Ревизор: возвращение в СССР #28

Глава 17

Святославль. Городской комитет КПСС.

Как-то увлекся он этой борьбой с Министерством мясомолочной промышленности, и, похоже, перешел определённую грань, когда стоило остановиться и признать невозможность победы… Надо было обратить внимание на совершенно четко выраженное мнение Лютова, что министерство не получится нагнуть… А он, наоборот, обнадежил его и настропалил, что поддержка будет. Получалось, что не сейчас, конечно, но довольно скоро, Лютов вызовет его к себе, сообщит, что все, что его знакомцы из Москвы сказали сделать, область выполнила, и теперь дело за ними. А то как без московской поддержки можно целое министерство победить? А он ему что скажет — какая поддержка, это мне все один восемнадцатилетний пацан насоветовал? Сами, все сами…

Да он после такого не то что Святославлем не сможет дальше руководить, но и вообще из кадровой обоймы может вылететь… А он ведь еще даже с Вагановичем полностью не успел разобраться, да и что говорить, первичные сомнения уже отступили, и руководить городом ему понравилось. Гораздо больше возможностей сделать что-то хорошее для людей, чем у него было в бытность директором завода…

Значит, нужно как можно раньше ехать в Москву, и пытаться уговорить Пашу задействовать те же рычаги, что он использовал для того, чтобы его и Ахмада отбить от тюрьмы. А тут как раз и повод удачный — у Аполлинарии юбилей… Так-то он ехать не собирался, несмотря на приглашение, дел всегда полно, но может, это судьба, что все так совпало. Празднование дня рождения матери даст ему возможность переговорить с Ивлевым… Да и настроен тот точно будет благостно, мать, все же, празднует… А Паша за своих родственников всегда хоть об стену готов убиться…

Не видя другого выхода, Шанцев вызвал водителя и предупредил его, что сегодня вечером они едут в Брянск в аэропорт. А сейчас ему надо на городскую базу. Шанцев собирался у базы отпустить водителя, велев ему приехать через пару часов за ним домой. Он рассчитывал приобрести жене друга подарок на сорок пять лет и пешком дойти от базы домой, там недалеко совсем. А за оставшееся время он спокойно соберётся в командировку.

Решил сразу съездить в таксопарк. Если им бригада строительная нужна, то лучше это сразу выяснить и начать организационную работу, а то времени совсем мало. И надо с ними договориться о шифре в телефонных разговорах, каким мы с директором кожгалантерейки пользуемся с некоторых пор. К моему приезду Волошин уже вернулся из Управления.

— Ох, Павел, и задали вы нам всем жару, — возбуждённо проговорил он. — Начальство на ушах. Планируют тоже принять участие в съёмках на нашей стороне, хоть как-то себя обелить…

— Ну, как же без начальства, — улыбнулся я и переглянулся с рассмеявшимся Епихиным. — Надо хорошо подготовиться…

— Ну мы уже занялись, — кивнул он. — Моем окна на лестнице. Начальник колонны смотр на следующей неделе устраивает рабочих мест в ремзоне. Такой шухер там навёл…

— Кстати, что у вас с ремонтом? — поинтересовался я. — Денег дали?

— Дадут, но чисто марафет навести. А нам, кровь из носу, надо толчки во всех туалетах поменять. Им сто лет в обед, заросли, воняют…

— Зеркало в женский туалет диспетчера уже давно просят, — напомнил Епихин.

— Подключимся по мере возможности, — пообещал я, — как финансами, так и людьми, если надо. Есть две строительных бригады, очень хорошие. Студенты МГУ, работают быстро, не пьют. Но на них спрос очень большой, работой на месяцы вперёд обеспечены. Так что, если решите воспользоваться услугами студентов, не тяните, сразу мне скажите. Может, кину клич и третью бригаду соберу…

— Да не, наверное, своими силами справимся, как считаешь? — посмотрел на Епихина Волошин. — Тут же ничего особенного делать не надо будет. А красить и белить все умеют…

— Сантехник у нас свой есть, — согласно кивнул тот, — штатный. Толчки-то уж поменяет.

— Ну, отлично, — обрадовался я, что хоть где-то обойдутся своими силами. — Но если будут какие-то проблемы, сразу звоните, — попросил я и объяснил, как сообщать по телефону о проблемах. — Чтобы было похоже, что мы с вами общаемся в рамках моей журналистской деятельности. Я или вам сразу перезвоню из автомата, или приеду.

— Что, даже так надо шифроваться? — опасливо спросил Волошин.

— Разумный человек при любом разговоре предполагает, что его могут прослушивать, — пожал я плечами. — Чай не лютики с ромашками в лесу собираем…

Северная Италия. Больцано.

Мария убедила Тарека, что им надо обязательно принять участие в международной выставке «Мужской моды, аксессуаров и обуви» во Флоренции. Тарек очень скептически был настроен, но Мария Боччи его убедила, что участие в таких выставках на престижных местах в павильоне очень хорошо сказывается на имидже компании. Тем более, «Роза Росса» разработала целую линейку несессеров и дорожных сумок и их презентация на международной выставке будет такой же хорошей рекламой, как и раздача чемоданов стюардессам.

Мария к выставке сделала несколько тысяч новых каталогов, включающих новую продукцию, оформила красочный стенд с фотографиями производства в Больцано, сама лично отбирала образцы на выставку. Она заразила всех своим ажиотажем. Они с Алонзо Скварчалупи планировали провести всю выставочную неделю во Флоренции. А Тарека Мария убедила в необходимости его личного присутствия на открытии выставки.

Мария и Алонзо уехали во Флоренцию ещё утром в пятницу на машине, повезли стенд, образцы и каталоги. Мария хотела лично проконтролировать обустройство своей площадки на выставке.

Сам Тарек скептически относился к этой затее, но Мария уверяла, что это заметное мероприятие и можно приобрести очень полезные знакомства. А ещё Нуралайн очень положительно отнеслась к поездке во Флоренцию, и они собрались лететь в воскресенье, чтобы в понедельник принять участие в открытии.

Вернувшись домой, посидел немного с детьми и засобирался на тренировку. Сегодня обязательно надо быть, а то в понедельник идём вечером в ресторан с Лёхой и Светой.

На парных упражнениях потрепались с Сатчаном. Рассказал ему про предстоящие телесъёмки в таксопарке. Он прямо рот открыл от удивления.

— Серьёзно? Вот это да! — воскликнул он. — Вот наши удивятся!

— Не говори… Был сегодня там. Директор начальство уже известил, те тоже сразу захотели помелькать рядом с победителями.

— Само собой, — хмыкнул Сатчан. — Ну и кроме как самим лицами посветить, надо еще и проконтролировать подчинённых, а то мало ли что они там на камеру наговорят.

— Они там сейчас марафет в таксопарке наводят, окна моют, выбили денег на косметический ремонт и спецодежду для работяг новую.

— Правильно. Скажи им, если ещё что-то надо будет, пусть говорят. Поможем.

— Уже сказал. Слушай, на твоей фабрике трикотажной можно будет матрасами разжиться?

— Конечно. Сколько тебе надо?

— Не знаю… Пару так точно. Мне манеж надо сделать в большой комнате на полу. Малые уже сидят, вот-вот ползать начнут. Постелю два матраса на пол у дивана и обложу с трёх сторон чем-нибудь…

— Так матрасами и обложи, — подсказал Сатчан. — Скрути по длинной стороне, обвяжи чем-нибудь, чтоб не раскручивались.

— Кстати, да. Это сколько мне их тогда всего надо? Штук пять, если площадку эту у стены или дивана организовать, чтобы одна сторона была перекрыта, — прикинул я.

— Не вопрос, — тут же ответил он. — У них там главный инженер, Носик Алексей Богданович. Позвонишь ему и договоришься, когда подъедешь. Я его предупрежу. Не забудь телефон у меня его взять после тренировки. А потом, когда дети подрастут, обратно закинешь, если не нужны будут, чтобы место в квартире не занимали.

Обсудили с ним ещё вопрос по автобазе.

— Тамошний директор Савельев говорит, сам удивился, как быстро нашей ремонтной автомастерской дали статус ремстанции. Это наши подстраховали? — поинтересовался я. — Правда, заставили проект делать и все согласования проходить, как положено.

— Вот, помню, что на совещании этот вопрос точно поднимался, — напряг память Сатчан. — А вот что там дальше было?..

— Ну, результат есть, и хорошо, — махнул я рукой, мол, уже не важно. — Теперь главное — проект и согласования. Я ему сказал, что если будут какие-то задержки, затягивания, то пусть денег предлагает и не стесняется. Нам проще сейчас немного кому-нибудь подкинуть и начать через полгода собирать ЗИЛы на продажу, чем ждать года полтора-два у моря погоды. Согласен?

— Само собой, — согласился он.

После тренировки вернулся домой, а к нам уже Зацепины приехали. Галия их разместила в детской. Ну да, Загит со вчерашнего дня уже остался у Анны Аркадьевны, комната теперь свободна. И это значит, что Загит объявил Галие о том, что они подали заявление. И, судя по тому, что она не хмурится и вполне расслаблена, ничего против этого она, похоже, не имеет.

— Я предложила детскую бабушке с Трофимом, — как будто услышала мои мысли жена. — Всё равно комната пустует. А к маме с Ахмадом Александр Викторович сегодня приедет.

Во как Шанцев к нам зачастил! Уважительно относится, ничего не скажешь.

Мы с дедом развлекали детей, пока женщины наглаживали всем на завтра нарядную одежду. Чувствовалось приближение праздника, атмосфера была соответствующая. Вскоре к нам спустилась мама.

— Ахмад Шанцева уехал встречать. Придёшь к нам сегодня? — спросила она меня.

— А не поздно будет?

— Да завтра можно подольше поспать. На праздник только к часу, — улыбаясь, ответила она.

— Ну, хорошо. Позвони, как они приедут.

Пока мама с бабушкой и Галиёй общались. Ахмад сам пришёл, сказать, что доставил уже гостя домой. Спросил бабулю с Галией, нужен ли я им? Они меня отпустили, и я ушёл с Ахмадом, а мама осталась у нас.

Александр Викторович так обрадовался, увидев меня, что я сразу напрягся, заподозрив, что его приезд слабо связан с днем рождения матери. А он, подтверждая мои подозрения, принялся мне рассказывать, что поехал по моему совету в Брянск к первому секретарю обкома, со всей своей перепиской с управлениями и отделами Министерства мясомолочной промышленности. И как Лютов не хотел вообще впрягаться в это противостояние, но стоило Шанцеву обмолвиться, что в Москве знающие люди посоветовали ему подключить прокуратуру, как он тут же преобразился и пообещал сделать всё возможное.

— Похоже, как я понял, уже выйдя из его кабинета, Лютов из моих слов сделал вывод, что я ездил в Москву к кому-то очень высокопоставленному, — откровенно признался Шанцев, — и дал всем карт-бланш. Мой начальник городской прокуратуры получил указание из области заняться этим делом и с такой радостью бросился документировать нарушения!.. Конечно, его можно понять, эта ситуация уже всех в городе достала… Но что дальше делать, Паш? Я очень сомневаюсь, что даже при поддержке областной прокуратуры мы сможем сломать министерство. Им достаточно организовать один звонок из того же ЦК КПСС, чтобы перепуганный Лютов велел прокуратуре все бумаги уничтожить…

— Что делать? — посмотрел я на него, вспоминая, как советовал все же попытаться бороться, а не сразу сдаваться…

Подсказал, блин, на свою голову… А всё, в итоге, упёрлось в мои же собственные связи и знакомства? Замечательно просто… Но, раз уж сам посоветовал, придётся помогать. Правда, учту на будущее, что надо Александру Викторовичу осторожнее советы давать…

— Хорошо, я прикину варианты. — сказал ему. — Но ничего не обещаю…

Видимо, у меня было такое озадаченное лицо, что Шанцев виновато заёрзал на табурете. Ахмад тут же решил разрядить обстановку и начал накладывать нам в тарелки угощения, что мама наготовила. Шанцев бутылку коньяка опять привёз… Поддержал их символически, а сам всё думал о сложившейся ситуации. Абсолютно дурацкой ситуации. Шанцев бьётся за благополучие доверенного ему города, а такое ощущение, что что-то лично для себя у чиновников выпрашивает. Вот почему у нас с начальством почти всегда так? Они охотнее сделают что-то, когда лично для себя просишь, плохо ли должника из кого-то сделать? А вот так, сделать что-то для всех, это у нашего чиновничества не допросишься и не дождёшься. Все прекрасно понимают, что целый город сделать своим должником не получится, тем более спросить с него, при случае, должок.

Принялся эти самые варианты, как можно помочь Шанцеву, сразу и прикидывать. Фельетон очередной в «Труде» опубликовать? Так недавно там уже была моя суперпозитивная статья про Святославль. На этом фоне еще одна статья про отравленную заводом реку в том же городе войдет с ней в прямое противоречие. Шанцев сам потом не обрадуется, что такая статья вышла, после которой имидж города по швам затрещит. Все же восемь миллионов читателей, это не хухры-мухры. Да и опять же, в редакции могут резонно спросить, почему я зациклился на одном маленьком городке…

Да и эффект вряд ли будет. Одно дело статья про завод, что косячит, и другое — про решение целого министерства. Министерство одним фельетоном никак не прогнуть. Максимум, как они отреагируют — выговор дадут кому-нибудь из тех, кто отписки Шанцеву писал. Тем и отчитаются, а очистных у завода не появится.

Значит, остаётся только к Захарову идти. Он тоже, правда, спросит, почему я столько времени уже живу в Москве, а все никак не отвяжусь от небольшого городка, из которого недавно уехал… Но может, все же согласится помочь…

В субботу поспать подольше не получилось. Детям и животным не объяснишь, что сегодня выходной. Тем более, домашние хлопоты никто не отменял. С самого утра поздравили с Галией маму с круглой датой одними из первых. Без спешки вручили ей большую коробку с сапогами. Она аж прослезилась. Оценила и качество, и то, что без каблука. Подошла прекрасно обувка, как я и ожидал. Диана на себе мерила, а нога у нее с маминой совпадает, это мы уже давно выяснили. Это же советская традиция — когда одна женщина или девушка приходит в какой-то интересной остальным обуви, как тут же все мерить начинают, прикидывая, как на себе смотреться будет эта модель, если удастся ее раздобыть. Ну или если получится выцыганить эту конкретную пару у владелицы… Сколько я на разных работах, когда в СССР работал в женских коллективах, видел вариантов осад с целью выкупить какую-нибудь дефицитную вещь… Какие только резоны не пускались в ход! И что мне же лучше идет, чем тебе, и что я доплачу, и что в следующий раз я тебе продам то, что тебе понравится из моих новинок…

— Правда, зима уже кончилась, а до следующей зимы я уже рожу, — шмыгая носом, заметила мама.

— Ну и что? — тут же отреагировал Ахмад. — А как с ребёнком на руках ходить? На каблуках, что ли?

И мама, осознав верность приведенных им резонов, счастливо улыбнулась нам всем.

Потом мы с Ахмадом собрались на его машине на рынок, закупаться продуктами на неделю. Шанцев увязался с нами. Ему то ли скучно было, то ли неудобно оставаться в квартире, когда мы все делами заняты. В этот раз ещё и Ксюша попросила нас взять с собой Ивана. Ну, а что? У них три работающих члена семьи, ещё и пенсия у Ирины Леонидовны, могут себе позволить. И дополнительные знакомства ещё никому не помешали. Познакомил его на рынке со всеми… Помимо отца бывшего парня его Ксюши…

Мы вернулись с рынка, ещё двенадцати не было. Мало кто себе представлял, где столовая в институте, в которой нам праздновать предстоит, поэтому гости предпочли приехать пораньше и ждать у нас, когда мы все вместе пойдём. Приехали Жариковы с детьми. Пришла Никифоровна с Егорычем, Гришей и Родькой. Анна Аркадьевна уже была у нас, а Загит отсыпался после дежурства.

Готовить ничего не надо было и женщины просто общались, соскучились все. Воспользовался моментом и подсел к Никифоровне.

— Анна Никифоровна, материал собираю на статью про женщин-фронтовичек. Расскажите, пожалуйста, про свою службу.

— А что там рассказывать? Мы били их, они нас, — усмехнулась она недобро.

— А что было самое страшное?

— Самое страшное? — задумалась она. — Человека убить страшно первый раз… Если б вы знали, как меня тогда рвало! — хохотнула она.

— Да уж, — покачал я головой, пытаясь представить себе, через что ей пришлось пройти. Но знал, что при всем моем воображении у меня это не получится. Кто не был на войне, по фильмам и рассказам не поймет, что это. — Это сколько вам было лет? Как нашей Инне?

— Поболе чуть-чуть, мне в сорок первом уже двадцать семь стукнуло, самой старой у нас была, — горько улыбнулась она.

Тут приехал генерал Балдин и мы все переключились на него. Мама его тоже пригласила, оказывается. Пётр сразу рядом с ним оказался.

— О, пойдёмте-ка, — указал он на него и меня. — Поможете. А то я один сегодня…

Мы тут же с Петром переобулись и пошли за генералом во двор к его машине. Что он уже там опять привёз?

Это оказалась стереорадиола Эстония-006, с двумя колонками и проигрывателем.

— Серьёзный аппарат, — сразу оценил Пётр.

— Только выпускать начали, — с гордостью сообщил Балдин. — Даже в продаже ещё нет.

— Великолепный подарок! — улыбнулся я, подхватил одну из коробок и бережно потащил к лифту.

Мы привезли все коробки на четвёртый этаж. Нас там уже ждали Ахмад с мамой и группа поддержки в виде Эльвиры и Родьки с Аришкой.

Ахмад растерялся от такого подарка, понятное дело, рублей четыреста, а то и пятьсот такая система стоит. Бабушка с мамой благодарили Балдина, а он стоял довольный и улыбался во весь рот, пока мы с Петром затаскивали всё это хозяйство к ним в большую комнату.

— Надо уже идти, — спохватилась мама. — Давайте все, одевайтесь!

Когда мы спустились к нам, уже Загит присоединился к нашей компании. Вдвоем с Анной Аркадьевной принялись её поздравлять и подарили, судя по форме бумажных свёртков, отрезы тканей. Ну, зная хороший вкус Анны Аркадьевны, думаю, маме понравится.

Дети были уже собраны. И нас с Ахмадом отправили с ними ждать всех на улицу, чтобы не вспотели.

Наконец, наша шумная и весёлая толпа отправилась в сторону НИИ. Нас пропустили без разговоров. Мама пригласила вахтёра присоединиться к нам, как возможность появится.

А в столовой уже всё было готово. Столы сдвинуты в один большой стол буквой «П», он сервирован и уставлен закусками. Есть и катушечный магнитофон с колонками и диджеем. Похоже, он же будет тамадой…

— Проходите, проходите, дорогие гости! — заголосил тридцатилетний парень в джинсе, увидев нас. — Рассаживайтесь кому где нравится, а юбиляршу просим в центр стола!

Четыре поварихи в белых одеяниях и марлевых колпаках на голове с любопытством рассматривали нашу разношёрстную компанию, облокотившись на пустующий сегодня прилавок раздачи. Мама поспешила подойти к ним и пригласить за стол. Но они отговорились тем, что сначала надо горячее подать. Ну, сами как знают. Наше дело предложить.

И праздник начался. Мы с женой и детьми устроились с краю, чтобы, если что, быстренько уйти и никому не мешать. Инна, глядя на нас, тоже пристроилась рядом с Санькой на руках, к ней присоединился Пётр с малой. К Аришке тут же пристроился Родька. Так мы и сидели в детском углу стола, только успевая чем-то занять руки троих мальчишек, чтобы не хватали всё подряд.

Торжественная часть, слава богу, быстро закончилась, начались шутки, конкурсы и прочие развлечения. Потом объявили перерыв и народ встал из-за стола немного размяться, походить, подымить…

Воспользовавшись тем, что началось хаотичное движение гостей вокруг стола, мама подсела к нам и забрала у меня Андрюшку. А я пошёл и подсел опять к Никифоровне, надо же закончить интервью. Старики сидели кучно. Зацепины, Гончаровы и Балдин. Когда я попробовал разговорить дальше Никифоровну, она наотрез отказалась что-то рассказывать, под предлогом того, что это всё не за праздничным столом должно быть сказано.

Зато генерал, с интересом слушавший нас, энергично похлопал меня по руке, привлекая внимание.

— Я тебе сейчас такое расскажу! Была одна лётчица во время войны, позывной Лилия. Молоденькая! Девчонка совсем и лётчик-истребитель! Представляешь? За полтора года сбила больше, чем некоторые мужики за всю войну.

— Полтора года? А что так мало?

— Не вернулась с задания в сорок третьем. Признали без вести пропавшей… В шестьдесят девятом её только нашли, но сразу не опознали, похоронили как неизвестного лётчика. В семьдесят первом только установили, что это она. А ведь её к званию героя Советского Союза представили, а комдив отменил, когда она с задания не вернулась… Уж мы все её искали, искали… И после войны…

— Так дали ей звание героя? Хотя бы посмертно? — спросил я.

— Нет, — ответил Балдин. — Сначала надо добиться внесения изменений в приказ от сорок третьего года о признании её без вести пропавшей… Понимаешь, такая награда не может быть присвоена, если человек, допустим, в плену оказался. А «пропал без вести» — может всё что угодно означать… Сначала надо это исправить, признать погибшей при исполнении, а потом награждения добиваться. Чёртова бюрократия!..

Ну, дела, — потрясённо подумал я, глядя на его помрачневшее лицо. — Уж если генерал, фронтовик, боевой лётчик не может советскую бюрократическую машину в бараний рог скрутить… Да по такому поводу… На таких же героев молиться надо, как на икону, а не препятствия создавать в их признании.

— Я обязательно про неё напишу, — пообещал я. — Вы только позывной её знаете… «Лилия»?

— Нет, конечно! Это Лидия Владимировна Литвяк, — ответил Балдин. — Двадцать первого года рождения.

— Какая молоденькая! — всплеснула руками бабушка. — Это ж сколько ей было в сорок третьем, когда она погибла?

— Двадцать два, — на автомате ответил я.

Тут тамада всех гостей загнал обратно в зал и праздник продолжился. Вернулся к своим. Мы посидели ещё немного и пошли домой, у нас дети привыкли второй раз спать ложиться в это время. А Жариковы ещё остались веселиться.