Ревизор: возвращение в СССР 44

Глава 12

Москва, посольство США в СССР

Резидент ЦРУ читал полученную из Лэнгли инструкцию по поводу его запроса о Павле Ивлеве. Начиналась она с психологической оценки, данной специалистами Лэнгли на основе его собственных наблюдений и написанных Ивлевым текстов. Отмечалось, что этот Ивлев имеет нестандартную точку зрения на процессы в СССР и в мире, является в силу этого потенциальным идеологом, поэтому может в будущем попасть в число тех представителей советской элиты, что будут формировать новую идеологию СССР после отхода старого поколения от власти. Это делает его очень ценным для разведки, за одним минусом — настроен он явно антиамерикански. Но это не означало, что в Лэнгли готовы были так просто сдаться…

Дальше шли уже конкретные указания по объекту.

Работать с ним надо очень осторожно. Никакой слежки, никаких грубых попыток завербовать, учитывая высказанные в текстах претензии в сторону западного мира. Из центра требовали выяснять личностные особенности, собирать всю возможную информацию доступными путями. Главным образом посредством бесед на дипломатических приемах, при этом иногда присылать для беседы кого-то другого из состава резидентуры, чтобы не демонстрировать стабильный интерес со стороны одного и того же сотрудника дипмиссии.

Тексты бесед было велено обязательно фиксировать, и сразу же отсылать в Лэнгли. Собирать все публикации и выступления Ивлева, стараться отследить какие-то новые нотки в них, что не соответствуют стандартам нынешней советской идеологии.

Ключевые задачи:

— Первая. Выявить, пишет ли он сам свои статьи, или озвучивает чужие идеи. Если речь о втором, то чьи? Какое именно крыло Кремля снабжает его ими? К какой группировке он сам принадлежит?

— Вторая. Постараться определить, является его антиамериканизм личным убеждением, или выбранной стратегией для карьеры. Во втором случае поднимать вопрос о вербовке.

Дэн Миллер вздохнул и задумчиво почесал затылок. В принципе, в центр можно было и не обращаться. Они просто чуть иначе сформулировали его собственные размышления…

Ну что же, авось на ближайшем дипломатическом приеме удастся пересечься снова с этим Ивлевым и начать выполнять поставленные задачи…

Москва

Мартин с удовольствием ел мороженое, гуляя с Луизой по парку. Они выбрались вместе в город впервые с тех пор, как она заболела ветрянкой. Мартин был счастлив, что его подруга очень легко перенесла болезнь и уже выздоровела. Пятнышки на лице еще были немного видны, хоть Луиза их и замаскировала пудрой. Но выглядела Луиза бодрой и вполне здоровой, так же, как и Мартин, с аппетитом уплетала мороженое и рассказывала, сколько всего успела сделать по учебе, пока маялась от скуки в общежитии.

А вот камраду Бауму повезло гораздо меньше, — с тревогой думал Мартин, идя рядом с девушкой. — Во время недавнего визита в больницу к нему даже в палату не пустили. Оказалось, что у Баума началось тяжелое осложнение, воспалились лимфоузлы, ухудшилось общее состояние, из-за чего его перевели в интенсивную терапию. А посещения там запрещены, как ему объяснила сотрудник на вахте.

Мартин внимательно посмотрел на Луизу.

Ей он ничего не говорил пока про внезапную эпидемию ветрянки и карантин в посольстве. Он все не мог решить, как лучше это сделать. Может, она конечно ни в чем и не виновата, и просто так все совпало. Но что-то он в этом сомневался. Уж очень настойчиво Луиза просила его не говорить никому ни слова о том, чем именно она заболела. Как бы хорошо ни относился к ней Мартин, но у него нет-нет, да и появлялась мысль, что все это неспроста. Не так уж часто в жизни взрослые люди заболевают «детскими» болезнями одновременно, подцепив их при этом в разных местах.

Немного поколебавшись, Мартин решил все же попробовать выяснить, имеет ли отношение Луиза к болезни камрада Баума. А то постоянная мысль об этом отравляла все удовольствие от общения с девушкой… Надо уже получить полную определенность по этому вопросу, раз он сдуру вообще начал об этом думать…

— Я не так давно был в нашем посольстве, — произнес он, внимательно глядя на выражение лица Луизы. — Надо было занести регулярный отчет по работе Союза свободной немецкой молодежи. И представляешь, там половина посольства на карантине из-за ветряной оспы. Один из сотрудников заболел и всех, кто не болел ранее, отправили на неделю на карантин.

— Ого, — сказала Луиза, — какое совпадение.

По тому, насколько она растерялась и насколько натянуто произнесла эту фразу, Мартин сразу же догадался, что все его подозрения были верны. Луиза действительно общалась с кем-то в посольстве… и не просто с кем-то, а с тем, кто заразился, то есть с Баумом. Осознав это, Мартин аж похолодел внутри. Значит, все верно… Правильно он все понял тогда… Луиза общается с Баумом! Теперь осталось понять, могла она с ним общаться не в связи со Штази?.. Может, она просто случайно с ним в посольстве столкнулась? — мелькнула у него мысль. — Хотя вряд ли, — одернул он сам себя, вспомнив, насколько формально и регламентированно проходило обычно общение с сотрудниками на территории посольства. Не стал бы Баум просто так без оснований общаться с незнакомой девушкой, которая пришла в посольство по какому-то другому вопросу, не связанному с его профилем.

— А кто заболел? — спросила тем временем Луиза осторожно, стараясь, чтобы вопрос звучал нейтрально.

— Камрад Баум, — ответил Мартин и снова заметил, как лицо девушки предательски дрогнуло, и она быстро отвела глаза. — Но ему не повезло в отличие от тебя, болезнь у него протекает очень тяжело, с осложнениями. Я ходил к нему в больницу, но меня даже не пустили в палату.

— Какой ужас. Надеюсь, он поправится, — сказала Луиза. — А больше никто не заболел?

— Насколько я знаю, нет, — покачал головой Мартин, лихорадочно обдумывая, как теперь себя вести с девушкой. — Остальных сотрудников, не болевших в детстве ветрянкой, вовремя отправили на карантин, я так понял. Или он попросту с ними не пересекался особенно, вот они и не подхватили эту заразу.

— Но ты, пожалуйста, не говори никому, что я тоже болела ветрянкой, — напомнила ему Луиза, улыбнувшись. — А то ведь решит еще кто-нибудь, что это я в посольстве была и заразила там кого-нибудь. А это просто совпадение, не более того. Наверное, эпидемия какая-то в городе бушует…

— Конечно, — кивнул Мартин. — Я никому не говорил и не собираюсь.

— Спасибо тебе, — чмокнула его в щеку Луиза, благодарно улыбнувшись. — Может, уже по домам пойдем, а то холодно? — предложила она.

— Хорошо, я провожу тебя, — согласился Мартин, отметив про себя, что до этого разговора про ветрянку в посольстве девушка вовсе домой не собиралась, радуясь, что наконец вырвалась на улицу и намереваясь еще уточек пойти покормить на пруды. Да, теперь уже сомнений у него никаких нет… Луиза далеко не так проста, как старается выглядеть…

Сицилия

Джино сидел в ресторане в окружении своих боевиков. И хотя настроение у всех вокруг было весёлым, он лишь растягивал губы в улыбке, поскольку ему лично было совсем не до веселья.

Мыслями он всё возвращался к той идее, что неожиданно пришла его племяннику в голову, когда они обсуждали завод по производству нелегальных чемоданов, который на своей территории открыл его сосед Коста. Альфредо тогда взял и сказал, что на деньги, что он будет получать с этого завода, Коста вполне способен вскоре набрать значительно более серьёзные силы, чем у него есть сейчас, когда Джино, безусловно, над ним ещё доминирует…

Учитывая, какой у Косты отвратительный характер, воспринимать несерьёзно такую информацию Джино никак себе позволить не мог.

Свой завод у соседа, да ещё и большой, и вполне прибыльный, продукция с которого распродаётся по всей Италии — это тебе не по сто тысяч лир с лавочки в месяц сшибать на своей территории. Да и сколько этих лавочек, у которых прибыль есть? Большинство влачит жалкое существование, и с них вообще ничего не возьмёшь. А попробуешь, они начнут разоряться, делая местных жителей безработными, что резко изменит их отношение к мафии… Дома и стены помогают, только когда ты не ведешь себя как беспредельщик… Пока он играет для большинства жителей роль доброго дядюшки, никто не побежит в полицию стучать на него, потому что, если лавка приносит прибыль, всем привычно делиться с мафией. Но драть деньги с местных, бизнес у которых на грани разорения, точно нельзя.

Ну, с ресторанов, конечно, чуть больше удаётся получить. Есть у него и несколько заводиков, но они совсем крохотные. Вообще в сравнение не идут с тем монстром, развитием которого занимается сейчас так активно Коста.

С тех пор как Альфредо это сказал, эта мысль не давала покоя Джино, поэтому он удвоил свои усилия по сбору информации на территории Косты. К счастью, были там у него хорошие знакомые, и вот сегодня днём получил он оттуда сообщение, которое его совершенно не порадовало. Коста сделал заказ на три десятка американских пистолетов «Кольт» и 10000 патронов. Причем магазины заказал не на семь патронов, а на одиннадцать, была у этой модели возможность и такой комплектации. Заказы такие принимали по всей Сицилии, удовлетворяя спрос на американской военной базе Сигонелле, расположенной совсем недалеко от Катаньи. Там за деньги можно было купить все, что официально купить было никак нельзя. А поскольку вряд ли боевики Косты безоружными ходят, то это означает именно то, что и можно подумать: он закупает оружие для того, чтобы вооружить им новых боевиков, которых планирует набирать.

Между прочим, эта база находилась на территории, которую контролировал он, Джино, и по всем правилам Коста должен был обратиться именно к нему по такому вопросу, а не искать других посредников… Так что вот еще один дополнительный повод для него, Джино, тревожиться…

Вот оно как интересно вышло, кстати… Он беседовал с Альфредо в полной уверенности, что тот вообще ничего не понимает в их делах, а вышло так, что именно книжный мальчик Альфредо раскрыл ему глаза на потенциальные неприятности со стороны своего соседа. И одно было Джино абсолютно ясно: забыть об этой информации и жить дальше спокойно будет совершенно недальновидным шагом. Необходимо предпринимать серьёзные шаги для того, чтобы быть готовым к различным путям решения этой проблемы с Костой.

Тут уже надо серьёзно обдумывать все варианты, по которым нужно идти для решения этой проблемы.

Один вариант был вполне ясен: собрать всех своих людей, хорошенько их вооружить и нанести самому немедленный удар по Косте, захватить себе его новый завод, а если не удастся его удержать, то уничтожить. И это сразу резко вернёт Косту к прежним временам и отнимет у него возможность финансировать дополнительных боевиков.

Правда, тот тут же кинется жаловаться крёстному отцу. И тот вызовет его Джино давать ответ. И вот что ему ответить? Формально Коста имеет все возможности для того, чтобы развивать на своей территории подконтрольный бизнес не меньше, чем сам Джино.

Чем объяснить крестному отцу причины этой атаки? Тем, что у соседа слишком плохой характер, чтобы позволять ему слишком сильно вооружиться и разбогатеть? Звучит как-то не очень.

Самый лучший вариант — это хорошо подмазать крёстного отца, подарив ему приличную сумму, и получить тем самым прощение за активные действия против Косты. И разрешение удержать за собой захваченную территорию…

Но, учитывая серьёзность предполагаемых действий, тут какой-то мелочёвкой не отделаешься. Крестному отцу нужно нести минимум десять-пятнадцать миллионов лир, не меньше, чтобы он закрыл на такое глаза. А ведь он и так получает очень существенную часть доходов каждого капореджиме на территории Сицилии, так что такую сумму собрать самостоятельно не так и просто. Не то чтобы у Джино не было отложенных средств, но подобный поход к крёстному отцу сразу же их ополовинит.

И всё же придётся действовать именно так, если не появится какой-то дополнительный вариант.

А ведь, по словам Альфредо, он всё же может появиться. Этот вариант становился Джино намного более интересен по сравнению с тем временем, когда он просто теоретически обсуждал его с Альфредо. Гораздо приятнее ситуация, при которой деньги, что нужно будет занести крёстному отцу, даст ему владелец завода в Северной Италии… Да ещё и можно будет стрясти с него денег на то, чтобы получше вооружить своих людей, да и набрать дополнительный отряд для последующего похода на Косту.

Ну что же, это может быть великолепный вариант. А ведь, насколько он понял Альфредо, после этого можно будет и дальше каждый месяц доить этого чемоданщика. Пусть он будет получать поменьше денег, чем сейчас получает Коста, но это будут крупные и постоянно идущие живые деньги, которые ему совершенно не помешают.

Главное — надо будет постараться договориться с крестным отцом так, чтобы тот не отщипывал слишком большую долю от его новых ежемесячных доходов. Ну а если этот магнат из Северной Италии предложит всё-таки слишком мало, то кто мешает забрать у него завод целиком? За жадность всегда приходится платить — это неизменная истина. Но всё это будет потом, всё это вполне решаемо.

А сейчас главный вопрос уже абсолютно ясен. С решением проблемы с Костой не следует тянуть…

Джино пожалел, что у него нет нормального способа срочно связаться с Альфредо и выяснить, интересно ли всё ещё этим северным итальянцам совместное решение проблемы с этим заводом Косты. Надо было взять у Альфредо телефон, по которому с ним можно было бы связаться. Как-то он тогда слишком легкомысленно отнёсся к этому разговору с ним.

Раздобыть телефон Альфредо у родителей или у брата? Нет. Джино покачал головой. Это не вариант, никто из них точно ему его не даст. Даже этот маленький засранец, брат Альфредо, которого он в детстве нянчил на руках, так запуган своим отцом, что не решится это сделать. А его отец с матерью, конечно, раскудахтаются, решат, что он задумал сделать из Альфреда какого-то подручного по своим мафиозным делам в Советском Союзе. А то, что это звучит даже смешно, они вряд ли поймут, настолько они боятся того, чем он занимается.

Но тут неожиданно в голову Джино пришла другая мысль: а зачем ему связываться непосредственно с Альфредо? Тот хотя имён и не называл, но совершенно точно объяснил, о ком идёт речь — о владельце единственного в мире другого такого завода в Северной Италии. Надо всего-то и навести справки, кто именно в Италии легально изготавливает эти самые чемоданы на колёсиках, и сразу станет понятно, с кем можно связаться и обсудить этот животрепещущий вопрос.

Джино поднялся, прошёл к бару и молча показал бармену на телефон, стоящий среди бутылок со спиртным. Тот тут же, бросив все дела, притащил ему его, и Джино набрал своего юриста, чтобы дать ему поручение.

Москва, общежитие МГУ

Луиза в панике ходила по комнате в общежитии. Что же теперь делать? — думала она, меряя шагами комнату. — Как же так! И угораздило же меня тогда все же пойти на встречу с куратором! Хотела ведь подождать, сообщить, что снова болею… Как же теперь быть?

Бедный Баум, — переметнулись ее мысли на жертву ее бацилл, — хоть бы он выздоровел поскорее… И хоть бы не узнал, что это я его заразила… От мысли, что куратор может все узнать, у Луизы засосало под ложечкой. Учитывая то, насколько тяжело протекает его болезнь, девушка боялась даже представить, как он с ней поступит, если узнает правду. Связи у него наверняка хорошие. Может устроить ей такие неприятности, что всю жизнь потом последствия расхлебывать придется.

Мартин! Теперь многое зависит от него, — осознала Луиза. — С ним необходимо поддерживать очень теплые и тесные взаимоотношения, чтоб он и помыслить не мог о том, чтобы сдать ее куратору. Учитывая ее задание по Ивлеву, а также то, что объект с Мартином друзья, ей придется сильно постараться, чтоб не испортить отношения с немцем и в то же время выполнить свою миссию по Ивлеву.

Просто голова кругом, — обессиленно присела на кровать Луиза. — Нужно срочно составить план, как за ближайшие недели собрать побольше информации по Ивлеву, — решила она. — Как только камрад Баум выздоровеет, надо представить ему хороший отчет по объекту. Может, он отвлечется и не станет выяснять, от кого он мог заразиться… Главное только, чтобы к тому времени полностью прошли пятнышки на ее лице. Может, и неплохо, что он так тяжело болеет, давая ей время на это…

Попрошу Мартина устроить встречу с Ивлевым. Скажу, что статья для газеты готова уже почти и надо показать ему. Я ведь и правда ее почти закончила уже…

Москва

Подполковник Гончаров не сразу, но смог вычленить то странное ощущение, что у него появилось в последние дни. Всё же давно он уже не был вынужден использовать свои ранее приобретённые навыки, но наконец понял, что его беспокоит. То, что во дворе дома периодически появляются вовсе не те, кто должны там быть.

Всё же, когда в одной машине сидят на переднем сиденье двое мужчин, да ещё долго сидят, по десять-пятнадцать минут, это уже точно навевает на мысли о слежке. А если ещё учесть, что Григорий их раньше никогда не видел в этом дворе, то дело вообще приобретает совершенно определённый поворот. А потом они сменяются на другую такую же пару…

Первая мысль у него, конечно, возникла, что КГБ снова что-то затеяло в связи с ним.

Неужто прошлый раз не научил их, и они осмелились на новую слежку? — удивлялся он.

Но нет, около дома странные люди были, которых тут не должно было быть. А вот когда он шёл по улице, никакого ощущения слежки у него абсолютно не возникало. И специально же ходил вдоль витрин, где легко поймать отражение того, кто за тобой идёт по другой стороне улицы. И поворачивал в неожиданных местах, и ждал потом, не пойдёт ли кто-нибудь за ним в этот узкий переулок.

Но нет, за ним слежки точно не было, либо она велась профессионалами такой высокой пробы, что ему их никогда в жизни не поймать. Впрочем, такие специалисты — это штучный товар, нет никакого смысла посылать их за подполковником, работающим старшим преподавателем в военной академии. Что бы они там себе не вообразили по поводу него… Таких посылают пасти резидентов ЦРУ или МИ-6.

Но за кем же они тогда следят в их дворе?

Наконец, седьмого ноября, когда он рано вернулся домой из академии по случаю праздника, он понял, за кем именно следят….

От подъезда отчалила машина Павла Ивлева, а спустя полминуты жёлтый «жигулёнок» с двумя молодыми людьми, что с утра привлек его внимание, выехал вслед за ней.

Подполковник испытал как облегчение от того, что в этот раз следят не за ним и, значит, он не влип снова в какую-то странную историю, так и встревожился из-за того, что кто-то следит за его соседом и хорошим другом Ивлевым.

Тем более что ему очень нравилось то положительное влияние, которое Ивлев оказывал на его сына Родьку. Павел был для Родьки натуральным кумиром, он очень часто с восторгом о нём говорил и даже цитировал его, что особенно потрясало подполковника. Когда ребёнок повторяет за кем-то целые фразы и даже целенаправленно старается их запоминать, это говорит об уровне уважения и даже почитания, которого достаточно сложно добиться.

А поскольку Родька цитировал сугубо положительные вещи, услышанные им от Ивлева, то, конечно, Григорий абсолютно не имел ничего против, чтобы их общение продолжалось. Более того, считал его чрезвычайно полезным для своего ребёнка. При том, что Ивлев не так и часто встречался с Родькой, тот тут же приносил вести об этих встречах своему отцу гораздо раньше, чем рассказывал о том, что у него в школе нового произошло.

Так что в Павле Григорий видел своеобразного старшего брата своего сына, которого тому так не хватало — разумного, способного вдохновлять пацана и подающего ему сугубо положительные примеры. Григорий видел, что Родька даже взялся добровольно охранять малышей Ивлева в те моменты, когда после школы со своей повязкой дежурил во дворе. И тщательно следил за тем, чтобы именно их никто не обижал, хотя рядом с ними всегда безотлучно находилась и весьма профессионально работающая няня. А потом притаскивал домой иностранные жвачки, которыми награждал его Пашка за проявленное усердие. Подполковнику не нужно было объяснять, как поднимался авторитет Родьки в школе, когда он там появлялся с этими жвачками. Поэтому дома он их вообще не жевал, а сразу складывал в школьный портфель.

Так что это уже были какие-то не просто даже дружеские, а уже почти семейные отношения.

Мамку Родьке, конечно, надо бы найти новую, — думал Григорий, — но как-то всё не получается у меня найти подходящую женщину. Те, что мне нравятся, вряд ли Родьке будут хорошей матерью, а те, что, возможно, будут хорошей матерью Родьке, мне совсем не по нутру. Вот почему мне нравятся немного испорченные женщины, капризные, с огоньком? Чему такая сможет научить моего сына? Курить и пить? Хулиганить?

Получалось, что, если он хочет дать Родьке вторую мать, то ему нужно поступиться собственными предпочтениями в выборе женщин.

Думал он об этом частенько, и не сказать, что это были очень приятные размышления… Жить с какой-то спокойной и заурядной женщиной, которой забота о ребёнке будет важнее, чем их личные отношения сугубо ради сына — сложно. Короче, с этим Григорий так и не мог определиться. Но раз мачехи у Родьки пока что не предвидится, то тем более важно, чтобы у него сохранялось общение с Ивлевым, которое на него так хорошо влияет… А значит, с Павлом надо переговорить, пусть будет настороже…

Поэтому весь день Григорий, не зная, куда именно отправился Ивлев праздновать, периодически подходил к окну и посматривал, не появилась ли у подъезда его машина.

И вот, наконец, когда сгустились первые сумерки, машина Ивлевых оказалась на своем привычном месте. «Прекрасно», — подумал он и пошёл к Ивлеву в гости поговорить об этих весьма специфических молодых людях, которые катаются за ним беспрестанно.