Робот-Адепт

Глава 16 Решение

Бэйн покачал головой.

— Он научился фокусам, о коих прежде не ведал! Уж мне ли не знать. Я мог бы закончить состязание, будь я умнее в погоне за ним, а теперь ещё одно поражение — и всё завершится совсем иначе. Сомневаюсь в искренности своих стараний.

— Ты честно пытался, — утешала его Агапа. — Ты был впереди, прежде чем он использовал эти странные подачи.

— Не ведаю, где он им научился, — пожал плечами юноша. — Я играл всю жизнь, но никогда не мог сравниться с отцом, и никто из известных мне существ ему не ровня. Стайл бы не взялся обучать Маша, и… — Бэйн запнулся. — Племена с головами животных! Они не играли с остальными, но я слышал истории о слоноголове, мастерски управляющимся хоботом! Вот оно!

— Это и присущие твоему телу навыки, — согласилась девушка.

— Верно, тело у меня хорошее, — хмыкнул Бэйн со смесью гордости и огорчения. — Механическое тело ошибок не совершает, но и сюрпризов от него ждать не приходится. Он часто ловил меня ударами, которых я не мог вычислить вовремя. Знал мои пределы, конечно же. Сие тело принадлежало ему дольше, нежели мне.

— Но ты можешь к нему приспособиться.

— Верно. Он может поймать меня раз или два новой подачей, но затем она будет бесполезна. К следующей игре я стану сильнее, и ещё сильнее — к последней. Всего за месяц он не мог выучить столько новых трюков, чтобы побить меня во всех трёх.

Агапа сменила тему.

— Пойдём-ка, взглянем на Энпу. — Она имела в виду их дитя, пока ещё не существующее. Однако механическое тело обрастало всё новыми деталями с каждым днём и выглядело всё больше похожим на человеческого младенца. Также одновременно велась разработка программного обеспечения для гармоничного управления телом моэбитского сознания. Сама Агапа набирала массу, поглощая огромные объёмы пищи. Она готовилась к делению. Если Бэйн выиграет турнир, и им придётся расстаться, откладывать рождение Энпы нельзя. Девочка поможет им приглушить горечь победы.

На следующий день Бэйн был готов к вольному стилю. Ключевым элементом являлась ракетка. Технология позволяла производить широкий ассортимент размеров, материалов, масс и поверхностей, и юноша тщательно перепробовал все, пока не стал обладателем поистине магической ракетки. Прикосновение пальца к контролирующим кнопкам у основания могло изменить жёсткость резины (вообще-то резиновой поверхность уже не была, но по традиции звалась именно так) и сцепление с шариком. Ракетка могла удержать его, чтобы не упал, или стать такой скользкой, что мячик отскочил бы, не изменив оси вращения. Она способна была изменить силу удара и угол наклона мяча, вложить в него сокрушающую скорость или закрутить его по спирали. Поскольку поверхность выглядела совершенно обычной, противник вряд ли заподозрит неладное, пока не станет слишком поздно. Бэйн мог сделать обманчивый выпад рукой, но ракетка отправила бы абсолютно иную подачу, и одураченный Маш непременно промахнулся бы. Подобные ракетки веками не пропускали в настоящий Турнир, но жулики использовали их на полную катушку.

Маш подобными пренебрегал, предпочитая в процессе Турнира собственные навыки. Постоянное использование жульнической ракетки портило рефлексы. Их покупали, в основном, не уверенные в своих силах новички. Профессионалы брали обыкновенные ракетки и оттачивали свою технику до бесконечности. И в самом деле, игрок высшей лиги мог спокойно одолеть противника со спецракеткой, ведь поверхность — лишь часть игры. Навыки, тренировки и постоянство значили куда больше.

Это было одной из причин, почему Бэйн не выкладывался по полной программе в первом сете: приспособившись играть со специальной ракеткой для вольного стиля, юноша не успел привыкнуть к стандартной. Да, он воспользовался знаниями о том, как с ней управляться, но не прилагал всех усилий, стремясь к победе, не оттачивал технику игры в настольный теннис. Вместо этого Бэйн положился на имеющийся в электронном мозгу Маша опыт и переключился в спецрежим. Он надеялся выиграть во втором сете, поскольку знал, что ни предыдущий опыт Маша, ни подготовка его собственного тела не сравняться с тем, что обеспечивала ракетка. Хороший игрок со стандартной ракеткой легко справился бы с новичком, принёсшим жульническую, но теперь он и сам стал хорошим игроком с нелегальной ракеткой. Это означало абсолютно новую технику игры.

Конечно, Бэйн практиковался и с некоторыми профессионалами на Протоне. Они пользовались обычной экипировкой и усматривали интригующий вызов в сражении с оснащённым спецракеткой неплохим теннисистом. Несколько из них превосходили Маша по всем параметрам, но ракетка неизменно повышала эффективность Бэйна. Он победил в первых тренировках, потом начал проигрывать, когда соперники разглядели его слабости, но все единодушно признали, что ракетка делает его уровень выше. Они сомневались, что любой игрок на планете способен справиться с юношей в первом сете. Разница была слишком велика. Невозможно в единственной игре противостоять техникам, которые Бэйн изучал в течение месяца. Это трудно сделать даже в нескольких сетах подряд.

Так что в своих силах Бэйн был вполне уверен. Маш, настроившись на стиль первой игры, обнаружит, что вынужден сражаться с новым человеком, уже миг спустя после объявления начала. Он попытается отбивать подачи, но вряд ли преуспеет, прежде чем потерпит фиаско.

И всё же, когда они встали друг против друга по обе стороны стола, Маш казался до странного уверенным в себе. Неужели он наколдовал похожую ракетку и упражнялся с ней? Нет, иначе он не потратил бы столько времени на тренировки с обычной, чтобы научиться всем трюкам, которые продемонстрировал в первом сете.

Как и тогда, они начали с пробной игры, и всё шло нормально. Маш принёс другую ракетку, но, разумеется, так же поступил и Бэйн. Никаких спецподач они не показывали, приберегая их для основной игры. Вскоре они уже были готовы перейти к делу. Маш поймал мячик и спрятал руки под краем стола.

Бэйн предположил, что шарик — в правой, и не ошибся, заполучив право на первую подачу. Настало время сюрпризов.

Он начал с мощной кручёной подачи вверх, но поверхность ракетки смягчила её и придала шарику чуть больше вращения. Маш не должен заметить обманку и, судя по зримому удару, не сможет ответить, как надо. Шарик улетит далеко за край стола.

Маш вернул подачу, и мяч снова взвился вверх, но мощь удара исчезла, и он просто приземлился в центр стола. Не удивиться он не мог. Наверное, просто повезло. Настольный теннис зависел от умений игроков, но удача, тем не менее, витала над ними, как и в любой другой игре до определённых пределов. Надежда на улыбку Фортуны являлась неотъемлемой частью азарта.

Ладно. Бэйн ударил по мячу сверху вниз. Удар, который невозможно отбить. Первое очко принадлежало ему.

Вот только шарик неожиданно описал кривую дугу и каким-то невероятным образом умудрился вновь очутиться на половине Бэйна. Может, механизм трансляции голограмм между мирами сломался? Нет, всё было по-настоящему; Маш просто случайно поймал мяч и направил его единственно верным способом. Иногда подобное случалось.

Но Бэйн позаботится о том, чтобы не повторилось. Лёгким нажатием он включил ракетку на полную мощность и, придав поверхности свойства трамплина, так вдарил по мячику сверху вниз, что, попытайся Маш отбить подачу, шарик проломил бы его ракетку.

Но Маш невозмутимо поднырнул снизу — и мяч возвратился. Безумно, дрожа от направляемых на него со всех сторон сил, но вот он опять за сеткой, перед глазами Бэйна. Как это могло произойти?

Потрясённый жуткой серией удачливых ударов соперника, Бэйн пошёл на хитрость. Будто бы приготовившись к следующей отчаянной подаче, юноше опустил мяч прямо за сеткой с таким кручением, что тот обязан был живо укатиться к углу стола и упасть.

Однако Маш держал ухо востро. Ракетка в его руке словно сама собой поймала шарик и отбила его по косой — так, что Бэйн вынужденно прыгнул к другому углу. Затем Маш, само собой разумеется, опять запустил мяч к противоположному углу — и заработал очко.

Один-ноль.

Но Бэйн знал, что на везение полагаться нельзя. Рано или поздно удача повернётся к Машу спиной. Он уже предоставил Бэйну шанс сменить тактику. Пусть ожидает сильных прямых или кручёных ударов и готовится к ним. Бэйн испробует обратные.

Он опять подавал. На сей раз юноша ударил по мячу обратной стороной ракетки так тяжело, что сперва шарик полетел быстро, однако, миновав сетку, драматически замедлил скорость и вряд ли при падении успел бы отскочить от стола ещё раз. Маш возвратил его, даже не пытаясь сопротивляться вращению; в результате тот взвился вверх приглашением к очередному мощному удару.

Бэйн без сомнений принял приглашение и послал шарик в правый угол стола Маша. Удар, на который можно ответить лишь обратной стороной ракетки… если ждёшь именно этого. Маш взял мячик на обратную сторону ракетки, не выказывая никаких видимых усилий, и по дуге направил назад.

Понеслось. Куда бы ни бил Бэйн, Маш неизменно оказывался там в нужный момент. Шарик продолжал падать в центр стола Бэйна.

Просто безумие какое-то! Он даже не пытался атаковать; только защищался! Что он задумал? Никто не способен играть так долго и не потерять ни очка! Человеческие рефлексы не действуют столько времени без единого сбоя. Точно так же и живое тело не может постоянно изгибаться, тянуться и прыгать идеально.

Бэйн принялся наблюдать за ракеткой Маша. Вот он снова отбил мяч, а та даже не была наклонена под нужным углом. Согласно законаи физики, шарик должен был скатиться со стола. Минус очко. Но тот полетел на его половину, прямо в центр. Магия…

Магия! Внезапно Бэйна озарило. Маш заполучил магическую ракетку! Такая вероятность не приходила ему в голову раньше. На Фазе их не существовало, поскольку в них не видели смысла. Ведь развить игровые навыки они не помогут. Но кто-то явно сотворил одну — может, просто развлечения ради, и теперь она была у Маша в руках.

Его черёд снова отбивать шарик. Но осознание отвлекло его, и Бэйн ударил мимо. Два-ноль.

Ракетку определённо зачаровали таким образом, чтобы она отбивала любую подачу. Если специально не направлять мяч, она подавала его назад нейтрально: высокой аркой к центру стола. Если Маш атаковал, она посылала шарик, куда и как ему требовалось — но даже если замысел был ошибочен, не промахивалась. Таким способом он мог бить, как хотел, и выполнять даже самые сложные удары со стопроцентным попаданием. Или вообще не стараться и продолжать возвращать шарик оппоненту. Потерять очко он просто не мог.

И как, спрашивается, ему, Бэйну, выиграть? Вся его подготовка и покупка спецракетки ничего не стоят! Магия действовала только на Фазе — но именно там и играл Маш. Поскольку удар засчитывался при контакте мячика с ракеткой, наличие магии на конце стола Бэйна не имело значения. Шарик направлялся, куда его посылали магическим путём.

Если бы они попеременно менялись местами в процессе игры… но в правилах такого пункта не имелось. Маш обладал магией в течение всего сета.

А Бэйн-то считал, что победа у него в кармане. Теперь он неожиданно оказался перед лицом поражения — не только в этом сете, но и в целом турнире. И всё потому, что не предугадал подобную возможность.

Он бросил короткий взгляд на зрителей. Они наблюдали за игрой — и на Протоне, и на Фазе. Но посреди игры с ним не заговорят. Да и в любом случае, какой совет они могли ему дать? Ничто не снимет чары с ракетки Маша!

Он отставал на два очка, пустячное число, но чувствовал себя побеждённым, готовым сдаться и ощутить сопутствующее провалу унижение. Мог ли юноша заработать хотя бы один балл?

Но гордость заставляла его держать подбородок высоко. Он будет играть, несмотря ни на что, чтобы все это видели. Он не сдастся лишь потому, что ситуация безнадёжна.

Бэйн сжал мяч для третьей подачи и применил ужасающую технику.

И промахнулся по нему совсем. В этом заключалась её опасность; угол был таким острым, а скорость ракетки столь велика, что любой просчёт приводил к утрате шарика.

Три-ноль. Как раз, когда он решил бороться до последнего. Этого не должно было произойти с роботом; непредвиденная ошибка. Но механическим телом управляло сознание Бэйна, и он создал искажение в программе, непредвиденно попытавшись применить экстремальную технику. Вчера Маш заставил просчитаться электронный мозг; сегодня Бэйн сделал это за него.

И вдруг он понял, каким образом может противостоять магии. Этот сет ещё не окончен!

Бэйн подал снова, сделав поверхность ракетки твёрдой и быстрой, придав минимальное вращение мячу — ровно такое, какое требовалось для контроля над ним. Оно теперь почти ничего не значило; магия ракетки Маша всё равно его аннулировала. Посылаемые им мячи не крутились. Но скорость и точка попадания всё ещё засчитывались, поскольку Маш должен был поднести ракетку к шарику.

Маш вернул мячик уже знакомой нейтральной дугой. Готовый к ней Бэйн ударил вновь. Второй возврат Маша был выше, идеальный посыл.

Бэйн решил проверить границы магии. Установив на своей ракетке максимальную твёрдость, он отправил мяч вниз со всей силой своей железной руки. Его собственная ракетка на мгновение здорово сплющила шарик, и, отскочив от края стола, тот разлетелся на две ровные половинки.

Ракетка Маша уже тянулась к ним. Поймав останки, она перебросила их через сеть, как и раньше. Две крохотные белые чаши приземлились в центре половины стола Бэйна.

Очко не засчитали; мячик требовалось заменить. Но мысленно Маш поставил галочку: магическая ракетка способна вернуть абсолютно всё, даже уничтоженный шарик. Если только она его коснётся.

Бэйн опять подавал, и проделал это тем же способом. Маш повторил свой ответ, и Бэйн замахнулся для такого же удара, что и предыдущий. Однако на сей раз вывернул запястье в обратную сторону и послал мяч с противоположной стороны стола.

Удивлённый Маш даже не пытался среагировать. Бэйн заработал очко. Один-три.

Магическая ракетка не могла вернуть то, к чему не притрагивалась. Если мяч выбывает из игры, задача Маша — возвратить его, а Бэйна — не дать ему подобраться к шарику вовремя.

Оставшаяся часть сета вымотала обоих. Механическое тело, тщательно избегающее ошибок, против магической ракетки, которая никогда не промахивается. Каждую подачу Бэйн посылал таким образом, чтобы заставить Маша побегать, вывести из равновесия, отправляя мяч туда, где тот его не ожидал, и реакция живого организма оказывалась замедленной. Словом, толкал его на ошибки и вынуждал уставать. Маш, который большую часть своей жизни пробыл роботом, всё ещё автоматически полагался на выносливость; но теперь, находясь в чужом теле, познал все уязвимости плоти. Он не мог дотягиваться до мяча каждый раз, и когда руки или ноги подводили его, Бэйн зарабатывал очко в свою пользу.

Но тело Бэйна отличалось редким здоровьем, и магическая ракетка легко возвращала подачи. Поэтому противнику пришлось постараться, изводя его долгими нудными раундами, и лишь усталость заставила Маша отдать Бэйну первенство. Механическое тело могло продолжать подобную игру бесконечно.

Таким образом финальное очко неизбежно досталось ему. Бэйн перехитрил магическую ракетку и выиграл сет. Теперь оставалась всего одна игра — решающая.

— Мне показалось, некоторые думали, что ты недостаточно стараешься, — проговорила Агапа, когда они остались наедине после изнурительной игры. — Сомнения испарились.

— Странно, — задумчиво произнёс Бэйн. — Когда положение выглядело безнадёжным, и я думал, что продолжать нет смысла, я и старался выиграть больше всего.

— Завтра всё решится, — вздохнула девушка.

— Завтра решит всё, — согласился он. — Маш победил там, где я считал его заведомо проигравшим, поскольку плоти не сравниться с машиной. Но плоти удалось превзойти ограничения машины при помощи творческого мышления. Он проиграл там, где я видел его победителем из-за наличия магической ракетки — но машине удалось превзойти пределы живого организма. Завтра… думаю, никто не ведает исход турнира.

— Никто, — кивнула Агапа.

— Но если выйду победителем я, и нам придётся расстаться…

— Нипи станет залогом нашей любви, — напомнила девушка. — И расставание придётся отложить.

— Верно. Но когда Маш возвратится в сие тело…

— Куда же ещё? — невесело улыбнулась она.

— Я бы хотел, чтобы ты снова изобразила для него Флету. Несмотря на наше противостояние, я не испытываю к нему ненависти, и его любовь к кобылице истинна.

Агапа медлила с ответом.

— Мне бы не хотелось опять играть эту роль, — наконец, призналась она.

— Верно. Но если я стану причиной их разлуки, что я могу дать ему взамен?

— А как насчёт Флеты? Что ты предложишь ей?

Это вернуло его к реальности.

— Да, надо найти другой способ. — Юноша поднялся. — Я поговорю с Голубым.

— И я, — решила Агапа.

Они направились к Гражданину Голубому, который встретил их вместе с Шиной.

— Возможно, утром я одержу победу в турнире, — начал Бэйн. — И разрушу личную жизнь не только свою, но и Маша, и наших возлюбленных. Сие нелегко.

— Дисбаланс должен быть скорректирован, — отозвался Голубой. — Но вы сможете посещать миры друг друга, пока мы не отыщем ключ для его исправления.

Бэйн перевёл дыхание.

— Думается мне, у нас уже имеется ключ. Он между тобой и моим отцом.

Голубой поднял бровь.

— Оракул догадался об этом, — продолжал юноша. — Между вами двумя существует связь — линия, которой следовали мы с Машем. Полагаю, вы и сами могли бы обменяться телами, попытайся вы сие проделать.

Голубой присвистнул.

— И потерять наших возлюбленных — так же, как просили об этом вас.

— Я подразумевал нечто иное! — запротестовал Бэйн.

— Но способ может оказаться именно таким, — мрачно сказал Голубой.

— Если только не найдётся другого. Оракул ищет его.

— Что именно он хочет найти?

— Прекратить разделение миров и слить их воедино.

— Но разделению есть причина!

— Причина, которая не добилась своей цели. Дисбаланс остаётся.

Гражданин Голубой кивнул.

— Это была бы совсем новая игра!

— Игра, что позволит всем нам не разлучаться.

— Мы должны исследовать подобную возможность! Если ты и Маш…

— Сначала я должен выиграть завтра. Тогда Маш обязан будет работать со мной и с тобой. И мы докопаемся до решения проблемы.

— Да. Победи завтра — и необходимые инструменты наши. Оракул воссоединится с Книгой Магии…

— Верно, — согласился Бэйн, чувствуя себя чуточку лучше. Теперь он мог стараться изо всех сил, не испытывая при этом угрызений совести.

Финальный сет был дублированным: с двумя шариками и четырьмя ракетками. Серьёзные теннисисты подобными играми не увлекались, поскольку ситуация часто выходила из-под контроля, но любителям нравилось — и даже некоторым профессионалам.

Противникам дали по одной стандартной и по одной вольной ракетке на каждого. Выбирать между ними правила игры не требовали; каждой из ракеток предназначался свой мяч. Таким образом, получалось две отдельные игры, проводимые одновременно и параллельно. Настоящий вызов способностям теннисистов.

Первая подача была за Бэйном, что означало посылание в полёт двух шариков сразу. Сперва — стандартный жёлтый мяч и стандартной же ракеткой. За ним отправится второй, но не раньше, чем жёлтый перелетит через сетку, и не позже, чем он вернётся. Впоследствии мячики уже отбивали, как придётся.

Стандартную ракетку юноша держал в левой руке. Подбросив жёлтый шарик правой, также сжимавшей другую ракетку, он ударил по нему нужной. Затем подбросил левой рукой красный мяч и стукнул по нему своей высокотехнологичной ракеткой. Оба мяча полетели наискось, вынуждая Маша стремительно ориентироваться между ними.

Первый уже возвращался, когда он пасанул второй. Он отправил его тем же курсом, что и красный, более коротким ударом, чтобы они не столкнулись. Но Маш послал их обратно в разные углы. Какая стратегия лучше: бить в один угол или в противоположные? Вопрос уже много раз обсуждался между теннисистами, и у каждого подхода имелись свои защитники. Зависело от игрока и от ситуации. Бэйн уже чувствовал, как его искусственный интеллект раздвигает границы. Нелегко уследить за двумя шариками одновременно.

Теперь два мяча пересеклись, летя навстречу друг другу. Теоретически опасность столкновения существовала, и в обычной игре это вызывало сложности. Но не для конкретного сета. Жёлтый и красный шарики поместили на разные слои реальности, и они просто прошли бы друг сквозь друга, подобно призракам. Это относилось и к ракеткам: коснуться своего мячика могла только подходящая. Таким способом решалась проблема с возвращением мяча: если он вернулся, в путь его отправила нужная ракетка. Бэйн толком не понимал, как всё работает; возможно, шарики были иллюзорными, своеобразными продолжениями картинки с дальним концом стола. Они выглядели и ощущались вполне реальными, но юноша уже научился не верить своим глазам и пальцам в любом из двух миров.

Он играл консервативно, сосредотачиваясь на одном мяче в один момент времени, чтобы посвятить ему всё своё внимание. Красному шарику Бэйн придавал замысловатое кручение — лишь для того, чтобы видеть, как его обнуляет магическая ракетка Маша. Переходя к жёлтому шарику, он ставил на скорость и отправные точки, поскольку стандартной ракеткой придавать ему вращение было сложновато. Но Маш справлялся и с такой игрой.

Маш, в свою очередь, обращался с красным мячом медленно и осторожно, возвращал его поздно, а жёлтый — быстро. В результате скоро они летели назад совместно. Бэйн попытался разделить их в пространстве, если не во времени, направив красный направо, а жёлтый — налево.

Это оказалось тактической ошибкой. Маш послал их обратно параллельно, по диагонали, и Бэйн не смог отбить оба сразу. Пришлось пожертвовать красным. Жёлтый юноша вернул.

Один-ноль. Игра свелась к одношариковой, со стандартной экипировкой. Маш уже победил в предыдущем подобном сете, но Бэйн изучил все его новые трюки и был начеку. Обманчивым вращением его больше не поймаешь. Также Машу пришлось отложить магическую ракетку, так что он мог и промахнуться. Бэйна это устраивало. Он выкладывался по полной программе, двигая шарик то вправо, то влево, то вперёд, то назад, пока живое тело не подвело Маша, и его возврат не получился слишком слабым. Очко в пользу Бэйна. Один-один.

Теперь подача была за Машем. Оба мяча. Благодаря особенностям данной игры, подача каждый раз менялась, чтобы предотвратить мошенничество. Юноша быстро подал жёлтый шарик наискось, и красный — медленней, вниз. Он хотел снова их выровнять и поймать Бэйна на том же промахе, что и в прошлый раз. Однако на сей раз Бэйн тоже припас козырь в рукаве.

Жёлтый мячик он вернул так же быстро, а вот красный — медленно, но не просто. Установив ракетку на максимальную маневренность, он применил фокус, известный в качестве двойной петли: высокий удар с невероятно эффективным верхним кружением. Мяч упал на половину Маша практически вертикально и покатился прочь почти горизонтально, крутясь, подобно волчку. Возвратить этот удар считалось очень сложной задачей, если только вы не обладали магической ракеткой.

Тем временем жёлтый мяч пересёкся с красным, и он вернул его в воздух до приземления красного, отправив к дальнему углу. Маш понимал: стоит ему потянуться туда, и до красного он просто не доберётся. Поэтому он позволил жёлтому упасть, потеряв балл, и поймал красный.

Они снова разыгрывали партию в одномячиковый теннис — но из вчерашней похожей игры победителем вышел Бэйн. Он неутомимо бил по шарику, пока не выбил Маша с позиции и не послал мяч туда, куда противнику было не проникнуть. Один-три, лидирует Бэйн.

Бэйн больше полагался на один мяч, нежели на два; Маш получал преимущество от двух сразу, поскольку его живое тело отличалось большей подвижностью, а магическая ракетка гарантировала хотя бы один возврат из двух. После первых утраченных мячей ни один из двойников уже не пытался их выровнять; слишком уж большое преимущество обретал тот, кому выпадал шанс послать их в разные углы одновременно. Маш лучше обращался с первым шариком, Бэйн — со вторым. Вёл то один, то другой, но счёт оставался более-менее равным.

Таким образом они пришли к ничьей, которой не хотел никто: 20–20. Победит первый, кто обгонит другого на два очка. Одержит победу и в сете, и в игре, и в турнире.

Бэйна раздирали сомнения: играть ли и дальше консервативно или рискнуть специальным приёмом, припасённым на крайний случай? Консервативная игра и дальше обещает ничью, сет будет длиться бесконечно. Положившись на рискованный ход, он мог быстро выиграть — или так же быстро проиграть. Подача перешла к нему; инициативу тоже должен был проявить он.

Роботы всегда предпочитали знакомые действия, то есть стояли за консерватизм. Маш, в живом теле, неизбежно совершал ошибки, несмотря на магическую ракетку. Но в качестве живого существа, временно поселившегося внутри машины, Бэйн чувствовал, что лучше рискнуть. По крайней мере, всё наконец-то закончится.

Он рискнул. Послал жёлтый шарик низко и быстро, чтобы Маш мог вернуть его только самым простым способом. И проделал то же самое с красным. Магическая ракетка возвратит и его, но если подать мячик легко, Маш перехватит инициативу и пойдёт в нападение, чего Бэйн не желал.

Жёлтый возвратился. На сей раз юноша отправил его феноменально высоко, до точки древесной кроны. Это вывело его из игры на несколько секунд. Время Бэйн использовал для того, чтобы вернуть красный, придав ему столь мощное обратное вращение, что, отскочив от стола, мяч запрыгал назад к сетке вместо того, чтобы встретить своим боком ракетку Маша.

Изумится ли Маш так, что упустит мяч? Если так, он потеряет очко, и вести снова будет Бэйн, которому останется забить лишь один «гол».

Маш обежал стол и устремился за красным шариком. Это правилами не запрещалось; игрок мог ударить по мячу и на половине стола оппонента, если его случайно уносило туда. Многие теннисисты не знали таких подробностей, но Машу они, разумеется, были известны. Но как же он коснётся мячика, если занавес ему не пересечь? Вот в чём вопрос, и ответа Бэйн, разумеется, не знал, хотя именно в нём заключалась вся соль игры.

Маш ступил вперёд, за сетку — и пропал, очутившись в магическом видении второй половины стола. Здесь его образ не отразился. Юноша пребывал в лимбе.

Внезапно красный шарик изменил курс и, отбиваемый невидимой ракеткой, вернулся к сети. Дотянуться до него у Бэйна шансов не было. Он пошёл на риск и потерпел поражение; Маш бил по мячу, который видел в своём мире. Вопрос о его природе на Протоне теперь тоже нашёл ответ: это была иллюзия, подчинявшаяся ударам Маша.

Двадцать-двадцать один. Бэйн отставал, и теперь сверху падал жёлтый шарик. Маш снова появился на своей половине стола, обогнул его, чтобы встать у нужного края, и нанёс удар левой рукой. Внезапность фокуса провалилась, и Маш даже задумываться о нём не стал. Бэйн ещё мог вернуть подачу, но инициативу уже потерял. Очко рано или поздно достанется Машу.

Тот ударил по мячику — и мяч, послушно подпрыгнув на стороне Бэйна, безумно запрыгал прочь, напоминая собой водный блинчик. Маш тоже пошёл на риск, расчитывая на точку отправления за пределами человеческих возможностей. И выиграл.

Выиграл всё.

Зная, что сражался честно и проиграл, несмотря ни на что, Бэйн с облегчением вздохнул. Он предоставил Гражданину Голубому ключ к решению общей проблемы, пока был на его стороне; теперь же вынужденно перейдёт на другую, согласно условиям договора, и больше делиться подобными сведениями не вправе. Враждебные граждане и адепты тоже не хотели, чтобы миры самоуничтожились. Возможно, они пойдут на временное перемирие со Стайлом и Голубым. Поэтому опасаться конца периода порядочности пока было не обязательно.

Или, по крайней мере, Бэйн на это надеялся.

Конец