С любовью, Смерть

— Что вы не совсем "просто приятели" и…

— И в чем же это проявлялось?

— Да во всем, — возмутилась я. Он что, издевается?

— Например? — улыбка становилась все шире.

…а мой мозг все уже. А правда — в чем? Никаких многосмысленных объятий и прочих атрибутов "пары". Никаких ночевок вне дома. Редкие прогулки по вечерам, а после — спешное возвращение к себе. В офисе мы с ним постоянно вместе, он даже не бегает к ней во время перерывов. На соревнованиях они были заявлены дуэтом, поэтому проводили совместно чуть больше времени. С нами. Со всеми.

Поздравляю тебя, Арис. Ты — балбес.

— Но почему ты не сказал, что вы… Что у вас, то есть…

— Соберись, моя леди. Строить полноценные предложения — дело сложное, но ты должна справиться. Я подожду сколько нужно. Час, день, неделю…

— Тьфу на тебя, — от души выпалила я и уткнулась в папку с очередным делом, растеряв дальнейшее желание выяснять, кто, что, зачем и с какого перепугу. Почти растеряв.

— Можешь даже записать. Надеюсь, это у тебя быстрее получится. Или попробуй изобразить жестами, — совершенно бескультурно развеселился Ран, пробуждая во мне потребность запустить в него… да хотя бы вот, линейкой, — Сказал что? — заметив, что в ход вот-вот пойдет тяжелая артиллерия, спросил он, глядя на меня до обидного снисходительно. — О том, что ничего не было и ничем не кончилось? Знаешь, как это будет выглядеть? "Моя леди, я ходил в магазин НЕ за хлебом и купил НЕ хлеб, представляешь?"

Линейка просвистела буквально в сантиметре от его уха. Он почесал нос, убедился, точно ли снаряд прошел мимо, поднял его с пола и назидательным тоном изрек:

— Арислана. Ну что за детский сад?

— "Солнышко", — проворчала я, вновь скрывшись в бумагах. Нет, ну правда, возьми себя в руки. Что ты устраиваешь на ровном месте?

— А вообще мне нравилось наблюдать за твоей ревностью, — выждав паузу для драматического эффекта, произнес напарник. — Поэтому и не говорил.

— Какой еще ревностью? — перейдя на ультразвук от возмущения, подскочила я, уронив ручку.

— Более, чем обычной, несмотря на всю твою необычность. — И опять улыбнулся. Зараза.

Я вдохнула, выдохнула, нервно одернула майку и вновь плюхнулась на свое место.

— Глупости. И ты вообще не в ту сторону думаешь. Нам нужно прикинуть как пробраться в архив.

— Я это же предлагал пять минут назад. Но тебя потянуло на беседы обо мне и Каре. Как думаешь, что это может означать? — за такие язвительные интонации напарник чуть было не получил второй линейкой, но успел вовремя переменить тему. — Ладно. Я поговорю с ней. Чем быстрее выясним, сумеет ли она нам помочь, тем лучше. На крайний случай у меня есть один любопытный подпольный вариант.

— Сразу бы так, — проворчала я.

Напарник растекся в блаженной улыбке и торжественно промаршировал прочь из кабинета. Вот и догадывайся теперь, что он там себе надумал.

Вернулся Ран спустя минут пятнадцать. Я как раз к тому времени успела занести в базу четвертое дело, набросать примерный маршрут работ на утро — пока напрашивались два адреса, один из которых был знаком мне и без карты. Где-то там, через пару домов, жил Лиам.

— Отлично. Можем заскочить к его родителям заодно, — оживился Ран. — Узнаем, передали ли уже им выигрыш и как вообще здоровье у госпожи Вигельсон.

— Думаешь, стоит? — напряглась я. Нет, я не то, чтобы не хотела к ним идти, просто… Тяжко это было.

— Думаю, — кивнул Ран. — Им сейчас хуже, чем кому-либо из нас, поэтому даже малейшая поддержка будет в тему. Но если что, я могу сходить один. Подождешь меня в машине.

— Да нет уж. Вместе так вместе, — вздохнула я.

Стоило мне открыть рот, желая спросить, что же ответила Кара, как заглянула Тиан и отправила Рана в приемник, так что вернулся он лишь под конец рабочего дня и застал меня в миг отправления очередной стопки дел в ящик. Уставшими и помятыми мы выползли из Департамента — и синхронно застыли на несколько мгновений на крыльце: машины не было.

— Точно. В ремонте же, — хлопнул себя по лбу Ран. — Опять забыл. Утром чуть Искателям не позвонил, когда "Агресту" у порога не обнаружил. Башка дырявая.

— Опять такси? — предложила я, остро ощутив себя виноватой.

— Метро, — отрезал Ран. — У таксистов со мной могут быть связаны плохие воспоминания.

— Таксистов в городе сотни, не факт, что приедет знакомый, — усмехнулась я.

— Утром обошлось, второй раз так может не повезти, — хохотнул напарник, покосившись на часы на телефоне. — Тем более, погода хорошая, а мы засиделись в офисе. Прогуляемся?

Выбирать было особо не из чего, но от возможности поэкономить чужие деньги отказываться я не стала. Ран ведь все равно не позволит мне такси оплатить, несмотря на то, что без колес мы с ним остались по моей вине.

— Я в обед еще один запрос отправлял, — беспечно болтал Ран. — Менталистам. У них же камеры скрытые вокруг управления порхают, могло быть зафиксировано, не помог ли кто-то выйти тормозам из строя. Камеры ничего подозрительного не сняли, в общем. Отец проходил мимо, но притормозил на пару секунд лишь, чтобы номер разглядеть и убедиться, что это моя машина, а не похожая. Никаких посторонних тоже не было. Так что, либо это воздействие на расстоянии, либо…

— "Многовековое несчастье" в действии, — вздохнула я. — Склоняюсь ко второму.

— Я смотрю, ты совсем смирилась.

— А выбор был? Даже если бы я заперлась в четырех стенах, не факт, что там не замкнуло бы проводку или какой-нибудь метеорит бы на дом не упал. Так что радуюсь — как показала практика, проклятия и без полной коллекции работают исправно. И кого могли добить — уже добили.

Мы спустились в метро, Ран приобрел два пропуска. Пикнула система, меняя красный круг на зеленую стрелку, и мы нырнули в бурный поток людей. Левую руку я сунула в карман толстовки, перестраховываясь, правой почти незаметно уцепилась за болтающуюся сбоку завязку на кофте Рана, чтобы не потеряться.

Мы устроились в самом дальнем углу последнего вагона, где, по счастью, оказалось меньше всего народа, но не успела я даже с деловым видом закинуть ногу на ногу, как к нам подсели. Невысокого роста мужчина, лысый, зато с модельно выбритой бородкой и неуловимо знакомыми чертами лица. И в чудовищно потрепанной куртке, познавшей все тяготы многолетней жизни на улице.

Пахла она, кстати, соответственно.

— "Черный кот в мешке", — прошипело слева. — Повторяю, "Черный кот в мешке".

Я напряглась. Ран усмехнулся:

— "Черный кот в мешке"? И какой отзыв ты ждешь? "Пекинес на привязи"? Серьезно, Эрн, это звучит хуже, чем в третьесортном шпионском фильме.

— Не мешай мне себя развлекать, Нуар, — оскорбился собеседник, наткнулся на мой вопросительный взгляд и воспрянул духом. — Опа-опа, а это еще что за чудо?

— Это мое чудо, даже не косись в ее сторону, — оскалился Ран.

— Если что, я сама могу за себя в лоб треснуть, — подала голос из-за напарникового плеча я.

— А, точно… — вздохнул Эрн. — Арислана. Вспомнил. Ладно, понял, не дурак. Слышь, жертва экспериментов, вот то, что ты просил.

— Здесь все нужное? — Ран в доли секунды сунул конверт за пазуху и принял максимально расслабленную позу.

— Разумеется. Правда, частью из них давно никто не пользовался, так что тут ничего гарантировать не можем. Ну, так что? Как насчет пары побрякушек?

— То есть, того, что ты все еще бегаешь на свободе, тебе мало?

— Любишь ты уничтожать мои мечты на корню, белобрысый. Когда-нибудь я наберусь мужества и пошлю тебя ко всем чертям.

— Рискни. Это будет забавно. И у тебя совершенно точно появится уйма свободного времени, чтобы придумать какой-нибудь адекватный пароль-отзыв.

— Тише, тише. Не знал, что у тебя с юмором такие проблемы. Все? Или еще что-нибудь нужно? А то я махом ребят припрягу — Ад с Лексом уже истосковались по интересной работенке.

— Расслабься. Пока что все. Спасибо за помощь.

— К твоим услугам, о великодушнейший из Нуаров.

— Тебе кто-нибудь говорил, что льстишь ты хреново?

— Говорил, — вздохнул Эрн. — Не знаю, правда, что не так…

— Для начала — не перескакивай с "да пошел ты в задницу" на "о, свет души моей" и обратно за десять секунд. Невольно настораживает.

— А, так вот в чем дело… Учту, учту, начальник.

— Эрн.

— Все, понял, не дурак. Дурак бы не понял, но я же не дурак. Откланиваюсь. Рад был повидаться, как вас там?.. — и он комично попятился к выходу, где быстро исчез в толпе, вытекающей на очередной станции.

— Вот же трепло, — закатил глаза Ран и достал конверт из-за пазухи.

— Кто это был? И что это? — мы, на пару с любопытством, не сговариваясь, набросились на напарника.

— Это был Эрн. Тот самый "любопытный подпольный вариант". Ты его разве не помнишь?

— Лицо вроде знакомое, но очень отдаленно…

— Конечно. Когда вы виделись впервые, он был с сестрой, а еще худее раза в два и без этой дурацкой бороды, — фыркнул напарник.

— Эрн, Эрн… — повторила я, перебирая события в памяти. — А. Это тот Эрн, который года четыре назад нам трио буйных душ помогал ловить? И сестру, кажется, Мэрика зовут?

— Именно так.

— Это ж на каких харчах его так разнесло?

— Суровая жизнь "бездомного с хорошими связями", ничего не поделать, — хохотнул напарник. — Но не отвлекаемся. Вот она, наша прелесть.

И он развернул скомканный лист бумаги.

— Так это же… — я даже вздрогнула от догадки.

— Ага, — самодовольно разулыбался Ран. — Это — система городских подземных ходов, через которые можно попасть в архивы, тюрьмы, лечебницы, тайные отделы… Кара, конечно, пообещала что-нибудь придумать, но ей понадобится время. Только у нас его не так уж и много, чтобы тратить на ожидание, которое, возможно, ни к чему не приведет.

— Ты хочешь незаконно проникнуть в Совет? — зашипела я змеей.

— Громче можешь? Не весь вагон слышит, — пробормотал в ответ напарник. — Не бойся, я пойду один. Если что, скажу, что ты никакого отношения к этому не имеешь.

— Совсем из ума выжил, — привычно вздохнула я. — Кто тебя одного отпустит?

Все его естество вопило "я так и знал", но вслух не было озвучено даже жалкой насмешки. Видимо, решил, что хватит в людном месте обсуждать тайные заговоры, а оттого с самым что ни на есть гордым видом ("ах какой я плохой котик") сунул бумаги обратно во внутренний карман, прикрыл глаза и положил голову мне на плечо.

— Нашел подушку, — негромко возмутилась я.

— Нашел, — подтвердил он, показательно всхрапнув. Да так и не отлип.

Я покачала головой, закатила глаза, прицокнула языком для выражения высшей степени возмущения… и, уткнувшись носом ему в волосы, задремала сама.

Свою станцию мы едва не проспали, пригревшись в обнимку. Сорвались с места, не успев ничего сообразить, уже в момент, когда голос произнес "Осторожно, двери закрываются…"

Ран от всей души зевнул, сунув руки в карманы, и, поежившись, огляделся, решая в какую сторону платформы нам надо двигаться.

— Нам не надо домой, вот что я понял. У меня там слишком мало приспособлений для извращенских ролевых игр.

— Каких-каких?

— Шпионских ролевых игр, — совершенно серьезно повторил Ран, будто мне и вправду послышалось. Только на ум все равно беспардонно пришла невинно убиенная Мари. — Нам нужно серьезно подготовиться.

— Каким образом?

— Чулки купить.

— Чулки?

— Ну, если хочешь, маски. Дурацкие какие-нибудь. Зайчиков, например.

— Да что ты несешь? — Я никак не успевала запрыгнуть на поезд его летящих мыслей.

— А ты собираешься в охраняемое помещение пробираться как есть, мол, смотрите, какая я красивая у вас тут под покровом ночи гуляю?

— Магические датчики снимают все иллюзии, — фыркнула я, возразив.

Ран посмотрел на меня как на дурочку:

— Именно поэтому я и хочу нам взять не иллюзии, а чулки. Или зайчиков.

— Ты псих.

— И ты за это меня очень любишь. Пошли.

Мы расположились в кофейне между парком и метро. Это было достаточно людное, но в то же время тихое место — отдельные кабинки со столиками позволяли обсуждать все, что угодно без свидетелей и лишних "ушей", а в случае чего, за дополнительную плату, даже дозволялось расстреливать официанта, вторгнувшегося в ваши "частные владения"… правда, исключительно прилагающимися к заказу плюшевыми "бомбами". Еле отговорила Рана эту услугу приобретать. Иначе, боюсь, все наши попытки собраться с мыслями разбивались бы каждые две минуты о звон колокольчика, подзывающий официанта, и звуки негромкого мата после прилетающей прямо в лоб "бомбы".

Да и чего греха таить. Я ведь тоже бы не удержалась. Ну, раз оплачено…

— Смотри, вот отсюда пролезть будет несложно.

— Каким образом?

— По канализации.

— Исключено.

— Какие мы брезгливые. Тогда вот здесь, смотри. С этой стороны можно попасть в тоннель и…

— И?..

— И… — Ран задумчиво перевернул карту и нахмурил брови. — И прийти в тупик. Отец рассказывал. Когда-то давно было покушение на Совет, в этом месте был один из подрывов, разгребать его не стали в итоге, оставили частью опоры.

— Веселые ребята. А если здесь? — ткнула я пальцем в проход, идущий со стороны реки.

— А здесь мокро, — поежился напарник. — Нужно нырять, а у нас приспособлений нет.

— Тебе кто-нибудь говорил, что из тебя плохой шпион?

— Чего это плохой? — обиделся Ран. — Просто неопытный.

— Но план с проникновением ты же придумал. Так что вся ответственность за операцию…

— Надо было все-таки заказать плюшевые бомбы. Они сейчас вот вообще бы не официанту достались, — угрожающе произнес Ран, взъерошив волосы. — Мы пойдем через библиотеку. Смотри. Идеально. Там есть круглосуточная секция, она хоть и охраняется, но слабо.

— Что еще за "круглосуточная секция"?

— Учебная, конечно. Или ты всерьез решила, что там отдел с ограничением "18+"? Что происходит в твоей голове?

— А что удивительного? — невинно заметила я.

— Грязные мыслишки, ммм… — мечтательно протянул он и, снова резко переключившись на схему, вздохнул. — Как не вовремя. Короче, видишь? Там есть проход — он чуть длиннее остальных, зато никаких лишних приготовлений от нас не потребуется. Встретится парочка проявлений темных материй, но это мелочи. Препятствие, по идее, будет там только одно.

— И это из-за него проход так блекло отмечен на карте и на всякий случай рядом нацарапаны череп и кости?

— Мне кажется, это потому что Эрн — клоун и паникер. Там просто в одном месте разлом проходит. Но его перепрыгнуть можно.

— Разлом?

— Ну да. Не помнишь, что ли, из учебника? "Сила и знания не смогли ужиться на одном энергетическом кольце, и произошел разлом". Это даже двоечники знают.

— Помню. Но это — бред, — фыркнула я. — Там дальше речь идет про пучины преисподней, "кровопролитное" противостояние между библиотекарями и членами управления, древнюю магию… А сам этот "учебник" назывался "Мифы и легенды Реймора". Ни на что не намекает?

— Ну не знаю, если тебе приятнее думать про банальный прорыв канализации или движение плит, то пожалуйста, — тут же прилепил мне ярлык "ограниченной и скучной" Ран.

— Я думаю о том, что прыгать через простую трещину куда спокойнее, чем через "разлом над преисподней", знаешь ли.

— Да-да-да, — передразнил меня Ран. — Так что? Ты готова к подвигам?

— Сегодня? — слегка удивилась я.

— Ну да. Для этого маршрута нам не нужно ровным счетом ничего. А значит, зачем откладывать? Быстрее проберемся — быстрее получим результат.

— А Чип с Дейлом?

— Я попросил Лира их выгулять.

— Когда ты все это успел? Ты ведь до последнего сам не знал, как что сложится.

— Я просто даю тебе иллюзию выбора, — осклабился Ран, сворачивая карту. — Вперед, в библиотеку. Только, чтобы нас приняли за своих, нужно изобразить очень умный вид.

— О, так тебя не пропустят, — печально вздохнула я и, увернувшись от летящей в меня декоративной подушки, ринулась к выходу, гадко хихикая.

Как ни странно, пропустили. Обоих.

Правда, проходили мы по отдельности — в случае чего, двое запомнились бы сильнее, чем один, и уж если начнется расследование, то затеряться среди подозреваемых поодиночке будет немного проще.

Свою положительную роль сыграло и то, что бумажные книги по-прежнему не теряли значения, несмотря на существование интернета: многие древние фолианты были настолько пропитаны магией, что просто не подлежали оцифровке, а посему в библиотеки за знаниями люди шли с большой охотой.

Так что мы особо не удивились, обнаружив пару десятков человек в круглосуточной секции: пара магов среди них выделялась особенно ярко — сидели в углу, что-то бормоча и серебристыми нитями энергии вырисовывая в воздухе схему, сверяясь с рекомендациями из учебника.

Ран шел по соседнему ряду среди парт, держась на несколько шагов впереди меня. Я не торопилась его нагонять, продолжая делать вид, что не знакома с ним в принципе, а просто хочу выбрать себе место поудачнее.

Напарник растворился за очередным поворотом. Для приличия я выждала за углом несколько секунд и, убедившись напоследок, что никто не смотрит, задом наперед попятилась за Раном.

Тайный ход мы нашли. Спустившись на два этажа по лестнице, ведущей в подвал, немного поблуждав по заброшенным коридорам и сдвинув в сторону старый, пустующий шкаф в конце помещения. Ран пошевелил камни, хлипко стоящие в кладке за ним, почесал макушку и, недолго думая, пропихнул их ногой вперед. Нам открылась дыра, чуть меньше средних человеческих габаритов, и напарник, наудачу предложив мне быть первой и получив вежливый отказ, бесстрашно просунул в отверстие голову и огляделся.

По ту сторону было темно, сыро и тихо. Пологий спуск вел куда-то вниз, и, судя по шелесту камней и тихой ругани, Ран, шагнувший в темноту, чуть было не скатился в неизвестность. Дождавшись, пока я протиснусь следом, он передвинул шкаф на место, вновь загораживая проход, и смело ринулся вперед.

Я спускалась осторожно, боком, изо всех сил удерживая равновесие, но где-то под конец все равно не устояла и, соскользнув, прилетела прямо в руки напарнику.

— С приездом.

— Спасибо. Но неужели нельзя было просто построить здесь лестницу?

— Я не успел, — виновато подернул плечами напарник и вальяжно оперся на собственную косу. Лезвие ее излучало пусть и слабое, но все же свечение, позволившее нам оглядеться.

— Это мы где в итоге?

— Если я верно понимаю, то где-то на уровне фундамента библиотеки, а то и ниже. То бишь, глубоко-глубоко под землей. И если верить карте, то сейчас мы стоим лицом к Центральной площади. А идти нам надо вон туда. — Коса просвистела прямо у меня перед носом, и указала вперед.

— Фонарик есть?

— На телефоне, — кивнул Ран. — Вперед.

Он прощупывал почву под ногами косой и осторожно придерживал меня за локоть, то ли чтобы не дать упасть мне, то ли чтобы не навернуться самому. Сырость и грязь и без того были не лучшими спутниками, а уж смешанные с мелким каменным крошевом, да в темноте…

Вскоре земля перестала разъезжаться под ногами. Прочная кладка пришла ей на смену, и я наконец-то высвободила свой локоть из цепкой хватки Рана.

Проходом не пользовались уже давно, о чем наглядно свидетельствовала паутина, посеревшая от пыли, и странно глазеющие на нас пауки. От омерзения я отступила напарнику за спину. Тот оценил этот жест и… переметнулся за спину мне.

— Рыцарство рыцарством, но у этих тварей явное численное превосходство.

— Ты про их общее количество или количество глаз и конечностей?

— В общем, и про то, и про другое. Ты не хочешь погеройствовать ради меня, моя леди? — жалобно поинтересовался Ран. Я даже не шевельнулась. — О, суровый мир суровых женщин. На что вы нас толкаете…

Мелькнуло лезвие косы, с мерзким топотом кинулись врассыпную многолапые твари, паутина скрутилась в бесформенную субстанцию, открыв проход.

— Темная материя, — заключил Ран. — Паучье явно попало под ее влияние.

— То есть они подумали, что недостаточно отвратительны, и решили стать еще отвратительнее? Разумно.

— Живи я запертым под землей, тоже бы извращался со скуки, как мог. Темные материи, светлые материи… Фехтовать бы научился. Шарфик бы связал.

Я едва не рассмеялась в голос, представив, как поддавшийся влиянию "темной стороны" Ран сидит в подземелье и, мрачно покачиваясь в кресле, со злобной физиономией вяжет шарф с кисточками на концах. Обязательно полосатый.

Хотя вряд ли темные материи действуют именно так.

Словно решив наглядно продемонстрировать, как же все-таки они действуют, плотная дымка вынырнула из стены, выбила косу из ладони напарника, пробежала у него между ног и сделала подсечку мне. Я нелепо шлепнулась на зад, взмахнув руками, Ран бросился к орудию, прокрутил его в пальцах, перехватив покрепче ближе к середине ствола и встал в боевую стойку, готовясь ринуться на нападавшего.

Дымка же не дала ему такой возможности — взвилась под потолок и исчезла в тени.

— Кажется, веселье начинается.

— Я очень надеюсь, что если мы дойдем до архива, то найдем там что-то действительно стоящее, — проворчала я, принимая протянутую мне руку помощи. Встала, отряхнула штаны и настороженно огляделась.

— Люблю тебя за твой оптимизм, — хохотнул Ран. — "Если дойдем".

— Это и была та самая темная материя? — проигнорировала я высказывание приятеля.

— Похоже. Ни разу не сталкивался с ней живьем, но она любит такие мрачные места выбирать. Остатками негативной магии питается, все ненужное в себя впитывает, от чего наши маги и ученые пытаются избавиться.

— То есть то, что она здесь водится — прямая заслуга Совета?

— И Совета, и библиотеки. Как думаешь, куда скидывают творенья рук своих маги-неумехи, практикующиеся по древним писаниям?

— Но это же незаконно.

— А ты думаешь, они это с разрешения делают? — усмехнулся Ран. — Это ж как сор под коврик смести, чтобы думали, что все чисто. Быстро спрятанный неудачный эксперимент не считается состоявшимся. Закинули в темноту, пока никто не видит, и дальше бежать учиться. Вдруг на второй раз что нормальное получится?

— И разгребай потом подземные ходы, всякими тварями оккупированные.

— Зато не ругаются. Потому что — "какая разница, кто виноват, когда тебя уже доедают?", — резонно заметил Ран. — И да, моя леди. Ты не окажешь мне небольшую услугу?

— Какую? — вопросительно приподняла бровь я.

— Я хочу, чтобы ты сбросила с себя кое-какую деталь одежды ради меня прямо сейчас… — Голос напарника стал мурлычущим, томным. — Только поэротичней…

— Перчатку, что ли?

— Да ну тебя, — огорчился тот. — Хоть бы подыграла маленько, раз уж такая догадливая.

Я усмехнулась, поддела пальцем застежку, показательно плавно извлекла ее из крепления:

— Я ме-едленно снимаю с себя перчатку. Этот ремень так сковывает ее, он такой грубый. Я высвобождаю из ее плена свои длинные, нежные…

Темная материя решила, что такого разврата в подземелье не потерпит, посему явилась к нам снова. На этот раз Ран спокойно рассек ее косой надвое, и она в миг растворилась… Но ненадолго. Я спиной ощутила, что за мной кто-то есть. И воочию узрела, что сзади подкрадываются к Рану.

Мы бросились крест-накрест в один миг: я сжала левой ладонью дымку, охотящуюся за напарником, ощутив лишь покалывающий холод на коже, напарник же располовинил ту, что подползала ко мне. Обменявшись благодарными взглядами, мы встали спиной к спине в круге оживших теней.

— Я, кажется, понял. Драться с ними бесполезно.

— Полезное наблюдение. Тогда что? Тактическое отступление?

— Лучше тактическое нападение. — Цепкие пальцы сомкнулись на моем запястье. — Бежим.

Серебряным росчерком взметнулась коса, освободив нам путь на доли секунд. Когда опустевшее место заняли новые тени, нас там уже не было.

— Они же не отстанут, — выпалила я, еле вписавшись в поворот, и краем глаза заметила, как те торопливо скользят за нами, точно призрачные черные простыни.

— Ясное дело. К тебе бы в дом кто-то ворвался, попытался бы сначала тебя убить, а потом ринулся убегать куда-то вглубь твоих же собственных комнат — ты бы спокойно пошла дальше телевизор смотреть?

— Я бы спокойно Ловцов пошла вызывать.

— А они, может, и вызвали. Своих ловцов.

Воображение всколыхнулось. Плод его мне не понравился.

— Ты же говорил, что здесь только "парочка воплощений темных материй".

— Ну… почти не ошибся. Те, на которых мы наткнулись, явно из какой-то простой классификации.

— То есть, где-то здесь водится другая?

— Вот вообще не исключаю. Осторожно.

Мои ноги взметнулись над бездонным разломом, я неприлично взвизгнула и вцепилась в шею напарника также сильно, как он в мою талию, поймав меня буквально на лету. Не дожидаясь слов благодарности, он уперся одним концом косы в землю и, оттолкнувшись ей точно шестом, перебросил нас через трещину.

Темная дымка растеклась по той стороне расщелины, торопливо впитываясь в камни и исчезая прочь с глаз.

— И все? Их вот так элементарно останавливает какой-то двухметровый разлом?

— Скорее тот, кто на дне этого разлома. Или те, кто по эту сторону, — спокойно отозвался Ран и наконец-то — с неохотой — убрал руку с моей талии. — Так что шагаем осторожно. Если верить карте, мы прошли полпути. Теперь нужно держаться правой стены.

— А кто по эту сторону? — настороженно переспросила я.

— Я просто предположил, — как ни в чем не бывало, отозвался напарник, вновь включая фонарик на телефоне.

— Досюда строители не дожили, я так понимаю, — задумчиво изрекла я, взглянув под ноги: полы здесь вновь представляли собой смесь камней и земли. Я осторожно дотронулась до непонятной извилины, выпирающей из стены. Извилина же, вздрогнув, обвила мою руку браслетом, после чего резко дернула в свою сторону.

Я впечаталась в стену, даже не вскрикнув, а охнув, выпуская из легких остатки воздуха. Под ладонью что-то зашипело и ослабило хватку, давая мне вырваться. Я размяла запястье, перекинувшись вопросительными взглядами с напарником.

— И все? — нарушила затянувшуюся тишину я слегка подрагивающим от негодования голосом. Как-то несерьезно вообще. Обиднее могло быть только если бы меня лицом окунули в лужу грязи: не опасно, но унизительно.

Зато опаленный отпечаток моей пятерни на стене был очень красноречив:

— Это что-то неодушевленное.

— Как вариант — тоже материя. Только претерпевшая некоторые мутации, — пожал плечами Ран. — Не стоит задерживаться.

Слова напарника подтвердил низкий гул, похожий на звук огромной трубы, многократно усиленный эхом.

— Я очень надеюсь, что это просто вой канализации где-нибудь у нас над головами, — призналась я.

— Надейся, — оптимистично отозвался Ран и, вновь для надежности ухватив меня за руку, двинулся дальше по коридору.

Стен я старалась больше не касаться — пусть они и не проявляли агрессию открыто, но и дружелюбия явно не излучали. Мы миновали еще пару поворотов, взобрались на уступ и оказались прямо перед камнем, по форме очень похожим на дверь.

— С учетом того, как легко мы сюда добрались — не удивлюсь, если по ту сторону нас ждет целый расстрельный батальон, — усмехнулся Ран и накинул капюшон на голову.

Я последовала его примеру.

— Знаешь какие-нибудь заговоры на удачу?

— Ты смеешься? Ты взял с собой человека, проклятого "Многовековым несчастьем", и спрашиваешь у него "заговоры на удачу"?

— Согласен. Где-то здесь сдохла логика, — смиренно кивнул Ран. — Тогда предлагаю верить в то, что нам конец.

— И что нам это даст?

— Минус на минус даст плюс, вот что, — сообщил приятель с самым умным видом и толкнул камень. Тот развернулся на девяносто градусов, позволяя нам протиснуться сбоку, после чего со щелчком встал на место.

— А почему ты так уверен, что там нет охраны?

— Ты спрашиваешь об этом только сейчас, когда уже нет пути к отступлению? Я ни в чем не уверен. И в этом вся прелесть.

— Ты псих.

— И это тоже прелестно.

— Нас поймают.

— В одной камере с тобой я готов провести целую вечность.

— Комплимент хлеще, чем "как чудесно ты выглядишь на этих похоронах".

— Приятно, что ты оценила. На самом деле, я и так знаю, что там с охраной. Один-два человека сидят у выхода, еще двое-трое в комнате отдыха. Внутри самого архива всего одна камера и та не работает.

— А это тебе откуда известно?

— Вспомни, кто мой отец. Эта камера там больше для запугивания сотрудников, чтобы не порывались какие-нибудь дела стянуть или в секретный отдел пробраться без разрешения.

— И, тем не менее — не работает?

— Угу. Потому что некоторым старшим членам Совета иногда действительно необходимо кое-какие архивные записи использовать в непрофессиональных целях. В остальном — ночью там включают магические защитные контуры, задень такой и тут же заверещит сигнализация. А наш тайный ход хорош тем, что он ведет прямо к хранилищу и позволяет эти контуры миновать.

— И откуда такая удачная карта оказалась у Эрна?

— Он ее за бутылку пива выменял.

— И только?

— Пиво недешевое было, говорит. А вообще — даже у членов Совета есть свои слабости. Хотя, конечно, странно называть "слабостью" спонтанное желание пить с малознакомыми тебе людьми подозрительной наружности в весьма посредственных барах.

— Хочешь сказать, кто-то из Совета перепил, и Эрн под шумок выторговал у него план тайных проходов?

— Он утверждал, что да. Хотя чему удивляться с его-то талантом к различным спекуляциям? При желании у него в закромах можно с десяток перчаток в духе твоей найти. А ты про какую-то карту… Он тот еще торгаш, всегда знает, что предложить взамен — будь то вещь или информация. Либо — к кому обратиться, чтобы нужное найти. А может, владелец этой карты, напротив, был заинтересован в том, чтобы от нее избавиться. Правду мы все равно никогда не узнаем, поэтому следует просто радоваться тому, что нам повезло.

— Это и странно, — вздохнула я. — Предчувствие у меня все равно какое-то недоброе.

— Ты опять забыла, что я твой главный оберег? — улыбнулся Ран. — Пока ты со мной — тебе ничего не угрожает.

— Кроме тебя, — усмехнулась я.

— Кроме меня, — гордо кивнул напарник. — А теперь, миледи, готовьтесь стать моей тенью.

— Каким образом?

— Просто иди по моим стопам шаг в шаг. Если я наступлю в ловушку, то я же и отхвачу.

— В роли живого напарника ты мне нравишься больше, чем в роли живого щита, — возразила я.

— Значит, все-таки нравлюсь. Уже хорошо. Уже прогресс. Готова?

— Нет. Я пой…

— Не пой, моя леди, — подмигнул мне напарник, оборвав на полуслове, и ловко шмыгнул за поворот.

Мне осталось лишь выругаться — мысленно — и нагнать его по его же шагам. Ненавижу, когда он так делает. Ненавижу, когда он думает, что моя безопасность важнее его.

Каменная плита бесшумно отъехала в сторону, следом — так же тихо откатилась следующая преграда, с другой стороны оказавшаяся шкафом высотой до потолка.

— А сами местные в курсе вообще, что у них тут тайный ход? — прошептала я.

— Понятия не имею, — обрадовал меня Ран. — Я пока знаю только одно. Сейчас здесь никого не должно быть. А если будет — нам придется его убить. Или запугать. Выбирай.

— Тихо свалить обратно, пока он не уйдет — не вариант?

— Зря лезли, что ли? Нет уж.

Архив, к счастью был, безлюден. Даже звуки снаружи не долетали, словно все здание спало мертвым сном. Фонарик мобильного освещал нам дорогу, я достала свой, чтобы разойтись с напарником по разным сторонам стеллажей. Мы прошли вдоль рядов на носочках, дыша через раз, после чего Ран остановился.

— Как будем искать?

— Ищи Нуара. В лучшем случае, там же найдутся и нужные фамилии, если нет — то хотя бы данные об экспериментах или Темной Крови — на всякий случай. Если не узнаем, куда двигать дальше, может, хоть что-нибудь полезное нароем. И смотри под ноги.

Я и посмотрела. Тонкие светящиеся разметки по бокам помещения прямо-таки кричали о том, что задевать или пересекать их нельзя ни в коем случае. Хорошо. Это будет несложно.

Хоть мы вдвоем и представляли собой довольно разрушительную силу, при необходимости все же умели включать режим профессионалов. Не зря же о нашей паре сочинялись различные байки в Департаментах, постепенно обрастая такими подробностями, которым мы сами удивлялись порой: людские фантазии не знали границ.

…тысячи тысяч папок безмолвно таращились на меня своими корешками, не желая выдавать разыскиваемые. Я сопела, сосредоточенно выдергивая одну за другой под буквой "Н", но встречала сплошь незнакомые фамилии. Найт, Нарт, Невер, Нессер, Ноэль, Нуриар…

Видя, что расставлено все по алфавиту вплоть до третьей буквы, я все равно целеустремленно дошла до конца и вернулась обратно. Хотела убедиться, что нужная мне папка нигде не затерялась, не сцепилась с другой, не завалилась за ряды или не попала внутрь соседней…

Я перебралась к стеллажам с буквой "Р". По собственному опыту зная, как по запарке можно дело и по первой букве имени пристроить, я прошерстила еще две батареи папок.

Ран тем временем изучал полки с научными исследованиями Совета, и, судя по всему, тоже был далек от успеха. Непривычно сосредоточенное лицо красноречивее слов говорило о том, что он уже не первый круг пробегает по корешкам, стараясь делать это одновременно бесшумно, быстро и не теряя внимательности.

— Наивно полагать, что нужная нам информация действительно может храниться в общем доступе, — признала я, подойдя к напарнику.

— Угу. Где ее может достать каждый дурак. Который найдет карту подземных ходов Реймора, не испугается темных материй, разломов, воды и прочей дряни и, в случае чего, сумеет справиться с охранными системами.

— И охранными охранниками, — усмехнулась я. — Впрочем, даже если здесь и есть какой-нибудь тайный отсек для особо секретных дел, защитные контуры нас не пропустят.

— Ты готова подписаться под нашим поражением? Так просто? — с чудовищным разочарованием в голосе проговорил Ран. — Хочешь сказать, что я зря дергал Эрна, мы напрасно тревожили темных, ломали стену в библиотеке и изображали из себя мышек все это время?

Мне очень хотелось успокоить его, сказав, что нет, конечно, не готова и не собираюсь, но новых идей мозг упорно не генерировал. Мы поздно вечером взаперти в архиве, единственный выход — обратно в тайный коридор, все возможные полки мы уже пересмотрели, перекапывать каждое дело в надежде на намек — и жизни не хватит. Даже нашей.

Ран же уткнулся в карту.

— Если верить схемам, здесь должна быть еще одна секция. Вон за той стеной. И я очень жалею, что мы не герои какой-нибудь компьютерной игры — там же обычно всякие скрытые лазейки подсвечиваются по нажатию кнопочки…

И вдруг он подскочил на месте с таким воодушевленным лицом, словно ему и впрямь что-то там в этот миг "подсветилось", изрек "Идем" и ринулся обратно к шкафу, за которым скрывался проход.

— Ты что удумал? — недоверчиво прищурилась я, оказавшись за его спиной по ту сторону хранилища.

— А сейчас узнаем, — с победной усмешкой отмахнулся он, после чего оглядел помещение, убедившись, что мы никаких следов своего пребывания не оставили и…

Швырнул жезл прямо в защитный барьер.

Под звуки сработавшей сигнализации палка отбилась от трех точек и бумерангом вернулась четко Рану в ладонь. Напарник, ловко сунув ее за пояс, моментально передвинул на место шкаф, отсекая нас от архива, и замер, вжав меня в стену.

Мы старались даже не дышать. Казалось, что снующая сейчас буквально в паре шагов от нас охрана, может услышать даже шелест ресниц при моргании, что уж там говорить про прочие звуки, на которые способен человек, пытающийся быть как можно более бесшумным.

— Было зафиксировано нарушение периметра в помещении архива. — Это прозвучало явно в гарнитуру. — Штейн, ты нашел что-нибудь? — А это уже, видимо, предназначалось второму охраннику.

— Вообще ничего. Пусто. Да и кто бы мог мимо нас сюда проломиться? Тем более, внешний-то контур не задет, только внутренний.

— Мало ли. Закрыли кого, может. Помнишь, как на той неделе?..

Мужчины расхохотались, словно над самым веселым анекдотом.

— Да-а, лицо его видеть надо было.

— Подумаешь, ночь проторчал. А нечего было в дальней секции рассиживаться, когда я спрашивал, есть ли там кто.

— Кстати, глянь в секретную. Может, опять кто замуровался?

— Ща. Но если это опять сбой системы, я завтра магов лично в защиту носом натыкаю. Говорил я, обычная лучше — хоть и тупит, и глючит порой, но зато знаешь, что это технический косяк, а с магической — сиди, гадай. Может, какой-нибудь там колдующий хрен за три сотни километров сидит и пытается наш архив вскрыть, а мы ни сном ни духом…

Ран, затаив дыхание, откатил шкаф на несколько сантиметров в сторону под мои немые мольбы "лишь бы не скрипнуло". Хотя охранники и сами шумели так, что мы могли у них за спиной продолжать свои поиски и не бояться быть рассекреченными.

— Сиди здесь, — одними губами велел мне напарник, вынырнул из нашего убежища и, вновь оградив меня шкафом от внешнего мира, оставил наедине с темнотой.

Я успела досчитать до трехсот восьмидесяти трех, когда голоса охранников неожиданно смолкли, оборвавшись на полуслове. Будто кто-то ловким взмахом лезвия разом снес им головы, не дав договорить.

Здравый смысл истошно вопил, что мой напарник тут ни при чем, а два трупа на полу — это дело рук самих трупов, но вскоре до боли знакомый голос произнес:

— Ран? Ой. Ран, что с тобой?

Я рывком откатила шкаф в сторону, силой пытаясь усмирить воображение, которое рисовало уже самые страшные кровавые картины. Но в следующий миг голова закружилась, перед глазами заклубился фиолетовый дым, и я рефлекторно задержала дыхание, натянув ворот футболки до самых глаз и закрыв все дыхательные пути ладонью.

— Арис. Ты в порядке? Ты как здесь?..

— Как я здесь? — прогундосила я из-под своего рукодельного респиратора. — Это как ты здесь, Кара?

Хотя опознать коллегу я сумела лишь по розовому костюму и прическе с кудрявым конским хвостом, которые изрядно примелькались мне на работе. На лице ее красовались огромные очки в толстой оправе, накладной нос и… впечатляющая щетка усов под ним.

В руке она держала небольшую капсулу на плоской подставке с заключенным внутри цветком яркого розово-сиреневого оттенка в горшке. Кайма его лепестков сияла в темноте подобно светодиодам, медленно угасая.

Всхрап за спиной заставил меня вздрогнуть. Подскочив на месте, я обернулась и узрела охранников, мирно спящих лицами в пол.

Ран лежал чуть поодаль — на входе в распахнутую тайную секцию. Видимо, гениальность его плана в том и состояла — пробраться туда за спинами охранников и затаиться, вот только прихода Кары не ожидал никто.

— Это сонливая анория, — смущенно пояснила коллега. — Ран просто просил помочь, я ему стала звонить, но вы были недоступны, я испугалась и…

— …и вырубила Рана. Прекрасно, — вздохнула я. — Сама-то почему не отключилась?

— А у меня усы пропитаны антидотом, — гордо отозвалась девушка. И пошевелила вышеназванными. Меня передернуло. — Ты, кстати, уже не уснешь, действие ослабляется очень быстро после закрытия капсулы.

Я с недоверием отняла ладони от носа и рта, оправила футболку. Голова все еще куда-то ехала, но прилечь за компанию с охранниками и Раном уже не тянуло.

— Как ты вообще до такого додумалась, — наконец-то все осознала я. — Как ты сюда пробралась? Тебя же поймают. Опознают. Там камеры, в конце концов.

— Я вытащила последнюю запись. И охранника, мне дверь открывшего, тоже усыпила, — обрадовала меня Кара. — А еще — анория вызывает краткосрочные проблемы с памятью.

— Предусмотрительно, конечно, — признала я. И простонала: — Ра-ан… Это что, у него тоже будут проблемы с памятью?

— Ой… — стушевалась коллега. — Но, по идее, не сильные. Он забудет минут десять последних, только и всего.

— Ужас, Кара. — Я вздохнула. — Не могу сказать, что ты не в тему здесь, но… нам теперь надо как-то тело выносить.

Вдвоем мы перетащили Рана в тайный проход, я оставила Кару с ним, на всякий случай прикрыв обоих шкафом, после чего вернулась в распахнутую секцию архива продолжать поиски.

Где скрывались документы о деятельности господина Нуара, для меня так и осталось загадкой (хотя он вполне бы мог хранить их у себя как в кабинете, в каком-нибудь сейфе, так и дома — на всякий случай), зато уже где-то на тридцатой папке, датированной нужным годом, мне повезло.

Среди бумаг с малопонятными мне сокращениями, обнаружился список из двадцати трех фамилий с инициалами, среди которых красовался и Нуар Р., и множество сухой информации, которую разгадывать сейчас времени не было. Какие-то цифры и буквы в скобках, стрелки и схемы…

Забирать папку с собой я не рискнула. Невесть какой магией защищено дело и не факт, что, оказавшись в нашей квартире, оно не подаст сигнал о местонахождении своим архивариусам. Да и, как я успела заметить, какая-либо подробная информация об эксперименте все же отсутствовала — вероятно, была уничтожена, чтобы не всплыли никому не нужные доказательства. И это было плохо.

С другой стороны — мы шли в первую очередь за списком. Его мы и нашли. Правда, информации получили катастрофически мало. С помощью Кары мы, допустим, сможем расшифровать инициалы… Но сколько это времени займет — даже подумать страшно.

Будь Ран в сознании, мы бы посовещались и придумали чего. А без него я, к сожалению, просто угрюмая девочка с одной перчаткой.

Пролистав данные, я сделала несколько снимков на телефон, после чего осторожно закрыла все ящики, легонько попинала для успокоения спящие тела охранников и скрылась за шкафом. Тихо вернула его на место, проследила, чтобы в свою нишу встал камень, и лишь тогда переключилась на Кару.

— Спит?

— Угу.

Я присела рядом с напарником, отвела светлые пряди с его лица, поддавшись непонятному порыву, невольно полюбовалась изображенным на нем умиротворением и шарахнулась в сторону, подняв взгляд и наткнувшись на Кару, опять задумчиво шевелящую усами.

— Чтоб тебя. Сними уже этот кошмар.

— Ты о чем? А, — Моя догадливая коллега быстро стянула очки вместе с носом и усами, превратившись в человека. Не самого лучшего, конечно, но человека. — Слушай. Мы же не пойдем туда? — И она указала в темноту.

— Предлагаешь вернуться? — вопросительно приподняла брови я. — Выйти через центральные двери к целой площади свидетелей, волоча на себе бездыханное тело? И куда ты его понесешь? В метро? Или, может, сразу вызовем такси? Так и скажем диспетчеру: "Срочно заберите нас от здания Совета, с нами труп, подъезжайте прямо к центральному проходу и будьте готовы гнать на всей скорости".

— Но там же…

— Что "там же"? Пара жалких темных материй. Мы шли сюда и ничего. Они еще более пугливые, чем мы.

— Мне нельзя к темным материям, — В глазах Кары отразился неподдельный испуг.

— Это еще почему?

— Совсем нельзя, — повторила она, словно это было похоже на аргументированный ответ.

Не хочет говорить — черт с ней. Значит, либо пусть остается здесь, либо идет, куда скажу. Я не вижу третьего варианта. Спящий Ран тем более. На капризы и недосказанности времени у нас нет.

Я с огромным трудом разогнулась вместе с напарником, едва не повалившись на него сверху, и закинула его руку себе на плечо. Вроде устойчиво. Вот только одно дело стоять на месте, придерживая, а другое — тащить по коридору, полному неизведанных тварей.

Кара очень показательно всхлипнула и забросила себе на плечо вторую руку Рана.

— Если что, я тебя защищу, не бойся напрасно, — "успокоила" коллегу я.

— Легко тебе говорить. "Не бойся", — Голос ее звенел не то от страха, не то от обиды, что я все равно делаю все по-своему. — А меня эти ваши материи сожрут.

— Интересно, чем это ты вкуснее нас? — хмыкнула я. И снова не получила ответа. Бесишь. Кара, ты бесишь.

Мы медленно пробирались по коридорам, вздрагивая порой и от шорохов, и от собственных шагов. Звук волочащихся по земле ног напарника создавал неприятную звуковую иллюзию, словно кто-то крадется за нами по пятам. Кара молчала, но очень громко сопела. Я тоже. Ран спал. Материи не спешили есть ни меня, ни коллег — вероятно, ждали, когда мы окончательно выдохнемся и передумаем сопротивляться.

Последняя потайная дверь закрылась за нами, оставив на краю уступа. Кару и Рана я привалила к стене, опасаясь, что она его просто не удержит, сама спрыгнула вниз и, оценив собственную глупость, приготовилась ловить напарника.

Кара не очень старалась как-то сгладить его свободный полет, поэтому спящее тело рухнуло на меня всем весом, опрокинув на спину, больно стукнув затылком об пол и беспардонно уткнувшись носом в декольте.

Ран даже в бессознанке остается Раном. Черт бы его…

— Прости-прости-прости, — бешено цокая каблуками, Кара просеменила нам на помощь и заметалась, не зная, пытаться перевалить в сторону напарника, или вытянуть меня из-под него силушкой своей богатырской.

Не дожидаясь спасения от этой "скорой немощи", я со скрипом выбралась сама.

— Я пыталась его удержать, честно.

Затылок все же отдавал неприятно вибрирующей болью в шею, но скоро должно было пройти. Такие симптомы у нас надолго не задерживались.

— Лучше попытайся его заново поднять.

— Он тяжелый.

— О, серьезно? Вот жаль, мне не довелось это на себе проверить, — Сарказм в моем голосе так и звенел.

— …но такой милый, когда спит.

— Раз милый, то что ж променяла-то на какую-то звезду попсовую? — Вслух вопрос вырвался сам. Я честно хотела его обдумать исключительно про себя, дабы не выставлять себя дурой или того хуже — ревнивой дурой.

Кара слегка опешила и не успела вовремя подхватить Рана под руку, едва не позволив нам снова повалиться на землю. Равновесие было с трудом, но поймано, коллега свою позицию успешно заняла и только тогда ответила:

— Вообще-то я его ни на кого не меняла. С Лораном мы — пока что — просто общаемся. А Ран… Он мне действительно нравился. И нравится. Только я не мазохистка.

Мы медленно двинулись вперед по коридору.

— В плане?

— Зачем я буду мучить и его, и себя, видя, что из этого ничего никогда не выйдет?

— Всем бы девушкам такую рассудительность, — усмехнулась я. — Но, может, привык бы. Он, конечно, тот еще кот, который гуляет сам по себе, но и такому нужна крыша над головой, теплая лежанка и еда в миске. Они и к людям привыкают, бывает. И даже их любят по-своему.

— А разве у него всего этого нет? Крыши, миски, лежанки? И вторая хозяйка такому зверю точно ни к чему. Он и за первую кого угодно съест…

— Зашибись у вас тут "В мире животных", — прозвучал голос, и только после этого напарник вскинул голову и вполне уже бодро взглянул на нас.

— Какого… Ты давно очнулся? — Я так резко выскользнула из-под его руки, что на этот раз едва не опрокинулись они с Карой.

— Да нет, где-то в районе твоего декольте, — как ни в чем не бывало отозвался он, отряхнув футболку от пыли и пятерней зачесав волосы назад. Пряди опять непослушно опали обратно на лицо, но Ран все равно собой остался доволен.

— То есть ты слышал весь наш диалог, наблюдал, как мы мучаемся тут тебя таскать, и не помог?

— Спокойнее, моя леди, — поднял он руки вверх. — Голоса я начал слышать раньше, чем меня начало слушаться все остальное. Исключительно это спасло вас от моей истерики и визга: "Куда вы меня тащите, ироды проклятые?" Кстати, а что это было вообще? И привет, Кара. Ты здесь откуда? Как дела?

— Хе-е… — протянула коллега, изумленно глядя на моего напарника. — Хорошо, то есть. Почти. Я вам помочь хотела. Начала тебе звонить — и не дозвонилась. Напугалась, что вы сами полезли и вас поймали, вот и решила…

— …выкосить весь Совет отростком сонливой анории, — договорила я.

— Не весь. Только троих охранников. И тебя.

Тяжкая дума отразилась на лице напарника. Он вспоминал.

— Ну не дозвонилась ты потому, что я телефон в режим "Полета" поставил, дабы он среди полок не заверещал. Меня больше волнует, при чем тут охранники? Мы попались, что ли? Почему я этого не помню? Что за…

— Это нормальный побочный эффект, — успокоила его я. — Что помнишь последнее?

— Архив и папки. Все. Черт, как это мерзко. Вдруг вы надо мной надругались, а я даже не в курсе?

— Тебе не понравилось, — проворчала я. — Поэтому можешь лишний раз не напрягаться, все равно бесполезно.

— А что с документами?

— Я сняла их на телефон.

Ран замолк. Неожиданные провалы в памяти мало кого могли бы обрадовать. Воспоминания — штука личная, и насильно отбирать их у человека, по меньшей мере, нечестно.

— Все равно ничего не понимаю.

— Может быть, я тебе дома подробности поведаю? Или на работе? Или хотя бы просто где-нибудь за пределами этого чертова тоннеля?

— Только не забудь.

— Если Кара больше своей анорией трясти не будет поблизости — не забуду. Да как у тебя вообще эта росянка-мутант появилась? — обернулась я на коллегу.

— Купила. У Мэрики.

Ран расхохотался:

— Да, без этой семейки никуда. Назревает вопрос: какой вообще смысл быть такими крутыми ребятами из настоящего Последнего Департамента, когда за помощью все равно к подпольным торгашам приходится обращаться?

— Усы тебе тоже она продала? — поинтересовалась я у Кары.

— Нет. Это я сама догадалась. — Удивительно, как ей удалось совместить в голосе гордость с неловкостью.

— Какие еще усы? — изумился Ран.

— Обычные. Пуши-истые такие.

— Я просто знала, что местная защита любые магические изменения сразу распознает. Вот и решила…

— Нет, это на самом деле хорошая мысль. Но выглядело смешно.

— Что я пропустил?

— Усатую Кару, что. Хотя Ран нам предлагал пробираться в архив, нацепив на голову чулки или маски зайчиков… Так что с усами, как ни странно, не худший ва…

Визг коллеги оборвал мою хвалебную речь, машинально заставив сдернуть перчатку. Тень выбила ее из моей руки, отшвырнув в дальний угол. Серебряный взмах косы рассеял материю: та распалась в воздухе, точно обгоревшая бумага, и пеплом осела на землю, торопливо в нее впитавшись. Мы приготовились к следующим атакам, но больше ничего не происходило.

…только Кара тихо всхлипывала, сидя на полу и закрывая голову руками.

Ран обеспокоенно взглянул на меня и встал на одно колено рядом с девушкой.

— Эй, ты чего? Напугалась?

Кара, не поднимая лица, сначала замотала головой, отрицая, а потом закивала, соглашаясь. И как это понимать?

— Мне нельзя сюда-а, — глухо прозвучало откуда-то снизу. — Я же говорила.

— Но идти обратно-то было еще глупее, — отозвалась я.

Это она пытается обвинить меня в том, что сама же не умеет мысли формулировать и вменяемые доводы приводить?

— Они теперь нас всех убьют из-за меня-я.

— А давай-ка ты нам вот эту историю с начала расскажешь, а не с задницы? — милые интонации Рана и выражение лица "я сейчас сам ее убью" никак не сочетались. — Почему убьют? Кто?

— Темные материи-и. Они сейчас учуют, что я здесь и налетя-ят.

— Кара. Это — не начало истории, — процедил сквозь зубы Ран, теряя терпение. — Это, мать твою, трейлер. Считай, что мы окончательно заинтригованы и переходи к основной части, пожалуйста. Из-за того, что ты тянешь время, а мы не знаем, как нам теперь действовать, нас и правда смогут убить. Потому что мы тупо уснем, пока дождемся.

— В общем… Я так в Департаменте и оказалась.

— Кара.

— Я не знаю, как начать.

Очередная тень вынырнула из земли, но тут же была припечатана моей ладонью.

— Либо рассказываешь, либо бежим напролом в полном неведении, и будь что будет.

Коллега подняла припухшие глаза, показательно шмыгнула носом и затараторила:

— В общем… У меня кровь заражена темными материями. Если бы я не пришла работать в Департамент, то меня бы уже не было.

Э… А говорила, что крохи пассивного дара были "проходными" при вступлении. Хотя с другой стороны, я ее понимаю. Не все подробности хочется рассказывать.

— Как заражена?

— Ну, меня тогда похитили, а когда я очнулась — то нашла трупы своих похитителей рядом, дырку в боку и вьющиеся вокруг силуэты. Тогда уже инфекция проникла в кровь и медленно меня поедала. Родителям в больнице предложили либо оставить меня умирать, либо отправить в бессрочное рабство на благо Департаментов. Стать ни живой, ни мертвой.

— Патетики вот не надо. Мы тут все такие — вынужденные "переселенцы", — одернул ее Ран таким мягким тоном, что казалось, скажи он "завали свой улыбальник" — это бы и то прозвучало нисколько не обидно. — Значит, темные материи тебя чувствуют, как свою?

— Чувствуют, — шмыгнула носом Кара. — Только понимают, что где-то здесь подвох и…

— То есть, ты сталкивалась с ними уже и проверяла, что ничего хорошего не выйдет?

— Угу. Я как раз только начинала работать и очень напрашивалась куда-нибудь на выезд. А ребята тогда направлялись как раз в подземные тоннели. Но мы даже подумать не могли, что так получится.

— Понятно, — заключил Ран и, выдернув платок из кармана, вручил Каре.

Она кивнула в знак благодарности и растерла им по щекам тушь.

— Хорошо. С этим разобрались. Чего плачем-то?

— Страшно, — почти прошептала девушка. — Тени тогда, на выезде, одного парня забрали… Он и так оставался еле жив после нападения, как они его схватили и унесли с собой… Я не хочу, чтобы меня так… Или вас…

— Мы сами кого угодно заберем. И тебя им не отдадим. Или ты забыла, с кем связалась?

— Даже если забуду, вы же напомните, — вздохнула девушка. И как-то нервно потерла запястья. — Приближаются. Опять.

У нас была всего пара секунд, чтобы занять боевые стойки, но этого хватило. Ран косой пригвоздил тень к земле, даже не дав ей распрямиться во весь рост, я же взмахом левой руки рассеяла ее несформировавшуюся "сестрицу" на выходе из стены.

— А теперь — бежим, — скомандовал напарник, и мы ринулись вперед, к разлому.

— Они же нас поймают, — заверещала Кара, в локоть которой мертвой хваткой вцепился Ран, дабы не удумала отстать с очередного перепуга.

— Да на кой черт мы им нужны? — хохотнул приятель, на бегу отбившись от очередной агрессивной субстанции. — Возиться еще с нами, доплачивать, чтобы ушли…

— Это не смешно, — провыла коллега.

— Но забавно, — поддержала я Рана. Не сказать, что мой настрой был слишком оптимистичным, но нырять в пучины страха я была не намерена. И не такое видали.

Над разломом клубился черный дым, испещренный лавовыми прожилками. Густая энергия выползала на поверхность, растекаясь по земле, как излишки мыльной пены за края ванны.

— Может, попробуем обойти?

— Думаешь, эта дрянь только тут локализуется?

— А почему нет? Ждет нас с распростертыми объятиями, а мы такие р-раз…

— Ты действительно хочешь идти вдоль разлома?

— Кара, не визжи, пожалуйста. Я Арис еле слышу. Ну да, очень хочу. Всю жизнь, может, мечтал.

— Не думаю. Мне кажется, тут надо просто очень оперативно действовать. Кара, да уймись на минуточку, иначе я тебя лично в разлом скину.

— Читаешь мысли, моя леди. Кстати… — Ран ткнул пальцем в клубы дыма.

В зависимости от звуков, издаваемых Карой, которые с визга переходили на скулеж и завывания, а потом обратно возвращались к повышенным тонам, материя то оседала, то напротив, взмывала к потолку.

Ран залепил коллеге рот ладонью, и дым замер.

— Скажи что-нибудь, — прошептал он, убирая руку.

— Что я должна сказать? Что мне страшно до одури? — завелась девушка.

Материя вновь побежала волнами.

— Смотри-ка. Кажется, оно тебя чувствует. Попробуй… Просто туда покричать?

— Ты мне предлагаешь наорать на разлом?

— Ну да. Хоть раз с пользой.

От возмущения Кара даже забыла на время, что боялась, но собралась с мыслями, сделала неуверенный шаг вперед и отправила свое немелодичное "А-а-а-а" прямо по курсу.

— На меня ты и то громче строжилась. Давай, больше эмоций. Чтобы даже тени сказали "Верим" и рассосались.

Кара откашлялась и повторила. Получилось уже чуть проникновеннее, дымка всколыхнулась, точно бы освобождая проход, и притихла в таком положении.

— Рискнем перескочить?

— Рискнем. У нас выбора нет.

— Вы что, прямо туда собрались? — ужаснулась Кара. Энергия снова расслабилась и потянула к нам свои щупальца. Коллега вовремя сориентировалась и повторила вопрос на повышенных тонах. Тьма отступила.

— Да, я переброшу на ту сторону Арис и вернусь за тобой, а ты пока последи, пожалуйста, чтобы оно нас не сожрало.

— Вы оставите меня здесь одну?

— А иначе мы оставим тебя одну там. И на практике было выяснено, что по ту сторону материи куда более буйные, чем здесь. Выбирай.

Кара тяжко вздохнула:

— Ладно, подожду.

Ран ухватил меня за талию, с улыбкой шепнул: "Держись крепче, моя леди" и, точно заправский прыгун с шестом, перебросил нас через клубящуюся черноту, после чего, спешно откланявшись, перескочил обратно, не давая тварям разлома одуматься.

Я огляделась, прислушиваясь к шорохам вокруг, поднесла ладонь к лицу, желая смахнуть челку, и едва не вскрикнула. Перчатка. Я ведь так ее и не подобрала.

И я даже не поняла, чего напугалась больше. Того, что у окружающих нет больше от меня защиты, или того, что кто-то найдет эту перчатку и по ней в два счета вычислит меня, а там и напарника…

— Ран, — выкрикнула я через дымовой барьер. — Ран, вернись за перчаткой, пожалуйста.

Напарниково "хорошо" было подкреплено звонким "вы издеваетесь?", но, судя по тому, что в меня никого не прилетело, они все же отправились на поиски.

А разлом манил. Красные всполохи в густой черноте завораживали, как яркие огни вывесок в ночном городе, привлекая новых посетителей. Хотелось коснуться, проверить, настолько ли дым плотный, как кажется? Упасть на него, как на огромную бесконечную перину. Утонуть. Пропасть…

Надо только шагнуть. Ты ведь не боишься, верно? Тебе нечего бояться. Бояться нужно людей, а здесь все то, к чему ты уже привыкла. Должна была привыкнуть. Верно?

Просто сделай шаг. Это так легко. И тебе откроется то, что не видел еще никто из ныне живущих… Они слабы и пугливы. А ты не такая. Ты хочешь шагнуть. Ты ведь можешь шагнуть…

Боль в плече выдернула меня из гипноза. С силой что-то оттащило меня в сторону, встряхнуло и поволокло вглубь коридора. Разлому это не понравилось: у него в последний миг выхватили то, что ему уже принадлежало. Затанцевала почва под ногами, норовя раскидать нас в разные стороны, словно кегли. Мелкие камни колючим дождем устремились с потолка, дикий гул вырвался из глубин…

Головная боль накатила лавиной, ударилась в левый висок тяжелым валуном.

Поднявшаяся пыль, смешиваясь с песком и дымом, перекрывала обзор, поэтому я ползла куда-то, неуклюже щупая землю руками и пытаясь понять, что это было за помутнение, а оттого односложно взывая к напарнику по имени сквозь грохот.

— Тише, моя леди, не шуми так, словно за меня волновалась.

Я прижалась к Рану, боясь коснуться открытой ладонью и чувствуя себя совершенно потерянной и беспомощной. Словно совокупность последних событий вытрясла на поверхность все эмоции, на которые я только была способна, и заставляла их действовать раз за разом, назло моим желаниям напоминая мне о том, что я еще все же живая.

Неправильная Арис. Бракованная.

…и эта неправильная Арис совершенно не хотела отлипать от Рана. И чтобы он убирал руку с ее плеча, она тоже не хотела, ей было спокойно с ним рядом настолько, что даже буйство природы вокруг уже не пугало. Лишь тянуло коснуться в ответ, чтобы хоть немного передать ему те чувства, что ураганом ввинчивались в душу, чтобы он понял…

И в следующий миг пропала моя опора. Я, неловко покачнувшись, едва не завалилась боком не землю, и уже было поверила, что твари разлома, добравшись до моих мыслей, теперь устраивают игры разума, как услышала тихий вскрик в нескольких шагах. За песчаной пеленой отчетливо просматривался знакомый силуэт с остервенением орудующий косой и отбивающийся от снующих вокруг сущностей. Талию его кольцом обхватывала призрачная лапа, тянущаяся из разлома, и пытающаяся его утянуть за собой.

Вот только никому я его не отдам.

И стало плевать и на то, что песок летел в глаза, и на то, что земля содрогалась под ногами, не давая поймать равновесие, и даже на кружащих вокруг тварей… Только им это тоже не нравилось. Рассеяв две тени, я пропустила третью, что с такой силой впечатала меня в стену, что хруст в предплечье слился с треском самой стены. Раскаленной спицей боль пронзила правую руку, прострелив аж до груди, и я, выругавшись, с еще большей злостью рванула вперед.

Рука, кажется, сломалась. Только это меркло на фоне того, что Ран едва держался на краю. И как назло, утихала стихия, позволяя мне полюбоваться на него последние мгновения, разглядеть в подробностях этот чертов миг…

Безумная улыбка пробежала по лицу напарника, ядовито вспыхнула зелень глаз — и далее лишь ловкий выверт, взмах косы, перерубившей призрачную лапу надвое и победный взгляд освобожденного за секунду до казни. И мой облегченный выдох.

Где-то позади с тихим стоном приходила в себя Кара. Ран, игриво прокрутив жезл между пальцами, заткнул его за пояс и, отряхнув ладони, сделал навстречу мне шаг…

Плеть, вырвавшаяся из бездны, с нахлестом обвила его ноги, и рывком сдернула вниз. Разлом свое не отпускает.

Я тоже.

В самый последний миг я выбросила вперед руку, приземлившись животом на камни, рефлекторно пряча пострадавшую конечность за спиной.

И лишь тогда поняла, какую допустила ошибку. По дрогнувшим зрачкам Рана, по резко ставшему вдвое тяжелее телу, по растворившемуся в воздухе хлысту, обвивавшему его щиколотки…

На поверхность мы затаскивали его уже вместе с очухавшейся Карой, потому как одной рукой без упора и без опоры я бы так его и не вытянула. Держала бы до смерти, но ни за что не отпустила бы.

И мозгом я, кажется, понимала, что процесс запущен, что мой самый страшный кошмар сбылся, что вот я, собственными руками, погубила того, кто спасал меня от всего. Был моим щитом от этого мира, от злых людей, от пуль и ударов. Тем, кто душу мою берег, не требуя ничего взамен. А сейчас…

Он будто просто еще не проснулся от действия анории. Безмятежно спал, откинув голову. Красивый… Даже свежая царапина на щеке и та его ничуть не портила.

Я пробежалась взглядом вдоль тела. Жезл на поясе, моя перчатка, торчащая из кармана джинсов…

На то, что Кара трясла меня за плечо, я не сразу обратила внимание.

— …у него что, нет души?

Крик прорвался сквозь пелену мыслей, топивших меня в надежде, что я захлебнусь и не вынырну.

— Арис, почему у него нет души? Где его душа?

В смысле нет?.. Я развернула ладонь, посмотрела на нее, на Рана. На Рана, на нее. Свечение есть. Души нет. Быстро натянув перчатку, я размяла кисть, словно заново приучая ее ко "второй коже", и пробежалась пальцами по шее напарника. Пульса не было.

Или просто я кривая и не умею его находить.

Сжала запястье. Одно. Второе. Вернулась к первому. Есть же. Или это я так хочу верить, что есть?

Но… я не понимаю, почему так. У нас нет никаких дополнительных защит от способностей друг друга. Не придумали еще такие амулеты и артефакты, которые могут спасти тебя от собирателя или жнеца.

Что, у бракованной Арис сломалась рабочая рука?..

— Все в порядке, я уже позвонила Лорану. Он скоро будет здесь.

— Что?.. — Я даже не сразу поверила услышанному. — Лорану? Кара, ты в своем уме? Хранителям звони.

Коллега сначала сильно насупилась, но потом все же решила пояснить.

— Да, Лорану. Потому что он знает лечебницу, в которой не задают лишних вопросов. Там и он, и все звезды лечатся. Обычным Хранителям ты как объяснять будешь вообще, что ты делала у разлома? А если всплывет, что кто-то пробирался в архив Совета, а тут вы так удачно, почему-то прямо под ним разгуливали? А?

Справедливости ради стоило отметить, что Кара сейчас была права, и неважно, удар головой ли тому поспособствовал, или просто нашелся лишний повод позвонить "звезде". Если я не выдернула душу, есть вероятность, что все обойдется. Почему — буду выяснять уже потом. Когда смогу самолично задушить Рана за то, что он меня так напугал. И чтобы он в это время смотрел мне в глаза и улыбался. Обязательно улыбался своей самой ехидной улыбкой.

Пара Хранителей материализовалась на месте по переданным Карой координатам спустя пару минут. Ни слова не сказав, они погрузили Рана на носилки, активировали два обратных перехода, в один нырнули сами, во второй велели шагнуть нам.

Пронзительно-белый больничный свет больно резанул глаза, привыкшие к полумраку. Меня утащили в дальний кабинет, Кара осталась растерянно озираться в приемном покое.

Первое время все происходило в тишине. В тишине срезали мою футболку, поскольку поднять руку, чтобы снять одежду, я так и не смогла. Просветили травму, проведя ладонью над кожей, добавили изумрудного сияния лечебной магии, заглушающей боль…

А потом пришел еще один Хранитель с планшетом, поздоровался и, представившись Теннантом, начал допрос. За время, в которое я рассказывала, что случилось с напарником, мою руку по самый локоть прибинтовали к телу, обмотав грудь, и зафиксировав намертво в таком положении. По щелчку пальцев одного из Хранителей, бинт затвердел, плотно сжав меня в тиски, словно гипс. Была учтена и ускоренная регенерация собирателя душ, и качество применяемой целебной магии — чем быстрее и прочнее зафиксировать руку, тем вернее она срастется.

— Значит, вы должны были выдернуть его душу, но этого не произошло. Пациент без сознания, но жив. Интересно, — задумчиво произнес Теннант, что-то набирая в своем планшете. — Ни разу не слышал, что способности одного собирателя не действуют на другого… Хорошо, будем разбираться. Но он очнется, не переживайте.

— А могу я… — дернулась я следом за ним, но тот обернулся с улыбкой и ответил еще до вопроса:

— Да, можете. Он в палате номер тридцать один. Может быть, есть еще вопросы?

— Нет, — поторопилась с ответом я, чуть было не рванув на поиски нужной палаты. — Хотя есть. Вы действительно такие "секретные", как про вас говорят?

— Мы не разглашаем никаких подробностей.

— Даже если к вам приходят с соответствующими документами, требующими предоставить всю необходимую информацию?

— Мы даем допуск к определенной информации исключительно в том случае, если есть подозрения, что наш пациент совершил что-то противозаконное. Убил кого-нибудь, например. Обокрал. Более того, в подобных случаях мы первыми же обязаны отправить сигнал в соответствующие органы. Если же это папарацци, что готовы лезть в окна ради сенсации, ненормальные фанаты, сотрудники правоохранки без специальных Орденов — они даже не смогут приблизиться к лечебнице.

— А какие случаи у вас считаются "подозрительными"? — недоверчиво поинтересовалась я, считая наш случай очень даже подозрительным.

— Излишне сильные выплески отрицательной энергетики, наличие предметов, не принадлежащих человеку, и множество очевидных — для нас — факторов. За вами такого не замечено.

— То есть, "не замечено" — не значит, что "ничего не было"?

— Истинно так. Есть то, очевидное, чего не скроет никакая магия. Остальное — не нашего ума дело.

— И это очевидное?..

— То, что больше всего вы хотите оказаться в палате номер тридцать один — и вовсе не ради того, чтобы довести свое черное дело до конца. И я не смею вас задерживать. Если будут вопросы — мой кабинет в конце коридора на втором этаже. — И он постучал пальцем по бейджику на груди, позволяя мне заучить имя.

Нервно усмехнувшись, я поблагодарила его за уделенное мне время и бросилась искать нужную дверь.

Прямо на пороге я столкнулась с еще двумя Хранителями, которые сначала окинули меня вопросительными взглядами, но потом уступили дорогу, даже придержав дверь.

Напоследок, опять же не дожидаясь моих вопросов, меня предупредили, что состояние Рана стабильно, но когда очнется — неизвестно. Это связано и с тем, что происшествие неординарно, и с тем, что сложно представить последствия, положенные на измененный организм собирателя душ.

Вот не люблю эмпатов, телепатов, менталистов и иже с ними, но возможность не вдаваться в лишние объяснения порой очень выручала. Особенно когда и времени нет, и слова в предложения не вяжутся. Только эмоции зашкаливают.

В палате было темно. Не спасал даже маленький светильник над кроватью — мягко подсвечивая отключенные приборы и блондинистую макушку, он вырисовывал глубокие тени на лице напарника. Это вблизи я поняла, что то были действительно тени, а не страшные мертвецкие впадины на щеках. Внешне Ран никак не изменился, и его пугающее сходство с нежитью оказалось лишь плодом моей забитой фантазии.

Передумав, я не стала брать стул, а принялась ходить туда-обратно у кровати, не зная, что следует делать в таких ситуациях. Разговаривать с ним? А смысл? Разве он слышит? А если слышит — что нужно говорить? И запомнит ли он услышанное? Меня ведь так и подмывало наговорить такого, чего я еще никому в жизни не говорила или о чем потом буду жалеть.

— …я, наверное, уволюсь. Или переведусь. Не знаю. А еще соберу вещи и вернусь к себе домой. Или сниму квартиру, пока там ремонт. Я так боялась, что с тобой произойдет… то, что произошло. В тех моих кошмарах, конечно, и заканчивалось все куда более плачевно, но кто знает, почему повезло в этот раз и повезет ли в следующий? Меня же от общества изолировать надо. От тебя изолировать. Если к смерти незнакомых людей я уже привыкла, то тех повторяющихся снов мне хватило, чтобы понять, что к твоей я не привыкну никогда. Наоборот, только страшнее с каждым разом. И это ожидание… Да, представляешь? Я настолько этого боюсь, что мне кажется, это лишь вопрос времени. Пороховая бочка, на которой мы сидим вдвоем, и ты как назло жмешься все теснее и спички в солому под ногами подбрасываешь, смеясь.

Слова лились сплошным потоком. Не думала, что будет так просто разговаривать с безмолвным собеседником. Не думала, что во мне столько всего накопилось.

Ощущение пробитой плотины подсознания, разделяющей Арис на двух разных людей, усиливалось. Та, привычная, сидела бы и молчала. Не ушла бы, конечно, не оставила бы Рана одного в отвратительно белой палате, но молчала бы.

А может, это все глупости? Нет никаких "двух Арис" в моем мозгу, есть просто Ран, который постепенно меня подталкивал к раскрытию, и добился — спустя столько лет.

А может… а может, я просто его люблю. Ведь именно это и делает людей слабыми и уязвимыми, ломает так старательно возводимую годами защиту. Ты можешь сколько угодно хватать опадающие пластины тяжелой брони, силясь собрать свой доспех обратно, но все равно рано или поздно остаешься в одном подлатнике перед озлобленным, вооруженным войском. И замираешь, раскинув руки в стороны, прикрываешь глаза и ждешь, когда добьют.

А может, я просто запуталась.

Устало опустившись прямо на пол рядом с кроватью, я спиной прислонилась к тумбочке.

Тишина, растекшаяся по палате, нисколько не успокаивала. Заставляла прислушиваться к тихому дыханию да пускала мрачные мысли в подсознание.

— Ты меня как-то просил спеть тебе колыбельную. Если честно, я даже не помню ни одной. Отрывки лишь какие-то. Хотя это не только песен касается. Глупо, наверное, но я хорошо помню мамин запах — он словно въелся в один из ящиков комода, видимо, она когда-то там духи свои пролила. А лица ее — нет. Только голова начинает болеть, когда вспомнить пытаюсь. Наша жизнь все сильнее нам не принадлежит. Согласись, забавно звучит, с учетом специфики нашей профессии? — Я хмыкнула и замолчала, точно действительно давая Рану время на ответ. Вздохнула. — Ладно. Уговорил, бес красноречивый. Только не вздумай мне это припоминать, слышишь? Кивни, если понял. — И выглянула из-за тумбочки, чтобы не пропустить момент согласия. А вдруг?..

Согласия не последовало. Я вздохнула снова, перебрала в голове какие-то обрывистые строчки, и тихо напела:

Белая ночь над заоблачной гаванью,

Белая дымка над сизой рекой…

Тихою поступью, облаком палевым,

Скоро ты снова вернешься домой.

Ран спал. Может быть, конечно, притворялся. А может, действительно ничего не слышал. Во второе верилось проще, но первое было желаннее.

Ветер бессовестный, что в твоих странствиях?

Есть ли за радугой призрак пути?

Кто там укроет тебя пледом ласково,

Утром спокойно позволив уйти?..

Спросил бы меня кто-нибудь, зачем вообще спящему — колыбельная, я бы пожала плечами. Понятия не имею. Я просто не знаю, о чем думать и что говорить. А сидеть молча у кровати, словно у гроба, мне было слишком страшно.

Тихая музыка, пламя в подсвечнике,

Голосом сотканы грани миров.

Я не отдам тебя огненной вечности,

Я не оставлю тебя в мире снов.

Видимо, я слишком верила в то, что проснусь — и Ран уже будет здоров и бодр, а от того тоска накатила с новой силой, когда утром обнаружилось, что он так и не пришел в себя.

На рассвете нас навестили Хранители. Обследовали напарника, сказали, что мне стоит сходить к Теннанту, дабы он взглянул на мой перелом, снял гипс и отправил домой. И смотрели на меня со смесью умиления и сожаления, когда я спрашивала, а могу ли я тут остаться, в палате? "Конечно, можете, но оно вам надо? Он, может, не проснется еще неделю, две, месяц… Так что же вы, так и будете здесь сидеть? Вам тоже ведь отдыхать надо. Хотя бы сходите, кофе попейте".

Кофе я не любила. С гипсом было неудобно. Без Рана — паршиво.

Так я и слонялась до вечера по больнице — перелом зажил, спасибо хваленой регенерации — я снова владела двумя руками, не ощущая себя калекой. Монстром — да. Но не калекой. Написала с телефона напарника сообщение Лиру, что мы "выехали за город по работе, связь плохая, присмотри за парнями".

Созвонилась с Тиан, которая уже знала о произошедшем от Кары. К счастью, без лишних подробностей. В голосе начальства звенели нотки возмущения от того, что два сотрудника вновь единовременно выбыли из строя, но выздоровления нам она пожелала вполне искренне.

Прочитала сообщение от самой Кары, в котором она попросила нас сообщить о самочувствии, а заодно в постскриптуме похвасталась, что избавилась и от усов, и от яркого костюма, который мог кому-нибудь запомниться.

Выпила примерно с десяток стаканов зеленого чая, который уже, по правде говоря, не лез. Впрочем, о еде думать не хотелось вовсе, так что приходилось вливать в себя горячее, обманывая организм.

Поразглядывала мерцающие лепестки анории, которую еще вчера оставила здесь Кара, и даже всерьез задумалась, а не раскрыть ли колбу, чтобы отключиться и просто забыть произошедшее как обычный страшный сон. Останавливало, наверное, лишь то, что действие анории исчислялось минутами, а до момента, который мне так хотелось вырвать из памяти, нужно было отматывать почти сутки.

Следующий день я и вовсе записала в список несуществующих. Настолько бездарно тратить время мне было совестно, но при этом — единственно возможно. Я считала полоски между плитками на стене и сбивалась по малейшему шороху, думая, что это Ран приходит в себя. Но нет — то пробегал техперсонал со швабрами, то заходили Хранители, то на телефон прилетали какие-то сообщения и он вибрировал, шурша корпусом по тумбочке.

Сидела в кресле в углу, то нервно раскачиваясь вперед-назад, то проваливаясь в поверхностный сон. Когда по отделению выключили свет, удалось заснуть по-настоящему, и поэтому внезапно зазвучавшее в тишине:

— Вообще-то кровать довольно широкая, места двоим на ней вполне бы хватило, — заставило меня не радостно подскочить, а вздрогнуть, и резко, с хрустом, повернуть голову в сторону койки. Охнуть, ухватившись за шею, оценить ситуацию, разглядеть вполне уже бодрую физиономию и…

— Ты, — вскрикнула я и гневно бросилась на напарника. Планировалось — душить, а получилось — обнимать.

Секундное потемнение сменилось ужасом: на месте ли перчатка? Вернулись скопом все мои вчерашние обещания, и я довольно спешно, непонятной каракатицей, отползла назад, бормоча "прости-прости-прости".

— За что? — искренне изумился Ран, распрямился и подал мне руку, чтобы помочь встать.

Я шарахнулась так, словно он меня огненной плетью стегнул.

— За… За все. За то, что ты сюда попал.

— А, да я всегда знал, что ты жаждешь меня облапать всеми своими конечностями. Поэтому ничего удивительного.

— Ничего удивительного? Да я тебя убить могла, идиота ты кусок, — чуть не плача выкрикнула я.

— Не могла, — отмахнулся Ран, но вернулся на кровать и принялся стягивать больничное одеяние.

— Что ты знаешь? Почему не могла? — Я неловко поднялась, автоматически отряхнулась, но не отвела пристального взгляда.

Напарник страдальчески посмотрел на меня:

— Слушай, я только что ожил, можно сказать. Ты реально хочешь меня пытать прямо сейчас, пока я слаб и не могу далеко убежать?

— Именно. Именно поэтому и хочу.

— Тогда я требую право полной неприкосновенности на ближайшие пару дней. А лучше — недель. Я несколько беспокоюсь за свою жизнь, которой ты меня, вероятно, тут же лишишь, потому что ответ тебе не понравится.

— Чем длиннее прелюдия, тем сильнее моя жажда крови. Я серьезно.

— Понял, не дурак, — вздохнул Ран. — Тогда лови: проклятия не взаимоуничтожаемы.

Я не была абсолютной тупицей. У меня все было в порядке со слухом. У Рана все было в порядке и с дикцией, и с речью. Но я все равно ничего не поняла.

— А теперь без шуток, моя леди. Не стоит это нервов и истерик, я живу так уже второй десяток лет — и ничего. И тебя я считаю своим куда более страшным проклятием, чем какую-то статуэтку.

— Что. За. Статуэтка? — севшим голосом выдавила я.

— Уверена, что есть какая-то разница?

— Название.

— Дъэнар.

"Многоликая смерть".

По ощущениям, подо мной сейчас разверзлась земная твердь, и я сорвалась в бурлящую лаву с высоты небоскреба.

— И ты мне не сказал?

— Все верно. Не сказал, — спокойно кивнул Ран. — А зачем?

— Как это — зачем? Я твой напарник, я должна знать, что тебе угрожает опасность…

— Мое проклятие — это ты, моя леди. А все особенности статуэтки я изучил уже давно. И на мою смерть они явно не рассчитаны, как ты понимаешь. Я, в некотором роде, добровольно на нее подписался.

Я смотрела на него глазами, полными ужаса, а он так рассуждал, словно бы о погоде за окном… Солнечно, малооблачно, дождь не собирается, смертельное проклятие, птички поют, я умру, ты прислушайся, чирик.

— И нет. Мне его не подбросили. Оно не имеет отношения к твоему.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что… — Ран усмехнулся. — Это "подарок" отца. Можно сказать, путевка мне в вольную жизнь. Поскольку, сразу после получения, я собрал вещи и отправился в Департамент. Отчасти — ему назло.

— Отчасти?

Ран кивнул.

— Согласись, причудливо многолика моя смерть?

— Твой отец — чудовище, — выдохнула я, пытаясь переварить полученную информацию. Ферментов в мозгу для такой пищи явно не хватало. Приправа в виде эффекта неожиданности затрудняла процесс вообще.

— Поэтому я и уверен, что его коллекция на месте. Он не даст кругу проклятий замкнуться, пока одна из статуэток у меня.

— А на что он вообще рассчитывал, когда тебе ее вручал?

— На то, что я испугаюсь, вероятно. От страха забьюсь к нему под крыло и позволю делать с собой все, что ему угодно. Женить на ком угодно, невзирая на мои предпочтения, записывать на меня фирмы, которые выгодно ему, сводить меня с нужными ему людьми.

— Слушай… — Желание орать на Рана за то, что он так долго это скрывал, временно сменилось пугающим любопытством. — А что если твой отец знал, как его обратить в случае чего? Мол, ты испугаешься, вернешься, выполнишь его требования, а он под шумок проклятие и уничтожит?..

— Я пытался из него это вытрясти. Бесполезно. Да и если бы мог, я думаю, снял бы уже давно — у меня обратной-то дороги нет. И он это понимает.

— Паршиво. — Я села на подоконник, глядя в пол. — Но все же… Как ты мог? Как ты мог мне не сказать?

— В момент, когда на меня обвалилось это счастье, мы еще не общались. А когда та же радость привалила тебе… Как ты себе это представляешь? "О, какое прекрасное совпадение, моя леди. Не переживай, у меня тоже есть такая штука, здорово, правда? Наверняка это знак, что мы созданы друг для друга. "Многовековое несчастье" и "Многоликая смерть". Идеальная пара. Давай же скорее поставим наши статуэточки на полку рядом с нашим семейным портретом"

— Но ты, зная о своем проклятии, все равно лез на рожон постоянно. Прикрывал меня, объясняя это тем, что ты — мой счастливый оберег. Оберег, без которого я могла остаться в любой миг.

— Но не осталась же. Что за привычка переживать о том, чего не случилось? И, кстати, да. Это еще одна причина, почему я тебе не сказал. Ничуть не сомневаюсь в себе, но — в тебе я не сомневаюсь еще больше. Ты бы нашла способ, как от меня избавиться в целях моей безопасности.

— Я бы тебя сдала отцу. И плевать, чтобы ты там говорил, — отрезала я. В шутку или нет — не знаю, поскольку шутить я сейчас была намерена меньше всего, но ответить хотелось как можно ядовитее. — Выходит, это тоже причина, по которой он продолжает на тебя наседать?

— Ага, — честно кивнул Ран, завязывая кроссовок. — Можно подумать, что если он запрет меня в подвале дома, то сможет уберечь мою жизнь, когда проклятие решит окончательно сбыться. Не представляю, что может помешать дому на меня рухнуть. Тут, боюсь, даже мое чрезмерное обаяние не поможет.

— Прекрати, — вспылила я, соскочив на пол и сжав кулаки. — Прекрати вести себя так, словно все сделал правильно. Потому что ни черта это не правильно. Потому что ты должен был мне рассказать. Хотя бы потому, что это могло навредить нам обоим. И нам просто безумно повезло, что еще не навредило.

— Но меня, например, не далее, как вчера, спасло, — осторожно подсказал Ран. И поймал с силой брошенную в него толстовку в паре сантиметров от лица.

— Это потому что ты — идиот самоуверенный. А таким обычно и везет.

И я вихрем вылетела прочь из палаты, от души хлопнув дверью. Дежурный Хранитель лишь лениво поднял на меня взгляд, словно здесь подобное случалось каждые полчаса, мимо проходящий все же вздрогнул, но на меня не оглянулся, а я с трудом перевела дыхание, нервно смахнула лезущие в глаза пряди волос, как назло опадающие снова и снова. От досады пнула стену, с трудом поборола желание вернуться и наговорить еще чего-нибудь обидного и, мысленно послав все к чертям, устремилась к выходу.

Дура. О какой еще любви ты вчера думала своей пустой башкой?

Убила бы этого полудурка. Честное слово, убила бы…

— Если ты хотела спрятаться и не видеть мою физиономию — то моя квартира это очень плохой… — Ран зашел в зал, присвистнув, поставил на барную стойку памятную колбу с анорией Кары и договорил: — …вариант. Здесь был торнадо?

— Где твоя чертова статуэтка? — отшвырнула я в сторону декоративную подушку. Порядок здесь остался лишь воспоминанием — с такой злостью я влетела домой, и так остервенело принялась разбрасывать все, что попадало мне под руку, что Чип с Дейлом должны были воздать благодарности своему собачьему богу за то, что Лир забрал их к себе.

— А с чего ты взяла, что я храню ее здесь?

— С того, что я тебя знаю. Ты безответственный эгоист, которому на всех плевать. И на себя в первую очередь. Вполне в твоем репертуаре забросить ее в ящик к трусам с носками и забыть вообще. "Раз я не вижу свое проклятие, значит, его у меня нет".

— На минуточку, если мне плевать на себя — то я уже не эгоист, — с умным видом поправил меня Ран, упав на небольшой свободный участок на диване.

— Свои комментарии засунь себе знаешь, куда? — с размаху распахнув дверь спальни, я скомкала все постельное белье, сорвала с места матрас. — Повторяю вопрос. Где твоя долбаная статуэтка?

— Ты все усложняешь, моя леди, — со вздохом поднялся с места Ран, подошел к собачьей лежанке, отодвинул ее в сторону, а затем приподнял половицу. — Раньше она лежала тут. Сейчас я отвез ее к отцу, чтобы при следственной проверке не обнаружилась нехватка фигурок.

— Ты серьезно хранил смертельное проклятие под собачьей подстилкой?..

— И был очень этим доволен. Глаза не мозолит. Хотел вообще сжечь, но, к сожалению, эта дрянь не горит. Потом думал поставить у отца в кабинете, чтобы он любовался и ни на секунду не забывал о своем родительском подвиге. А в итоге просто спрятал.

— Ты… ты идиот. Ты понимаешь?

— Ты столько раз это сегодня повторила, что уже понимаю. Только не успеваю за горящим поездом твоих мыслей, летящим под откос.

Я разгневанно потрясала лава-лампой, чуть было не отправившейся в стену в порыве злости. Не знаю, что заставляло меня надеяться на то, что это очередная его шутка, и на самом деле нет никакого проклятия, и уж тем более — "Многоликой смерти". И от злости мне больше всего хотелось просто голову ему разбить хотя бы этой самой лампой, а потом еще пинать бессознательное тело, приговаривая: "Все правильно сделал, говоришь? Правильно, да?"

— И твой эмоциональный диапазон меня пугает. От дикой радости, когда только проснулась, и до желания крушить все подряд сейчас.

— Если ты не перестанешь язвить, пытаться шутить и комментировать, я тебе всю квартиру разнесу.

— Ты уже это сделала. Угроза так себе…

Не сдержавшись, я на полном серьезе занесла ладонь для пощечины, вот только Ран ее остановил. Рывком притянул меня к себе, обхватив второй рукой за талию, и, не дав даже огрызнуться в ответ, запечатал мои губы своими.

Лампа выпала из моей руки, дрогнули колени. Я изумленно распахнула глаза, в то время как Ран бессовестно прикрыл свои, явно получая удовольствие от ситуации и, судя по всему, вообще наплевав на последствия. А я, кажется, на ногах сейчас держалась исключительно за счет того, что меня придерживал он.

Настолько этот поцелуй был внезапным и обезоруживающим, что все гневные мысли лопнули, образовав пугающий вакуум в мозгу.

Закрутилось время, взбесилось сердце, трещинами пошел мой мир, распадаясь на осколки, что, словно в калейдоскопе, складывались в новые узоры…

Только ощущения… Они были, пожалуй, пугающе приятными и слишком… знакомыми? И будто бы все это уже было. И моя злость, и его насмешливый взгляд, и поцелуй, садистский, отрезвляющий.

Ран скользнул ладонью по моей спине, задержался на плече на несколько мгновений, едва ощутимо коснулся груди и, словно отгоняя от себя наваждение, отдернул руки… чтобы уже в следующий миг с силой прижать к себе.

У меня слетели последние шестеренки. Калейдоскоп кружился, щелкали витражи, сменяя путаные картины.

— …Нуар. А неплохо звучит, верно?

— Не торопи события. Дожить еще надо.

— Я-то доживу…

Впиваясь ногтями в мягкую ткань его футболки, я все сильнее растворялась в нем, и время замирало. Не было больше ничего. Даже мира вокруг — не было. Всепоглощающая чернота, среди которой лишь два силуэта, сливающиеся в один.

— Вот и скажи, как можно не любить тебя, моя леди?..

— Легко и просто.

— Ошибаешься.

Что-то надломилось. В памяти мелькали лица и звучали голоса, с мягких полутонов переходящие на крик. Где-то вдалеке раздался скрип тормозов, звук разбитого стекла… и боль раскаленным копьем пронзила виски.

…я канула в пропасть, и на дне ее меня уже ждали: тощий и высокий силуэт в изодранном капюшоне, из-под которого, хищно скалясь, на меня смотрела… Я. Только глаза незнакомые, черные. Левой рукой тянулась тьма к моей груди, кривая усмешка искажала мертвенно-серое лицо…

И прорывая покров тишины, зазвучал — совсем рядом — крик Рана: "…вернись ко мне"

Мир раскололся, исчезая в фиолетовой дымке. Истерично расхохотался жнец.

И все померкло.

— Голова не болит?

Я приподнялась на локте, окинула взглядом комнату, лицо Рана с глубокой царапиной на щеке и вновь опрокинулась на подушку. Как статуэтку искала — помню. А дальше провал.

— Пока не поняла. А что случилось-то?

— Видимо, три ночи у моей кровати даром все же не прошли, — вздохнул напарник и хотел было коснуться моего лба, но резко отдернул руку, словно обжегшись. — Ты все крушила и посылала проклятья на мою голову, а потом вдруг побледнела и…

— Что "и"? Ты хочешь сказать, я тупо рухнула в обморок?

— Похоже. Я не Хранитель, я не разбираюсь, но, судя по всему — да.

— Я надеюсь, ты их самих не вызвал? — Я все же приняла вертикальное положение и помассировала виски.

— Хотел. Сказали, что собирателю душ не стоит беспокоиться — от переутомления такое вполне может быть. Если вдруг повторится, тогда записываться на прием. Так что прости, моя леди, теперь я твой нянь. Держи.

— Это еще что? — Я недоверчиво сунула нос в протянутый стакан.

— Просто вода. Можешь выпить, можешь выплеснуть мне в рожу, я заслужил.

— Ты же был так уверен в своей полной правоте, — Несмотря на притягательность второго варианта, я все же сделала глоток.

— Твое бессознательное тело намекнуло, что ты, как ни странно, действительно волнуешься за меня, и мне все же не стоило от тебя это скрывать. Но в свое оправдание хочу сказать, что я и в самом деле не смог бы найти подходящий момент для такого признания.

Я посмотрела на обеспокоенное лицо Рана, перевела взгляд на осколки лампы и растекшуюся под ними жидкость и тяжело выдохнула оскорбленное:

— Да пошел ты.

— Да куда ж я пойду из собственной-то квартиры? — пожал плечами он.

— Резонно, — признала я. Даже послать его нормально не выходит.

Что-то не складывалось. Допустим, я действительно буянила в поисках, но вот разбитая посуда в углу и переломленный пополам журнальный столик меня настораживали. Да еще и царапина эта у Рана…

— Я все понимаю. Но это-то как получилось?

— Ты не поверишь, — беззаботно отмахнулся напарник.

— Скорее всего.

— На столик ты упала.

— Допустим.

— Посуду случайно уронил я, когда побежал тебя поднимать.

— Предположим. А это? — указала я на щеку.

— Порезался, когда пытался собрать осколки.

— Ты их зубами, что ли, собирал?

— Мои осколки. Чем хочу, тем и собираю. А если серьезно, то просто по неосторожности. Ты лучше скажи, как самочувствие?

— Нормально.

Как ни странно, я не врала. Самочувствие действительно было совершенно нормальным, словно я просто поспала полчаса днем. Никаких незнакомых неприятных ощущений. Даже голова не кружилась. Только смутные подозрения, что я что-то пропустила, будто у меня вырвали кусок памяти и…

Взгляд упал на анорию, стоящую на барной стойке.

— Ты меня усыпил, — догадалась я.

— В смысле? — опешил Ран. — Моя леди, ты в своем уме? Чем бы?..

— Чертовой анорией. Зачем ты ее вообще домой припер?

— А, ты про это. Так она в больнице была. Кара оставила, не бросать же мне подарок?

— Но ты меня усыпил. Какого черта?

— Зачем мне усыплять человека, который и так в обмороке, расскажи, пожалуйста?

— А в обмороке ли?

Картина пока что рисовалась довольно безрадостная. Что-то случилось, мы… подрались? Сломали столик, разметали посуду и Ран открыл капсулу с цветком — но зачем?

Да и бросаться на него я бы не стала ни при каких обстоятельствах. Я ведь не бешеная. Замахнуться могла в порыве злости, но максимум пощечиной.

— Твою бы фантазию — да в мирное русло, — вздохнул Ран. — Не сочиняй, пожалуйста. Царапина пройдет через полчаса, столик я и так давно хотел выбросить, а посуда бьется вообще к счастью.

— Хочешь сказать, у меня паранойя?

— Если только самую малость. Просто как ты себе представляешь, зачем бы я это делал?

— Понятия не имею. Чтобы я что-то забыла, может быть.

— Например? Про проклятие? Так тут что-то более чудодейственное надо найти, а не цветочек, стирающий жалкие несколько минут.

— Но я же чувствую, что что-то не вяжется. Перестань держать меня за идиотку.

— А ты — перестань фантазировать. На такие обвинения я, между прочим, и обидеться могу.

— Но это все… нелогично.

— Хранители предупредили, что такое может быть. Помутнение рассудка, это пройдет.

— Черт-те что…

— Зато мы квиты.

— Это еще в чем?

— Я перепугал тебя, ты — меня. Предлагаю на этой минорной ноте либо разойтись по комнатам и отдохнуть, либо заняться делом. Например, уборкой.

Лишний отдых мы себе позволить не могли, а от одной только мысли о том, что нужно будет ползать по полу, сгребая обломки и прочий хлам, меня начало мутить. Поэтому Ран подтащил ноутбук, мы скинули с моего телефона снимки из архива и принялись внимательно изучать. Мелинг С., Корделл М., Нуар Р., Элгерт Т., Тондорт А., и прочие, прочие ни о чем не говорящие мне фамилии.

— Знакомые есть? Кроме Нуара.

— Про Мелинг слышал. — Ран дотянулся до планшета, лежащего на тумбочке. — Корделл знаю, его портрет до сих пор в Совете висит на Доске почета. Тондорт меня конфетами угощал, отец его терпеть за это не мог. Видать, боялся, что я к нормальному человеческому отношению привыкну. А так, чтобы лично… Ну, выручай, всемирная паутина, — призвал он, поразмяв пальцы, как злобный чародей перед очередным колдунством, и ткнул в поисковую строку. — Смотри-ка. Удачно. Сезара Мелинг, бывший член Совета Старейших. По запросу три статьи, одна из них — про награждение Орденом Аметистовых Крыльев за заслуги в области целительства, вторая — интервью с ней о запрете на привлечение обычных людей к деятельности Совета, третья — "Член Совета найден мертвым в собственном доме". Экспертиза показала, что виной тому лекарства, которые Мелинг принимала постоянно, но в этот раз отчего-то заглотила сразу три пачки. Версия о самоубийстве повисла в воздухе, но никаких официальных заключений во всеуслышанье не прозвучало. Журналисты гадают, то ли ее заставили под дулом пистолета эти лекарства в себя пихать, то ли самой вдруг резко жить надоело. Хотя предпосылок не было.

— Хорошо, — на автомате выдала я и, тряхнув головой, исправилась. — То есть, плохо. Плохо, конечно, но хорошо, что информация есть в открытом доступе.

— Спешу тебя огорчить, что это редкий случай везения, — отметил Ран. — По Раманту ничего, кроме пары снимков в обнимку с каким-то студентом и его дипломом. А, ну и информация, что из Совета ушел сам, решив посвятить себя науке.

— О смерти ничего?

— Пусто. Но можно будет узнать в университете, герб которого у него тут на дипломе светится.

— Нам не обязательно проверять всех. По половине можно будет с уверенностью сказать, замешаны проклятия или нет. У Мелинг похоже на все то же "Помешательство". Помешалась на мысли о болезни, решила, что две таблетки не помогут, надо пить как можно больше…

— Как вариант. Тондорт… Жесть. Здесь фотографии с места происшествия, но я тебе их не покажу. Выпал с балкона верхнего этажа "Свечки". Помнишь здание? Этажей восемьдесят, не меньше. Свидетели говорят, что это несчастный случай — стоял, разговаривал по телефону, хотел облокотиться на поручень, но рука соскользнула.

— Астанта. То есть, "Полет". Или, как вариант, "Освобождение".

— Как у Лиама? — скривился Ран.

Я кивнула, вздохнув.

— "Полет" не звучит как проклятие.

— Выглядит зато очень даже как. Просто падение, авиакатастрофа. Даже обычное катание на горных лыжах — подлетел на трамплине, приземлился на голову, сломал шею. Остановка сердца при прыжке с тарзанки. Я ведь говорила, что проклятия не всегда буквальны. Поэтому и нельзя их квалифицировать с полной уверенностью. Следующий?

— Верика Остин. Лаборант. Магесса. О, ее помню. Точнее, не столько саму ее, сколько ее помаду — там все старались неброско выглядеть, а у нее вечно губы цвета красного винища. Среди больничной белизны смотрелось довольно экстравагантно. Молодая, вроде, — рассуждал Ран, что-то набирая в планшете. — Да, точно. Она. Так, в статье… "большие надежды, ла-ла-ла, получила лицензию, ла-ла, открыла свое дело, изнасилована, убита, стала очередной жертвой серийного преступника…"

— Аэнарт. "Цепь", — заключила я. — Цепь может быть как орудием убийства, так и способом — могли держать на цепи взаперти и глумиться. Или просто означать, что Остин стала очередным звеном в цепочке убитых.

— Моя леди, ты так легко продумываешь различные варианты действия проклятий, что начинаешь меня пугать.

— Пытаюсь думать, как преступник. А еще мне кажется, что я настолько хочу, чтобы это действительно было связано с этими проклятиями, что готова за уши любую версию притянуть. Проблема в том, что даже на смертельную болезнь свое "проклятие" можно подобрать.

— У меня надежда только на одно, — вскинул брови Ран. — Что в списке будут выжившие помимо моего отца. Кто там следующий? Элгерт, допустим. Какая там буква? "Т"? Так, Т.Э… Хм… Вообще пусто. Пара однофамильцев, ни одного, которого бы звали как-то на "Т". И не поймешь даже, мужчина это или женщина. Кто вообще так списки составляет? Я понимаю, секция секретная, но для чего оставлять в ней этот список какой-то неофициальной переклички — я не понимаю.

— Зачем бы это ни было сделано, нам оно все равно поможет, надеюсь. Может, все данные надлежало уничтожить, но какие-нибудь отчаянные архивариусы решили, что хотя бы что-то должно выжить. Если не сами эксперименты, то хотя бы список имен, от которых потом историки смогут оттолкнуться.

— Ну да. Или идиоты, которые решат, что этот список им в чем-то поможет.

— Хочешь сказать, мы зря рисковали?

— Ничуть. Благодаря всем нашим злоключениям я узнал нечто… важное. — И напарник покосился на меня. Без тени улыбки.

— Что это "важное"? Не поделишься?

— Когда-нибудь, — согласно кивнул Ран. И добавил: — Может быть.

Я отложила телефон в сторону и обернулась к напарнику:

— Ты какой-то не такой.

— Просто ты опять разбила мне сердце и вырвала душу, — хохотнул он. Как-то ненатурально хохотнул. — Ты так жестока, моя леди.

— Балда. А если серьезно?

— А если серьезно, — Ран отложил планшет в сторону и потянулся, — пожалуй, я себя не очень хорошо чувствую. Если позволишь, я вздремну пару часиков.

— Твоя квартира в твоем распоряжении, — отозвалась я. — Сама пока поищу еще какую-нибудь информацию о наших жертвах.

— Разбуди, когда закончишь, — усмехнулся напарник. Дверь в спальню за ним закрылась, а я на несколько мгновений замерла, провожая его взглядом.

Ран никогда не признавался в дурном самочувствии, даже если из его плеча в это время лом торчал. Веселился до последнего — радовался, что теперь может сумки из магазина носить без помощи рук, а на вопрос о синюшной бледности отвечал, что "его стилист сказал, что сейчас так модно".

Ну вот за что мне это? У всех ведь напарники как напарники. А у меня — Ран.

"А так тебе и надо", — гадко заметил внутренний голос.

Третий раз за утро Ран отлетел в стену.

Те два дня, что он отсиживался на больничном дома и собирал информацию, я пробегала за мутными душами в компании Сиалы и Дервика, хотя, если честно, больше это походило на прогулку родителей с малым дитем. Коллеги так привыкли работать в паре, что третий, по моим ощущениям и опыту, им явно мешался, но они старательно маскировали это под заботу обо мне. "Арис, подожди нас в машине, пожалуйста, мы быстро". "Арис, ты туда лучше не ходи пока, Дервик сейчас сам все сделает". "Арис, у тебя такой красивый почерк. Заполни, пожалуйста, протокол, а мы пока душу отловим…"

Почерк, стоит сказать, у меня был весьма кривоват, особенно когда приходилось заполнять бумаги на весу, но, прекрасно понимая коллег, послушно выполняла все их просьбы. Мы тоже с напарником не радовались появлению стажера. Хотя, конечно, квалифицированный собиратель душ — это же не новичок, который может впасть в панику при виде буйной души, но налаженный в паре механизм рискует дать сбой, если им попытается управлять третья, незнакомая, рука.

Но я, по крайней мере, была по уши в работе и это позволяло мне направить весь поток мыслей в нужное русло, отключив все мешающие эмоции. А вот Ран, который все два дня сидел перед компьютером, выискивая информацию о погибших участниках эксперимента, напротив, стал немного не собран…

Поэтому, когда мы, отловив очередную душу, сели в машину, он выругался, шипя стер кровь с разбитой губы, и с остервенением повернул ключ зажигания. Любезно предложенный мной платок он отверг, на вопрос "да что с тобой такое?" лишь отмахнулся, а потом и вовсе изъявил желание отнести все отработанные нами папки в архив. В архив. Куда он терпеть не мог ходить. И куда его, вообще-то, не пускали.

Я настолько ошалела от происходящего, что вместо того, чтобы сесть и разложить отчеты по сегодняшним душам, закрыла кабинет и ушла туда, где не была уже давно.

— Не отвлекаю?

Кара подняла взгляд от монитора и вздрогнула:

— Если только чуть-чуть. Что случилось?

— Хотела поблагодарить. Сразу возможности не было, в больнице Хранители затаскали, на работе забегалась…

— Я видела. Мы с Лораном еще полночи у кабинета врача просидели, пока нам не сказали, что Рана еще подержат в палате, но с ним все будет в порядке.

— Лоран там был?

— Ну да, приехал, — смущенно улыбнулась девушка. — Испугался, что со мной тоже что-то случилось. Приятно.

— Не поспоришь, — кивнула я. И замолчала.

— Как Ран себя чувствует? — после некоторой паузы спросила Кара.

— Нормально. Только рассеян немного. Больничные ему, пожалуй, противопоказаны.

— А рука твоя как?

— Да что ей будет, на следующий же день срослась, — отмахнулась я. Но быстро одумалась: — Спасибо за беспокойство. Ты, кстати, молодец. Неплохо сработала.

Кара хмыкнула:

— Да уж прям. Влезла куда не надо, бегала, истерила…

— Вовремя спохватилась, вызвала правильных лекарей, не забилась в угол и не убежала вопреки всему. Знаешь ведь, как говорится? "Смелость есть сопротивление страху, контроль над страхом, а не отсутствие страха". Так что, я думаю, ты справилась.

— Спасибо, — Кара спрятала глаза в бумаги, а потом неловко предложила: — Может, чаю?

Я отрицательно качнула головой, заметив огорчение в карих глазах коллеги, и уточнила:

— Сегодня работы еще много. Но в другой раз не откажусь.

— Хорошо, — улыбнулась Кара. — Ты… заходи.

— Зайду, — кивнула я и скрылась за дверью.

— Итак, что мы имеем…

Дома после ужина Ран более-менее расслабился, и я перестала бороться с соблазном пощупать у него температуру. Потому что молчаливый, серьезный Ран — это наверняка Ран умирающий.

Мысль, что он злился на меня, например, за то, что я чуть его не угробила, меня как-то не посещала, хотя и гудела рядом очень назойливо. Я знала напарника, от него всего можно было ожидать, но лицемерить и врать он бы точно не стал. Да и не похож он на девочку-подростка, чтобы говорить "нет, я не обиделась" и в то же время по твою душу нож точить. Точнее, косу.

Проблема явно была в чем-то другом, и мне он признаваться в этом не желал. Что ж, как ему будет угодно.

— Нет информации о смерти Линтера, Элгерта, Саттара и Рейнга. Причем если по остальным хоть какая-то информация мелькала, то это "Элгерт" как будто испарился вообще. Может, на нем неудачный опыт провели?

— И решили стереть из истории? Все б так делали, — фыркнула я. — Как поступим с этой четверкой? Отца попытать не желаешь?

— Угадай, — холодно отозвался Ран. — Кстати. Не представляешь, что сегодня слышал в мужской уборной.

— Действительно, как тут представить, — скривилась я.

Ран закатил глаза:

— Не в этом смысле. Обсуждали, что охранники в Совете бунтуют, требуют старые сигнализации вернуть. А то, мол, несколько дней назад, магическая система сама сработала, сама ловушку с усыпляющим газом включила, охранников вырубила, которые пришли проверить, если ли там кто.

— То есть, наше проникновение все же осталось незамеченным?

— Похоже на то, — хмыкнул напарник, что-то прочел в телефоне и перевел взгляд на меня. — У тебя планы на вечер были?

— А что, хочешь на свидание меня позвать? — отшутилась я весьма неожиданно, скорее в духе Рана, нежели в собственном. Ран это тоже явно заметил, судя по брошенному взгляду, но ничего не озвучил.

— Поехали. Заберем "Агресту" из ремонта и кое-куда наведаемся. Только накинь на себя что-нибудь потеплее.

— Лучше бы это был романтический ужин, — констатировала я, следом за Раном ныряя в тоннель на заброшенной станции метро. Под ногой что-то хлюпнуло и поплыло, едва не унеся меня следом. Рассудок подсказал, что это просто что-то некогда съедобное, фантазия нарисовала живую субстанцию зеленого цвета, самостоятельно подползшую мне под ногу, Ран же, не вдаваясь в подробности, придержал меня за локоть.

— Эрн человек услужливый, конечно, но не думаю, что тебя действительно вдохновляет романтика в глубине канализаций.

— Пара роз, бутылка шампанского и свечи сделают приятнее любую канализацию, — возразила я.

— Особенно "пара роз", — усмехнулся напарник. — Искусственных. И свечку в руки.

Тьфу.

— Я хотела сказать, пара бутылок шампанского. После одной мир уже начнет играть новыми красками.

— А после второй уже будет вообще без разницы, — согласно кивнул Ран.

И куда-то провалился.

— Прыгай, моя леди. Здесь неглубоко.

Нащупав край обрыва, в котором исчез напарник, я представила, как громко бы могла туда сверзиться, не держи Ран меня у себя за спиной и, посетовав на его беспечность и желание подставляться вместо других, осторожно спрыгнула следом.

Внизу меня поймали со словами:

— Хотя, вообще-то, там была приставная лестница. Но я знал, что твоя темная душа потребует адреналина.

— А твоя дурная голова требует подзатыльника, — отозвалась я. И выдохнула с облегчением. Холодный рассудок возвращался ко мне, снова отпихивая чувства на задний план, да и Ран, вроде, начал вести себя как обычно, не шарахаясь меня так, словно между нами что-то было, а я не помнила.

— Мне нельзя подзатыльник. Я очень хрупкий. А еще ты можешь испортить мою идеальную укладку.

И с наигранным пафосом он тряхнул привычно взъерошенной шевелюрой. А у меня руки зачесались попытаться стянуть ее в хвост. Кажется, уже может получиться…

— Крошка Арис, — вынырнул откуда-то из темноты сам Эрн. — Неужто надумала мне оставить свой номерок да бросить этого белобрысого?

— Да куда ж я его брошу? — развела руками я. — Пропадет ведь.

— Эрн что-то давно не висел в метре над землей, пригвожденный косой к стене, — мило улыбнулся Ран. — Куда ж ты метишь, старый черт?

— Я тоже заслужил хоть немного счастья. А то здесь только Ад и Лекс, но я не по этой части что-то…

— Ад? — переспросила я.

— Ну, — кивнул Эрн. — Вы же к ним пришли. Мои ребятки, моя гордость. Они мне как сыно…

— Ну что у тебя тут, старый ты черт? — нарисовался слева еще один "житель подполья". Хотя, стоит признать, выглядел он куда приятнее самого Эрна: совсем еще молодой парень, этакий "студент на подработке". Высокий, со светло-каштановыми волосами, нездорово бойкий… Хотя после Рана этим меня уже не напугать. — Свежих жертв привел? Здрасьте.

— Лекс, — укоризненно покачал головой Эрн. — Что за манеры? Это очень уважаемые люди, сотрудники Последнего Департамента, мои хорошие друзья. Я предупреждал вас, что они сегодня придут…

— А. Так это вам про жмуриков информацию надо было отсыпать, — хлопнул в ладоши он. — Шикарственно. Идите в Ад.

Мы переглянулись с напарником, потом покосились на Эрна, пытаясь понять, то ли это недостаток воспитания у Лекса, то ли проблемы со слухом у нас…

— Ай, тоска неместная. — Парень крутанулся вокруг своей оси и махнул рукой в противоположный конец коридора, где тускло светила лампочка. — "Поговорка" у нас такая. Местная. В смысле, к Аду идите. Вон он сидит. Будет занудничать — терпите и не убивайте, он полезный.

— Сразу видно — лучшие друзья, — шепнул мне Ран, пока мы шли, куда нас послали.

— Добрый вечер, — холодно бросили нам, даже не повернув головы. Только сверкнул в стеклах очков монитор ноутбука с мелькающими на нем рядами чисел.

— Добрый, — кивнула я. Парень, по-прежнему не отвлекаясь, пожал руку Рану, продолжая печатать свободной.

— Минуту. Присядьте пока. — И он указал нам на полу-целые стулья, спинками которым служила стена.

Пока "компьютерный гений" сражался с клавиатурой и чем-то, мне неведомым, мы изучили его рабочее место. Стол был древним, казалось, даже древнее, чем сами здешние подземелья. Что, впрочем, хорошо — если компании Эрна придется экстренно отсюда удирать, затирая следы пребывания, то старый кривой стол вряд ли так бросится в глаза, как новый. При поспешном бегстве сунуть ноутбук в рюкзак уже труда не составит.

А менять места дислокации им явно приходится часто. За инфотрейдерами такого уровня охотятся не только благодарные клиенты, но и их жертвы. А также те, кто тоже хочет получать информацию и редкости, но не желает за это честно платить.

Среди всей этой разрухи и мрачности довольно необычно смотрелся маленький цветок в горшке, стоящий по левую руку от Ада. Лепестки его были сложены бутоном, будто бы тот спал, повесив голову, вот только…

— Это мне показалось от нехватки воздуха или он правда пошевелился? — прошептала я на ухо Рану.

Напарник выглянул из-за меня на цветок, откинулся обратно к стенке, и шепнул в ответ:

— Мне тоже показалось.

То, что все-таки не показалось, подтвердил шорох. Цветочья "морда" осторожно выцепила край бумаги, с которой сверялся Ад, и самодовольно ей захрустела.

— Фредди, мать твою росянку. А ну фу, — пролетел мимо нас Лекс.

Бумага была спешно выплюнута, цветок угрюмо покачнулся и вновь притворился… цветком? Ад легко щелкнул мизинцем по бутону в назидание, но взгляд от экрана все равно не оторвал. Еще несколько мгновений прошли в тишине, потом он резко отклонился от ноутбука и взглянул на нас. Серые глаза брюнета грозно сверкнули за стеклами очков, словно он только что нас тоже расщепил под двоичную систему счисления, и лишь после этого заговорил.

— Эрн сказал мне, что вас интересует. К сожалению, узнать удалось немного — я пробил все доступные мне базы данных Совета, с одной из них пришлось повозиться, там был пятиступенчатый код, и вот это, — он вытащил из-за "Фредди" стопку листов бумаги, верхние из которых были чуть пожеваны по углам, — все, что получилось накопать.