Ректор академии и противная адептка

Глава 8. Спор о мантии: дисциплина или свобода?

Лира и Элла, стоя в коридоре академии, увлеченно спорили о планах на вечер. Элла грезила о пижамной вечеринке с просмотром старого ужастика, а Лира мечтала о походе в библиотеку за редкими магическими артефактами. Их идиллия внезапно рухнула с появлением ректора Теора. По его лицу было ясно: он только что обнаружил пропажу любимой кружки.

— Мисс Эванс, — произнес он ледяным тоном, от которого, казалось, задрожали даже каменные стены академии. — Мне нужно с вами поговорить.

Лира, стараясь скрыть участившееся сердцебиение, выпрямилась и попыталась выглядеть невозмутимо.

— Что-то случилось, ректор? — спросила она, сохраняя нейтральное выражение лица, хотя внутри все кипело от предчувствия.

— Я весь день наблюдаю за вами без мантии, — Теор буравил ее взглядом, от которого можно было бы расплавиться, будь Лира восковой фигурой. — Это прямое нарушение правил академии.

Лира нахмурилась. Она понимала необходимость правил, но почему именно сейчас это стало проблемой?

— Простите, я полагала, что правила касаются только учебного времени, — осторожно возразила она, стараясь не выдать раздражения.

— Все студенты обязаны носить мантию на территории академии в любое время, — отрезал Теор с видом, будто говорил прописную истину. — Это вопрос дисциплины и уважения к академии.

— Мне не нравится эта мантия, — не удержалась Лира, фыркнув. — Я не хочу ее носить. Я говорила вам об этом еще по прибытии в академию.

— Вы хотите получить выговор? — Теор одарил ее фальшивой, насмешливой улыбкой, от которой у Лиры заскрипели зубы. — Или, может, сразу исключение?

— Ну вы и зануда, — Лира не сдержалась и провела пальцами по волосам, словно пытаясь усмирить невидимые искры раздражения, плясавшие вокруг неё. — Ой… это я вслух сказала? Простите, не хотела.

— Я смотрю, смелости вам не занимать, мисс Эванс, — ректор Теор прищурился, и по спине Лиры пробежали мурашки. В его взгляде читалось недоброе предвкушение. — Тогда прошу проследовать за мной.

— Извините, но сейчас никак не могу, — Лира отмахнулась, словно отгоняя назойливую муху. — У меня тут… важное дело. Я зайду к вам позже, господин ректор.

Элла, до этого молча наблюдавшая за происходящим, не выдержала и дернула подругу за рукав, безмолвно умоляя остановиться. Но Лира, опьяненная собственной дерзостью, не обратила на это внимания.

Тем временем ректор, изогнув брови в зловещей улыбке, прошипел:

— Я недостаточно ясно выразился, Лиара Эванс? Не хочу прибегать к принуждению, но прошу вас пройти со мной. — Он указал рукой в сторону своего кабинета. Сердце Лиры бешено заколотилось, но она лишь кивнула Элле.

— Ладно, ладно, — пробормотала она, стараясь скрыть страх. — Но если там будет хоть одна мышь, я её съем.

Элла закатила глаза, но промолчала. Лира понимала, что её ждет серьезный разговор, но, собравшись с духом, гордо расправила плечи и направилась к кабинету ректора.

Кабинет встретил их ледяным мраком. Казалось, Теор специально выкрутил кондиционер на максимум, чтобы заморозить студентов и внушить им трепет перед своей властью. На стенах, словно безмолвные стражи, висели портреты прошлых ректоров – строгие, суровые лица, хранящие вековые тайны академии. На столе громоздились старинные книги, свитки и один особенно потрепанный экземпляр, словно прочитанный тысячи раз.

Ректор указал на два стула перед столом. Лира села, ощущая себя так, словно её усадили в кресло дантиста. Элла, устроившись рядом, изо всех сил сдерживала смех, боясь усугубить и без того напряженную атмосферу.

— Итак, мисс Эванс, — начал Теор, скрестив руки на груди. В его взгляде читалось разочарование, будто Лира забыла выполнить самое важное задание. — Полагаю, вам известно, что ношение мантии в академии – не просто формальность, а символ уважения и дисциплины.

Лира встретила его взгляд с вызовом, хотя внутри все дрожало. Она заметила, как на столе ректора тихо зажужжал старый радиоприёмник, пытаясь поймать прогноз погоды, но безуспешно переключаясь на классическую музыку.

— Да, я понимаю, — холодно ответила Лира, — но это не делает её удобнее.

— Неудобнее? — Ректор приподнял бровь. Его лицо стало настолько серьезным, что Лире едва удалось сдержать смешок. — Вы хотите сказать, что мантия вам мешает?

— Мешает, — подтвердила Лира. — Она сковывает движения, ограничивает свободу.

Теор вздохнул, глядя на неё с видом человека, которому только что заявили о нежелании решать задачи по математике.

— Свобода – иллюзия, мисс Эванс, — произнес он с мрачной улыбкой. — Истинная свобода заключается в осознанном подчинении правилам. Мантия – символ вашей принадлежности к академии, вашей ответственности перед ней.

— Ответственность? — Лира усмехнулась, в ее голосе звучало пренебрежение. — Ответственность за что? За то, что я облачена в эту траурную тряпку?

Теор оставил свой стол и подошел к окну. За стеклом раскинулся заснеженный двор, где студенты, с энтузиазмом, достойным лучшего применения, пытались слепить снеговика. Получалось нечто гротескное, скорее монстр, чем веселый зимний персонаж, с морковкой-сердечком, нелепо торчащей из его лица.

— За то, что вы – часть этого мира, мисс Эванс, — ответил Теор, не отрывая взгляда от неуклюжей фигуры во дворе. — Мир, полный опасностей. Магия – не забава. Она требует уважения, дисциплины и, прежде всего, самоконтроля. Мантия – лишь видимое напоминание об этом.

Внутри Лиры закипало раздражение. Она прекрасно понимала правоту Теора, но его методы вызывали у нее острое неприятие. В этот момент старый радиоприемник на столе ректора ожил, заполнив кабинет хриплым звучанием "I Will Survive". Теор замер, словно пораженный током, и медленно повернулся к Лире. Его лицо, и без того суровое, стало почти угрожающим.

— Что это за… представление? — процедил он, указывая на радио.

— Радио, — ответила Лира, с трудом подавляя смех. — Оно само включилось.

— Само включилось? — Теор смотрел на нее так, будто она только что заявила, что луна сделана из сыра. — Мисс Эванс, я начинаю подозревать, что вы не просто свободолюбивы. Вы… эксцентричны.

Лира стиснула зубы. Раздражение перерастало в гнев. Она не собиралась уступать без боя.

— Я не надену эту мантию, — отрезала она, голос звенел твердостью. — Не собираюсь слепо подчиняться правилам, лишенным всякого смысла.

Теор медленно вернулся к своему столу, опустился в кресло и скрестил руки на груди. Его взгляд, и без того тяжелый, словно окаменел. Сердце Лиры заколотилось быстрее, предчувствуя недоброе.

— Неужели упрямство — ваше второе имя, мисс Эванс? — спросил он ровным голосом, в котором, однако, сквозила угроза. — Или это касается только тех правил, которые вам не по душе?

Лира сжала кулаки, борясь с поднимающейся волной гнева. Она не позволит ему увидеть свою слабость.

—Я не упряма, — ответила она, стараясь сохранить спокойствие, несмотря на бушующий внутри шторм. — Я просто не понимаю бессмыслицы. Носить мантию — все равно что надеть кандалы. Она не делает меня ни лучше, ни сильнее."

Теор наклонился вперед, сокращая расстояние между ними. Воздух в комнате словно сгустился.

— Вы глубоко заблуждаетесь, мисс Эванс, — прошептал он. — Мантия – не оковы, а символ вашей силы и ответственности. Она защищает вас от того, что вам неподвластно. Магия – могущественная сила, и без должного контроля она может быть опасна.

Лира впилась взглядом в его глаза, пытаясь разгадать скрытый смысл его слов. Она чувствовала, что за этими правилами академии кроется нечто большее.

— Если это так важно, — произнесла она, стараясь придать голосу уверенность, — почему вы не объясните это по-человечески? Зачем постоянно запугивать?"

Уголки губ Теора дрогнули в усмешке, лишенной тепла и юмора.

— Боюсь, мисс Эванс, — произнес Теор, его голос был ровным, но в нем чувствовалась сталь, — иногда страх – единственный способ достучаться до человека. Вы уверены в своей силе? Считаете, что готовы ко всему? Боюсь, вы еще не сталкивались с настоящим миром. С истинной магией. С подлинными опасностями.

Холодок пробежал по спине Лиры. Она понимала, что в его словах есть доля правды. Она действительно не знала, что таится в глубинах магического мира. Но сдаваться без боя она не собиралась.

— Тогда покажите, — твердо произнесла она, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Докажите, что эта мантия – необходимость. Докажите, что она мне нужна.

Теор поднялся из-за стола. Обогнув его, он подошел к стене, увешанной портретами бывших ректоров. Его пальцы коснулись одного из них, и произошло нечто невероятное: изображение ожило. Глаза ректора на портрете вспыхнули странным светом, а губы зашевелились, произнося слова.

— Ты думаешь, что знаешь все, — раздался голос, до боли похожий на голос Теора, — но ты еще не видела, что скрывается за стенами этой академии. Ты не представляешь, какие силы здесь обитают. Ты не знаешь, что такое настоящая магия, милая девочка.

Сердце Лиры пропустило удар. Она отказывалась верить в происходящее, но в то же время понимала, что это не просто иллюзия. Это было нечто реальное, пугающее и могущественное.

— Кто вы? — спросила она, изо всех сил стараясь сохранить самообладание. — И чего вы хотите?

Голос затих, и портрет вновь замер, превратившись в статичное изображение. Теор повернулся к Лире. В его глазах читалась серьезность и глубокая задумчивость.

— Неважно, кто это был, мисс Эванс, — сказал он. — Важно то, что вы увидели. Мантия – это не просто символ власти. Это ваша защита. Ваша сила. И если вы откажетесь от нее, вы поставите под угрозу все, что вам дорого.

Лира кивнула, ощущая, как внутри нее происходит перелом. Она чувствовала, что Теор говорит правду, но гордость и упрямство все еще боролись внутри нее.

— Хорошо, — произнесла она, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало поражения. — Я буду носить эту мантию. Но только потому, что это необходимо. А не потому, что я этого хочу.

Теор снова одарил Лиру доброй, понимающей улыбкой.

— Вот и отлично, мисс Эванс, — произнес он. — Я знал, что вы меня поймете. Теперь идите. И помните: этот мир полон тайн и опасностей.

Лира, подхватив Эллу за руку, поспешно вышла из кабинета ректора. Элла, с растерянным видом, не отставала.

— Ты правда думаешь, что сможешь что-то изменить в этой академии? — спросила Элла, когда они уже почти дошли до комнаты Лиры.

— Нет, просто терпеть не могу, когда мне диктуют, что делать. Если бы я хотела изменить академию, я бы начала с этого занудного ректора, — Лира нахмурилась, вспоминая недавний конфликт.

Они вошли в комнату Лиры. Элла бросила сумку на кровать и села рядом, скрестив руки на груди. Лира закрыла дверь и прислонилась к ней, чувствуя, как слова Теора и ожившего портрета все еще будоражат ее мысли.

— Ты видела его лицо? — нарушила тишину Элла. — Он выглядел так, будто знает что-то, чего не знаем мы.

— Видела, — ответила Лира, глядя в окно. — И это "что-то" пугает меня больше, чем все правила академии вместе взятые.

Элла вздохнула и посмотрела на Лиру с сочувствием.

— Я понимаю, что тебе не хочется носить эту мантию. Но, может, Теор прав? Может, это действительно важно?

Лира не ответила сразу. Она обдумывала слова ректора. В глубине души она знала, что не может просто принять все как должное.

— Может быть, — наконец сказала она, — но я все равно не могу смириться с тем, что мне указывают, что делать. Я хочу понять, почему это так важно. И я хочу узнать, что скрывается за стенами этой академии.

Элла кивнула, понимая, что спорить с Лирой бесполезно.

— Ладно, — сказала Элла, в голосе слышалась неохота, но решимость. — Если ты хочешь узнать больше, я с тобой. Но будь осторожна. Теор не тот, кого можно легко обмануть.

Лира благодарно улыбнулась подруге.

— Спасибо, Элла. Я знаю, что всегда могу на тебя рассчитывать. — Она улыбнулась, открыла шкаф и, переодеваясь, бросила взгляд на Эллу. — Сегодня, проходя мимо группы студентов, я слышала, что в 187-й комнате вечеринка. Может, сходим?

Элла нахмурила брови, задумчиво покусывая губу. Вечеринки не были её стихией, особенно после того, как она узнала о странных событиях, происходящих в академии. Но Лира всегда умела развеять её сомнения.

— Вечеринка? — переспросила Элла, в её голосе звучало сомнение. — Ты уверена, что это хорошая идея?

Лира посмотрела на подругу с лукавой улыбкой.

— Ну, мы же должны хоть иногда расслабляться, — сказала она. — А это отличный шанс узнать что-то новое. К тому же, может, там будут те самые студенты, о которых ты говорила.

Элла нехотя кивнула, понимая, что Лира уже всё решила.

— Ладно, — вздохнула она. — Но только если мы будем предельно осторожны. И если что-то пойдёт не так, сразу уходим. Никаких геройств.

Лира радостно обняла подругу.

— Конечно, конечно, — сказала она, смеясь. — Ты всегда такая заботливая.

Элла улыбнулась в ответ, но в её глазах всё ещё читалась тревога. Она чувствовала, что за стенами академии скрывается нечто большее, чем они могли себе представить. И ей не нравилось, что Лира снова рискует.

Они вышли из комнаты и направились к 187-й. Коридоры академии были тихи, лишь изредка нарушаемые приглушенными шагами или шепотом. Лира и Элла шли, стараясь говорить о пустяках, чтобы отвлечься от тревожных предчувствий.

У двери 187-й комнаты Лира постучала. Через мгновение дверь приоткрылась, и на пороге появился высокий парень с тёмными волосами и пронзительными зелёными глазами. Его улыбка была широкой и приветливой.

— Привет, Лира! — сказал он. — Рад, что ты пришла!

— Привет, Джейсон, — ответила Лира. — Познакомься, это моя подруга Элла.

Элла кивнула, чувствуя себя немного неловко. Она не знала, чего ожидать от этой вечеринки, но решила, что лучше быть здесь, чем сидеть в комнате и накручивать себя.