РЕФЕРЕНС. Часть первая: ‘Карандаш и уголь‘

Глава 3. Дорожные зарисовки

— Слон, мы можем закинуть это чудо обратно? — спросил я, мрачно глядя на Алиану.

— Не, система ниппель. Сюда — дуй, а отсюда — только в обход. Анизотропная топология.

— И далеко ли в обход?

— Прилично так. А нам бы поторопиться.

— И что, мы потащим ее с собой?

— Можем бросить тут. Это дачный поселок, наверняка по подвалам полно закруток. Будет остаток жизни питаться солеными помидорами.

— Я хочу с вами! — возмутилась Алиана.

— А нас должно интересовать, что ты хочешь? — удивился Пугач. — Почему?

Девочка от возмущения аж заткнулась. Люди часто переоценивают свою значимость. Мы еще довольно приличные ребята, большинство наемников поступили бы с ней нехорошо. Наемники крайне несентиментальны, потому что если ты убиваешь людей за деньги, то жизнь для тебя — просто строчка в прейскуранте. Но Слон блюдет имидж: «Ойся ты ойся, ты меня не бойся, я тебя не трону, ты не беспокойся…» Он любит врать, что из казаков, и когда выпьет, то поет эту песню. Она времен позапрошлых кавказских войн, «ойсями» казаки называли чеченов, так что это не слишком искреннее обещание. Тем не менее, Слон не практикует насилие ради насилия. Не столько из этических, сколько из коммерческих соображений. Жестокость к мирняку вредит репутации, отмороженных головорезов нанимают на соответствующие контракты, а говенные контракты частенько плохо заканчиваются.

Так что, на фоне прочих «диких гусей», мы числимся ребятами незлыми и надежными, которых можно нанимать для охраны. Потому что мы не сольем заказчика, а постараемся вытащить. «Ничего не бойся и жди русских».

В общем, Алиане не стоит опасаться, что ее изнасилуют и убьют, но и не стоит рассчитывать, что на нее кому-то не наплевать.

— И почему ты вдруг решила отправиться с нами? — спросил я.

— Родл на меня разозлился. Я попросила тебя отпустить, но он просто взбесился. Орал, что я маленькая неблагодарная тварь, постельная грелка, возомнившая себя невесть кем, и как я посмела, и что он вышвырнет меня за дверь без всякого пособия и отправит в публичный дом, где мне и место. А потом… В общем, было больно и унизительно. А потом я сбежала.

— Бедная девочка! — искренне расстроилась Змеямба. — Какой говнюк!

Змейса добрая женщина, если не считать профдеформации. Не пожалеет патрона на восстановление социальной справедливости.

— Слон, может, вернемся, и я быстренько вынесу ему мозги? — она погладила свою навороченную, стоящую целое состояние винтовку.

— Нам за это никто не заплатит, — буркнул Слон. — А убивать даром — непрофессионально. Расслабься, его все равно кто-нибудь убьет, таких всегда убивают. И судя по тому, как он нервничает, это будет скоро. Думаю, на него уже взяли контракт — недаром его люди так в нашего Дока вцепились. Решили, что взял он.

— Я рада, что ты снова с нами, Док, — переключилась на меня Змеямба. — Мне тебя не хватало.

— Спасибо, Зме. Мне тебя тоже. Но это разовый контракт.

— Не слушай его, — рассмеялся Слон. — Наш хилер изволит капризничать. На самом деле он знает, что его место с нами.

«Черта с два», — подумал я, но спорить не стал. На ближайшее время он мой командир.

Алиана переводит жалобный взгляд то на меня, то на Слона, то на Змеямбу. Поняла, что сейчас решается ее судьба. Может быть, до нее однажды дойдет, что вот так безоглядно отдавать себя в чужие руки — так себе идея. А может, и не дойдет. Похоже, у нее нет опыта самостоятельных решений, да и откуда ему взяться, если с детства готовили в наложницы престарелому педофилу?

— Док, возьмешь ее к себе, по медицинской части? — решил Слон. — Скальпели точить, утку выносить, что там еще понадобится?

Мне не нужна медсестра и не требуются помощники, но, зная Слона, я кивнул. Потому что если он не повесит девочку на меня, то может просто бросить. Чтобы не усложнять себе жизнь. Усложнить жизнь мне ему не жалко. И он вроде как добрый, и проблема при этом не его. Идеально.

— Тогда ты за нее отвечаешь. На довольствие поставим на правах стажера, без доли. Устраивает это тебя, девочка?

— Да… Наверное… — кажется, она не очень поняла, на что согласилась, ну да выбора у нее все равно нет.

— Медстажер Алиана, — строго сказал я, — с этого момента я твой непосредственный командир. Присваиваю тебе временный позывной «Алька». Слушаться меня, как…

Обычно в этой сержантской речевке говорят «как родную мамочку» или «как господа бога», но мамочки у нее нет, папочки тоже, а религия в ее мире не особенно популярна. Не знаю к какому авторитету апеллировать.

— …в общем, слушаться. Без возражений, комментариев и препирательств.

— «О-уо, ю ин зе арми нау!» — спел на чудовищном английском Пугач. И заржал.

— Я поняла, да. Я постараюсь.

— Отвечай «Так точно, Док», — поправила ее Змеямба. — Должности в отряде и воинского звания у него сейчас нет, но для тебя он все равно командир.

— Не сбивай ее с толку, Змеямба, вечно ты все путаешь, — возразил Слон. — Док — лейтенант запаса еще с военной кафедры меда, военно-учетная специальность девяносто. Даже если бы он официально ушел в отставку, звание-то у него сохраняется. Но он был в бессрочном неоплачиваемом отпуске по семейным обстоятельствам. И раз он снова с нами, то автоматически зачисляется военмедом с соответствующей ставкой и долей. Так что правильное обращение со стороны подчиненного к нему: «Так точно, товарищ лейтенант» или «Так точно, товарищ военмед».

Алиана только глазами лупает. Ничего, привыкнет. На самом деле у нас уставщины нет. Все-таки мы не регулярное подразделение, а коммерческая компания. Вроде ЧОПа1. Чопика. Которым затыкают не спрашивайте что.

— Я думала, лейтенанты молодые… — сказала она, наконец, растерянно.

Очень деликатное и уместное замечание.

— Док у нас молод душой, — хохотнул Слон.

— А у вас какая военно-учетная специальность? — спросила Алиана.

— Девятьсот семнадцать двести семьдесят один, — ответил командир.

— А что это значит?

— Музыкант военных оркестров.

Все заржали. Шутка для своих.

— Так, гуси-лебеди, хватит болтовни, время не ждет, а наш наниматель не ждет еще активнее. Грузимся в машину, поехали.

На переднее кресло рядом со Слоном взгромоздился Пугач. Он «замок», заместитель командира, ему положено. Мы с Алианой и Змеямбой уселись сзади. Кожаные сидения, тонированные стекла, полированное дерево. Казалось бы, какая разница, на чем мотаться по задворкам мироздания? Кто оценит пафос? Но нет, Слону абы на чем невместно.

У всех свои приколы. Змейса, как сорока, подбирает все яркое. Может быть, это напоминает ей о прошлой жизни, не знаю. Пугач обожает большие пушки, хвастается, что собрал самую крутую в Мультиверсуме коллекцию ручных пулеметов. Понятия не имею, где он их хранит, но на каждом выезде присматривается — нет ли у аборигенов свежего оригинального пулеметика. А я вот картинки малюю.

Украшаем, чем можем, жизнь военно-полевого наемного мяса.

— А почему тут никто не живет? — спросила меня Алиана, пока мы выезжали из дачного поселка.

— Скорее всего, они умерли.

— От чего?

— Понятия не имею. Дома не разрушены, значит, не война. Эпидемия, может быть. Или дружно осознали экзистенциальную бессмысленность бытия и торжественно самоубились. Да и черт с ними.

— И вам не интересно?

— Ничуть.

— Большая часть миров пусты, Алька, — сказала Змеямба. — Привыкай.

Вот и первое обращение по позывному. Это надо отметить. Да и мое возвращение, хоть и временное, в ряды тоже заслуживает стаканчика-другого. Два года не пил — как два года не жил. Решено: доберемся до располаги — нажрусь и рекрутку напою. Уж лучше я, чем кто-нибудь другой. Если же она не пьет — самое время начинать. Видал я, конечно, непьющих наемников, но лучше бы они пили.

— А почему они пусты?

— Да хрен их маму знает, — ответил я. — Наверное потому, что лучше всего люди умеют убивать друг друга. И однажды у них получается убить всех, что и является конечной целью общественного генезиса.

— Не слушай его, Алька, — отмахнулась Змеямба, — твой командир склонен к мрачной философии. На самом деле никто не знает, почему миры вымирают. Мой был к этому близок, но его спасли. Остальным повезло меньше.

— Так вы с Михлом не из одного мира?

— Нет, — помотала головой снайперша. — Из очень разных.

Машина выбралась из поселка на шоссе, Слон прибавил скорость, врубил музыку, и разговаривать стало невозможно. Осталось любоваться пейзажами. Пустыми и безлюдными, что, на мой взгляд, их очень украшает. Не вижу в отсутствии людей ничего плохого. Тихо, красиво, безопасно. Никого не надо убивать, никого не надо лечить, никого не надо ставить на ноги, чтобы он снова шел убивать. Как будто того, что мы и так все однажды умрем, недостаточно.

Шоссе идеальное — движения по нему уже нет, а покрытие еще не развалилось. Слон давит тапку, мощный мотор тащит, летим под двести. Конечно, в заброшках можно нарваться на какое-нибудь упавшее на дорогу дерево, так что так гнать не слишком разумно. Но склонные к разумной осторожности люди не идут в ЧВК. Границы допустимых вероятностей у нас другие. Ну вот, я уже мысленно говорю «у нас». С возвращением, военмед Док, я по тебе не скучал. Даже прыщолог Михл мне нравился больше.

Почти не снижая скорости, пролетели небольшой городок, свернув с трассы на его окраине. Толком ничего не разглядел. Люди везде живут примерно одинаково, а в детали нам вникать недосуг. Альке пока в новинку, она вся извертелась, пытаясь смотреть во все окна разом. Думаю, до сих пор она никогда не покидала родного города, так что ее ждет множество сюрпризов. Змеямба, как настоящий солдат, всю дорогу продремала, положив голову мне на плечо.

Проскочив узкими улочками пригорода, доехали до следующей точки — большого стационарного гаража.

— Опять гараж? — удивилась Алиана.

— Кросс-локус же, — сказала Змейса.

Видя, что девочка не понимает, я пояснил:

— Проводники проходят через кросс-локусы, места, которые связаны в разных мирах принципом подобия. Например, тут гараж — там гараж. Они являются частью фрактального «метагаража», единого во всем Мультиверсуме, поэтому войдя в один гараж, ты неким сложным образом входишь во все гаражи всех миров. Можно войти в один, а выйти из другого.

— Док сильно упрощает, — сказал открывший ворота и вернувшийся за руль Слон. — Но примерно так это и работает. Не с любого в любой, но по нахоженным парам можно выстроить разные варианты маршрутов. Поехали.

Он загнал машину в гараж, Пугач закрыл ворота, а когда открыл — за ними черной стеной упал дождь.

— Ночь, блин, — с досадой сказал Слон. — Тут и днем-то паскудно. Делать нечего, поехали потихоньку.

— А почему там был день, а тут ночь? — спросила Алиана.

— В любом мире одновременно где-то ночь, а где-то день. Поэтому синхронны ли миры по временной оси, лично я не знаю, — объяснил я. — Может быть, мы просто вышли на ночной стороне.

— Да, это я не подумала, — согласилась она. — Это все очень странно.

— Привыкнешь, — зевнула сидящая между нами Змеямба. — Можно, я теперь в твою сторону посплю? А то шея затекла.

— И плечо ты мне отлежала, — буркнул я. — С такой тяжелой башкой тебе следовало бы быть умнее.

— Можно, — согласилась Алька.

Снайперша перелегла головой на ее плечо.

— Так я, значит, дура? — спросила она, устраиваясь поудобнее.

— А по-твоему, убивать людей для Слона — интеллектуальное занятие?

— Док, я тебя люблю как боевого соратника, — вздохнула Змеямба, — и хилер ты отличный.

— Но?

— Но все-таки ты бываешь на редкость унылым говном. Я не всегда стреляла людям в бошки. Сначала полжизни потратила на то, чтобы их спасать.

— И что?

— От стрельбы в бошки меньше вреда. Так что отвали со своей сраной говноморалью и дай даме поспать.

Я заткнулся и уставился в окно, хотя за ним только темнота и дождь. Внедорожник медленно едет куда-то по ступицы в воде, ливень сияет, размывая свет фар, кондей и печка молотят на полную разом — сушат воздух, — но стекла все равно потеют. Как Слон различает дорогу в этом потопе, понятия не имею.

В одном Змейса права — у каждого тут своя правда, и нехрен лезть к людям в душу. Она красивая женщина — черные волосы, темные глаза, скульптурной выразительности лицо, — но есть в ней некая ебанутость. Как во всех нас, наверное. Я тоже не образец душевного здоровья.

***

Ехали долго. Темнота, шум дождя и ровный рокот мотора меня убаюкали, я задремал, и, когда машина внезапно подпрыгнула и перекосилась на бок, здорово шарахнулся башкой об стекло. Мотор взревел, автомобиль дернулся туда-сюда, но никуда не поехал.

— Слоняра, блин! — сказал я с укоризной.

Змеямба и Алька повалились на меня. Снайперша вяло ругается спросонья, девочка, взвизгнув, поджала ноги — в салоне плещется прибывающая вода.

— Что «Слоняра»? — недовольно ответил тот. — Ночь черна, как твоя совесть. Съехали в кювет, блин. И ведь почти добрались же, а? Обидно. Ждите здесь, я разведаю.

Он откинул вверх водительскую дверь почти легшей на бок машины и канул за стеной дождя, только свет фонаря мелькнул. Вода постепенно прибывает, штаны уже мокрые целиком, куртка наполовину. Хотя в канаве недостаточно глубоко, чтобы утонуть.

— Вылезайте! — Слон открыл дверь и протянул руку Алиане. — Тут совсем рядом дом.

Дом оказался небольшим придорожным мотелем, заброшенным, как все здесь. В нем сыровато, белье на кроватях пахнет плесенью, обои вздулись пузырями, пол первого этажа разбух и местами вспучился, но определенно лучше, чем снаружи. В холле камин, куда немедленно отправилась лишняя — то есть вся, на которой мы не собираемся спать — мебель. Она паскудно воняет горелым лаком, но одежду просушить можно. У всех, кроме Альки, есть сменная. Ей скинулись: Змеямба выделила свои штаны, которые ей слегка великоваты, я — фланелевую рубашку, которая великовата не слегка. В кладовке нашлись относительно сухие простыни и одеяла, в комнатах на втором этаже даже лягушки еще не квакают, так что устроились комфортно. Вскипятили воды на газовой плитке, заварили сублиматов и чаю, поели. Разговаривать настроения не было, и вскоре разошлись по комнатам.

Алька поскреблась мне в дверь почти сразу.

— Заходи.

— Я просто спросить, Михл, — огляделась она робко. — Ой, или надо «товарищ лейтенант»?

— В неофициальной обстановке лучше просто Док. Мы обычно общаемся по позывным.

— Спасибо, Док. Хотела уточнить — я ведь не обязана с вами… спать?

— Нет.

— Хорошо. Нет, вы не противный, просто…

— Ни со мной, ни с кем-либо другим. В этом отношении у тебя полная свобода. Тем более, что ты несовершеннолетняя. Если кто-то захочет тебя принудить — немедленно сообщаешь мне. Я ему принуждалку без наркоза ампутирую. Ты находишься в моем подчинении, приказать тебе могу я или непосредственно Слон. Но только в вопросах, касающихся служебных обязанностей. Там подчинение абсолютное, без рассуждений. Потому что от выполнения приказов часто зависят жизни других людей. Я могу приказать тебе сдохнуть, но не могу приказать со мной спать. Не ищи в этом логики.

— А хотели бы приказать?

— Нет. Я против сексуальной эксплуатации несовершеннолетних.

— Понятно, Ми… Док. А в чем состоят мои служебные обязанности?

— Пока не знаю. Прибудем в место расположения — определимся. Сейчас я и своих-то не знаю. Это все, что ты хотела спросить?

— Да. И спасибо.

— Не за что. Я тут ни причем, кадровые вопросы решает Слон. За свою личную жизнь не опасайся — спи с кем хочешь, не спи, с кем не хочешь. Обидеть тебя никому не дадут, ты в команде.

— Вряд ли я захочу личной жизни, — вздохнула она. — Я слышала, что бывает приятно, но это не мой случай.

— У тебя пока не было личной жизни. То, что с тобой происходило до сих пор, — не она. Иди спать, у нас еще будет время на разговоры.

Алиана ушла, но вскоре в дверь поскреблась Змеямба.

— Выспалась в машине, — пожаловалась она. — Можно к тебе?

— Конечно, Зме.

— Я не видела тебя, ну, с тех пор… Соболезную, что так вышло с женой. Она была хорошая.

— Да, Зме, была.

— Тебе очень хреново, да, Док? Хочешь поговорить?

— Я до сих пор не знаю, как без нее жить и тем более не знаю, зачем. Но я, наверное, не хочу об этом говорить. Не грузись моими проблемами, Зме.

— Я не гружусь, просто хотела помочь. Я знаю, как трудно быть одной, когда поговорить не с кем.

— А ты почему одна, Зме? Не нашла достойного?

— О, у меня была Большая Любовь. С больших букв БЛ. Но он был женат, — Змеямба улыбнулась. – От любви я наделала кучу глупостей и гадостей, влипла в неприятности, он меня спас и простил, но мы остались просто друзьями. Жизнь раскидала нас по Мультиверсуму. Давно его не видела.

— Все еще его любишь?

— Не знаю. В моем народе сильные чувства редкость, не принято как-то. Ни любви, ни войны. Живем без страстей.

— По тебе не скажешь, — сказал я.

— Мой народ не воюет. У нас даже оружия толкового нет.

— Я думал, твоя винтовка…

— Нет, это как раз подарок от моего БЛ. Прощальный. В общем, я, наверное, единственный человек нашего мира, который выбрал профессией войну.

— И почему? — мы со Змейсой знакомы много лет, но кажется, впервые разговариваем о чем-то настолько личном.

— Долгая история, — тихо засмеялась она. — В молодости моей профессией было всех спасать. Руководила гуманитарными проектами, очень старалась, но все просрала. Потом, когда в нашем мире случился большой кризис, я впряглась — и снова мимо, мир спасли другие люди, скорее, вопреки моим усилиям. Потом я занималась восстановлением и реформами, билась башкой о стену непонимания, пыталась изменить общество, которое не хотело меняться, и добилась только того, что меня все возненавидели. А однажды я убила человека. Это был дрянь-человек, он натворил бы много говна, но мне и в голову не приходило его убивать. Стечение обстоятельств. И вдруг оказалось, что это разом решило кучу проблем. Все то, чего я годами не могла добиться, сделано одним случайным выстрелом. Формально это было политическое убийство, меня окончательно прокляли. Ты знаешь, кто такой Гитлер?

— Конечно, — удивился я.

— Я не знаю, но Слон сказал, что я как он. Воплощенное зло для своего мира.

— И ты свалила оттуда?

— Не сразу. Сначала убила еще нескольких. Помогло. С тех пор в моем мире нормальная жизнь, но я там больше не бываю.

— Грустно.

— Да так, не очень. Там было довольно скучно, как я сейчас понимаю. И очень лицемерно. Убивать тоже так себе занятие, но как-то честнее. Я похожа на Гитлера, Док?

— Нет, у него были мерзкие усики, — я изобразил, приложив два пальца под нос.

— Фу, правда гадость, — рассмеялась Змеямба. — А я тебе нравлюсь?

— Да, ты красивая.

— Пойдем в кровать?

У народа Змейсы нет таких сложностей вокруг секса, как у нас. Она спала со многими в отряде, не разбирая пола. Для нее это как обняться с другом при встрече, просто выражение приязни. Но не со мной. Я был женат, это для нее табу. Теперь я вдовец, и ничто не мешает ей выразить радость встречи.

— Пойдем, — согласился я.

Два года без секса. Я не был в себе уверен после такого-то перерыва, но все сработало как надо.

— Это было… — Змейса положила мне голову на плечо и вздохнула, успокаивая дыхание, — великолепно. Один из самых роскошных трахов в моей жизни. Не ожидала, что ты такой шикарный любовник.

Мои способности не ограничиваются прыщами, да. Небольшое тактильное читерство. Змейса мне нравится, хотелось сделать ей приятное, и я расстарался. Надеюсь, ее стоны никого не разбудили. Хотя, впрочем, пофиг. Имеем право.

***

Утром завтракали, пили чай, собирались. Алиана пристально смотрит то на меня, то на Змеямбу, но ничего не спрашивает, хотя явно хочет. Мне отчего-то слегка неловко. Как будто то, что нам хорошо от того, от чего ей плохо, как-то нечестно, что ли. А может, она вообще и не об этом. Это во мне бродят абсурдные рефлексии из-за первого за двадцать пять лет секса не с женой. Как будто я ей изменил. Глупо, но в этих делах ум мало что решает.

Дождь все еще идет — Слон сказал, что он тут не прекращается. А машину все же вытащили. Изгваздались и промокли снова, салон весь мокрый, вода хлюпает под ковриками и пропитала сиденья, но мотор работает.

— Трындец машине, — вздыхает Слон, — надо новую искать.

До следующего кросс-локуса оказалось, к счастью, недалеко. Полчаса изображали катер на залитой водой дороге, потом въехали в очередной ничем не выдающийся гараж на какой-то сервисной станции. Закрыли ворота, открыли ворота — следующий мир. В нем хотя бы дождя нет.

Обсушиться Слон не дал:

— Один короткий перегон, и мы на месте. Не растаете, не сахарные.

И действительно, пара часов по заметенной палой листвой дороге, и вот уже следующий довольно замухрыжного вида гараж. Ржавые ворота, треснутые кирпичные стены, все затянуло мхом и камнеломкой, но видно, что створки открывают регулярно, на земле секторные следы от краев. Почему кросс-локусы возникают в одних гаражах, а не в других — понятия не имею. Думаю, Слон тоже. Он пользователь, а не исследователь. Умеет открывать — и ладно.

Вот, открыл. За воротами большая полутемная подземная парковка. Половина занята машинами незнакомых марок, половина пустует.

— Хватайте вещи, и вон туда, в лифт.

Надо же, работающий лифт. В нем даже есть зеркала, из которых на меня смотрит потасканный немолодой мужчина, которому очень не помешало бы побриться, помыться и переодеться. И не мне одному.

— По местному еще утро, так что день для нас будет длинным, — сообщил Слон. — Сейчас выделю комнаты вновь прибывшим, приводите себя в порядок, через час жду в холле на инструктаж. Холл на кнопке один.

Он ткнул пальцем в модерновую панель лифта, который как раз остановился, сказав нежным женским голосом: «Пятый этаж». Мы вышли, командир указал мне и Алиане на двери соседних комнат. В считывателях торчат ключ-карты. Ничего себе, неплохой здесь уровень.

— Слон, что это за мир такой? — спросил я.

— Все потом, на инструктаже. Но тебе понравится.

— Почему?

— Прыщи лечить не надо.

На этой загадочной ноте мы распрощались. Я отвел Альку в ее номер, показал, как пользоваться ключ-картой, включать свет и регулировать воду в душе. Она внезапно расстроилась из-за того, что не во что переодеться. Чуть не заплакала. Женщины…

Объяснил, что вопрос с одеждой так или иначе решится. Либо выдадут казенную, если мы тут по форме, либо выделят «одежные» — если по гражданке. А пока и так сойдет. Юным девушкам все к лицу.

— Мир вполне живой, — сказал я, выглянув в окно, — так что и одежные магазины найдутся.

Внизу идут люди, едут машины, настенные экраны транслируют рекламу. Суета. Отвык.

Напомнил про сбор через час, ушел в свой номер — точную копию Алькиного. От поставленного на пол рюкзака растекается красивая радужная лужа. Открыв, только выругался безнадежно, – внутрь попала вода, и все мои рисунки превратились в пятна на одежде.

Значит этот этап моей жизни действительно закончился.