Рождение Зверя

Глава 5 Черный Круг

«Вот и все…» — подумалось С'тэну. Путь вперед оказался закрыт, развернуться и ползти назад было невозможно, да и не имело смысла. Ну, а оставаться — значило задохнуться прямо здесь, у этого самого завала…

— Передай, — то ли потребовал, то ли попросил в это время хриплый голос с резким гортанным акцентом, и чужестранец, притиснувшись к С'тэну, вложил ему в руку небольшое кольцо.

«Вот ведь неугомонный… — Тем не менее, молодой человек уже добросовестно ощупывал темноту в поисках пальцев Риу. Они оказались холодными и слегка дрожали. — Ага, значит, не я один испугался…»

— Когда наденешь — нажми на маленький бугорок… — снова послышалось сзади.

В ответ впереди вспыхнул свет — С'тэн зажмурился.

— Что ты видишь? — Это, конечно же, опять был чужестранец.

— Как будто камень, — после небольшой паузы отозвался Риу.

— Большой?

— Не знаю — здесь еще земля.

Во вновь наступившей тишине хрустнули суставы — похоже, чужестранец потянулся.

— Много? — спросил затем он таким тоном, будто интересовался, не собирается ли на улице дождь.

— Нет.

— Это хорошо, а то ее некуда девать…

«А камень?» — подумал С'тэн.

— А что делать с камнем? — опередил его Риу.

— Попробуй его пошевелить…

Ральф сейчас отдал бы все на свете, лишь бы оказаться на месте Риу. Каким бы упорным ни был мальчик, у него могло просто не хватить сил.

— Мне его не сдвинуть.

— Я сказал только пошевелить. Земля больше не сыпется?

— Нет.

Ну, что ж, по крайней мере один выход у них существовал.

— Слушай меня внимательно, — стараясь сформулировать задачу как можно проще, заговорил Ральф. — Сейчас ты попытаешься прокопать нору сбоку от камня. Начинай осторожно, если посыплется земля — сразу же прекращай.

Первые минуты единственное, что оставалось делать, так это слушать учащенное дыхание Риу да лязг металла о камень — должно быть, в ход пошел кинжал. Затем пришлось отгребать землю, которую выковыривал из стены юноша — лежа на боку в узком коридоре, где нелегко было просто перевернуться, проталкивать ее руками и ногами назад. Работа у всех троих шла очень медленно, земля скрипела на зубах, сыпалась под одежду, а когда еще у Риу соскочил с пальца и погас фонарик, С'тэну снова почудилось, будто он умер и находится в могиле. Впрочем, разве уже не похоронили его когда-то давно те, кто жил в поселке на огромной поляне? Кстати, когда молодой человек теперь вспоминал о нем, то вместо страха ощущал удивительный покой. Солнце, теплый ветерок, слегка волнующаяся под ним трава…

— Риу, ты не устал? — вернул С'тэна в действительность снова послышавшийся голос Ральфа.

— Ничего.

— А много еще осталось?

— Я, наверное, уже смогу пролезть.

— Так попробуй.

Со стороны Риу послышалась возня и натужные звуки…

— Ну?

— Есть, — на этот раз ответ мальчика прозвучал заметно тише и глуше.

— Отлично, теперь попробует С'тэн.

Молодой человек послушно пополз вперед. Он уже не совсем хорошо понимал, зачем все это нужно, однако, встретив преграду, машинально нащупал вновь прорытый ход и из последних сил попытался протолкнуться туда.

Если в коридоре казалось тесно, то здесь С'тэн, который каким-то образом просунул в отверстие плечи и руки, просто застрял. Только благодаря чужестранцу, протолкнувшему его сзади, он наконец перевалился в прежний, тянущийся за завалом, тоннель.

Теперь подошла очередь Ральфа — сначала, правда, необходимо было немного расширить проход. С трудом дотянувшись до сапога, Ральф вытащил из-за голенища нож и уже поднял руку, собираясь продолжить работу Риу, как вдруг замер… Их искали. Не просто ментальный щуп, а нечто, напоминающее, скорее, воронку — этакий смерч, взявшийся словно из ниоткуда, попытался скрутить и затянуть в себя сознание Ральфа, но так же неожиданно исчез.

М-да, с темными мастерами, похоже, шутить не стоило. Хорошо еще, что этот вихрь не налетел несколько минут назад, когда голова С'тэна торчала с одной стороны, а ноги с другой — потерять над собой контроль в тот момент было легче легкого. И, однако же, до чего быстро работали эти ребята из Серебряного Круга: неудивительно, если они уже обнаружили вход в нору и пустили по следу кого-нибудь из своей живности. От этой мысли Ральф принялся копать вдвое быстрее. А поскольку работы и так было не особенно много, то вскоре в отверстие уже спокойно проходили широкие плечи чужестранца. На удачу пошарив рукой около камня, Ральф, который интуитивно почувствовал, что фортуна, сейчас на его стороне, вскоре сжал в ладони свое кольцо…

Как ни странно, неприятное приключение, отнявшее у путников не менее двух часов, здорово всех взбодрило. Теперь, когда больше ничто не загораживало проход, двигаться по коридору стало как будто легче, да и сам он вдруг показался гораздо просторнее. Куда именно он вел, сейчас ни Риу, ни С'тэна, похоже, особенно не волновало. Эта естественная мысль растворилась в еще более естественном желании наконец-то выбраться на поверхность. Только чужестранец, который то и дело поглядывал на компас, знал, что они, не имея возможности самостоятельно выбирать маршрут, первые несколько миль двигались строго на юго-восток, но теперь прихотливо петлявший тоннель все больше сворачивал к западу.

Следующая волна ментального поиска настигла их примерно через три четверти часа. Видимо, темный мастер все это время продолжал неустанно прочесывать пространство… Впрочем, нет — в том, как он это делал сейчас, чувствовалось некоторое утомление и… злость. Ральф даже невольно улыбнулся в темноту: любая эмоция обычно затрудняла работу сознания. Злость же неведомого телепата была столь сильной, что, несмотря на защиту, на поверхности его сознания вдруг совершенно отчетливо вспыхнула мысль: «Да сквозь землю они провалились, что ли…» Случайная мысль была, тем не менее, сродни озарению, и теперь — Ральф в этом не сомневался — поиски свернут в верное русло.

Перспектива вскоре ощутить за собой погоню придвинулась вплотную, однако накопившаяся усталость и сжимавшие со всех сторон стены узкого подземного коридора просто не позволяли двигаться быстрее. И тогда Ральф решил рискнуть: он воссоздал мысленный образ оврага, в который вынужден был спуститься несколько часов назад, и огромного, раздувшегося червя в нем. Вообразив его во всех подробностях, Ральф постарался также не менее скрупулезно восстановить в памяти свои впечатления, пережитые в момент появления монстра… Все, фантом создан. Просуществует он, конечно, совсем недолго, но большего и не требовалось: главное, чтобы в течение двух-трех дней сюда не сунулась какая-нибудь злобная тварь, посланная людьми С'каро. Это было последнее, что мог сделать Ральф, — остальное от него не зависело. Тоннель продолжал забирать на запад, и слегка отставший чужестранец удвоил усилия, пытаясь догнать своих спутников.

Из всех троих Ральфу было особенно неудобно и тесно, но сейчас он в очередной раз убедился, насколько условны человеческие ощущения и как они подчиняются простому внушению — особенно если подключить воображение. После нескольких, не совсем удачных попыток Ральфу наконец удалось представить, будто он, точно так же, как и сегодня утром, преодолевая сопротивление движущейся навстречу воды, плывет против течения, а затем разворачивается и… Ральф действительно на несколько секунд почувствовал себя в несущемся потоке.

Правда, воображение умчало его слишком далеко: оказаться в реке вместе с Амалией уже не входило в планы Ральфа.

«А я становлюсь сентиментален…»

Конечно, всему виной был тот короткий ночной разговор, к которому вообще не стоило относиться всерьез. Скучающая женщина. Богатая аристократка, испытывающая недостаток разве что в приключениях. Как она слушала его в тот вечер… Только вряд ли ей было на самом деле важно, кто именно все это рассказывал: возможно, она с таким же восторгом слушает сейчас кого-нибудь еще…

«А потом, спустя четыре месяца, пытается мысленно дотянуться до него на другом конце света…» — словно съехидничал кто-то невидимый.

Это была сущая правда — телепатический опыт у Амалии отсутствовал напрочь. Да и, опять-таки, время: для кокетки слишком уж длительный срок. Сердце Ральфа стукнуло мягко, но тяжело, и по всему телу будто разлилось что-то горячее… Она ему не ровня, она замужем, да и не станет она его ждать…

«Господи, о чем я…»

— Ральф, кажется, начинается подъем!

— Точно.

Вот-вот, это его стихия: подземелья, непроходимые леса, болота; мальчишки, которых без него, наверное, уже и не было бы на свете. Впрочем, так же, как и его без них…

«Но все-таки почему Координатор тогда оставил их вдвоем?»

Подъем становился все заметнее.

«Только бы не сделался отвесным…» — почти умолял кого-то Ральф. И сам он, и ползшие впереди Риу и С'тэн слишком устали, чтобы прорубать ступеньки. О других опасностях, возможно, подстерегавших их снаружи, Ральф старался пока не думать.

Спустя еще некоторое время воздух заметно посвежел.

«Только бы…»

Но словно назло мольбам Ральфа, тоннель вдруг круто пошел вверх… Раздался всплеск. Рискуя соскользнуть, Ральф резко вытянул вперед руку. Фонарик осветил исчезавшие буквально на глазах ноги С'тэна… — он точно перевалил через бугор… Еще один всплеск… и смех…

«Что за черт!»

В несколько секунд преодолев расстояние, отделявшее его от того места, где только что исчез С'тэн, Ральф подтянулся и посветил вперед — или, правильнее сказать, вниз, потому что отсюда коридор шел под уклон: в конце его блестела вода. Осторожно спустившись, Ральф спрыгнул на землю и первым делом выловил и оттащил подальше от воды уже собиравшиеся уплыть сумки — дрызгавшимся прямо в одежде Риу и С'тэну, конечно, было не до них. Ральф только вздохнул. Он и сам бы с удовольствием присоединился: его одежда, руки, волосы — все было в земле, но для начала следовало убедиться в том, что вокруг достаточно спокойно.

Подземный тоннель вывел их на берег крохотного лесного озера. Темная вода, песчаные обрывы, кое-где поросшие травой и кустарником. Почти смыкавшиеся над водоемом вершины Тайга. Что бы ни происходило там, наверху, лучше выяснить это утром. А ночь лучше было провести здесь: опытный взгляд Ральфа уже выхватил черневшее ярдах в двух над поверхностью озера углубление, где запросто могли поместиться несколько человек. Если натаскать туда побольше травы и разжечь костер…

Вскоре с трудом державшиеся на ногах Риу и С'тэн уже рвали и подносили траву, собирали сухие ветки, а Ральф, как всегда, разводил костер. Мокрую одежду развесили поблизости от укрытия прямо на росших вокруг кустах, надев на себя почти весь запас сухой — спасенной благодаря внимательности Ральфа, вовремя выловившего из воды сумки. Причем, не имевший собственного комплекта С'тэн вынужден был щеголять в огромной рубашке Ральфа и коротеньких штанах Риу — брюки чужестранца с него сваливались и волочились по земле. От усталости никому не хотелось есть — только спать, — поэтому, когда все было готово, бросили жребий, и С'тэн, которому выпало дежурить первым, остался у костра, а Ральф и Риу повалились на уже расстеленные на траве спальные мешки.

Ральф закрыл глаза. Едва различимо из-за треска прогоравшего хвороста внизу плескалась вода, где-то очень далеко кричала ночная птица… Такое приятно вспоминать уже потом, дома, когда уверен, что никто не выскочит вдруг из темноты и что, проснувшись утром, тебе не придется защищаться от тех, кому удалось выследить тебя ночью. Ральф снова открыл глаза. Темный силуэт находился на том же месте, с опущенной головой и подтянутыми к груди коленями.

С'тэн или, как его называли до посвящения в братство Нечистого, Тэн…

Теперь Ральф доверял ему полностью, и тем не менее какое-то неясное беспокойство, неосознанное и почти неуловимое, неясной тенью появилось и сразу исчезло в тот момент, когда чужестранец остановил свой взгляд на скрючившейся у костра фигуре. Это было последнее, что ощутил Ральф перед тем, как уснуть, но смутное беспокойство не оставило его и во сне.

Ральфу снилось, что он стоит на высоком берегу над обрывом и смотрит вниз, на черное лесное озеро. Оно действительно совершенно черное — вода в нем странно неподвижна и не отражает ничего вокруг — и абсолютно круглое, будто кто-то специально потрудился над тем, чтобы ни единый камешек или даже травинка не нарушили его идеальной формы. Плотная непрозрачная вода не позволяет видеть дна, но там — Ральф откуда-то это знает — длинной цепью прикован С'тэн.

Черная вода беспрепятственно расходится. В абсолютной темноте Ральф пытается на ощупь найти то место, где закреплена цепь, но его пальцы лишь беспомощно скользят по гладкой металлической поверхности… Наконец-то. Проржавевший крюк поддается легко и без сопротивления. Все, теперь можно всплывать. Ральф позволяет воде вытолкнуть его тело на поверхность, но почему-то его несет не вверх, а вниз, в разверзшуюся под ногами пропасть. У Ральфа больше не хватает воздуха, легкие разрываются от боли, и он понимает, что это конец…

«Ра-альф… Ра-а-альф…»

— Ра-альф! — склонившийся над чужестранцем С'тэн тряс его за плечо.

— A-а, ты. Что-то случилось?

— Ты стонал.

— И из-за этого ты меня разбудил?

— Нет, — стуча зубами, ответил С'тэн.

Ральф поднялся и сел. После пережитого во сне кошмара у него самого неестественно быстро билось сердце, и в теле чувствовалась противная мелкая дрожь.

— Так что там у тебя? — проведя ладонями по лицу и тряхнув головой, спросил он у С'тэна.

— Н-не знаю. Не знаю, но что-то происходит.

Вода, которая блестела в просвете между заслонявшими убежище кустами, отражала ночное небо и потому тоже казалась черной — Ральф зажмурился и еще раз тряхнул головой.

— Я никак не мог тебя разбудить.

Кажется, для С'тэна это было важно.

— Не удивительно. — Ральф снова невольно покосился в сторону озера: его поверхность слегка волновалась и блестела. — Ну, и…

— Сейчас… — Зубы у С'тэна больше не стучали, но он по-прежнему поеживался от холода и жался к костру. — Я никогда об этом не говорил, — наконец справился с собой молодой человек. — С'каро всегда носит на шее флакон с жидкостью, которую получают из лепестков роз.

— С розовым маслом, — подсказал Ральф.

— Да-да, с розовым маслом. С'каро может несколько суток подряд обходиться без пищи и сна, может провести ночь на голой земле или каменном полу, но если у него кончается розовое масло, которое приносил из Нианы один из доверенных братьев, все боятся попасться ему на глаза.

Ральф слушал очень внимательно.

— У него и от одежды пахнет розовым маслом, и в помещении, если он туда заходил, надолго остается этот дух… — С'тэн запнулся. — Я сидел у костра и…

— И…

— Мне показалось, пахнуло розовым маслом… — выдавил из себя С'тэн. Все время, пока он говорил, его пальцы нервно гладили жестяную коробку, найденную в развалинах поселка, сейчас же они вцепились в нее намертво, словно боялись потерять.

— Не промокла? — невпопад спросил Ральф.

— Что? — не сразу понял С'тэн. — A-а, нет, — и улыбнулся, вспомнив сегодняшнее купание.

— Значит, говоришь, пахнуло розовым маслом, — задумчиво произнес Ральф. — Выходит, за нас взялся сам Великий Магистр — лично.

Вместо ответа С'тэн еще крепче вцепился в коробку.

Ральф не часто видел вещие сны — смысл же сегодняшнего представлялся совершенно ясным. Итак, Серебряный Круг наконец-то по достоинству оценил своего противника, то бишь его, Ральфа, и заработал в полную силу.

Первый шаг очень простой: вызвать у С'тэна ощущение своего присутствия (С'каро, конечно же, блефует: если бы ему действительно было известно местонахождение опального адепта, он бы не стал терять время на подобные упражнения), тогда в любом случае укоренившийся страх перед Великим Магистром сделает свое дело.

Даже воображаемый запах розового масла способен спровоцировать у С'тэна такой ужас, что молодой человек вполне может сорваться и чем-нибудь себя выдать. Значит, первым делом надо во что бы то ни стало нейтрализовать этот страх. Но как? Дать С'тэну транквилизатор? Нет, временное решение проблемы ничего не даст.

Взгляд Ральфа остановился на все еще судорожно сжимавших коробку пальцах.

— Чего ты больше всего боишься? — Он не надеялся на быстрый ответ, но молодой человек словно только и ждал подобного вопроса.

— Я не хочу, чтобы у меня снова отняли память. Я не хочу, чтобы у меня копались в мозгах! — Последнюю фразу С'тэн произнес с такой неожиданной силой, что Ральф едва успел его заслонить.

Вот на что рассчитывал С'каро — на сильные эмоции. Они были способны уничтожить практически любую ментальную защиту. Ральф медленно выдохнул: черная бездна из сна едва не превратилась в явь. Не желая тратить драгоценные минуты на объяснения, он передал все мгновенно — прямо в сознание сидевшего напротив него молодого человека. Тот покачал головой:

— Я не выдержу.

— Куда ты денешься, — возразил Ральф.

— Я не выдержу, — повторил С'тэн. — Я его ненавижу.

— А ты попробуй его пожалеть, — улыбнулся Ральф.

— Пожалеть?!

— Ага. Он немолод. Никто его не любит — только боятся; а тот, кто боится, всегда втайне ненавидит. Подчинил себе людей? Так это дело временное: всегда найдутся конкуренты. Можешь быть уверен: страх перед ними уже сейчас не дает ему покоя и мешает спать по ночам.

С удовольствием ожидая, как на губах у С'тэна вот-вот появится улыбка, Ральф продолжал:

— А ты — молодой парень. Вот покончим со всем этим — попробуешь поискать своих родных. Даже если не найдешь, все равно: захочешь — можешь путешествовать, захочешь — будешь и дальше заниматься развитием своего сознания. Можешь жениться…

С'тэн несмело улыбнулся.

— A y тебя есть жена? — вдруг спросил он.

— Нет, — покачал головой Ральф. — Но, если вернусь живым — будет.

Он посмотрел на огонь, и С'тэн заметил, что глаза у чужестранца непривычно ярко заблестели.

— Она красивая?

— Что? — переспросил Ральф и тут же засмеялся, но как-то особенно: тихо и ласково. Таким, кажется, С'тэн его еще не видел. — Да. — И это «да» тоже прозвучало странно низко и бархатно.

— Ладно, давай-ка ложись спать, — уже своим обычным голосом добавил чужестранец. Он повернулся, и молодому человеку показалось, что теперь из его глаз точно посыпались смешинки. — А знаешь, у розового масла ведь очень приятный аромат…

От неожиданности С'тэн невольно прыснул от смеха. Затем виновато оглянулся на спящего Риу.

— Не беспокойся — у него нервы крепкие.

— Удивительно… — начал было С'тэн, но вдруг принялся яростно расчесывать отросшую за двое суток щетину.

— Слушай, да сбрей ты ее, не мучайся!

— Не-ет, — с каким-то особенным ехидством протянул молодой человек. — Я обязательно отращу бороду. Назло С'каро.

— Ну вот: и здесь тебе Великий Магистр не дает покоя. Плюнь — живи для себя.

— Как легко у тебя все получается.

— Не все. — Улыбка чужестранца стала немного грустной. — О-о, да тебе давно пора спать, — взглянув на часы, уже совсем другим тоном добавил Ральф; никакой грусти у него на лице теперь не было и в помине.

«Как будто бы он вдруг увидел что-то особенное в своих часах…» — улыбнулся про себя С'тэн.

Он не хотел ложиться, но Ральф настоял на своем (дескать, еще высплюсь), и молодой человек, у которого после пережитого страха почти не осталось сил, послушно полез в спальный мешок чужестранца. Глаза неодолимо слипались, но С'тэн через силу открывал их и все смотрел на сидящего у входа человека.

«Кто он? Кто он? И почему он мне помогает?»

Ответов на эти вопросы не было. Уже, по меньшей мере, третий раз чужестранец подвергался страшному риску, и во всех этих случаях причиной был С'тэн. Но если поначалу жизнь бывшего слуги Нечистого представляла для Ральфа определенную ценность, то теперь молодой человек превратился, скорее, в обузу.

Со стороны озера послышался всплеск, потом все снова стихло.

«Рыба… очень крупная…»

И С'тэн вдруг представил, как она опускается — глубже, глубже; рыщет между камней и водорослей, разгребает ил в поисках затаившейся жертвы… Уже нашла? Или еще нет? Когда охота идет на поверхности, все ясно. Но под водой всегда безмолвие: ни крика, ни писка — сильный рывок, расходящаяся в стороны упругая волна; а что за ней…

«О чем это я…» — Молодой человек уже в который раз остановил взгляд на Ральфе.

Вне зависимости от роста, С'тэн условно делил людей на «больших» и «маленьких». «Большим» — даже очень «большим» — был, например, С'каро. Это означало, что такой человек силой своей мысли мог просто раздавить, но если он на твоей стороне — рядом с ним можно ничего не опасаться. Чужестранец тоже был «большим» — он лишь немного уступал С'каро, но зато уж точно превосходил любого из братьев Серебряного Круга. Если бы такой, как он, действительно стал другом…

Последние двое суток у С'тэна то от страха уходила земля из-под ног, то вдруг появлялась надежда. Он всегда был «маленьким», и им, оказывается, всегда играли, как хотели: ради своих корыстных интересов чему-то учили, навязывали цели, которых он сам себе не ставил.

Но даже теперь, когда все это неожиданно открылось и в голове у него воцарился полный хаос, его по-прежнему не желали оставлять в покое; и вместо того, чтобы остановиться и подумать, он должен был постоянно куда-то бежать, спасаться… Если бы хоть кто-то ему помог — ну, не помог, так хотя бы не топил…

Ральф приподнялся и подкинул еще веток в костер. У молодого человека быстро-быстро забилось сердце.

Заглянуть бы в его мысли — хоть ненадолго… Ведь помог же он сегодня ночью. Да что там помог — спас, хотя мог просто избавиться от опасного попутчика. И сейчас он не спит, потому что пожалел его, С'тэна… И потом… как же он мог забыть! Прошлой ночью чужестранец предлагал стать его учеником…

— Ральф, — приподнявшись на локте, тихо окликнул С'тэн. — Все еще не спишь?

«Он улыбается… Хотя он улыбается постоянно — это ничего не значит…» — лихорадочно думал С'тэн.

— Я хотел спросить… — дрожащим голосом произнес он вслух.

— Спрашивай.

— Вчера ночью ты сказал, что я могу стать твоим учеником.

— Почему бы нет, — пожал плечами чужестранец.

— Что для этого нужно сделать?

— А тебе требуется инициация? — усмехнулся Ральф.

С'тэн не ответил.

— Не понимаю, чего ты хочешь… Ну, иди сюда… сядь. — На лице у чужестранца, как всегда, поигрывала улыбка, но вблизи сразу бросалось в глаза, до какой степени он на самом деле устал. — Значит, будешь молчать?

Сейчас он рассердится, и тогда уже точно все пропало… С'тэн закрыл лицо руками. Видел бы его сейчас Великий Магистр…

— Я хочу жить, но я уже больше ничего не понимаю…

— Это оттого, что раньше за тебя все решали другие, — терпеливо начал объяснять чужестранец. — Понимаешь, когда ты состоишь в какой-то общине, тебе не требуется думать. Тебе просто говорят: вот единственно верный путь — иди по нему, а остальное устроится само собой. Тому, кто в это верит, легко и просто — очень удобно жить, зная, что ты относишься к избранным и что надо всего лишь не отклоняться с начертанного пути. Но вот вдруг случается невероятное, и человек обнаруживает, что, оказывается, шел не туда. Если на это восхождение положена практически вся жизнь — люди обычно ломаются, если же еще есть время — начинают метаться в поисках того, кто мог бы указать им новый путь. — Ральф задумчиво пошевелил угли, затем посмотрел на С'тэна и спросил: — Я тебе нужен для этого?

Молодой человек ответил не сразу. С одной стороны, слова чужестранца его успокоили: когда оказывается, что твои проблемы уже известны другим людям, обычно становится легче, но, с другой стороны, решать-то их все равно придется самому.

— Я понял, но… — С'тэн замялся, подбирая слова.

— Я боюсь, мне не успеть подумать обо всем этом как следует — меня просто не будет.

— Ах, вот в чем дело — ты хочешь знать, на твоей ли я стороне? — наконец догадался Ральф.

— Да, — пересилив себя, отчетливо произнес С'тэн.

— Я на твоей стороне, — ни на секунду не задумавшись, подтвердил чужестранец. — Только беда в том, что я не принадлежу себе, и может вдруг случиться, что завтра рядом со мной станет гораздо опаснее, чем без меня. Вот так, — и, сказав это, протянул ладонь.

С'тэн на всякий случай зажмурился, но нет, он не спал — Ральф в самом деле протягивал ему руку. Ему…

— Вот и отлично, — улыбнулся чужестранец. — А теперь все-таки попробуй поспать…

Ральфа разбудил запах жареного мяса и странное шипение.

«Неужели снова Риу…» — подумал чужестранец, лениво переворачиваясь, чтобы убедиться в правильности своей догадки.

Так и есть: сидевший около костра юноша крутил над огнем толстый прут с насаженной на него тушкой какого-то зверька; капавший жир брызгался и шипел. Немного поодаль аккуратной стопкой лежала высохшая за ночь одежда.

— А где С'тэн?

— Там, — Риу показал рукой в сторону озера.

Когда он вчера утром вот так же колдовал над завтраком, Ральф слегка удивился: насколько он мог судить по тем отрывкам, которые промелькнули перед ним в сознании юноши, Риу никогда не испытывал особой склонности о ком-то заботиться. Однако подумать об этом как следует Ральф не успел: пришлось заниматься С'тэном, потом в небе появились люди С'каро…

Сейчас же, снова наблюдая за Риу, за тем, как аккуратно и с какой любовью тот делает свое дело, Ральф осознал внезапно самое главное: оттого, что мальчик теперь не одинок, оттого, что ему наконец доверяют, у него сам собой понемногу начал меняться характер.

Потянувшись, Ральф вылез из спального мешка и тоже подошел к костру.

— Все хочу у тебя спросить, и все никак не получается.

Риу оторвался от своего занятия и поднял внимательные глаза на чужестранца.

— Когда мы с тобой так неожиданно встретились, ты куда-нибудь шел? — спросил Ральф, усаживаясь так, чтобы брызги от жаркого не попадали на него.

— Я собирался в Ниану — хотел наняться матросом.

— Именно в Ниане?

— Один я бы вряд ли добрался до Чизпека или до Д'Алви. — Риу вернулся к своему импровизированному вертелу.

— Ты действительно хотел бы плавать на корабле? — снова спросил Ральф.

— Да, — кратко ответил юноша.

А потрясенный Ральф подумал, что, оказывается, и здесь был не совсем прав в отношении мальчика: уходя из дома, Риу вполне рассчитывал на себя, а не ставил каких-то непосильных задач.

В это время зашуршал песок, и в укрытие легко запрыгнул С'тэн, облаченный уже в собственный серый облегающий костюм. Щеки его были гладко выбриты, и он улыбался.

— Другое дело, — кивнул Ральф.

Риу также бросил на С'тэна одобрительный взгляд, но, по своему обыкновению, ничего не сказал.

— Ну что ж, пойду искупнусь и я.

Однако стоило Ральфу спуститься к воде, как его настроение неожиданно испортилось. На самом деле озеро оказалось никаким не круглым и даже не черным, наоборот — на удивление прозрачным, с затейливо изрезанной береговой линией. По всей видимости, оно питалось от какого-то подземного источника, потому что вода в нем была не только чистой, но и довольно холодной. Ни застояться, ни нагреться она, похоже, просто не успевала.

Ральф и сам не понимал, что здесь могло, хотя бы отдаленно, напоминать ему ночной кошмар. Над водой то и дело, на мгновение точно зависая, проносились стрекозы; по озеру пробегала едва заметная рябь, и песчаное дно тоже словно чуть волновалось из-за отражавшихся в воде солнечных лучей. Несмотря на приличную глубину, дно прекрасно просматривалось — никого, похожего на снапера, там явно не было. Ни к чему не привел и тщательный осмотр окрестностей: кусты и трава, которые отдельными островками росли по всему береговому окоему, также вряд ли были способны скрывать каких-то опасных хищников. Да Ральф и так, без всякого осмотра, знал, что никакой опасности поблизости нет: не чувствовалось ни малейшего напряжения. И тем не менее, смутная тревога его не покидала. Нет, озеро здесь было ни при чем.

Продолжая наблюдать за играми стрекоз, Ральф сел на песок у самой воды и начал методично перебирать в памяти события последних дней. Он даже не пытался особо вдумываться в то, что произошло — просто переходил мысленно от одного к другому, вслушиваясь, скорее, в свои ощущения, нежели анализируя или осмысляя. Главное здесь было ничего не пропустить; поэтому Ральф старался вспомнить каждую деталь, каждую подробность. Встреча с Риу, нападение червя, потеря передатчика, заочное знакомство со С'тэном и Серебряным Кругом; развалины, появление и странное исчезновение неизвестного ночного хищника… — все это одно за другим уже в который раз проносилось в голове Ральфа, пока наконец он случайно не вспомнил то, на что должен был обратить внимание в первую очередь…

«Розовое масло…»

Догадка, промелькнувшая в голове Ральфа, вмиг расставила все по своим местам, однако показалась настолько чудовищной, что в нее просто не хотелось верить…

Поскольку разведчики, даже такого класса, как Ральф, погибали довольно часто, исчезновению одного из них, естественно, не придали особого значения. Спустя некоторое время в Канду с тем же заданием был послан еще один член организации, который, собрав необходимые сведения, благополучно вернулся на родину. Через несколько лет так же удачно закончилась миссия следующего разведчика, за ним последовал третий — Харольд, отец Ральфа, затем четвертый… Все они сходились на том, что происходящее в Канде не требует ни малейшего вмешательства со стороны…

«Ни малейшего вмешательства…»

Уже после знакомства с Риу у Ральфа возникли смутные сомнения в правильности выводов его предшественников, однако судить о целом континенте, основываясь на памяти одного человека, было, по меньшей мере, не профессионально. Поэтому Ральф решил не делать поспешных выводов, тем более что к тому моменту уже лишился своего передатчика и не имел никакой возможности передать полученные сведения в Центр. Но потом появился С'тэн, и самые худшие опасения Ральфа, к сожалению, подтвердились.

В первый момент само по себе существование Серебряного Круга не показалось Ральфу чересчур страшным — насторожило лишь происходящее в подвалах этой организации. Гораздо хуже было то, что Круг Серебряный оказался плоть от плоти его предшественников — Голубого, Желтого, Красного и Зеленого — и что С'каро являлся не основателем чего-то в корне нового и безобразного, а прямым наследником и продолжателем кошмара, который творили в Канде уже несколько десятилетий его предшественники. А значит, вся информация, которую сообщали коллеги Ральфа, оказалась ложной. Никаких объяснений этому пока не существовало. И вот минувшей ночью неожиданно выяснилось, что глава Серебряного круга С'каро и пропавший тридцать лет назад разведчик Карлос имели одно и то же болезненное пристрастие — розовое масло…

Ярко-синее небо отражалось в искрящемся на солнце озере, но для сидящего на берегу человека оно будто начало затягиваться тучами. Итак, если Карлос не погиб, а оказался предателем, то последовавшие за ним разведчики, скорее всего, были перехвачены, после чего над их памятью могли как следует потрудиться специалисты Темного Братства. Обнаружить там после их вмешательства подмену, подобную произведенной в сознании С'тэна, не так-то легко. Да и кому придет в голову проверять: к сведениям, доставляемым разведчиками, привыкли относиться с особым доверием. Со своей же стороны, мастера Нечистого вместо подлинных фактов, конечно, заложили именно те, которые устраивали их самих. Неудивительно, что Кандой в течение очень многих лет никто особенно не интересовался.

Так вот оно что! А Ральф еще расстраивался из-за потери передатчика, думал, его оставило везение. Наоборот, ему, как всегда повезло: из-за этого самого передатчика предшественники Ральфа (в том числе и его отец), конечно, и попались в руки С'каро. Их запеленговали.

По тем же причинам теперь не стоило даже и приближаться ни к одному из тайников: все они, наверняка, уничтожены или превращены в ловушки. А это, в свою очередь, означало, что у Ральфа оставалось всего два варианта: либо добраться до побережья Лантического океана и на каком-нибудь корабле попытаться самостоятельно вернуться на Остров, либо связаться с Центром телепатически и сообщить о сделанном открытии. В первом случае, кроме двух-трех лишних месяцев, Ральф рисковал потерять еще собственную жизнь — никто не мог гарантировать безопасного путешествия через Тайг и Южные леса, — а вместе с ней и драгоценные сведения; во втором… жизнь его уже изначально не стоила и собачьего хвоста.

Ральф был способен скрыть лишь близкие телепатические контакты — таким образом он, ничем не рискуя, общался, например, со С'тэном. Что же касалось дальних, то здесь у него не оставалось никаких шансов. Зато уж с Серебряным Кругом будет покончено быстро и навсегда. Естественно, привыкшему к мысли о смерти Ральфу второй вариант казался предпочтительнее. Будь он один, он бы даже не сомневался, но что делать с Риу и С'тэном?

Если Риу еще вполне мог самостоятельно добраться до Нианы или какого-нибудь другого порта и устроить свою жизнь, то С'тэн после того, что сделали с его мозгом, был полностью обречен. Разобраться с этим быстро вряд ли удастся — если удастся вообще, — а время, как назло, сильно поджимало. Значит, приходилось жертвовать С'тэном…

Взбираясь по песчаному обрыву обратно к укрытию, Ральф еще пытался утешить себя мыслью, что настоящих доказательств его догадкам пока нет и, возможно, все это — лишь плод его воображения. В конце концов, случаются ведь в мире и совпадения: Карлос, наверняка, был не единственным во всем свете, кто сходил с ума по этому чертовому розовому маслу…

Однако, хотя прямых доказательств тому, что С'каро и Карлос — одно лицо, пока не имелось, весомым аргументом была сама легкость, с которой это предположение объясняло и объединяло все происходящее в Канде. Поэтому мысль Ральфа невольно работала дальше.

Сообщение должно быть по возможности коротким — чтобы его ни в коем случае не успели прочитать люди С'каро. Достаточно лишь определить, куда оно направлялось, и Великий Магистр сразу поймет, что его тайна раскрыта. Тогда жертва Ральфа будет практически напрасной: Серебряный Круг на время затаится, растворившись где-то среди бескрайних просторов Тайга, и снова обнаружить С'каро и его приверженцев будет нелегко.

По этой же причине после передачи информации Ральфу нужно будет постараться как можно дольше не попадаться в руки слуг Нечистого. Если его поймают до того, как прибудет подмога, адепты темных сил опять-таки успеют скрыться.

В том, что на этот раз он обязательно попадется, Ральф почему-то не сомневался. Нет, он не паниковал и не хоронил себя раньше времени — просто откуда-то это знал, был в этом уверен. Точно так же, как осознавал, что под давлением сразу нескольких адептов ему не устоять.

Наверное, выражение лица чужестранца уж очень не соответствовало тому, что предполагали увидеть Риу и С'тэн: стоило им только посмотреть на Ральфа, как их физиономии вытянулись, словно по команде.

— Возможно, дальше я пойду один, — бросил Ральф, принимаясь укладывать свои вещи.

— Может, все-таки объяснишь?

Ральф оглянулся: Риу, как ни в чем не бывало, продолжал разрезать жаркое (только закушенная губа выдавала его истинное состояние), задавший же вопрос С'тэн смотрел прямо в глаза.

— Немного позже, — снова склонившийся над сумкой Ральф почувствовал, как после этих его слов в воздухе точно появилось напряжение. — С'тэн, ты случайно не замечал у С'каро какой-нибудь татуировки?

Ответ последовал почти мгновенно, но за это, немыслимым образом растянувшееся, мгновение Ральф успел передумать столько, что при обычном течении времени не хватило бы и нескольких минут. Он страшно боялся, что С'тэн скажет «нет»: с одной стороны, это ничего не значило, потому что татуировка на плече могла быть выведена или ее там не существовало никогда, но, с другой стороны, появлялась надежда, что С'каро — вовсе никакой не Карлос. Если же С'тэн ответит «да»…

— Есть. У него на плече изображен полукруг и какие-то черточки над ним…

— Восходящее солнце… — пробормотал Ральф.

«Значит, все-таки Карлос… О, черт…»

По лицу С'тэна было видно, как ему хочется спросить, откуда чужестранец знает о татуировке, но Ральф его опередил:

— У вас тут творятся страшные вещи, ребята; чтобы это пресечь, я должен передать одно телепатическое…

— Я останусь с тобой, — не дослушав, сказал Риу.

— Я тоже, — присоединился к нему С'тэн.

— Вы что, ничего не понимаете?

— Почему же — понимаем, только… Не знаю, как Риу, а уж мне без тебя точно конец.

С'тэн говорил сущую правду — и возразить ему было нечего, — однако Ральф с удивлением поймал себя на том, что теперь и сам не хочет расставаться с этими, когда-то наделавшими столько неприятностей, случайными попутчиками.

— Ну, если вы хорошо подумали… — пожал он плечами. — Потому что ползти обратно по…

— Только не это! — в один голос возразили Риу и С'тэн.

— Вот и я не полезу туда снова ни за какие коврижки, — кивнул Ральф.

— Ни за какие — что? — не понял С'тэн.

— Да ничего — это просто так говорят. Я хотел сказать, что лучше рискну остаться наверху. Тем более, там мог произойти обвал, или коридор затопило водой, или… да мало ли чего, — махнул рукой Ральф.

Его едва ли не лихорадило от мысли, что вот сейчас он снова спустится к воде, представит себе лицо Координатора — Ральф хотел связаться именно с этим человеком, — и не слышимый обычным ухом ментальный эфир сразу словно взорвется.

Она сидела в кресле у вечно горевшего камина, а отец, одетый в свое любимое темно-синее кимоно — несмотря на полное отсутствие даже капли японской крови, он предпочитал его любой европейской одежде, — мерил шагами огромный зал и пытался изображать, будто ничего не произошло.

После ночного разговора Амалии и самой было неловко. Когда она еще только подъезжала к дому отца, то вдруг почувствовала: что-то безвозвратно изменилось, и так, как раньше, теперь уже никогда не будет. Теперь единственным выходом было идти вперед и вперед, добиваться своего — только тогда они снова смогут спокойно смотреть друг другу в глаза.

Но, с другой стороны, эта же неловкость была тем самым доказательством, которое обещал Амалии отец. И страдая от появившейся в их отношениях напряженности, она одновременно невольно радовалась, что теперь может общаться, если захочет, с помощью одних только мыслей.

— Итак, я вижу, ты пока не передумала, — первым заговорил Координатор, которому, похоже, надоела все эта игра.

— Я не передумаю.

— Он может не вернуться.

— Это так опасно? — вспыхнула Амалия.

— Да. И даже более.

— Я понимаю. Но дело в том, что я собираюсь это сделать не только из-за него.

Взяв с камина уже набитую трубку, Координатор сел наконец напротив дочери.

— Уж не из-за меня ли? — усмехнулся он, поджигая табак.

— Из-за себя.

— Понимаю: в целях самоутверждения. — Рука с трубкой замерла на полпути. — Послушай, ты, конечно, сколько угодно можешь обвинять всех мужчин в целом и меня в частности в неуважении к женщинам, но, что бы ты там ни думала, я действительно хотел твоего счастья. Поверь, я знаю, о чем говорю. Мало того, что твоя голова была бы постоянно забита мировыми проблемами, так тебе еще пришлось бы, каждый раз отправляя мужа на задание, на всякий случай прощаться с ним навсегда. Вот от чего я пытался тебя уберечь.

— Но ведь не уберег?

— Не уберег, — со вздохом согласился Координатор, возвращаясь к своей трубке.

Он снова поджег потухший табак, затянулся и, выпустив дым, откинулся на спинку кресла.

— Не уберег, зато сделал счастливой, — улыбнулась Амалия.

— Да? И каким же, интересно, образом?

— Если бы ты тогда не ушел и не оставил нас вдвоем… Я понимаю, в такое, конечно, очень трудно поверить — я и сама не сразу поняла, но… Скажи, я действительно могла ему повредить? — Амалия боялась правды, боялась утешающей лжи, но все-таки спросила. И тут же подумала, что, пожалуй, правы мужчины, не допуская таких, как она, до серьезных дел.

— Да, — подобно приговору, прозвучал ответ отца. — Но, дорогая, на твоем месте я бы не стал так убиваться: он достаточно опытен. Если он тебе ответил — значит, в тот момент действительно имел такую возможность. Так что утри свои слезки и лучше расскажи, как же это все у тебя получилось.

— Сейчас… — Амалия уткнулась в носовой платок. — А ты… ты не знаешь его настоящего имени?

— Знаю. Его зовут Михаэль.

— Михаэль… — словно заучивая урок, повторила Амалия. — Прости, — улыбнулась она смущенно. — Как получилось? Да я и сама не совсем понимаю: просто попыталась его себе представить. Мне всегда казалось, что каждого человека можно узнать не только по лицу, по голосу или по походке, но и еще по чему-то такому, чего не видно и не слышно. Если это вспомнить, то человек непременно оказывается рядом… — Она умолкла, потому что отец сделал предупреждающий жест.

Поскольку при их разговорах бывало уже не раз, что отец вдруг ни с того ни с сего замирал, точно вслушиваясь в себя, Амалия, как всегда, приготовилась послушно ждать. Однако сейчас она совершенно отчетливо ощутила, что в зале появился кто-то третий. И этот третий… У Амалии бешено застучало сердце.

Она не собиралась подслушивать — но, вероятно, они с отцом просто были настроены на одну волну, и потому неосознанно Амалия начала воспринимать предназначенное только ему. Женщина понятия не имела, кто такой Карлос, С'каро, Тайг, Чизпек, Красный, Голубой, Зеленый, Желтый и Серебряный Круги; о каких тайниках идет речь и каким образом можно корректировать человеческую память… Сжавшись в кресле, стараясь стать как можно незаметнее и физически, и ментально, она с ужасом внимала отчет… Именно отчет — сухой, но обстоятельный отчет о происходившем в далекой Канде. Правда, сколь ужасным и отвратительным ни казалось Амалии все, о чем шла речь, еще ужаснее было то, что, передавая эти сведения отцу, Ральф… нет, Михаэль страшно рисковал.

«Канда… Канда… Кажется, она где-то на северо-западе… Так, значит, он сейчас в Канде… в лесах, полных хищников, мутантов и слуг Нечистого…»

Однако одновременно со страхом за любимого человека она, к своему стыду, чувствовала, что едва ли не больше опасается другого: как бы Михаэль — если, не дай Бог, попадется и ему изменят память, — не забыл бы ее, Амалию… Нет, глупее женщины может быть разве что только другая женщина… Кстати, кто, кроме мужчин, мог внушить бедняжкам такое скептическое отношение к себе самим…

Контакт с Михаэлем длился совсем недолго — всего две-три минуты, — после чего отец тут же связался с кем-то еще. Кажется, затем, чтобы передать сообщение из Канды и просьбу немедленно послать туда карательный отряд. Амалия опять все слышала, но, поскольку думала сейчас исключительно о своем, во второй разговор почти не вникала. Отдельные фразы, словно просеянные сквозь сито, с трудом достигали ее понимания; и все же этого было достаточно, чтобы осознать: и отец Амалии, и Михаэль состояли в какой-то организации с четко определенной структурой. В организации, которая существовала не одну сотню лет.

— Теперь, раз уж все так получилось, если хочешь, задавай вопросы, — снова раскурив потухшую трубку, первым заговорил отец.

— Сейчас.

Все вопросы, которые хотела задать Амалия, касались исключительно Михаэля, но ей не хотелось расстраивать отца, и она заставила себя сосредоточиться на вещах, более подобающих моменту.

— Мне показалось, Михаэль удивился бесчеловечности слуг Нечистого в Канде. Но, по-моему, на то они и слуги Нечистого — разве существует какая-то мера их деятельности?

Вопрос Амалии венчал одобрительный кивок со стороны отца, что на самом деле было красноречивее всяких слов.

— Молодец, — добавил он еще и вслух и заерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. — Ты ухватила самую суть. Бог свидетель, я не хотел путать тебя в эту историю, но раз уж сама судьба… В том-то и дело, что мера существует. Существует такая мера, и все, что сверх нее…

Координатор опять остановился. Сейчас, когда его сознание было закрыто, Амалия не могла определить, что мешало ему говорить дальше: нежелание ли до конца посвящать ее в свои тайны, опасение ли, что она не поймет, разболтает…

— Я, наверное, скажу тебе сейчас очень странную вещь. Никакого Нечистого на самом деле нет… — Координатор выжидательно замолчал, и какое-то время было слышно лишь, как потрескивают дрова в камине.

— Но…

— Нет. Не существует. Его придумали. Придумали очень мудрые люди, когда однажды пришли к очень печальному выводу: человечество способно выжить лишь при наличии постоянной угрозы. Только страх перед чем-то или кем-то способен заставить людей забыть все распри и объединиться, способен выгнать из них лень и побудить к дальнейшему развитию. Причем, страх перед существом или явлением непостижимым, недосягаемым, и действовать он должен на всех без исключения. Так, чтобы никогда не существовало покоя, уверенности в завтрашнем дне. Только тогда люди начинают шевелиться и забывают о мелких дрязгах. Ни дня покоя. Ни часа… Подумай над этим как следует, и рано или поздно ты обязательно согласишься.

— Но ведь это бесчеловечно!

— А уничтожить большую часть человечества из-за каких-то эфемерных противоречий — применить против точно таких же, как ты сам, людей оружие, которое еще и через пять тысяч лет продолжает убивать, — это, по-твоему, человечно?

Координатор смолк. Ужасные взрывы, превратившие в ничто сразу несколько сотен и разрушившие тысячи городов, заставлявшие болеть и умирать одно за другим поколения людей; землетрясения, извержения вулканов…

Призрак всего этого дремал в каждом из потомков тех, кто имел несчастье выжить, и возрождался заревом далеких пожаров и отголосками страданий миллионов и миллионов ни в чем не повинных людей, стоило лишь вспомнить… Амалии показалось, будто она на мгновение перенеслась в то далекое время, и пальцы ее непроизвольно коснулись сначала лба, затем груди и, наконец, по очереди одного и другого плеча.

— Страх перед тем, что однажды Смерть может повториться — единственное, что способно удерживать население Земли от новых войн, — снова зазвучал низкий голос отца. — К сожалению, у многих людей крайне плохо развито воображение и логическое мышление. Им нужно непременно объяснить и показать, как это произойдет. Осознать, что Смерть — на самом деле результат ненависти и злобы по отношению к ближнему, что каждая стычка и мелкий конфликт ведет на самом деле к конфликту глобальному — кому это под силу? Многие ли, например, способны понять, что замахиваясь на соседа, они рубят сук, на котором сидят? Другое дело, когда точно известно, что есть некто, кто собирается уничтожить человечество. Некое абсолютное зло. Не догадываясь, что зло сидит в каждом из нас, человек готов зато видеть его отдельно, вне себя. Вот для того и был придуман Нечистый. Зачем именно ему понадобилось уничтожать все живое на Земле и сможет ли он при этом уцелеть сам, никого не волнует. Он плохой — вот что главное, — он хуже всех. И он недосягаем. Можно сколько угодно убивать его слуг, его приверженцев. Можно убить даже его самого. Но он все равно будет возрождаться и держать людей в страхе — до тех пор, пока будет существовать сама злоба и ненависть… Может, немного прогуляемся? — без всякого перехода спросил вдруг Координатор, повернувшись к дочери.

Не в силах пока отвечать, Амалия только кивнула. Потрясенная всем услышанным, она, тем не менее, хотела, чтобы отец говорил еще и еще. Потирая онемевший локоть — Амалия как оперлась на него, так и не сидела все это время, — она вышла вслед за Координатором в парк.

— Врага человечества просто необходимо было выдумать — и не только выдумать, но и создать иллюзию его деятельности. С этой целью по всему миру распространились добровольцы. В их задачу входило время от времени обозначать свое присутствие различного рода мелкими неприятностями, однако ни в коем случае не причинять никому настоящего вреда. Так называемое Темное Братство со своей атрибутикой, ритуалами и тому подобным имело многочисленные филиалы — Круги, — которые поддерживали связь и были подотчетны организации, их создавшей. Sun… — Координатор закашлялся. — Извини. Она называлась и до сих пор еще называется «Sunrise».

— Восход? — перевела Амалия. — По-английски?

— Да, по-английски. Предки человека, создавшего «Sunrise», его звали Дэвид Рой, были англичанами, — пояснил Координатор и отвернулся, чтобы наконец хорошенько прокашляться. — Вот, смотри.

Он остановился и приспустил кимоно с левого плеча.

— Что это?

— Символическое изображение восходящего солнца — полукруг и расходящиеся от него лучи. Точно такой же и у твоего Михаэля, — полуласково-полуиронично улыбнулся отец, поправляя одежду.

Амалия снова покраснела.

— Итак, я иду дальше, — точно ничего не замечая, продолжал Координатор. — Против несуществующего Нечистого с энтузиазмом начали бороться, однако вскоре произошла парадоксальная вещь: появилась масса желающих занять его место. Заполнить вакансию. Причем, в первую очередь, в числе жаждущих оказались вчерашние защитники человечества — члены «Sunrise». Постепенно Темное Братство фактически обрело, что называется, плоть и кровь. Какое-то время им удавалось играть двойную роль, но затем все раскрылось, и слуги Нечистого снова превратились в чистейшую абстракцию. Правда, чтобы застраховать организацию от подобных рецидивов, с тех пор в «Sunrise» появились специально подготовленные разведчики, которые раз в несколько лет тайно проверяли деятельность Темного Братства.

— Папа, прости, а что, кроме бывших членов «Sunrise» появлялись еще претенденты на роль слуг Нечистого?

— Хм… Претенденты? Да сколько угодно. Я же говорил, ненависти в некоторых людях хоть отбавляй. Разведчикам, путешествующим по самым разным странам, приходится, конечно, отслеживать и таких. Работа эта как чрезвычайно опасная, так и необыкновенно тонкая. Если членом «Sunrise», в принципе, может стать любой желающий, то разведчик обязательно должен быть телепатом. Ему необходима сила, ловкость, выносливость, способность к языкам и обязательно… — Координатор улыбнулся, — простое везение. Без везения не помогут никакие таланты и подготовка.

Он говорил и осторожно наблюдал за реакцией дочери: Амалия шла, глядя в землю, и щеки ее разгорались все больше. Только когда отец произнес последние слова, она вдруг подняла голову и посмотрела на него с надеждой.

— Михаэля всегда считали любимцем фортуны. Его даже так и называли: «счастливчик-Ральф». Он вернулся из шестнадцати путешествий и не провалил ни одного задания. До абсолютного рекорда — девятнадцати — ему не хватало всего ничего.

— Ну, а как звали рекордсмена? — улыбнулась Амалия.

— Карлос…

Улыбка все еще оставалась на губах Амалии, но взгляд ее сразу потускнел.

— Тот самый? — почему-то шепотом спросила она.

— Тот самый, — так же тихо ответил Координатор.

— Подожди, но тогда ему должно быть очень много лет!

— Что-то около семидесяти, — после минутного размышления уточнил Координатор. — Разведчики часто погибали, но раскрыть их не удавалось практически никому. Они всегда были грозой и бичом слуг Нечистого, их боялись как огня. Трудно себе представить врага более опасного, чем разведчик-предатель. Если Карлос действительно жив, и он против Михаэля… Как видишь, я ничего не скрываю…

Какое-то время отец и дочь шли молча. В сгущавшихся сумерках эти две фигуры — одна, повыше и пошире, в темном кимоно, и другая, гораздо более изящная, в светлой тунике — во времена до-Смерти показались бы актерами, прогуливающимися в перерыве между съемками какого-то фантастического фильма. Фильма, в котором перемешались обычаи всех времен и народов.

— А почему разведчикам не разрешается входить в телепатический контакт? — наконец-то Амалия смогла задать так волновавший ее вопрос.

— Очень просто: таким образом их очень легко засечь. Мастера Темного Братства ведь телепаты, не хуже разведчиков. Ну, если и хуже, то совсем не намного, и их умения вполне хватит на то, чтобы определить район, откуда поступил сигнал, и начать преследование. Теперь поняла, к чему могли привести твои невинные опыты?

Амалия задумчиво кивнула.

— У разведчиков, — продолжал Координатор, — есть собственный тайный способ связи. Во всяком случае, так считалось до сегодняшнего дня.

— Да, но тогда почему он сегодня сам… — Амалия не договорила: отец понял и так.

— Ральф во что бы то ни стало должен был сообщить о происходящем в Канде. Если Темному Братству удалось одного за другим нейтрализовать четырех разведчиков, то нет никакой гарантии…

Дрожащая рука Амалии снова коснулась лба, груди, затем левого и, наконец, правого плеча.