РЕФЕРЕНС. Часть первая: ‘Карандаш и уголь‘

Глава 12. Между жизнью и властью

Утром похмельная Змеямба потребовала от меня немедленного излечения. Мне несложно — это даже не воздействие, а так, лёгкая вибрация бытия. Постинтоксикационное состояние, называемое veisalgia, склонно проходить само, поэтому я лишь чуть-чуть ускоряю события. Рисовать не надо — положил руку на голову, сосредоточился — и готово.

— Уф, спасибо, — поцеловала меня в благодарность Зме. — Что бы я без тебя делала.

— Меньше пила бы?

— Интересная идея, надо как-нибудь обдумать.

Она неторопливо оделась, демонстрируя, что наброски задницы делались не зря, собралась было уходить, но от двери вернулась, встала передо мной и решительно спросила:

— Ты вчера всерьёз предлагал или спьяну?

— Всерьёз. А ты вчера всерьёз отказалась или спьяну?

— Тоже всерьёз. Я уже потом накидалась от расстройства. Знаешь, мне страшно жаль, что я не могу согласиться. Но лучше мы расстанемся сейчас друзьями, чем потом настоебенившими друг другу бывшими.

— Наверное, ты права, — кивнул я, — но мне тоже жаль, что ты не смогла согласиться. Мне будет тебя не хватать.

— Не забегай вперёд, — сказала Змейса, — я ещё здесь.

И она принялась торопливо раздеваться.

***

Когда Змеямба окончательно ушла, и я уже собрался на поиски какого-нибудь пропитания, желательно включающего в себя большую кружку крепкого кофе, в дверь постучали.

— Открыто, — сказал я громко. — Ого, вот кого не ожидал…

В номер решительно вошла Калидия.

— Я хотела бы нанять вас, — заявила она с порога, не тратя время на приветствия.

— Меня?

— Вас. С Алианой.

— В каком качестве?

— Как личных врачей. Питание, проживание, оплата.

— Именно ты, не отец?

— Да, именно я. У меня есть личные средства. Думаю, их хватит на оплату ваших услуг.

— Не могу не напомнить, — сказал я, — что ты полностью здорова. Эталонно здорова, я бы сказал. Не нуждаешься в услугах врача.

— А вдруг необходимость возникнет?

— Уверен, у вас есть какой-нибудь семейный доктор.

— Даже целая клиника, — кивнула она. — Но я хочу нанять вас.

— Знаешь, ты можешь просто приходить к Алиане сюда. Или звать её к себе. Или поселить её у себя. Нанимать её — худшая из идей.

— Почему?

— Потому что нельзя покупать людей для отношений. Алька тебе не Мехра. Личные связи — горизонтальные, рабочие — вертикальные. Выйдет перпендикуляр, об который вы всё нафиг сломаете.

— Так вы отказываетесь? Даже не узнав цену?

Не убедил, значит. Что поделать — категоричный возраст, наследственный характер, токсичное, как соли цианистоводородной кислоты, воспитание. Тот ещё комплект достоинств. В простоте называется «красивая сучка». Будь Алиана мужиком, я бы сказал: «Не связывайся, братан, пожалеешь». Но он бы меня не послушал, а она — тем более. Окситоцин подавляет активность мозга.

— У меня уже есть наниматель. Без согласия командира группы я не могу брать свободный подряд. Может быть, у него на меня другие планы.

— Так выясните это! И не затягивайте. Я свяжусь с вами позже.

Развернулась и ушла. Дивные манеры в их семейке. Прям вот бегом бы побежал на них работать, ага.

За завтраком в гостиничном кафетерии ко мне подсела Алиана и принялась смотреть глазками брошенного щеночка.

— Алька, это хреновая мысль, — сказал я сразу.

— Но почему? — взвилась она. — Вам просто будут платить ни за что!

— Мне будут платить за то, что Калидия тебя трахает, — ответил я максимально цинично. — А я никогда не стремился к карьере сутенёра.

— Я, по-вашему, проститутка? — в кафетерии воцарилась тишина. Алиана осознала, что заявила о себе слишком громко, покраснела и снизила тон. — Зачем вы так со мной? Вы же знаете…

— Именно потому, что знаю твою биографию, я обязан указать тебе на двусмысленность ситуации. Калидия нанимает тебя в любовницы и платит за это. Это так близко к проституции, что без микроскопа не различить.

— Она не имела в виду ничего такого! Это просто… Ну, уловка. Чтобы я могла жить у неё, и никто ничего не сказал…

— Алька, послушай если не меня, то себя. Она стесняется ваших отношений, и скрывает их, маскируя наймом.

— Это из-за отца!

— Нет. Отец, готов поспорить, в курсе. И ему плевать. Для него ты как вибратор на батарейках.

— Как что?

— Ах да, забыл, что ты наивное дитя доэлектрического мира. В общем, ему пофиг, что дочь хочет об тебя самоудовлетворяться. А вот самой Калидии неловко. Влечение к тебе подсознательно воспринимается ею как психосексуальное расстройство, потому что так быть не должно. Вбитая с детства аксиома: есть владетели и простецы, они не равны и не могут быть равны. Поэтому она не выстраивает отношения как с равной, а пытается тебя купить, как кибера.

— Вы ужасный человек, Док, — с отвращением заявила Алиана. — Калидия не такая! Она меня любит!

— Именно об этом я и говорю, — вздохнул я безнадёжно. — Было бы дело только в сексе, как-нибудь устроились бы. Но у неё к тебе чувства, и она дезориентирована. Базовые принципы воспитания кричат, что это невозможно, неправильно и постыдно. Она вытесняет этот крик с сознательного уровня, но это не значит, что его не слышно. Калидия скрывает ваши отношения не от отца, а от себя.

— Я вам не верю! — Алька замотала головой и даже зажмурилась. Хоть уши ладошками закрыть постеснялась.

— Через некоторое время начнёшь замечать, что она тобой командует, а любое возражение её раздражает, — сказал я спокойно. — Ты привыкла к этому с детства, с тобой всегда так обращались, будешь терпеть. Но чем дольше ты терпишь, тем меньше она тебя уважает. Начнёт третировать, унижать и вытирать ноги. Это будет твой супер-Родл, вдвойне ужасный, потому что ты её любишь. А потом она выкинет тебя вон.

— Нет, Калидия хорошая!

— Вот поэтому и выкинет. Будет мучиться, считать себя сволочью, и не сможет остановиться. Потом разорвёт ваши отношения, потому что они насквозь кривые, а исправлять она ничего не умеет. Ей будет больно, но она это сделает — девушка решительная и терпеть боль умеет.

— Знаете, — зло сказала Алиана. — По-моему, вы просто старый злобный мудак, и завидуете. Вас никто не любит, потому что вы циничная сволочь, и вы хотите, чтобы у всех было так. А у нас не так! И не будет так!

Я посмотрел на неё, пожал плечами, допил кофе, который за время моих разглагольствований совсем остыл.

— Я тебе командир, а не папочка. Твоя личная жизнь — твоё дело. Сказанное ни к чему тебя не обязывает. Поступай, как знаешь. А с точки зрения командной цепочки вопрос субнайма членов отряда решает Слон.

— Значит, я просто теряю время, разговаривая с вами! — свирепо грохнула стулом, замаршировала к двери, не оглядываясь.

Вот какого чёрта я вообще полез? Никто отродясь не слушал чужих советов. Уж точно не в семнадцать лет и не по поводу отношений. Горькое удовольствие сказать потом: «А я предупреждал!» ― того не стоит. А, к чёрту, первая любовь и должна быть несчастной. Две девчонки с предельно травматичным бэкграундом нашли друг друга. Действительно, ну что может пойти не так?

***

Слон меня вызвал ближе к обеду.

— Док, тебе это не понравится, — сказал он честно.

— Я привык, давай, жги.

— Тут забегала твоя ассистентка, злая на тебя до дыма из жопы.

— С каких пор тебя волнуют подростковые истерики? — удивился я.

— Мне насрать, — согласился Слон. — Молодо-зелено. Но я уточнил у Креоновой дочки условия, и они довольно сытые. Отряд с этого поимеет, и тебя не обидят. Я уточнил у Креона — он не против, точней ему до звезды, кто там его дочку ублажает, хоть в медицинском, хоть в постельном смысле. У него своих проблем дохера. Я уточнил ещё раз — бабки у дочурки есть, она даже готова выплатить аванс.

— Готова или уже выплатила? — проницательно спросил я.

— Выплатила, — вздохнул Слон. — Я всегда могу его вернуть, но всё-таки попрошу тебя принять предложение. Приказывать не стану, но ты меня здорово выручишь.

— Тебе так важны эти деньги? — спросил я.

— Нет, не особо, — признался командир, — не та сумма. Но мне очень хочется иметь кого-то своего внутри. При нынешних-то раскладах.

Я огляделся, увидел на столе включённый подавитель, и спросил прямо:

— Да что за расклады-то?

— Креон нанял нас для защиты и силовой поддержки, ты в курсе. Не задавался вопросом, отчего мы ему так резко понадобилась? И почему перестал быть важен наследник?

— Не то чтобы я много об этом думал, — ответил я честно. — С глаз долой из сердца вон. Но могу предположить.

— Предположи, интересно.

— Думаю, его оппонентам во власти так неймётся его скинуть, что они готовы на вооружённый мятеж, или как тут у них это принято. Есть наследник, нет наследника — в этом раскладе не роляет. Никто не будет ограничиваться рамками легитимных методов. Его тупо грохнут.

— Практически угадал, — кивнул Слон. — Девочка с мечом ему пригодится вернее, чем мальчик с пиписькой, потому что дело практически дошло до мечей. Мы сейчас быстро переобуваемся из цивил-мод по военке, сегодня ребята подвезут тяжёлое железо, ГБР уже дежурит в особняке, к вечеру перебазируем основной состав, здесь только тылы оставим. Но это всё внешний контур, мне нужен кто-то свой внутри.

— Не веришь ему?

— Ни на стреляную гильзу. Он аристократ, мы быдло, да ещё чужаки. Обязательства перед нами ничего не значат. Я хочу, чтобы ты сидел внутри, плевал в потолок, малевал картиночки и держал нос по ветру. Ты мужик умный, опытный, авось чего и заметишь. Связь через Змеямбу — и нам хорошо, и тебе не скучно.

— Уверен, что это нужно?

— Сука, Док, я бы не стал настаивать, ты знаешь. Но реально всё на волоске же висит. И ассистентка твоя получит свой кусочек счастья.

— Говна на лопате она получит, — буркнул я.

— И говна поесть бывает полезно, — кивнул понимающе Слон. — Для понимания, как жизнь устроена. Ну, так что? Каким будет твой положительный ответ?

Можно подумать, у меня есть выбор…

***

— Простите, простите, я наговорила глупостей! — Алька ворвалась в мою комнату, обняла и прижалась к груди. — Я дурочка, а вы хороший, просто ворчите иногда. Спасибо, спасибо вам, что согласились! Что вам не всё равно!

Я молча глажу девушку по спинке и думаю, что моё «согласился» перпендикулярно моему «не всё равно». Какой ужас, наверное, иметь детей! Ты им в ужасе кричишь: «Не делай так, огребёшь!» — а они в лучшем случае фыркают презрительно: «Да что ты понимаешь, дурак старый!» Смотришь, как твой ребенок собирается с разбегу прыгнуть в говно, и ничего, вообще ничегошеньки не можешь с этим поделать. Потому что он прыгнет просто так, или предварительно с тобой насмерть поругавшись, но прыгнет однозначно. Не знаю, что делают в таких случаях родители. Наверное, напиваются в сопли и надеются на чудо. Мне вот эта девица вообще никто, и то досадно, а им каково?

— Ладно, ладно, — сказал я, когда девушка наобнималась. — Собирайся, скоро твоя зазноба машину пришлёт.

— Я готова! Всё собрала! — а у самой глазки горят, как будто ей фонариком в ухо светят. И что с этим сделаешь? Да нихера.

— Я понимаю, что вы мне добра хотите, — сказала она внезапно. — Что пытаетесь предостеречь. Но вы не понимаете, у нас всё не так! Вот увидите!

Чмокнула меня в щеку и убежала.

Ещё бы, где уж мне понять. Ведь у них, разумеется, всё «не так», как было тыщи лет до них и будет после. Потому что они уникальные, самые лучшие и, конечно, бессмертные. Пожалуй, я уже готов сесть на лавочку и осуждать молодежь, жаль, что Змейса не хочет составить компанию.

***

Комнату мне предоставили ту же самую, как и не уезжал. Вечером Мехра принесла ужин, что и стало самым значительным событием на этой локации. Не знаю, как я, по замыслу Слона, должен «держать нос по ветру», пока получалось только «плевать в потолок». Алька немедля по прибытии умчалась в апартаменты Калидии предаваться романтике, а меня просто все игнорируют. Ну и ладно — солдат спит, служба идёт.

Когда я действительно собрался лечь спать, пришла Змеямба. Принесла бутылку вина.

— От здешнего пойла башка трещит, — сказала она. — Это ребята привезли.

Я посмотрел этикетку — красное сухое, производитель незнаком, но сделано на Родине. Значит, «тяжёлое» завезли с главной базы. Змейса пришла уже в камуфле, правда, без разгрузки и оружия, с этим внутрь не пускают. Команда в боевом режиме, только я прохлаждаюсь.

Мы выпили вина, занялись сексом, допили вино, повторили. Столько секса у меня не было, даже когда я в борделе врачом работал. Этак недолго и привыкнуть.

— Можно я поплачу? — спросила Зме, уткнувшись мне носом в плечо.

— Я тебя так огорчил? Тебе не понравилось?

— Нет, что ты. Ты офигенный любовник. Дело не в этом. Просто хочу оплакать свою жизнь непутёвую. Это будут не про тебя слёзы, а про меня. Потерпишь сырость?

— Не сахарный, не растаю, — ответил я растерянно.

Я повернулся к ней и обнял, Змеямба спрятала лицо у меня на груди и тихо, почти неслышно зарыдала. Только спина содрогается под моей ладонью. Мне её ужасно жалко, но я совершенно не представляю, что с этим делать. Наверное, ничего.

Вскоре Зме успокоилась, и мы незаметно уснули, что стоило мне к утру отлёжанной напрочь руки.

— Прости за вчерашнее, — повинилась она, собираясь. — Девочкам иногда надо поплакать. Даже таким старым сукам, как я. Спасибо, что потерпел, это для меня важно.

— Не проблема, Зме. Обращайся.

— Ну, всё: выпила, потрахалась, поревела — можно идти убивать, — сказала она неестественно бодрым тоном. — Моё дежурство. Если получится, я зайду вечером?

— Только попробуй не зайти! — грозно ответил я.

— И что будет? — улыбнулась Зме.

— Буду рыдать тебе в сиськи! Может, нам, мальчикам, тоже надо, почём тебе знать?

— Уверена, ты найдёшь моим сиськам лучшее применение, — отмахнулась снайперша и отбыла к своей винтовке.

Шутки шутками, но, если бы на композитном прикладе можно было делать зарубки, то у Змеямбы там бы живого места не было. И забывать об этом не стоит.

Прикатившая столик с завтраком Мехра сообщила, что после оного меня ожидает Калидия. Аппетит мне это сообщение не испортило, но несколько озадачило. Я думал, что увлечённые друг другом девушки вспомнят обо мне дня через три, не раньше.

Впрочем, Калидия одна и в оболочке.

— Алиана спит, — ответила она на невысказанный вопрос. — А я хочу вам кое-что показать.

Девушка провела меня пустыми коридорами и остановилась у неприметной двери.

— Положите руку на эту пластину, — сказала она.

На стене пластина тёмного камня, выглядящая в интерьере немного чужеродно. Я приложил ладонь, Калидия прижала её рукой сверху, кольнуло слабым разрядом.

— Теперь дверь настроена на вас. Она не заперта, — девушка толкнула её, створка раскрылась. За ней оказался коридор совершенно нейтрального стиля. — Но если приложить ладонь, то она открывается в другое место. Попробуйте.

Она закрыла дверь, я приложил левую ладонь к пластине и толкнул створку правой. Теперь коридор выглядит иначе. Даже не коридор, а скорее прихожая в каком-то старом доме.

— Если всё пойдёт плохо, уведите, пожалуйста, Алиану сюда. Дверь настроена только на меня и отца, теперь и на вас.

— Что там?

— Просто одно странное место. Там безопасно. Если выживу — приду к вам. Если нет — выбирайтесь сами. До вас никому не будет дела, просто подождите, пока всё закончится.

— Ты, я вижу, не полна оптимизма?

— Нас не поддержали ни дома владетелей, ни свободные кланы. Никто не встанет на нашей стороне.

— А на «невашей»?

— Слишком многие, — вздохнула она странным синтетическим голосом оболочки. ― Мы стоим между ними и вечной властью.

Я хотел сказать, что ничего вечного не бывает, но решил, что это не тот момент, чтобы умничать.

Пока идём обратно, запоминаю повороты, хотя думаю, что не пригодится. Если всё полетит в жопу, я не брошу своих. Буду надеяться, что до резни не дойдёт, а если дойдёт, то наши наваляют ихним, а не наоборот. Слона со товарищи не стоит недооценивать.

— Вы спасете Алиану, если придётся? — спросила Калидия.

— Думаю, Слон спасёт всех. Он такой, весьма спасательный. Но если необходимость возникнет — сделаю, что смогу, — ответил я несколько расплывчато.

— Спасибо вам.

— Без проблем. А что с твоей матерью?

— Если мы победим, старые правила потеряют значение. Если проиграем — это не будет нас волновать. Всё решится в ближайшие дни, а пока ей спокойнее там, где она есть.

— А где она есть?

— Пойдёмте.

Коридор, лифт, коридор. Это здание — чёртов лабиринт.

— Это что такое?

За стеклянной, похоже, что односторонне прозрачной, стеной — множество детей.

— Это ясли, — пояснила Калидия. — Тут растят детей дома до десяти лет.

— И тебя растили?

— Нет, что вы. Я же дочь владетеля. Здесь дети старших слуг и младших членов клана. Вон, видите, это она.

Что сказать? Мама Калидии — зрелая версия девушки. Отсутствующая мимика несколько портит впечатление, но всё равно — удивительной красоты женщина. Понимаю Креона, я бы и сам залип, будь моложе лет хотя бы на десять.

— И как сильно её… Кибернетизировали?

— Я не спрашивала, — вздохнула Калидия. — Какая разница?

—Раз её даже в таком виде поставили детей пасти, то мамой она, наверное, была хорошей.

— Отец считал, что ужасной. Слишком простая, слишком мягкая, никакого аристократизма, нет понятия о дисциплине… Но всё равно, мне кажется, он её любил. Ну, как умел.

— А ты?

— Пойдёмте, мне пора на крышу, — сказала вместо ответа Калидия. — Отец считает, что сегодня штурма не будет, но могут начать прощупывать оборону. Мне лучше быть на месте, носителей оболочек у нас всего четверо, включая отца, но он из-за протеза не может ей полноценно управлять.

— Очень рекомендую оставить тактические вопросы Слону, — посоветовал я. — Он, конечно, ни разу не аристократ, но насчет штурма зданий и контрштурмовых мероприятий весьма в теме.

— Командует обороной отец, — спокойно, но твёрдо заявила она.

Мне это не понравилось — такой тип, как Креон, хрен кого послушает и будет делать по-своему, при том, что опыта городских боёв у него наверняка полный нуль. Ладно, будем уповать на то, что нападающие такие же дилетанты, и Слоняра их озалупит по полной.

***

Змеямба явилась ближе к полуночи — с винтовкой и большой сумкой.

— Тебя пустили с оружием? — удивился я.

— Не только меня, — сказала она, снимая тактический шлем и расстёгивая разгрузку. — Тебя тоже.

Она пнула ко мне сумку высоким шнурованным ботинком, слишком дорогим, чтобы называть его грубым словом «берц». Снаряга у Змейсы первоклассная, она на неё чуть ли не весь заработок спускает.

Сумка с места не сдвинулась, тяжёлая. Внутри — комплект качественного камуфла, берцы, разгрузка, броник, шлем и так далее. Мой размер Змеямба знает, всё село, как надо. Пистолет, автомат — рожки уже снаряжены, спасибо Джаббе. Автомат простенький, из обвеса — только фонарик и коллиматор.

— Проверено, пристреляно, — заверила меня Змейса. — Ну, приблизительно.

— Думаешь, придётся тряхнуть стариной? — спросил я.

— Лучше иметь автомат, который не пригодился, чем не иметь, когда он понадобился, — философски заметила снайперша. — Сегодня два раза имитировали попытку высадки. Надеялись пощупать нашу оборону, так что мы, в свою очередь, изобразили, что поверили и якобы засветили огневые точки.

— Ссадила кого-нибудь?

— Я не стреляла. Мы с моей девочкой, — она погладила винтовку, — будем сюрпризом.

Винтовка Змеямбы смешного калибра, но на полной мощности танк насквозь шьёт. Хрен его знает, где такое делают. Подарок её безответной любви. Странный, он, похоже, был тип.

Последней достал медицинскую сумку. Распотрошил, проверил, сложил обратно, как мне удобно. В бою картинки рисовать некогда. В общем, перевязочные, кровоостанавливающие, антибиотики, обезбол, антишок и прочее в этом духе. Остальное потом, после боя.

— Вторую помощнице твоей закинула, — сообщила Зме, с наслаждением вытягивая ноги. Ноги у неё что надо. — Уф, устала. Пусть за тобой таскает, всё польза. Стрелять она не умеет, я спрашивала.

Я переложил её ногу со стула на свои колени и принялся расшнуровывать ботинок.

— Я в них весь день, с утра, — предупредила Змейса.

— Ничего, и не такое нюхали, — я сдёрнул ботинок и взялся за второй. — Размять тебе ноги?

— Кто ж откажется? — засмеялась она. — Но давай я сначала помоюсь и переоденусь. Хочешь со мной в душ?

— Нет, — отмахнулся я. — В смысле хочу, но не в душ. Там места мало. К чёрту студенческую романтику, у нас кровать есть.

Когда она вылезла из душа, я честно начал массаж с усталых ступней, но потом поднялся выше, выше, выше — и всё закончилось так, как и должно было закончиться.

— Блин, вот как ты это делаешь? — смеется Зме. — Я первый раз кончила, едва ты добрался до бёдер.

— Я могу не только рисовать.

— Я догадалась, что ты жульничаешь, но как же это приятно! Почему при таких талантах до сих пор ничей? Неужели не нашёл никого за два года?

— Не искал, — ответил я коротко.

— Ты очень её любил, я знаю. Но хватит себя жрать, — Змейса села рядом на кровати, как она любит, скрестив ноги и выпрямив спину. В таком ракурсе чертовски хороша, и знает это. — Я не знаю, что случилось, но я знаю тебя. Ты наверняка сделал всё, что мог, и сверх того, но никто не всесилен. Просто говно случается.

— И чертовски регулярно, — согласился я.

— Ты ещё сможешь кого-то полюбить. Не меня, я не гожусь для отношений, но в Мультиверсуме чёртова прорва баб. Одна из них наверняка сможет сделать тебя счастливым снова. А уж ты её точно. С твоим-то жульничеством!

Мне не очень хотелось обсуждать эту тему, поэтому я коварным рывком за колено опрокинул Змеямбу на кровать и сжульничал ещё разок. Она была совсем не против.

— Давай спать, — зевнула Зме, когда мы признали, что на сегодня хватит. — Знаешь, Док, если я однажды скажу, что люблю тебя, хочу остаться с тобой и ещё какую-нибудь хрень в том же духе, ты сразу гони меня прочь.

— Почему? — удивился я.

— Потому что это будет враньё от слабости. А что? Мужик ты хоть и немолодой, но бодрый, при этом не урод, не злой, опять же при таком таланте приятном! Хочется такого себе завести.

— Я не котик, чтобы меня заводить, — улыбнулся я.

— Вот именно, Док, вот именно. Тебе нужен кто-то, кто будет тебя любить и кого будешь любить ты, а не просто на лавочке рядом посидеть, вставной челюстью пошамкать.

— Поздно мне эти глупости, Зме. Отлюбил своё.

— Если бы я считала, что поздно, я бы ещё на балконе тебе «Да» сказала. Хотя и понимала, что это так, порыв, от жалости, тоски и одиночества. Ты человек слова, с базара бы не спрыгнул, и был бы у меня свой мужик, как у нормальной бабы. Как-то да жили бы, не хуже прочих.

— Но?

— Но я, Док, уверена, что ты встретишь свою любовь. Лишить тебя этого шанса было бы пошлым бабским эгоистическим свинством. Так что, если я что-нибудь такое вдруг заблею жалобным голосом, ты меня даже не гони — пристрели сразу. Совсем, значит, сдала Змеямба, маразм у неё и недержание соплей. Пропишешь мне, как добрый доктор, гуманную эвтаназию.

—Что ты несёшь, Зме?

— Что несу — всё моё. К чёрту, Докище, забей. Может, нас завтра всех перестреляют уже кхуям, наконец. Давай спать. Ненавижу помирать невыспавшейся.

Я обнял её, прижал к себе, и мы моментально уснули.