’НЕЙРОС’. Часть третья ’Черные слезы’

Глава 13. Причины космологического характера

— У кого-нибудь есть маска? — спрашиваю я.

Все мотают головами.

— Полный город масок, а у вас ни одной нет?

— Маски — это кибство, — рассеянно отвечает Колбочка, глядя на приближающийся вертолёт.

— Тогда тактические очки дайте.

— У тебя же имплов нет, — напоминает Кери, — они не подключатся.

— Давай сюда!

— Здравствуйте, Дмитрий.

— И вам привет, Анатолий Евгеньевич, — неприветливо отвечает Димка.

— Я же говорил, наша встреча неизбежна. Задачи вашего уровня только у нас, — сообщает выпрыгнувший из вертолёта человек без возраста, одетый в безупречный костюм.

— Обдумаю это на досуге, — кислым голосом отвечает Дмитрий.

— Интересная у вас компания. Вижу, вы неплохо интегрировались. А где ваш отец? Он так драматически исчез из больницы… Надеюсь, с ним всё хорошо?

Я ниже на голову, без бороды, в очках на пол-лица и смотрю в сторону. Ах да, ещё мне шестнадцать. Поэтому Димка уверенно отвечает:

— С ним всё в порядке, не волнуйтесь. Может быть, ещё встретитесь.

— Рад слышать. Теперь, если несложно, посвятите меня в события последних нескольких недель. К сожалению, из-за коллапса среза наши оперативные данные устарели. Ах, да, вы совершенно случайно не знаете, где Верховная Владетельница? В городе её, судя по всему, нет.

— Вот она, — Дмитрий указывает на Шоню.

— Сильно изменилась, — бесстрастно констатирует Анатолий Евгеньевич.

— Я Шоня, — сообщает рыжая. — Калидия официально передала мне правление.

— Мы не лезем во внутреннюю политику, — соглашается «заместитель Куратора». — Будем работать с вами. По ряду причин космологического характера наше ведомство заинтересовано в существовании города.

— Не поверите, — усмехается Шоня, — я тоже.

— В таком случае, нам есть что обсудить, и мы это непременно обсудим. Однако сейчас, как я вижу, требуется экстренное вмешательство. Что вам нужно в первую очередь, Верховная?

— Э… — Шоня поворачивается ко мне, затрудняясь, как обращаться. — Прем?

— Мобильный реактор у вас есть? — спрашиваю я. — Класса «Памир» или что-то в этом роде. Город остался без энергии.

— Кто этот милый мальчуган с удивительной эрудицией? — спрашивает Анатолий Евгеньевич Шоню.

— Мой, э… советник. Советник, да.

— По общим вопросам, — уточняю я.

«Замкуратора» сверлит меня острым взглядом, но если о чём-то и догадывается, то вслух не комментирует.

— «Памиры», как вам, молодой человек, я думаю, известно, давно не выпускаются. Но есть новые современные МАЭУ с солевыми реакторами на буксируемом шасси. Они выдают до пяти мегаватт и могут быть развёрнуты за несколько часов.

— И что вы за них просите?

— Это будет, разумеется, абсолютно гуманитарная миссия.

— То есть вы хотите всё.

— Думаю, некоторый умеренный внешний контроль пойдёт этому миру только на пользу. Боюсь, в текущей конфигурации его сложно назвать «успешно управляемым». Со своей стороны могу заверить, что мы никоим образом не претендуем на властные полномочия уважаемой Верховной, — он слегка поклонился в сторону Шони, отчего лицо её сделалось ошарашенным. — Наоборот, готовы всячески поддержать законную власть.

— И зачем вам эти расходы? В Конторе есть бюджет на восстановление чужих городов?

— Ваш советник поразительно компетентен, Верховная, — Анатолий Евгеньевич улыбнулся доброй улыбкой амазонского аллигатора, — вам очень повезло с ним. Не подскажете, где таких берут? Мне бы пригодился.

— Где берут, там больше нету! — торопливо ухватила меня за локоть Шоня. — Мне он и самой нужен. А с чего это вы такие добренькие, странные люди?

— Извините, я забыл представиться. Анатолий Евгеньевич Резкий, заместитель Куратора по направлению смежных территорий. Мы исключительно научная организация, занимающаяся практическим исследованием космологических феноменов Мультиверсума. Однако ваш советник не вполне прав насчёт бюджетов, наше ведомство имеет широкие возможности неформального самобюджетирования, в том числе и благодаря гуманитарным инвестициям в развивающиеся миры.

— Э… Прем? — пихнула меня в бок Шоня.

— Он говорит, что они загребают под себя всё, что плохо лежит, а в процессе изучают Мультиверсум, в поисках чего бы ещё захапать. И что занятие это чертовски выгодное.

— Мы отойдём на минутку, — говорит Шоня и тащит меня за локоть в сторону.

— Ты что, и с ним знаком, прем?

— Какой я тебе прем, Шоня! — фыркаю я. — Ты же Верховная!

— А, чёрт, ну да, — доходит до неё. — Смешно. Я теперь сама суперпрем.

— Мы с этим деятелем пару раз встречались, но он меня не узнал, и не надо.

— Так что, мне соглашаться или пристрелить его, пока он один?

— Если бы его можно было вот так запросто пристрелить, вряд ли бы он таскался в одиночку. Думаю, имея доступ к артефактам всего Мультиверсума, он полон сюрпризов.

— Тогда соглашаться?

— Шоня, быть Верховной — это значит, в том числе и принимать такие решения. И нести за них ответственность.

— Ссыкотно как-то. Я уже жалею, что согласилась. Скажи мне что делать, а?

— Шоня, это твой мир, а не мой, так что решать тебе. Я лишь могу сказать, что будет.

— Так говори уже! — она косится на «замкуратора», но тот принял позу безграничного терпения, подчёркнуто не глядя в нашу сторону, а созерцая пустоши, в которых ровно ничего интересного.

— Если ты примешь его помощь, то превратишься в номинального правителя.

— В чего превращусь? Эй, я девчонка с низов, не забыл?

— То есть ты будешь править и даже что-то решать, но твоё слово всегда будет весить меньше, чем его. И что бы он от тебя ни потребовал, ты ему дашь. Потому что выбора у тебя не будет.

— Да что с нас взять-то?

— Если он сюда примчался, как только стало возможным, то он знает, что. И возьмёт. Одна только технология имплантации окупит любые вложения.

— Кроме того… Ничего что я влезаю? — спросил Дмитрий и, не получив возражений, продолжил. — Контору очень сильно интересуют Ушедшие. И я даже не знаю, кто из них хуже.

— Так что, послать его? — окончательно растерялась Шоня.

— В этом случае он уйдёт. Но недалеко и ненадолго. Ты останешься без помощи, город по большей части вымрет, и он вернётся обратно с планом «Б», который у него точно есть. Только ты ему будешь уже не нужна. Часть технологий и ресурсов будут утрачены, но и оставшегося хватит, чтобы окупить мероприятие, ведь инвестиции в инфраструктуру уже не понадобятся.

— То есть, — уточнила Шоня, — они выигрывают при любом раскладе?

— С тем набором карт, что тебе достался, да.

— Тогда я соглашусь. Хотя бы люди не сдохнут. А там поглядим. Если придётся давать, отращу в манде зубы. Однажды будет сюрприз.

— Умница, Шоня, так и надо. Слова настоящей Верховной!

— Эй, как там тебя… Заместитель по территориям! — возвращается она к Анатолию Евгеньевичу. — Гони сюда свои генераторы. Остальное потом обсудим.

— У вас отличные советники, Верховная, — он одобрительно кивает нам и достаёт из внутреннего кармана пиджака незнакомое коммуникационное устройство. Не удивлюсь, если оно может позвонить на Родину прямо отсюда.

До города не дотянули довольно прилично. Удивляться не приходится — подзарядиться у Костлявой мы в суете не успели, а где теперь та Костлявая? Дорога получила в их лице ещё один странный караван, но Дороге не привыкать, а нам, похоже, придётся топать пешком. Умотавший на своём «очень экономичном» вертолёте конторский вряд ли скоро про нас вспомнит, а запас еды и воды в коптере совсем небольшой.

— Те, кто в сервоброне, тащат вещи, оружие и детей, — командую я. — Остальные идут налегке.

— Алё, это я теперь главная, забыл? — смеётся Шоня.

Я смотрю на её весёлое симпатичное лицо и понимаю, что если город её не примет как правительницу, то многое потеряет. Хотя бы в эстетическом плане. А ещё — что у неё больше не текут слезы. У неё и у остальных. Физиономии моей бывшей корпы чертовски чумазые. Но экссудат подсох и отшелушивается со щёк, а новый не выделяется. Если верить жуткой бабе из Цитадели, это означает, что их личное время принадлежит только им. Как и заведено в созданном Основателями Мультиверсуме, куда вернулся этот мир.

— Будешь главная, когда доберёмся, — отвечаю я Шоне. — Потому что я тут единственный, у кого есть опыт пустынных маршей.

— Блин, прем, а какого опыта у тебя нет? — спрашивает Дженадин.

— Я никогда не вышивал крестиком.

— Не знаю, что это такое. Но если этого даже ты не умеешь…

— Это великое и почти утраченное искусство превращения ткани и ниток в предмет, который стоит меньше, чем ткань и нитки по отдельности, — сообщает с серьёзным видом Дмитрий.

— Э… Круто. А зачем?

— Эту тайну история не сохранила.

Мы тащимся по пологим холмам. Башни торчат над горизонтом, заблудиться невозможно, но идти далеко. Ония уже едет на плечах Кери, Нагма пока что бредёт, держа меня за руку, Лирания перевесила тяжёлую винтовку на Тоху.

— Смотрите! — Лендик показывает пальцем вперёд.

Мы некоторое время тупим, а потом доходит.

— Там есть свет!

Закат догорает за нашей спиной, и тёмный на фоне вечернего неба город освещается привычным неоном. Загораются огни башен, расцветает неразборчивая отсюда голореклама на высотках.

— Ха, мы справились! — гордо говорит Шоня.

— Мы? — фыркает Лирания. — Это ты будешь подданным рассказывать, Верховная. Если до города дойдёшь. Если наш прем вас доведёт. Так же, как тащил на своём горбу всё это время!

— Ты не права, Лир, — говорю я ей. — Это был коллективный результат, и моих заслуг тут меньше, чем кажется. Ребята хотели поменять свой мир, а я просто выживал, как мог.

— В аренду они не хотели, всего лишь, — ворчит под нос Лирания.

— С этого всё и начинается, с нежелания жить как все.

— Да плевать. Не переубедил. Если бы не ты, ничего бы не было.

— Я это удачно подвернувшееся обстоятельство, которым они воспользовались.

— Ой, иди в задницу, «обстоятельство».

— Ты опять в депрессии, что ли?

— А с чего мне радоваться? У них началась новая счастливая жизнь. Точнее, им так кажется. А мы с Онькой так и остались бездомными никому не нужными сиротками в чужом мире. И теперь у меня даже цели нет, потому что не нужно искать родителей…

— …чтобы сказать им, как ты к ним равнодушна, ага.

— Отвали. Знаю, что дура.

— Не отвалю. Некуда. Нам всю ночь ещё топать вместе.

— Проклятые пустоши.

— Лирания, этот мир не приговор. Коллапс не случился, кросс-локусы открыты, проводники вернутся.

— И куда я пойду, скажи? У меня ничего кроме малолетней сестры и гитары. И что я буду делать? Побреду по Мультиверсуму, играя за еду? А Онька будет плясать, как дрессированная обезьянка со шляпой? Так у меня и шляпы нет.

— Всё у вас будет хорошо. Веришь?

— Нет.

— А зря.

— Кто-то едет, — сообщает Дмитрий, который, как самый высокий из нас, видит дальше. — Фары. Сюда.

— Укрываемся за камнями, детей на землю, оружие к бою! — командую я.

— Неужели какой-то клан понесло ночью в пустоши? — Лирания пристраивает на камне винтовку. — Издали валим? Вблизи у них будет преимущество.

— Погоди, судя по фарам, всего две машины. В конце концов, война кончилась, может, обойдётся без стрельбы.

Машины встали метрах в тридцати, фары погасли, хлопнула дверь, потом вторая.

— Эй, где вы? — послушался голос, который я вроде бы уже слышал, но не узнаю.

— Алё, Докище, не пристрели меня ненароком! — голос, который я бы узнал, даже оглохнув.

— Слон? Ты?

— Натурально я, шоб мне сдохнуть! Вот умеешь ты найти самую глубокую жопу Мироздания и в ней заныкаться! Что у тебя с голосом, кстати?

— Я могу уже фары обратно включить? — вступает раздражённый женский. — Темно как в выхлопной трубе!

— Жги, Аннушка! — отвечает первый.

В световой коридор загоревшихся фар выходит мой бывший командир во всей красе военно-полевого прикида, как и не было этих двух лет. В контрастном свете не понять, но как будто ничуть не изменился.

— Хренассе, — комментирует он, увидев меня. — Знаешь, после того, как нашёл тебя старичком в Замке, думал, удивить меня больше нечем. Это точно ты, а не очередной самозародившийся в Великом Фрактале потомок?

— Точно я.

— Иди, обнимемся, друже. Да убери ты пистолет, я аккуратно!

Мы обнимаемся, что, учитывая разницу в росте, выходит забавно и неловко.

— Куда ты дел Нагму, пацан? И что вы тут такого учинили, что два лучших корректора Мультиверсума не могли к вам пробиться?

— Иди в жопу, Калеб, — лениво откликается женский голос из кабины пикапа. — Я не корректор. Я курьер.

Вот откуда мне знаком мужской голос, говоривший первым.

— Папа… как тебя там? — удивлённо говорит, вставая из-за камней, Нагма.

— Я не «как меня там»! Я твой отец Калеб!

— Калеб, рыжий хер! — вопит возмущённо Аннушка. — Так она реально твоя дочь? Ты же корректор, мудила! Нам же…

— Замолчи, так вышло! Я не виноват! Просто недоглядел…

— Заткнитесь все! — ору я. — Устроили, глядь, базар!

— И то верно! — соглашается Слон. — Давайте в мою машину, в пикапе всего два места.

— Я могу взять свою дочь на колени! — протестует Калеб.

— Иди в жопу, Калеб! — с видимым удовольствием повторяет за Аннушкой Нагма. — У меня уже есть папа! Самый лучший на свете!

___

Конец