Рождение Зверя

Глава 6 С'каро

Он лежал с закрытыми глазами на голом полу и пытался мысленно себя уговорить. Так, с опущенными веками, казалось, что вокруг был полный мрак, однако на самом деле в этой крохотной, с низким потолком, камере горели факелы. Холодный каменный пол, холодные каменные стены… До чего же Карлос не выносил ничего холодного. Но именно потому он сейчас и был здесь.

Те, что находились там, за дверью, должно быть, считали, что Великий Магистр таким образом смиряет свою плоть…

Карлос засмеялся: кто-кто, а уж он никогда не забивал себе голову подобными глупостями. Аскетизм хорош в меру, но вдохновение часто приходит и другой дорогой. Когда на чем-то зацикливаешься — источник оскудевает. «Всему свое время, и время всякой вещи под небом… Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий…» — сами собой зазвучали выученные еще в юности слова из «Книги Екклесиаста».

Кто не понимает, что огонь, зажигающий тело мужчины при виде женщины, есть огонь божественный, и, не умея с ним совладать, пытается его убить, — убивает на самом деле себя…

Как холодно… Но выход отсюда только один, и вовсе не та тяжелая каменная дверь, которая просто прикрыта, — стоит лишь толкнуть. Однако выходить в коридор бессмысленно. Настоящий выход должен родиться в голове Карлоса. Эти молодые умудрились упустить разведчика «Sunrise», когда тот был уже практически у них в руках. Упустили, а потом понадеялись, что он как-нибудь сам сгинет под землей… А он взял да и не сгинул, да еще передал что-то в Центр. Что именно? — хотелось бы знать, от этого зависело все. Но как, как узнать?

Пока что этот разведчик (интересно, кто он?) опережает на целый шаг. Он, словно почувствовав подвох, не использует передатчик, он подчиняет себе С'тэна (страшно даже подумать, сколько всего он мог почерпнуть из его головы!), он умудряется удрать буквально из-под носа и теперь вот еще передает что-то в Центр. Как же все-таки узнать?..

«Догадаешься — сразу отсюда выйдешь», — пообещал себе Карлос, и его тело, до этого момента умолявшее о тепле, мгновенно смолкло, беспрекословно подчинившись безжалостному разуму.

Уже больше ни на что не отвлекаясь, Карлос сосредоточился и для начала представил себе С'тэна, однако на этот раз ничем не выдал своего присутствия, а, наоборот, начал осторожно-осторожно изучать незнакомую ему ментальную защиту. Вероятно, это было какое-то последнее изобретение «Sunrise», с которым Карлос столкнулся впервые.

«Механическое, конечно… — машинально отметил про себя Великий Магистр, мысленно скользя вдоль неприятно вибрирующего поля. — Ну, а машину всегда можно перехитрить… Так, посмотрим, чем ты питаешься… Ага, излучениями самого мозга — неплохо. Значит, до источника питания не добраться, ладно…»

Назойливые высокочастотные вибрации острой пульсирующей болью отдавались в голове, но Карлос, не обращая на это внимания, продолжал искать лазейку. Вход всегда существовал — впрочем, так же, как и выход. Главное — знать, где его искать. Отец Небесный, сколько различных типов защиты перевидал Глава Серебряного Круга за свою долгую жизнь… Многоуровневые, которые приходилось аккуратно снимать слой за слоем; мысли-ловушки; барьеры, имитирующие пустоту… Все зависело от изобретательности и ментальной мощи обладателя…

Несколько минут тщательнейшего исследования убедили Карлоса только в одном: весь ментальный диапазон перекрыт. Значит, действовать нужно было по-другому. Продолжая удерживать в воображении лицо С'тэна, Карлос заставил свое сознание замереть, а когда последняя мысль, переставшая реагировать на неподвижный объект, наконец исчезла, спокойно пошел вперед, и вскоре жужжание искусственного ментального барьера оказалось где-то «за спиной». Теперь Карлос мог действовать в чужом сознании, как у себя дома.

«Посмотрим-посмотрим… отлично… — точно листая страницы знакомой книги, просматривал он чужую память. — Порядок… и здесь ясно… Ну, наконец-то…»

Больше всего Карлоса сейчас интересовал, конечно, разведчик, поэтому он так и впился в то, что предоставляла ему память С'тэна — любые, даже самые незначительные сведения сейчас были на вес золота.

«Чужестранец… уничтожил ментальный барьер — ничего себе!.. Около сорока лет, светлые волосы и глаза; все время смеется. Гм… Может считывать информацию, содержащуюся в предметах, — неплохо. Идем дальше… отключение разума для дальнейшего развития — ого!.. Определенное развитие разума предполагает определенные поступки… гипноз, восстановление памяти — не может быть… фантом страха… розовое масло…» — Карлос немедленно покинул сознание С'тэна — эмоции могли его выдать.

С трудом поднявшись, — онемевшее тело слушалось плохо, — Великий Магистр подошел к стене и уперся в нее руками. Он почти касался головой потолка. Прогоревшие на четверть факелы освещали крохотный, шагов в семь, карцер с единственным вентиляционным отверстием. Из него время от времени потягивало холодом, и тогда оба факела и вслед за ними тени на стенах лениво изгибались в ответ.

«Неужели он действительно это смог… О, черт…» — невольно наблюдая за их игрой, пробормотал Карлос.

То, что он был полностью раскрыт, и не только раскрыт — сведения о пропавшем много лет назад разведчике, оказавшемся на самом деле предателем, уже, наверняка, даже переданы в «Sunrise», — почти не волновало Карлоса. Защита, которую он сам разработал на основе открытий, сделанных его предшественниками из Красного, Голубого, Зеленого и Желтого Кругов, могла успешно противостоять и более опасным противникам. Но вот что касалось способности разведчика отличать фальшивую память от настоящей… Интересно, с каких пор этому учат в «Sunrise»? Впрочем, какая разница: главное сейчас было любой ценой заполучить разведчика. Как он себя назвал? Кажется, Ральф?

«Две недели…»

Карлос посмотрел на так соблазнявшую его дверь и сразу отвернулся. У него оставалось дней десять. Максимум — две недели, никак не больше. Две недели — и в Канду прибудет карательный отряд. Значит, надо торопиться.

«Ты уйдешь, когда достанешь этого разведчика…» — напомнил себе Великий Магистр, снова опускаясь на пол.

Спустя несколько минут Карлос, повторив тот же трюк, во второй раз вошел в сознание С'тэна, но на это раз не стал ничего изучать в нем — напротив, зафиксировал свой мозг в состоянии безмолвия, и вскоре уже смотрел на мир чужими глазами.

Поначалу Великому Магистру не везло: впереди, то отстраняя рукой, то подныривая под мешавшие ветки могучих лиственниц, по тропинке шел невысокий худощавый паренек, почти мальчик; его черные как смоль волосы были стянуты сзади в хвост. Поскольку он явно не походил на разведчика — у того волосы были светлые, — Карлос попытался рассмотреть того, кто прокладывал дорогу, однако деревья здесь росли так густо, что разглядеть его пока не представлялось возможным. Ничего не поделаешь: приходилось ждать…

Осины, осины, лиственницы, снова плотная стена осин; заросшая до половины какими-то немыслимыми кустами масличная пальма; облако назойливой мошкары. Да, не хотел бы Карлос сейчас оказаться на месте пробиравшихся через Тайг путешественников, хотя и они, в свою очередь, вряд ли согласились бы неподвижно лежать на голом каменном полу, почти не дыша, чтобы ненароком не выдать своего присутствия. Правда, находившийся в чужом теле Карлос сейчас этого не чувствовал. Где-то невдалеке снова застучал дятел…

А пейзаж между тем начал постепенно меняться: густые заросли стали как будто редеть и вскоре сменились сосновым бором почти без подлеска. Только изредка попадавшиеся темно-зеленые кипарисы оживляли царство бурых сосен. Звуки гулко отражались от взметнувшихся высоко вверх гигантских стволов. Совсем другое дело: открывшаяся перспектива позволила Великому Магистру наконец-таки увидеть того, кто возглавлял маленький отряд. Вот этот человек вполне подходил на роль разведчика: высокий, широкоплечий, со светлыми волосами; только видеть его пока было можно, к сожалению, лишь со спины.

«Что ж, подождем…» — уже в который раз за сегодняшний день без всякого энтузиазма произнес про себя Карлос.

Еще в ранней юности, выделив свой главный недостаток — нетерпеливость, — он подверг себя таким испытаниям, с подобными которым, пожалуй, так и не столкнулся в жизни, однако ничего не помогло. На этот раз ждать, к счастью, пришлось совсем недолго: разведчик, шедший впереди, неожиданно оглянулся, и Карлос тут же покинул сознание С'тэна…

Факелы прогорели уже чуть ли не до половины. Великий Магистр медленно сел, вытащил из-под одежды висевший на кожаном шнурке крохотный продолговатый флакон и жадно вдохнул приторный аромат его содержимого…

Жара. Солнце уже давно зашло, но по-прежнему нечем дышать, и робкий ветерок почти не чувствуется в нагревшемся за день воздухе. Кажется, что вокруг — никакого движения, но это не так: горячий воздух постепенно поднимается вверх, и создается впечатление, что звезды то вспыхивают, то гаснут, как светлячки в сплошной черноте сада…

«Господи, забери меня отсюда… Нет, постой, только не сейчас… прошу тебя, не сейчас…»

В третий раз глава Серебряного Круга проник в сознание опального адепта Нечистого почти мгновенно и очень вовремя: путешественники только что сели обедать, и разведчик — теперь уж Карлос хорошо представлял себе, как тот выглядит — оказался прямо напротив С'тэна.

— Называйте меня Тэном, — это было первое, что воспринял Карлос.

— Значит, решил окончательно порвать с Темным Братством? — улыбнулся разведчик. — Интересно, что бы сказал по этому поводу твой Великий Магистр?

«А ничего», — подумал Карлос. После того, как он когда-то лично обезвредил опасно одаренного мальчика, С'тэн представлялся ему полным ничтожеством. Конечно, за последние дни чужестранец успел-таки забить ему голову всякой дурью, однако стоит лишь немного повозиться, и все придет в норму. Ничего серьезного — забудет, как миленький.

— Это ужас. Я как будто все это время спал… Спал и только сейчас проснулся, — продолжал С'тэн, размахивая зажатым в руке куском.

«Да-да-да, спал, спал… Вот, погоди у меня…» — усмехнулся про себя Карлос.

— Ты ешь… — Разведчик тоже усмехнулся. Правда, совсем не так, как только что до него Великий Магистр.

«А вот это уже действительно интересно, никак…»

За несколько минут Карлос узнал все, что ему было нужно, и даже, пожалуй, больше. Теперь он уже мог запросто «постучаться» в сознание разведчика: «адрес» был ему известен; другое дело — тот мог не захотеть с ним общаться. Но на этот случай у главы Серебряного Круга имелся отличный способ воздействия. Карлос от удовольствия потер руки — даже находясь в жутком каменном карцере, он больше не чувствовал холода.

Разведчик хоть сейчас сам откроет ему дверь, даже не станет сопротивляться, потому что явно принимает участие в судьбе С'тэна и, конечно, вступится за него.

Но любопытство, желание узнать, какова же на самом деле защита у этого Ральфа из «Sunrise», удерживало Великого Магистра от того, чтобы проверить свое предположение прямо сейчас. Он снова вернулся в мрачный сосновый бор, но на этот раз совсем по-другому.

Ментальный барьер разведчика как будто даже не вибрировал: создавалось такое впечатление, что там, за ним, не было вообще ничего. Только приблизившись еще немного, Карлос почувствовал едва уловимое движение и чуть не потерял сознание от обручем сжавшей его лоб тягучей боли. Нет, одному здесь не справиться — это ясно.

Однако ломать чужую защиту Карлос и не собирался. Привычно вдохнув любимый аромат, он спрятал продолговатый флакон под одежду и мысленно окликнул С'тэна.

В ответ ударила волна страха.

«Скажи ему, что я хочу с ним говорить», — брезгливо отстраняясь, сказал Великий Магистр.

«Н-нет…»

«Мне некогда ждать».

«Нет», — на этот раз уже четко повторил С'тэн.

«Я с тобой еще разговариваю, хотя мог использовать просто в качестве передатчика. Хочешь превратиться в пустую оболочку?»

Карлос сделал паузу: было любопытно наблюдать за тем, как пульсирует, то сжимаясь, то опять расправляясь, чужая воля. Он мог раздавить ее одним движением, но не стал этого делать. «Да-а, похоже, кто-то и впрямь неплохо здесь поработал.»

«Отлично! Я вижу, ты многому научился, — похвалил бывшего подопечного Великий Магистр. — Ну, а теперь все-таки потрудись — спроси своего нового покровителя, не соизволит ли он со мной поговорить».

— Что с тобой? — тревожно спросил Ральф, заметивший перемену в лице молодого человека.

С'тэн сжал голову руками.

— С'каро, — прошептал он. — С'каро хочет с тобой поговорить.

— Он взломал твою защиту?

— Да. — В глазах молодого человека стояли слезы.

— Не бойся. Скажи, я согласен, — напряженно улыбнулся Ральф и тут же почувствовал чье-то осторожное прикосновение.

«Я один, — послышался незнакомый голос. — Я один, и я просто хочу с тобой поговорить. Михаэль…»

Ральфу понадобилось все его самообладание, чтобы не выдать перед сидевшими напротив него молодыми людьми своего потрясения. Он медленно поднялся и, сделав им знак оставаться на месте, отошел на несколько шагов.

«Ты очень похож на мать, — засмеялся С'каро. — Чему ты удивляешься? Все верно: я действительно Карлос. И я очень хорошо знал твою мать, и твоего отца… и даже тебя — когда я уезжал, тебе было, наверное, лет восемь…»

Потрясенный Ральф все еще не отвечал.

«Отличная работа, мальчик. Какая по счету?»

«Семнадцатая», — наконец пересилил себя Ральф.

«Ого! Еще немного, и ты, пожалуй, догнал бы меня. — Карлос опять засмеялся. — К сожалению, теперь не получится: ты проиграл».

«Ну, это мы еще посмотрим!»

«Господи, как приятно с тобой говорить, а то этот твой протеже… Дай Бог памяти, как он сам себя назвал… Тэн, кажется. Точно! Так вот, он всегда трясется, будто осиновый лист».

«Оставь его в покое».

«Для тебя — пожалуйста…»

Ральф слушал всю эту болтовню и лихорадочно соображал, как теперь быть. С'каро его переиграл: загнал в ловушку и не захлопывал ее, видимо, лишь потому, что хотел сначала развлечься, откровенно издеваясь над, как ему казалось, полностью беспомощной жертвой…

«Я собирался пробить твою защиту. Не один, конечно, — один бы я не справился, — продолжал со смешком глава Серебряного Круга. — Пробить ее и… Тут, правда, довольно много вариантов. Ну, например, как тебе нравится такой: прибывший карательный отряд „Sunrise“ встречает разведчика, охваченного манией измены. И неудивительно: столько времени находиться одному, в лесу… Поверь, это нетрудно, совсем нетрудно и, кстати, можно прекрасно проделать даже на расстоянии — всего несколько часов. Или…»

«Что тебе от меня надо?» — перебил Ральф.

«Ты не дослушал, — укоризненно заметил С'каро. — А я ведь тебе, между прочим, по возрасту гожусь в отцы. Это невежливо».

«Чего тебе надо!» — уже со злостью повторил Ральф.

«Мне скучно. Ты попался, но я не хочу, чтобы все так быстро кончалось. Эти идиоты тебя упустили; теперь же, после того, как ты передал сообщение в Центр, наложили в штаны из-за „Sunrise“. Кстати, сейчас они нас не слышат: временно я запретил ментальный поиск. Так вот, предлагаю игру. Я ничего им не скажу — пусть ищут. Но если попадешься…»

«А если не попадусь?»

«Тогда передай от меня привет своей матери», — усмехнулся Карлос.

«Я не понимаю, — Ральф чувствовал, как страшная тяжесть, которую он ощущал только что, постепенно спадала, и он снова мог спокойно дышать. — Не понимаю, зачем ты это сделал?»

«Что именно?»

«Пошел на измену».

«Ой, какие громкие слова. Это же безвкусно… Ну, если тебе так интересно… — С'каро на минуту задумался. — Видишь ли, когда тебя ломают сразу несколько человек, примерно равных тебе по силам, очень трудно сопротивляться».

«Они тебя сломали?»

«Сломали-то они, положим, мою ментальную защиту. А я тогда подумал, что, возможно, было бы неплохо пожить здесь в Тайге. Поэкспериментировать с чужими мозгами…»

Ральф уже пожалел, что задал этот вопрос: от слов Великого Магистра словно пахнуло чем-то отвратительным.

«Если ты заметил, тебе я этого не предлагаю, — мгновенно отреагировал чутко уловивший перемену в настроении собеседника С'каро. — Так ты играешь?»

«Я могу поставить условие?»

«Попробуй», — засмеялся Великий Магистр.

«Не трогай больше С'тэна».

«По-моему, я только что тебе это обещал».

«Что вы с ним сделали?» — решил уже до конца идти Ральф.

«Ладно, если ты так из-за него переживаешь, я могу все поправить. Когда мы с тобой попрощаемся, скажи ему, пусть снимет медальон — или что там у вас — и не дергается примерно четверть часа».

По правде говоря, попрощаться Ральфу хотелось по возможности быстрее, но, похоже, глава Серебряного Круга не особенно торопился. Видимо, ему действительно было страшно одиноко, и он с ненасытной жадностью вцепился в подвернувшегося ему случайного собеседника.

«Значит, никак не хочешь еще немного поболтать со стариком? Ну, что ж, насильно мил не будешь, — снова прочитал тайные мысли Ральфа Великий Магистр. — Тогда о деле: у тебя есть несколько минут, чтобы все обдумать, но как только очухается твой подопечный — сразу беги. До встречи… Михаэль. И постарайся подольше не попадаться…»

Когда Ральф вернулся к своим спутникам, постепенно начало темнеть. В полумраке огромные сосны смотрелись особенно мрачно. Ветви их, расположенные слишком высоко от земли, не могли служить укрытием, поэтому лучше было поискать какое-нибудь более подходящее место для ночлега — однако только после того, как будет закончено со С'тэном.

— Тэн, ты мне веришь? — мягко спросил Ральф.

Молодой человек кивнул.

— Тогда сними медальон и ничего не бойся.

— Хорошо, — дрожащими пальцами Тэн расстегнул цепочку и вместе с медальоном протянул ее Ральфу.

— Не сопротивляйся, — на всякий случай предупредил тот.

Тэн снова кивнул — как и тогда, около озера, у него стучали зубы — и, привалившись спиной к стволу сосны, закрыл глаза. Некоторое время не происходило ничего, но потом он слегка дернулся, точно собирался бежать, и по лицу его прошла судорога.

«Началось…»

Не в силах понять, правильно ли поступил, позволив С'каро хозяйничать в мозгу С'тэна — прежнее его имя пока что было привычнее, — Ральф сначала решил на всякий случай наблюдать за тем, что происходит и, если понадобится, прийти на помощь. Но вскоре перестал себя обманывать: ничем сейчас он С'тэну помочь не мог. Со своим бывшим рабом — как бы ужасно это ни звучало, молодой адепт являлся практически собственностью более могущественных темных мастеров — Великий Магистр все равно сделает то, что посчитает нужным.

Великий Магистр… Хотя для Михаэля имя «Карлос» всегда звучало не менее громко. Помнится, он даже мечтал на этого самого Карлоса походить… Обрывки воспоминаний, сменяя друг друга, калейдоскопом проносились в голове Ральфа, но он не мог ни на чем остановиться. Карлос… Нет, этого человека, пожалуй, теперь звали С'каро, и Ральф даже знал, как бывший разведчик «Sunrise» в него превратился: он стал им в тот момент, когда мастера темного братства взломали его ментальную защиту.

Лицо С'тэна, продолжавшего сидеть неподвижно, страшно побледнело, но не отражало никакого особенного волнения. Либо С'каро действительно честно выполнял свое обещание, либо… внезапно Ральф вспомнил приснившийся ему ночью кошмар, и сердце сразу стало словно в несколько раз больше и тяжелее, а его удары — реже и весомее. Неизвестно, что там творил Великий Магистр с мозгом сидящего напротив Ральфа молодого человека, но в любом случае С'тэн уже сыграл свою роль: им воспользовались в качестве инструмента, и разведчик «Sunrise» был раскрыт. Да, именно раскрыт, ибо то, что предложил С'каро, являлось ничем иным, как его прихотью. Глава Серебряного Круга пока не торопился взламывать ментальную защиту Ральфа, однако мог сделать это в любой момент: когда посчитает нужным или когда ему просто надоест…

Огромные насупленные деревья не позволяли разглядеть заходившее солнце, но Ральфу с потрясающей ясностью на мгновение представились багрово-золотистые полосы заката и их отражение в спокойной сине-зеленоватой морской воде, словно зажатое с обеих сторон плотной, непроницаемой тьмой… Жизнь в понимании Ральфа — настоящая, не зависящая от прихоти одного человека — иссякала.

Невольно представив себе, как упирается ладонями в постепенно наползавшую справа и слева черноту, Ральф вдруг вспомнил, что ментальная слежка, которая велась за ним последние три дня, по приказу Великого Магистра была приостановлена, и оставшийся кусочек жизни разведчик «Sunrise» мог прожить так, как хотел.

«Сколько сейчас?»

Часы показывали девять вечера — значит, там раннее утро… Неудачно, хотя, возможно, это все, что у него осталось…

В этом году все слишком рано распустилось, и, наверное, поэтому уже к середине августа начали желтеть и постепенно опадать листья. Конечно, таких было пока очень немного — до настоящей осени оставалось еще месяца полтора, и все же смотреть, как стареет и умирает выросшее прямо на твоих глазах, было невыносимо тяжело. Правда, сегодня Амалию больше беспокоило другое. Из головы никак не шел вчерашний разговор с отцом. Причем, то, что отец и Михаэль оказались членами тайной организации, ее почти не удивило — чего-то подобного Амалия как раз и ожидала, — дело было в другом: Координатор «Sunrise» не убедил ее, доказывая, будто бы для выживания человечества так уж необходимо какое-то «специальное пугало». Более того, Амалии чудилось в этом нечто опасное и неправильное: не имела права горстка людей решать судьбу всего человечества. Как-то нехорошо это, нечестно. Да и вряд ли им такое под силу. А вдруг они ошибаются…

Однако скоро мысли Амалии переключились на человека, чья судьба в данный момент особенно ее волновала. Ее страшило то, что Михаэль открыто связался с отцом. Почему он так рисковал? А вдруг он решил, будто его жизнь стоит передаваемой информации? Если это так, его уже могли схватить или… Нет-нет, нужно отвлечься…

Уже бывало, что Амалия невольно воображала себе какие-то ужасы, но этот, являвшийся совершенно реальным, вызвал переживание, которое было трудно или даже невозможно описать: пустота в сочетании с ощущением, будто это (что именно, Амалия и сама не понимала) рядом, близко… Нет, скорее, кто-то ужасный, кто до сего момента тебя не замечал, вдруг именно сейчас обратил на тебя свой пронзительный взор, и бежать, защищаться было бессмысленно…

Словно ища защиты, Амалия прислонилась к стволу ближайшего дерева. Как раз где-то здесь они с Михаэлем поцеловались… Спохватившись, она поторопилась остановить опасные мысли: однажды это уже спровоцировало нежелательный ментальный контакт, но взбесившееся воображение и не думало подчиняться, оживляя в памяти события прошедших дней…

Они медленно шли по аллее, точно снегом покрытой лепестками осыпающихся цветов, и как бы невзначай то и дело касались друг друга плечами. Потом остановились. Его лицо еще, казалось, не остыло от веселья, но глаза вдруг сделались серьезными, и в них появился вопрос. Амалия робко улыбнулась. Тогда Михаэль наклонился и поцеловал: сначала слегка коснулся ее щеки, затем прижал к себе и словно попробовал на вкус раскрывшиеся ему навстречу губы. Амалия обняла его за шею…

Михаэль оторвался от ее губ, еще раз посмотрел Амалии в глаза и быстро потянул в глубь парка. Пока он сжимал ее пальцы, Амалия точно находилась в каком-то странном опьянении и была не в состоянии ни думать, ни замечать ничего вокруг, но когда Михаэль на несколько секунд отпустил ее от себя, чтобы снять куртку и расстелить ее на земле, вдруг возникла неловкость.

— Ты не передумала?

— Нет…

Он уже снова прижимал Амалию к себе, сильно и в то же время удивительно бережно, и единственное, чего хотелось, — чтобы он подольше ее не выпускал.

Михаэль улыбнулся:

— Ты очень красивая.

— Я люблю тебя…

Он перестал улыбаться и сжал ее крепче…

Никогда прежде Амалия не чувствовала такого: казалось, каждая частица ее тела каждое мгновение ощущала на себе его руки, губы, его горячее, упругое тело; он не давал ей покоя, пугая и одновременно восхищая своими порывистыми ласками, резкостью и даже властностью в сочетании с потрясающей нежностью, а когда наконец вошел в нее, Амалия впервые в жизни застонала. И двигался он поразительно красиво, как-то действительно по-мужски — мощно, страстно, шепча при этом что-то возбуждающее и ласковое…

— Тебе было хорошо?

Вместо ответа Амалия уткнулась ему в плечо.

— Чего молчишь? Не жалеешь?

— Нет.

— У тебя пальчики, как у ребенка.

Они лежали на земле, прижавшись друг к другу, — в просветах между деревьями виднелось темно-синее вечернее небо. Михаэль вытянул руку, и вырвавшийся из его ладони лучик света выхватил из монолита листвы несколько веером расходящихся огромных резных листьев с белым фонтаном цветов внутри.

— Мама говорила, когда цветут каштаны, можно загадывать желание.

— И они исполняются?

— А как же.

— Уговорила, сейчас же попробую…

Когда Ральф открыл глаза, то почти удивился, что по-прежнему находился в мрачном сосновом бору рядом со С'тэном и Риу, который от нечего делать экономными, выверенными движениями выстругивал очередную стрелу — около него лежало уже с десяток. Удивился, потому что ощущение, будто бы он только что вернулся издалека, казалось абсолютно реальным. То ли его чувства к Амалии оказались на порядок выше, то ли остроту придавала мысль о том, что все это было в последний раз, то ли воображение обладало большей насыщенностью, но такое он испытал впервые.

Риу, С'тэн… Впрочем, судя по лицу последнего, здесь — незримый — находился еще и третий. Все, вроде бы, так же — кроме ощущения обреченности, которое исчезло, испарилось. Губы разведчика сложились в нехорошую усмешку: Великий Магистр, кажется, решил, что игра уже сделана, что Михаэль до сих пор остался тем самым восьмилетним мальчиком, с которым можно обращаться так же, как со С'тэном!

«Ну уж нет…»

Ральф открыл лежавшую у его ног сумку и рывком вытащил карту. Развернул. И без того тренированное воображение обострилось до такой степени, что знакомые очертания точно оживали перед глазами разведчика «Sunrise». Вот она — точка, где они находились сейчас. А здесь (ноготь Ральфа отметил еще одну) должен был располагался так называемый Дом Серебряного Круга. Всего несколько дюймов — однако на самом деле эти две точки разделяли мили и мили пути. И еще время, которого могло не хватить…

— Это не здесь. — Голос С'тэна, как всегда, низкий и бархатный, прозвучал как-то по-новому, иначе.

Сразу оторвавшись от карты, Ральф с удивлением посмотрел на молодого человека. Глаза С'тэна тоже выглядели по-другому: не бесцветно-серые, а почти стальные, с темным ободком. Правда, дело, конечно, было не в цвете — изменился взгляд. Впрочем, Ральф не успел до конца осознать, что же именно переменилось в этом взгляде.

— Настоящий совсем в другом месте, — показав глазами на палец Ральфа, по-прежнему остававшийся на карте, продолжал С'тэн.

— Настоящий? — переспросил Ральф.

— Тебе ведь нужен Дом Круга?

— Предположим, — с любопытством ожидая продолжения, Ральф протянул молодому человеку медальон, на котором тот остановил достаточно красноречивый взгляд.

Интересно: на карте С'тэна вместе с остальными его вещами отправившимися в неведомый мир, Дом Серебряного Круга был обозначен именно здесь — Ральф видел это сам. Неужели фальшивка?

— Он совсем в другой стороне, и без меня ты его не найдешь, — со значением сообщил С'тэн.

«Условие? Забавно…» — Беспомощная попытка молодого человека подчеркнуть собственную значимость заставила Ральфа тяжко вздохнуть: уже в который раз на его глазах менялся С'тэн, и что это означало сейчас — первые шаги на пути обретения себя или начало полной деградации, — сказать было трудно.

— Что он с тобой сделал?

— Еще не знаю. — Рука С'тэна, словно боясь потерять защиту, сжимала медальон. — Не знаю, но пока жив он — мне жизни не будет.

Ральфу показалось, что Карлос (именно «Карлос», а не «С'каро») дал ему пощечину и презрительно усмехнулся. Вот уж верно говорят, будто в других мы видим себя, точно в кривом зеркале. Разве всего несколько минут назад он сам не собирался убить Великого Магистра? Не убегать, как советовал ему тот, а наоборот, незаметно пробраться в Дом Серебряного Круга и… Разве не думалось тогда, что это единственный выход? Однако стоило услышать об этом от С'тэна, и сразу стало ясно, насколько мелко и глупо такое решение. Последний аргумент — признание собственного бессилия и бездарности. Полная капитуляция перед всесильным С'каро… Ну, конечно, он ведь жаловался на скуку… Однако погоня за жертвой, которая уже и так практически у тебя в руках, вряд ли способна развлечь. Не означает ли это, что Глава Серебряного Круга ждет от Ральфа-Михаэля чего-то неожиданного…

— Не торопись, мы придумаем что-нибудь поинтересней… — задумчиво произнес он вслух.

Губы человека, лежащего на каменном полу, слегка дрогнули. Невидимый никому в кромешной тьме (факелы уже давно погасли), С'каро с трудом перевалился на бок, затем на живот; начал медленно подниматься — сначала на четвереньки, и, только собравшись с силами, наконец выпрямился на дрожащих ногах. В глазах сверкнули тысячи крохотных колючих искр, но Великий Магистр устоял…

От того места на аллее, где ее застал ментальный зов Михаэля, до замка отца было всего минут двадцать ходьбы, однако Амалия добрела туда только часа через два. Машинально открыв потайную дверь в стене, проследовала по неосвещенному коридору, ведущему в зал. Дверь была слегка приоткрыта.

— …он должен знать!

Амалия замерла. Первым ее движением было вернуться, но неведомая сила удержала ее еще на несколько секунд, а потом пересилило любопытство.

— Но это невозможно.

— Рэнди, я прошу тебя: пожалуйста! — Женщина говорила с сильным немецким акцентом.

— Энн…

— Я умоляю…

— Нельзя, Энн, понимаешь, нель-зя…

— Хорошо… — В наступившей тишине заскрипело кресло.

Воспользовавшись этим, Амалия сделала еще шаг и заглянула в щель: Отец Небесный, женщина опустилась на колени!

— Да ты что! Энн! Энн, ради самого Господа, что ты делаешь! Сейчас же встань!

— А что бы ты сам делал на моем месте, когда…

— Я сказал, прекрати! — резко оборвал отец, буквально силой усаживая ее обратно в кресло. Голос Координатора тут же снова смягчился. — Дорогая, ну, не надо… да если бы я только мог… Успокойся, прошу тебя, успокойся… на — выпей, и давай поговорим спокойно… Карлос ведь не сошел еще с ума.

— Откуда мне знать, каким он стал! — Резкий немецкий акцент подчеркнул вдруг появившуюся в голосе незнакомки жесткость. — Он и так-то… — Женщина запнулась и, словно почувствовав, что ее могут услышать, продолжала уже шепотом.

— Тем более, — спустя несколько минут вновь заговорил отец. — Тогда тем более сообщать ему опасно.

— Ты прав, ты, как всегда, прав, — откликнулась женщина.

Амалия на цыпочках отошла от двери, бесшумно проскользнув по коридору, вышла наружу и медленно двинулась вдоль крепостной стены.

«Он должен знать… Кто он? И что именно этот кто-то должен знать?»

Вообще-то Амалия не имела обыкновения подслушивать чужие разговоры, но этот… Женщина говорила так же, как Михаэль: правильно, но с хорошо заметным акцентом.

«Кто она ему? Мать? Или, может быть, сестра? — Амалия толком не видела ее лица — лишь в профиль, но ей показалось, что между женщиной и Михаэлем было определенное сходство. Но вот сколько ей лет… — Скорее, мать — раз называла отца по имени…»

Дойдя до разводного моста, Амалия встала так, чтобы на нее падала тень. Отсюда был хорошо виден высокий гнедой жеребец, вероятно, оставленный гостьей. Он щипал траву и время от времени взмахивал хвостом, отгоняя мух. «Все-таки сестра: вряд ли пожилая дама рискнет ездить на таком…»

Быстрые шаги по мосту — гнедой резко вскинул голову и, бросив свое занятие, поскакал к замку.

— Фрау Анна…

Женщина повернулась. «Мать, конечно: на вид около шестидесяти, но все еще стройная. И волосы — не седые, а просто очень светлые — точно такие же, как у Михаэля…»

— Ты — Амалия. — Женщина не спрашивала, она была вполне в этом уверена.

— Да.

— Что ты хотела мне сказать?

Потрясенная сходством с Михаэлем — вблизи оно было уже очевидным, — Амалия не сразу сообразила, что ей задали вопрос и, обычно такая чуткая к интонациям, даже не обратила внимания на резкость, с которой он прозвучал.

— Я… я знаю, вы волнуетесь из-за Ра… из-за Михаэля, — спохватившись, произнесла она.

— Ты его знаешь?

— Да. Он… мы… — замялась Амалия.

— Ясно. Что ты хотела мне сказать?

Амалия вспыхнула: кроме раздражения, которое она теперь уловила совершенно отчетливо, ей показалось, что Анна посмотрела на нее, как обычно смотрят на скаковую лошадь. И если первое еще можно было отнести к осадку после неприятного разговора с отцом, то второе касалось исключительно ее, Амалии. Захотелось немедленно развернуться и уйти, но именно в этот момент Анна точно одумалась.

— Прости, я, наверное, просто схожу с ума. Ты что-то про него знаешь?

— Я разговаривала с ним около двух часов назад, — сразу же смягчившись, сказала Амалия.

— Разговаривала… — с неопределенной интонацией повторила Анна и опять посмотрела на Амалию странным, оценивающим взглядом. — Ах, да… ты, должно быть, понимаешь мысли.

— Понимаю.

— Отец знает? — кивнула Анна в сторону замка.

— О чем?

— Обо всем.

— Да, — после некоторого раздумья ответила Амалия.

Анна еще раз оглянулась на замок — гнедой нетерпеливо ткнулся ей в плечо.

— Ты слышала?

— Ваш разговор с отцом? Можно сказать, что нет…

— Поехали, — перебила Анна. И, не дожидаясь ответа, видимо, уверенная, что Амалия последует за ней, вскочила в седло…