Рождение героев

Глава девятая Ольф из Руаннора

Шенн так никуда и не ушел. Голод оказался сильнее гордости. Юноша понял: если отправится в пустыню один, то вряд ли добудет еду, и, скорее всего, сам станет едой для хищников или чернолицых. Этот мир был слишком опасен, Шенн не знал о нем ничего, и отказываться от дружески протянутой руки было глупо. А когда старик накормил его, просто уйти означало отплатить неблагодарностью. В мире Шенна старейшины учили: плати человеку тем же, что он дает тебе. В этом равновесие, а значит, справедливость. Юноша был готов сделать все, что скажет старый Ольф – так звали хозяина пещеры, – но не знал языка и не понимал его речи.

Когда желудок перестал беспокоить юношу, пытливый ум возжелал учиться. Шенн жаждал знать все об этом месте, где раньше жили люди. Какими они были? Почему это каменное селение брошено, и где все его жители? Почему остался один Ольф, и существуют ли земли, где нет людоедов? Почему светятся странные сосуды, и как хозяин пещеры вызывает молнии?

Он остался и ни разу не пожалел об этом. Старик учил его языку Далмиры, показал ходы и расположение пещер, которые он называл залами. Каждый день они отправлялись в путешествие по мертвому городу, и Ольф показывал Шенну, как среди безжизненных камней найти пищу и воду. Некоторые виды растений имели вполне съедобные коренья, а из листьев и побегов кустарника, растущего на одной из окраин, старик варил вкусную кашу. Но более всего юноше нравились рассказы о брошенном людьми городе. Он узнал имя города – Руаннор, узнал, что здесь жил великий народ, владеющий многими знаниями, а чудесные картины на стенах разрушенных дворцов – лишь жалкая часть былого великолепия и богатства. Что странные узоры на стенах и столбах называются письменами, которые могут говорить…

Шенн слушал наставника, и перед глазами открывался иной мир, дивный и прекрасный, но отчего-то исчезнувший с лица земли. От неторопливой, размеренной речи Ольфа оживали картины на стенах, и Шенн видел многолюдные улицы, людей в удивительных ярких одеждах, могучих животных, везущих повозки с грузом, и цветущие, покрытые зеленью холмы там, где теперь простиралась дрожащая в жарком мареве пустыня…

Тоска по оставленному дому и потерянной красноволосой спутнице отступила в глубь души, оттесняемая новыми впечатлениями и удивительными знаниями. Ольф был настоящим кладезем познаний, и Шенн был готов слушать его вечно. Юноша внимательно наблюдал, как старик смешивает перетертые травы, листья и коренья, получая чудотворные мази и составы, дающие необычайную силу или помогающие видеть в темноте. Взяв кусок угля в руку, Шенн терпеливо, с интересом копировал надписи на стенах и даже пробовал рисовать. Он учился с жадностью и охотой, и чувствовал, что старик доволен им.

Когда Шенн смог свободно изъясняться на языке арнов – так Ольф назвал язык, которому юношу учила Далмира, – он спросил: есть ли где-нибудь места, подобные этому, но только живые, города, где живут хорошие люди, такие как Ольф или Далмира?

– В нескольких дневных переходах отсюда протекает великая река. Арны называют ее Кхин, а эти земли – Кхинор. За рекой лежит Арнир – великая страна арнов, наследников Древних.

– Кто такие арны? – живо спросил Шенн. – Они такие, как Далмира?

– Судя по твоим рассказам о ней, да, – ответил Ольф. – Они светлолицые, темноволосые, как ты, но с темными глазами. В Арнире много городов и селений, это огромная страна. Там много прекрасного.

– Почему же ты не живешь там? – удивился юноша.

– Потому что я не арн и нечего мне там делать, – резко ответил старик, и впервые Шенн почувствовал в его словах… Нет, то была не злость, а скорее, печаль или отчаяние. – Я знаю, ты хочешь увидеть мир, ты хочешь к людям. Теперь ты знаешь язык, знаешь, как выжить в пустыне. Ты можешь уйти, когда захочешь, я не держу тебя.

– Я не уйду от тебя, мастер, пока не отдам свой долг. И еще… я хочу научиться у тебя всему, что ты знаешь, научиться магии письмен и чародейству!

– Для чего тебе это? – строго спросил старик. Его глаза вонзились в юношу, словно пытаясь разглядеть что-то внутри, и Шенну стало не по себе.

– Я просто хочу знать о мире все. Как ты. Мне интересно знать.

Ольф выслушал ответ и помолчал.

– Хорошо, что ты хочешь знаний, а не асиров. Но ты должен понять, что знания не дадут успокоения душе, потому что жизни человека не хватит, чтобы познать все…

– И я не знаю всего, – продолжил Ольф. – И не стремлюсь узнать. Мудрецы говорят: тот, кто узнает о мире все, не сможет жить дальше… И запомни: ты ничего мне не должен. Я помог тебе потому, что захотел. Но когда я увидел, что дикарь умеет понимать прекрасное и хочет учиться, я тоже кое-что понял. В тебе есть то, что называют талантом, то, что ниспослано человеку свыше. Это дано не каждому, и я не мог оставить тебя умирать.

– Спасибо тебе, мастер, – произнес Шенн. Понимая почти все слова наставника, он никак не мог уловить их общий смысл, и лишь последнюю фразу перевел без труда.

– Благодарить станешь потом. А может, еще проклянешь меня… Пока же ты слишком прост, чтобы понять, что знания приносят не только радость, но и беды.

– Как такое может быть? – удивился Шенн. – Как могут навредить знания?

– Могут. Поэтому это место мертво…

Шенн не знал, что сказать, и в зале повисла непривычная его слуху, тяжелая тишина. Он не понимал. Как знания смогли погубить огромный город?

– Ты веришь в богов? – спросил отшельник.

Дикарь покачал головой:

– Когда-то я поклонялся одному богу. Он был похож на дерево и поедал людей. Но я смог ранить его и убежал от него. Я думаю, он не бог, он просто чудовище. Других богов я не знаю.

– Это хорошо, – задумчиво проговорил отшельник. – Это очень хорошо…

Огромная красная луна сменилась голубой. Это означало приход нового месяца. Старик учил Шенна устройству Арнира, а смена лун у арнов имеет большое значение. Шенн и раньше знал, что в небо, чередуясь, восходят три луны. Он видел все три, когда случалось бывать ночью на вершинах деревьев. Но его народ лунам не поклонялся и не считал их глазами богов, как это принято у арнов… В Арнире каждая луна имела имя и властвовала на небе определенный срок. Суровый Игнир, повелитель огня и времени, имел кроваво-красное око. Глаз Эльмера был голубым. Цвет воды и постоянства. Светло-желтый Алгор нравился Шенну более остальных. Этот бог правил воздухом, являясь властителем неба и хаоса. Время, когда все три луны проходят по небу, называлось лунной переменой, а когда они делают это трижды – лунным циклом, и день этот считается у арнов великим праздником.

– Это правда глаз бога? – спросил Шенн мастера, указывая на бледно-голубой диск луны, висевший над ними. Эта луна была вдвое меньше красной, но правила намного дольше.

– В это верят арны, – уклончиво ответил старик.

– А ты? – не отставал Шенн.

– Я верю в единого духа, того, что создал этот мир. Я называю его Вечным.

– Он создал мир?

– Конечно. Ведь откуда-то появились горы, реки и деревья, животные и люди. Или ты думаешь, что мир был всегда?

– Я не знаю, – признался Шенн. Такие мысли ему в голову пока не приходили.

– Нет ничего вечного, Шенн, ничего. Все проходит, как эти луны…

– Но они возвращаются снова!

– Кто знает, надолго ли…

Ночи голубой луны сменялись одна за другой. Шенн потерял им счет, и не потому, что не умел считать, просто было некогда. Ночами, поставив на стол стеклянные кувшины, наполненные светящимся грибком, Шенн учился писать. Его пальцы, привыкшие к древку копья и костяному ножу, с трудом водили деревянной палочкой с заостренным концом по натертой специальным составом дощечке. Но старание и упорство – а его Шенну было не занимать – творили маленькие чудеса.

Магия письмен особенно привлекала юношу. С каждой заученной руной он лучше и лучше познавал язык и обычаи арнов, ведь руны складывались в знакомые ему слова. Запомнив не слишком сложные правила, Шенн часами складывал начертанные в свитках руны в предложения и победно вскрикивал, когда они отдавали свои тайны… Ольф говорил, что руны могут рассказать обо всем, что было и есть, и знания эти не умирают вместе с людьми, а, заключенные магией рун, остаются навечно. Шенн старательно запоминал смешные короткие прозвища странных, похожих на бегающих жучков, рун, и на его устах они складывались в названия древних городов и имена забытых героев…

– Мастер, почему я могу читать эти свитки, а надписи на стенах прочитать не могу? – с обидой в голосе однажды спросил Шенн. – Буквы одинаковые, но я не понимаю ни слова!

Ольф улыбнулся:

– Я обучил тебя языку арнов, а надписи на стенах сделаны эльдами – теми, кто владел этой землей задолго до арнов. Именно эльды открыли арнам магию письмен и научили записывать речь буквами. Эти же свитки я принес из Арнира, и потому ты легко можешь читать их.

– Но я хочу прочитать и все это! – рука юноши указала на покрытую вязью письмен стену их комнаты. – Ты научишь меня языку эльдов, мастер?

– Не все сразу, Шенн, не все сразу…

Ольф вошел в зал, и юноша неохотно оторвался от листа полуистлевшей кожи с нанесенными на ней буквами.

– Мне потребуется твоя помощь, – сказал наставник.

– Я готов, мастер, – ответил Шенн, вставая из-за стола. – Что надо делать?

– Мы пойдем к реке. Это займет несколько дней. Собери припасы в дорогу и еще… Тебе понадобится оружие.

– Оружие? – удивился Шенн. Он ни разу не видел мастера с оружием в руках. Да и не было у него оружия! Мечи убитых чернолицых до сих пор валяются на песке. Ольф запретил Шенну прикасаться к ним. – Дорога будет опасной?

– Да, опасной. Для тебя. Я бывал там не раз, а вот ты… Ты дикарь, – сказал старик, разглядывая Шенна так, словно увидел его впервые. – У тебя развитое тело, зоркие глаза и отличный нюх. Ты знаешь многое из того, чему я мог бы научить, ибо я, как и ты, учусь у природы. Ты смел и силен, но место, куда мы с тобой отправимся, – непростое. Вряд ли ты когда-нибудь видел его обитателей, ибо человеку трудно увидеть их и остаться в живых.

– Что это за место, и зачем мы туда идем? – спросил Шенн.

– Ты узнаешь это очень скоро. А сейчас ответь: умеешь ли ты убивать? – вопросом на вопрос ответил старик.

– Конечно. Я же был охотником, – недоуменно ответил юноша.

– Я не о том. Умеешь ли ты сражаться насмерть? Убивал ли себе подобных?

Шенн вспомнил дозорного, которому перерезал горло, чтобы выбраться с Далмирой из Леса. Это была первая и единственная кровь человека на его руках. Не пролей он ее, они бы не спаслись…

– Да, убивал, – сказал Шенн и опустил голову, не в силах вынести острый взгляд Ольфа.

– Почему ты сделал это?

– Чтобы спасти свою жизнь. И жизнь моего… друга.

– Не убивал ли ты ради удовольствия или из зависти? – продолжал допрашивать Ольф.

– Нет, – удивился Шенн. – Смерть не вызывает у меня удовольствия. Охотясь, я всегда прошу у духов леса прощения за пролитую кровь. Но ответь же: зачем мы идем в такое страшное место?

– Там хранится то, что вскоре понадобится тебе.

– Мне? Но мне ничего не нужно!

– Ты еще многого не знаешь, Шенн, очень многого. Иди и готовься. Завтра выступаем.

Едва взошло солнце, парящая в небе птица заметила две человеческие фигурки, бредущие от черных руин в пустыню. Набирая высоту, огромный пернатый хищник следил за ними, но напасть не решался. Лучше подождать, когда они обессилеют и не смогут идти. Тогда их легче убить…

– Сколько еще идти? – Шенн вытер рукавом катящийся с лица пот и посмотрел на солнце. Небесное светило не жалело сил, выжигая покрытую трещинами землю. Где-то высоко-высоко в небе он разглядел белую точку. Птица. Как же высоко она может взлететь! И наверно, сверху ей виден весь мир!

– Скоро будет роща. Там и отдохнем.

Пустыня постепенно сменялась странными холмами, длинными, с рваными, кое-где поросшими травой вершинами. Они тянулись один за другим, словно царапины, оставленные рукой неведомого гиганта. Стали попадаться деревья, растущие, как правило, группками. Шенну казалось, что они жмутся друг к другу, как стая зверей в минуту опасности. Но опасности он не чуял никакой. Шенн не находил ни костей, ни следов от костра или звериного помета – ничего. Казалось, эти земли совершенно пусты, и только вспугнутые путниками змеи, не торопясь, уползали прочь. Лишь раз зоркие глаза юноши заметили одинокого зверя, крадущегося в тени.

Наставник Ольф шел уверенно, легко находя удобную дорогу. Будь Шенн один, он бы просто потерялся в запутанном лабиринте холмов. На ночь они устроились в глухой лощине. С одной стороны путников прикрывали кусты, с других – крутые склоны холма.

– Спи, – сказал старик. – Здесь безопасно.

Переночевав, они подкрепились и снова отправились в путь. Но двигались недолго, внезапно очутившись на крутом обрыве. Картина, открывшаяся Шенну, была похожа на ту, что он видел, когда вышел из Леса. Пред ними простиралась река, огромная, живая, тянувшаяся до самого горизонта. Далеко-далеко Шенн с трудом разглядел противоположный берег. Кхин был во много раз шире реки, через которую он плыл с Далмирой. Над обрывом шумел ветер, и, казалось, его порывы хотят столкнуть путешественников вниз.

– Здесь есть тропа, – сказал Ольф, направившись вдоль обрыва.

– Мы идем к реке? – спросил Шенн, следуя за ним. Внизу он видел заросшую травой и накрытую рваными клочьями тумана равнину с многочисленными озерцами воды. Воздух донес знакомый запах сырости и гнили. Похоже, там болото.

– Мы идем вон туда. – Палец наставника указал на едва различимую черную точку посреди зеленой равнины.

Шенн напряг зрение и увидел что-то похожее на столб или большое дерево без веток. Впрочем, с такого расстояния, да еще и сквозь туман ничего толком не увидишь.

Вскоре Ольф нашел тропу, вернее сказать, просто удобное место для спуска. Здесь не было такого множества камней, как у той, другой реки, Шенн мог спокойно съехать вниз по травяному склону на спине, но терпеливо следовал за шагающим впереди мастером.

– Там будут чернолицые? – спросил Шенн.

Ольф ответил, не поворачиваясь к нему:

– Нет, морроны не отваживаются заходить сюда.

Шенн с тревогой оглядел простиравшиеся перед ними буро-зеленые пустоши. Похоже, когда-то тут рос лес, но сейчас из-под ржавой воды торчат гнилые остовы деревьев. Кое-где над болотом поднимались странные, заросшие травой и кустарником бугорки.

Они остановились на последнем твердом участке. За белыми, замшелыми камнями начиналось болото, и дымка стелющегося над осокой тумана закрыла великий Кхин, будто его и не было.

– Зажги факелы, – приказал мастер.

Шенн достал два крошечных брусочка из белого матового металла и резко ударил ими друг о друга. На подставленный пук сухой травы упали синие искры, и она занялась огнем. Шенн поджег оба факела и вопросительно посмотрел на учителя. Странно, день только начался… Но свои мысли Шенн оставил при себе. Мастер мудр, он всегда знает, что делает.

– Приготовь оружие, – сказал Ольф. Он достал из заплечного мешка уже знакомые юноше перчатки и натянул на ладони. Шенн встряхнул увесистую связку дротиков, уложенных в кожаный чехол, передвинув его на бедро, чтобы были под рукой.

– Я готов, – сказал охотник.

– Запомни одно: те, кого ты увидишь, – не люди, хоть и похожи на них, – произнес отшельник, повернувшись к Шенну. – Убивай их без сомнений и не позволяй дотронуться до себя, иначе умрешь! Дай мне факел.

Шенн передал мастеру один из факелов, и Ольф медленно ступил на зыбкую почву.

– А зачем нам факелы, мастер, – все же не выдержал и спросил Шенн, – ведь еще совсем светло?

– Гулхи боятся огня. Факел – лучшее оружие для нас.

На поросшей сочной зеленой травой и цветами пустоши не было ни дорог, ни тропинок, но путник, осмелившийся идти напрямик, жил бы недолго. Под кажущейся надежной почвой скрывались бездонные ямы с гнилой водой. Но наставник знал верный путь и ни разу не провалился. Шенн двигался след в след, поминутно озираясь. Он чуял присутствие живых существ, его нос ощущал смрадный запах гниющей плоти. Ноги погружались в болотную грязь, трясина чавкала и прогибалась, но до поры держала их. Раз или два Шенн слышал громкие шлепки, словно кто-то невидимый бил по воде палкой, но, оглянувшись, никого не заметил. Туман вился вокруг, складываясь в неясные фигуры. Местами он был так плотен, что казалось, на него можно лечь и лежать…

– Справа, – тихо сказал мастер. Шенн посмотрел, но, кроме торчавшей из воды кочки, ничего не заметил. – А теперь позади.

Юноша резко обернулся и, наконец, увидел их .

Следом за ними, почти сливаясь с высокой травой, кралось отвратительное существо буро-зеленого цвета. Оно казалось небольшим и едва доходило Шенну до плеч, но имело длинные, свисающие почти до земли руки. Он весьма походил на человека, вот только голова была непропорционально маленькой, с большими выпученными глазами и без ушей. Тело обитателя болот было совершенно голым, без волос и шерсти, его покрывали отвратительные бугры и наросты. По виду оно не выглядело очень уж сильным – Шенн мог бы легко скрутить это страшилище, но помнил предостережение мастера: не позволять дотрагиваться до себя!

– Что мне делать, мастер? – спросил Шенн, следя за приближавшимся существом.

– Убей. Только бей наверняка, их здесь много. Это земля гулхов.

За своей спиной Шенн услышал знакомое потрескивание. «Перчатки молний», как называл их Ольф. Страшное оружие в ближнем бою. Зазевавшись, он едва не пропустил прыжок нелюдя. Рука сама вскинула дротик, и оружие с легкостью пронзило грудь чудища насквозь. Гулх зашатался и пал замертво. Шенн усмехнулся: не так и сложно.

Слева плеснуло. Шенн повернулся, но увидел лишь исчезающий в теле гулха сияющий шар. Хозяин болот взмахнул руками, упал и молча погрузился в пучину.

– Идем, быстрее!

Шенн побежал за мастером, стараясь наступать в его следы. Со всех сторон слышался плеск и чавканье. В грязи и водорослях, гулхи вылезали из трясины и шли за путешественниками, осмелившимися проникнуть на их земли. К счастью, двигались они не очень быстро, но в клочьях тумана Шенн увидел множество бредущих к ним черных теней.

Один из гулхов всплыл почти под ногами, внезапно появившись из черной лужи. Шенн едва не наступил ему на голову и, подпрыгнув, едва увернулся от взметнувшихся вверх длинных рук. Не успев выхватить дротик, юноша ткнул горящим факелом в голову чудища. Гулх отвратительно заверещал и ушел под воду.

В разрывах тумана показалось нечто огромное, и Ольф бежал прямо туда. Почва под ногами стала как будто тверже, и Шенн споткнулся о выступающий из травы кусок отесанного камня. Вслед за наставником он взбежал на большой холм, в явно рукотворных очертаниях которого угадывалось некое циклопическое строение. На заросшей травой вершине стоял черный четырехгранный обелиск.

Гулхи отстали и копошились внизу. Завывая и размахивая руками, они топтались на месте, словно некая сила не давала им приблизиться и убить пришельцев.

– Сюда они не сунутся, – проговорил Ольф, устало садясь на землю. – Отдохни.

Шенн присел, но трудно отдыхать, глядя на беснующихся в десятке шагов тварей. Казалось, что чудища не могут смотреть на обелиск – они морщили уродливые хари и отворачивали головы. Исходящее от них зловоние было нестерпимым. Один из гулхов все тянул и тянул к юноше руки, шамкая огромным ртом с мелкими и острыми, как у рыбы, зубами. Шенн не выдержал и схватил дротик. Брошенный умелой рукой снаряд пронзил гулха насквозь, и тот повалился в грязь.

– Не трать понапрасну, – сказал мастер.

Шенн кивнул и постарался не смотреть на мерзких тварей, переведя взгляд на обелиск. На его идеальной полированной поверхности ярко светились темно-красные руны.

– Что это такое, мастер? Почему эти руны светятся? – Юноша провел рукой по красным камням. Они казались теплыми на ощупь.

– Когда-то тут стоял храм, – сказал Ольф. – Великий Храм Единого бога. Нигде в Арнире никогда не было ничего, подобного этому храму. Теперь здесь болото и эти трупоеды.

– Они убили всех служителей? – спросил Шенн.

– Они их потомки.

Немного отдохнув, Ольф поднялся на ноги.

– Время дорого. До ночи надо вернуться. Идем.

Они обошли обелиск, и с другой стороны Шенн увидел заросший травой вход. Раскрошившиеся от времени ступени вели вниз, и мрак, сгустившийся там, никак не желал расступаться. Подняв факел, Ольф стал спускаться вниз.

Узкий каменный коридор вел в глубь холма. Шенн шел за наставником, стараясь не смотреть на кишащих под ногами и на стенах насекомых. Несколько крупных членистоногих тварей вскарабкались по штанам, но Шенн хладнокровно стряхнул их на пол. Ход снова пошел вниз. Ступени становились все круче, но в стенах были проделаны углубления для рук – держась за них, спускаться было гораздо удобнее.

Наконец, узкий коридор закончился, и они очутились в обширном зале с каменными столбами, поддерживавшими полукруглый свод. Шенн уже знал, что они называются колоннами. Только они были не круглыми, как в Руанноре, а квадратными, и эти острые, выпирающие углы совершенно не нравились юноше.

– Мы почти пришли, – сказал мастер, и его голос отразился от стен тысячью голосов.

– Пришли, пришли… – заговорили странные, искаженные голоса, и юноше стало не по себе. Держа факел, Шенн озирался по сторонам. За колоннами шли ряды статуй, изображающих людей и животных. Руны на постаментах были незнакомы юноше, а звери и птицы сделаны с таким необычайным мастерством, что пугали и отталкивали Шенна. Огни факелов плясали на зловеще оскаленных мордах, казалось, каменные монстры вот-вот сойдут с постаментов и набросятся на них. А статуи древних вождей провожали дерзнувших проникнуть в храм холодными, бьющими в спину взглядами.

– Сюда.

Ученик свернул вслед за мастером. Позади остались еще несколько коридоров и залов с останками изломанной, покрытой пылью веков мебели. Местами потолок угрожающе прогибался, сквозь проломы выпирали гнилые корни, и осыпалась земля. Наставник остановился, указывая ученику на массивные двери в покрытой изразцами стене:

– Открой.

Шенн схватился за тяжелые створки и сдвинул не без труда. За ними он увидел небольшое помещение, заставленное какими-то вещами. Ольф вошел и укрепил свой факел на длинном металлическом столбе с причудливо изогнутыми ножками. Шенн последовал его примеру, заметив недалеко такой же столб. Теперь руки были свободны, а комната хоть как-то освещена.

– Здесь лежат храмовые сокровища, – сказал Ольф. – Все, что ты видишь, очень ценится в мире арнов, особенно те красные камни…

Шенн огляделся. По периметру комнаты стояли деревянные сундуки и всевозможная утварь, сделанная из блестящего желтого или белого металла, на специальных подставках блестели причудливо изогнутые лезвия мечей и копий и прочего оружия, названия которому Шенн не знал. Некоторые из сундуков были открыты. Юноша заглянул в них и увидел полуистлевшие остатки некогда роскошных одежд из ткани и меха. Один самый большой сундук был доверху наполнен удивительными мерцающими камешками ярко-красного цвета. Это о них говорил Ольф.

Камешков было много, очень много. Шенн научился считать до тысячи, но здесь их лежало много больше. Совершенно одинаковые, они имели форму правильного четырехугольника или пирамиды с острыми полированными гранями. «Что же это за сокровища? – подумал юноша. – Для чего нужны эти камешки? Да, они очень красивы и даже светятся в темноте, но в чем их истинная ценность?»

– Арны называют их асирами, – сказал наставник. Войдя в сокровищницу, он так и остался стоять возле входа. – Эти кристаллы обладают удивительным свойством впитывать свет и отдавать его в полной темноте. Вот и сейчас они пьют свет наших факелов, а если их вынести на солнце, они могли бы осветить эту комнату, как десятки факелов!

Шенн посмотрел на груду прозрачных кристаллов и изумленно покачал головой: поистине, удивительные камни! Он сунул руку в сундук, зачерпнул горсть камешков и поднес поближе к глазам. Кристаллы тускло отражали свет факела, но их грани отбрасывали яркие отблески на ладонь. В руке их помещалось не больше десятка.

– Зачем нужны эти камешки? – спросил Шенн, высыпая их обратно в сундук.

– Люди Арнира очень ценят их. Эти камни могут дать человеку все, но могут и сделать рабом. Запомни это, Шенн, ибо лучше тебе погибнуть, чем стать рабом бездушного камня!

– Я не понимаю ваших слов, учитель. Как я могу стать рабом камня?

– Это нелегко объяснить. Чтобы ты понял, придется рассказать тебе о многом… Когда-то арны жили просто, как жил ты в своем лесу. Ты уже знаешь, что однажды в их земли пришли «Древние» – остатки могущественного народа. Они умели и могли многое, и очень скоро стали ближайшими советниками вождей арнов, принявших титул оданов или «великих». Они принесли невежественным арнам закон и установили власть, державшуюся не только на силе, но и на мудрости. И арны были рады этому, потому что до прихода «Древних» их племена враждовали между собой, не имея ни законов, ни правил, полагаясь лишь на право сильного. Благодаря правлению оданов Арнир изменился. Кровопролитные войны ушли в прошлое, возникли большие города, появилось множество мирных ремесел. Древние научили арнов правильно обрабатывать железо, получая крепкую сталь, научили строить корабли, прекрасные дворцы и еще многому другому. То было прекрасное время…

Ольф говорил, и его глаза подернула нескрываемая грусть. Шенн внимал ему с огромным интересом. Он часто расспрашивал наставника о великой стране, лежащей за рекой. Раньше Ольф отвечал не слишком охотно, чувствовалась некая преграда, а часто учитель просто обрывал разговор, переводя на другую тему. Но сейчас его речь звучала размеренно и спокойно:

– Но вместе со знанием эльды принесли в мир асиры. Арны не знали этих камней и торговали друг с другом тем, что добывали. Но оданы велели расплачиваться за все асирами. И люди приняли это как новый и мудрый шаг. Прошло время, и оказалось, что асиры изменили людей. Каждый старался заполучить побольше этих красивых камешков, чтобы быть хоть немного подобным оданам, щеголявшим богатством и роскошью. Владеть камнями желали все, и тот, у кого их было больше, считался умным и удачливым. Многими овладела жажда наживы, люди шли на преступления, убивали и грабили, чтобы заполучить как можно больше асиров. На красных камнях не видно крови… – Ольф вздохнул, словно собираясь с силами, и продолжил. – Эти камни стали цениться дороже хлеба и вина, дороже любого металла, дороже дружбы и любви… Да, это богатство нетленно, ты видишь, камни пережили здесь века! Одежды рассыпятся в прах, оружие испортит ржавчина, хлеб съедят черви, а они будут светить и сиять, как сотни лет назад!

Шенн смотрел на прозрачные кристаллы и не мог понять, как из-за каких-то камешков, пускай так красиво отполированных, можно кого-то убить? Убивают от ненависти, убивают, защищаясь, но – из-за этого?! Он перевел непонимающий взгляд на учителя.

– Нет, те Древние не хотели погубить народ арнов и землю, ставшую для них второй родиной, – сказал Ольф, и в голосе его звучали и горечь и презрение. – Мудрые и дальновидные, они не ожидали, что арны окажутся столь падкими на светящийся камень… Арны молятся своим богам-лунам, но в действительности кланяются вот этим камням. Исчезни из мира асиры – в Арнир придет хаос и безумие! Запомни накрепко, Шенн: асиры всего-навсего мера вещей, и мера неудачная, ибо как этими камешками измерить верность или дружбу, любовь или ненависть, добро или зло?

Старик сошел с места и прошелся по комнате, остановившись рядом с Шенном:

– Ты можешь взять отсюда все, что тебе понравилось. Бери – и пойдем.

– Мы шли сюда ради этого? – изумился Шенн.

– Да. Мы шли сюда за сокровищами. Ты хотел познать мир и его силу. Она перед тобой. Оружие – это власть. Асиры – богатство. Выбирай, что хочешь.

Шенн заново оглядел окружавшие его сокровища. Власть и богатство. В своем Лесу Шенн не имел ни того ни другого. И был счастлив. Да и сейчас не изменился.

– Я не знаю, что мне взять, учитель. Одежда сгнила и никуда не годится, оружие мне не нужно, да я и не умею с ним обращаться. А эти асиры… Зачем они мне? Лишняя тяжесть.

– Выходит, я напрасно вел тебя сюда, – задумчиво проговорил Ольф.

– Не напрасно, мастер! Я увидел здесь столько интересного! Этот удивительный храм, эти залы… Я бы пришел сюда еще и еще, чтобы любоваться на эту красоту, чтобы узнать, что написано на тех огромных колоннах… Вот только письмена я не могу разобрать. Мастер, а ты можешь прочитать их?

Ольф улыбнулся:

– Могу. Это древние письмена эльдов. Мой родной язык.

– Так значит, ты – эльд? – удивился юноша.

– Да. Теперь я могу сказать тебе об этом. Я родился далеко отсюда, в Эльденоре, но когда-то и здесь жил мой народ. Мы владели этими землями тысячи лун!

– И что с ним сталось? С твоим народом? Почему здесь болото?

– Сейчас у нас нет времени, Шенн, но когда мы вернемся, я расскажу тебе эту историю. А сейчас возьми мешок и наполни его асирами. Еще возьми один из тех мечей, он понадобится тебе на обратном пути.

Удивленный приказом наставника, Шенн взял прочный кожаный мешок и старательно набил красными камешками. Взвалив его на плечи, юноша ощутил приличную тяжесть.

– Сможешь донести до города? – спросил Ольф.

– Смогу! – кивнул бывший дозорный. Ему не раз приходилось тащить убитого на охоте зверя и даже убегать с добычей от менее удачливого, но более сильного хищника. «Эти камни не так уж тяжелы, справлюсь», – подумал Шенн. Подойдя к лежащим на специальной подставке мечам, юноша остановился и посмотрел на них, не зная, какой выбрать.

– Бери не слишком короткий и не слишком длинный, – посоветовал мастер. – Клинок должен хорошо лежать в руке, так хорошо, словно он – ее продолжение.

Шенн вытащил один из мечей. Впервые взяв в руки оружие, созданное не для охоты, а для убийства, Шенн поразился, ощущая вливавшуюся в него неведомую силу. Отполированное до блеска металлическое лезвие приятно оттягивало руку. Казалось, за какое-то мгновение Шенн стал сильнее, и новое, неизведанное чувство будоражило и пьянило его.

– Нам пора идти, – сказал Ольф.

Обратно шли быстро, почти бегом, и Шенн удивлялся, как почти мгновенно мастер находит нужные коридоры. Наверно, бывал здесь множество раз… Затем юноша заметил на пыльном полу цепочки оставленных ими следов и улыбнулся. Возможно, все гораздо проще.

Наверху заметно стемнело, хотя времени прошло не так уж много. Видно, виной тому – мрачное, затянутое серыми тучами небо и цепляющийся за кочки туман. На холм туман не вползал и клубился у подножия. Сквозь него просвечивали бродящие сутулые фигуры. Гулхи ждали и, заметив людей, зашевелились, подбираясь поближе. Ольф достал запасные факела и зажег от старых, уже порядком прогоревших. Шенн не мог вспомнить, с какой стороны они пришли – разросшийся туман укрыл и реку, и горы. Он легко ориентировался в лесу, но здесь, в этом тумане… Юноше оставалось полагаться на чутье наставника.

– Готов? – спросил Ольф.

Шенн поправил висевший на спине мешок и крепче сжал в ладони древко дротика:

– Готов!

– Идем!

Они молча устремились вниз. Толпившиеся внизу гулхи взвыли, протягивая длинные иссохшие руки, но Шенн, по примеру мастера, отгонял их факелом. При виде огня твари визжали и отскакивали, а юноша пытался бежать за Ольфом след в след.

Прорвав кольцо, беглецы понеслись по болоту. Шенн то и дело оглядывался, но гулхи были медлительны и не поспевали за ними, зато впереди их было не меньше. Жители болот поднимались из трясины там и тут, иногда едва ли не под ногами, но пока Шенн успевал уворачиваться от длинных когтистых пальцев. Бежать стало тяжелее, видимо, из-за мешка за плечами, да и усталость давала о себе знать. Нескольких подобравшихся слишком близко гулхов Шенн убил дротиками, и туго набитый колчан опустел наполовину.

Нога предательски скользнула и, потеряв равновесие, Шенн повалился в мутно-зеленую жижу. Тяжелый мешок тянул вниз, но юноша нащупал какую-то твердь и, распластавшись, быстро вылез из ямы. Бегущий впереди Ольф почти скрылся в тумане и, чтобы не потерять наставника, Шенн громко крикнул:

– Мастер!

Ольф остановился и побежал назад, и неожиданно сам оказался в трясине. Совсем близко раздалось хриплое бормотанье гулха. Шенн схватился за факел и увидел, что огонь погас. Рванувшись изо всех сил, юноша выполз на тропу и обернулся. Тварь совсем близко, болотная грязь стекает с протянутых к юноше длинных костлявых пальцев. Шенн выхватил дротик и метнул, но снаряд плохо лег в мокрую грязную руку и, вместо туловища, вонзился гулху в ногу. Спотыкаясь, Шенн побежал прочь, на помощь наставнику.

Мастер тонул. На поверхности болота виднелась лишь его голова и кисти рук, отчаянно цеплявшихся за ломкие кусты. Юноша бросился напрямик, понимая, что, не зная тропы, может так же попасть в одну из бездонных ям. Но в тот миг тело действовало быстрее рассудка. В несколько захватывающих дыхание прыжков Шенн преодолел разделявшую их пустошь и, бросившись животом в грязь, протянул Ольфу руку:

– Держитесь, мастер!

На счастье, рядом торчало полусгнившее дерево и, упираясь в него ногами, Шенн потащил наставника из трясины. Измазанный грязью и тиной, старик сам стал похож на гулха, но юноше было не до смеха. Пока они боролись с топью, гулхи медленно окружили их. Факел мастера погас, огниво вымокло. Теперь огонь не мог помочь им. Покрытые слизью лица гулхов жадно клацали зубами. Отталкивая друг друга, они подбирались к жертвам. Существа с теплой кровью не часто забредали в их владения, и гулхи любили лакомиться их нежным мясом…

Прижавшись спина к спине, Ольф и Шенн приготовились к схватке.