Родная Чужбина

5

Шагающие опоры Геркулеса остановились, из стволов, расположенных на манипуляторах геркулеса вылетел последний заряд. Всё. Боезапас на нуле практически. Остались только сигнальные снаряды и две ракеты. Их заклинило в пусковых шахтах, от паутины, что метали гигантские пауки армии грархов.

Только вот обстановка вокруг изменилась до неузнаваемости. Это последнее что я ясно помню.

В голове словно взорвалась что-то, что разделило разум с сознанием. Я даже первое время думал, что я умер, но вот боль в голове говорила об обратном. Не знаю сколько времени прошло с того момента как я лежал в кабине Геши как кусок безвольного мяса до того, когда в голове у меня всё стало на место. Точно помню одно, когда я проваливался в беспамятство, голова моя невольно повернулась в сторону небольших боковых иллюминаторов кабины, на улице тогда ещё было светло, по крайней мере, я видел лучи солнца и траву. А сейчас я наблюдал с кабины полную темноту. Причём я абсолютно был уверен, что на улице просто ночь, а не мрак.

Минуточку!!!

Какая трава? Мы же на первом материке Арракса, тут только песок и колючки, откуда здесь взялась трава? Или это моё сознание играет со мной в злые игры. Надо ущипнуть себя. Господи!!! Не могу пошевелить ни рукой ни ногой, даже пальцем не в состоянии двигать. Мышцы словно не подвластные мне, я не ощущаю своего тела вообще.

Ещё сотые доли секунд и паника нахлынет мгновенно, надо сопротивляться, иначе конец. Толку не будет вообще.

А может я действительно умер? Откуда мне знать как должно быть, когда умираешь?

«Прошу разрешения доложить о повреждениях».

— Геша, ты? — вслух сказал я.

«Я».

Секундочку, я только что вслух произнёс слова, значить мышцы лица мне уже подвластны, раз я могу говорить. Не успел я этому обрадоваться, как нахлынула волна нестерпимой боли. Всё тело будто ожило сплошной пульсирующей болью. Меня словно червяка корячило минут двадцать, слёзы и сопли хлестали ручьём, но я этому был даже немного рад. Чувствуешь боль — значить жив. А жить мне сейчас хотелось как никогда.

«Ввести болеутоляющую инъекцию?»

— Да, железный ты болван, не видишь как меня корячит?

«Термин «корячит» не прописан в словарном запасе, Макс. Прошу ввести формулировку данного слова».

Тут я уже начал ругаться во всю, и может быть, Геша, почерпнул из моей ругани новые для себя слова, но искусственный интеллект уже знал, что спрашивать меня о них не стоит, ведь не первый день вместе. Возможно, Геша, принимал это как особую степень эмоционально-психического возбуждения человеческой расы, а возможно искусственный интеллект научился просто «забивать на это гнилое дело». И самое смешное, что меня таки сейчас беспокоил этот вопрос.

Что-то острое вонзилось мне в шею, и по всему телу растеклось медленное и упоительное блаженство. Боль отступила на задний план. Это был укол.

«Препарат б-16 введён в твой организм, Макс».

— Это хорошо, — на одном дыхании проворчал я.

«Рекомендую ввести б-144 и б-415, жду твоего разрешения».

Так как Геше я доверял, даже не моргнув глазом, согласился. Ещё два укола в шею вернули меня к полноценной жизни. Так, руки, ноги, голова на месте, вроде всё движется, острой боли не ощущаю нигде. Это хорошие признаки.

«Прошу разрешения доложить о повреждениях, командир».

— Докладывай.

Геша начал перечислять все повреждённые узлы и механизмы, это длилось две минуты, но вывод был утешительный. Работоспособность Геши была на шестьдесят четыре процента, боезапас практически на нуле, что-то непонятное с радаром ну и нулевой заряд батареи.

— Геша, что с десантным отсеком?

«Десантный отсек не пострадал».

— Наше местоположение?

«Неопределенно».

— Состояние поисковика?

«Исправно».

— Как так? — я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Получить такой ответ от Геши, у которого на жёстком кристалле вся информация человечества по космографии. Наши военные инженеры совсем не дураки, если связь выходила из строя на какой-то мало-мальски значащей машине, поисковик как последний вариант сразу же включался в работу. И где бы не находился потерявшийся, поисковик с точностью плюс, минус пять километров определял место нахождение объекта в любом документированном человеком уголке космоса. То есть только там, где ступала нога человеческая.

Вот это номер!

— Бугов, ты там? — прозвучал совсем тихий голос из динамика.

— Что? — не сразу понял я.

— Это Бруднич, Бугов… вытащи нас отсюда, тут… — связь оборвалась.

Это была Лана из десантного отсека, мы ещё были в общей сети геркулеса. Я отсоединился от Геши, расстегнул ремни на кресле пилота и попытался встать. Не могу сказать, что у меня это отлично получилось, то ли ноги меня держать не хотели, толи даже не знаю что. Мышцы начали ныть по всему телу, видать инъекция, что Геша ввёл не справлялась. Тело было ватным, каждое движение, каждый шаг давался неимоверной ценой. Такое состояние, будто меня несколько раз переехали гусеничным танком, или как после перепоя и тренажёрного зала одновременно. Вроде всё правильно делаю, а как в первый раз. Пока я добрался до выходного люка, а только выйдя наружу с кабины пилота геркулеса можно было попасть в десантный отсек, я вспомнил все ругательные и матерные слова, которые только знал. Наконец открыв люк, я выглянул наружу. Отлично должен сказать было на улице. Тёплая летняя ночь, лёгкий ветерок приносящий блаженную прохладу, тихо, спокойно, прямо не знаю, что и думать. Почти как на земле, откуда я родом.

Спустившись на землю я ощутил под ногами траву, растущую из земли. Мягкую и покладистую, такую живую и приятную. И воздух, он был пропитан всеми ароматами леса, видать неподалёку здесь есть лес, давно я такого не видел и чувствовал.

Всё совершенно не укладывалось в голову. Предположений было много, но они как гончие псы, носились, мелькали в голове и никак не желали останавливаться на месте. Всё совершенно не правильно, всё не так, всё не вяжется, и никакого логического объяснения. Да и сейчас я был больше сконцентрирован на управлении и обладании своим телом, нежили над загадкой нашего присутствия неведомо где. Кстати, насчёт «нашего присутствия» надо мошкару с десантного отсека на свет Божий вытащить, или что там от них осталось. Хмм… так же вопрос, свет этот Божий, или как?

Повозился с мошкарой я знатно, ударно так сказать. Семь здоровых «кабанчиков» это не шутка я вам должен сказать, особенно тогда, когда ты сам еле-еле на ногах держишься. И главное все, до единого пехотинца в полной отключке. Но живы. Это точно, так как все бормотали, что в голову взбредет, абсолютно бессвязные фразы, ничего не значащее слова, проще сказать — бред. Плюс ещё я их таскал в темноте, благо на небе светило две луны, иначе не знаю, что и делал бы. Освещение в десантном отделении моего геркулеса отсутствовало, видать, Геша, отключил все дополнительные отсеки и перекинул все ресурсы на главную цепь, пока я был в безпамятстве.

Так, ну разложил я эти полуживые тела кругом на поляне, да решил развести костёр. Всё это было на подсознательном уровне, я не задумывался ни на минуту, ещё и учитывая тот факт, что думать было больно. А я не мазохист, я в этом абсолютно уверен, по крайней мере никогда раньше за собой такого не наблюдал. Какие-то первобытные инстинкты, что ли, но нутро говорило, что всё правильно. Оглянувшись вокруг, я заметил невдалеке большое скопление деревьев, вынув с кобуры свой пистолет, я отправился за дровами. А что вы хотели? Топора на Геше ясное дело не было, мечей и кинжалов на вооружении геркулеса не состояло, придётся расстреливать в упор деревья, чтобы дров для костра соорудить. А даст Бог, может просто хвороста удастся собрать и мучится не придётся.

Мне повезло, много времени на сбор хвороста не ушло. Под ногами много сухих веток нашлось, сделав две ходки, я набрал пристойное количество деревяшек для костра. За распалом костра дело за мной не стало, быстро и эффективно, с помощью зажигалки за две минуты огонь разгорелся и согрел своим теплом. Романтичная должен сказать вам ситуация: ночью на природе у костра, я и семь друзей-товарищей. Только вот правда, семеро никаких друзей-товарищей, прям как в молодости. Тогда, на земле на четвёртом курсе техникума мы собрались с одногрупниками в поход на природу с ночёвкой, и дежавю, та же ситуация. Восемь человек у костра и среди них, только один я не в смерть пьяный. Только вот на этот раз семь не пришедших в сознание пехотинцев. Красота, ёпть.

Желудок предательски заурчал, напоминая, что пора уже чем ни будь да подкрепиться. А вот сил и желания идти на Геркулес уже не было. Усталость свалила меня наземь в траву и перед тем как заснуть я ещё успел подумать, что стоило бы поставить караулить кого ни будь, ведь места незнакомые, чёрт знает что от них ожидать, да вот только кого поставишь, все не стоячие. Так я и уснул.

Что-то невыносимо щекотало ноздри, что-то неумолимо заставляло проснуться и открыть глаза, и в то же время ужасно не хотелось просыпаться, слабость в теле так и шептала на ухо — «поспи ещё, поспи». Шорохи вокруг меня, бесконечные шаги, возня, отдалённые голоса, ну что там ещё стряслось? Кто не даёт мне нормально поспать? Сознание словно ударной волной сотрясло, включился мозг, я вспомнил всё что произошло прошлого дня. Как ужаленный я встрепенулся и открыв глаза начал всматриваться в происходящее вокруг. Все семеро пехотинцев уже были на ногах, невдалеке от меня сидел Янек у костра и помешивал варево в котелке, рядом с ним стоял один из братьев и настоятельно что-то бормотал Янеку на ухо. Тот лишь отмахивался от него и продолжал заниматься своим делом. По тем аппетитным запахам, что доносились из походного котелка пехотинца, в который он сейчас подсыпал какую-то траву, я понял, что проснулся вовремя. Как раз время завтрака, уж это я знал точно. Биологические часы меня ещё не подводили ни разу в моей жизни и то, что сейчас раннее утро, я был готов поклясться чем угодно. Я сейчас был готов даже собственный ботинок съесть, не то что стряпню снайпера. Вот оно, вот что меня разбудило. Запах свежеприготовленной еды, так оно и есть. А то, что я заслужил завтрак, было неопровержимо. Тем более, что голод меня ужасно злил и раздражал.

— О! вы посмотрите, кто проснулся! — ко мне подошла Лана и присела на корточки. Сейчас на ней не было шлема, и я заметил, что у неё очень красивые, голубые глаза. Она смотрела на меня как то критически, оценивающе, и с нехорошей искоркой в глазах.

Отвечать мне ничего не хотелось, я был голоден и зол, болело всё тело, каждая мышца, и мне было лень даже пальцем пошевелить, не то что вступать в чьи-то непонятные беседы. Очень не люблю, когда на до мной подшучивают женщины. Даже в такой непроизвольной манере. Уж таков я на самом деле. Я посмотрел ей в глаза, и что-то в моём взгляде ей явно не понравилось, она уже было раскрыла рот для очередной колкости, но тут же передумала. Встала, и ничего не говоря направилась к невдалеке сидящему у костра Янеку. Тот наблюдая за нами с Ланой посмотрел на меня и подмигнул разведя руки в стороны. Этот жест можно было трактовать по разному, но мне на ум приходило одно точное определение — «се ля ви». Сзади неслышно подобрался ещё один член отряда, с которым я не был даже поверхностно знаком и уселся рядом со мной. Здоровенный детина, должен вам сказать был этот парень. Широкие плечи, большие и сильные руки, прямая спина, острый подбородок, выпирающие скулы, прямой нос, синие глаза и белые волосы явно говорили о знатном происхождении этого человека.

— Пётр, — представился он мне и протянул для рукопожатия ладонь. Я немного притормозил с рукопожатием, посмотрев на огромную ладонь Петра, всё-таки пожал её, а заодно вспомнил самого Петра. То есть, вспомнил как очень тяжёлого здоровяка, которого вчера вытягивал из десантного отсека, чуть спину не надорвал, пока его дотащил до поляны. Но должен признаться, мне понравился этот человек с первого взгляда. Открытый и простой, без хищных жестов, и с хорошими глазами. Да именно хорошими, не знаю как это определяется и где во мне этот определитель хороших глаз находится, но что-то внутри подсказывало, что этому человеку можно доверять.

— Как самочувствие, младший лейтенант? — поинтересовался Пётр у меня.

— Даже и не знаю, — неоднозначно ответил я и стал прислушиваться к внутренним ощущениям.

Тут мимо нас с Петром прошёл один из братьев близнецов, и проронил на ходу:

— Всё, капец парню, ща наш доктор пилюлькин найдёт у него какую-то болячку и начнет лечить до смерти. — кто это был Степан, или Иван я ещё не мог разобраться.

Все пехотинцы дружно засмеялись. И я вспомнил, что так и не представился Петру. Надо исправиться, заодно и все услышат, как меня звать-величать и не придётся каждому говорить своё имя.

— Макс… МаксимБугов.

— Очень приятно, — улыбнулся мне в ответ Пётр.

— А мы уже было думали, что тебя жабоедом кличут, или обжабышем, — с ехидной улыбкой снова влез в разговор тот брат близнец. Шутник, отметил для себя я. Причём не юмор его было призвание, а сарказм. Но ничего, я тоже никогда за словом в карман не лез.

— Ты сам хоть представился бы, а то тоже, не знаю как такого великого шутника и назвать, то ли мелочью пузатой, то ли упырьком сбежавшим из цирка? — я нарочно произнёс эти обидные слова, это был мой контр ответ на ход близнеца-шутника.

Крепыш остановился, развернулся в мою сторону и зло посмотрел на меня. Я ждал этого взгляда, я смотрел ему прямо в глаза, и всё во мне бурлило и вскипало, я не заметил как встал на ноги и готов был к его атаке в любой момент. Мысленно я уже представлял нашу драку, я уже просчитывал свои шансы на победу и взглядом пытался отметить на теле одного из братьев слабые места. К моему сожалению ничего не удалось подметить на первый взгляд. Он не хромал, не косил, двигался плавно и непринуждённо, одним словом очень не простой противник. Но я не позволю не кому, смеяться над собой, кто бы это не был, чего бы это мне не стоило, мне бояться нечего, терять в моём положении так же нет чего. Это наша жизнь, суровая реальность, здесь всё по настоящему, без шариков и розовых очков, если упал, немедленно надо вставать, иначе затопчут. Эту не прописную истину мы постигаем с самого младенчества, начиная с садика, переходя с этим в школу, поступая затем в училище, техникум, институт, академию и так далее. Кто какой выберет свой жизненный путь. Совсем не важно, куда, в любом человеческом сообществе, если собирается группа людей, то всегда ищут лидера и козла отпущения. Без этих двух фигур нигде не обходиться. Такова уж наша природа человеческая и исключений из правил не бывает, вопрос только во времени кто какие места займёт.

— Степан, поостынь, — поднялся на ноги Пётр и встал между нами.

— А я и не закипал, — процедил сквозь зубы брат близнец, к которому уже подходил Иван. Иван положил свою тяжёлую ладонь на плечо брату и глядя на меня, что-то тому шепнул на ухо. Морщины пробежали по лбу Степана. Видно было, что тот задумался от слов брата и они оба развернулись в сторону Янека с Ланой.

Я стоял сжимая кулаки и смотрел в спины двух братьев, которые отошли в сторону. Они о чём-то тихо перешёптывались и вскоре к ним подошла Лана, которая тоже приняла участие в их тихой дискуссии. Ох и компанию мне навязали. Теперь что с ними делать, даже не знаю.

Так. Ну отряд был из семи человек, с некоторыми я уже познакомился, а вот где ещё два человека? Взглядом я начал искать, того тощего юнца, которого запомнил по ночному перетаскиванию и невысокого крепыша. Они оказались рядом, в трёх метрах от нас с Петром. Оба молча сидели и смотрели в сторону своего командира и братьев близнецов. Судя по всему, в их отряде Лана и эти два брата были заправилами, Янек был скорее всего фигурой приближенной к этой троице, ну а все остальные имели своё мнение.

— Макс, пойдём, тебя познакомлю с остальными членами нашего отряда, — предложил мне Пётр и мы направились к этой скучающей парочке пехотинцев.

Под ногами была зелёная трава, живность какая-то в ней явно водилась, так как с травы постоянно вылетали разноцветные мотыльки и ещё крохотная мелюзга разных мастей. Невдалеке от нашего ночлега, на юго-западе начинался какой-то синий лес, с севера и востока куда не кинь взгляд сплошные поля. Солнце одно на небе, лёгкий ветерок, приятно обдувающий лицо и тело, совсем земные тучи на небе, кое где видны птицы. Всё как на Земле. Неужели мы домой попали?

— Знакомься Макс, это Лорн, наш радист, — Пётр указал на тощего паренька, — а это Марус, специалист по взрывчатым веществам, — представил мене двух Пётр. Я протянул двоим по очереди руку поздоровавшись с ними.

— Я так понимаю, что ты Пётр врач, или санитар? — развернувшись я спросил у Петра.

Но вместо него ответил Марус, весело улыбаясь.

— Он доктор, младший лейтенант, причём очень своеобразный. Что касается нетрадиционной медицины, это всё к нему, он специалист высокого уровня у нас в этом деле.

Вот как. Я даже совершенно по новому посмотрел на Петра. В своей не такой уж длинной жизни я ни разу не встречал таких докторов, ну разве что в военной травматологии санитаров.

Если Марус был добродушным человеком и разговорчивым, то Лорн всё это время отмалчивался и смотрел в сторону леса. В той же стороне были Лана с братьями. Янек сохранял нейтралитет.

— Пётр, это правда, вам интересна в наш век нетрадиционная медицина? — спросил я у доктора.

Тот в свою очередь оценивающе посмотрел на меня, склонил голову на бок, почесал пальцами подбородок и очень интересно ответил на мой вопрос.

— Видите ли Максим, я слышал что вы пилот высочайшего класса. У вас очень высокая проводимость оперативной информации нейрочипа, имплантированного вам в мозг. И на сколько мне известно, таких как вы в империи единицы. И если мы с вами оттолкнёмся от вышесказанного, то пока, мы не способны дать разумного, аргументированного объяснения этому вашему феномену. И должен подчеркнуть ваши слова, это в наш век, прогрессивной технологии.

Возразить мне было не чем, Пётр очень тактично объяснил мне, что не стоит совать нос туда, в чём ты совершенно не разбираешься.

Действительно, чем дальше мы углублялись в космос, тем больше для себя находили невероятного и необъяснимого. Загадки сыпались на человечество как из рога изобилия, мы не успев разгадать старые, хватались за новые и так из года в год и во все времена.

Я рукой нащупал пачку сигарет в верхнем кармане своего комбинезона, вытянув с пачки последнюю сигарету скомкал пустую пачку и бросил её в траву. Достав зажигалку, закурил, отойдя от пехотинцев на несколько шагов. Жадно втягивая табачный дым я пытался отвлечь себя от голода и подумать о насущном, но ничего в голову не лезло стоящего. Так и стоял, смотрел на своего геркулеса и никак не мог разобраться. Что же меня тревожит? Я что-то важное упустил в сегодняшнем утре, на что-то нужное не обратил внимание, причём это «что-то» было очень важным и серьёзным, в то же время простым до безобразия. Эх, никак мысли не идут в голову на голодный желудок. Да и потом, куда же нас занесло, всё-таки? А странным мне показалось вот ещё что, никто из пехотинцев не упомянул сегодняшним утром при мне вопроса, где мы находимся. Неужели это совсем никого не интересует?

Вот так за своими мыслями я и подошёл к геркулесу, присел на одну из шагающих опор и погладил рукой прохладный метал «ноги» Геши. Ночь охладила его. В кабине у меня ещё было три пачки сигарет. Надо будет за ними подняться, но не сейчас. Пока там Янек кашеварил, я стал рассматривать своего стального питомца. Ох и досталось же ему. При дневном свете четко были видны все повреждения шагающего робота. Фасетчатая броня была пробита во многих местах. Большую роль «юбка» Геши сыграла в защите, но теперь она уже была не пригодна для эксплуатации. По всему корпусу геркулеса были видны пробоины, во многих местах отсутствовали броневые накладки, практически вся фронтальная часть робота была исполосована крупными и мелкими разрывами от попаданий. В некоторых местах из под сорванных броневых накладок висели жгуты электропроводки робота, на правой шагающей опоре было видно, что очень серьёзно повреждены соленоиды. А это очень и очень плохо. В общем если внимательно рассмотреть всё, то уверен что настроение моё очень ухудшиться.

Поскрипывая от негодования зубами я развернулся в сторону леса и как-то совсем по новому посмотрел на него. Мне раньше никогда не приходилось сталкиваться лицом к лицу с природой. Загородные поездки в студенчестве не в счёт. Мы тогда просто пытались уединится и отдохнуть от суеты города. Да и какие там леса в моей молодости. Так. Лесопосадки безобидные. А этот лес, что сейчас лежал напротив меня, сразу было видно, что не безобидное скопление деревьев и кустов. Этот лес был серьёзным и даже пугающим. Чёрт возьми, где же мы очутились? И почему это не чешет никого, кроме меня?

Ещё раз посмотрев вокруг нашего так сказать импровизированного «лагеря», меня словно осенило. Мы были на открытой местности беззащитны как младенцы, с трех направлений сплошное открытое пространство, а с леса, к нам незаметно можно было подобраться хоть на танке и перестрелять как гавриков, или удавить спящих, проще простого. Да и что здесь за фауна местная водится тоже вопрос. Сто процентов в этом лесу обязательно водятся хищники. А мы были без дозорных, да и по сей час без них. А ведь со мной группа опытных вояк, уж это точно. Чего же они как очухались не выставили часовых? Странно. Ведь это же элементарно даже для меня, пилота. Опять вопросы, вопросы, вопросы, а ответы где-то там, далеко-далеко. Нет, определённо пора идти за сигаретами, иначе я так с ума сойду от этих непоняток.

Не прошло и пол года, как Янек сварил знатный солдатский кулеш, видать талант у него к стряпному делу был. А талант как известно даже не пропьёшь. Мы все уселись кругом вокруг костра и знатно позавтракали, котелок был в мгновение опустошён нами и все сытые и довольные поблагодарили повара, за знатное угощение. Сразу же поднялось настроение у всех и хмурые лица пропали с наших физиономий. Вот теперь и можно было и поговорить о насущном.

Но как ни странно первым разговор начал Пётр.

— Максим, по вашему, где мы сейчас находимся? — и сразу на меня устремилось семь пар глаз. Этот вопрос всё-таки был весьма актуален для всех.

Я посмотрел каждому из сидящих в глаза и остановившись на Петре, который сидел напротив меня очень медленно ответил:

— Пётр, я не знаю.

— А что говорит определитель? То есть поисковик у тебя на роботе? — это был уже черёд Ланы.

— А ничего не говорит, — фыркнул я. — Координаты местоположения неопределенны, вот что он говорит.

— Чего? — грубо проворчал Степан, скривив лицо и сощурил глаза, отчего его шрам над правым глазом стал ещё более выразительным.

— Того, что ничего! — грубо выпалил я.

— Как так? — вмешался Иван. В отличии от своего брата, Иван был сама невозмутимость.

Я начинал злится, к тому же я от природы был человек вспыльчивый, как не пытался себя контролировать в этом.

— Долго вы будете задавать идиотские вопросы? Не знаю я как так получилось и почему мой робот не может найти информацию на жёстком кристалле, где практически вся космография, что только доступна человечеству.

— Лягушатник, а ты не заворачиваешь нам? Может у тебя поисковик на роботе вышел из строя? — это была снова Лана и манера её разговора мне совсем не нравилась.

— Заворачивают губу, тем кто много желает, а я тебе говорю как есть.

— То есть ты исключаешь поломку поисковика на своём ржавом корыте?

— Поосторожней со словами, сержант. Между прочим, благодаря этому, как ты выразилась — ржавому корыту, ты до сих пор жива здорова.

Та лишь нагло ухмыльнулась мне в лицо. Затем обменялась взглядом с Степаном и Иваном и мотнула в мою сторону головой, мол «выделывается салага». Она меня начинала уже серьёзно злить, только одним своим присутствием.

Вот сука. Тут всё из рук вон плохо. А она интриги свои плетёт. Одним словом — «баба», что с неё взять. Взял бы сейчас за волосы её и башкой её дурной об землю пару раз, глядишь и попустило бы немного эту сварливую сучку.

Я решил, что сейчас не время устраивать ссоры и выяснять отношения, оставлю это на потом. Теперь настала моя очередь задать вопрос, пора кое-что прояснить и кое-кого, сильно грамотную, ткнуть лицом в дерьмо, как нашкодившего котёнка.

— Кто из вас первым пришёл в сознание?

— Я. — это был Пётр.

— В котором часу это было, доктор?

— 04:43 по империи.

— Отчего такая точность? — удивился я.

— Обстоятельства, знаете ли вынуждают Максим.

— Интересно было бы узнать, что за обстоятельства доктор?

За доктора опять ответил Марус, видать это у него вошло в привычку, вставлять свои реплики за Петра.

— Доктор у нас счетовод своего сна.

Я вопросительно посмотрел на Петра. Тот лишь махнул головой в согласии.

— Вам может это показаться странным, Максим, однако Марус прав. Как ни будь, если представиться случай, я вам расскажу, это очень долгая история.

— Хорошо, — согласился я. — Перейдём к делу. Что было дальше Пётр?

— Дальше было всё по инструкции, младший лейтенант. Сначала привёл в чувства командира отряда и потом всех по убывающей, в соответствии со званиями.

— Погоди, Пётр, если я не ошибаюсь, командир это я. То есть ты меня первого должен был привести в сознание.

— Так и есть, Максим. Но когда я приблизился к вам, я сразу понял, кто нас вытащил на поляну всех из десантного отсека робота. Вы были сильно испачканы и растрёпаны. И судя по тому, что у вас на руках были многочленные мелкие порезы и царапины я понял, что это следствие от хвороста, что лежал у костра. Ветки которые вы насобирали все в каких-то неизвестных мне шипах, следовательно о них вы и поранили руки. Это логично. Тогда я решил, что не стоит вас будить, проверил пульс, заглянул на ваш «БСИ», всё в порядке, у вас был здоровый, крепкий сон, в следствии переутомления вам требовался отдых.

Пётр рассказал всё в мелких подробностях, как он приводил в чувства весь отряд, какими препаратами пользовался, какие инъекции вводил, состояние всего отряда после выхода из бессознательной дрёмы и т. д. Очень много слов из области медицины фигурировало в его рассказе, которые порой мне были абсолютно незнакомы. Его рассказ постоянно кто-то перебивал из отряда пехотинцев, то добавляв, то исправляв события, которые были изложены доктором. Но это были всё мелочи, так, ничего существенного. Простыми словами, доктор всех поднял на ноги и каждому чего-то вколол, все они были крайне недовольны этим. Затем настало утро, пока суть да дело. Пехотинцы решили разбудить меня, дабы услышать объяснения, где они находятся, что произошло, как они здесь очутились, но Пётр не дал этого сделать. Кроме меня никто так и не видел случившегося. Они все в десантном отсеке были отсечены от картины происходящего.

Всё было просто. Ребята ждали прихода подкрепления, пытались связаться с координатором, и молились каждый как умел за свои жизни. А тут раз, темнота, все в отключке, как открыли глаза, непонятно где. Поле, трава, рядом лес и никого в округе. Рация на позывные не отвечает, единственный кто может дать маловразумительные ответы, сейчас спит, беспробудно, доктор не даёт его разбудить. А с Петром было спорить трудно, это был непоколебимый человек в своих решениях, да ещё и здоровьем, и силой от природы не обиженный, так что пришлось им ждать моего пробуждения. И дабы не терять времени даром, Янека, поставили кашеварить, ведь все были ужасно голодны после случившегося.

— Лана, почему вы не выставили часовых вокруг нашего лагеря? Вы столь самонадеянны, что считаете пренебрегать безопасностью нашей? — я этот вопрос задал так, чтобы все услышали и призадумались.

Лана открыла рот и уже была готова сказать какую ни будь гадость мне в ответ, но вовремя спохватилась. Все сейчас смотрели на неё. В её глазах промелькнула растерянность, её авторитет как командира сейчас здорово пошатнулся, ей на помощь пришёл Степан.

— Сержант Бруднич приказала мне наблюдать за окрестностями, в случае чего поднял бы тревогу. Так что, лягушатник, не твоего ума дело, что да как делает наш командир.

— Да, младший лейтенант, вы не были введены в курс дела, так как валялись как бревно, — сразу же подхватила своего заступника Лана.

С субординацией здесь явно было не всё в порядке у этого отряда. Сплошные отморозки, неудивительно что они «смертники». Но элементарные вещи могли быи соблюдать, иначе балаган а не армия получится. Даю голову на отсечение, что никаких приказов Лана не отдавала Степану, тот либо был влюблён в неё по уши, либо что-то иное связывало их, но прикрывал он её чётко, по всем правилам. А вот Ивану это явно не нравилось, очень не хорошо он сейчас смотрел на брата с Ланой. Он в отличии от меня видать знал, что никакого приказа Лана брату не отдавала. Янеку, судя по его физиономии, было наплевать сейчас на все. Он задрав голову в верх сейчас смотрел в небо, закусив травинку между зубов и всей своей позой давал понять, что его эти дела совершенно не касаются. Остальные, судя по их реакции, тоже не поверили словам Степана.

Вот сейчас самое время, настал удобный момент, чтобы определится с командиром, иначе безвластие погубит нас всех. Не то, чтобы я стремился всеми силами взять лидерство отряда на себя, а порядок должен быть порядком, командир здесь был я по всем статьям. Но сделать «шаг конём» я не успел.

— Что за хрень? — поднялся на ноги Янек, смотря мне за спину.

Все сразу посмотрели в ту сторону, куда смотрел снайпер. К нам приближалась, совершенно не таясь, группа всадников, не меньше двух десятков. Они были на расстоянии километра от нас.

Первым очнулся я.

— К оружию, занять оборонительную позицию у шагающих опор геркулеса, Янек, берёшь свою снайперскую винтовку и «вьёшь гнездо» на правом манипуляторе робота, всем запитать свои шлемы в сеть.

И тут же Лана вставила своё слово. Как же без неё:

— Без моей команды не стрелять!

Должен отметить, что оперативно, без суеты, все бойцы отряда заняли оборонительные позиции, под «ногами» Геши. Это радовало и внушало оптимизм. А вот я, не знаю почему, остался стоять у костра, дожидаясь гостей. Возможно у них получится выудить хоть крохи информации о нашем местоположении.

По мере того, как приближались всадники, мне становилось не по себе. Это были совсем не люди и совершенно не на лошадях они ехали. Жаль что у меня не было шлема, как у пехотинцев, так бы я сейчас смог услышать, что в оптику разглядел Янек. А судя по всему, он там ох как много очень интересного увидел.

Всадники были все в латах, у каждого на поясе висел меч, на манер сарацинского, у некоторых булава. На спине колчан с луком. Огромные, сгорбленные массивные фигуры чужаков выдавали их нечеловеческое происхождение. В вырезах шлемов всадников торчали толстые, зелёные, острые уши. Длинные, чёрные, немытые волосы, сплетённые в многочисленные косы, развивались на ветру. Маленькие, бегающие глазки, толстая шея и необычайно длинные руки. Очень бросалась в глаза зелёная кожа, которая была у всех непрошенных визитёров. У каждого два огромных, жёлтых клыка выпирали наружу с нижней массивной челюсти, непропорционально большой по соотношению к голове. Сидели они верхом на каких-то лохматых полу буйволах, полу львах. Звери имели очень мускулистые лапы, тело на манер земных кошек, длинный, толстый хвост и коричневую шерсть, очень густую. Вожжи были надеты на маленькие, загнутые рога, которые торчали из быкообразных голов животных.

То, что нас телепортировало в неведомые дали, неведомо куда, я уже был уверен на сто процентов, что именно так всё и обстояло. Почему-то это меня совсем удивило, скорее даже как-то развеяло серость моих будней. Я даже не так удивился, что телепортация была с планеты на планету, что наши учёные в принципе даже теоретически считали невозможным, но вот то, что я сейчас видел перед собой, меня просто таки шокировало. До сих пор, сколько человечество колесит в космосе, мы не встречали ничего подобного. Грархи были не в счёт, это были насекомые, с которыми нам не суждено сосуществовать в мире. Мы для них были препятствием в развитии, они для нас тоже. Ничего личного, просто тупое истребление. Каждый хотел занять своё место под солнцем и не желал ни с кем делиться. Хотя отмечу, что именно война с ними сплотила человечество, сплотило хоть на небольшой срок Империю с Конфедерацией, подтолкнуло наше развитие, в первую очередь конечно в военном деле. Но прорыв в науке состоялся со всеми вытекающими последствиями. Хороший толчок экономике отразился благотворно на состоянии Империи и её подданных. И если быть циником, то можно насчитать бесконечное число плюсов от войны, отбрасывая на второй план жизни и судьбы людей.

А это были гоблины. Да, именно гоблины и никто другой, именно такими на земле их рисовали художники всех мастей как иллюстрации ко всем электронным книгам фэнтази, которые я только прочитал за свою жизнь. Правда сказать не так уж и много мной было осилено книг, но и того хватило, чтобы мозг выдал абстрактную ассоциацию всадникам, которые приближались к нам.

Кто-то из наших, за моей спиной, что-то выкрикнул, я не смог разобрать и к моим ногам подкатился чей-то пехотинский шлем. Очень кстати. Нагнувшись и подняв шлем, я отметил взглядом на нём еле заметную надпись сбоку, «Хмеликов Пётр». Нет, мне определённо всё больше и больше нравился наш доктор. Повертев в руках шлем, я его одел на голову и сразу же услышал в наушниках ругань нашего отряда. Вот теперь стало уже намного комфортней. Даже не представлял себе, как порой успокаивает понятная твоей голове брань.

Я почему-то совсем не нервничал, даже самому было удивительно, откуда во мне такое равнодушие? Ведь ситуация совсем не из простых и стандартных. Должен быть страх, ведь это естественная реакция на нестандартную и неестественную ситуацию. Хотя, что в ней неестественного, всё очень даже естественно. Я улыбнулся сам себе, интересные мысли в голове крутятся. Очень захотелось закурить, но я предполагал, что это может смутить наших визитёров и как они себя поведут известно только Всевышнему.

Тем временем ко мне на расстоянии десяти шагов подъехало два гоблина и спешились, оставив своих животных. Сзади этой пары гоблинов, невдалеке, остановился весь их отряд, но те с сёдел не слазили. Казалось что они все смотрят на меня, от чего я занервничал. Они вели себя шумно, постоянно что-то выкрикивали на своём диалекте, указывая руками в нашу сторону, мерзко гоготали. Шуму от них было, больше чем от табора цыган. Я скрестил свои руки на груди крестом и ждал. Злость просыпалась во мне. На языке международных жестов у меня была закрытая, но не агрессивная поза. Она должна была указывать прибывшим гоблинам, на возможность переговоров двух сторон.

Двое гоблинов, подходивших ко мне, вели себя достаточно нагло и самоуверенно. Они подошли на расстояние трёх шагов и стали пронзительно рассматривать меня в упор, совершенно не стесняясь этого. Они чувствовали себя хозяевами ситуации. Тот, что был повыше, из этой «сладкой парочки» очень недовольную гримасу скривил глядя мне в глаза и что-то на своём тарабарском языке пролаял. Мне показалось, что он смотрел на меня с таким же призрением, как и на кучу экскрементов от своего скакуна. Думаю, что для него, куча навоза и я были равноценны. Хоть я был по человеческим меркам не малого роста, метр восемьдесят девять, и в плечах не узок, но по сравнению с двухметровыми с хвостиком гоблинами и необычайно широкими в плечах я казался рядом с ними недомерком. Очень неприятное ощущение.

Высокий гоблин почесывая свой живот пару раз отрыгнул и высморкавшись себе в кулак, что-то сказал своему побратиму на своём языке. Оба противно загоготали, одновременно выпуская газы и дико радуясь этому. Они тыкали пальцами в меня и мне за спину, указывая друг другу на пехотинцев, что заняли позиции у геркулеса. Очевидно, что никаких разговоров о взаимоуважении у нас не выйдет. Что ж, не судьба, ну и ладно, мы не привередливые.

С культурой и манерами у этих ребят я понял, что всё в порядке. Стоять рядом с ними мне уже было противно, к тому же от них такое амбре разило, что дешевле для своего здоровья было бы отойти от этих зловонных вояк. Но я стоял и улыбался, только вот улыбка была у меня не хорошая. Так было всегда у меня, когда я уже решал для себя твёрдо, что добром это дело не закончится. Гоблины глядя на меня что-то учуяли и насторожились. Высокий вынул из ножен меч и стал им размахивать у меня перед лицом, выкрикивая, я так полагаю, какие-то оскорбительные и совсем нелицеприятные фразы. Оба гоблина начали обходить меня со сторон, что было плохим знаком для меня. Так обычно готовятся перед нападением на противника, я стоял спокойно на месте не шевелясь. Для меня ничего нового, всё та же ситуация как и везде во всех мирах, где мне только приходилось по воле случая побывать, только вот смена декораций и новые актёры в этой банальной пьесе. Но смысл тот же.

— По моей команде всем открыть огонь на поражение, задокументировать мой приказ в рапорт, ответственность за уничтожение гоблинов беру на себя, как командир группы, — очень тихо сказал я в микрофон, встроенный в шлеме. Центральный процессор на геркулесе отметил ключевые слова для активации электронного рапорта.

— Янек, ты можешь снять этих двоих горе воинов, что у меня перед носом своими железяками машут?

— О чём речь, командир. Без проблем, даже моргнуть не успеешь.

— Хорошо, слушай мою команду товарищи бойцы. Первым работает Янек, Пётр и Иван берут левый фланг всадников, Степан и Лана центр, Марус и Лорн правый, подстраховывает их Янек. Наметить цели, доложить о готовности.

Пока гоблины ругались в мой адрес и скалились, поигрывая своими кривыми мечами, я насчитал двадцать три гоблина. Пускаем в ход простую математику: учитывая тот факт, что у нас снайпер в «гнезде», три штурмовика в отряде, те как минимум с автоматических своих пушек снимут каждый по три гоблина в первые секунды боя, плюс ещё три закалённых наших бойца. Короче вывод очевиден, мы их положим всех за секунд пятнадцать, максимум за двадцать пять управимся. Арифметика проста, только не хорошо это, начинать с убийства в этом неизведанном мире. Но что поделать, если эти чурбаны так и лезли на рожон. А закон джунглей един для всех един, кто сильнее — тот и прав. Если не съешь ты, съедят тебя.

— Макс, жду команды на поражение целей, — это был Янек.

— Янек, нам нужен «язык», найди среди этой достопочтенной публики самого выделяющегося и пометь его.

— Не понял?

— Ну у них кто-то должен быть за главного и он скорее всего должен выделяться среди всех одеждой. Видишь, эти все в серое хламьё одеты понизу доспехов, а вон тот перец в красном, с желтым воротником.

Янек не отвечал пару секунд, а гоблины ко мне уже вплотную приблизились. Они были на опасном расстоянии, но не нападали. Что-то их сдерживало.

— Вижу цель в красном, — появился в эфире Янек, — фиксирую её. Теперь дело за геркулесом. То есть за его центральным процессором. Снайпер пометил цель, процессор её зафиксировал, теперь любое автоматическое оружие, находящаяся в сети, не выстрелит в указанное тело, как бы не жали на курки своих пушек бойцы этого отряда.

Да, эти двое гоблинов даже не подозревали, что они уже на волосок от смерти находятся. Они чувствовали себя уверенно комфортно в латах с острой сталью в руках стоя против какого-то безоружного челака.