С определённой точки зрения

Глава первая, вводная

Очень. Очень давно. Сразу после Столетней тьмы.

Тени метались по огромному помещению, напоминающему смесь рабочего кабинета, алхимической лаборатории, мусорного отвала и бытовки рабочих-шабашников, стекая в углы и заполняя их тьмой, в которой что-то изредка голодно шевелилось. Стоящий в центре выбитого в полу алхимического круга, щедро разрисованного почти черной кровью, пожилой мужчина сверкнул лысиной и золотыми глазами, пафосно воздевая руку. Призыв гремел, потоки Силы стали практически видимыми, вот-вот должно было свершиться нечто удивительное и кошмарное…

Противно скрипнувшая дверь с грохотом ударилась в стену.

Сила насмешливо булькнула, внутри круга завоняло ношеными носками, заставив мага вывалиться в менее ароматизированную часть кабинета. Глаза Муура, которому сорвали многообещающий эксперимент, злобно засветились.

– КсоКсаан… – прошипел он, хватаясь за золотой амулет, висящий на груди. Брюнетка с рычанием вытащила меч.

– Муур! Ты мне за все ответишь!

Завязавшаяся драка помешала узнать причины столь агрессивного наезда, заставив постигающего тайны ситхской магии Изгнанника сражаться за свою жизнь и достоинство.

Через пару дней залечивший синяки с ушибами Карнесс яростно зарылся в тщательно собираемую библиотеку, надеясь отыскать что-то, что поможет окоротить озверевшую соратницу: ракгулы не справлялись. Время шло, маг погружался в тайны искусства все глубже, пока не нашел то, что, по его мнению, могло помочь восстановить справедливость.

Древние ситы времен короля Адаса сохранили сведения об ужасающем артефакте, найдя который можно было получить раба, обладающего невероятными возможностями и силами, способного любого довести как минимум до самоубийства. Алхимику описание зловредной хрени понравилось, пусть и выходило муторно, зато результат!

На виднеющийся в самом конце затертого свитка мелкий шрифт он не обратил внимания и приступил к осуществлению своей мести.

Пришлось потратить силы, время и финансы, но в результате через год перед довольно скалящимся Мууром стояла маленькая пирамидка черного цвета, усеянная золотыми символами. Артефакт, похожий на голокрон, содержал призванное из неведомых далей чудовище, которое должно было подчиняться создателю, уничтожая его врагов с особым цинизмом и жестокостью. Главное – правильно активировать.

Муур уколол костяной булавкой палец, следя за тем, как набухает темная тягучая капля, поднес к пирамидке и принялся тщательно прописывать кровью каждый золотой символ. Сила концентрировалась все сильнее и сильнее, алхимик мысленно праздновал победу. Грохнувшая об стену дверь заставила палец чуть дрогнуть, и кровь просто размазалась на трех символах пленкой, не просочившись внутрь.

– Карнесс! Карнесс!!! – тощая мелкотравчатая блондинка завизжала, сбивая с мысли. – Иди сюда немедленно, тварь!

Артефакт засиял, дрогнув. Верхушка четырехгранной пирамидки раскрылась цветком, выпуская нечто, машущее глухо хлопающими крыльями белого цвета.

– Это еще что за примитив? – презрительно скривилась блондинка, брезгливо поджимая бледные губы.

– Ты!!! – зарычал алхимик, ткнув пальцем в сторону хаотично носящегося по кабинету обитателя артефакта. – Повинуйся!

В ответ нечто вцепилось в палец неожиданно очень зубастой пастью, откусив кусок. Маг заорал, стряхивая с себя агрессора. Нечто отлетело, чавкая, сыто рыгнуло и медленно воплотилось в реальность окончательно.

Наблюдающие процесс ситхи недоуменно моргнули: перед ними предстала мелкая, не больше полутора метров, девушка с весьма аппетитными формами, с трудом втиснутыми в золотое бикини, кокетливо украшенное двумя алыми полотнищами ткани. Длинная коса, украшения и полусапожки довершали скудный наряд красотки.

– Чё надо? – некультурно выплюнула кусок пожеванного ногтя призрачная девушка. Муур побагровел:

– Повинуйся, раб! И уничтожь ее!

– Кого «ее»? – уточнила ковыряющая в зубах красотка: к Сорзус присоединилась КсоКсаан, и теперь обе женщины с ненавистью таращились на благоразумно остающегося в круге мага, сжимая мечи.

– Обеих! – выдохнул Муур, с невыразимым удовольствием показывая женщинам неприличный жест. – С особым цинизмом!

– Даже так?! – уважительно протянула красотка. – Гм. Понятно… Что, дамы, этот гад поматросил и бросил, а теперь еще и алименты зажал?

– Ах ты тварь! – хором рявкнули бывшие Темные джедаи, а теперь вполне себе Темные Леди.

– И не говорите! – поддакнула провокаторша. – С особым цинизмом, говорите? Щас сделаю!

Изящные ручки тут же облапали филейную часть КсоКсаан, потом так же быстро и уверенно потискали грудь Сорзус.

– Первая – очень даже ничего! А вторая – доска доской! – сообщили выпучившемуся Мууру. Дамы зарычали, размахивая мечами со скростью взбесившегося пропеллера, но красотка ловко уворачивалась, не переставая лапать звереющих Владычиц.

– Ты что делаешь?! – не выдержал маг, хватаясь за сердце: его любимый кабинет превращался в мусорную свалку. – Уничтожь их!

– Ну ты ж сам сказал: «С особым цинизмом!» – пронеслась мимо на белых крыльях девушка, прицельно запуская в преследовательниц очередной бесценной вещицей. Завывший от вида растоптанных сокровищ маг выпалил формулу отмены, крылатую красотку засосало в тут же захлопнувшуюся пирамиду, Муур выхватил меч и ринулся в бой против превосходящих сил противника. То, что осыпавшаяся пеплом кровь покрывала отнюдь не все символы, он увидеть не успел.

Зашедший на шум побоища Аджанта Полл своими волей и властью прекратил сражение, но и так хлипкое перемирие, державшееся между Изгнанниками, лопнуло окончательно. Не оправдавший надежд артефакт Муур мстительно законопатил на самую дальнюю полку, выкидывая из головы.

Несколько дней спустя.

– Это ты зря, дядя, – верхушка пирамидки приоткрылась, позволяя призраку просочиться наружу. – Ни одно доброе дело не остается безнаказанным!

Пару недель наблюдений дали результат: Карнесс Муур обожал похожие на апельсины фрукты. Жрал их маг килограммами, устоять не мог, заказывал постоянно. Участь властолюбивого идиота, решившего загребать жар чужими руками и не читающего предупреждений мелким шрифтом, была решена.

– Есть у меня один… Маленький апельсин. Маленький, гнилой, апельсинчик мой… – крылатая красотка рылась на полках.

Очередная партия оранжевых колобков поступила, их вымыли, вытерли, уложили в ящик и приперли в восстановленный кабинет. Утомившийся после очередного эксперимента Муур спал без задних ног, появления неучтенной полупрозрачной личности никто не заметил. Девушка порылась, нашла большой шприц, зарядила его под завязку какой-то бурдой из пузырьков на дальней полке и принялась впрыскивать неопознанные составы в псевдоапельсины. Управилась вредительница шустро, а уже через пару часов маг с энтузиазмом чистил первый плод.

– Щас его я съем…

Желудок у ситха был луженый, жрал он как не в себя, эффект наступил через час. Маг, начавший очередной эксперимент, неожиданно странно дернулся, бросил все и умчался в освежитель.

КсоКсаан уронила книгу, когда сквозь стены донесся дикий рев.

– Я на горшке сижу! А-А-А-А! И в потолок гляжу! А-А-А-А! А во всем виноват круглый оранжевый гад!

Глава вторая, уже не вводная

Где-то, когда-то, совсем не там, а вовсе даже здесь.

Представьте: живете вы спокойно, никого не трогаете, и тут происходит нечто: вас вырывают из вашей привычной жизни и запихивают непонятно куда с неясными целями. От такого настроение как минимум испортится, не так ли?

А теперь представьте, что цели проясняются, и они насквозь неприемлемые: из вас делают одушевленный артефакт, который будет безотказно служить хозяевам вечность. Какие-то гребаные краснокожие дикари, похожие на бесхвостых чертей, отняли у вас все, кроме памяти: жизнь, имя, свободу воли, взамен дав наполненную рабским служением вечность.

И быть бы тебе одушевленным предметом, если б не происки врагов создателя, слегка подправивших процесс создания по своему разумению. Моль, как решила называть себя несчастная попаданка, понятия не имела, в чем именно напортачил благодаря чужим усилиям создатель, но ее это не слишком волновало: пусть она теперь призрак, который будет жить или существовать вечно, пусть она почти не помнит себя, а мерзопакостность характера ужасающе повысилась, пусть с выходом на свет божий есть проблемы, зато она обрела свободу воли, Силу, может воздействовать на материальный и нематериальный миры, начала строить себя заново и может увидеть, как изменяется вселенная, и научиться новому и интересному.

В общем, главное – посмотреть на проблему с новой стороны.

Постепенно жизнь наладилась: Моль обрела форму, приняв вид девушки человеческой расы, почему-то весьма скудно одетой – смутно помнилось, что когда-то данный наряд произвел на нее неизгладимое впечатление, – научилась пить, курить, жрать наркоту – призрачному телу было похрен на вредоносные эффекты, – прокачала цинизм до невообразимых высот и заимела репутацию лиха, которое лучше не будить, во избежание. Потому что выпустить ее из дома-голокрона было относительно легко, а вот запихнуть обратно – уже сплошные трудности.

Моль вредила как могла, развлекаясь за чужой счет. Иногда «брала заказы на устранение», доводя врагов тех, кто был достаточно умен, чтобы договариваться, а не командовать, до белой горячки, а то и смерти. И совесть, заботливо купированная криворуким артефактором, у нее не ныла. Время летело, неблагодарные гады составили целую инструкцию к ее родному артефакту и ней самой в попытке уберечь будущие поколения от совершения чудовищной ошибки. Моль в долгу не осталась, постаравшись как следует отомстить всем причастным, планомерно подкидывая дезинформацию и уничтожая правильные данные при любой возможности. Естественно, время и постоянные конфликты сыграли в ее пользу, от толстой инструкции осталась краткая копия с затертыми предупреждениями, которые поначалу все равно редко кто читал, а потом и не могли прочитать, за редким исключением: носители языка вымерли.

Вот и сейчас, вдоволь поиздевавшись над обитателями пафосной Башни Аджанты, Моль пролезла в очередную запечатанную лабораторию, с восторгом обнаружив настаивающийся эликсир или еще что, приятно пахнущий ванилью. С визгом нырнув внутрь пятилитрового сосуда, Моль с энтузиазмом нализалась вкуснятины и полезла инспектировать шкафы.

Муур расплылся в улыбке, пялясь на экран датапада: запущенный вглубь лаборатории дроид-шпион транслировал радующую глаза и душу картину – зловредная пакость, которую он так неосмотрительно выпустил из артефакта, обожралась продуктов ситхской алхимии и теперь храпела на лабораторном столе, пуская слюни и дергая крылышками.

Медлить было нельзя!

Измученные вредительницей Изгнанники собрались единым фронтом впервые с Исхода, готовясь положить конец кошмарному безобразию. Аджанта нес артефакт, КсоКсаан с Сорзус зашли с флангов, Муур с остальными спешно окружали помещение, готовясь одновременно читать экзорцизмы и заклинания: Карнесс целый список составил на всякий случай. Моль, вольготно раскинувшаяся на столе всхрапнула, вдруг лениво приоткрыв левый глаз.

– Начали! – рявкнул Аджанта, и лабораторию окружили непроницаемые Силовые щиты. Моль икнула, с трудом поднимая голову:

– Вот это комитет по встрече!

– Изыди, дух зловредный… – речитативом затянули КсоКсаан и Сорзус, поддержанные Аджантой. Крылья затрепетали, поднимая Моль в воздух.

– Продолжайте, продолжайте… – милостиво кивнула девушка, Силой подтягивая к себе ящик с отборными эликсирами, стоящими целое состояние. Муур заскрипел зубами, но промолчал, полными ненависти глазами наблюдая, как его нагло грабят. Пирамидка щелкнула, раскрываясь, внутрь полетели неведомым образом уменьшившиеся ящики и целые стеллажи.

Видя, что экзорцизм – как мертвому припарка, Аджанта затянул заклинания.

– Кровью Богов алой Луны и черной бездной я приказываю тебе!

– Угу, щас! – Моль затрепетала, но удержалась, хотя к артефакту начало тянуть как на канате. Хор сотрясал стены, женщины потрясали артефактами, мужчины давили Силой, стращая всяческими ужасами, Моль трещала крыльями, но держалась.

– Это все бесполезно, господа! – наконец с апломбом заявила выдохшимся ситхам призрак. – Потому что у меня есть то, чего нет у вас!

Владыки переглянулись. Моль поднялась выше, принимая привычный размер. Золотое бикини засверкало, распираемое достоинствами. Она нагло ухмыльнулась во все клыки, поднимая руками богатства родины:

– У меня есть… Сиськи!

Сорзус с визгом запустила каменным кинжалом, который был ловко пойман, а в следующий момент Моль исчезла в пирамидке, захлопнувшейся со звонким щелчком.

Аджанта покосился на блондинку, переглянулся с товарищами.

– С этим не поспоришь… – тихо буркнул самоубийца Муур, которому радость от избавления от обожравшей его лаборатории вредительницы ударила в голову. КсоКсаан рванула меч, и в лаборатории разразился хаос.

Сколько-то там веков спустя.

Высокий тощий гуманоидный подросток озадаченно пялился на найденную в остатках крепости Древних пирамидку. Похожа на голокрон, но вроде как и не он. Он колупнул когтем толстую известковую корку, наросшую за века, проведенные под толщей земли. Тускло блеснуло золотом.

– Хм… Если это голокрон, то мне сказочно повезло! – подросток напялил рогатый шлем, тщательно пряча пирамидку в сумку. – Учитель мне не помешает!

Внутри пирамидки икнуло, но он этого не услышал, спеша покинуть запретные территории.

Глава третья, совсем не вводная

– Колобок, колобок! Я тебя съем! – Моль взлетела повыше, демонстративно облизываясь. Марка сглотнул, но с места не сдвинулся, проявляя характер. Ситх бестрепетной рукой залез в огромный баул, выуживая оттуда поочередно несколько здоровенных бутылей с разноцветными жидкостями, а потом и коробку с толстыми самокрутками.

Моль внимательно посмотрела вниз, поднимая брови, похмыкала, потыкала подарки пальчиком и взлетела еще чуть выше. Взгляд Рагноса мужественно замер на лице призрака, а совсем не на том, что выпирало из весьма условного бронелифчика золотого цвета.

– Умница, мальчик! – Рагноса вжали лицом прямо в то, на что он мужественно – ну очень мужественно и совершенно самоотверженно не смотрел! – после чего чмокнули в щечку. – Хороший ученик! Правильный!

– Так вы согласны, учитель? – слегка пошатываясь от обилия впечатлений, Марка с намеком выудил из кармашка на поясе маленький, с палец, пузырек, при виде которого Моль ахнула.

– Ну, разумеется! – всплеснула руками она, тихо взмахивая крыльями. – Сделаем все по правилам. Встань на колени… Да, вот так, милый. Теперь, глядя прямо на меня, произнеси: «Я клянусь в верности вашему учению».

– Клянусь в верности вашему учению, – на последнем слове голос Марки сломался, что поделать, возраст такой, но в целом прозвучало достойно. Моль утерла скупую призрачную слезу.

– Бальзам на сердце. Итак, что ты хочешь, ученик?

– Ну… – неожиданно смутившийся Рагнос, возвышающийся над девушкой башней, ковырнул землю ножкой. – Расскажите что-нибудь…

– Легко! – с апломбом заявила Моль. Щелчок пальцев – и огромное сухое корявое дерево обзавелось мерцающей золотой цепью, на которую запросто можно было приковать звездный крейсер. Девушка деловито поправила бронелифчик – Рагнос сглотнул – и сделала шаг на толстенное звено. Бедра мерно качнулись из стороны в сторону.

– Дошло до меня, о великий Лорд, – забормотала Моль, неторопливо шагая по цепи, – что в славном городе Багдаде, где-то в Китае, жил да был юноша по имени… М-нэ… Ну, допустим, Полуэкт. Полуэкт ибн Полуэктович.

Амплитуда движения была такой, что Рагнос почувствовал, что еще немного, и его укачает.

– В общем, кто-то ибн чей-то. М-да. Так о чем это я?

– Багдад, – подсказал начавший пошатываться подросток. Моль развернулась и зашагала вниз. Глаза Рагноса, ослепленные золотым блеском, остекленели.

– Именно! В Багдаде все спокойно.

– А?.. – вяло плямкнул губами Марка.

– В Китае тоже спокойно.

– А Полуэкт?

– О! Сей достойный восхищения отрок вообще свеж, как майская роса! Потому что заплатил налоги и спит спокойно. Вечным сном. Еще что-то рассказать? – Моль легким движением тонких пальцев открутила пробку у бутыли с розовеньким содержимым, с легкостью подняла и припала пересохшим ртом к источнику живительной влаги. Разнесся персиковый аромат. Рагнос, чуточку пришедший в себя, выпучился, ошарашенно наблюдая, как призрак в одно ры… э… личико одолевает десятилитровый сосуд с самой крепкой бормотухой, какую можно было достать в самых злачных лабораториях Коррибана. Икнув, Моль поставила опустевшую тару на землю, достала самокрутку и тщательно обнюхала, откусив острейшими зубами кончик. Марка галантно щелкнул зажигалкой.

– М-м-м… – одобрительно пыхнула самокруткой девушка. – Итак. Чего же ты хочешь, ученик?

Марка недаром считал себя умным. Кроме того, его считали умным и окружающие. Пусть сирота при живой дальней родне, зато имеет способности, потенциал и мозги. Раскопки в запретных территориях, на которые Марка пошел от отчаяния – родня сопротивлялась его попыткам хоть чему-то научиться, – и по причине некоторой шиложопости, оказались удачными. Произошедшее накануне землетрясение обнажило фундамент частично сохранившегося здания, где по слухам когда-то располагались лаборатории Карнесса Муура. Марка надеялся, что сможет отыскать хоть что-то, что сможет помочь на тернистом пути постижения Силы, хотя этот район давно просеяли через мелкое сито. Однако ему несказанно повезло: похожая на голокрон пирамидка просто приманила его.

Конечно, ему повезло, но Марка оказался достаточно умен, чтобы не совать пальцы в розетку. Он очистил артефакт, тщательно перерисовал символы и пошел наводить справки – крайне осторожно. Долгие и нервные поиски увенчались успехом, хотя и сомнительным: корявый перевод дал понять, что внутри призрак, но не ситха, а неведомого чудовища, которое должно исполнять желания.

Справившись с порывом мчаться за лопатой и тазиком с цементом, Рагнос пошел искать дальше. Добытые сведения заставили нервничать еще больше: чудовище обладало чудовищным чувством юмора и терпеть не могло приказы. Но с ним можно было договориться – на это намекали некоторые легенды, от которых рога на шлеме встали дыбом.

Марка посидел, подумал… Денег у него было в обрез, воровать не умел… В общем, пришлось пахать, чтобы раздобыть то, что теоретически могло помочь в наведении мостов. Дешевые самокрутки из травы-горлодера. Неудавшиеся алхимические эксперименты, от которых терентатеки дохли на бегу. И даже флакончик сильнейшего галлюциногена, имеющего стопроцентный летальный эффект.

Осталось правильно подобрать слова – легенды гласили, что обитатель пирамидки обожает жонглировать смыслами почище прожженных крючкотворов, и пережить представление друг другу.

Что сказать… Первые полчаса знакомства со скудно одетой красавицей он пережил. И даже не получил травмы, несовместимые с жизнью.

– У меня есть потенциал, – вздохнул Рагнос. – Но нет учителя. Научите меня тому, что сможете. Я не прошу о большем.

– Хм… – Моль отбросила самокрутку – окурок почему-то изящно описал дугу, улетев куда-то в сторону, и через мгновение раздался взрыв. Перед девушкой завис слегка закопченный меч – причем судя по прожилкам на лезвии, с нитями кортозиса, – с намертво вцепившейся в рукоять оторванной кистью руки. Моль деловито оторвала лишнюю деталь, швырнув в сторону, и бросила Рагносу оружие. – Держи. Умный ученик.

Она облетела обалдевшего подростка, щелкнула по одному из рогов шлема, хмыкнула.

– Научить тебя шинковать кого-то этой заточкой я не могу. Фехтование и остальная физика – это не ко мне. Я научу тебя понимать Силу. Не щупать, пуская слюни, как импотент, а говорить на равных.

– Я смогу… – сглотнул Марка.

– Стать призраком гарантированно? Да. Смерть тебе не грозит. Разве что физического тела, но это… просто мелочи жизни.

– Согласен.

– Кто бы сомневался… – расплылась в улыбке Моль. – Ах, малыш… Я научу тебя плохому. Уверена… Я буду тобой гордиться!

Глава четвёртая, обыденная

То, что жизнь – боль, Моль уяснила давно. Эх, где вы, славные времена жизни с Маркой Рагносом? Учеником сит оказался благодарным. Вырос, заматерел, всех прижал к когтю, не забывая про пиар: сам себя не похвалишь, никто не похвалит!

Науку, перенимаемую у не менее благодарной наставницы, Владыка Рагнос впитал всеми порами, фибрами и жабрами, творчески проработал и применил к своей славе. Да, прожил он относительно недолго по меркам бессмертной Моли, зато как прожил!

Да и после смерти на бытие не жаловался: переехал на ПМЖ в Долину Лордов в собственную комфортабельную гробницу, влился в общество и продолжил развиваться, а когда уставал от окружающих его дебилов, вселялся в тело какого-нибудь идиота, припершегося грабить, и шлялся по галактике, к собственному удовольствию, чему все остальные Владыки жутко завидовали.

Свою первую и самую любимую наставницу Марка не забывал и вниманием не обделял: то подкинет артефакт-пирамидку кому-то из своих врагов и недоброжелателей, то презентует пару грузовозов отборного бухла и курева, то на курорт отправит, на стриптиз полюбоваться и морально отдохнуть. Золото, а не ситх!

Увы, счастливые годы закончились быстро, причем подозрительно быстро. После одного несложившегося общения с потенциальным клиентом Моль, в очередной раз ужравшись до полной невменяемости, залегла в спячку, а проснувшись, даже не поняла, что происходит. И где она вообще.

Криворукий создатель напортачил когда-то конкретно, да и Марка в свое время помог. Моль, с трудом продрав опухшие глазки, обнаружила, что ее домик вертит в руках какая-то сушеная вобла в подозрительной одежке, причем рожа воблы демонстрирует высшую степень самоуверенности и презрения к простым смертным.

– Подделка, нет никаких сомнений, – наконец изрекла вердикт старушенция, брезгливо ставя пирамидку на демонстрационную подставочку.

– Уверена ты? – проскрипело нечто ушасто-зеленое в одежде похожего фасона.

Моль нахмурилась, наблюдая этот идиотизм. Вобла горделиво задрала тонкий острый нос и принялась вещать, тыкая пальцами то в отображающиеся на экране на стене символы с голокрона, то в мрачного вида книги с подозрительно толстыми и плотными станицами, то в датапады. Лекция затянулась часа на три, женщина крайне педантично и обстоятельно вещала, раскладывая очень точный перевод символов на составляющие.

Моль хмыкала, слушая этот доклад: идиотка, мнящая себя знающей и умной, совершила грубейшую ошибку, которую только может сделать переводчик, не знающий толком язык и его особенности.

Надписи на голокроне были не абы какими, а на киттате: самом древнем, самом сложном и самом коварном языке ситов. Не ситхов, а ситов: тех самых краснокожих гуманоидов, пришедших из тех времен, когда Изгнанников еще даже в проекте не существовало. Киттат с самого начала был языком избранных, на нем говорила и писала элита общества: маги, ученые, лорды и владыки. Это был язык магии, и столь могущественной Моль получилась только потому, что киттат крайне многогранен. Каждый символ имел прорву значений, каждое слово – еще столько же, создатель артефакта-тюрьмы допустил лишь пару неточностей, но благодаря этой многогранности Моль стала той, кем теперь являлась: аналогом Призрака Силы крайне могучего Владыки. Очень своеобразным аналогом, и ей этого хватало.

Сушеная тетка языка, естественно, не знала. Она переводила с помощью словаря, используя еще кучу словарей, чтобы понять тот самый словарь. В общем, геморрой, но она даже справилась. Естественно, не до конца. Она не знала о символизме, которые есть в любом языке, перевела все точно и механически и теперь закономерно порола чушь, считая ее истиной в последней инстанции.

Она даже открыла пару кусков того бреда, что когда-то несла в массы Моль, доказывая, что голокрон – это просто подделка для жадных идиотов. Слушающий ее крайне внимательно зеленый сморчок скрипел, угукал, кивал головой, полностью положившись на мнение профессионала. Стоящий в уголке с озабоченным видом молодой рыжеволосый мужчина с легкой небритостью на лице тоже внимательно слушал, явно испытывая облегчение от услышанного. Моль разглядывала этот консилиум, пытаясь понять, почему два присутствующих вызывают крайне странные отклики в памяти. Кого-то ей этот рыжик и это зеленое нечто напоминали. Решив не мучить память – она вспомнит, просто время требуется, – Моль продолжила наблюдать, собирая информацию. И так требовалось переварить, что прошла тысяча лет с момента ее последнего залегания в спячку.

Правильно сделала, решив не вылезать на свет божий.

После окончания лекции ее голокрон поставили на полочку среди рядов похожих пирамидок, все слушатели и лектор убрались, и наступила тишина, прервавшаяся, когда в комнату просочился подросток в такой же бежево-коричневой, как и у остальных, одежке, с косичкой на виске. Джедай, однозначно. Неужели она в Храм попала? А в какой? Их много, вообще-то.

Подросток занялся весьма подозрительной деятельностью: он скопировал оставшиеся лежать на столе документы, поснимал голокрон с разных ракурсов и убрался восвояси, вот только не один: Моль просочилась наружу, максимально замаскировавшись и сжавшись. Подросток технично отбрехался от своего мастера – того самого рыжика, – и поскакал куда-то из Храма, промчавшись в Сенат, как выяснилось. Причем лично к канцлеру.

Это уже вообще ни в какие ворота не лезло, и Моль замаскировалась еще сильнее, превратившись в невидимую и неощутимую точку на плече падавана. Канцлер принял гостя очень уж ласково, накормил-напоил, чуть ли не спать уложил, а потом начал очень профессионально ненавязчиво расспрашивать. Пацан молотил языком как сумасшедший, вываливая все и даже больше. Он отдал канцлеру нарытое в хранилище, со смехом расписал, как нашел пирамидку в каком-то очень древнем храме ситхов на заштатной планетке, законопаченную в отдельный саркофаг, обожрался деликатесов и свалил. Моль, переместившаяся на стену, ждала.

После ухода гостя канцлер принялся резво пересматривать документацию, потеряв облик доброго старичка-добрячка, произведя на Моль неприятное впечатление знанием высшего ситхского и киттата… Однозначно ситх. Но какой?

Это прояснилось быстро. Красавец-мужчина оказался последователем Бейна, которого Моль, как ни странно, знала. И ей этот гад откровенно не нравился.

По мнению Моли, Бейн был козлом. Породистым и откровенным. Какими путями ему в руки попала ее пирамидка, Моль не знала, и ей это было неинтересно. Бейн не собирался ни беседовать, ни договариваться… Только командовать. Их общение оказалось коротким: ситх попытался отдать приказ, Моль его недвусмысленно послала, надкусив орбалисковую броню и едва не сожрав сейбер. Лорд поднатужился, загнал ее в пирамидку, а потом закопал хрен знает где. Хорошо хоть, запасы имелись… Она с горя от такого непонимания налакалась эликсиров и уснула.

А это, значит, его идейный последователь… Мужик ей уже не нравился. Окончательно ей не понравился канцлер-ситх, когда уничтожил все принесенные болтливым падаваном материалы, вынеся безапелляционный вердикт:

– Подделка. Ловушка для простаков.

Так ее еще не унижали.

Моль осторожно вернулась в Храм, пролезла в родной голокрон и принялась думать. Недаром эти чудики ей казались знакомыми: зеленое нечто – это Йода, рыжик – Кеноби, падаван – Избранный, а канцлер – Палпатин. Уж их она почему-то помнила, пусть и смутно. Очень смутно.

– Подделка, значит? – задумчиво сложила руки под пышной грудью Моль. – Что ж… Это война.

Глава пятая, почти заключительная

Привыкшая к всеобщей настороженности Моль оказалась не готова к тому, что ее существование назовут вымыслом, а ее саму – подделкой. Это было больно и унизительно, и Моль решила отомстить. Кому? Всем, чтобы никого не упустить.

Начать она решила с Храма, раз уж ее сюда приволокли, а там и до остальных дело дойдет.

Нынешние джедаи ей откровенно не нравились. Конечно, раньше и трава была забористее, и Владыки норовистее, но современный контингент отличался от предшественников в худшую сторону. Прежние джедаи были разными, но вот самодовольными высокомерными идиотами не являлись. Раньше процветало развитие личности, теперь всех стригли под одну гребенку, пропагандируя серость и уравниловку. Чем дальше, тем больше Моль разочаровывалась: в свое время ей доводилось встречаться с мастерами и Лордами джедаев, нынешние амебы не шли ни в какое сравнение с боевыми предками. Особенно Моли не нравился Йода: зеленая тварь успешно превратила инкубатор индивидуальностей в болото, пользуясь незыблемым авторитетом. Йода был стар, не телом – душой, и этого Моль, всегда бодрая и готовая творить всяческую фигню, откровенно не понимала. Ладно, если тебе по нраву тишина и спокойствие, топай в отшельники, но зачем гнобить остальных? Особенно доставалось симпатяжке Кеноби, который оказался совсем не таким уж идеальным джедаем, как казалось. Мало было бедолаге придурка-падавана, так он еще и из миссий не вылезал, мотаясь по галактике, разрешая конфликты и пытаясь помогать, за что постоянно огребал. Моль, наблюдающая за Кеноби, видела как с каждой выволочкой великолепная огненная заготовка шикарного ситха превращается в усредненную обыденность.

Кеноби напоминал милого Рагноса: такой же любопытный и жаждущий знаний, вот только с учителями ему не повезло. И Моль собиралась исправить этот недостаток радикально. Плевать ей было на то, как соотносится эта реальность со смутно вспоминающийся выдуманной историей, она решила ее править по своему разумению, тем более, ситхов явно требовалось возрождать, причем правильных: потомки Бейна ее не устраивали категорически.

Но прежде чем осчастливить Кеноби, еще не подозревающего о том, какая радость на него вскоре свалится, следовало как следует разобраться с намеченными жертвами: давить на больные мозоли Моль любила, а уж танцевать на них в подкованных сапогах так и вовсе обожала.

Первым делом она понаблюдала за Избранным, оказавшись неприятно разочарованной. Да, подросток, максимализм и гормоны, это все понятно… Но вот это?

Моль умела просматривать воспоминания и вообще шарить в головах, как в любимой кладовке. Она не ломилась тараном, а просачивалась в совершенно неприметные щели, прогрызая ходы в самых прочных монолитах. Энакин был силен, но весь этот невообразимый потенциал так и оставался не освоенным.

Если честно, Моль не понимала, какого хрена Энакин пошел в джедаи, причем обучаясь в линии консулов. Он не понимал политику, он совершенно не хотел ее понимать. Ему б в Корпус идти, к пилотам, носиться среди звезд, прокладывать пути, влипать в приключения. Там бы он был на своем месте. Увы, весь показательно страдающий от любви к полетам Энакин к пилотам идти не спешил. А ведь мог! Запросто мог попросить мастера помочь ему пройти обучение, в Пилотный брали всех, страдая от недобора, но мальчик Энакин не спешил осуществлять свою мечту.

Ему хотелось иметь статус. Ему хотелось блистать. Ему хотелось иметь власть… Вот только учиться на дипломата он не хотел абсолютно.

Своего мастера Избранный втихую презирал. Что с того, что Кеноби был широко известным дипломатом с широчайшим кругозором, обширнейшими связями, массой увлечений и прорвой знаний?

Зато у Энакина мидихлориан больше. Зато он Избранный – об этом ему мастер Джинн сказал. Не важно, что с самим Джинном Энакин плотно общался буквально считанные часы и он джедая абсолютно не знал. Джинн назвал его Избранным и за это был возведен на пьедестал. А ненужные подробности того, каким мужчина был на самом деле, Энакина не волновали.

Кроме того, Избранный имел крайне любопытный закидон: что-то делал он или наперекор, как когда-то воровал у Уотто напропалую, или из-под палки. Именно поэтому он не пошел в пилоты: это было бы его личное, самостоятельное решение, на которое все согласились бы с огромным облегчением, а значит – нет, и плевать, что нежно лелеемая мечта. В джедаи он пошел наперекор всем и топал по этой дороге из чистого упрямства. А ведь Кеноби пытался предлагать варианты…

Громаднейшая гордыня, выросшая на этой плодородной почве, закономерно превратила его в натурального эгоиста. С канцлером Избранный дружил очень даже осознанно: что, мальчик, выросший среди рабов, не знал о растлении малолетних, злоупотреблении властью и прочих неприятных вещах? Знал. Отменно знал. И то, что дружба простого падавана и высшего должностного лица Республики носит странный характер, осознавал.

Но канцлер был полезным знакомством, властью, часть которой падала на него, и Энакин не возражал помочь дорогому другу убедить, надавив Силой, противников Шива, постоять рядом, придавая вес, разузнать сплетни и слухи в Храме, исполнить пару-тройку необременительных поручений.

Энакин все понимал… Вот только вслух, а то и мысленно, признавать неприглядность такого поведения не собирался.

Кеноби тоже имел в голове не только отдельную психбольницу с толпой маний и фобий, так еще и питомник отборных тараканов, плодящихся с бешеной результативностью.

Иногда он даже пытался с ними бороться, производя своеобразную санацию, но хватало этих усилий ненадолго. Мало того, что постоянно в разъездах и заботах, так и Совет добавлял головной боли, про падавана и говорить нечего. Отдельный сорт удовольствия.

Канцлер стал для Моли крайне неприятным явлением. С одной стороны, ситхов она любила, а временами даже уважала. С другой… Очень уж радикальный выявился товарищ. Палпатин продолжать династию не планировал: он хотел жить вечно. Не призраком, как порядочные люди, а вовсе даже во плоти, став Вечным Императором. Потому учеников у него не было, только разной степени вменяемости пешки, что ситха очень даже устраивало. Избранному судьба настоящего ученика-преемника не светила, он был инструментом для достижения цели.

Если честно, то такие мании Моль видела в первый раз. Ладно, власти ты хочешь… Вот ты пролез в кресло канцлера, власти дохрена. Сиди потихоньку, переизбирайся – законы позволяют, потом тихо слейся, поменяй тело, и вновь лезь на вершину. И все в ажуре! Но нет. Палпатин желал быть императором, сидеть на троне и душить всех по настроению. И готовить свое пафосное восшествие на престол он уже почти завершил.

Грех такого не обломать.

Моль порылась в архивах, нанесла пару десятков визитов, прикинула очень примерный план и приступила к исполнению.

Глава шестая, почти последняя

Фестиваль вот-вот должен был открыться. Долгая и неторопливая подготовка подошла к концу, гости прибыли, заполнив огромный зал, с любопытством вертя головами. Джедаи давно дисциплинированно заняли места, участники фестиваля наводили последний лоск, советники полным составом во главе с Йодой встали рядком на сцене. Йода откашлялся, постучав палкой, тут же наступила тишина.

Гранд-магистр только вздохнул, готовясь произнести речь, как сквозь пол сцены просочился маленький комок света. Потом еще один. Потом десяток… Светлячки закружились вихрем, формируя нечто внутри своеобразного кокона.

Сенаторы смотрели восхищенно, шушукались, джедаи тихо ахали, ощущая нарастание Силы, советники напряглись, не понимая, что происходит, – этого в программе однозначно не было. Из рассыпавшегося сотнями крошечных цветов кокона вышагнула девушка в длинном скромном платье, украшенном, впрочем, весьма глубоким декольте. Она царственно вскинула голову, оглядываясь… А затем ее взгляд остановился на Йоде, озарившись радостью.

– Наконец-то! Наконец-то я вас нашла, ваше высочество! Как я рада! – девушка приложила платочек, аккуратно вытирая невидимые слезы. – Столько лет… Столько веков! Но наша разлука оказалась не вечной! Я нашла вас, мой принц! И теперь мы сможем пожениться и жить вместе до самого конца! Идите же ко мне, любимый! Дайте я вас поцелую!

Девушка наклонилась, протягивая руки к Йоде. Стоящие напротив советники сглотнули, украдкой пялясь в декольте, почти не оставляющее простора воображению. Йода настороженно дернул ушами, выставляя перед собой палку, чтобы не допустить к телу странного призрака.

– Не принц я, – проскрипел джедай, хмурясь под полным любви и счастья взглядом. – Джедай я, Йода.

– Ах, ваше высочество, – упала на колени явно шокированная девушка, все так же протягивая руки. – Как это не принц? Какой еще Йода? Я отлично знаю ваше имя! Оно известно по всем королевствам. Принц… – девушка умильно вздохнула, манерно сжав ладошки перед грудью, – Очаровательный!

Кто-то из сенаторов поперхнулся, на него тут же зашикали, чтоб не шумел: в огромном зале стояла гробовая напряженная тишина, присутствующие ловили каждый звук, боясь упустить хоть один.

– Йода я! – стукнул палкой джедай. – Не принц!

– Как же это не принц?! – вскочила девушка, бурно дыша полной грудью. – Вы отрекаетесь от своего происхождения?! Но вы – Принц Очаровательный, об этом свидетельствует ваш вид!

– Обычный вид… – попытался оправдаться Йода, но его гневно перебили.

– Обычный?! Ведьма хорошо постаралась, наказывая вас за черствость, эгоизм и самовлюбленность! Она перекрасила вас в зеленый цвет, превратила руки и ноги в лапы, вырастила уши! Бросила в болото! Пусть прошли века, но я помню тот момент, когда вы жестоко отвергли мои чувства, наплевав на устроенную нашими родителями помолвку! И я помню ваше наказание: жить в облике страшилища, пока не раскаетесь в содеянном, пока не найдется та, что полюбит, невзирая на внешность! Я люблю вас и готова подарить свой первый поцелуй!

– Не надо поцелуй мне! – стукнул палкой Йода. – Джедай я, не принц!

– О, нет… – гневно выпрямилась девушка. – Истинный Принц Очаровательный ты! Не раскаялся! Не осознал! Все так же плюешь на чувства окружающих, все так же лелеешь эгоизм, живя в облике чудовищном! Зеленый! С лапами! И когтями! И квакаешь до сих пор! Как стал жабой… Так жабой и останешься!

Вихрь поднялся и исчез, унося разгневанную призрачную красотку, так и не представившуюся. Один из сенаторов прокашлялся.

– Мастер Йода. Вы ничего не хотите объяснить?

Резонанс оказался огромным. Вся галактика разделилась на два лагеря: одни всерьез верили, что Йода, вид которого до сих пор был неизвестен, действительно заколдованный принц, вторая сомневалась, резонно полагая, что что-то тут не то. Магию они, впрочем, тоже не спешили отвергать.

Палпатин только хихикал и пытался разузнать подробности, остро жалея, что отказался открывать в этот раз фестиваль: так бы наслаждался зрелищем из первого ряда! Впрочем, безотказный Энакин за пару билетов на гонки рыл, как не в себя. Можно подождать, а пока надо завершать подготовку к войне.

Энакин хмурился и напряженно размышлял. В последнее посещение канцлера он услышал нечто неприятное. Они как раз раскланялись друг с другом, Энакин побрел домой, переваривая впечатления от гонок, на которые его провел канцлер, как вдруг Энакину показалось, что он услышал имя Палпатина. Он замер, прислушиваясь, и обомлел.

– Ты видел?! Видел?! – зашипел кто-то за спиной. – Это ж канцлер был! Настоящий! И с ним этот парень! Кто он, знаешь?

– Да джедай какой-то, видимо очередной… хи-хи… Милый друг. Протеже.

– Г-хм! – поперхнулся неизвестный. – Ты уверен? Протеже? Он же джедай!

– Ну-ну… – протянул второй. – Говорят, канцлер отличается исключительной неразборчивостью в связях. Вот и тащит кого ни попадя!

– Слушай, а если это в газету продать?

Энакин, полный ярости и ужаса, развернулся, готовясь карать обидчиков, порочащих его и канцлера репутацию и светлое имя, и никого не увидел. Только за поворотом что-то мелькнуло. Следующие дни он трясся от ужаса, что эти поклепы попадут в новостные ленты, но все было тихо. Через неделю он успокоился, уверив себя, что почудилось, но, когда решил навестить канцлера, чтобы рассказать очередные сплетни – скандал с Йодой продолжал бушевать, будоража умы обывателей, – вновь услышал:

– Гм. Смотри. Опять намылился. На карманные расходы не хватает?

– Что поделать, – с фальшивым сочувствием вздохнул некто. – Я справки наводил: полный неуч. Ни мозгов, ничего. Только на мордашку смазливую и расчет.

За спиной мерзко захихикали. Энакин развернулся и удрал в Храм от греха подальше, засев за учебники под офигевшим взглядом мастера. Дружба дружбой, а иметь известность как «милый друг» канцлера Энакин не хотел. Ему еще Падме под венец тащить, ее администрация приглашение прислала на прием. А тут… Вовек не отмоешься. Пока слухи… А там до новостей дойдет!

А ему карьеру делать!

Энакин напряг память, пытаясь соотнести услышанное и реальность. Действительно. В последнее время Палпатин как-то уж слишком интимно брал его под руку, на гонки водил, в клубы… Для солидных господ, как выразился канцлер. Ага. Точно. Солидных. Парень вспотел, вспомнив, что и свою помощницу Мур канцлер тоже как-то приобнял… За талию. И одному молодому сенатору улыбался… и одной журналистке слишком нежно руку пожал… И…

Слава Силе! Он вовремя избег опасности!

– Мастер?

– Да?

– Если канцлер звонит, я занят.

– Как долго?

– Навсегда, – с чувством выдохнул Энакин, открывая очередной учебник по законодательству.

– Хм-м… – Дуку внимательно прочел сообщение и замер в монументальном кресле, обдумывая новость. Республику трясло. Слухи о появлении неизвестного феномена Силы при открытии фестиваля огней продолжали будоражить общественность. Йоду настолько замучили желающие пообщаться, что гранд-магистр слег с нервным срывом, а советники начали подумывать над кандидатурой его преемника. У дорогого Сидиуса тоже наметился некоторый срыв планов: планомерно и тщательно прикармливаемый Избранный резко прервал общение и носа не казал из Храма. Единственное – был на приеме у бывшей королевы Набу, где поразил присутствующих скромностью и отменными манерами. От настойчиво желающего общаться канцлера парень прятался за спиной мастера и отказывался общаться. В Долине Лордов почему-то оживление, причины неизвестны. А в Храм привезли странный артефакт, и агент сообщил, что это не подделка, как утверждает Ню, а настоящий живой голокрон! Однозначно надо забрать. И сейчас он над этим подумает…

Глава седьмая, окончательная

Контуженный Дуку, постанывая, валялся на очень холодном и очень твердом полу, чувствуя себя хорошо отбитой котлетой. Голова гудела, перед глазами плыло, бегали мелкие ярко-зеленые Йоды, которых догоняли мандалорцы, завывая: «Иди к папочке!». Дирижировал этим безумным хороводом довольно кряхтящий старый Йода, выглядящий еще большей жабой, чем обычно, в алом плаще и с надетой набекрень короной. Гранд-магистр размахивал золотой стрелой и с намеком показывал на малышей:

– Внуков хочу я, строптивый падаван.

От одной мысли, что придется переться в ясли, Дуку резво пополз к бару, даже не приходя в сознание, достал Силой бутылку крепленого вина, выжрал и тут же отрубился, закутавшись в плащ.

Моль хихикнула, наблюдая за этим цирком. Граф храпел и постанывал, забившись в самый темный и дальний угол. Можно было добить, но раз остался жив…

По организованной ею же наводке агент Дуку умудрился упереть голокрон, подменив его качественной копией, после чего передал графу. Граф произвел на Моль двоякое впечатление: вроде и бейнит, но вроде и вменяемый. Пока что. Решив не заморачиваться, Моль положилась на Силу и принялась делать то, что любила и умела больше всего: пакостить. Ситх весьма неосмотрительно спрятал голокрон в кладовке с самым ценным содержимым – коллекционными винами, которыми так славилось Серенно. Микроклимат, небольшой стеллажик, пронумерованные бутылочки… мощная защитная система. Радости давно не отдыхавшей душой Моли не было конца. Она прикончила содержимое очень быстро, огорчилась и полезла в соседнюю кладовку, оказавшуюся сырным погребом. Давно такая вкуснятина не попадалась. А потом она попала в хранилище, где граф держал яды и эликсиры, и оторвалась на полную катушку.

Рев мамонта, которому догоняющий тираннозавр оторвал самое ценное для любого самца, заставил слуг с воплями ужаса разбежаться из замка. Граф, сверкая алыми от бешенства глазами и скаля клыки не хуже вампира, с воплями принялся шмалять молниями по объевшейся Моли, расслабляющейся на его любимом диванчике. Естественно, мимо, но энтузиазм зашкаливал, и Дуку, окончательно озверев, решился в запале на страшное.

На уничтожение голокрона.

Если честно, Моль отнеслась к этой идее поначалу скептически, но граф, все больше накручивая себя, добыл откуда-то из тайника короткий меч, усеянный шипами, вырезами и прочими извращениями, от которого мощно тянуло Тьмой, а также стеклянный шар, полный ослепительного Света. Что из этого сработало, Моль так и не поняла, да и смысла не было понимать: все артефакты разом рванули, развалив бункер-кабинет и едва не угробив ситха-энтузиаста.

Моль поначалу тоже потеряла сознание… Но вскоре очнулась, ощущая себя невероятно свободной – впервые за тысячи лет.

Граф, сделавший ей этот поистине царский подарок, заслужил жизнь без поводка, так что Моль одним махом порвала отменно видимые ей Узы Силы, отправив весь негатив по адресу Сидиуса.

Тоже заслужил.

Сессию пришлось прервать, когда канцлер схватился за сердце и обмяк в ложе. Срочно вызванный врач констатировал инсульт и частичный паралич.

Граф только всхрапнул и вытянулся солдатиком, сложив руки на груди крестом. Моль допила последний припасенный флакончик и полетела в гости.

Джанго как раз доел обед, когда на Камино высадился невидимый большинству смертных десант. Здоровенный, под два метра, гуманоид в черно-алой мандалорской броне галантно подал лапищу невысокой фигуристой девушке в весьма скудном наряде.

– Где мы? – прогудел вокодер.

– Камино, уважаемый Манд'алор Визсла.

– И что мы здесь делаем? – повернул шлем мандалорец.

– Вы недавно жаловались на падение нравов и то, что Манда'яим превратился в помойку с демаголками,[2] благодаря некоей Сатин Крайз.

– Было такое, – признал гуманоид.

– Так вот, уважаемый Манд'алор, я нашла способ утолить ваши печали. Почти миллион детей, чистые доски, на которых вы можете написать все, что угодно. Прошу.

Призраки просочились сквозь стены, начиная осмотр. Через десять минут мандалорец начал злиться, через час он походил на вулкан.

– Это он? – гуманоид показал когтистой перчаткой на мужчину, с презрением наблюдающего за крайне жестокой тренировкой мальчишек, старший из которых выглядел лет на пятнадцать.

– Да. Бывший Манд'алор Фетт. Сын Манд'алора Джастера Мерила.

– А это его клоны. Заказанные дар'джети.

– Именно. Сплошное падение нравов, как вы и говорили, уважаемый Тарре.

Гуманоид, явно сделав какие-то выводы, кивнул:

– Леди Моль, я ваш должник.

– Сочтемся, – лукаво улыбнулась девушка. – Кстати, ваш сейбер я положила на стол в комнате этого… Фетта.

– Благодарю, леди. А сейчас извините, мне нужно поговорить с товарищами.

Моль кивнула и исчезла, как и гуманоид.

Фетт изумленно пялился на лежащий на столе сейбер. В душе поднималась удушливая волна ненависти к джедаям. Он подскочил, схватил рукоять, нажав на кнопку. Из эмиттера вырвался клинок черного цвета. Дха'кадау, символ Манд'алора.

Неожиданно клинок вырвался из руки и приземлился прямо в ладонь высокого гуманоида в черно-алых доспехах.

– Это мое.

Следующее, что он увидел гаснущим зрением, – как когтистая перчатка вырывает его из тела, а в комнате не протолкнуться от призраков в доспехах.

Оби-Ван со стоном разлепил глаза, схватившись за лоб, на котором успела вырасти здоровенная шишка. Рядом валялся бесчувственный Энакин, совершивший чудо, посадив звездолет с полностью отказавшими двигателями. Джедай с кряхтением встал, оглядываясь и пытаясь разглядеть сквозь треснувшие экраны, куда их занесло. Навигатор вырубился в середине полета, потом один за другим сдохли двигатели, а потом их выкинуло в космос неизвестно где.

– Так, – осмотрев падавана, продолжающего радовать его проснувшейся наконец тягой к знаниям, и с радостью отметив, что тот жив-здоров, просто без сознания, Кеноби решил его не трогать и пошел осматриваться в одиночку.

Приборы свидетельствовали, что дышать и вообще жить за бортом можно. Опущенная аппарель подняла облака красной пыли, джедай прочихался, сделал пару шагов… И замер от ужаса. Корабль приземлился на небольшой площади, а вокруг высились обелиски и огромные пирамиды, нависали тяжелые тучи и клубилась Тьма. Этот пейзаж был знаком очень хорошо по снимкам, атласам и одному личному посещению, слава Силе – кратковременному. Он не успел сделать даже шага назад, как аппарель поднялась, оставив его в компании призраков. Сквозь толпу протолкалась едва одетая красотка, вцепившаяся в руку джедая мертвой хваткой.

– Леди! Лорды! Приветствуйте: Оби-Ван Кеноби, мой новый почти ученик!

Как ни странно, от жуткой толпы повеяло завистью. Здоровенный сит в рогатом шлеме, в котором джедай узнал Рагноса, одобрительно кивнул:

– Неплохой экземпляр.

– Тоже так думаю. И думаю, это надо отметить!

Ее поддержали согласным ревом.

– И во что я вляпался? – успел прошептать Кеноби, прежде чем его потащили куда-то вперед.

– Не дрейфь, ученик, – подмигнула красавица, – ты еще сам согласишься! Я – прекрасная Наставница, Рагнос подтвердит!

– Истину глаголешь, Мастер! – прогудел Рагнос, уважительно целуя поданную ему нежную ручку.

– Хм… – взглянул по-новому на волокущую его, как законную добычу, девушку Кеноби.

– Да и вообще… Куда ты денешься с подводной лодки!

Тарре Визсла встал, расправляя плечи. Тело Фетта сидело, как плохой костюм, но это ненадолго. Пару месяцев, чтобы порядок навести и разгрести этот бардак, а там они решат проблему взаимодействия с живыми. Собратья-мандалорцы приноравливались к взятым в аренду телам, готовясь истреблять демаголок и освобождать детей. Сначала тут, а там и до Манда'яим дело дойдет. И до Крайз.

– Вперед! – гаркнул бывший мастер-джедай, бывший манд'алор и нынешний обитатель тела Джанго Фетта.

Йода вздохнул, потирая гудящую голову. В Силе творилось Сила знает что. Сплошной хаос. Магистр укрылся одеялом с головой и засопел.

Он подумает об этом завтра. Или вовсе никогда.