Рождение героев

Глава двадцатая Побег

Немой, проводивший посланника к Тормуну, задержался у дверей и, услышав слово «красноволосая», прижался к створке ухом. Хартог узнал этого человека – он всегда сопровождал одного важного чиновника. Телохранитель. Что ему нужно от Далмиры?

Немой потерял речь, когда на его глазах морроны убили и съели его родителей. Он сумел спрятаться и выжил, а слух у него всегда был острым. Хартог слушал, и могучие кулаки бойца сжимались все сильнее. Одан хочет убить ее! За что?

– Воля одана будет исполнена, – произнес Тормун, и потрясенный хартог отпрянул от двери. Хорошо, что уже ночь, и все бойцы разбрелись по своим комнатам. Немой направился к себе, но в спину прозвучал окрик вождя:

– Ты еще здесь, Немой?

Силач обернулся, стараясь не обнаружить свой гнев.

– Позови ко мне Торвара! – приказал вождь. Похоже, он ничего не заметил.

Немой кивнул. Когда брат Тормуна пришел, Немой услышал, что они собирались сделать.

Он вернулся в комнату, которую делил с Далмирой и, опустив полог, долго смотрел на спящую девушку. Она спала и не знала, что жизнь ее отныне не стоила осколка асира.

Нет, она не была похожа на Кинару, которую он любил. Далмира была другой, совсем другой. Немой помнил, какой она была, когда Оллок привел ее в их шатер: запуганная, заплаканная, с воняющим горелым мясом клеймом… Но – не сломленная. Она не далась Торвару в первую ночь, когда Немой вступился за безымянное «мясо». Силач и не собирался защищать новичка, просто появился повод прижать Торвара, которого он ненавидел… Но она не сломалась и после первого Круга, заслужив одобрение бывалых хартогов. Немой видел, как Кинара стала опекать новенькую, подсказывать, помогать ей. И видел улыбку благодарности на ее устах. И как она плакала по Кинаре, тоже не забыл. И слышал, как она уделала Торвара. Жаль, что не убила…

Вздохнув, могучий боец опустился на ложе. Он не стал будить Далмиру. Есть еще полночи. Он найдет выход.

Немой откинул полог и вошел. Собиравшийся в Круг Реннил взглянул на него:

–Тебе чего?

Немой указал на хартога и помотал головой. Затем указал на себя и изобразил в воздухе круг.

–Что-то я не пойму…

Хартог шагнул к нему и принялся стаскивать доспехи.

– Что ты делаешь? С ума сошел?.. А-а, ты хочешь сказать, что пойдешь вместо меня? – догадался Реннил.

Немой кивнул.

– Но Торвар сказал, что сегодня иду я…

Немой покачал головой.

– А ты знаешь, что надо сделать? – недоверчиво проговорил Реннил. – Красноволосая не должна выйти из Круга!

Еле сдерживая гнев, Немой кивнул.

– Подожди-ка… Я совсем забыл! – Хартог покрутил головой. – Так вот почему ты… Торвар обещал полсотни асиров! Нет уж, я пойду сам!

Немой ударил только раз, и Реннил кулем повалился наземь. Боец сорвал с него доспехи и набросил на себя. Клинок коротковат, но подойдет…

Выступавший перед Далмирой хартог вернулся живым и почти без царапины. Это был хороший знак. Что-то напарник запаздывает. Скоро идти в Круг, а его еще нет. Даже невозмутимый Оллок занервничал, вглядываясь в противоположный конец коридора. Случаи, чтобы хартог не явился в назначенный Круг, были редки, как дожди в пустыне, а тела трусов скармливали зверям…

Наконец, хартог явился. Его крепкая, высокая фигура показалась Далмире знакомой. Немой? Но ведь с ней должен идти Реннил! Она плохо знала этого хартога и никогда не стояла с ним в Круге. «Вошли в Круг товарищами, вышли братьями», – говаривал Оллок.

Хартог подошел к стоявшим у ворот Далмире и Оллоку. На бойце был шлем с полумаской, но Далмира узнала Немого без труда. И Оллок тоже:

– Немой? А ты что тут делаешь? Разве сегодня тебе в Круг?

Немой энергично кивнул.

– Я слышал, должен идти Реннил!

Немой разразился ожесточенной жестикуляцией, указывая то на голову, то на ноги и делая страшные рожи.

– Что с ним? – не понял однорукий. – Проклятие, Кинара хорошо разбиралась в его жестах… Ничего не понимаю. Почему он раньше не сказал?

– Значит, не смог, – сказала Далмира, обрадовавшись, что Немой будет с ней. С таким напарником она ничего не боялась.

– Ладно, для меня все вы равны, – сказал Оллок, хлопнув Немого по спине. – Пойдешь вместо Реннила. Готовьтесь, уже скоро.

Ворота открылись, и хартоги вошли в Круг. Оллок закрыл ворота на засов и увидел Торвара. Брат вождя подошел к нему и остановился, улыбаясь.

– Чему так радуешься? – спросил Оллок.

– Давай заключим пари, Оллок! Ставлю сотню асиров против красноволосой! Согласен?

– У меня столько нет.

– Отдашь, сколько есть, остальное прощаю! – довольно проговорил Торвар.

– Не слишком ли ты рискуешь, Торвар? – удивленно проговорил наставник. – Кроме Далмиры, есть еще Немой, а он сильнейший среди бойцов!

– Какой еще Немой? С красноволосой должен идти Реннил! Я же тебе говорил! Ты пьян, Оллок, что ли?

– Я только что выпустил в Круг Немого и Далмиру. Они сказали мне, что Реннил заболел, и Немой идет вместо него! Приказ Тормуна.

– Что!? – размахивая руками, завопил Торвар. – И ты им поверил?

– А почему нет? – спокойно спросил наставник. – Ты когда-нибудь видел, чтобы хартог вышел в Круг вместо другого, по собственной воле? Я – ни разу. У хартога нет друзей, его друг – это оружие…

Не слушая далее, Торвар бросился в комнату Реннила.

Недвижимое тело хартога распростерлось поперек кровати и, догадавшись обо всем, Торвар пнул лежащего без сознания человека:

– Дур-рак!

Он сразу понял, что ничего изменить не сможет. Бой уже начался, и вместе с Немым девчонка имеет неплохие шансы. Но как же воля одана? Что будет, если не исполнить уговор? Торваром овладело беспокойство, но затем он повеселел. Ему-то что? Виноват будет Тормун, его одан и накажет!

Когда зрители овациями проводили Немого и красноволосую за ворота, Урден наклонился к неподвижно сидящему Тормуну:

– Мне кажется, ты плохо понял меня, вождь хартогов! Красноволосая должна умереть, а не победить! Ты нарушил наш уговор!

Тормун молчал, понимая, что оправдания неуместны. Тем более перед Урденом, исполнявшим волю самого одана. Кроме того, он сам потерял немало асиров, поставив на зверя. Но Немой еще раз доказал, что является непревзойденным хартогом, возможно, лучшим из всех, кого помнил и знал Тормун. И Далмира дралась так яростно, что ряды затихли, ловя каждое движение красноволосой…

Зверь был повержен, а вместе с ним мечты Тормуна о представлениях только для одана, в его дворце, благодяря которым он сможет сблизиться со свитой и оданитами. Это был путь к богатству и процветанию, к новой славе и новым возможностям… Но теперь все рухнуло! Такая осечка грозила не только новым планам, она угрожала самому Тормуну, как вождю хартогов. – Мне кажется, одан слишком добр к тебе, вождь. Что мне передать ему, как сказать величайшему, что его воля не исполнена?! – шипел на ухо Урден. – Клянусь всеми Сущими, ты можешь лишиться многого!

Нет, одан не вмешивался в дела хартогов. Как и торговцы-эмоны, хартоги имели свои законы и обычаи. А также множество скидок и поблажек за то, что устраивали развлечения для власть имущих. Разгневанный одан может наказать Тормуна, лишив, к примеру, возможности отбирать для Круга преступников, приговоренных к смерти. Путем щедрых взяток и подарков Тормун сумел выторговать эту привилегию, прямо нарушавшую закон Ринересса, по букве которого всех приговоренных высылали за реку, в Кхинор.

– Воля одана будет исполнена! – сквозь зубы проговорил Тормун. – Дайте мне еще один день!

– Только один день! – сказал, отворачиваясь, советник. – Иначе… берегись, Тормун!

Опьяненная победой Далмира вошла вместе с Немым в их комнату.

– Мне никогда не было так спокойно, Немой! – сказала она, обнимая хартога. – Когда ты рядом, мне никто не страшен! Никакой зверь!

Но боец был мрачен. Он отстранился от девушки и бросил окровавленный топор в угол, затем подошел к дверному пологу и опустил его. Он выиграл еще немного времени, но понимал, что, пока Далмира здесь, она обречена. И даже он не сможет защитить ее…

– Почему ты так суров? – Девушка взяла кувшин с водой и налила немного в таз. Обмакнула туда чистую тряпку и, взяв Немого за руку, стала стирать с нее кровь зверя. – Мы ведь живы, Немой, мы живы!

Боец кивнул. Затем протянул вторую руку и дотронулся до девушки. Далмира замерла. Хартог оттопырил мизинец и указал им в сторону Круга.

– Тормун! – догадалась девушка. Он кивнул. – Что, Тормун?

Не загибая палец, Немой вытащил кинжал и медленно поднес его к горлу девушки. Его глаза смотрели с такой тоской и болью, что Далмира поняла:

– Он хочет… убить меня?

Силач кивнул. Далмира глубоко вздохнула. Радость одержанной победы ушла стремительно, как уходящая в иссушенную землю вода. Что же ей делать? Бежать? Как? И куда?

Немой все понял по ее глазам. И ободряюще сжал руку, указав на нее и себя.

– Вместе? Мы уйдем вместе? – спросила Далмира. Резкие и яростные жесты Немого вдохновили ее. Конечно, вместе они смогут вырваться отсюда! – Когда? Завтра?

Немой покачал головой.

– Сегодня?

Боец кивнул. В тот же миг полог откинулся, и вошел Тормун. Он остановился и посмотрел на бойцов:

– Отличный бой, хартоги. Немой, ты можешь отдыхать, а ты, Далмира, готовься. Завтра последний твой бой.

– Почему последний? – спросила девушка. Она еле сдерживалась, чтобы не закричать, не выплеснуть в лицо этой твари все, что она о нем думает…

– Потому что мы идем в Кхинор за животными, – спокойно ответил Тормун.

– Кто выйдет со мной в Круг? – Далмира не сводила глаз с ярко-красного ногтя вождя. Казалось, на оправленном в золото пальце висит капелька крови…

– Я еще не решил. Отдыхай, у тебя есть сутки…

Он повернулся и вышел. Далмира посмотрела на Немого:

– Я готова. Когда?

Глубокой ночью две тени выскользнули из комнаты в коридоре хартогов. Они крались так неслышно, что даже пламя воткнутых в стенные скобы факелов не шелохнулось, ровным светом озаряя коридор с многочисленными рядами комнат.

Выход находился в противоположной стороне, но туда было нельзя. В саду перед гостиницей всегда дежурил кто-то из охотников. Эта часть города была не самой безопасной, и бывало, местные воры пробирались за каменную ограду. Немой и Далмира свернули в боковой проход, ведущий к повозкам.

Это был глухой огороженный двор без деревьев и кустарников. На черном небе блестели мириады звезд и, взглянув вверх, Далмира попросила у отца помощи…

Повозки хартогов стояли в ряд, а оглобли и снятая с крогов упряжь лежали прямо на земле. Охраны тут не было. Да и зачем? Если вор вздумает залезть в одну из повозок, его ждет быстрый и страшный конец. И все же следовало быть осторожными. Неподалеку располагались комнаты охотников, кормящих и ухаживавших за животными. Немой мог перерезать их спящих, но он не хотел убивать… Оружие они оставили в комнате. Как талисман, Далмира взяла ножи, подаренные Кинарой, а ее спутник – не стесняющий движений короткий меч.

Стена здесь высокая, локтей в пятнадцать, но с крыши повозки вполне можно достать до гребня. Немой быстро заскочил на повозку и подал ей руку, одним движением втянув наверх. За стеной простирались заросшие деревьями и кустарником пустоши с редкими пятнами построек. Здесь начиналась окраина Ринересса, но даже окраину защищала мощная крепостная стена. Отсюда они сбегут, но как через нее перебраться?

Услыхав шум, Немой обернулся и увидел выбегающих во двор охотников, а с ними – Торвара. Их выследили! Далмира взглянула на друга и, поймав тревожный взгляд девушки, Немой сделал выбор. Схватив Далмиру, он одним движением перекинул ее за стену и разжал руки. Девушка упала на траву и тотчас вскочила, тряхнув огненными волосами:

– Прыгай, Немой, прыгай!

Он медленно покачал головой. Охотники были совсем близко. Кто-то должен их остановить. Вдвоем они не уйдут.

– Немой! – произнесла она, не смея верить в страшную догадку. Хартог в последний раз взглянул на нее и скрылся за краем стены.

– Убейте его! – крикнул выбежавший во двор Торвар, но стрелки не могли прицелиться в силача, ловко передвигавшегося между повозками. Он стремительно выпрыгнул из укрытия, и двумя взмахами меча свалил двоих. Торвар потащил из ножен меч. Он сам убьет предателя!

Стоя под стеной, Далмира слушала звуки яростной схватки и крики раненых. Если бы она могла, она бросилась бы на помощь Немому и дралась бы рядом с ним! Но стена высока, а пока она обежит вокруг до ближайшего входа…

Все стихло. Это могло означать лишь одно. Далмира бросилась в пустоши, а через минуту на гребне стены появились вооруженные луками хартоги.

Торвар пнул ногой истыканное стрелами охотников тело Немого.

– Проклятая падаль!

– Заткнись, он был великим хартогом! – произнес, появляясь во дворе, Тормун. Вождь уже все знал и коротко раздавал приказания:

– Все охотники – за ней! Плачу сотню тому, кто принесет ее голову! Ты – к Западным воротам, ты – к Северным, ты – к Южным. Предупредите стражу и оставайтесь там. Ты, Торвар, иди к начальнику стражи и объяви, что красноволосая нарушила закон хартогов. Если ее поймают, пусть передадут нам для суда…

Далмира бежала, не разбирая дороги. Стена, опоясывавшая город, вырастала перед глазами, и девушка поняла, что загоняет себя в тупик. Стена под охраной, и если даже ей удастся проникнуть наверх, как она спустится, не сломав себе руки и ноги? Эта стена впятеро выше, чем стена поместья хартогов.

Надо бежать в город. Там легче затеряться в лабиринтах многочисленных улиц, а потом она как-нибудь выберется за ворота. Преследователи не отставали. Она не видела охотников, но слышала их гортанные крики. Сойдись она с каждым один на один… Но Далмира знала, что такого шанса ей не представится. У них луки, которые бьют дальше, чем ее ножи, и поэтому надо бежать.

Свернув к северу, она вбежала в предместье. Небольшие дома ремесленников, мастерские и мелкие лавочки сплелись в хаотичный клубок. Далмира увидела таверну, из распахнутых дверей которой даже глубокой ночью доносились песни подвыпивших мужчин. Оглядевшись, девушка шагнула внутрь.

Пол здесь был грязнее, чем на арене. Липкая, воняющая прокисшим вином грязь расползалась под ногами, и Далмира едва не поскользнулась у входа. Несколько массивных деревянных столов были заполнены кувшинами, кружками и тарелками с едой, под столами лежали кости и объедки. У входа было темно, и на вошедшего посетителя не обратили внимания. Когда же Далмира вышла на свет, несколько мужчин встали, провожая бойца изумленными взглядами.

– Клянусь Игниром, это же та красноволосая! – воскликнул один из них, широкоплечий воин с иссеченными шрамами руками и бородатой физиономией эшнарца.

– Ты прав, приятель. Что она здесь делает?

– Ищет настоящего мужчину! – заявил эшнарец и, ухмыльнувшись, двинулся за девушкой.

Далмира подошла к стойке. Хозяин таверны развел руками:

– Я столько слышал о твоих подвигах, красавица! Но, клянусь глазом Эльмера, не ожидал, что ты появишься здесь! Чего ты желаешь? Вина или…

– Вина, – произнесла Далмира, оглядывая привставших на своих местах мужчин. Их красноречивые взгляды подсказали, как надо действовать. – Всем вина за счет вождя Тормуна!

Восторг собравшихся был как нельзя кстати. Далмиру мигом обступили поклонники, дорвавшиеся до дармовой выпивки.

– А я видел твой последний бой! – заявил эшнарец, оттолкнув какого-то пьяного лавочника. – Клянусь своей бородой, ты была великолепна! Если ты столь же яростна в постели…

Он ухватил девушку пониже талии. Далмира вспыхнула, но увидела входящих в зал охотников. Двоих.

– Ты сможешь в этом убедиться… если не испугаешься.

Они заметили ее и шли напрямик, вытаскивая длинные ножи.

– Я? Испугаюсь? – захохотал эшнарец. Далмира заметила на его предплечье татуировку: крылатого зверя, такого же, каких видела у ворот Ринересса. – Чего же?

– Их! – указала Далмира.

Эшнарец мигом обернулся. Для пьяного он двигался не так уж плохо.

– Это еще кто? – проворчал он, выхватив из-за пояса эш. Сталь грозного оружия эшнарцев сверкнула, преграждая охотникам путь.

– Они хотят убить меня! – сказала Далмира.

– Пусть попробуют! – заявил воин. Его чуть раскачивающаяся, пружинящая походка выдавала опытного бойца.

– Прочь с дороги, эшнарец! – сказал первый из охотников. – Именем Тормуна…

Договорить он не успел. Брошенная кем-то глиняная бутыль разбилась о его голову. Хартог покачнулся и, воспользовавшись моментом, эшнарец ударил его под дых, а затем рукояткой эша по голове. Было видно, что в потасовках он не новичок. Второй охотник попятился, понимая, что против десятка он не выстоит.

– Бей его! – завопил кто-то.

Град бутылок и тяжелых глиняных кувшинов полетел в отступавшего к дверям хартога. Он выскочил наружу, и Далмира услышала его голос:

– Сюда, она здесь!

Понимая, что у нее совсем немного времени, Далмира бегло рассмотрела помещение таверны, приметив лестницу на второй этаж. Скоро хартоги ворвутся сюда, и будет их гораздо больше…

– Теперь нам никто не помешает, красавица. – Довольно улыбаясь, эшнарец направился к девушке, переступив через лежащего в беспамятстве хартога.

Улыбаясь в ответ, Далмира отступила к лестнице, а затем побежала наверх.

– Эй, ты куда? Поиграть захотела? Я догоню тебя! – крикнул воин, бросившись за ней вдогонку.

Дверь таверны с треском распахнулась, и в зал ввалились хартоги под предводительством Торвара.

– Вон она, наверху! – крикнул он. – Стреляйте!

Охотники вскинули луки, и Далмира едва успела юркнуть за деревянную дверь, в которую тут же воткнулись несколько стрел. А одна попала в бегущего за девушкой эшнарца. Воин застонал, схватившись за торчавшую из плеча стрелу, а затем с силой метнул в хартогов свой топорик. Торвар едва успел увернуться и, пролетев в пальце от его лица, эш вонзился в грудь одного из стрелков. Тот упал замертво.

– За ней! – скомандовал Торвар, оттолкнув ногой набросившегося на него пьяницу. Сбитый с ног человек перекатился через стол, упал на пол и затих. Хартоги бросились к лестнице, расталкивая оробевших завсегдатаев. Оставшийся без оружия эшнарец встретил их лицом к лицу, но в быстротечной кулачной схватке хартоги оказались сильнее, сбросив воина с лестницы.

Далмира этого не видела. Ногой распахнув оконные створки, она выглянула наружу. Прямо под окном виднелась крыша какой-то постройки и, не медля, девушка спрыгнула на нее. Бежать по крутому скату пришлось осторожно – балка под ногами была шириной не более ладони. Но Далмира справилась, добежав до конца крыши. За спиной послышался крик:

– Стреляй!

Не глядя, девушка прыгнула вниз. Стрела просвистела мимо и пропала в темноте, а Далмира упала на ворох скошенной травы, сушившейся в маленьком дворике. Калитка вела на улицу, но там наверняка хартоги. Девушка увидела невысокую стену и с разбега уцепилась за гребень. Рывок, и натренированное тело хартога легко перемахнуло через препятствие. Спасибо Оллоку за тренировки!

Далмира оказалась в другом дворе, более обширном, но заросшем плодовыми деревьями и кустарником с крупными белыми цветками. Девушка метнулась к деревьям – спрятаться за их густыми кронами, чтобы не достали стрелы, – и быстро достигла конца сада. Перед ней вновь оказалась стена. Она подпрыгнула, подтянулась.

– Эй, ты крога запряг?

– Нет еще.

– Тогда запрягай, поздно уже.

Голоса раздались совсем близко.

Далмира глянула вниз. Прямо под стеной стояла большая, груженная бочками, повозка. И рядом никого. Чья-то фигура промелькнула между домами, и она решилась. Спрыгнула вниз и оказалась у повозки. Запряженный в повозку крог медленно повернул рогатую голову, равнодушно поглядев на человека.

– Ну, где ты там? – еще раз крикнул кто-то.

– Иду, иду…

Далмира заглянула в ближайшую бочку. Пустая. Решение приняла мгновенно, одним движением запрыгнула внутрь и накрылась крышкой. Сжавшись в комок, девушка напряженно ждала. Вскоре раздались шаги. Человек обошел вокруг повозки, и Далмира услышала звон снимаемой сбруи.

– Пошел, пошел…

Крог затопал по земле.

Неужели спаслась?

– Эй, парень, ты никого здесь не видел?

Это хартоги. Горло моментально пересохло, и девушка сжала в кулаках ножи.

– Нет, а кого я мог увидеть? – медленный, равнодушный голос возницы казался неприступной стеной.

– Девчонка красноволосая не пробегала?

– Красноволосая? В жизни таких не видел!

– А в бочках что? – Голос хартога раздался совсем близко.

– Тебе какое дело? Пустые они…

– Сейчас посмотрим…

– Там кто-то есть! – раздался чей-то голос, и Далмира едва не выскочила из укрытия, но вовремя услышала удалявшийся топот. Они ушли! Вслушиваясь в каждый звук, она медленно вложила ножи в ножны, и повозка тронулась, увозя ее в неизвестность.