Рождение героев

Глава десятая Путь в Арнир

К удивлению Далмиры, они двинулись из Эшнара иным путем. Через горный перевал, усыпанный огромными, покрытыми трещинами камнями, вела поначалу довольно неплохая дорога. Места были пустынными и безрадостными: ни людей, ни зверей путешественники не видели, лишь стаи крупных белых птиц парили над острыми, как лезвия, вершинами.

Далмира вспоминала удивительный Эшнар, и сердце взволнованно билось, готовясь встретиться с новыми впечатлениями и новыми людьми. Несмотря на рабское положение и страх перед предстоящим Кругом, Далмира находила силы радоваться каждому дню и открывать для себя новый огромный мир. Кинара была права: нужно учиться жить этим днем, чтобы с рассвета и до заката чувствовать движение и жизнь вокруг себя…

Далмира решила: она выживет, она научится всему, чтобы выжить! В конце концов, убить хищное животное – не слишком большая цена даже за мнимую свободу. А дальше – кто знает, возможно, она сможет вырваться из этого страшного круга… И она старалась, изо всех сил отрабатывая удары мечом и копьем, и даже невозмутимый Оллок отметил ее старание легким кивком головы. Тело болело все меньше, мышцы привыкали к постоянным нагрузкам, крепли, и – вот удивительно! – даже полученные от наставника синяки и ссадины заживали быстрее.

Через три декады – а в Арнире дни складывались в декады, совсем как на Оргнеде – Далмира могла выполнять такие трюки, что удивлялась самой себе. «Неужели это я? – думала девушка, с наслаждением растягиваясь на мягких шкурах после долгих тренировок. – Я, которая никогда не держала в руках оружия, теперь сражаюсь с Оллоком почти на равных…» Впрочем, она догадывалась, что Оллок никогда не бился с ней в полную силу, и к тому же он действовал только одной рукой. Однажды Далмира стала свидетельницей того, как в шутливой схватке однорукий наставник успешно противостоял четверке нападавших на него бойцов, валя их наземь одного за другим…

Когда они приступили к парному оружию, Оллок был приятно удивлен. Его новая ученица продемонстрировала невероятный прогресс и отлично скоординированные движения.

– Я вижу, кто-то учил тебя, – сказал он, перехватив руку с кинжалом у самого горла. Захват был мертвым, и Далмире ничего не оставалось, как остановиться и ответить:

– Я училась у отца.

– На каком оружии?

– На ножах. Другого оружия у нас в селении не было.

Оллок кивнул. Ее приемы были небезупречны, но неожиданны и новы. Он не знал этой техники и не без труда парировал ее последний удар. Разумеется, лицо его оставалось бесстрастным, как и всегда.

– Покажи, что ты еще умеешь! – велел он. – Нападай!

Далмира атаковала, нанося удары из высоких и низких стоек, меняя уровни. «Хорошо, очень хорошо, – оценил Оллок, – многие про это забывают, и напрасно! Вот только глаза тебя выдают. Хороший боец никогда не станет смотреть, куда будет наносить удар… А в остальном – неплохо. Возможно, скоро она будет готова выйти в Круг. Надо бы сходить, порадовать Тормуна. И как он сумел разглядеть в этой красноволосой бойца?» Оллок подумал и наморщил нос, не соглашаясь с самим собой. Он видывал немало отличных бойцов, которые, попав в Круг, терялись и забывали все, чему их учили. Можно быть воином, можно уметь убивать подобных себе морронов, но, встречаясь со зверем, никогда не знаешь, что произойдет в следующий миг. Каждое мгновенье в Круге таит опасность, и часто случалось, когда смертельно раненный зверь в последнем прыжке разрывал потерявшего бдительность хартога! Так и он однажды потерял руку…

Красный глаз Игнира закрывался, готовясь уступить место на небе другому недремлющему оку – голубому Эльмеру, а караван хартогов приблизился к границам Ринересса – величайшего из оданств Арнира. Так говорили все. Далмира привыкла к размеренной жизни хартогов, привыкла спать на покачивающейся на ухабах повозке, привыкла к жутким звукам заключенных в клетки животных и грубой неприхотливой пище. С каждым днем, с каждым утром она узнавала о своих товарищах больше и больше. Хартоги не были единым племенем, это была каста охотников и бойцов. У хартогов не было семей, здесь не рождались дети. Кочевая, полная опасностей, жизнь делала из них суровых и жестоких бойцов. Здесь не знали слова любовь и не верили в дружбу. Зачем? Важнее выжить в предстоящем Круге. Если и случалась дружба, то длилась она недолго – самые лучшие бойцы редко жили дольше четырех-пяти лунных циклов, а дружбы между охотниками и бойцами не бывало никогда.

Охотников и бойцов в лагере было примерно поровну, но Далмира видела, что Тормун относится к первым более благосклонно. Это и понятно – никто из охотников не носит на себе клейма Тормуна, а значит, он свободный человек. Но откуда приходят новые охотники и новые бойцы, Далмира не знала.

В Арнире не существовало рабства, но был древний закон, по которому все, захваченное за великой рекой, считалось собственностью захватившего. По нему закреплялось право охоты на морронов и беглых разбойников. Человек, попавший за реку, не мог рассчитывать на защиту закона – на эти земли он не распространялся. Так случилось и с Далмирой. Арны никогда не селились за великой рекой, местность за ней именовалась Кхинор, что означало просто «земли за Кхином». Там кочевали племена людоедов-морронов, обитало множество опасных существ. Никто, кроме искусных в бою хартогов и огромных неприступных ортангиров, не смел ступать на эти проклятые земли. Впрочем, говорили, что находятся смельчаки, пробиравшиеся в Кхинор в поисках сокровищ, оставленных древним народом, когда-то жившим там. Говорили, будто за рекой лежат руины множества городов и селений, погибших от гнева богов, а в них – неисчислимые сокровища…

Мир, открывшийся Далмире, оказался жесток и опасен. В нем не было места слабым и трусливым, а меч или копье были лучшими друзьями человеку. И хартоги не лучше хелмаров, отнявших у нее родину и близких. Несмотря на предостережение Кинары, девушка не оставляла надежды бежать. Но торопиться нельзя. Далмира видела, что за ней наблюдают, и понимала, что побег возможен только тогда, когда его никто не будет ждать…

– Стой!

Сквозь дремоту Далмира поняла, что караван остановился. Вчерашняя беспокойная ночь не дала выспаться, и девушка наверстывала упущенное прямо на ходу. Ее слух уловил крики, и она поняла, что остановка не случайна. Прогнав остатки дремоты, Далмира вскинула голову и осмотрелась: караван стоял в длинном ущелье. Почти отвесные скалы, заслоняя хмурое небо, нависали над головой. Мимо повозки пробежали вооруженные охотники, и девушка поняла: что-то случилось. Схватив лежащее рядом копье, она спрыгнула на землю и побежала за ними.

За головной повозкой собрались почти все хартоги. Было непривычно тихо. Далмира выглянула из-за спин охотников: тропинку перегородили косматые люди, дикари, одетые в шкуры, но вооруженные стальными мечами и копьями. Их рослый вожак разговаривал с Тормуном, то и дело потрясая длинным клинком.

Вожак горцев смотрел на низкорослого толстяка презрительно и свысока. Только слепой мог не заметить этого, и Далмира удивилась выдержке Тормуна, не выказывавшего и тени страха. Вожак хартогов отвечал спокойным, размеренным голосом. Далмира поняла, что эти люди не хотят пропускать их, и потому перегородили ущелье. А Тормун пытается договориться. Неподалеку она увидела Кинару и Немого. Они стояли рядом, сжимая в руках мечи и, как все, напряженно смотрели на горцев.

Наконец, переговоры закончились. Горцы издали пронзительный вопль и затихли, а вперед вышел огромного роста детина с таким же длинным, как у вождя, мечом.

– Оллок! – позвал Тормун.

Из рядов хартогов вышел однорукий. Увидав калеку, горец-великан осклабился и презрительно расхохотался. Оллок вытащил из ножен меч и пошел на противника. Тот прыгнул к нему. Огромный меч, просвистев, должен был неминуемо разрубить Оллока надвое, но почему-то не попал по цели. Еще несколько ударов прошли впустую. Оллок мастерски уклонялся, даже не парируя удары горца. Вождь гневно закричал, и великан ринулся на хартога. Звякнула сталь, и хриплый стон сменился стуком упавшего тела. Оллок нагнулся и, глядя на вождя, спокойно вытер окровавленный меч о куртку убитого. Горцы угрожающе зашумели, и сердце Далмиры застучало сильней: что будет, если они сейчас нападут? Их вдвое больше! Но вождь вскинул вверх меч и что-то произнес. Голос его не скрывал ни ярости, ни разочарования, но это не был призыв к битве. Двое воинов с трудом уволокли убитого, остальные медленно расступились, по еле заметным тропкам поднимаясь наверх.

Тормун подал знак, и первая повозка двинулась вперед. Несколько охотников с луками сидели на ней, внимательно следя за отступавшими горцами. Далмире приходилось видеть, как они стреляют. Охотники могли расщепить собственную стрелу за сотню шагов и редко промахивались.

– Кто это? – спросила Далмира, догнав Кинару у ее повозки.

– Местные жители, горцы.

– А что они хотели?

– Чтобы мы заплатили им за проезд по их земле, – пожала плечами Кинара. – Это не в первый раз случается. Но конец всегда одинаков.

Почти три дня караван спускался со склонов гор. Воздух стал как будто гуще, напитавшись ароматом растущих у обочины цветов, над которыми кружились бабочки. Дорога то появлялась, то исчезала среди нагромождений камней и тесно прижавшихся друг к другу деревьев. В разрыве между скалами девушка увидела синюю воду реки, а вскоре услышала шум бьющейся о камни воды. Звук был очень близким, казалось, река протекает прямо под ее ногами.

Далмира привстала на повозке. Ей показалось, что впереди разверзлась пропасть, и ее повозка вслед за остальными рухнет с огромной высоты вниз.

Открывшееся зрелище захватило дух: над глубокой, расколовшей гору расселиной перекинулся широкий и длинный каменный мост. Нависавшие над этим берегом скалы полностью закрывали его, и девушке казалось, что повозки хартогов, одна за другой, падают в пропасть. Сердце замерло, когда кроги перевалили через каменный гребень, и повозка быстро покатилась вниз. Но ничего не случилось, сильные животные удержали телегу, да и высокий каменный бордюр не дал бы им упасть. С высоты повозки Далмира увидела край реки. Рассекая гору, она убегала вдаль, огибая высокие, поросшие лесом холмы. Там начинались земли Арнира, а здесь, по словам Кинары, были нехоженные, но отнюдь не безлюдные места. После величественного, поражающего своей красотой моста внимательный взгляд Далмиры отметил и дорогу, ставшую не в пример лучше. В крутых и опасных местах обочину укрепляли большие валуны, а с деревьев заботливо срублены нависавшие над дорогой ветви.

Караван покинул каменистые предгорья и въехал долину, между поросшими редким лесом холмами. Лесные птицы совершенно не боялись людей, весело перепархивая с ветки на ветку прямо над головами.

Останавливались лишь раз в день, отдыхали, поили крогов и ехали, пока солнце не скрывалось за холмами. На этой земле не разбивали лагеря и не ставили повозки в круг. Начинались обжитые людьми места. Крепкий деревянный мост над бурным ручьем, столбы дыма, поднимавшиеся из-за леса, и каменные дорожные вехи в виде грубо высеченного из камня человека с вытянутыми в стороны руками – все говорило, что эти места обитаемы. Но ясно выделявшаяся в перелеске дорога оставалась безлюдной. На рукавах каменной статуи Далмира заметила странные знаки. Девушка не умела читать, но умел Тормун, всегда находивший правильный путь.

В один из дней они остановились в большом селении, расположенном на перекрестке. Поселок ограждала деревянная стена из врытых в землю и заостренных вверху кольев. По сравнению со стенами Эшнара, эти укрепления вызвали у Далмиры ироничную усмешку. Такой частокол в ее селении не смог сдержать хелмаров… Едва оказавшись за стеной, Далмира почувствовала грусть: этот поселок напомнил ей родину. Правда, дома тут деревянные, а не каменные и облепленные глиной, как на ее острове, но здешние обитатели походили на ее народ. Здесь не было ярко-красных волос, но открытые широкоскулые лица мужчин и приветливые улыбки синеглазых женщин радовали Далмиру. Здесь она впервые почувствовала себя спокойно. Наверно, еще и потому, что никто не упоминал о Круге…

Караван медленно вполз за кольцо частокола и остановился на обширной площади.

Приняли их хорошо. Далмира заметила, что Тормуна тут знают, а некоторые из жителей обмениваются приветствиями с охотниками, как старые знакомые. Но в то же время ни один из хартогов не ходил с оружием. Оллок подошел к Далмире и отнял ее тупое учебное копье.

– Здесь тренировок не будет, – сказал он.

– А что мне делать? – спросила Далмира, глядя на разбредающихся по селению безоружных хартогов.

– Что хочешь. Отдыхай. Мы останемся здесь до завтра.

От растянутых на деревянных козлах и сохнущих на ветру множества звериных шкур несло чем-то кислым. Далмира осмотрелась и поняла, что живут здесь, в основном, охотники. Бегающие вокруг домов беззаботные ребятишки вновь живо напомнили ей о доме, и на глазах девушки навернулись слезы. Неужели и она когда-то бегала вот так, крича и смеясь, не думая ни о прошлом, ни о будущем…

– Ты тоже хартог?

Далмира оглянулась. Рядом стоял мальчик-подросток и с улыбкой глядел на нее. Нескладная фигура, взъерошенные волосы и ясные любопытные глаза – он ничем не отличался от мальчишек всего мира.

– Да.

– У тебя такие странные волосы. Огненные волосы, – сказал он. – Откуда ты такая?

Никто не спрашивал ее об этом, кроме Тормуна. Всем было наплевать.

– С далекого острова, там, за морем, – она неопределенно махнула рукой.

– С далекого острова? – изумленно повторил мальчик. – А как ты перебралась через море?

– Перебралась, – рассказывать о самом страшном в своей жизни не хотелось.

– Меня зовут Вилмор, – назвался парень. – А тебя?

– Далмира.

– Далмира? Я запомню. А ты охотник или боец? Впрочем, – мальчик тряхнул волосами, словно сожалея о своей глупости, – конечно же, ты не охотник. Женщины охотниками не бывают.

– Это почему же? – спросила она.

– У нас в селении все мужчины – охотники. А лучшие из лучших идут на службу к Тормуну. Он великий хартог и хорошо платит за службу. Когда я вырасту, я тоже пойду к хартогам. Им всегда нужны охотники.

– А знаешь, почему? – спросила Далмира. – Потому что они часто погибают.

Это был жестокий ответ, но мальчик беззаботно встряхнул волосами:

– Ну и что? Будь умнее, чем зверь, будь быстрее, чем зверь…

– Кто это сказал? Тормун?

– Нет. Так у нас говорят старики. А правду рассказывают, что хартоги – лучшие бойцы на свете? – спросил Вилмор. – Научи меня каким-нибудь приемам, прошу!

– Не сейчас. У меня и оружия-то нет. Скажи лучше, я слышала, будет какой-то праздник?

– Да, будет. Сегодня вечером. Тормун набирает новых охотников, и они будут ловить для него зверя!

– Какого зверя?

– Не знаю. Тормун скажет, какого надо…

Вскоре Далмира покинула словоохотливого подростка и обошла селение вдоль и поперек, приглядываясь к кипевшей вокруг жизни. Готовился настоящий пир, и прямо посреди единственной улицы мужчины ставили длинные столы и скамейки, а женщины сновали то из дома, то в дом, расставляя на столах угощение. Здания в поселке стояли в две линии: длинные, приземистые, крытые древесной корой и ветками, они не отличались друг от друга внешним убранством. Лишь входы различались: мощные дверные арки покрывали изображения всевозможных животных и птиц, вырезанные с разной степенью мастерства и достоверности. И среди охотников встречались настоящие художники и умельцы.

Вечером начался пир. Хартоги и охотники сидели вместе, смешавшись в одну веселую, гомонящую толпу. Местных женщин за столы не пускали, и Далмиру это неприятно удивило. В ее селении все праздники проводили сообща. Вместе ели, пили и танцевали. «Здесь другой мир, – с грустью думала девушка, – и с этим придется смириться. В Эшнаре свои законы, здесь – свои, но мир велик, быть может, найдется место и ей по нраву?» Она улыбнулась, найдя эту мысль замечательной, и принялась за еду. Несомненно, всевозможная дичь была тут главным блюдом. Столы ломились от жареного, вареного с овощами, запеченного с кореньями на углях и еще десятком способов приготовленного мяса и птицы. Далмире понравилась красная колбаса со странным пряным и острым вкусом, но, узнав, что ее готовят из крови животных, девушка больше не притрагивалась к ней. В огромных чанах плавали разрезанные на куски вареные овощи. Их вылавливали вилками или просто руками. Далмира едва не обожгла язык, но аромат от овощей шел просто чудесный, и они таяли во рту, радуя язык нежным сладковатым вкусом. На больших подносах горками лежали желтые и красные лесные ягоды, и девушка тотчас оценила их остро-сладкий вкус. Невозможно оторваться!

В разгар праздника гул голосов стих, и слово взял Тормун. Он долго славословил принимавших его охотников, и седые старцы, сидевшие на почетных местах, довольно трясли бородами. Затем он вызвал одного из своих людей и при всех передал небольшой, но увесистый мешочек. Толпа возликовала, но радовались, в основном, хартоги-охотники. Как поняла Далмира, этот человек долгое время служил Тормуну, а теперь, получив заработанное, может отдыхать. Но на его место требуются молодые… Пьяная и горластая молодежь заорала еще сильней. Каждый из них был готов отправиться с хартогами куда угодно, но Тормун сумел перекричать их, заявив, что с ним пойдут только самые лучшие, а кто лучший – покажет охота!

Вяло прислушиваясь к застольным речам, Далмира ела и пила, пока порядком отяжелевший желудок не потребовал отдыха и сна. Выбравшись из-за стола, она заметила, что не одинока. Группки пирующих разбредались кто куда, причем, как правило, мужчины были не одни. Стройные и ловкие девушки появлялись из темноты, уводя крепких и охочих до любви хартогов.

– Ты понравилась мне, красноволосая, – проговорил кто-то, и Далмира резко повернулась. Один из местных, высокий мужчина с небольшой бородкой и ярко блестевшими в свете костра глазами, улыбаясь, смотрел на нее. – Я смотрел на тебя и не мог отвести глаз. Ты очень красива и не похожа на наших женщин. Останься со мной этой ночью, и ты не пожалеешь!

– Я не хочу, – ответила девушка. – Оставь меня.

– Почему? – удивился он. – Ни одна из бывших со мной девушек не может сказать, что я был с нею неласков или скуп. Может быть, ты хочешь чего-то? Только скажи.

– Я устала и хочу спать. – Далмира обошла его, направляясь к своей повозке.

– Так-то ты отвечаешь на наше гостеприимство! – воскликнул охотник, схватив ее за руку.

Хватка была крепкой, Далмира тут же поняла, что силой не вырваться.

–Хорошо! – согласилась она, пытаясь ласково улыбнуться. – Я пойду с тобой, но с одним условием!

– С каким?

– Я ведь не простая девушка, я боец-хартог, – Далмира пристально посмотрела на охотника, – сплю только с тем, кто выдержит мой удар!

– Твой удар? – усмехнулся верзила, смерив девушку снисходительным взглядом.

– Да. Если я свалю тебя, ты уйдешь!

– Ну, бей, – усмехнулся он, расставив вширь руки.

Далмира размахнулась кулаком, но ударила ногой, попав точно в пах охотника. Тот кулем повалился наземь, задыхаясь от боли и ярости.

– Не печалься, – сказала она, – еще никто из мужчин не выдерживал этот удар…

Изрыгая проклятия, охотник с трудом поднялся с земли и, прихрамывая, пошел за девушкой, но мощный удар по затылку лишил его сознания. Встряхнув пальцами, Оллок удалился в тень.

Далмира проснулась от яркого солнца. День обещал быть на славу. Небо заполнила длинная череда облаков, похожих на сплетенные руны или косяки белоснежных рыбин. Отец говорил, что в такие дни удача не спит…

Лагерь был непривычно пуст. «Что снова случилось? – подумала она и вспомнила: – Охота! Сегодня охота, и все отправились в лес! Как же она проспала! Впрочем, ее наверняка бы не взяли. Сердце вдруг накрыло горячей волной: а вдруг это шанс!? Ее единственный шанс бежать, пока все охотники ушли! Все ли? Далмира огляделась. Кто-то из хартогов спал на повозках, некоторые слонялись по селению, трое стояли у колодца, обливаясь водой из ведра. Ворота открыты и – никакой охраны!

Далмира спустилась на землю, оглянулась и медленно двинулась через площадь. Никто не обращал на нее внимания, местные занимались своими делами. Девушка подошла к воротам и вышла наружу. Перед ней лежала обширная пустошь, на которой чернели остроконечные обрубки пней, за ними – опушка леса. Свобода! Но куда она пойдет? Ведь это земли охотников, где ей спрятаться здесь?

– Далмира!

Вздрогнув, она повернулась. Это был Вилмор. Мальчишка улыбался, показывая ровные острые зубы. Вот привязался!

– Что тебе?

– Ты погулять решила? Хочешь, покажу тебе наш лес?

– Хочу! – улыбнулась Далмира.

Сердце гулко стучало, радуясь и страшась одновременно. Быть может, это ее последний шанс? Вместе с Вилмором она двинулась к опушке, чувствуя, как громче и громче бьется сердце.

– В лесу можно заблудиться, – сказал Оллок, выходя им навстречу из-за деревьев.

Далмира остановилась. Ей хотелось плюнуть в него. Проклятый хартог! Он всегда рядом!

– Пойдем-ка назад, скоро охота вернется, – сказал хартог и, будто ненароком, положил руку на торчавшую из-за пояса плеть.

– Я хотел показать ей лес. Со мной она не заблудится, – сказал Вилмор.

Не удостоив мальчишку ответом и даже взглядом, Оллок двинулся к селению. Далмира поплелась следом. Вилмор почесал щеку и отправился в лес один.

Охота удалась. Охотники принесли несколько пойманных зверей, завернутых в сети так тщательно, что Далмира не могла разглядеть их. Добычу опустили в крытую повозку через верхний, специально прорезанный для этого, люк, и Далмира услышала злобный рык пойманного зверя. Люк захлопнулся, и отчаянный вой стал почти не слышен, растворившись в шуме поднимавшегося лагеря. Охотники отдыхали, бойцы сворачивали шатры и впрягали в повозки крогов.

Караван вновь двинулся в путь, и девушка заметила двух молодых охотников, восседавших на головной повозке. Они молча и горделиво потрясали длинными луками, прощаясь с соплеменниками. Дорога пошла лесом, но вскоре он закончился, и Далмира увидела бескрайние поля, заполненные радующим глаз разноцветьем. Аромат усыпавших поля желтых цветов был прекрасен, и Далмира, спрыгнув с повозки, нарвала целую охапку, чтобы подольше чувствовать их сладкий запах.

За полями снова потянулись леса, а однажды Далмира заметила с десяток людей, наблюдавших за ними с холма. К ее удивлению, ни хартоги, ни те неизвестные люди так и не попытались встретиться. Ей было странно это видеть. «Такие расстояния должны сближать людей», – думала девушка, вспоминая, с какой радостью они принимали гостей с соседних островов. Но этот мир был иным.

А потом она увидела башню. Высокое, сложенное из каменных блоков, ступенчатое строение располагалось на небольшом холме. Вокруг, как стадо возле грозного пастуха, теснились крохотные одноэтажные домишки. Впрочем, крошечными они казались только издали. Подъехав ближе, Далмира увидела, что построены они добротно и крепко, а сама башня выглядела настоящим исполином. Девушка тут же сравнила ее с башней на своем острове и пришла к выводу, что эта выше, как минимум, втрое. Даже укрепления Эшнара не выглядели столь внушительно, наверно, оттого, что эта башня стояла на открытом пространстве. На самой вершине ее Далмира заметила нечто черное, какую-то конструкцию, назначение которой даже на ближайшем расстоянии понять было трудно.

Навстречу хартогам вышли несколько воинов. С повозки Далмира увидела, как старший, в блистающем сталью шлеме, обменялся приветствием с Тормуном, и караван двинулся дальше.

За сторожевой башней дорога преобразилась. Пыльный песок сменился массивными каменными плитами, так плотно пригнанными друг к другу, что деревянные колеса повозок почти не стучали об их края. И движение было не в пример оживленней. С окрестных полей и садов на дорогу выкатывались длинные шестиколесные телеги, нагруженные плодами и зерном. Их тащили те же могучие неповоротливые животные, называемые крогами. Но, в отличие от крогов Тормуна, у этих были спилены рога, а в носу торчали металлические кольца.

Они встречали купеческие повозки с высокими бортами и разноцветными тентами, предохраняющими товар от солнца и посторонних взглядов; воинов в покрытых дорожной пылью доспехах; каких-то важных людей в паланкинах, закрепленных на спинах двух крогов, в сопровождении вереницы слуг. Селения встречались все чаще, а вокруг появлялись разделенные на правильные прямоугольники, возделанные поля и сады с гнущимися от плодов деревьями. Эта благодатная земля вызывала восторг девушки: на ее каменистом острове ценился каждый клочок земли, на котором можно вырастить хлеб, а эти нивы легко прокормят тысячи людей!

Солнце клонилось к закату, когда впереди, как чудесные белые горы, показались высокие остроконечные башни. Их острые шпили, покрытые золотом, сияли, как огненные столбы, устремившиеся в небо. Ринересс!

– Говорят, этот город приносит счастье, – неожиданно проговорил доселе молчавший Оллок. – Говорят…

Далмира не поняла, что он хотел этим сказать. Что она будет счастлива? Как же это случится? И чтобы Оллок желал кому-то счастья? Трудно поверить…

Две массивные ступенчатые башни защищали высокие ворота, охраняемые шеренгой удивительных существ, с великим искусством вырезанных из огромных каменных глыб. Одни существа сидели, другие угрожающе стояли на задних лапах, расправляя сложенные за спиной огромные крылья, третьи спали, свернувшись в кольцо. В их длинных, мускулистых телах, крепких лапах с большими серповидными когтями, вытянутых зубастых мордах чувствовалась скрытая мощь и величие. Это были цари животных, и горе осмелившемуся бросить им вызов… Провожая взглядом чудесные изваяния, Далмира не заметила, как ее повозка въехала в Ринересс, величайший из городов Арнира.