С любовью, Смерть

Успокаивала я себя лишь тем, что не осыпься их тела прахом, проблем и вопросов было бы куда больше, и тем, что спасенные стажеры действительно не видели, куда те пропали: парень в это время уже трусливо добегал до центрального входа в парк, девушка закрывалась руками в надежде, что ее это спасет.

И еще я знала, что должна скрывать правду. Не до конца понимала, почему, но знала. Иначе сам Ран не стал бы это утаивать изначально, и я верила, что у него есть для этого более чем веские причины. Хотя бы потому, что я просто не могла ему не верить.

Меня отпустили с допроса лишь спустя час, вымотанную до предела. Едва за мной захлопнулась дверь, я припала к стене и сползла на пол, пряча лицо в ладонях. Бессонные ночи, сотни мыслей, расспросы, допросы — все это было так закономерно, но так некстати. Меньше всего мне хотелось заново переноситься в тот момент, одновременно насилуя собственный мозг столь необходимой ложью. Мы не успели еще толком проститься с Лиамом, а уже вынуждены отбиваться от всевозможных обвинений в свой адрес, в ответ на которые больше всего хотелось закатить банальную истерику с требованиями оставить нас в покое. Хотя бы на время.

Чьи-то руки мягко опустились мне на плечи. Я устало подняла взгляд и натянула подобие улыбки.

— Почему ты здесь? Тебя ведь уже допросили.

— Решил тебя подождать. Вдруг бы моя помощь понадобилась.

— Тебе самому помощь нужна. — Я прильнула щекой к ладони Рана. Он едва слышно усмехнулся.

— Я уже большой мальчик. Справлюсь. Но оставлять тебя одну у меня нет ни малейшего желания.

— Со мной ничего не случится, — уловила его настрой я.

Сейчас он переживал из-за Лиама, обвиняя лишь себя в его смерти. Боялся, что не сможет уследить и за мной. И совершенно не хотел оставаться в одиночестве, позволяя темным мыслям поглощать все то живое, что в нем еще осталось.

— Ты понимаешь, что произошло? — продолжил разговор он только когда мы сели в машину. — Так легко говоришь, что с тобой ничего не случится, но ведь метнись я тогда к Лиаму в первую очередь… Я не смог бы спасти обоих. Я не смог бы спасти…

И Ран с силой ударил по рулю так, что я вздрогнула.

— Я не знаю, что меня убивает сейчас больше. Вина за его смерть или мысль, что сейчас на твоем месте могла быть пустота. И я бы говорил с этой пустотой.

…не сказать, что звонок от Тиан зазвучал вовремя, но он зато позволил мне не сказать ничего лишнего.

— Арислана, вы сейчас с Арандаром вместе?

— Да. Только вышли от Искателей. Прямых обвинений нам пока не выдвигают, но намекают вовсю.

— Мы разрешим эту ситуацию, обязательно. Я что-нибудь придумаю. — Тиан подавила тревожные нотки в голосе и заговорила уже более-менее спокойно. — Вы сегодня вернетесь в офис или, может, отгул возьмете на пару дней?

Я покосилась на напарника, который держал руки на руле и всматривался вдаль потемневшим взглядом, и вздохнула.

— Мы еще подумаем. Можно?

— Можно. Здесь все равно не самая рабочая обстановка, так что…

— Спасибо, Тиан.

Я положила телефон заряжаться рядом с переключателем скоростей, и уже хотела было убрать руку, как вдруг крепко вцепилась в лежащую на рычаге ладонь Рана, словно боясь передумать, и выпалила:

— А еще мы могли сразу тебя послушать и уйти.

Приятель лишь сухо усмехнулся:

— Чтобы ты — и сразу меня послушала? Существуют ли параллельные вселенные, в которых это возможно?

Я пожала плечами.

— Как бы то ни было… Сейчас всем плохо. И страшно. В разной степени. Но никто не винит тебя.

— Потому что никто не знает, как было на самом деле.

— Я знаю. И я тебя не виню.

Ран вдруг порывисто притянул меня к себе, запустив пальцы в волосы и, мягко прильнув губами к виску, прошептал:

— Это главное… моя леди.

…он впервые произнес "моя леди" за эти два дня.

Трагедией Тринадцатого Департамента озаботились не только Искатели. И если бы Ран резко не отстранился и не сообщил, что через пятнадцать минут нас ждет сержант Лик, я бы так и попросила везти нас домой.

…разговор с сержантом был коротким. Я ожидала длительных расспросов, но вместо этого он мрачно выставил передо мной все пять статуэток Темной Коллекции и выдохнул:

— Что происходит?

Суть вопроса стала мне ясна лишь когда я подошла ближе и присмотрелась.

— Мне нужен был специалист. Как мы поняли, вам известно об этих статуэтках чуть больше, чем нам. Знаете ли… по ним оказалось очень сложно найти хоть какую-то информацию. Библиотеки и закрытые секции архивов здесь оказались бессильны.

— Постойте. Нет. Я просто помню значения, не больше. Но…

Гравировка на одной из статуэток потемнела и практически слилась с основным цветом.

Я взяла фигурку в руки, поднесла к лампе и едва разобрала чуть заметные очертания.

Нирисар. "Освобождение".

Сиала…

Ни слова не говоря, я выхватила телефон из кармана куртки так спешно, что он выскользнул из рук и прокатился по полу экраном. Не разбился, но заставил меня выругаться и начать разыскивать номер Сиалы в списке с еще большим остервенением.

Погасший символ мог обозначать лишь одно — что проклятие сбылось.

Сиала ответила на звонок после третьего гудка. Голос ее был тихим, но вполне бодрым.

— Да, Арис, в чем дело? Прости, мы тут у Тиан на разборе полетов… Как ты?

— Лучше скажи мне — как ты? Ничего не происходило… глобального?

— Да нет. А в чем дело?

— Тут…

…тут очнулась память.

Набросала мне момент после тренировки. Мы сидим с кофе на лавочке. К нам идет Сиала. В руках статуэтка.

"Там чей-то шкафчик открыт. И я под своим вот что нашла…"

И голос Лиама: "Это мой шкафчик".

Вот дьявол…

Не попрощавшись, я отключила телефон и опустилась на стул напротив сержанта Лика, изумленно глядя на него.

— Мы ошиблись. Эта статуэтка не Сиале предназначалась. Ее подкинули Лиаму… парню из нашего отдела, который на днях погиб.

— "Освобождение", — прочитал из протокола сержант и тоже удивленно воззрился на меня. — Вот это освободился…

Виски пронзила жгучая боль, я сжала их холодными пальцами и с силой зажмурилась.

— С вами все в порядке?

— Нет, — честно выдавила я. Свет резал глаза. — Голова болит.

— Может вам таблетку, воды или какой эликсир? Понимаю, вам видимо пришлось многое пережить за эти дни…

Проклятия редко срабатывают буквально.

"Освобождение" Лиама — это освобождение от родительской чрезмерной опеки, освобождение от проблем, освобождение от чувств ко мне… И освобождение от страха. Вспомнить лишь, как испугался он моей способности, как испугался жнецов и — как смело, не смотря ни на что, сделал свой последний шаг.

Освободился…

В машину я села еще более потерянной, чем когда выходила из нее.

— Я уже собирался идти за тобой. В чем дело?

— Сиале не подбрасывали статуэтку. Она была для Лиама. Помнишь? Его шкафчик был почему-то открыт, статуэтка лежала под закрытым шкафчиком Сиалы… Не за нее мы должны были переживать.

Я уронила лицо в ладони и вновь помассировала пальцами горящие виски.

— Что с тобой? — Ран осторожно коснулся моего плеча.

— Ерунда, — почти шепотом ответила я. И поняла, что со стороны это совсем не смотрится ерундой. — Такое ощущение, что мне кто-то череп хочет изнутри проломить. Не удивительно в принципе.

— Едем домой. Тебе нужно отдохнуть.

— Не больше, чем тебе.

— Поэтому мы и едем вместе.

Мотор взревел, и молчание присоединилось третьим к нашему немому диалогу. Когда столько всего хотелось сказать, и так страшно было докапываться до истоков правды.

— Отец звонил. — Ран положил телефон на край тумбы и рухнул на диван рядом со мной. — Грозился приехать.

— Зачем?

— Переживает, — подернул плечами напарник.

— Из-за нападения?

— В том числе.

— А он в курсе, что ты…

— Что я и есть тот странный персонаж, способный геноцидить жнецов? Да, в курсе. И это одна из главных причин его переживаний.

— Мне казалось, напротив, если твой сын — единственный, кто может им противостоять на равных, то и волноваться особо не стоит. И все равно до конца не понимаю, почему ты скрывал это от меня.

Ран вздохнул. Почесал макушку. И произнес:

— Потому что у стен тоже есть уши.

— Ты мог просто молча кивнуть, когда я задавала прямой вопрос.

— Ты не любишь ведь рассказывать о своей дополнительной способности, верно? Вот и я не люблю.

— Странное сравнение. Моя способность бесполезна. И из-за нее сплошные проблемы.

— А моя слишком пугающая. И да, из-за нее тоже сплошные проблемы. Просто как думаешь, что произойдет, если где-нибудь, хотя бы в виде слуха, всплывет то, что некий товарищ обладает таким редким, полезным даром?

Понимание приближалось ко мне, но слишком медленно.

— Задергают.

— И по опытам затаскают. Я через это уже проходил. Лет этак четырнадцать-пятнадцать назад. Еще до нашей встречи… в Департаменте. И, как ты понимаешь, это не самый любимый факт из моей биографии. "Доброго дня, миледи. Мое имя Арандар Нуар, я тот еще шут, у меня есть коса и — ах да, — еще я подопытная крыса тайного отдела прежнего Совета Старейших и на досуге убиваю жнецов".

— Прежнего Совета? — охнула я. — Постой. Так значит…

— Ничего не значит. Из прежнего Совета в живых остался только мой отец.

— А что случилось с остальными?

— А их не так много было. Несколько человек, кто-то из местных, кто-то из приглашенных. Всякие лаборанты и помощники даже не имели доступа к основным бумагам.

— Нет, то есть… — замедленность моего мышления меня уже начинала раздражать. Но тоже медленно. — Твой отец отдал тебя на опыты? Добровольно?

— Он хотел немного "откорректировать" мой "талант". Как он это объяснял — "чтобы меня защитить". Потому что оставлять меня таким было, по его мнению, слишком безрассудно.

— Тогда ты и решил пойти в Департамент?

— Чуть позже. Тогда я для начала решил всех послать и делать по-своему. Если собственный отец готов был идти на крайности лишь бы меня уберечь и "перекраивал" так, как лучше будет ему, то мне осталось лишь два варианта. Первый — смириться, как Лир. И второй — уйти туда, где я стану полезным. И провались я тогда при поступлении, вернулся бы домой, сейчас сидел бы в офисе, пил кофе из дорогущей кофе-машины… а дома меня ждала бы стая горничных и какая-нибудь дочка папиного друга, с которой нас свели бы ради процветания компаний. И не было бы тебя.

— Ну почему сразу "не было бы". Вдруг бы у вас в доме завелась беспокойная душа, и именно я приехала бы по адресу, — улыбнулась я.

— Возможно. Но я решил не рисковать, — усмехнулся Ран.

— А те "опыты"…

Напарник посмотрел на меня укоризненно:

— Большей части я не помню, а про ту часть, которую помню, я все равно совру, что не помню. Думаю, ты понимаешь. Так что извини, моя леди, но эту сказку перед сном я тебе не расскажу.

— Тогда хотя бы просто выспись сам, — понимающе кивнула я.

…сотни проводов и десятки ремней окутывали тело молодого человека.

Он извивался от боли, стиснув зубы, чтобы не кричать, периодически обессиленно опадая обратно на кушетку, и, не успевая даже перевести дыхание, выгибался вновь.

Женщина-маг сидела в изголовье, держа светящуюся сферу над ним, и пристально в нее вглядывалась.

— Он не переживет. Это слишком большая нагрузка. Парень не готов ни морально, ни физически.

— Вас сюда послали, чтобы вы трепались или выполняли свою работу?

— Я пытаюсь предостеречь вас от величайшей ошибки.

— Предостерегите лучше себя. Вам наверняка не хотелось бы вылететь из Совета.

Маг скривила губы с помадой цвета красного вина и замолчала.

Парень уже не сопротивлялся. Все, на что его хватало, это на тяжелое дыхание, точно легкие пытались избавиться от последних крох воздуха, чтобы отключиться совсем.

— Вам следовало найти другого помощника. Того, кому будут безразличны страдания мальчика.

— Я его отец. Вы думаете, вам сейчас хуже, чем мне?

— Но я подписывалась на эксперимент, а не на лицезрение отца-садиста, готового убить собственного ребенка.

— Мой сын не должен быть угрозой. И я устал вздрагивать от малейшего шороха в его комнате.

— Так заведите ему асту и перестаньте над ним трястись.

— Так делайте же свою работу и не лезьте в чужие дела.

Женщина вновь замолчала. Сфера разрасталась под ее руками, почти касаясь светлых волос пациента. На этот раз парень дернулся так, что едва не снес стол с инструментами, стоящими по правую руку от его кушетки. Невнятные звуки рвались из горла, пальцы впивались в уже разодранную простыню.

— Держись, малыш, — прошептала маг. — Недолго осталось…

Я уставилась в потолок, не отделяя сон от яви и все еще ловя в силуэтах теней очертания лаборатории. В ушах по-прежнему звучал женский голос, настойчиво забиваемый голосом Нуара-старшего. Под спиной словно был не мягкий матрас, а та самая кушетка, на которой извивался связанный Ран.

Это было слишком… живо.

Я сползла с кровати, тихо открыла дверь спальни и, едва не споткнувшись о Чипа, двинулась в ванную. Сквозь сон пес недовольно зарычал, после чего встал и обиженно перешел на свое место.

Нащупывая включатель, я свободной рукой потерла глаза, подняла взгляд на зеркало… и непроизвольно вскрикнула. На плечо мне опустилась чья-то холодная ладонь, длинная ладонь, тут же вспыхнул свет, и я облегченно перевела дыхание.

— Ты какого черта в темноте подкрадываешься?

— На свету подкрадываться неинтересно. А ты чего кричишь?

— Мне показалось… — замялась я. Признаться Рану, что увидела силуэт жнеца в полутьме вместо собственных очертаний? Засмеет. Или не засмеет, а наоборот будет волноваться. Ни того, ни другого мне сейчас не хотелось. — Показалось, что я на Дейла наступила.

— М-м, — сделал вид, что поверил, Ран. — Да. Он ведь такой кроха — раздавишь и не заметишь. Тут надо быть осторожнее. Обратно пойдешь, смотри под ноги еще внимательнее, там где-то Чип валяется.

— Чип на место ушел, я видела. Он меня под дверью комнаты караулил.

— Вот так всегда. Только я спать, как количество желающих составить тебе компанию в постели резко возрастает. Я должен с ним серьезно поговорить. По-мужски.

— Драться будете или пить?

— Не знаю. Еще не решил. Тут такая штука напрашивается — чтобы пить с псом, надо самому предварительно налакаться. Так что я рискую просто вырубиться раньше времени.

— Как легко ты сдаешься, — ухмыльнулась я.

— Зато от тебя я так легко не откажусь, — ухмыльнулся он в ответ с привычным кошачьим нахальством. — Так что я просто обязан буду его опередить. Эй, ты чего так улыбаешься?..

— Ничего, — одернула себя я. — Просто представила, как вы наперегонки бежите в спальню и пытаетесь спихнуть друг друга с кровати потом.

— И ты, по закону жанра, закрываешь за нами дверь и остаешься спать в зале. Знаем-знаем.

— Ну отчего же. Я досмотрю. Такое зрелище…

— То есть, все в норме? — внезапно перестроился на серьезный лад напарник.

— Вроде да. А у тебя?

— Тоже.

— Тогда до утра?

— До утра, моя леди. До утра…

— То есть, как "не отменили"?..

Тиан пожала плечами, с сочувствием глядя на нас.

— Для них выбыл "всего один участник", которого легко можно заменить. Устроители не желают отказываться от мероприятия, в которое было вложено столько времени и сил.

— Денег, вы хотели сказать, — мрачно поправил ее Ран.

— Денег, я хотела сказать. — Тиан согласно вздохнула.

Я скривилась.

— Это бесчеловечно как-то.

— Увы, моя дорогая. Когда стало ясно, что сворачивать соревнования они не планируют, я попросила хотя бы перенести их на время, когда все более-менее отойдут. Но у них, видите ли, певец ждать не может — он на следующий день после финала улетает на гастроли.

— Нашли бы другого. Таких "звезд" сейчас на сцене полон небосвод. Даже одну от другой не отличишь.

— Мы ведь все понимаем, что они могли это сделать. Они вообще все, что угодно могли сделать. Но не станут. Просто "потому что".

— Куда сильным мира сего до наших проблем. — Скрестив руки на груди, я прислонилась к дверному косяку. — Идиотизм. Я в этом больше участвовать не собираюсь. Официально — потому что у меня нет партнера. Неофициально — потому что они тупые бессердечные олени.

— Стой-ка, — вдруг встрепенулся Ран. — Тиан, ты говоришь, они сказали, что можно заменить "выбывшего"?

— Да, но…

— А что-нибудь говорилось о том, что этой заменой не может быть тот, кто выбыл из соревнований, не дойдя до финала?

— Нет, но…

— Арис. У меня есть идея. А у тебя — партнер, — просиял напарник окончательно.

— То есть… — мы с Тиан обе разучились заканчивать предложения, озадаченные напором Рана. — Думаешь, это честно?

— Уверен. Потому что я точно знаю, как превратить это в самый честный поступок за всю мою жизнь. Тиан, пиши этим оленям. Замена найдена.

— Как скажете, но… все же пореже зовите их оленями. Не то, чтобы я была с этим в корне не согласна, просто вроде как этика профессиональная…

— …а ты строгая и справедливая начальница, поэтому будем считать, что ты сурово нас одернула, а мы покладисто подчинились, — раскланялся Ран.

— Идите уже, — отмахнулась от нас Тиан, пряча непрошеную улыбку. — Покладистые вы мои…

— Твой ход мысли для меня слишком быстр, — призналась я, когда после работы мы уселись в машину. — Куда ты планируешь сейчас?

— К отцу. Тебя домой забросить или со мной прокатишься?

"Одна я сейчас вообще не хочу оставаться".

— Да уж прокачусь. У меня вроде никаких планов на вечер не было.

— Уверена? А то может у Чипа были, а ты не придешь.

— Он сильный, он переживет, — улыбнулась я. — Но что ты задумал?

— Еще пока не решил. Лир уже ждет нас, он тоже обещал пофантазировать.

— Ты хочешь сорвать мероприятие?

— Нет. Не мероприятие, а крышу нашим организаторам. Только, увы, сделать это при помощи косы я из соображений законности не могу, а вот попытаться зайти с какой-нибудь внезапной стороны…

— Это звучит не менее пугающе, — заверила его я.

— Брось. Я мил и пушист. Вот сама потрогай, — и напарник подставил мне блондинистую лохматую макушку.

— За дорогой следи, "пушист", — ужаснулась я, отпрянув в сторону… и едва удержавшись от соблазна взъерошить его волосы снова. Я знала, что они у него мягкие — даже выветрившаяся веланна это воспоминание с собой не забрала. — А ты уверен, что я на этом "семейном совете" лишней не буду?

— Ну, мы же не папочкино завещание планируем разбирать, а вопрос, тебя касающийся тоже. В нашем деле, чем больше умов — тем лучше. Как видишь, я даже немного принципами готов поступиться, настолько мне им подгадить хочется.

— Ты о том, что…

— Да. Что я готов даже просить отца. Поскольку своими силами я лишь превращу все в крайне некультурное зрелище, а он может подбросить им подлость на высшем уровне.

В дом Нуара-старшего я заходила неуверенно. Все же лишний раз с хозяином мне пересекаться не хотелось, после новых фактов из его биографии — вдвойне, но Ран был воодушевлен и уперт. Адское сочетание.

— Арислана, очень рад тебя видеть. — Лир прошествовал нам навстречу, пожал руку брату и поцеловал мою. — Ран. Я все проверил, что ты просил.

— Отлично. Где отец?

— Будет с минуты на минуту. Велеть прислуге подать чай?

— Не надо. Сам сделаю. В отличие от некоторых, я еще не забыл где тут кухня, — съехидничал напарник.

— Это радует. Тогда и мне сделай заодно. А то чего я зря людей буду гонять, — усмехнулся Лир, вновь усаживаясь в кресло. — Арислана, составите мне компанию?

— Ран, может, помнит, где здесь кухня, но точно ли помнит, как делать чай? — ехидно отозвалась я. Лир одобрительно хохотнул:

— Верно подмечено.

— Конечно, помню. Подходишь к такому большому агрегату и говоришь: "Машинка-машинка, наколдуй мне чай. И еще один с десятью ложками сахара для напарницы".

— Но машинка не очень послушная и поэтому мы оба пьем без сахара. Грустная история, — отмахнулась я. Ран трагично поддакнул, что так оно и есть, после чего исчез за дверью.

— Прости, что спрашиваю, — посерьезнел Лир, едва шаги в коридоре стихли. — Но… как ты? Я в курсе всего, поэтому…

— Терпимо, — отвела взгляд я, показательно принявшись изучать портрет женщины над камином. — Словно еще просто не все осознала. До меня многое в этой жизни слишком долго доходит.

— Иногда это и к лучшему. — Лир проследил за моим взглядом и печально качнул головой. — Когда не стало мамы, мы действительно испугались за Рана. Все тогда переживали, конечно, но он как-то страшнее всех. Тогда у него и способности прорезались. И это было действительно жутко.

— А как, кстати?

Ран никогда об этом не рассказывал. А если и заикался, то варианты были один парадоксальнее другого. Вплоть до говорящей косы, что пришла к нему "поделиться даром", завывая "я вся твоя, возьми меня, Арандар, вместе мы будем править миром".

— Он ночью пробрался в спальню к отцу с ножом. Сказал, что если его душа будет лежать отдельно от тела в красивой коробке, то он никогда не уйдет, как мама, и останется с нами навсегда.

Я аж вздрогнула, представив подобное.

— Я его тогда еле успел скрутить, а он, как очнулся, даже не вспомнил ничего. Лунатил. У нас ведь у мамы были способности "собирателя душ", только она решила не проходить инициацию. Ей ее способность в обычной жизни нисколько не мешала. Вот все и опасались, что у кого-то из нас с братом это тоже прорежется рано или поздно.

Я покосилась на Лира. Он словно не мне это рассказывал, а кому-то невидимому, висящему под потолком. Хотя, наверное, так действительно было проще — словно не ждешь ободрения или осуждения, а просто говоришь и говоришь… Потому что давно нужно было рассказать.

— Отец тогда слишком испугался.

— И тогда он решился на эксперимент? — тихо спросила я.

— Не совсем. Он сначала хотел просто вытравить из Рана способности, а потом… — Лир усмехнулся. — Потом выяснилось, что Ран без боя не сдается. У него оказался иммунитет к любым катализаторам и блокаторам. Способность не только не затихала, но и открывалась с новых сторон, все больше пугая отца и интригуя Совет. Я не знаю, что за процедура была последней, когда открылся его "редкий дар"…

— Секретный эксперимент?

— То есть, ты в курсе уже, да?

— Ран мельком обмолвился. Воображение дорисовало остальное, — созналась я, тряхнув головой. Я словно сама там побывала во сне. И ощущение это меня так и не покидало.

— Да. Тот самый "секретный эксперимент". В Совете сначала глазам не поверили, что такое возможно. Первое время отец был согласен на все, лишь бы это "явление" изучили досконально. Потому как непонятно, что пугало теперь больше — то, что у Рана просто способности есть, или то, что у него есть редкая способность, ради которой его готовы на атомы растащить, лишь бы природу возникновения выяснить. Причем непонятно, кого следовало бояться сильнее. Этих самых "жнецов" или ученых, жаждущих славы и открытий. И не напрасно.

— Что именно? — нахмурилась я.

— Отца попытались отстранить от какого-либо участия в эксперименте. Солгали, что во время очередной процедуры Ран не справился с нагрузкой, и они ничего не успели предпринять, только… Отец и так не глупый человек, а тут еще исследователи были так зациклены на идее разобрать эту способность по крупицам, что даже не подумали о перестраховках и последствиях. Бумаги разве что успели фальсифицировать да ложное время смерти записать, но…

— Слушайте, это вообще нормально? — раздался голос Рана из коридора. Точно он знал, что мы обсуждаем нечто для него малоприятное, и на всякий случай предупредил о своем приближении, дабы мы успели перевести тему или хотя бы замолчать. — В таком приличном доме и ни одного приличного сервиза.

— Ты просто не в том шкафу смотрел, дурень, — усмехнулся Лир, тут же вернув маску благополучия, будто бы мы беззаботно погоду обсуждали.

— Те сервизы, которые слишком приличные, мне тоже не понравились. Чашки на два глотка рассчитаны. В общем, что нашел.

— Ты решил наплевать прямо отцу в душу, — усмехнулся Лир, забирая с водруженного на столик подноса кружку в форме черепа. — Экстравагантно.

— Ты же дарил, — хохотнул Ран. — Моя леди, прошу.

Мой чай был налит в "белку", чей хвост по совместительству являлся ручкой, Ран же торжественно опустился в кресло, обхватив ладонями массивную черную кружку в форме кошачьей головы. Даже с ушами.

— Удивлен, что отец от них не избавился.

— Ты думаешь, он в курсе, что они до сих пор в его доме живут?

— Тоже верно. Не царское это дело, — насмешливо фыркнул Ран и отвлеченно поинтересовался:

— О чем беседовали? — явно понимая, что ответим мы "да ни о чем особенном". Закралось подозрение, что он сам же и попросил брата поведать мне свою историю, поскольку рано или поздно я должна была ее узнать, а Ран не планировал расставаться с излюбленным образом невозмутимого дуралея.

— Я интересовалась, кто изображен на портрете, — спокойно отозвалась я.

— А я отвечал, что понятия не имею, — поддакнул Лир. — Скорее всего, просто какой-то подарок от отцовских компаньонов, которые не шибко мелочатся, но и особо не избирательны. Видят шестизначный ценник — можно брать.

— И пусть это хоть унитаз золотой, — фыркнул Ран. — Итак. К делу. Что ты узнал?

— Вот список всех спонсоров и организаторов вашего мероприятия. — Лир выложил бумаги рядом с подносом. — Вот данные по фирмам и директорам. Ничего плохого по этим господам сказать не могу, но и хорошего тоже.

— Арис, какие идеи?

— Никаких, — призналась я. — Я думала, у тебя есть.

— А вдруг твоя гениальность оказалась бы гениальнее моей? — пожал плечами напарник. — Ладно. Значит, придерживаемся моего плана.

— А посвятить меня в него? Как тебе мысль?

— Неплохая мысль, но всему свое время. Сначала нужно дождаться отца, от него будет зависеть все. Ну и от тебя, братец.

— Да я как обычно за любое безумство. Если без кровопролития, — ответил Лир, потягивая чай из черепушки. Картина была та еще. Поймав мой взгляд, он еще и мизинец оттопырил для пущей элегантности.

— Это будет сложнее, чем я думал, — наигранно распереживался Ран. — Ну хоть немножко-то кровопролития можно?

— Если только чуть-чуть.

— Я знал, что ты не подведешь.

— Я знал, что ты меня в какую-то аферу втянешь.

— Я знала, что рано или поздно перестану вас понимать, но не так быстро же, — встряла я. Братья рассмеялись.

Пиликнули датчики в прихожей.

— О, отец приехал. Арис, — напарник грохнулся передо мной на одно колено и ухватил за руку, словно собирался торжественно добить отца, позвав меня замуж, едва тот появится на пороге. — Не могла бы ты погулять по дому? Недолго.

— То есть, ты меня сюда тащил, чтобы я по дому гуляла?

— Ага. Но если серьезно, то я бы хотел сначала переговорить с отцом один на один. И если все получится, я тебя позову.

— Могу составить Арис компанию, если я пока не особо нужен, — вызвался Лир.

— Нужен, но… — Ран перевел взгляд с меня на него. — Да. У меня просто есть опасение, что наедине у нас разговор начнется чуть лучше…

— …чем если он увидит такую ненавистную меня, — договорила за напарника я. — Ну да, ну да. Ладно, идем. Где здесь можно что-нибудь интересное поразглядывать?

Мы скрылись за дверьми на мгновения раньше, чем в зале появился Нуар-старший. Лир подставил мне свой локоть, за который я не преминула возможностью уцепиться, и мы тихо двинулись вдоль коридора.

— Можем дойти познакомиться с Рокфеллером и Аллигатором.

— Соблазнительно до ужаса, но кто это?

— Это асты отцовские. Мне, правда, порой кажется, что он держит их просто потому, что они дорогие. Сидят себе взаперти в своем "загоне", изредка их выпускают побегать по улице, но здесь они явно не ради охраны, для которой выведены.

— По именам могла бы догадаться. У тебя, значит, тоже есть?

— Нет. У меня кот дома. И он сожрет любую асту. Что уж там говорить о прочих тварях магического мира.

— Смотрю, ты в нем не сомневаешься.

— Да как тут сомневаться? Ты бы морду эту видела. Шире, чем у меня. Помню, однажды уезжал за границу, некого было оставить со зверем. Попросил отцовских слуг приглядеть, привез его сюда… Так мы Аллигатора доставали из-под дивана всей толпой.

— Чудище, — улыбнулась я. — Слушай. Если у Рана — Чип и Дейл, то…

— О-о, я вижу, у тебя мозг в одну сторону с моим братцем повернут. Да, Рокфеллер — Рокки, Аллигатор — Гайка. Понимаю, что второе притянуто за уши, но фантазия беспощадна. Их так Ран окрестил сходу. Любимый мульт детства, что поделать.

— Ну, тогда я просто обязана их увидеть, — заключила я.

Если раньше я считала дом Нуара огромным, то теперь он и вовсе казался мне бесконечным. Мы столько преодолели разных поворотов, коридоров, спусков, подъемов до цели, что если Лир вдруг решит сбежать, оставив меня здесь одну, то обратный маршрут я рискую просто не найти.

— Ран говорил, что ты с его астами сразу хорошо поладила.

— Да, если не считать того испуга, который я испытала, наткнувшись на них в первый раз. Это стоило мне бутерброда, а Мари — жизни.

— Ах, Мари, — драматично вздохнул Лир. И мы оба замолкли.

Импровизированная "минута молчания" прервалась где-то в районе пятой секунды.

Мы остановились перед металлической дверью. Мой спутник потянулся было к замку, но насторожился — и мой слух уловил отчетливое рычание по ту сторону.

— Нехорошо, — пробормотал Лир. В подтверждение его слов что-то с силой ударило в дверь и разразилось лаем.

Оттеснив меня тут же к стене и прикрыв собой, он убедился, что замки все же выдержат, и позволил себе беззаботную усмешку. Это у них семейное, видимо.

— Нет, пожалуй, сегодня мы не пойдем с ними знакомиться. Они не в духе.

Удары в дверь продолжались. Первое удивление сменилось испугом.

— Они что-то чуют? Вдруг где-то поблизости жнецы? Может быть, наоборот нужно их выпустить?..

— Нет, — как-то поспешно отрезал Лир. — Они просто не настроены на новые знакомства. Идем. Лучше покажу тебе библиотеку.

Мы торопливо удалялись по коридору. Лир заступил мне за спину, следуя по шагам, точно прикрывая от нападения сзади.

— Что произошло? — выпалила я, когда он затолкал меня за большую дубовую дверь и закрыл засов.

— Ничего, из-за чего стоило бы волноваться тебе, — улыбнулся он и, достав телефон, что-то торопливо на нем набрал. — Это не в первый раз уже. Чип с Дейлом к хозяйской любви привыкли, поэтому дружелюбнее. А эти взаперти сидят, измученные, и в любом незнакомом запахе чуют опасность за милю. Прости, если напугали.

— Думаешь, так просто напугать человека, каждый день имеющего дело со смертью во всех ее проявлениях? — расхрабрилась я. Больше для виду, правда.

— Все же — неловко, — мило улыбнулся Лир, убирая телефон в карман. — Ран написал. Мы можем вернуться.

Нуар-старший был мне очень рад. Я напоролась на всю его доброжелательность, как на ледяные шипы, выставленные навстречу, но, не теряя лица, прошла через зал и села в кресло, ранее занимаемое Лиром. Мы обменялись сухим "здравствуйте" и кивком головы, Ран вежливо откашлялся, видимо, в надежде звуковыми вибрациями разбить повисшее напряжение, и заговорил:

— Отец дал согласие. Теперь, братец, мне нужно твое. И Арис, оцени-ка, что мы задумали…

— Вчера ты так и не ответил. Объясни все же мне, как тебе удалось подбить отца на такое? Он вроде не похож на человека, так легко ввязывающегося в подобные аферы.

— Это не афера, моя леди, а благотворительность. Все законно.

— Ты понимаешь, сколько денег он теряет?

— Я точно знаю, что он это понимает.

— А если не сработает?

— Сработает. Уверен, никто не захочет в прямом эфире выглядеть последним моральным уродом. А если и захочет — ему потом это так в прессе отзовется, что десять раз пожалеет.

— Потрясающе. Нет, пожалуй, я соглашусь, что идея неплоха. Не представляю, как это будет реализовано, но звучит впечатляюще.

— А то, — подмигнул мне Ран. — Не думала же ты, что я просто проберусь на стадион под покровом ночи и в ложах для особых гостей кнопки на сидения разложу?

— Не исключала такую мысль, — увильнула я.

— Запомни, милая, месть — это блюдо, которое стоит дорого.

— Я думала, что"…подается холодным".

— А это смотря сколько оно настаивалось после приготовления. И в каких условиях, — с умным видом отозвался Ран и за секунду до того, как распахнулась дверь, успел открыть верхнюю папку с документами.

— Как дела? — Тиан вновь вернула себе облик строгой начальницы, сурово сверкающей глазами из-за тонкой оправы очков. Но некоторая суетливость, незаметная постороннему взгляду, все же прослеживалась в ее движениях.

— Много, — вздохнул Ран и демонстративно поднял половину выложенной перед ним стопки дел.

— Как обычно. За мутными не ездили сегодня?

— Нет, — ответила я. — Сиала и Дервик нас подменили. Значит, беспокоиться не о чем.

— Хорошо. — Тиан что-то пометила в планшете. — К соревнованиям готовы?

— О-о-о да-а-а, — слишком пылко выдал Ран. Кажется, начальство тоже заметило этот нездоровый азарт в самом неугомонном своем сотруднике и напряглось.

— Надеюсь, без глупостей?

— За кого ты нас принимаешь, — искренне оскорбился в лучших чувствах напарник. — Вот назови хотя бы раз, когда мы делали глупости…

Тиан открыла было рот, чтобы начать перечислять, но Ран не дал ей издать ни звука.

— Прошу не путать глупости со спонтанными поисками верного решения в безвыходной ситуации.

…например, забраться на огромную ожившую статую верхом. И это я даже не задумывалась.

— У вас что ни день, то спонтанные поиски и безвыходные ситуации, — вздохнула начальница.

— Да брось, — добродушно фыркнул Ран. — Ты когда сама в оперативных действиях участвовала последний раз?

Тиан вздохнула еще громче.

— Столько не живут, я понял.

— Нуар, — Тиан вдруг вспомнила, с кем разговаривает и что ему позволяет, и решила построжиться.

— Ладно-ладно, простите, Ваше Начальничество. Был не прав, погорячился. Умолкаю и возвращаюсь к работе.

— Взрослеешь, это хорошо, — хоть по лицу Тиан не проскользнуло и тени улыбки, но голос прозвучал мягко. — Быстрее бы кончились уже соревнования. Я уже жалею, что вас на них определила.

Хотелось сказать что-нибудь ободряющее в духе "да брось, зато отвлеклись, отдохнули от работы, размялись…", но взгляд зацепился за опустевшее место Лиама, и я на какое-то время зависла в пространстве, не в силах отвести глаза.

Вроде вот только на днях его закрепили за нами, а теперь — лишь кружка осталась с присохшим кофе на дне, небрежно брошенная ручка и странная фигурка какого-то супергероя, явно выпавшая из шоколадного яйца с сюрпризом.

Вещи его мы так и не тронули, разве что осторожно собрали рабочие документы. Словно боялись прогнать последнюю память о нем и смириться с тем, что его нет. Пытались оставить себе иллюзию, что он просто вышел по делам и скоро вернется.

…я тряхнула головой и обнаружила, что Тиан уже ушла. Ран вопросительно покосился на меня, но я лишь отмахнулась: "Задумалась, не обращай внимания".

— Знаешь, моя леди, — заговорил он спустя несколько минут тишины, перемежаемой шелестом страниц, — нам теперь принципиально нужно выиграть.

— Знаю, — кивнула я. — И, тем не менее, все равно даже показываться на соревнованиях не хочу.

— Оно и понятно, — вздохнул Ран. — Но мы справимся. И не с таким справлялись. Ради Лиама, в конце концов. Вспомни, как он бегал и ликовал, что участвует. Единственный человек во всем нашем чертовом Департаменте, который действительно получал от этого удовольствие.

Я печально усмехнулась:

— О, это да. И как нас это раздражало. А сейчас даже не по себе от того, что этого не хватает. Ладно, — попыталась отогнать я гнетущие мысли, — и не такое бывало. Справимся.

— Не сомневаюсь в тебе, моя леди.

— А я — в нас. — И подмигнула Рану, который тут же, словно смутившись, уткнулся в бумаги, бормоча, что "королева флирта из меня так себе". От летящей линейки увернулся, рассмеялся, вскочил с места, по-мальчишески дернул меня за кончик хвоста и выскочил из кабинета с пачкой архивных дел.

…какой же он у меня все-таки балбес.

— А вот это уже интересно. — Ран задрал голову, разглядывая место проведения финала.

— И надо было ТАК заморачиваться? — В том же положении застыла я, переводя взгляд с одной свечки-девятиэтажки на вторую, со второй — на третью, с третьей — снова на первую…

— Новостройки, — "скопировал" наши позы Эмет из Восьмого Департамента, воззрившись ввысь.

— Полностью обустроенные специально для соревнования, — дополнила его напарница, став четвертой. Пара из Первого Департамента не комментировала, но всем своим видом поддерживала наше изумление.

Вокруг домов стаей воронья парили визуализаторы, передающие картинку на главный экран стадиона. Если они и выражения наших лиц сейчас транслировали, то, скорее всего, болельщики взрывались попеременно то хохотом, то негодованием: "И это — те самые лидеры соревнований? Гордость Департаментов? Серьезно?"

— По команде вы парами расходитесь по домам. Время пребывания внутри не ограничено, помните, что победа будет зависеть не только от скорости прохождения, но и от того, сколько душ вам удастся найти в квартирах и собрать. Одна душа дает минус десять секунд общего времени. Также в минус пойдут выигранные вами на первом испытании секунды, — проинструктировал нас один из Наблюдателей.

— То есть, у кого всеми правдами и неправдами число секунд получится меньше, тот и выиграл?

— Именно.

— А если у всех уйдут в ноль? — усмехнулся Ран.

— Невозможно, — отрезал Наблюдатель. — Минимальное время, которого можно достичь за вычетом максимального количества бонусов — пять-семь минут.

— Вы нас явно недооцениваете, — вздохнул напарник. Коллеги тихо посмеялись, Наблюдатель улыбнулся и продолжил инструктаж.

— С каждым этажом сложность возрастает. Если по какой-то причине идти дальше вы не сможете — возвращайтесь. Будет вероятность, что противники сдались еще раньше. Либо вы нашли больше душ. Либо вас спасет бонусное время. В любом случае — для завершения испытания не обязательно доходить до девятого этажа. Поскольку… будет тяжело.

— В плане? — полюбопытствовала я. — Физически?

— Возможно, — неопределенно ответил парень. — Через десять минут начинаем. За вами будут следовать две камеры и фиксировать все происходящее. Они хоть и под защитными заклинаниями, но постарайтесь их не сбить, а то от вас ведь вечно не знаешь чего ожидать.

— Это да, мы такие, — благосклонно принял "комплимент" Ран.

Вот не мог он, как остальные, молча внимать. Словно его естество против тишины протестовало.

Зычный звук горна чуть не заставил нас припасть к земле, закрыв голову руками. Наблюдатель у центрального здания ехидно посмеялся:

— Расходимся по точкам. Встаем у порога. Не двигаемся. Заходим по сигналу. Таймер запустится, едва первая пара шагнет внутрь. Локации идентичны, но в них учтены индивидуальные особенности, поэтому не стоит думать, что соперникам хоть где-то будет легче, чем вам. Вперед.

Ран стиснул мои пальцы, замерев у входа в подъезд, и тепло улыбнулся.

— Покажем им всем, на что мы способны?

А я неловко вывернула ладонь… и покрепче ухватилась за его руку.

— Какой девиз сегодня будет больше в тему? "Где наша не пропадала?" или "Гори оно все"?

— По обстоятельствам, моя леди.

В тот же миг двери распахнулись, красный флаг-иллюзия дал отмашку, и мы одновременно с коллегами шагнули внутрь домов.

Ран ненавязчиво поигрывал извлеченным из-за пояса жезлом, я держала край перчатки в полной готовности сорвать ее в любой момент. Мы изучили весь коридор, заглянули в лифт, покопались в столе у консьержа, и лишь после этого, убедившись, что душ здесь нет, преодолели первую лестницу.

Этаж был поделен на две секции, и мы, для надежности решив пока не расходиться, направились в квартиру с номером один.

— Удивительно сложное задание, — заключил Ран, "прихлопнув" косой валяющуюся у порога "душу". — Давай ты в зал, я на кухню.

Стоило отдать должное магам, которые эти души воссоздавали — дар реагировал на них как на настоящие без малейших перебоев. Только вероятности посмотреть очередную хронику чужой жизни не было, что меня несказанно успокаивало.

Я ухватила еще одну душу, нависшую над телевизором, и отнесла Рану. Тот самодовольно продемонстрировал мне большой палец и "поглотил" добычу лезвием.

В квартире под номером два душ не оказалось вообще. В третьей пришлось искать лестницу, чтобы забраться на верхнюю полку в кладовой и из самого угла выцепить спрятанную душу. Ран едва не навернулся, пытаясь дотянуться до нее косой и при этом не разбить лампочку.

— А можно я картинно свалюсь тебе на руки? — усмехнулся он. — Как в мультфильмах показывают, знаешь? Романтично так.

— В мультфильмах обычно не парни на девушек рушатся, а наоборот как-то. — Я на всякий случай сделала пару шагов назад. — Плюс если там все может обойтись простой лепешкой, которую встряхнули — и она снова приняла форму человека, то здесь вряд ли.

— Я ж пушиночка, — Ран спрыгнул на землю так, что даже подо мной пол завибрировал.

— Ну да. Чугунная такая пушиночка. Идем дальше, нельзя терять время.

Первый этаж мы обползали весь. Души больше нигде не могли спрятаться, мы ведь даже в коробку к электросчетчикам на площадке заглянули, поэтому на второй этаж отправились с чувством выполненного долга.

Там уже было чуть интереснее. Души не валялись на открытых местах, а таились в предметах, слабо выдавая себя то свечением, то движениями. А то и вовсе не реагировали, пока не дотронешься.

На третьем же этаже они уже вели активное существование, прыгая из вещи в вещь. Работали мы с напарником слаженно до автоматизма. Подцепить — отсечь, подцепить — отсечь… Нам было привычно друг друга подстраховывать, перехватывать, где-то подставляться самому, чтобы не задело другого. Но здесь мы все же не чувствовали реальной опасности, поэтому больше развлекались. Словно на тренажере-симуляторе.

…так мы думали ровно до седьмого этажа.

Насторожила нас сущая мелочь. Слишком знакомое лицо человека на портрете, что украшал дальнюю стену зала.

— Он тебе никого не напоминает? — слегка озадаченно спросила я.

— Честно говоря, напоминает. Это, кажется, его душа себе даже оболочку состряпала, лишь бы этот мир не покидать.

— Нилмар Ваэль, — вспомнила я. — Еще дочь обвинял, что это она…

Что-то с силой впечатало меня в стену в тот же миг. Задрожали стекла шкафа, запрыгала посуда на полках, загремели дверцы.

— Вы не смеете меня забирать. Это моя жизнь, — прорычал на ухо голос, пропитанный ненавистью. — Вы никто здесь, слышите? Никто…

— Если это иллюзия, — Ран спешно замахнулся косой, — то она удивительно яркая.

И перехватил душу ровно в момент, когда я выдернула ее из тела. Душа впиталась, ложная оболочка растворилась.

— Это… нам теперь придется заново пережить уже законченные дела? — ошалело произнесла я, вложив свою правую ладонь в ладонь Рана, чтобы с его помощью подняться на ноги.

— Надеюсь, что нет, — нервно усмехнулся напарник. — Если честно, хочется немного разнообразия.

Я потерла ушибленный бок, стряхнула пыль с футболки, мысленно поблагодарила организаторов за то, что сегодня позволили выступать не в форме Департаментов. Позитивное объяснение этому я нашла почти сразу — раньше форма была нужна, чтобы различать своих в толпе. Теперь же, когда толпы нет, можно надеть то, в чем было удобнее. Негативное тоже отыскалось быстро — даже организаторы понимали, что нам здесь может прийтись несладко, а в привычной, ничего не сковывающей одежде у нас просто больше шансов выжить.

— Зато теперь я понимаю, что имел в виду Наблюдатель, говоря, что будет тяжело.

— Видимо, не соврал, — вздохнула я, пробираясь к следующей квартире. — У нас были такие дела, о которых я и вспоминать не хочу.

— И не у нас одних, — заметил Ран. — Не думаю, что нашим коллегам в соседних домах сейчас намного проще.

— У наших коллег нет за пазухой "Многовекового несчастья".

— А еще они — не мы, так что мы все равно в плюсе. — Ран подмигнул мне и первым ворвался в очередную квартиру.

Я замешкалась на пороге всего на пару секунд, но и этого времени хватило напарнику, чтобы вляпаться:

— Моя леди, а ты не могла бы поторопиться?

Преодолев разделяющее нас расстояние за считанное мгновение, я ворвалась на кухню и увидела Рана, на груди которого приглушенно мерцала сфера.

— Как ощущения? — осторожно поинтересовалась я, протягивая ладонь.

— Интересные. И неприятные все же. Пусть это муляж, но это чертовски правдоподобный муляж. Эй…

Душа влетела мне в руку, точно бейсбольный мяч в перчатку-ловушку, Ран, закашлявшись, согнулся буквой "Г", стараясь продышаться.

— Я уже начинаю надеяться, что наши противники окажутся еще более слабонервными и сбегут сразу, как столкнутся с уже знакомыми "душами".

— А что так? — Я осторожно протянула добычу Рану, тот мигом поглотил ее косой.

— Потому что мне, признаться, уже хочется послать все к черту и выйти вон. Я сюда развлекаться шел, а не переделывать собственную же работу. Чертовы извращенцы.

На восьмой этаж мы выползли уже изрядно помятые. Знакомые нам души бесновались как могли, а потому едва не спустили Рана с лестницы, чуть не сломали меня о трельяж, расколотили стекло, собираясь вышвырнуть прочь косу напарника, и напоследок слегка придушили нас обоих. Не сказать, что я их всех хорошо помнила — абсолютно точно я не помнила ни их имен, ни обстоятельств гибели, но я понимала, что мы с ними действительно уже когда-то пересекались.

За десять лет работы чего только с нами не происходило.

…а до?

Я замерла на лестнице и в отчаянии вскинула глаза на Рана, пораженная непонятным осознанием, точно молнией.

— Что случилось? — насторожился напарник.

— Мы познакомились на стажировке. В Департаменте.

— Ну… да, — неуверенно отозвался Ран. — Но какое это имеет отношение…

Я нахмурилась, отвела взгляд в пол.

— Ты прав. Никакого.

Он посчитает меня идиоткой, если я скажу. Это побочный эффект инициации, наверное. Быть может, с ним тоже это происходит. Но это странно.

Виски вновь заломило. Я плавно помассировала их подушечками пальцев, крепко зажмурившись. Не первый раз уже мой организм подает сигнал бедствия таким образом.

Все же наша хваленая регенерация при самой обычной головной боли никак не выручала. Как дыру в груди залечить — так пожалуйста, как от какой-нибудь мигрени избавить — давайте сами, как хотите.

— Что-то не так? — в голосе Рана отчетливо сквозила тревога.

— Ерунда, — соврала я. — Правда ерунда. Это от недосыпа. И стрессов. Идем. Кстати, — я остановилась на пороге очередной квартиры, — а ты помнишь наше первое дело?

— В статусе напарников? — ухмыльнулся Ран. — Или вообще как мы впервые вместе куда-то вляпались?

— Вообще.

Силуэт метнулся от порога в гостиную, мне навстречу вылетело целое кресло, преградив путь. Ран ловко перескочил через препятствие, замахнулся косой.

— Ни за что не забуду твой взгляд, когда нас поставили в пару.

— Все верно. Я была в ужасе от того, что я должна лезть в самое пекло с каким-то занудой.

Со звоном разлетелось зеркало в прихожей. Я едва увернулась от фейерверка стеклянных брызг.

— Я не был занудой, не надо мне тут.

— Коне-ечно. То-то ты первым побежал просить тебе напарника менять, пока не поздно.

— Молод я был и горяч. Может, ты просто оказалась воплощением моих мальчишеских грез, как две капли воды похожей на мою первую любовь, и я себя не смог бы взять в руки рядом с тобой? Экзамен-то был самый важный, как-никак.

— Да, твой взгляд так и пылал страстью по отношению ко мне, — хохотнула я, припечатывая жертву ладонью в грудь.

— "Молод и горяч", — настойчиво повторил напарник, занося косу. — Зато как ты в окно выпрыгнула — так это, видимо, выдержка и хладнокровие во всей красе?

От этого воспоминания меня начал разбирать совершенно безумный смех:

— Теория не была моей сильной стороной. Мне было проще действовать, а не думать.

— Кажется, со временем мы поменялись ролями. — Коса впитала очередную душу, тело растворилось.

— Мы тогда оба не знали, как себя вести, пожалуй. Мне хотелось орать от несправедливости этого мира — от того, что меня насильно запихнули в Департамент, лишив обычной, нормальной, человеческой жизни. Я ведь наверняка о чем-то мечтала, пока во мне дар не открылся…

…а в памяти только белые стены и черные лабиринты.

— О, поверь, полеты с третьего этажа очень хорошо продемонстрировали твой разрушительный настрой, — хохотнул Ран.

— Ну а что? Нам нельзя было упустить душу, по лестнице долго, этаж всего лишь третий.

— И в итоге "всего лишь" перелом руки и пары ребер. Мелочи.

— Но задание-то мы выполнили.

— Но я тебе этого никогда не забуду.

— Звучит как угроза.

— Это и есть угроза. Намек, что я от тебя не отстану. Ни в этой жизни, ни в последующих.

Я пожала плечами:

— Это хорошо. Что-то должно быть стабильным в этом чокнутом мире. Пусть даже это будешь ты.

— Звучит почти как признание, — поиграл бровями Ран.

— Если эти годы меня чему и научили, так это тому, что спорить с тобой бесполезно. Ну и тому, что ты не худший вариант проклятия на всю жизнь.

Дверь в очередную квартиру распахнулась сама. В ноздри ударил стойкий запах мертвечины, и я едва успела закрыть нос и рот ладонью. Навстречу ползла густая зеленоватая дымка, цепями окутывающая лодыжки и ползущая все выше по ногам.

— Спецэффекты какие… живенькие.

— Мертвенькие, — гундосо поправила я напарника и шагнула за порог.

Минут семь мы исследовали квартиру, заглядывая в каждый угол и борясь с желанием спешно вылететь вон. Но не могло же не быть здесь ни одной души. Иначе для кого это светопредставление? Просто чтобы сбить с толку? Заставить потратить время?

Хотя, возможно, так и есть.

— Уходим. — Я махнула напарнику рукой, пятясь к выходу.

…И точно провалилась всем телом в покрытую морозной коркой влажную кладбищенскую землю. Мозг разлетелся миллионами мыслей, виски вновь пронзила боль.

Жнец медленно провел укрытой лохмотьями рукой по моему предплечью, по груди, сжал горло, забирая мой голос. Костлявыми пальцами прошелся по щеке, точно дразня. Невнятный шепот над ухом звучал заклятием, и я падала, падала в неизвестность, теряя связь с миром…

Мелькали лица. Голоса — тихие, громкие, звучали то мольбой о помощи, то злобным проклятьем, мелодия плача тянулась на фоне, не смолкая, срываясь на крик и вновь затихая.

А я падала.

Знакомые черты мелькали в круговороте душ. Здесь я чувствовала каждого и уже не понимала, это их страх смерти… или мой собственный?

Змеей он все сильнее сдавливал горло, рассыпал мириады звезд вокруг, заставлял вращаться их бешеным калейдоскопом, утягивая в колючую пустоту.

— Вы могли меня спасти, — еще не забытый голос прозвучал слишком близко. — Могли ведь.

Калейдоскоп вновь перевернулся, меняя созвездия, позволяя звучать другим голосам, из пустоты выпуская когтистые лапы, желающие разорвать меня на части…

…серебряный росчерк — и черное полотно распалось двумя бесполезными тряпками к моим ногам.

И я падала… из холодной бездны отчаяния прямо в чьи-то руки.

Калейдоскоп рассыпался. Очертания квартиры вернулись на свои места, размытый силуэт превратился в Рана, стоящего рядом со мной на коленях… и этого хватило мне в тот миг, чтобы разлететься порванной струной, заскулить, неровно качнуться из стороны в сторону и, упав лицом ему в колени, разрыдаться в голос.

…я не помню ни слова из тех, что бормотала, запомнила лишь, как напарник убрал волосы с моего лица и замер в ожидании финала, не разжимая тиски пальцев на моих плечах. Не нес какую-нибудь "якобы успокаивающую чушь", просто всем своим существованием давал понять мне, что он здесь, что он меня не оставит.

Наружу изливалась вся боль и страх, все, что должно было вырваться на волю еще после смерти Лиама, все, что я так умело прятала эти дни. Эти месяцы. Все это время.

И я ненавидела себя за эту слабость. Ненавидела себя за то, что вою, уткнувшись кому-то в колени. Вою, потому что плакать разучилась. Или потому что не умела никогда. Сколько себя помню…

Все смешалось. Воспоминания, мысли, чувства, старые, новые вращались в моем сознании, точно в центрифуге, оживая, снова растворяясь и — никак не складываясь в цельную картину.

Голова разламывалась.

…и две камеры, следовавшие за нами всю дорогу, сейчас передают это на большие экраны.

Как же это унизительно.

— Что ты видела?

— Лиама. Всех, кого мы забрали… наверное. Они говорили со мной. Проклинали. Там все пропитано их ненавистью.

— Там — это где?

— В их мире. Или… Я не знаю. Я просто не знаю.

— В твоем подсознании, Арис. Это испытание такое идиотское. Поэтому я уже решил, кто уйдет домой без головы за то, что подверг тебя этому.

— А камеры… — Я не поднималась с колен. Не хватало еще после истерики засветить зареванную физиономию крупным планом.

— Я их разбил. Сразу же. Никто ничего не увидит. И я сделаю вид, что не видел, если пожелаешь.

— Но если… Если это мое подсознание, то почему Лиам…

— Потому что ты слишком долго держалась. Его смерть для нас не прошла бесследно, а ты не могла позволить себе даже самую жалкую лишнюю эмоцию. Мы оба виним себя в этом. И с этим как-то нужно жить. Идем. Наше испытание окончено.

— Но… — я нехотя оторвалась от его колен. — Это ведь только восьмой этаж…

— Если это только восьмой — я не хочу знать, что с тобой может произойти на девятом. И мы остались без камер. Так что есть предположение, что все равно остальные души не зачтутся. И нам еще нужно тебя хоть немного в порядок привести.

— Все очень плохо? — я, кажется, окончательно размазала по лицу остатки туши.

— Если хочешь знать, то я на первом испытании со своим гримом выглядел чуть хуже. Надеюсь, тебя это утешит.

— Очень.

— Замри.

Ран встал передо мной на одно колено и сосредоточенно, прикусив язык, принялся приводить мое лицо в человеческий вид. Стер размазавшееся. Размазал стершееся. Кончиками пальцев расправил пряди волос убрав часть за уши, часть вернув в хвост. Критически оглядел результат и заключил:

— Ну все. Снова звезда.

— Спасибо. — Я все еще мелко дрожала, но вернувшаяся ясность мыслей несколько успокаивала.

— Все для тебя, моя леди, — улыбнулся Ран.

— Я имела в виду… Вообще спасибо. За все.

Напарник приобняв меня, притянул к себе и поцеловал в висок.

— За что, прости? Запамятовал.

— За… что? — хотела было возмутиться я, но вместо этого выдохнула и припала щекой к его плечу. Ну конечно, он ничего не видел, ничего не слышал, никому не скажет. И никогда мне об этом не напомнит.

И за это я была ему неописуемо благодарна.

На выходе нас все же встречали аплодисменты.

Один из наблюдателей подошел к нам с улыбкой от уха до уха, так неестественно натянутой на лицо, что казалось, у него сейчас либо зубы раскрошатся, либо уголки губ поползут дальше и встретятся на затылке.

— Поздравляю, вы вернулись вторыми. Окончательные итоги будут объявлены на церемонии награждения, так что у вас есть около часа, чтобы привестись в торжественный вид и… что с камерами?

— Разбились. По несчастливой случайности. А простите, — Ран был пугающе вежлив, — не подскажете ли, кому мне стоит пожать… руку за такие прекрасные, реалистичные спецэффекты?

— Вам эта честь представится все на той же церемонии. А теперь извините, я должен вернуться к работе.

— На церемонии, значит. — Напарник неприятно хрустнул костяшками пальцев. — Хорошо. Салютом больше — салютом меньше. У меня сегодня как раз еще назначена деловая беседа с господином Аттосом.

— Ран, — попыталась проговорить я укоризненно, но вышло, скорее, испуганно. — Не дури.

— Где же этот голос разума спал, когда надо было до наших "коллег" достучаться? — показательно вздохнул приятель. — Не переживай, все будет тихо. И без свидетелей. И может быть, они смогут уйти домой сами.

…и кажется, мне только что оставили всего два варианта: либо проследить, чтобы действительно было без свидетелей, либо подержать им зажатыми рты, чтобы действительно все было тихо.

Со сцены истошно голосил Лоран, периодически попадая движениями губ в собственную фонограмму. В текст я пыталась не вслушиваться, щадя собственную хрупкую психику, напарник познавал сущность бытия, не шевелясь, изучая угол нашего шатра.

— Удивлен, что его еще никто не пристрелил… каким-нибудь тухлым помидором.

— Пристрелить помидором? Как ты себе это представляешь?

— Согласен, яйцом было бы чуть проще. Ты обратила внимание, сколько там сегодня народу?

— Стадион забит. Кто помладше — облепили сцену, кто постарше — оккупировали сидячие места. Как думаешь, у нас есть шансы?..

— Пробиться к сцене? — ухмыльнулся Ран.

— Да нет. Я про соревнование.

— Конечно, есть. Как минимум тридцать три процента с копейками. Кстати, пора. Нужно пробираться к закулисью.

Задача оказалась не из легких, но мы справились. Обменялись учтивыми кивками с коллегами-"соперниками", критично оглядели друг друга с напарником, стараясь выловить какие-нибудь несовершенства в образе. Я потянулась к торчащей светлой пряди, Ран же капризно задрал нос, стараясь усложнить мне задачу, после чего театрально стряхнул пару несуществующих пылинок со своей черной футболки на мою. Получил легкий тычок под ребра, охнул, рассмеялся…

И в этот момент нас вызвали на сцену. Мы пропустили коллег вперед, сохраняя очередность Департаментов, сами вышли последними и утонули в аплодисментах. Ведущий болтал без умолку, а я непроизвольно прижалась плечом к плечу Рана. Никогда не любила выступать перед аудиторией. И даже фоном перед ней стоять не любила.

— …итак, наши Наблюдатели провели все необходимые подсчеты, — спустя пять минут пафосных распинательств о масштабности соревнований и десять о бескорыстности организаторов, таки подошел к главному ведущий. — Итак, Первый Департамент получает в сумме время — тридцать три минуты и двадцать секунд.

Аплодисменты были жидкие. Никто не понимал, хорошо это или плохо, поскольку даже не с чем было сравнить.

— Восьмой Департамент справился с последним испытанием за… тридцать пять минут ровно.

Возгласы радости донеслись со стороны болельщиков Первых. Я вцепилась в руку Рана, и почувствовала, как нервной дрожью пошли коленки, а в солнечном сплетении что-то сжалось.

— И результат Тринадцатого Департамента…

Ведущий оглядел публику. Обернулся на нас. Прокашлялся.

— …Тридцать одна минута и тринадцать секунд. Какие символичные цифры для Департамента с таким номером, подумать только…

Но его уже никто не слушал. Трибуны взорвались криками, визгом, свистом и аплодисментами, из колонок зазвучала какая-то дико торжественная музыка, а я опомнилась, когда уже почти додушила несчастного напарника в объятиях, неприлично визжа ему в самое ухо. Впрочем, он не жаловался, а радостно, придерживая меня за талию, кружил нас по сцене.

— Мы это сделали. Сделали. Да, черт возьми.

Расцепились мы крайне неохотно — я даже успела напоследок от души припечатать поцелуй ему куда-то в район щеки — после чего вышли вперед и одинаково комично раскланялись. Точнее, Ран кланялся как обычно, а я — передразнивая его, что в целом, наверное, смотрелось так, словно мы долго репетировали.

Товарищи из Первого и Восьмого Департаментов вполне искренне пожали нам руки, поздравляя с победой, а ведущий тем временем пригласил на сцену "многоуважаемых господ" — организаторов и спонсоров.

— А вот сейчас будет интересно, — шепнул мне на ухо Ран. Меня разрывало от предвкушения и волнения: а вдруг не получится? Вдруг никто не поведется?..

В числе первых поднялись Нуар-старший с Лиром. Парень подмигнул нам, словно говоря, что все под контролем, Рагнар же держался так, будто вообще видит нас впервые в жизни.

Спонсорские призы получили и ребята, занявшие второе и третье места. Полный бородатый господин вручил им также какие-то сертификаты "от себя" на получение бесплатных процедур в сети его салонов красоты. Наблюдатели с не самыми счастливыми лицами вытащили объемные корзинки, заваленные разнообразными свертками и коробками.

К нам подошел высокий статный мужчина, поцеловал мне руку, Рану — пожал, и махнул, чтобы вынесли наш приз. Чек длиной в метр выплыл, скрыв на две трети бедолагу Наблюдателя, его несущего. Парень замер между нами, и пока торжественная поздравительная речь не завершилась, мы, дежурно улыбаясь, кивали и благодарили.

Чек с более чем впечатляющей суммой был водружен перед нами, Ран откашлялся… и попросил микрофон. Я же скрестила пальцы на обеих руках и в молитвенном жесте поднесла их к губам.

— Добрый всем вечер. Я уже как-то представлялся, но повторюсь — зовут меня Ран, я, как вы уже поняли, из Тринадцатого Департамента, официально являюсь напарником этой очаровательной девушки, — он кивнул в мою сторону. Подождал, пока стихнут овации и продолжил: — Так вышло, что на этих соревнованиях я занял чужое место. Возможно, вы слышали о том, какая беда случилась с одним из молодых и талантливых сотрудников нашего Департамента. Его имя — Лиам Вигельсон, и он трагически погиб на службе в тот же день, когда их пара прошла в финал.

…публика стихла, теперь ловя каждое слово Рана.

— А самое страшное то, что его мама серьезно больна. И наш друг мечтал победить, чтобы выигранные деньги пустить на лечение. Так что мы с Арисланой посовещались… И решили, что весь выигрыш мы отдаем семейству Вигельсонов с чистой совестью и искренней верой, что эти деньги смогут помочь им — пусть и не оправиться от такой потери, но — хотя бы добиться того, чтобы болезнь отступила. И лучше — никогда бы не возвращалась.

Тишина, нависшая над трибунами, начала раскалываться то здесь, то там прорывающимися аплодисментами. Ран же дал отмашку:

— Не стоит. И теперь я бы хотел передать слово еще одному человеку. Прошу.

Рагнар Нуар вышел вперед, принимая микрофон из рук сына. Окинул меня холодным взглядом, откашлялся и заговорил:

— Слова Арандара заставили меня задуматься о том, что наша жизнь довольно странна. Каждому отмерен свой век. Никто из нас не знает, что произойдет завтра. И порой приходит осознание, что самые дорогие вещи… Нет, конечно, не деньги. Это счастье и здоровье наших близких и родных. Я думаю, что всем вам известно такое название, как Синдром Дархарта — одно из самых пугающих заболеваний современности — и представить, что оно может коснуться нас или тех, кто нас окружает — действительно страшно. Именно от этой болезни страдает госпожа Вигельсон, которой мой сын, не сомневаясь ни секунды, передал весь свой выигрыш. И я рад, что воспитал действительно хорошего человека. И теперь уже мне нельзя от него отставать. Поэтому все средства, заработанные нашим семейным предприятием на данных соревнованиях, мы перечислим в фонд помощи больным Синдромом Дархарта.

Оглушительные овации разнеслись по стадиону в считанные секунды. Нуар-старший всем видом показывал, что ему это в радость, хотя я прекрасно помнила его лицо в особняке, когда Ран пересказывал ему свой план.

— А вот сейчас — молимся, — шепнул мне напарник и вцепился в мое запястье. Мы с надеждой обернулись на остальных многоуважаемых господ.

На сцене повисла неловкая тишина…

— Они не поведутся, — пискнула я.

— Должны. Обязаны, черт бы их…

Мужчина, вручавший нам чек, с еще более надменным видом вышел в ряд с Рагнаром, заняв место у стойки с микрофоном.

— Этот пример, я считаю, не смог бы вдохновить лишь человека с черным бесчувственным сердцем. Вы достойный отец, господин Нуар, и я считаю своим долгом присоединиться к этой эстафете добра. Моя фирма "Эллана", выступавшая одним из спонсоров данных соревнований, также с радостью внесет свою лепту.

— Я понимаю, что и мне нельзя оставаться в стороне, когда обсуждается такой серьезный вопрос, — присоединился к передовой усатый рыжеволосый господин. — Когда на таком мероприятии, где я выступал в роли одного из организаторов, происходит нечто настолько доброе и светлое, нельзя, ни в коем случае нельзя оставаться равнодушным. Так что — все заработанные средства я также с радостью отправлю в вышеназванный фонд…

Миниатюрная женщина с помадой цвета свеклы просеменила к микрофонам.

— Коллеги, дорогие мои, я думаю, никому из нас нельзя — ни в коем случае, — проигнорировать такую возможность по-настоящему помочь другим. Тем, кому в этой жизни повезло чуть меньше. Верно ведь? — и она развернулась к остальным господам, что все еще в некоторой растерянности стояли позади. — Я не понаслышке знакома с этой страшной болезнью, моя хорошая приятельница мучилась от нее, но магия тогда оказалась бессильна и я своими глазами видела, как человек увядает… И я благодарна господину Нуару за то, что он сейчас пробудил это страшное воспоминание во мне. А главное — за то, что он дал понять, что я могу помочь другим людям, таким же, как моя подруга, с этой болезнью справиться…

Уверенным шагом к ней вышли еще пятеро человек, яро поддакивая.

Двое замешкались. Нежелание отдавать честно наваренные на соревнованиях финансы жрало их изнутри, но понимание, что сейчас весь город, а то и весь регион увидит по телевидению, что такие известные люди, владельцы престижных компаний, столь показательно проигнорировали такую трогательную речь, не пожелали присоединиться, не пожелали помочь нуждающимся… Какой удар по репутации их ждет. Какой удар по компаниям. Какой повод для журналистов начать перемывать им кости, старательно толкая в массы самую невыгодную информацию…

Они все, все до дрожи этого боялись. Некоторые из них на своем примере знали, как тяжело снова вставать на ноги в обществе, которое уже задавило тебя вместе с твоим "детищем" потоком презрения.

Людям вообще очень нравится кого-то не любить. Редко хвалят, редко отмечают хорошие поступки. Но стоит где-то оступиться — запомнят, найдут и заклюют хищной стаей воронья.

Я до последнего не была уверена, что эта задумка осуществится. Несмотря на весь риск, кто же хочет отдавать свое, честно заработанное? Мысленно на эти средства кто-то уже приобрел машину, кто-то — загорал на самом солнечном побережье в компании молодой любовницы, другие придумывали более "солидные" вложения, которые в итоге принесут хорошую прибыль…

…а теперь из-за какой-то шишки из Совета, в которой заговорили отцовские инстинкты и проснулись благие помыслы, приходится — что самое обидное, — добровольно, с совершенно искренней улыбкой, отдавать эти деньги "в пустоту".

Никто не хочет видеть свое имя в разоблачительном репортаже. Никому не хочется стать звездой глянцевых обложек под яркими буквами в стиле: "Владелец сети детских магазинов показательно не поддержал эстафету добра, развернувшуюся на соревнованиях Последних Департаментов".

И я могла себе объяснить их логику. Могла понять, почему все произошло так. Но мне все равно не верилось, что это действительно работает.

— Ты чертов гений, — шепнула я на ухо Рану, когда последний из организаторов пообещал передать пятьдесят процентов своей прибыли фонду.

— При этом я еще и очень хорош собой, — осклабился напарник, гордо задрав нос. — Но согласись, с такими людьми играть нужно по-крупному. И ставки делать соответствующие. Ибо некоторые из них настолько толстокожие, что вряд ли бы почувствовали подложенные на стулья кнопки. Это моя маленькая, гаденькая месть. Хотя по факту — это все-таки заслуга отца. Идея моя, но без его воплощения…

— Напомни мне потом и его поблагодарить. Надеюсь, он меня на месте не испепелит.

— Вот уж не знаю, — развел руками Ран. — Если что, я тебя прикрою своей широкой грудью, как щитом.

Шумное празднование в честь закрытия соревнований разразилось, стоило нам спуститься со сцены. Тут же исчезли сидячие места, вместо них возникли одноногие круглые столики, окруженные стульями с узорными спинками. Гости и участники равномерно рассредоточились по всей площадке, официанты, словно тараканы, выпущенные из коробки, ошалело носились в толпе то с чистыми тарелками, то с уже грязными, то с закусками, то с бокалами…

Первой — на удивление, — подошла нас поздравить Кара. Она весьма спокойно обняла Рана — без привычного фанатизма, просто как старого друга, и дернулась ко мне, но стушевалась, растерялась и в итоге просто протянула руку:

— Вы молодцы, правда. И я хотела сказать…

— А может, не надо? — скривился напарник.

— Надо. Ты же меня бы ведь не выдал. Насчет полуфинала… Это из-за меня так получилось. То есть, я сначала действительно хотела, чтобы нам баллы накрутили, но потом одумалась. Только было поздно — я даже хотела этим магам заплатить сама, чтобы они ничего не делали, — но они уже поспорили и…

— И поэтому рассказала обо всем мне, — видя волнение коллеги, вмешался Ран. — И это она предложила сняться с соревнований.

Что я слышу? Кара серьезно раскаивается? Настолько серьезно, что решилась прийти с повинной? Если в ее причастности я практически не сомневалась — и сама новость для меня открытием не стала, то вот чистосердечного признания от нее я нисколько не ожидала. Неужто это душещипательные речи со сцены такое воздействие оказали?

— Забыто, — я все-таки пожала протянутую руку. И подтверждая свои слова, перескочила на другую тему: — Как там Лоран?

— Завтра они идут к нему в студию звукозаписи, — вместо Кары отозвался Ран. — Кое-кто умеет добиваться своего, верно?

Язвительности в голосе, впрочем, я не услышала. Такое чувство, что он не только давно об этом знал, но и сам тому непосредственно поспособствовал.

— Никогда в таких местах не бывала, — уже не сдерживая восторги, призналась Кара. — Как представлю, что там записывались лучшие песни самых популярных исполнителей…

— Ты обещала наделать кучу фото, помнишь, да? — с легким нажимом уточнил Ран.

— Конечно, помню. И про автограф, если встречу вдруг кого-нибудь из твоих любимчиков, тоже помню. Даже два возьму… на всякий, — и она перевела взгляд на меня, недвусмысленно намекая, кому будет предназначен второй.

— Вот и отлично. А теперь, дамы, простите. У меня есть одно важное дело, не терпящее отлагательств. — С этими словами Ран подхватил с подноса пробегающего мимо официанта два бокала с шампанским и, ловко лавируя между людьми, направился к дальнему столику, за которым восседали "трешки".

— Плохой знак, — встревожилась я. Среди лиц было замечено одно, довольно неприятно знакомое, принадлежащее Аттосу, к которому Ран в итоге и подплыл, протягивая фужер.

На лице "коллеги" заиграла фантастическая гамма эмоций. Но они перебросились парой фраз и обменялись вежливыми улыбками раньше, чем я решила кинуться их разнимать, чокнулись шампанским, учтиво друг другу кивнули и разошлись.

И что? И все?..

— А ты мордобития и кровопролития ожидала? — прочитав в моих глазах насущный вопрос, изрек Ран и, залпом опустошив бокал, поставил его на очередной пробегающий мимо поднос.

— Как минимум. Ты же ему грозился голову снести, поэтому… Поэтому может ты объяснишь, что это был за акт дружеского примирения?

— Мы же взрослые, культурные люди, которые, несмотря ни на что, способны решать проблемы — словами. Я просто объяснил ему, что он был не прав, а он проникся и все осознал.

— "Осознал"? — недоверчиво переспросила я.

— Ну… осознает. — Ран извлек из кармана телефон, что-то прикинул мысленно и договорил: — Минуты через три.

— Что ты сделал? — Я, не сдержавшись, вцепилась в ворот его футболки, притянув к себе.

— О, моя леди, да ты настроена решительно, — просиял приятель и тут же скорчил комичную физиономию в ожидании поцелуя. — Я жду.

— Это я жду. Объяснений, — осознав двусмысленность положения, руку я все-таки разжала и смятую ткань на его груди разгладила.

— Почему ты меня постоянно в чем-то подозреваешь? — Ран скрестил руки на груди. — Я просто подошел к коллеге, просто предложил выпить в знак перемирия, просто добавил пару загадочных капель в его бокал, пока нес…

— Ты с ума сошел?

— Что не так? Это ведь даже не отрава. А иногда и вовсе для организма полезно…

Опрокинув стул, Аттос вскочил со своего места и опрометью ринулся бежать куда-то через толпу.

— Серьезно, не смотри на меня так. Это слабительное. На второй умный и благородный замысел меня уже не хватило, извините.

— Кровь за кровь, — не сдерживая неприлично рвущийся наружу смех, выдавила я. Это было отвратительно, глупо и… прямо под стать самому Аттосу, который в действительности большего-то и не заслужил.

— Вообще-то ты должна на меня ворчать, а не веселиться, — напомнил Ран, клыкасто улыбаясь.

— Хорошо. Только дай мне время забыть лицо нашего коллеги из Третьего Департамента, от души просмеяться и тогда…

— Ладно, подожду пару месяцев. Я ведь никуда не тороплюсь.

— И куда ты денешься вообще, — согласно кивнула я, и подцепила с подноса еще один фужер с шампанским.

Кто-то настойчиво стучал в окно.

Я с трудом разлепила один глаз, щурясь от ярких солнечных лучей, и, вздрогнув, подскочила, стукнулась обо что-то головой, зашипела и, потирая затылок, попыталась отползти назад, но уперлась в преграду.

Сиала с Дервиком тоже шарахнулись в сторону от окна. Откуда-то из-под меня сонно заворчал Ран.

Точно.

Мы же в машине.

Знатно отметили завершение соревнований, видать.

— Напомни мне, почему мы не поехали домой.

Шея и спина словно вообще мне больше не принадлежали, и я осторожно повертела головой, стараясь их размять, не доломав окончательно.

— Потому что, — ответил Ран, расставляя все на свои места.

Потому что.

Я выползла из машины, потянулась, издавая жуткие скрипящие звуки, и только после этого наконец-то пожелала коллегам утра. Не доброго, нет. Просто утра.

— Вас что, домой не пустили? — с каким-то издевательским сочувствием в голосе поинтересовалась Сиала. Вот почему она такая вся сияющая и свежая, словно не отмечала вместе со всеми? Но она же отмечала. Мы с ней вместе собирались (или таки собрались?) портрету "Черного Министра" рога пририсовать. По ее, между прочим, инициативе.

— Чип забаррикадировал проход и вывесил табличку "Враг не пройдет" на ручку двери, — пробурчал Ран, вываливаясь на улицу со своей стороны. — Я знал, что рано или поздно все этим и кончится. Чую, вернемся мы после работы, а там уже наши вещи по чемоданам рассованы и выставлены в коридор. Мол, вот где ночью шлялся, туда и проваливай, мерзавец. И подружку свою забери.

— А нечего заводить собак умнее себя, — отозвалась я. И едва не вывихнула челюсть очередным зевком.

Нет, на самом деле, праздник удался.

Сначала был фуршет с концертом, потом началась какая-то вакханалия. Помню, что Ран беседовал с одним из магов, ответственных за иллюзии на соревнованиях. Первое время они что-то с интересом обсуждали, после чего куда-то отлучились, и вернулся оттуда Ран уже в одиночестве. Спустя какое-то время поднялась жуткая суматоха — кто-то кого-то потерял, потом где-то кого-то нашли, но — запертого и долго не могли открыть. Напарник делал вид, что это никак не связано с его угрозами отомстить за иллюзию жнеца на последнем этапе, но тем не менее подозрительно быстро предложил сбежать оттуда гулять по городу. После мы махнули в кафе, где случайно отловили одну мутную душу и наконец все же торжественно испили по какому-то термоядерному коктейлю в пабе недалеко от центра… А когда поняли, что ехать домой уже бесполезно, велели таксисту вести нас к Департаменту, где перебрались в припаркованную еще со вчерашнего дня "Агресту", откинули сидения и отключились до самого прихода Сиалы с Дервиком.

— Сколько времени, кстати?

— Рабочий день через три минуты начинается. Поэтому всем рекомендую поторапливаться, — улыбнулась коллега.

После чего оценивающе осмотрела нас с напарником и со вздохом добавила:

— …а кому-то еще себя в порядок приводить.

— Все это было дурацкой идеей, — признала я, когда мы, сонно щурясь, поплелись за коллегами. — Почему я на нее повелась?

— Не знаю. Может, потому что ты всегда ведешься на дурацкие идеи?

— Резонно, — печально заключила я.

В уборной я застыла напротив зеркала, опершись на раковину. Портрет мой был печален. Волосы, казалось, уложили при помощи турбины самолета, глаза, обычно желтовато-карего оттенка, на фоне чуть покрасневших белков смотрелись совсем уж неестественно желтыми.

Мда. На такое вместилище даже самая потерянная душа бы не позарилась.

— …не знаю, я слышала, что это серьезный эксперимент какой-то. У нас в руководстве ведь не дебилы сидят.

— Да, но все равно неожиданно, я уж думала, где-где, а в нашей сфере все отлажено.

— Как видишь, нет. Чего только мальчишка погибший стоит, и… Здравствуйте. — Две девицы неопределенных лет застыли на пороге дамской комнаты, глядя на меня.

— И вам, — автоматически кивнула я.

Коллеги примолкли и рассредоточились по разным дверям. Я брызнула на лицо холодной водой в надежде освежиться, обреченно вздохнула, поняв, что не вышло, и отправилась в свой кабинет, смирившись с тем, что день предстоит тяжелый.

Ран растекся по своему стулу бесформенным пятном, запрокинув голову и издавая залихватский храп. Правда, стоило мне зайти, как он показательно трижды еще раз всхрапнул, а на четвертый, просто не сдержавшись, рассмеялся.

— Надеялся, что Тиан зайдет.

— Решил добить наше несчастное руководство?

— Закрепить результат. Чтобы в следующем году, увидев наши фамилии в заявках, она самолично, прямо на глазах организаторов порвала бы списки и съела, лишь бы не допустить нас до соревнований снова.

— Я думаю, организаторы и без Тиан справятся. Хватит с них одного спонтанно благотворительного мероприятия.

— Это да, — самодовольно прищурил глаза Ран. — Но их лица я никогда не забуду.

— Оно того стоило, — не могла не согласиться я и нехотя перевела тему. — Что там у нас сегодня?

— "По наши души" выехали Барнс и Кайла, но с завтрашнего дня "отпуск" заканчивается. Придется опять самим пахать.

— Может, выпишем себе каких-нибудь рабов?

— Отличная идея. Заходи на сайт "рабовладение точка ком" и смотри, чтобы не слишком дорогие были, но при этом без брака. Ну там, полный комплект, без б/у-шных деталей, без тяги к винишку и чтобы в целом не слишком изношенные…

— …и чтобы при этом они еще были инициированными собирателями. Дороговато, пожалуй, выйдет, — развеселилась я.

— Да нам же не обязательно прямо нашего уровня профессионалов, можно и таких, средненьких понабрать, — спокойно размышлял Ран. — Можно даже без косы.

— Коса… Слушай, но почему все-таки коса? — Вновь озвучила я стабильно повторяемый вопрос, который то и дело разбивался о барьер из шуток.

Я заметила странную тень в глазах напарника, видела, что он как обычно хочет что-то съязвить в духе "а разве она мне не идет?". Но вместо этого он подпер подбородок кулаком и изрек:

— Что, настало время охренительных историй?

Я уверенно кивнула.

— Это просто проводник. Дай мне обычный нож — он будет работать точно также. Мне кажется, это очевидно. Дай мне вазу — я смогу собирать души в нее. Дай мне сковородку — справлюсь и сковородкой. Это просто каприз, моя леди. В некотором роде, насмешка над легендами и плевок в душу — или что там вместо нее? — жнецам. Ты ведь не думала, что все мои способности — это коса и только?

— Закрадывались мысли, — созналась я. — Ты же сразу ответить не мог, все интригу нагонял.

— С тем же успехом я могу сказать, что все твои выдающиеся таланты — заслуга перчатки.

— А как работают твои силы без проводника?

— Не очень разрушительно. По крайней мере, в моей биографии нет ни одного случая, когда бы я ненароком сгреб в одну каску все души из метро.

— И слава всем богам и темным материям, — передернуло меня.

Новость о "разгуле" собирателей около восьми лет назад подняла жуткий шум во всем регионе, а то и за его пределами. Департаменты стояли на ушах, мирные жители шарахались людей с призрачными значками, как прокаженных. Всему виной была человеческая паника и не самые умные представители журналистской отрасли, которые выдавали неподтвержденную информацию — за истину, торопясь обогнать конкурентов с других каналов.

Так по их словам выходило, что мы, "треклятые пожиратели", вышли на жатву человеческих душ и начали непосредственно с метро. В результате чего и произошла трагедия.

Трагедия действительно имела место быть. Только она являлась первым звеном в этой цепочке глупых случайностей, а не последним.

Обвал тоннеля повлек за собой сотни смертей. Сотни душ, внезапно покинувших собственные тела, терялись в пустоте. По счастью (ну, либо по несчастью — сейчас уже сложно судить) — по той же ветке, только в другую сторону, ехали трое наших ребят из Пятого Департамента. Которые, не растерявшись, бросились на охоту, пока мутные души не преобразились в агрессивные и не спровоцировали новые беды.

Очевидцы увидели их за работой. И это вызвало у общественности шок. "Люди погибли, а этим лишь бы поживиться. Ничего святого". "Да они ради своей добычи готовы весь город разрушить". "Они скоро даже имитировать несчастные случаи перестанут — просто начнут по домам ходить, да своими косами жнецовьими нам головы сносить".

Со временем, когда ситуация утихла, а люди начали воспринимать информацию уже не через призму эмоций, удалось донести, что собиратели не питаются душами. И уж тем более никого не лишают жизней, хотя бы потому, что это просто лишняя работа.

Убивать кого-то для собирателей было равносильно тому, что уборщица, едва домыв полы в многоэтажном здании, с чувством перевыполненного долга выйдет на улицу, наберет ведро грязи и пойдет осыпать ей свежевымытое. После чего измученно отправится все это драить по второму кругу.

Сейчас это в прошлом. Но нет-нет, да мелькнет шутка о зловещих собирателях, способных поодиночке опустошить целый поезд с душами и не насытиться при этом.

— Обожаю, когда люди начинают домысливать, — подытожил наши воспоминания Ран.

— Хорошо еще, что удалось их переубедить. Иначе нас бы сейчас вместо хвороста в костры подбрасывали по одному.

— Запросто. И были бы уверены, что делают доброе дело. И пусть бы там Совет со своей агитацией голос сорвал: "Собиратель — это не сама воплощенная "смерть с косой"…

Я не сдержала ехидный смешок, Ран активно закивал, мол, "да-да, я такой" и продолжил:

— …а лишь участник процесса "оборота душ". И если их не собирать и не приводить в надлежащий вид, то мир просто погрязнет под толщей негативной энергии, которая рано или поздно вполне может стать осязаемой. И в отличие от нас — очень даже может возжелать кровушки чужой.

— Ты так эмоционально объясняешь это мне, словно я сама этого не знаю, — фыркнула я.

— Отца пародирую, — пожал плечами Ран. — Его тогда одним из первых отправили "разумное, доброе, светлое" в массы нести.

— Зато могу тебя заверить, что ты самое незлобное зло в этом мире. Даже несмотря на свою страшную косу.

— О, комплимент. Польщен, моя леди.

— А теперь — все-таки предлагаю поработать.

Предложение улетело в пустоту, утонуло в грохоте удара двери об стену.

В глазах Сиалы застыл воплощенный ужас, она смотрела на нас так, словно мы должны без слов понять, что случилось и что с этим делать.

Следом за коллегой влетела Тиан, чуть более собранная, но тоже изрядно встревоженная.

— Дервик? — предположила я, понимая, что наводящие вопросы необходимы, иначе игра в перепуганные гляделки может затянуться. Дервик был единственной, пожалуй, причиной, с которой Сиала пришла — прилетела бы, — прямо к нам.

Точнее нет. Дервик — и проклятие Темной Крови. Сиала ведь прекрасно была осведомлена о моей просвещенности.

— Статуэтка?

Коллега кивнула. И ослабев, опустилась на стул, после чего тяжело выдохнула и заговорила:

— Она, возможно, давно уже у него. Лежала в сумке, которую он носил с собой на соревнования.

— Там были сотни человек, невозможно даже предположить, что кто-то видел виновного, — посетовала Тиан.

— Можно опросить Наблюдателей, но опять же — лишь в том случае, если это действительно еще с соревнований идет, — заметил Ран.

— Ты принесла саму статуэтку? — спросила я, подсаживаясь к Сиале.

— Нет, я… Побоялась ее трогать. Но я ее сфотографировала. Вот, — и она протянула мне телефон с развернутым снимком.

— Тьерэ, — заключила я, изучив рисунок. — "Мрак".

— И что это может значить? — слабым голосом спросила коллега.

— Как обычно. Что угодно. От гаснущих с его появлением фонарей до слепоты.

Сиала пыталась держать себя в руках. Очень пыталась.

— А сам Дервик где?

— Ушел в архивы. Как ни в чем не бывало. Да он за меня сильнее испугался тогда, чем за себя сейчас. Словно это все игрушки…

Я покосилась на Рана. Не представляю, как высоко я бы лезла на стены, попади проклятие к нему.

Зато я, кажется, представляла, как он переживает из-за меня — но молча, не нагнетая обстановку. И просто не отпускает ни на шаг уже которую неделю, все мои неприятности упорно перетягивая на себя. Я же на его месте, скорее всего, превратилась бы в оголенный комок нервов, вздрагивающий от каждого шороха.

— И я не понимаю, почему именно наш Департамент? Сколько человек — и все из наших, — почти выкрикнула коллега, и в голосе ее зазвенела злость, смешанная с обидой.

— "Тринадцатые", — пожала плечами Тиан. — Не зря же нас сразу окрестили самым невезучим отделением.

— Что за бред? — приподнял одну бровь Ран. — Или это так — очередное дурацкое оправдание?

— Нуар, — возмутилось начальство.

— Что Нуар? Ты себя со стороны слышишь? "Ну, подумаешь, вымираем. Мы же Тринадцатые, нам просто не везет". Так?

— Я не это имела в виду, — нахмурилась Тиан.

— Ну да. Сказала — лишь бы сказать. Ты сама же видишь, что кто-то за наш счет развлекается, и другие Департаменты его мало интересуют.

— Откуда ты знаешь? Может быть, другие просто не предают это огласке.

— А то мы уже во все колокольни иззвонились, лишь бы город в курс дела ввести, — Ран вспыхнул.

— Менталисты подключены.

— Ты хочешь сказать, что другие Департаменты сидят, обложенные статуэтками, но боятся шелохнуться? Что там работают одни идиоты, которые не знают, к кому нужно обращаться в таких ситуациях?

— Я лишь хочу сказать, что собиратели — не бессмертны и не непобедимы, — Еще чуть-чуть, и, кажется, от холода в голосе Тиан ее очки пойдут морозными узорами. — И что слишком плохо продумана наша безопасность, раз нас так легко можно вывести из строя.

— Очень легко. Всего лишь заиметь коллекцию Проклятий, одну из тринадцати в мире. Мелочь.

— Это наверняка не единственный артефакт. Нашлась одна слабость, найдется и другая. И вся эта практика показывает, что мы так действительно можем вымереть. Душами заниматься станет некому, круг перерождений распадется, и люди однажды просто закончатся.

— Ты пытаешься выгородить их или втоптать в полное… полную безысходность нас? Может, предложишь смириться сразу? Все равно все передохнем. Не сейчас, так в ближайшее время. Смысл метаться и выяснять, кто же нас тут перетравить пытается по одному? Лишняя возня.

— Не передергивай мои слова, Арандар. По мне эта ситуация прошлась не менее болезненно, чем по тебе. И тем сильнее я укрепляюсь во мнении, что нужно искать способы усиления собирателей.

— Одеть нас в броню? Повесить ментальный барьер, отключив чувства? Я знаю, что это такое. И что это уже пытались внедрить — тоже знаю. Но эксперименты эти, к счастью, с треском провалились.

— Да что ты можешь…

— Извините, что перебиваю, — робко подняла руку Сиала. — Но что делать нам с Дервиком?..

— Пойдем. — Уверенно направилась к двери я, не желая слушать эту ругань дальше. — Посмотрим на статуэтку да съездим к нашему знакомому сержанту. Ран…

Напарник прочитал в моем взгляде все, что я хотела сказать о его поведении, но не стала бы на людях. Он с досадой поджал губы и показательно рухнул на свое место, уткнувшись в бумаги и всех нас, Тиан в первую очередь, внеся в список игнорируемых.

Начальница открыла было рот, желая сказать что-то еще ему напоследок, но я ее перехватила:

— А твоя компания нам бы сегодня не помешала. Вдруг менталисты скажут тебе то, о чем при мне умолчат. Как-никак, им субординация не позволит с тобой препираться.

— Но…

— Работа, знаю. У нас тут у всех работа. Но даже эта "неприятность" — часть этой самой работы.

Тиан, вздохнув, что-то набрала в планшете и удалилась, сообщив, что сходит к себе за плащом и будет ждать нас через пятнадцать минут на крыльце.

Ран взгляда не поднял — увлекся созданием видимости активной работы, подкрепленной мальчишеской обидой за то, что не дали треснуть вредного соседа учебником по голове, и уже на выходе вслед мне донеслось:

— "Агресту" можешь взять. Ключи на сейфе.

Сержант Лик, получив предупредительный звонок, ожидал нас в офисе. Какой-то особенно задерганный — он даже на стук в дверь с последующим ее открытием отреагировал не "войдите", а "да ну кого там опять…" После чего, конечно, извинился, перевел дыхание и уже спокойно поздоровался.

— Тяжелый день, сержант? — осведомилась я, получив разрешение войти.

— Обычный, — отрезал он, падая обратно на стул. Я устроилась напротив, Тиан — поближе к его столу, Сиала замялась у дверей и едва успела отшатнуться в сторону, когда створка вновь распахнулась, и в образовавшуюся щель просунулась голова молодого менталиста:

— Сержант, наш гость где-то оставил ручку. В футляре такую. У тебя не завалялась?

Искомое покоилось на столе прямо передо мной и даже не притягивало внимания. Только присмотревшись, я заметила тонкую, выгравированную золотом, надпись: "Рагнару, с уважением, в день пятисотлетия Совета. Т.Э.".

— Рагнар? — озвучила я, протягивая футляр менталисту.

— Нуар. Спасибо, — нехотя кивнул тот и исчез за дверью.

— К вам приходил Рагнар Нуар? — поинтересовалась я уже у сержанта.

— Да. Мы проводим повторную проверку владельцев Коллекций. Разослали запросы по всем регионам, где по документам они проходят. Часть откликнулась, часть еще в пути.

— А у нас дилемма. Сотруднику новую статуэтку подбросили.

— А где сам сотрудник? — Лик оглядел наше женское общество, гадая, кому на этот раз "повезло".

— На работе. С нами его жена, эту статуэтку и обнаружившая. — Сиала кивнула. — И руководитель Тринадцатого Департамента — Тиан Арварес. — Начальница кивнула тоже.

Сержант отложил в сторону бумаги и посмотрел на меня с немым вопросом в глазах: "Да сколько ж можно?".

— Что-нибудь новое по нашему делу всплыло?

— Пока нет. Результаты проверок ничего не дают. Все Коллекции в полном комплекте находятся у хозяев.

— И у Нуара? — озадачилась я, вспомнив слова Лира.

— Да. Ее мы видели лично.

— А до меня доходила информация, что она давно перепродана.

— Ровно двадцать одна фигурка находится в подземном хранилище под его домом, и документы все на руках, — уже раздраженно повторил сержант. — Он по-прежнему остается ее владельцем.

Ничего не понимаю. Ведь Лир не мог нас обмануть. А если и мог… То зачем ему это?

— И от кого была получена эта информация, госпожа Кэр?

— От одного из его сотрудников, — пробормотала я, в уме уже выстраивая предположения и подкрепляя их мотивами. А что если Лиру выгодно подставить отца? Мстит за то, что тот сделал с братом? Метит на его место в Совете, быть может? Хочет заполучить еще и отцовские доли в семейных предприятиях? Звучит до обидного правдоподобно — история знает сотни таких случаев.

— А имя этого сотрудника?

— Если вспомню — сообщу.

Все же за спиной Рана сдать его родного брата я не могла. С трудом представляла, что он даст на это свое согласие в принципе, но, по крайней мере, я должна была предупредить его в первую очередь.

— И вы доверяете этому сотруднику?

— Уже не знаю, — честно ответила я.

— Интересная песня. Если позволите, я поговорю наедине с супругой потерпевшего.

— Ваше право, — кивнула я.

Тиан тоже вполне благосклонно отреагировала на просьбу, и мы вышли в коридор ровно в момент, когда из кабинета напротив вышел Нуар-старший.

Он просканировал нас привычно холодным взглядом, после чего изрек:

— Вот уж не ожидал вас здесь встретить.

— Так-то взаимно, — фыркнула я.

— Давно не виделись, Рагнар, — отстраненно изрекла начальница.

— И еще бы столько же не виделись, Тиан.

— Вы знакомы? — слегка удивилась я.

Не то, чтобы это действительно было странным — оба работают в "верхах", оба часто пересекаются с Советом и встречаться волей-неволей им приходится как по хорошим поводам, так и не очень. Но все же одно дело предполагать и другое — убедиться.

— К сожалению, знакомы, — отрезал Нуар.

— Почему я не удивлена? — пробормотала я себе под нос и на Нуаровское "что, простите?", произнесла уже более отчетливо:

— Я спрашиваю, какими судьбами вы здесь.

— Не вашего ума дело. Для приличия я бы с вами пообщался еще пару минут, но, увы, и спешу, и не горю желанием. Прощайте.

— И вам всего доброго, — покачала головой я. Ну до чего милый дядечка. Так и хочется в спину плюнуть.

И стоило ему скрыться в темноте лестничных пролетов, я все же поинтересовалась у Тиан:

— А вы давно знакомы?

— Лет семнадцать, не больше, — с неохотой отозвалась она. — Было время, работали вместе. Недолго. До того, как меня назначили руководителем Тринадцатого Департамента.

— А он и тогда был таким же мерзким?

— Чуть ли не хуже. Что-то творил под прикрытием Совета, никому ничего не рассказывал. Признаться, я однажды пыталась подглядеть, что они за закрытыми дверьми замышляют, но попалась. Чуть не уволили. Боюсь, меня и в живых-то сейчас бы не было, если бы не ушла в Департамент.

— В смысле?

Тиан несколько замялась, но все же заговорила:

— Слишком странно вышло, что люди, так или иначе имевшие отношение к этим его делам, потом в течение буквально трех лет при разных обстоятельствах погибли. Энтимер Локс на своих опытах был сосредоточен. Тело его так в лаборатории и нашли — то ли случайно чем отравился, то ли специально… Ирида Сансворт тогда первой была… Сначала работу потеряла, потом дом сгорел вместе с мужем, а в итоге ее жнецы забрали. Как и Лиама. До сих пор помню, какой траур был. Приятная женщина, так жаль ее… — Тиан вздохнула, да так тяжко, что я не удержавшись, вздохнула тоже. — Словно эпидемия какая-то.

— Или проклятие… — Я пыталась собрать мысли в кучу. — А сколько примерно человек тогда погибло?

Начальница мысленно что-то прикинула.

— Давно это было, я не всех знала лично, могу и забыть кого. Но человек пятнадцать-то точно.

— А не больше?

— К чему ты клонишь?

— Прикидываю, может это быть простым совпадением или нет.

— Совпадением? — вскинула на меня вопросительный взгляд Тиан. — Ох… Ты про статуэтки? Но ведь никто даже не предположил тогда… Смерти все были вполне логичными.

— Так они и у нас сейчас "логичные". Никого еще не находили с пробитым статуэткой черепом или выцарапанной на лбу надписью "в моей смерти прошу винить коллекцию Темной Крови". Черт. Тиан. И получается, все это было окружение Нуара?

— Насколько мне известно… — Начальство слегка побледнело.

— Дождешься Сиалу? Она там может еще час проторчать, а я должна рассказать обо всем Рану как можно скорее.

— Беги, конечно, — растерянно кивнула Тиан. — Мы на такси доберемся, не переживай.

Кивнув, я слетела вниз по лестнице, перескакивая через ступени, едва не споткнулась о порог на выходе и, успев даже краем глаза увидеть исчезающий за углом джип Нуара-старшего, прыгнула в "Агресту".

Мотор взвыл. Чувствуя себя уличным гонщиком, первое время я так лихо лавировала между машинами, что даже успела удивиться, почему до сих пор ни один столб не пострадал?

Впрочем, мое изумление стремительно угасло, когда обнаружилось, что педаль тормоза мне не подчиняется. В зеркало заднего вида я успела увидеть перепуганных людей и вылетевшие на тротуары машины, пытающиеся вырулить, никого не зацепив, и сигналящие встречным что есть мочи.

Подкатила здоровая такая паника — машина не останавливалась. Первая волна страха временно притупила мою координацию и стерла ощущение пространства. Едва не влетев в стоящий автобус, а после, проскочив в считанных сантиметрах перед трамваем, я отбила зеркало с правой стороны об столб и еле подавила в себе порыв бросить руль и закрыть глаза руками, чтобы только не видеть этого ужаса. Потому что я все равно должна в кого-то врезаться, хочу я того или нет. Я не смогу так петлять все время. Повезло раз, два — на третий уже не повезет точно.

Вождение никогда особенно хорошо мне не давалось, про экстремальное вождение, думаю, лучше и вовсе умолчать.

Стараясь уехать как можно дальше с оживленных улиц, я с мольбой глядела на стрелку шкалы бензобака, прося ее как можно быстрее спускаться к нулю. Гонять полтора часа по городу и при этом никого не сбить и ни в кого не врезаться мне казалось просто невозможным.

А если разобьюсь? Насмерть? И что еще хуже — не успею рассказать о догадках Рану?

Нервно извлеченный из кармана телефон быстро отреагировал на голосовую команду набрать напарника, после чего был криво впечатан в крепление на панели.

— Да, моя леди, — прозвучало по громкой связи на весь салон.

— Проверь базы, узнай все об участниках экспериментов твоего отца пятнадцатилетней давности. Есть риск, что все они были убиты при помощи Темной коллекции. Твой отец возможно замешан. Или Лир.

— Не тараторь так. Я расслышал только "проверь базы, твой отец — Лир". Где ты?

Протяжные звуки сигналов разной громкости вместо моего голоса наверняка ему не понравились.

— Арис? Не молчи.

— У машины с тормозами что-то, я пытаюсь не врезаться, — выпалила я.

— Какого… — сначала растерялся, но быстро сообразил Ран. — Ногу с педали газа убери. И переключи на пониженную передачу.

— И что мне это должно дать?

— Как что? Замедление, по идее.

— Не знаю, что это за идея, но ничего не поменялось.

Я даже вжала голову в плечи, когда, вылетев на очередном перекрестке на запрещающий сигнал, едва не зацепила мирно едущего по правилам "жука". "Жук" резко вильнул в сторону, чуть не влепившись в остановку.

Мое перемещение по городу оглашалось сигналами гудков — моими и чужими. Как бы я не старалась вывернуть куда-нибудь с особо оживленных улиц, мечтая вообще оказаться где-нибудь за городом, сошедшая с ума машина меня в этом решении не поддерживала. Нас заносило задом на поворотах, в панике разбегались в стороны люди. Телефон вылетел из крепления, упав куда-то под кресло, поэтому Ран что-то продолжал оттуда вещать, но слова в этом общем потоке уже были неразличимы.

Как так вообще? Куда делась моя хваленая собранность, когда она так нужна? Почему она меня последнее время подводит?

…я вылетела на Северный тракт с изрядной долей облегчения, что, какая бы магия или проклятие машину из строя ни вывели, я никого не сбила и вроде бы аварийных ситуаций создала не так много, как могла бы. А здесь уже и местность открытая, и поля вокруг, и встречного транспорта мало…

Только машина мою радость не разделила, видимо, решив, что я слишком легко "отмучилась". Колесо попало в яму, "Агреста" лягушкой подскочила над землей, я едва не пробила головой новый люк в крыше и, в ужасе распахнув глаза, вцепилась в руль до холода в пальцах, глядя, как в лоб мне по встречной полосе приближается грузовик. Он вильнул вправо, я влево, чувствуя, что оси зажили своей жизнью. Машину замотало сложными зигзагами из стороны в сторону, точно она сама мечтала от меня избавиться и, вырвавшись на свободу, без наездника ускакать в прерии. Я решила, что все, это финиш и, без особой надежды на счастливый исход, резко вывернула на свою полосу.

Полет с трассы был недолгим, а приземление мягким. Придорожные заросли любезно приняли нас в свои объятия, меня больно приложило плечом о стекло, горизонт сместился к вертикали, и едва скольжение прекратилось, мотор издевательски уркнул и заглох.

Чертово "Многовековое несчастье". Твои же происки, зараза?..

— …если ты не ответишь сейчас же, я сам тебя добью, слышишь?

Трубка, по иронии судьбы выпавшая из-под сидения на стекло рядом со мной, по-прежнему негодовала голосом Рана. У меня же двигались только зрачки, нервно подрагивая и изучая обстановку, пока остальная я пыталась сообразить, что произошло, что делать и что за вообще…

— Я живая, — отрывисто выдохнула я. — Кажется. Вроде.

— Стой, где стоишь, мы скоро.

— Лежи, где лежишь, ты хотел сказать, видимо.

Невнятный звук из трубки явственно дал мне понять, что Ран не оценил юмора. Хотя юмор был весьма так себе, если вдуматься.

Первое время я старательно следовала данному напарником совету — лежала на боку, любуясь перевернутым пейзажем. Потом я осознала, что мне неудобно. Совсем. Поэтому змейкой попыталась перетечь в другую плоскость. Машина покачнулась, намекая на то, что, если я не прекращу возню, она за себя не отвечает.

Я замерла вверх одной ногой, упирающейся в пассажирское сидение, филейной частью в окне, за которым была уже земля, а ухом прижимаясь к потолку. "Агреста" замерла тоже.

Я осторожно извлекла из-под руля вторую ногу. И сама у себя поинтересовалась:

— Ну и?..

Лезть вперед ногами через окно — что за извращение?

Машина подтвердила: вообще извращение. Покачнулась и начала заваливаться куда-то в сторону — моя дезориентация в пространстве даже не позволила мне понять, в какую именно.

Когда я едва не впечаталась носом в руль, дверь с моей стороны распахнулась, и я спиной вперед вывалилась на волю. Даже зажмуриться не успела, как меня бережно подхватили чьи-то руки, дождались, пока я разберусь со всеми своими конечностями, в коих я откровенно запуталась, и только потом поставили на ноги и отпустили.

— Цела… — не спросил, а скорее выдохнул с облегчением Ран.

— В отличие от машины, — виновато подернула плечом я, оглядывая царапины и вмятины на боку.

— Черт с ней, — искренне отмахнулся напарник, продолжая меня изучать, точно впервые видел. Либо же — словно мог бы меня прорентгенить без вспомогательных устройств одной лишь силой взгляда.

— Ты как меня нашел?

— "Агресту" отследил. В блок сигнализации геолокация встроена вообще-то. — Ран задумался на пару секунд и добавил: — Надо на тебя такую же систему установить.

Дервик приветственно помахал мне рукой. Он стоял неподалеку, облокотившись на такси, словно придерживая его, чтобы водитель, перенервничав, не попытался сбежать. Водитель же, судя по широко распахнутым глазам, действительно был слегка удивлен, что на место происшествия ему пришлось лететь вперед аварийщиков. Вполне возможно, что в его практике это и вовсе первый случай, так что он мужественно ждал нас, боясь высунуться.

— Ты точно в порядке?

— Я — да. Она — нет, — бесполезно пыталась привлечь внимание к "Агресте" я, тыча в нее пальцем.

То, что страх улетучился, едва машина остановилась, и не стал дожидаться Рана, было хорошо. Перед напарником стояла уже почти адекватная я, которая будто просто мимо проходила. Да, было жутковато. Да, я боялась покалечить невинных людей. Да, скорее всего из-за меня все же случилась пара аварии, но насколько я могла понять, ни одной серьезной и непоправимой не произошло.

Хотя боюсь, из новостей мне все равно придется узнать подробности, рано или поздно.

Лишь бы не от Искателей.

— Ребят, — пробасил издалека Дервик. — Мне долго еще бедолагу-то держать? Он там молитву, по-моему, читает уже.

— Ничего же не случилось, — нахмурилась, чуя неладное, я.

— Это с тобой ничего, к счастью. — Коллега душевно хохотнул. — А вот наш дорогой таксист всю дорогу ехал, любуясь на лезвие косы в зеркало заднего вида.

— Ты запугивал его косой?

— Не запугивал я никого, — недовольно буркнул Ран. — Просто не убирал…

— Ты, для начала, ей такси и тормозил, — сдал его с потрохами Дервик.

— Ну да. А потом забыл убрать. Но зато быстро доехали.

— Ты хоть извинился?

— За что?

— Ну… за то, что напугал. Хотя бы. Он же пожаловаться может, в конце концов.

— Не пожалуется, — мрачно пообещал Ран. — Я сказал, что иначе раньше срока за ним приду.

— Ран. Так же нельзя.

— Слушай, я тебя выручать ехал, чтобы нотации выслушивать? Раз такая привередливая, то давай сама обратно в город, пешочком, — скрестив руки на груди, он гордо задрал нос.

— Пробегись, раз уж выжила, ага, — не менее гордо повторила его жест я. — Да запросто. И мог бы не утруждаться и не ехать за мной. Сама бы добралась…

Окончание фразы утонуло где-то в напарниковом плече. Я даже успела осторожно похлопать его по спине в знак примирения, пока он сопел мне в волосы.

Впрочем, оторвался от меня он тоже довольно быстро. Сдал на руки Дервику и сказал, что дождется аварийку один.

…в итоге, с места происшествия уехал лишь слегка поседевший таксист.

Ран сидел на капоте, я на заднем сидении, выставив ноги на улицу, Дервик — на переднем, куда я отчего-то повторно соваться не рискнула. Мы беседовали, вглядываясь в проезжающие огни, периодически моргали им фарами.

На практике было выяснено, что наш транспорт на время стал исключительно транспортабельным: то бишь, поехать-то поедет, но лишь с высшей помощью, и никак не на своих четырех. То ли при падении что-то сломалось, то ли это просто от стресса и скоро пройдет…

— Сиала себе места не находит, — негромко произнесла я. — Ты бы хоть вид сделал, что переживаешь из-за проклятия.

— Я и так переживаю, — насупился наш медведь. — Только боюсь, что она тогда начнет переживать еще сильнее.

— Пойми, безразличием ты уж точно не поможешь. А вот если перестанешь строить из себя непобедимую скалу и поддашься, она увидит, что тебе на это не плевать, и поверит, что вместе вы уже точно справитесь.

Ран негромко хмыкнул.

— Что? — выглянула через дверцу я.

— Мудрые мысли порой мелькают в твоей голове, моя леди. Дерв, она права, ты же понимаешь.

— Понимаю, — пробубнил коллега. И достав телефон, что-то быстро набрал в нем. После сунул его обратно в карман, обвел нас взглядом и пояснил:

— Написал Сиале, что обязательно съезжу с ней к менталистам завтра. Или к Искателям, если понадобится. В конце концов, ты же уже давно живешь с этим проклятием, и ничего.

— У нее есть убийственный оберег, — хмыкнул Ран.

— Какой? — вскинул голову Дервик.

— Как это какой? — отозвался напарник, нескромно ткнув себя пальцем в грудь. И на секунду — всего на секунду — улыбку скрыла тень какой-то явно безрадостной мысли. Но Ран быстро вернулся: — И надеюсь, что силы этого оберега хватит еще надолго.

— Да что с ним сделается?

— Да и правда что, — хмыкнул он, и вскинул взгляд на притормозивший неподалеку автомобиль. — А это за нами.

— Все же я не понимаю, при чем здесь Лир. Отец ладно еще, он темный тип и у него там свои игрища глобального размаха. Поэтому, как бы это ни было странно, но обвинения в его адрес я и сам с полной уверенностью отрицать не могу.

— Какой объективный сынуля, — отметила я, не отрываясь от бумаг.

Мы решили, что нам очень нужно попасть в городские архивы Совета, и теперь ломали голову, как это сделать без "приказа сверху". "Алло, пап? Привет. Мы тут подозреваем, что ты проклял двадцать человек Темной Кровью, поэтому не мог бы ты нам выписать пропуск в закрытые архивы, чтобы мы доказательства поискали?"

— Знаешь, у него что-то тоже отцовский инстинкт не самым традиционным образом проявляется. Можешь считать это нашей семейной особенностью.

— Мне не очень приятно тебе эти догадки озвучивать, по правде говоря. Особенно насчет Лира. До жути мерзко подозревать человека, к которому хорошо относишься.

— Поверь, моя леди. В нашей ситуации лучше перестраховаться. Не жди, что я кинусь на его сторону, даже не взвесив все за и против. Тем более, тебя я тоже достаточно хорошо знаю, чтобы предположить, что ты не на пустом месте сделала выводы.

Я вздохнула, но подозрения все же пересказала. Ран сначала задумчиво почесал макушку, а после и вовсе зарылся обеими пятернями в волосы.

— Это не похоже на него. На того Лира, с которым мы когда-то играли в машинки. Признаю, он способен на странные вещи… И за десять лет многое могло измениться.

— У меня он тоже не вызывает никаких неприятных ассоциаций. Но проблема в том, что это только в мультфильмах можно разоблачить злодея по тому, что у него злая физиономия и противный голос.

— Нос крючковатый еще, — выдохнул Ран.

— О, обязательно. В реальной жизни такое, увы, не прокатит.

На пару мгновений мы задумались.

— Кто у нас еще имеет выход на архивы?

— Тот, кто постоянно возится с бумагами и выписывает разрешения.

— Кара?

— Вероятно.

— Мне с ней поговорить или ты сама?

— Смотря что с вашими, так называемыми, отношениями?

— Все очевидно, по-моему. Мы просто приятели.

— И давно определились?

— Примерно к третьему "свиданию".

— А что делали все остальное время?

— Общались. Как нормальные люди.

— То бишь, ее вселенская любовь к тебе угасла?

— Нет. Она просто осознала, что никогда не сможет занять чужое место. Каких бы размеров зад она для этого ни отрастила.

— В смысле?

— В прямом, моя леди. Не отвлекайся. На повестке дня пропуск в архивы.

— Но вы ведь так показательно изображали, что…

— Что — что? — улыбнулся Ран, подперев кулаком подбородок и внимательно уставившись мне в глаза.