стоило вспомнить того кота. Тот мысле–образ, что Медоед отправил животному был достаточно сложен, но «собрался» мгновенно. Значит, для дальнейших тренировок нужен «адресат»…

Готов ли ты раскрыть эту тайну Анжелике? А если это и не тайна для неё вовсе? Может, их с детства учили общаться между собой таким способом? А он, как дурак гадает. Может, она сможет ему помочь «продвинуться» в своих изысканиях? И такое возможно. «Снять» мысле–образы с Крюка она ведь смогла, а у тебя не получилось, думал парень. С другой стороны, тот скреббер и так «залил» Диме кучу «картинок» и нового, скорее всего, ничего не увидит. Но в случае, если для девушки это не тайна, то чего она так удивилась? Почему испугалась, понятно, скреббер, суеверия и всё такое… но с другой стороны…

Как же понять, стоит ли доверять это девушке? Вообще, пока они оба не снимут блоки, полного доверия и не будет, сделал вывод Дима. А чтобы снять блоки, надо стать друг для друга гораздо более близкими, чем напарники. И даже друзья, наверное.

Выпав из транса, Медоед обнаружил, что до рассвета осталось совсем недолго, уже видна светлая полоса на горизонте с Востока. Странно тоже, с этим трансом. Время, словно ускоряется. Вроде, по внутренним ощущениям провёл «там» не больше часа, а на деле оказывается гораздо дольше. Но главное, после таких «сеансов», разум «чист», как стёклышко и телом отдохнувший. Интересно, пришла мысль, возможно ли «подключить» этот транс к Дару Регенерации? Вроде бы, отец с мамой про такое что–то говорили, потоки энергии какие–то… пробовать, всё надо пробовать, решил Дима, объединить эмпатию и Сдвиг ведь получилось. Почему тогда не попробовать объединить и эти умения? Загадки–загадки–загадки… правильно Историк говорил, в Стиксе столько интересного, а он разменивается на какие–то мелочи…

Стать сильным настолько, чтобы уделать Нестора? Принцип жизни в Пекле, будь сильнее, постоянно становись сильнее.

Мотнул головой, не о Несторе сейчас думать надо, а как без потерь миновать реку. Правильно Шмель, однако, говорил, предчувствие чего–то нехорошего начало завладевать и Димой.

Пройдясь по крыше, «качнул» обстановку. Одни пустыши по квартирам. Нет, вон и пара бегунов направляется в сторону границы кластера через соседний двор. Валят твари из города, ощущают близкую перезагрузку.

Вернулся поближе к спящим квазу и девушке. Спина к спине. Шмель горячий, как печь, а на улице ночью прохладно, вот и прижалась. Диме в этот момент остро захотелось, чтобы Анжелика также прижималась к нему, а не к Шмелю, он ведь тоже горячий, пусть и не как кваз. Усмехнулся сам себе. Нравится она тебе, пришла ещё одна мысль. Да, нравится, согласился он сам с собой.

Разбудил напарников Медоед минут через тридцать, когда начался полноценный рассвет и солнце показало свой горб из–за горизонта.

Шмель проснулся мгновенно, словно только и ждал прикосновения к плечу. Вот она, выучка.

— Я подремлю немного, через час–два будите или если случится чего, — прошептал Дима, а Шмель кивнул.

Пусть спать и не хотелось, но растянуться тоже не помешает.

Анжелика проснулась, как только Шмель попытался тихо вылезти из своего «чехла», иначе огромный спальный мешок и нельзя назвать. Дима же, залез в свой и отвернулся, попытавшись уснуть.

Не вышло. Шмель и Анжелика о чём–то тихо разговаривали, но не это мешало. А вот часто попадающие в радиус эмпатии новые и новые «точки», последние заражённые спешили покинуть кластер, раздражали.

Через какое–то время всё–таки удалось провалиться в нечто вроде полудрёмы, которую, впрочем, оборвали тоже быстро.

— Медоед! — шепнула Анжелика. Дима повернулся к девушке. Она кивнула куда–то в сторону. Вздохнув, вылез из спальника и огляделся. Кваз, из–за своих размеров, кое–как схоронился у края крыши и сейчас выглядывал наружу.

Дима практически сразу понял причину беспокойства товарищей. Заражённые большим количеством покидали кластер. Одиночные и небольшими группами, как крысы разбегались из горящего дома. Эти, самые упорные или самые трусливые, оставшиеся на кластере до самого, практически, конца. В сферу восприятия эмпатии то и дело врывались «эмоциональные носители». В основном, не очень развитые заражённые, вроде лотерейщиков или бегунов. Самой крутой тварью пока был кусач, уже убежавший по полю довольно далеко и по пути порвавший пару неудачливых собратьев. Заражённые даже сейчас, убегая из кластера, грызлись. Более сильный пытался достать кого послабже, чтобы в будущем не вырос конкурент.

— Бегут… — проворчал Шмель, когда девушка и парень подобрались к нему в полуприсяде. — А мы тут торчим, как… как идиоты.

— Наоборот, самые умные, — протянул Дима, глядя в сторону полосы леса. Глаза то и дело выхватывали движение. — Схожу, на машину гляну. Будет печально, если по ней табун этих чудищ пробежит…

— Тьфу… точно… так–то, вес рубера, если напрыгнет, джип выдержит… проверяли, — хмыкнул кваз.

Как отметил Медоед, подойдя к противоположной стороне крыши и выглянув, «Ослик» был в порядке. Во всяком случае, с такого расстояния повреждений не видно. Рядом присела Анжелика, Дима даже не заметил, как подошла, непорядок, слишком отвлёкся.

— Ты точно уверен во времени перезагрузки? И вообще, откуда ты знаешь? Дар?

Дима мельком глянул на неё. Сказать или нет…

— Анжелика, ты такой же, как я, эмпат. Нам, как я за всю свою жизнь понял, доступно гораздо больше… в плане восприятия…

Пауза длилась недолго. Девушка удивительно быстро переварила слова Димы и спросила:

— Но как?!

— Позже, Анжелика. Хорошо? Думаю и ты можешь меня чему–то научить, — всё–таки решился он забросить удочку. — Давайте соберёмся лучше, хочу быть готовым.

Девушка поджала губы, очень хотелось узнать, хотелось расспросить Медоеда! Как она поняла, в эмпатии, применительно к Улью, он понимает гораздо больше и надо, для себя самой даже, научиться тому же. А то, что он сам обмолвился о возможном «обмене» знаниями, вообще хорошо! Она тоже могла его многому научить. Во всяком случае, надеялась на это.

Ещё какое–то время они так и простояли, осторожно выглядывая во двор. Заражённые продолжали покидать кластер, оставалось их уже совсем немного. Не повезло пустышам, запертым в квартирах, они, истощённые и слабые, скреблись в двери, жалобно урчали, понимая, даже своим ограниченным умишком, грядет Смерть.

До времени перезагрузки, в основном, молчали. Анжелика время от времени спрашивала Медоеда о его жизни и опыте. Парень в подробности не вдавался, иной раз совсем не отвечал, уводя разговор на другую тему. Кваз интересовался про Пекло, как там и что. Вот об этом Дима рассказывал с охотой, удивляя товарищей. Опять же, говорил «в общем», детально мало что описывая и обходя тему о родителях.

Поели, Дима добил всё, что взял с собой и дальше поедал оставшиеся леденцы. Анжелика и Шмель всё больше нервничали, посматривая на Медоеда.

Когда до перезагрузки осталось около получаса, парень произнёс:

— Время. Заражённых уже не будет. Последние твари ещё час назад ушли. Пора и нам двигать.

Напряжение словно схлынуло, оставив место только действию. Всегда так. Ждёшь, нервничаешь, а потом просто делаешь.

Дом покинули без проблем. Во дворе прибавилось свежих трупов, не объеденных даже, это заражённые убивали друг друга. «Ослик» и в самом деле оказался цел, ни одной новой царапины или вмятины.

Расселись по местам, Шмель запустил двигатель и посмотрел на Медоеда, сидящего на переднем месте.

— Ждём ещё. Как кисляк пойдёт, уезжаем. На поле развернёшься и становись метров за десять от границы. Как только туман начнёт сходить, едем, — он поочерёдно оглядел спутников. — И снова предупреждаю, если скажу стрелять по людям, значит стреляем, скажу ехать в толпу, Шмель, едешь. Без всяких раздумий. Времени у нас в обрез. Твари в лесу хоронятся, ждут. Это первая волна, самые мелкие и их немного будет, но всё равно не расслабляться. Затем накатит основная, вот от неё и надо оторваться. Поняли? — повторил Дима инструкции, раз, наверное, в пятый.

Шмель и Анжелика, пусть и понимали, но не принимали такое. Нельзя так… а Медоед настаивает. И вот как быть? Парень уловил, в который раз, их сомнения.

— Поймите вы, наконец, так надо. Я не маньяк какой–то. Мне самому не доставит удовольствия стрелять по людям. Но если на кону моя и ваша жизнь, то я выберу именно наши жизни, а не… тех, кому жить осталось от силы час. И никакой Стикс за это карать не станет, так что… дело собственных убеждений.

Отвечать никто не стал.

— А с той стороны? — спросил спустя минуту кваз.

Дима и сам не знал, как будет с той стороны. То, что придётся прорываться сквозь вал заражённых, это точно. Возможно, надо будет и укрыться где–то. Но тогда машину, скорее всего, потеряют. А затем ещё пару дней слушать вой умирающего города с какой–нибудь крыши…

— По ситуации, Шмель. Если что, укроемся на крыше какой–нибудь и переждём. В любом случае живы будем.

Кваз хмыкнул, но отвечать не стал.

Наконец, пошёл кисляк. Сначала, тонкие его ручейки потекли из окон подвалов пятиэтажек и трещин в асфальте. Затем туман начал заполнять ямы и углубления, в воздухе появилась «взвесь».

Шмель переключил передачу и стронул «Ослика» в направлении выезда из двора и кластера.

Выехав на поле, кваз развернул машину и остановился. Медоед вышел первым, оглянулся на лес, ловя взглядом движение в нескольких местах. Следом, неуверенно сначала, вышли и остальные. Тоже оглянулись на полосу леса позади через поле.

— Не волнуйтесь, заражённые не подойдут. Они и после перезагрузки сразу не полезут. Минут двадцать у нас будет, — сказал Дима.

Анжелика посмотрела на заполняющийся густым туманом город, здания с зияющими дырами оконных проёмов в обе стороны, ровным рядом упирающиеся в поле, уже почти скрывшиеся в кисляке.

— Никогда так близко не стояла… — прошептала Анжелика.

— Ну вот, будет, что вспомнить, — произнёс с улыбкой Медоед.

— Ну их, такие воспоминания…

Парень отвечать не стал, пожал плечами. Туман почти скрыл здания и уходил сейчас белесым столбом в небо. Дима посмотрел вверх, затем на товарищей. Те не отрывали завороженного взгляда от тумана. Тишина стояла оглушительная, даже звук двигателя машины, казалось, стих, «подавленный» силой неведомой стихии.

Началось светопредставление. Туман порвали зеленоватые молнии, сначала редко, потом они стали бить непрерывно. И всё это в тишине, хотя казалось, должно трещать от раскатов грома. Только слышалось ровное фырчание двигателя. Так продолжалось ещё с пару минут и всё резко закончилось. Кисляк начал спадать, бесследно испаряясь и появились первые звуки. Кто–то охнул, где–то закричали. Послышался металлический удар, это машины столкнулись.

— Ждём ещё минуту и едем, — сказал Дима, ощутивший, как разом подскочило напряжение напарников.

Со стороны провалившегося города всё увеличивалось количество звуков, засигналили несколько машин, орала сигнализация, кто–то надрывно закричал.

— Не нравится мне всё это… — буркнул Шмель, но ему никто не ответил.

От города явственно «потянуло» тяжёлым ощущением скорой беды, никакой эмпатии не надо.

— Двинули, — сказал Медоед, когда туман почти рассеялся и показался незанятый ещё машинами проезд. — Как попадём во двор, сразу налево, вдоль дома, там выезд на дорогу пошире и по ней прямо, не сворачивая. Должны упереться, как раз, в мост.

Расселись и «Ослик» сорвался с места, выбросив из–под колёс комья земли. Дима сразу вылез в люк с автоматом в руках. Анжелика откинула триплекс окна и тоже уставилась наружу, смотря на кусочек ещё живого мира, на людей, которые ещё не знали, что скоро их придут убивать кошмарные твари. Жители, ничего не понимая, смотрели во все глаза на странную машину, с торчащим на крыше «военным». На детской площадке родители успокаивали разревевшихся детей. Кто–то пытался звонить с бесполезных теперь «кирпичей», коими стали мобильные телефоны и смартфоны.

На парковке возле дома уже случилось ДТП, водители кричали друг на друга, доказывая свою правоту. Когда внедорожник рейдеров проезжал мимо, те замолкли с открытыми ртами и проводили взглядом машину.

Выехав на проспект, «Ослик» резко встал. Пробка.

— Ну?! По тротуару гони, Шмель! — крикнул Дима. Машина сдала чуть назад и выехала на широкий тротуар, засигналив удивительно громким клаксоном, Медоед ещё не слышал, не случалось оказии. Машины на дороге так же сигналили, создавая неприятную какофонию звуков.

Люди на тротуаре, видя прущего на них железного монстра начали шарахаться в стороны. Медленно.

Дима быстро скрутил глушитель, сунул в свободный кармашек и дал неожиданно громко прозвучавшую очередь, патронов на пять, в воздух. Подействовало. Началась паника. Люди стали куда быстрее убираться с дороги, ускорился и «Ослик». Шмель громко матерился, взывая к людям, чтобы те резвее разбегались. Дима ещё раз выстрелил, подогнав уже начавшую дуреть толпу. Сигналы машин, казалось, усилились вдесятеро. Так проехали ещё метров сто.

А вот и какой–то идиот на огромном белом джипе решил последовать примеру рейдеров и выехал на тротуар, задавив при этом трёх или четырёх людей! Водила дал по газам, пытаясь уехать от накатывающего сзади монструозного внедорожника. Люди, не успевающие отскочить в сторону, отлетали от тяжёлой машины словно кегли. Боль, ужас, панические крики…

— Да что этот придурок творит?! — завопила Анжелика. «Ослика» вдруг начало покачивать, ехали уже по телам раненых или мёртвых. Кваз зарычал от безысходности, но сделать ничего не мог, лишь крепче вцепился в штурвал.

— Пристрели его, Медоед!! — снова закричала девушка. Дима, этого делать, конечно не стал. Джип впереди вполне успешно расчищал дорогу, лишь бы не врезался куда и не перегородил проезд. Люди жались к стенам, прыгали на машины на дороге, стараясь хоть как–то спастись от несущейся по тротуару смерти…

Так проехали метров двести, до перекрёстка, так же заполненного машинами и людьми. Джип впереди на полном ходу дал правее и влепился в бок легковой машины, да так сильно, что аж зад подкинуло.

— Выруливай Шмель, тарань! — заорал Дима, вцепившись свободной рукой в крышку люка, вставшую на стопор.

«Ослик» вильнул, раз, другой, задев какого–то беднягу, затем выехал на перекресток и со страшным ударом отбросил на соседнюю машину серебристую легковушку перед пешеходным переходом. На самом перекрёстке стояло всего несколько машин. Объехав их, под ошалелые взгляды водителей, снова вырулил на тротуар уже на другой стороне. Снова по ушам ударил клаксон и Дима снова начал стрелять в воздух, добив уже весь магазин, сменил спарку.

Скорость передвижения снизилась, Шмель всё же не хотел ехать по людям.

— Шмель!! — заорал снова Дима и тот поддал газу.

Крики, паника, сигналы машин на дороге. Матом кроет уже и Анжелика, кляня на все лады нерасторопных людей, Шмеля и Медоеда.

Миновали ещё один перекрёсток. Там пришлось грубо расталкивать автомобили. Дима даже дал очередь по капоту машины какого–то придурка, чуть не въехавшего им в бок.

До перекрёстка с набережной добрались минут через пять, гоня перед собой волну криков и паники.

— Мост узкий!! — зарычал кваз.

— Вижу! Давай на набережную и налево, там другой! — закричал в ответ Дима.

Машин здесь, как ни странно, оказалось меньше, но мост так же был забит транспортом, а пешеходные дорожки по бокам от проезжей части, всего метра полтора шириной, да ещё и отделены металлическими барьерными ограждениями. Медоед с досады хлопнул кулаком по крыше.

На перекрёстке пересекли дорогу, снова протаранив машину, чёрный тонированный джип в хроме. Оттуда через пару секунд вывалились ребята в пиджаках, но увидев автомат в руках Димы, который он ещё и направил в их сторону, резво отскочили за машину.

По широкой набережной ехать стало удобнее и быстрее. Людей всё так же много, но и пространства для манёвра достаточно. До другого моста ехать оказалось метров пятьсот, которые преодолели довольно быстро. Сам мост оказался широким, аж на восемь полос и на нём, хоть и ехали машины, но проехать можно без проблем, при чём, именно в нужную сторону. Встречка забита автомобилями наглухо.

И вот тут рейдеров ожидал очередной неприятный сюрприз. Выехав на мост, заметили три судна чёрного цвета с белыми крестами на боках и флагах. Фашисты.

— Фашики здесь! — закричал Дима, направив автомат на судна, которые находились метрах в двухстах от моста. Набережная была довольно высокой, поэтому с дороги и не увидели.

Люди на судах суетились, явно готовясь пристать к небольшому пирсу, до которого им оставалось идти уже метров сто.

— Левее бери, к центру моста, чтобы не заметили! — заголосил Дима, перекрикивая сигнялящие машины и рык двигателя «Ослика».

Шмель, не обращая внимания на движение перестроился левее, чем породил позади аварию машин из семи, наверное.

На выезде с моста их снова поджидала неприятность в виде машины дорожной полиции. Блюстители порядка так же заметили странный внедорожник, а самое главное, Медоеда, вертящегося в разные стороны в люке, да ещё и с автоматом.

— Твою же…! — зарычал Дима, видя, что машина полицейских мигнула проблесковыми маячками и из неё вылезают двое полицейских. Один из них уже схватился за автомат, второй держал в руках тангенту громкоговорителя.

Очередь на три выстрела и Сдвиг. Полицейский с автоматом валится на асфальт. Ещё Сдвиг, очередь из автомата и второй так же кулём падает у машины.

Шмель зарычал что–то непечатное, увидев расправу, но Дима отвечать не стал.

Так и съехали с моста, боднув мощным отбойником невовремя выехавшего таксиста, его машину аж развернуло, осыпая дорогу блестящими осколками битого стекла. И всё это под непрекращающиеся крики людей и сигналы машин вокруг. Паника.

По этой стороне дороги, движение оставалось всё так же свободнее встречного. Шмель прибавил газу и «Ослик», разгоняя перед собой другие автомобили, поехал быстрее. Секунд через тридцать Дима заметил первую тварь. Топтун, одуревший от количества орущей и визжащей в панике жратвы, рвал когтями попавшихся людей, откусывал огромные куски и бросал тело, удивительно легко настигая очередную жертву.

— Готовьтесь! Твари в городе!! — заорал Дима.

Готовиться Шмелю и Анжелике пришлось к воздействию на психику со стороны Медоеда. Он выпустил «зверя». Крюки тоже отозвались, желая поучаствовать в возможном сражении. Рано, думал Дима. Обойтись бы без схваток вообще.

Топтуна уложил Сдвигом. Из тела чудища словно вынули нечто важное, смерть наступила моментально. Кувыркнувшись раз, дохлый топтун со скрежетом врезался в бок какой–то машины. Очередной панический «всхлип» толпы…

После следующего перекрёстка пришлось снова сворачивать на тротуар, машинами забило всю дорогу впереди, а люди валом пёрли навстречу, орали от ужаса, подгоняемые ворвавшимися в город заражёнными. Первые вестники скорой ужасной смерти всего живого в городе. Да и сама по себе паника распространялась не хуже лесного пожара.

Кваз снова зарычал, понимая, что сейчас начнётся давка. Анжелика тоже закричала что–то. Раздались выстрелы. Это уже Дима начал стрелять по обезумевшим людям. Первые тела упали на брусчатку и были тут же погребены под ногами, раздавлены толпой. Паника и ужас ощущались уже физически, словно уколы статики по коже.

Заражённые пребывали. Чем ближе граница кластера, тем их становилось больше. Они прыгали с машины на машину, выковыривали орущих людей, часто частями. Другие рвали на куски пешеходов, ворвавшись в беснующуюся от ужаса толпу. Горячая кровь лилась потоками, брызгами осыпаясь на светлые стены фасадов. Звенели стёкла разбитых витрин, в магазины заскакивали пьяные от обилия еды твари, продолжая свою смертельную жатву. И очень мало человеческого было в криках разрываемых наживую людей и никуда здесь от этого не деться… Анжелика, бледная и с расширенными глазами, вцепилась рукой в автомат, а другой держалась за дужку поручня и не могла даже двинуться на месте, оцепенела от происходящего вокруг. Никогда она не видела такого ужаса вживую…

А Дима начал понимать, так им не вырваться, завязнут в толпе и сверху накроет валом заражённых.

— Сворачивай на перекрёстке!! Не прорвёмся! Ищем укрытие!!

Шмель на пару с наконец справившейся с собой девушкой выругались…

Повезло. Свернув на ближайшем перекрёстке на другую улицу, так же полную бегущими в панике людьми и застрявшими в пробке машинами, Медоед заприметил высокое офисное здание и самое главное, с подземным паркингом. Возможно, если там укрыть машину, твари и не станут её долбать, как если оставить её на открытом месте.

Объяснив в двух словах задумку, Дима продолжил оглядываться, выискивая и по возможности, убивая Даром выскочивших, пока ещё одиночных тварей.

Паркинг оказался почти пуст, заехали без проблем, но Диме пришлось убить охранника, выскочившего на них из будки и размахивающего пистолетом. Явный неадекват, глаза безумные, орёт нечленораздельно. Очередь в грудь, почти в упор, бросила поехавшего крышей человека на асфальт и под ним, почти сразу, начала растекаться кровавая лужа.

«Ослика» оставили ближе к дальней стене, почти в углу, «попросив» Улей, чтобы монстры не тронули. Вытащили приготовленные на всякий, именно такой случай, рюкзаки с едой и водой на пару дней и рванули наружу. Искать лестницу в полутёмном помещении паркинга времени не оставалось, проще зайти через главный вход. Оказавшись снова на улице, поразились быстро ухудшающейся обстановке. Сейчас уже куда ни глянь, то там, то тут, мелькали быстрые силуэты заражённых. Метров двадцать до главного входа пробежали быстро. Люди, жители этого обречённого куска города, метались с безумными от ужаса глазами, кричали. Многие машины на дороге уже были пусты, водители решили спасаться на своих двоих. Сигналы автомобилей тоже играли свой сумасшедший аккорд в этом оркестре ужаса…

Подъём на крышу занял минут десять и дался довольно трудно. Мешали люди. Пришлось даже убивать и калечить. Кваз двигался первым, словно ледокол, расшвыривал людей, раздавал тумаки и пинки во все стороны. Второй шла Анжелика, замыкал Медоед, тоже раздающий удары направо и налево. Лица людей, искажённые ужасом, мелькали десятками, слившись в сюрреалистичный калейдоскоп. Крики внутри здания ощущались физически и пробирали до жути, хотя ни одной ещё твари не пробралось внутрь. Медоеду это живо напомнило Пекло, почти так же он, однажды, пробирался на крышу здания, неудачно попав на загрузившийся кластер, убегая от Волны. Эмпатию подключать не стал, научен уже горьким опытом. Анжелике тоже об этом говорил, ещё с утра, чтобы даже не пробовала. Девушка и сама понимала это и всё равно шла, как сомнамбула, на автомате передвигая ноги.

Выбравшись, наконец, на крышу, здание имело восемь этажей, рейдеры облегчённо выдохнули. Анжелика тяжело уселась у первой же надстройки и скинув рюкзак, привалилась к металлу спиной.

— Будто марафон пробежала… вроде и не устала… а тяжело…

— Это ещё цветочки… — пространно ответил Дима. — Шмель, осмотри ту сторону крыши, я здесь погляжу. Должен, наверное, быть ещё один выход на крышу. Если нет, прекрасно, один и сторожить проще.

Второго выхода не оказалось. Дверь имевшегося подпёрли найденной железякой. Это чтобы больше никто не пробрался. Других людей здесь, на крыше, не надо. Шмель сначала хотел этому воспротивиться, мол, вдруг удастся спасти кого–то. Но уже и Анжелика поняла, не стоит и пробовать, только подставлять себя.

— Что дальше? — спросил вернувшийся Шмель, сбросил свой рюкзак, положил рядом и пулемёт, уселся.

Дима невесело усмехнулся:

— Смотреть и слушать, как подыхает этот кластер… дня на два мы здесь точно застряли.

Стоило всего лишь немного прислушаться, чтобы слух начали резать крики, от которых волосы начинали шевелиться. И если сейчас они ещё слышались «очагами», то позже обещали слиться в тот самый «гул» агонии, о котором говорил недавно Медоед и который ещё помнили по видео кваз и девушка.

Медоед снова огляделся. В нескольких местах в небо уже поднимались столбы дыма. Слышалась и стрельба, немного, правда. То тут, то там треснет выстрел–другой. Пару раз вспыхивала трескотня автоматов, но стихала довольно быстро. Пока ещё вовсю звучали сотни сигналов машин, что тоже создавало свой агрессивно–тревожный фон…

— С ума сойти можно это постоянно слышать… — произнесла Анжелика, зажмурившись на пару секунд.

— Это начало только… В течение часа–двух подвалит основная кавалерия, тогда и начнётся веселуха…

— И совсем–совсем ничего не сделать?

Дима усмехнулся, пожал плечами, посмотрел в сторону и ответил:

— Если есть плеер, включай музыку и слушай. Либо, если вы готовы бросить машину, выведу всех целыми и здоровыми. Натерпитесь, разве что и на краю кластера в любом случае укрываться и ждать придётся, пока основная масса монстров втянется в город.

— Подождём… — вздохнула девушка.

Как Дима и говорил, основная часть заражённых заняла улицы города в течение часа. Не Орда и не как в Пекле, но тоже очень много тварей. В сферу восприятия даже Элитник попался.

Ради удовлетворения любопытства и, как она сказала, научного интереса, Анжелика некоторое время наблюдала за творящимися внизу ужасами. Хватило этого её интереса, правда, минут на десять. Крики к тому времени уже слились в тот самый, инфернальный фоновый гул, скрежещащий по нервам когтями, иногда кто–то надсадно вскрикивал, обнаруженный монстром. Кричали и в здании, на крыше которого укрылись путники. Людей там оставалось ещё предостаточно, многие решили прятаться по офисам, туалетам и другим маленьким помещениям. Находили всех…

На верхних двух этажах было спокойно, людей выгнал ужас, навеваемый не столько ситуацией, сколько самим Медоедом, спустившим «зверя» с поводка. Шмель с Анжеликой морщились, вздыхали тяжело, но молчали, понимая, что делается это и ради их же безопасности. Ещё через час Медоед и сам прекратил это «давление», заражённые уже не полезут, ощущая Крюки.

Следующие полтора суток для Димы стали, наверное, одними из самых скучных в жизни. Делать на крыше совершенно нечего. Внизу беснуются сотни тварей, рыщущие в поисках человеческого мяса и убивающие друг друга, ради того же куска плоти.

Шмель и Анжелика всё это время провели на нервах, особенно первый день, когда на кластере разыгрывалась основная драма. Одно дело смотреть на подобное по видео и абсолютно другое, стать реальным свидетелем и почти участником.

В течение дня разговаривали мало, не та обстановка, хотя Медоед и не против был поболтать. Только ближе к вечеру, когда солнце начало клониться к горизонту, а вой умирающего города практически сошёл на нет, товарищи более менее пришли в норму. Даже кажущийся монолитным кваз и тот признался, что пробрало до самых печёнок. В первые часы, особенно. Знать, что буквально в нескольких десятках метров внизу сотни тварей рвут друг друга, жрут людей и в любой момент могут прорваться на крышу… такие себе ощущения…

Готовились ужинать, в котелке уже «доходили» макароны, банки консерв вскрыты, вода на чай тоже вскипела. Дима днём прошёлся по верхним этажам, принёс пару больших бутылей с водой и в буфете одной из фирм, набрал к чаю печенья и конфет.

Анжелика, приняв свою порцию еды из рук Шмеля, спросила вдруг:

— Медоед… — парень перевёл взгляд на девушку. — До меня вот только дошло… если ты родился здесь… то, получается… совсем не знаешь «той» жизни? И я всё удивлялась, почему ты некоторых привычных всем мелочей в упор не замечаешь…

Дима усмехнулся. Ну да, что тут ответить. Девушка, между тем, продолжила, развивая мысль:

— И получается, ты никогда не знал мирной жизни… не знаешь, каково это жить, не опасаясь, что из–за любого угла на тебя может броситься чудище… — она на некоторое время замолчала, поражённая собственному умозаключению.

— Так и получается, — пожал плечами Дима.

— Но ведь это… это жестоко…

Медоед снова усмехнулся, обвёл глазами крышу, устремил взгляд дальше и снова перевёл на Анжелику, посмотрев в глаза:

— Жестоко? Почему? — чуть удивлённо переспросил сначала. — Да, я здесь родился, а другая, та, жизнь, для меня… — на секунду замолчал, подбирая сравнение. — Как кино. И воспринимаю её тоже, как кино. Я не убиваюсь по потерянной жизни. Я ведь ничего не потерял, у меня не было той жизни. Я живу здесь и сейчас. Жил и живу в Улье. Стикс, это мой мир и другого мне не надо. И мне не с чем сравнить, чтобы назвать этот мир плохим. Да, здесь на каждом шагу поджидает смерть, да, люди здесь дерьмо ещё большее, чем злодеи, про которых я читал в книгах. Но сам по себе Улей… он чист. Здесь всё настоящее, нет фальши… за исключением той, которую вы, иммунные, принесли с собой оттуда. Так что… говорить «жестоко» по отношению ко мне, думаю, нельзя, — отвёл взгляд, снова осмотрелся, встретился глазами со Шмелём, тот, оказывается, тоже внимательно слушал.

Продолжил:

— Жестоко, Анжелика, это выдирать или копировать вас, неважно, из привычных условий ваших миров и кидать сюда, в мой мир. Жестоко, когда нормальный, вроде бы, человек, который там имел семью, любил родных и не знал, как это, убивать, а оружие «держал» только в играх, здесь становится конченой мразью, посчитавшей, что здесь можно всё. Жестоко, это когда ради собственной выгоды, вы становитесь готовы на что угодно, — снова замолчал на несколько секунд. — Я однажды спросил у отца, почему люди не могут объединиться и вместе дать отпор монстрам? Зачем люди убивают друг друга..?

Дима замолчал, пережидая, пока ком в горле не «провалится» обратно. Снова накатила тоска.

— И что он ответил? — глухо спросила Анжелика.

— Сказал, что не знает. Это, наверное, единственное, чего он сам не знал и не понимал… — после очередной небольшой паузы, продолжил:

— У людей здесь нет цели. Выжить только, дожить до ночи, чтобы спрятаться в норе и пропить добытые спораны. Вот, что жестоко, по–моему…

— Не все такие… — снова произнесла девушка.

— Вот к «не всем таким» я и возвращаюсь… — и без того невеселое настроение пропало окончательно. Наступившая тишина вдруг сдавила тисками.

Дима со вздохом поднялся, подхватил кружку с горячим ещё чаем и отошёл, скрывшись из вида за одной из надстроек. Шмель хмыкнул. А Анжелика вдруг поняла, насколько ещё велика пропасть недоверия между ними. Внутри кольнуло досадой и обидой. Она же «не такая», Шмель тоже, пусть и пёс на службе у Института. Как доказать это Медоеду? Отчего всё–таки так… больно, когда он смотрит на неё, как… как на любую другую? Ты сама–то как на мужиков глядишь, на него самого, вдруг поймала себя на мысли девушка. Медоед уже раз десять доказал, что он другой. А ты что? Да, нравится он, но всё выспрашиваешь, всё решаешь, тащить его в Институт или нет, чтобы получить… что? Похвалу, пару–тройку жемчужин? Выгоду? Вот об этом он и говорил… и ведь этот разговор она начинала с другой целью, совсем не ожидая, что оно так вывернется… но, поняла сейчас, окончательно, что надо делать и чего она сама хочет.

Медоед же был далёк от этих размышлений. Что–то такое и он, разумеется, чувствовал, но сейчас совсем не об этом думал. Понял вдруг, что долго в Гвардейском не задержится, передохнёт денёк–другой, повидается с друзьями и снова двинется в путь. В Пекло. Искать отца. Подерутся они при встрече или нет, но невмоготу больше этот камень носить на душе. Разобраться надо, наконец, во всём. Хватит бегать. От себя самого, в том числе. А в том, что отыщет Горца, пусть на это уйдёт сколь угодно времени, Дима не сомневался. Он теперь тоже, как и Анжелика, знал, что делать.

Странный, короткий разговор и такой… нужный, очевидный вроде вывод, но осознанный во всю глубину только сейчас. Нельзя отрываться от родных, ближе их никого больше нет и не будет…

В путь двинулись с утра через день. О том разговоре не вспоминали, не до того. На следующий день заражённых в городе оставалось всё ещё довольно много. Анжелика и Шмель почти не спали ночью, как уснёшь под такой ужасный аккомпанемент агонизирующего города. Медоед же, словно ничего и не происходит, завернулся в спальник и продрых почти до самого утра. К полудню, стресс и усталость всё же доконали Шмеля с Анжеликой и они смогли уснуть беспокойным сном. Спали почти до ночи, а Медоед охранял. Следующую ночь уже поделили с квазом, девушка хоть и бодрилась, но часам к трём уснула.

Передвигаться по вонючим, изгвазданным кровью и кишками лестничным пролётам, оказалось для Анжелики тем ещё испытанием. И чем ниже этаж, тем больше изглоданных, начавших подгнивать останков.

Спешить нужды не было, так что решили поискать лестницу на подземный паркинг, чтобы не высовываться на улицу лишний раз. До странности, но межэтажные лестницы и спуск в паркинг оказались по разные стороны огромного холла здания. Ещё спускаясь по лестнице, Дима убил Сдвигом двух бегунов, которые обгладывали кости, оставленные от добычи своими более сильными и удачливыми собратьями. Убил «слепыми», не на виду у спутников. А так как шёл первым, волноваться о почерневших вдруг глазах и не стоило.

В холле путники задержались ровно настолько, сколько потребовалось на поиски нужной двери. Анжелика старалась не глазеть по сторонам, глубоко дышала в платок, щедро смоченный пахучим составом. Всё–таки даже бывалым рейдерам картины жуткой мясорубки не по нутру.

На цокольном этаже, то есть на паркинге, царила прохлада и запаха мертвечины почти не ощущалось. Здесь, похоже, и людей–то немного было, когда их настигли заражённые. Фонари путников то и дело выхватывали кровавые, уже почерневшие пятна, иногда попадались ошмётки, по которым и не скажешь, кто это раньше был. Машин стало ещё меньше, видимо, кто–то успел уехать.

«Ослик» оказался цел, хотя и не сказать, что невредим. На правом переднем триплексе красовалась сетка трещин от угла и до середины, часть капота и крыло украшены тремя рваными «ранами» от когтей. Ещё и дверь пассажира вмята, пусть и не сильно, но уже не открыть. В остальном, повреждений вроде бы и нет. Шмель, ругаясь, обошёл и осмотрел машину.

— Едем, вроде в порядке всё, — его «шёпот» в практически полной тишине подземного гаража показался грохотом рушащегося дома.

«Ослик» запустился без проблем. Наконец, выехали.

Медоед наказал Шмелю ехать и не обращать внимание ни на что, если даже впереди Элита появится. Сам же снова вылез в люк. Анжелика сидит, как всегда в последнее время, на заднем сидении.

Всё–таки Дар Шмеля, это нечто. Ехали совершенно без звука, хотя внутри «пузыря» всё слышно. Двигатель рычит, покрышки с хрустом перемалывают кости и другой мусор. Несколько попавшихся практически на выезде из паркинга заражённых, даже не поняли ничего, умерли. Во–первых, влияли Крюки, во–вторых, неведомое что–то, появившееся из темноты выезда не издавало ни звука. Одному лотерейщику, правда, удалось убежать, второй улёгся с пробитым Сдвигом споровым мешком, а трое бегунов живописно развалились мёртвыми тушами. Дима даже честно расстрелял по ним половину магазина. Вожак, топтун, почему–то находившийся во дворе через дорогу, так и не показался.

Проблемы начались буквально сразу «за поворотом».

Во–первых, не оказалось возможности проехать. Видимо, в момент нападения основной волны тварей, люди начали выезжать уже и на тротуары, полностью перегородив улицы.

Во–вторых, сами заражённые. Их в городе осталось ещё предостаточно. Эмпатия Медоеда «высветила» сразу под сотню тварей. Не в одном месте, разумеется, в разных и на разной высоте, но стоит только одной из них заурчать в особой тональности и остальные подтянутся на зов, при этом так же будут урчать. Избежать этого можно, только если не встретится Элита, либо какой–нибудь особо упёртый рубер не решит попробовать на зуб странную дичь. Остальные, что ниже развитием, нападать сами не станут, только под предводительством более матёрого собрата, либо если увидят Медоеда или кого–то из спутников воочию. Для этого Дима и замотался в плащ–палатку, оставив только щель для глаз. Даже такая, казалось бы, нелепая маскировка и то, собьёт мелких заражённых с толку. А матёрых тварей, слава Улью, на данный момент в радиусе восприятия нет.

Дорогу, более менее свободную от истерзанных когтями и окровавленных машин, нашли быстро и Шмель повёл внедорожник дальше, объезжая разбитые автомобили, особо крупные кучи мусора и останков. Покрышки проколоть не боялся, их и не всякая пуля возьмёт, но намотать что–нибудь вонючее на ось вполне вероятно.

Попетляв минут двадцать, удалось найти и свободную дорогу в нужную сторону. Ехать пришлось ускоряясь, увязалась–таки стая тварей. Дима «слепым» Сдвигом убил самых близких к ним заражённых, четверых. Две твари пытались укрываться за остовами машин, матёрый лотерейщик «сопровождал» по двору за домом слева, четвёртый, скорее всего кусач, но может и топтун на грани перехода на следующую ступень, нёсся по дворам с другой стороны. Остальные заражённые, бегуны, в основном, тащились на почтительном расстоянии и начали разбегаться сами, как только Дима «погасил» вожака, рубера, который «высветился» минутой позже, чуть в стороне и спереди.

Дальше выехали на перекрёсток, снова забитый машинами. Пришлось снова ехать в другую сторону и только на следующем перекрёстке удалось взять нужное направление. Улица, на которую выехали, оказалась уже, дорога всего в четыре полосы, плюс тротуары. Но повезло, машин не так много. Заражённых всё так же немало, но уже почти не совались. Самые наглые умирали в ту же секунду, когда появлялось намерение напасть. Было и много пустышей, запертых в квартирах. Дима, в своём импровизированном «кульке», продолжал следить за тварями и периодически скрывался внутри машины глотнуть живчика, использование Сдвига вслепую отнимало силы гораздо быстрее «обычных».

Так и добрались до края кластера и уже казалось вот, вырвались, дорога соединилась с таким же в четыре полосы шоссе. По обеим сторонам редкая лесополоса, а дальше раскинулись поля.

Отъехать от кластера удалось всего метров на сто, когда Дима ощутил на затылке поток злого и голодного внимания. Обернулся.

На краю сферы восприятия возникла яркая точка. Элитник. За ней ещё и ещё… свита. Стая в два десятка отборных тварей на всех парах догоняла внедорожник. Разогнаться самим пока возможности не было, ещё метров на триста вперёд дорога занята изорванными остовами машин и Шмель маневрировал, объезжая их. А заражённым, тем более таким, загородившие дорогу автомобили помехой совсем не являлись…

Дима глубоко вдохнул… что же делать?! Пытаться уехать от тварей и думать нечего, даже если гнать, расталкивая побитые машины. Так и «Ослика» повредить можно, пусть он и приспособлен к жёсткой езде…

— Что там?! — крикнул Шмель, видимо, заметил движение позади в зеркала.

— Жопа там, Шмель..! — ответил парень, провалившись из люка на сиденье и срывая с себя плащ–палатку.

Резкий укол страха от кваза в эмоциях, но внешне он вида не показал. Анжелика обернулась, но конечно же, ничего не увидела. В задних дверях триплексы слишком узкие, бойницы скорее. Дима же лихорадочно придумывал выход из ситуации…

— Притормози! Я выпрыгну, а вы гоните дальше! Километрах в двух–трёх укройтесь где–нибудь и если я через двадцать минут не вернусь, валите отсюда как можно быстрее!

— Чего?! — вылупился на Диму кваз.

— Медоед..! — Анжелика с раскрытыми от испуга глазами подалась вперёд и вцепилась в спинку сиденья.

— Элитник там и два десятка матёрых тварей… догонят нас и разорвут!

— …!!! — испуганно выругался кваз. Девушка осеклась на полуслове и её красивые зелёные глаза стали ещё больше!

— Делайте, как я говорю, это единственный вариант вам спастись.

— А ты..? — чуть ли не севшим голосом выдохнула Анжелика.

— А я побарахтаюсь ещё, — усмехнулся парень, его сейчас накрывало безумным боевым куражом. С самого Пекла такого не было. Даже бои насмерть не давали такого прилива эмоций. Всё вдруг стало настолько чётко и обострено, что Дима в первое мгновение даже растерялся. Но быстро «вспомнил» это ощущение. Вспомнил Пекло и те сумасшедшие рубки с тварями. Тогда, правда, в руках были клинки подлиннее и потяжелее. Но и Крюки сойдут, они тоже почуяли близкую кровь и их вибрацию Медоед ощущал даже через ножны. Ну же, скорее, будто говорили они!

— Нет! Мы все останемся! — сказала Анжелика. А Дима улыбнулся, смотря ей в глаза. Она сейчас только поняла, что парень на глазах изменился. Лицо его стало острее, взгляд тоже стал другим, глаза загорелись огнём, какого она ещё не видела. Он буквально за какие–то секунды преобразился в хищника. И она поняла. Поняла, что спорить бесполезно. Он сделает так, как решил и они со Шмелём будут только мешать. Он в своей стихии, вот именно сейчас, в этот самый момент, Медоед Живёт. И умирать не собирается… вспомнились образы, переданные клинком… и вдруг её пронзило эмоциями парня! Она и не заметила, как он положил свою ладонь на её и ослабил, видимо, свой блок. Кураж, уверенность в своих силах, беспокойство за них, за неё. Ожидание схватки, какой у него не было уже давно. Нетерпение, холодная злость… бурный коктейль эмоций Медоеда захлестнул, но парень быстро убрал руку.

— Тормози, Шмель! И помните, три километра, двадцать минут!

— Ты псих!! — прорычал кваз, но спорить не стал, притормозил.

Медоед выпрыгнул на ходу, через люк, ловко приземлившись на ноги, а Анжелика высунулась следом. Фигура парня уже распрямилась, руки разведены и оканчиваются жуткими Крюками. Весь он сейчас излучал нешуточную угрозу. Бросила взгляд дальше и побледнела, до крови закусив губу… их нагоняла воплощённая Смерть в виде самых опасных заражённых Стикса… Анжелика провалилась в салон на сиденье и выдохнула еле слышно через рокот двигателя:

— Выживи…

Дима стоял и ждал тварей, «накачивая» себя злобой, полностью отпустив с повода «зверя». Тело звенело от жажды действия, хищная полуулыбка на лице, а ножи в руках рвались погрузиться в плоть врагов и напиться их кровью!

Рано.

Два десятка тварей единым кулаком неслись на него, разбрасывая в стороны, словно пушинки, разбитые автомобили. Элитник, явно не молодой, но ещё и не матёрый, выглядел… изящно, поджарое и достаточно пропорциональное тело, метра три в холке, покрытое множеством острых бляшек брони, конечности, обросшие шипами представляли собой страшное оружие, а когти размером не меньше Крюков Димы. Голова маленькая, без шеи, но вытянутая вперёд пасть непропорционально огромна, казалось начинается сразу от туловища, зубищи торчат наружу и загибаются внутрь неровными рядами. Тварь загребает лапами так, что вырывает из асфальта куски на бегу, настолько она голодна и зла.

Один из руберов вдруг вырвался вперёд и тут же поплатился, Вожак на ходу приложил его плечом и тот со всего маху впечатался в стоящую машину, смяв её окончательно, а затем его погребли под собой другие твари. Лёгкий укол смерти, минус один, ухмыльнулся Медоед, всё так же не двигаясь. И вот стая ворвалась в радиус действия Сдвига.

Один из ближайших руберов ткнулся мордой в асфальт и покатился, об него споткнулись ещё пару тварей, другие успели среагировать.

Шестьдесят метров.

Сдвиг. Сдвиг. Ещё две твари мёртвыми мешками валятся под ноги собратьев, врезаются в машины. Скрежет металла, недовольный рык Вожака.

Сдвиг. Ещё один кусач катится трупом. Ещё Сдвиг, ещё и ещё.

Сорок метров.

Оставшиеся твари вдруг резко тормозят, даже Элитника повело, но движения они не прекратили.

Сдвиг, Сдвиг. Два новых трупа.

И в этот момент Дима заорал–зарычал сам и выстрелил собой в чудищ, «фокусируя» «зверя» на монстрах и продолжая использовать Сдвиг.

Когти проносятся в опасной близости, Крюки, в который уже раз, вгрызаются в податливую плоть, уход, нырок, взмах, коса горячей крови выплёскивается из страшной и глубокой раны на боку рубера! Снова уход, Сдвиг, щит, болезненная вспышка в голове от удара твари о кинетическую преграду, это Элитник беснуется, не может понять, почему эта маленькая, наглая еда всё ещё жива?! Откуда в ней столько прыти и к тому же убивает его младших братьев! А ещё Элитник не может понять, почему от этой еды пахнет Врагом и вообще, почему эта букашка ощущается словно не менее сильный противник, Вожак другой стаи?! Это злит и пугает одновременно!

Плавный уход от очередного взмаха костяной пилы на лапе рубера… подшаг, рассечь бок твари, отскок, разворот, уход и одновременно взмах Крюком, отсекающий кисть и «рубило» другого монстра, отшаг, отскок, Сдвиг. Очередной рубер, окровавленной изрезанной тушей валится на асфальт, заставляя Элитника споткнуться и опереться на обе передние лапы. Мгновенный подскок, взмах, ещё один в районе пасти твари, отскок и чудище ревёт, заваливаясь на бок, лапа вдруг изогнулась под неправильным углом, из новых ран хлынула горячая кровь.

Оставшийся в живых, израненный рубер, из огромной раны на боку которого показались петли сизых кишок, решил не продолжать эту схватку и коряво рванул в сторону лесополосы. Сдвиг. Смерть.

И вот их осталось двое, Медоед, уставший уже, давно он так не «развлекался», и Элитник, раненый Крюками в десятке мест, недоумевающий, злой, как тысяча лотерейщиков, замерли друг напротив друга.

— Ну, вперёд, тварина! — прорычал Дима, щёлкнул монстра Сдвигом. Не пробил. Но разозлил ещё больше. И танец со смертью продолжился. Медоед вертелся вокруг твари, уходил от атак, наносил раны сам. Крюков явно не хватало, чтобы быстро прикончить чудище, но уже больше десятка глубоких резаных ран рано или поздно о себе скажут, ослабят эту машину смерти.

Так и вышло. Монстр никак не мог достать эту вёрткую букашку, которая с каждой атакой оставляла своими ужасными когтями раны на его теле… даже лютая ярость уже не толкала монстра в очередную атаку, даже извечный Голод перестал затмевать разум, сменившись болью и страхом…

Сдвиг. Пробил, наконец, обрадовался вымотанный парень, пора уже заканчивать с этим. Дар даром, но энергия в теле не бесконечная.

Ещё два Сдвига в череп понадобилось, чтобы свалить замертво Элитника.

Мёртвая уже туша рухнула на асфальт, засучив задними лапами и разливая из ран кровь на асфальт…

Дима тоже рухнул, но не замертво, а от усталости, что накатила вдруг с такой силой, что стоять попросту не осталось мочи.

Уселся. Взглянул на часы, стёр с циферблата кровь. Всего две минуты бешеной схватки, а впечатление, будто час прошёл.

Порылся во внутреннем кармашке, нащупал шарик. Вытащил. Нет, не тот, нужен чёрный. Нашёл. Принял, зажмурившись на пару мгновений от удовольствия разливающегося по телу тепла. Что ж, пришла мысль, теперь по–быстрому распотрошить тварь и догонять своих… кого? Друзей? Нет, ещё рано. Близких товарищей? Это ближе к истине… а ведь он тоже нравится Анжелике, пришла вдруг другая, глупая и неуместная сейчас мысль. Дима вспомнил то прикосновение и ему стало приятно от осознания, что его собственные чувства не безответны.

— Едем за ним! — в который уже за последние десять минут раз, произнесла бледная от страха и беспокойства Анжелика.

Шмель отрицательно покачал головой. Нет, ТУДА он не поедет ни за что! Да и Медоед сам сказал, ждать двадцать минут и если он не появится, рвать когти отсюда.

Укрылись они километрах в полутора, на съезде в лесополосе. Подлесок оказался довольно густым и скрыл их от постороннего взгляда. За эти минуты, тянущиеся, как патока, успели даже сами прикончить несколько заражённых. Кто бы мог подумать, что лотерейщик с двумя бегунами не воспримется сейчас серьёзной угрозой? Кваз покрошил тварей из пулемёта, когда те объявились в радиусе действия эмпатии Анжелики и стали видны визуально.

Четырнадцать минут.

Девушка уже места себе не находит, извелась вся от беспокойства. А Шмель скрипит зубами. С одной стороны, очень жаль, если этот безрассудный парень погибнет. Справиться голыми руками с Элитой невозможно, каким бы ты ни был крутым и из какого бы крепкого сплава не были яйца. С другой стороны и хрен с этим Медоедом. Видно, как с каждым днём Анжелика всё больше привязывается к нему. Ревнуешь, Шмель? Нет, беспокоюсь за названную сестру, ответил сам себе кваз. Да и приказ никуда не делся.

Восемнадцать минут.

— Идёт..! О, Господи!! Шмель! Воду, аптечку, быстро!!! — завопила Анжелика, сорвавшись с места в сторону дороги.

Медоед, измотанный, всё же добрался до товарищей вовремя. По дороге убил ещё пяток тварей Сдвигом, просадив и без того обессиленную энергетику ещё больше. «Моторчик» работал исправно, но усталость никуда не делась. Давно, очень давно он так не «танцевал»..

Спутники обнаружились в лесопосе на съезде с трассы. Место такое себе, хоть и густые кусты вокруг, но иных укрытий поблизости не имелось вовсе. Ладно уж, подумал он, главное, живы.

От кваза вдруг ощутилась лёгкая досада. Следом на Диму обрушилось его удивление, недоверие, страх и тут же беспокойство.

Медоед добрёл до съезда и увидел бегущую к нему Анжелику. Глаза, как блюдца размером на бледном и всё равно красивом лице. Затормозила в паре шагов.

— Ты…

— Я в порядке, это всё не моя кровь, если что, — улыбнулся Дима жуткой, от крови на лице, гримасой.

Выглядел он сейчас, надо отметить, как окунувшийся в бадью с кровищей персонаж фильмов ужасов. Она уже успела подсохнуть на коже и от улыбки местами осыпалась, сделав лицо ещё ужаснее. И одежду придётся, конечно же, менять.

— Как… — только и выдавила из себя девушка, растерявшись, не зная, что делать и чем помочь.

— Воды приготовьте, побольше, отмоюсь, да едем отсюда… — устало проговорил парень. — И вот, возьмите. Шмелю тоже передай.

Анжелика обалдело уставилась на два красных шарика, которые ей передал Медоед…

Он это серьёзно..?!