Рубеж-Британия

Глава 5 Непредвиденные дела

Утром проснулся в кровати в нижнем белье с острым чувством стыда.

И мысленно поблагодарил местных гвардейцев, Зотова и Небесную, что они оградили меня от большего позора.

Голова гудит, как после контузии, но не снарядом подбитая, а всяким алкоголем.

На тумбе рядом лежит кошель, документы, карманные часы, показывающие время: 10:17. Вот же я проспал всё на свете! Бляшка на мне, прямо к трусам прилипла, как родная, резинка усилилась, вероятно, ей же, поэтому никуда не тянет. Интересно, кто раздевал меня, что при этом подумал?

Форму свою гвардейскую приметил в шкафу через приоткрытую дверцу. Там же и сапоги поблёскивают. Похоже, всё почистили.

Белую, пышущую свежестью, рубашку надеваю с огромным наслаждением.

Минут пять меня никто не трогает, а затем раздаётся несмелый стук в дверь.

— Войдите! — Объявляю и кривлюсь от острой головной боли.

Ивета пожаловала в бело–сером мундире, вот кого увидеть не ожидал. Мой бывший временный камердинер, как напоминание былой славы. Или моей истерики.

— Доброе утро, ваше высочество, очень рада видеть вас в здравии, — выдала с лёгкой улыбкой.

Но я не поддался очарованию. Скорее всего, она так и осталась верна Татищеву, которому всё и сливала о моих передвижениях здесь в прошлый раз.

— Доброе утро, Ивета, — ответил сдержанно.

— Желаете завтрак в гостиную?

Из–за спины вышел лакей с подносом, на котором красуются несколько кувшинов с непонятными на первый взгляд напитками и один с водой, там же три стакана. Стал всё суетливо расставлять на столике у кровати.

— Простая вода и настойки, помогающие от похмелья, — пояснила женщина и добавила: — ваши покои на первом этаже уже готовы, господин. Если желаете, накроем завтрак там.

— А где Зотов? — Спросил, понимая, что занял его кровать.

— Я уточню, — замялась Ивета. — Так какие будут пожелания, ваше высочество?

Из–за тошноты завтракать совершенно не хотелось, поэтому отказался. А вот одна из настоек пришлась очень кстати. И мне быстро полегчало.

Попросил не беспокоить, выдворив всех.

Бритвенные принадлежности лучшего качества нашлись в ванной комнате, где имелся и водопровод. Превратив небритую рожу в приличное лицо, я всё же решился искупаться в ванной. Душ пошёл мне на пользу. Напор, регулировка температуры, такую роскошь ещё поискать.

Посвежевший, облачился в мундир полностью и решил прогуляться. Но на выходе нарвался на караул из одного бойца в розовом мундире. Поставили мелкого и щуплого. Перепуганный от моего внезапного появления шарахнулся, как от огня. И заявил несмело с виноватым лицом:

— Андрей Константинович, вам без сопровождения на прогулку нельзя.

— Простите, это по чьему распоряжению? — Взвинтился я, рассчитывая всё же подышать свежим воздухом в одиночестве.

— Коменданта, — отвечает корнет.

— Так сопровождайте, — Развожу руками и спешу в холл.

Торопится за мной, явно не успевая. В переходе и холле ни одного гостя, только слуги маячат с подносами, бегая, как угорелые. По стенкам прижимаются, уступая нам дорогу.

— Доброго утро, господин, — здороваются. — Приветствуем, ваше высочество.

Во, как! Все меня знают. Можно уже и не волноваться. Отвечаю всем кивками быстрыми, растерявшись вначале.

Вышел на улицу. Солнышко через густые кроны проклёвывается, птички щебечут — заливаются, ветерок свежий дует с Байкала. Цветами веет сладко и от свежескошенной травы навивает воспоминаний из детства. В парковой зоне людей почти нет, только слуги и стража изредка мелькают меж клумб и кустарника.

К берегу облагороженному вышел на воду блестящую посмотреть. Отсюда не видно, но вспомнил, как со стороны восхищался, что будто в воздухе остров стоит. А на самом деле на органическом льде. И как так вышло, что Мастер сумел его использовать? Да и сам остров поставить на нос корабля, который, похоже, выполняет роль сваи. Очень интересно разобраться.

Но сейчас привлекает меня вид противоположного берега и немногочисленные прогулочные лодочки с белыми зонтиками, которые катаются вокруг и поодаль Острова. Тихо, мирно, миленько всё смотрится.

Зотов с барышней в одной катается. Девушку не разглядеть, только её рыжую шевелюру видно. Меня увидел, на вёсла налёг и стал спешно удаляться.

Похоже, засмущался офицер. Видимо, всё у него на волоске висит, ещё ухаживает.

Что ж, любви все возрасты покорны. Полно о погибшей семье скорбеть.

Пока стоял, два лакея меня нашли, которых, похоже, штатно прикрепили. Ивета следом подошла с глазами круглыми.

— Какие будут пожелания, ваше высочество? — Прощебетала, на гвардейца низенького поглядывая неодобрительно. — Или распоряжения?

— Узнайте, где Анна Третьякова сейчас, хочу её увидеть.

— Хм, — замялась Ивета. — Насколько мне известно, она на завтраке с её императорским высочеством в малом саду.

— Отлично, ведите!

— Но…

— Ведите, я сказал.

Двинулся с делегацией из четырёх человек. Как дурак, ей Богу. Но раз им так спокойней, решил не разводить скандалов. Я ведь здесь без приглашения. Должны были вытурить ещё вчера.

Через двадцать минут вышли к противоположному берегу наискось, миновав главный дворец. Шли бы в два раза дольше, если бы я не ускорил шаг. Бедный гвардеец из сопровождения запыхался больше остальных. А я бы лучше вообще бегом.

Наткнулся на калитку, за которой густой сад и непроглядные заросли. Вспомнил, что в прошлом году здесь с принцессой Софией и провёл время. Похоже, это её любимое место, куда не суются посторонние. А не суются они потому, что гвардейцы на страже. Вот как сейчас.

Сразу двое высоких молодых офицера в звании поручиков в розовых доломанах с выправкой и бравыми выбритыми начисто лицами стеной передо мной встали. Один прогремел грозно:

— Именем императора сюда не велено пускать!

Должно было отпугнуть, как от осиного гнезда. Этого, вероятно, от меня и ждали. И очень удивились, что на моём лице ничего не изменилось.

— Князь Сабуров Андрей Константинович, — представился, оставляя позади свой «эскорт».

Брови вздёрнули оба, переглянулись. Оценивающе посмотрели вновь. Офицеры выглядят крепче, но ненамного. Скорее отъелись на казённых харчах, чем в физическую культуру ударились.

— Я к Третьяковой Анне, доложите о моём прибытии, — добавил.

— София Николаевна распорядилась не беспокоить, — настаивает офицер, сетуя на приказ принцессы.

— Третьяковой доложите, — упираюсь рогом и я.

Секунд пять длится борьба наших взглядов. А затем офицер просит другого сходить и передать.

Ждать посыльного приходится минут десять. И возвращается он один, молча, доходя до калитки.

— Передала, что не желает вас видеть, Андрей Константинович, — выдал офицер. — Однако рада, что вы вернулись из похода целым.

Твою дивизию! Неужели обиделась?

— Я понял, спасибо, господа, — откланялся, не желая здесь унижаться.

По крайней мере, ей тут хорошо. Нашла себе подругу. Наиграется, вспомнит обо мне. Мне достаточно знать, что у неё всё отлично. Но что–то на душе неспокойно.

— Граф Третьяков на Острове? — Уточняю у Иветы по дороге обратно.

Может хоть с ним удастся поговорить и выяснить, как поживает его дочь.

— Да, но… четыре дня назад они с супругой бесследно исчезли, — выдала камердинер.

И я остановился.

— То есть как? — Спросил с холодеющей грудью.

Смотрит с опаской.

— По этому делу уже ведётся расследование, ваше высочество, — заявляет с заметным волнением. — Все отплывающие отсюда лодки под строгим контролем. На них Третьяковы отмечены не были. Возможно, они отбыли с острова тайно. В таком случае это упущение стражи и коменданта. Но старшая дочь Третьякова уверяет, что они не собирались в путь, напротив, планировали встречи здесь с друзьями. А исчезли они с прогулки прямо белым днём. Уверяю вас, такое впервые на моей службе. Гостей мы оградили от неприятных новостей, но слухи расползаются среди знати быстро. Наша тайная полиция тоже уже подключена к этому делу.

Ну куда без Татищева.

— А где сейчас старшая дочь Третьякова? — Интересуюсь.

— Елизавета Ивановна либо в покоях, либо на прогулке. Это можно выяснить в течение часа. Прислать к вам её?

— Нет. Выясните, где она. Я сам навещу Елизавету.

Пропажа Третьяковых — дело странное и настораживающее. Я бы не придал этому большого значения, если бы не знал Анну. Что греха таить, у моей сестры не всё в порядке с головой. Это не явно выраженно, но некоторые её порывы меня пугали.

Одно утешает. Своего Фиолетового питомца она лишилась задолго до этого происшествия (надеюсь, он не стал диким и бесконтрольным). Вот только как это сказалось на ней? Да, она нашла общий язык с Софией и на удивление с самим императором. Но что она сделала с приёмным отцом и матушкой?

А что если Анна таила обиду на них всё это время?

Как бы не вышло чего дурного. Я и за неё саму переживаю. Хочется верить, что Анна не причастна к этому. И мой долг, как брата, выяснить всё до конца.

Застал Елизавету на большой открытой веранде гостевого корпуса, где за одноместным столиком попивала чай. С пятого этажа открывался хороший вид не только на озеро, но и парк. Здесь же собралось немало гостей, примерно половина столиков и все диваны были заняты.

Полненькая темноволосая женщина лет тридцати на вид в непышном алом платье сидела с задумчивым видом и не сразу отреагировала на меня. Я же, как увидел профиль, вспомнил её. Это она играла на рояле в Доме офицеров. Выходит, она ещё и подруга Татьяны Румянцевой.

Вероятно, её предупредили, что я подойду. Поэтому она не удивилась, когда поздоровался и представился. Поднялась с места и исполнила полу–реверанс.

Моё сопровождение на веранду не осмелилось подняться, лакеи и гвардеец остались в холле на пол–этажа ниже, вероятно, с расчётом, что отсюда выход только один. Но они не учли пожарную лестницу.

— Чем могу быть полезна, Андрей Константинович? — Спросила с грустью, усаживаясь обратно.

— Я по поводу пропажи ваших родителей, — ответил и присел напротив.

Ко мне тут же подскочил лакей и налил кружечку ароматного кофе. Я даже не успел отказаться. А на мою реакцию Елизавета даже улыбнулась и выдала:

— Наши отцы дружили, я помню вас ещё ребёнком. Признаться, всегда считала вас странным.

А ей палец в рот не клади. Лепит сразу прямо.

— К чему вы это, сударыня? — Интересуюсь без всякого раздражения.

— В том году вы учинили целое бедствие на этом острове, и вот вы снова здесь. Ваша репутация оставляет желать лучшего. Не примите за оскорбление, я констатирую факт.

— Я вам не свидание предлагаю, а уж тем более не дружбу, — отвечаю жёстко. — Ваши родители пропали. Хочу помочь.

— Вот именно. Ваша помощь ровно, как и ваша репутация ничего хорошего не обещает.

Увожу взгляд, слишком она взвинчена. Кофе пробую, пока не остыл. Изумительно. То, что надо.

— Я вас чем–то обидел? — Спрашиваю между делом.

Елизавета усмехнулась и замотала головой. Во взгляде искренний укор.

— После вашей выходки мой отец получил выговор, а мой супруг разбитое лицо и запятнанную честь, — заявляет.

— А причём здесь был граф Третьяков, простите?

— Вы, вероятно, забыли, что числились в военном гарнизоне Владивостока. А командировочный вам подписывал именно мой отец.

— Хм, а вы весьма осведомлены о делах военных, — съязвил. — А по второй претензии. Ваш супруг видимо попался под мою горячую руку?

— Он не стал вас ранить в спину, не обольщайтесь, — покривилась аж Елизавета. — Вы налетели на него уже после, когда он выполнял свой долг. Из–за того скандала его понизили в должности и попёрли с императорской гвардии в Иркутское военное училище, сделав ротмистром. Теперь оттуда он вообще не вылезает.

Во дела, голов–то посыпалось. И, похоже, это только вершина айсберга. Чует моё сердце, ещё наслушаюсь.

Но оправдываться не собираюсь.

— Простите, а вы почему не с ним? — Решил подковырнуть.

— Как я могу оставить отца с этой… девкой, — прошипела и отвернулась.

Без сомнения речь об Анне. Когда она успела заслужить столько ненависти от старшей сестры⁇

С самого начала я рассчитывал на более дружескую беседу. Но меня сразу восприняли в штыки.

— Помниться мне, вы оставили отца с Анной во время нападений оргалидов во Владивостоке, — парирую и наблюдаю реакцию.

Женщину передёргивает, что видно невооружённым взглядом. Похоже, нервы у неё расшатаны.

— Я не хочу об этом продолжать, — говорит взвинчено. — Если вы и хотели это обсудить, то попрошу меня оставить, Андрей Константинович.

— Я действительно хочу помочь в поисках ваших родителей. Не гоните меня.

Елизавета ненадолго задумалась.

— Этим уже занимаются профессионалы, — произнесла негромко, повернув голову в сторону и уставившись вдаль. — В ваших услугах нет нужды, сударь.

— Я хочу настаивать. Потому что переживаю за них.

Женщина тяжело вздохнула.

— Что вы хотите от меня? — Сдалась.

— Вы уверены, что Иван Фёдорович не планировал скорый отъезд?

— Нет, мы собирались на дневное представление в театральном зале Дворца. Гоголя родители ни за что бы не пропустили.

— А где их видели в последний раз, вы знаете?

— За восточным крылом Храма Спасителя, где подкармливают нерп.

Так здесь и называют пирамиду, стоящую напротив дворца.

— Вы думаете, Анна могла быть к этому как–то причастна?

— Ещё бы, — усмехнулась горько. — Если бы вы слышали наш последний семейный скандал, у вас бы не осталось ни малейших сомнений.

— А что случилось?

— Она не соблюла субординацию, проявила невежество и подставила отца. Ей устроили взбучку, на которой она обещала, что жизнь наша больше не будет прежней. И рванула в истерике ночью прямо на пристань. Отец пошёл за ней, но вернулся ни с чем озадаченный. Они закрылись в комнате с матушкой и долго шептались.

Елизавета посмотрела на меня ожесточённо. И добавила:

— С самого начала этот приёмный ребёнок доставлял нам одни проблемы. Лучше бы она тогда утонула.

— Вы о чём?

— Два года назад она сбросилась с обрыва в воду. Ударилась головой и пошла на дно, её нашли спустя лишь два часа и сумели привести в чувства.

— А вы не знаете по какой причине она прыгнула?

— Андрей Константинович, — раздалось с укором. — Не переходите границы. Это уже наши семейные дела, какие я не желаю освещать постороннему человеку. И так много лишнего разболтала. Прошу меня простить.

С этими словами она поднялась и покинула веранду.

Допив кофе, двинулся и я. Весь хвост за мной. Ивета подсказала, где то самое место с нерпами. Двинули по набережной в обход центрального парка к левому крылу Пирамиды. И нарвались на кучу гуляющих пар под зонтиками от солнца.

Со всеми перездороваться — это полбеды. Некоторые решили завести со мной светскую беседу, при том, что ни с кем не знаком. Иностранцы в особенности вцепились в меня с горящими глазами, уставившись на мой мундир. Барышни взглядами истерзали буквально!

Вскоре я пожалел, что выбрал этот путь. Вроде матёрый уже вояка и не мальчик в таких делах. Но щёки разгорелись так, что хоть в воду прыгай с глаз долой. Особенно от взглядов взрослых и привлекательных женщин, которые ходят тут парами, без всяких кавалеров.

Промелькнуло несколько молодых, ярких красавиц, которые тоже стрельнули глазками и раскраснелись сами. Одна с пожилым мужчиной под руку, вторая с кучей фрейлин, явно принцесса из Европы.

Побив себя по щекам мысленно, вышел к нужному месту, где предположительно и пропали Третьяковы. Резкий поворот под углом девяносто градусов, и вот передо мной целая прямоугольная выбоина в острове метров в шестьдесят и плавающие, деревянные пирсы, обращённые в сторону необъятных байкальских просторов. Они явно, не для гостей, судя по хлипким перилам. К тому же место оказалось не очень чистым, вдобавок, несёт рыбой. Оттого, вероятно, и людей здесь уже нет.

Какие тут профессионалы занялись делом Третьяковых? Вообще ни одного человека в штатском.

Всего шесть плавающих длинных платформ. Осмотревшись немного, встаю у первой.

— Осторожнее, ваше высочество, — спохватилась Ивета, побоявшись отправиться за мной.

Сопровождающий гвардеец вообще встал на углу, будто в эту зону ему запрещено соваться. Лакеи выстроились вдоль стеночки немного ближе, смотрят перепугано на воду.

Мне и самому внезапно стало нехорошо. Что–то давит здесь. И нерп никаких нет, словно спугнуло их нечто.

Осматриваю бережок, облагороженный гранитом. Много мелких царапин, и есть борозды покрупнее. Периодически усаживаюсь на корточки, чтобы рассмотреть получше. Некоторые довольно свежие. Прохожу вперёд.

ЧТО⁈ В груди холодеет, когда замечаю новые детали: к берегу прибило мелкие щепочки. Их немного, но дело не в этом!

Выбираю третий пирс, где борозды на камне уже под сантиметр глубиной. Вряд ли это нерпы сделали!

Третий пирс, значит. Вступаю на него.

Иду неспешно по плавающим доскам, под которыми большие серые поплавки в связке в роли понтона. Ищу следы, затаив дыхание.

Сопровождавшие меня люди, похоже, замерли. И не шевелятся вообще.

Скользкие доски вызывают опасения, хватаюсь за перила. И вскоре понимаю, что же показалось мне странным с самого начала именно на этом пирсе! Ближе к середине кусок перил отломан! Вырван с корнем, в основании щепки по цвету совпадают. Следовательно, отсюда их и прибило к берегу.

Подступаюсь к краю с замиранием в сердце. И всматриваюсь в воду.

Глубина здесь привычная. И поначалу кажется, что пучина тёмная и непроглядная, несмотря на то, что Солнце ясное в зените. Но я всматриваюсь, и вскоре глаз улавливает блеск.

Фиолетовый блеск! Если бы тварь умерла, она бы разложилась. А если бы погрузилась в спячку, то не шевелилась бы. А эта шевелится!! Я отчётливо вижу, как от едва заметно двигающегося навстречу кристаллического тела шарахаются стаи мелких мальков.

Вот же чёрт!!