Разозленные (ЛП)

ГЛАВА 47

Звуки кристально чистой энергии извлекли ее из глубин неестественной темноты. В музыке пульсировали и искрились безумие и смерть. Сила пения притупляла и сковывала спутанные чувства Грейс.

Она смутно осознала, что лежит на ковре. Под ковром ощущался твердый бетонный пол. Грейс завладела паника, подталкивающая ее под власть ошеломительной энергии музыки.

Открыв глаза, она села, опираясь рукой на ковер, и обнаружила, что по-прежнему одета в гостиничный халат. Первое, что она увидела, был яркий луч энергии, пронзающий ночь. Прошло несколько секунд, и горячий луч света переплелся с невероятно высокими нотами музыки. Ее чувства не могли отделить их друг от друга.

Перед ней появился Мартин Крокер со своей многообещающей улыбкой.

— Ты мертв, — прошептала она.

— Серьезно? — спросил он.

— Да.

Она хотела произнести это с вызовом, но получился лишь удушающий хрип, затонувший в потоке безумной парапсихической энергии, которая циркулировала вокруг нее.

— От тебя была большая польза, — сказал Мартин. — Но все хорошее когда-то кончается. К сожалению, ты мне больше не нужна. Ты стала обузой.

Это был не сон. Она на самом деле сходила с ума. Музыка сводила ее с ума.

Грейс зажала руками уши. Защитная реакция оказалась неудачной. Пение стало тише, но было все еще чересчур сильным, наполняя атмосферу вокруг нее.

— Ты мертв, — уже громче повторила Грейс. В ответ ее чувства запульсировали, излучая острые искры энергии.

К ее удивлению, образ Мартина Крокера замерцал. Грейс почувствовала облегчение. Дрожа, она открыла уши и сжала пальцами находящийся рядом объект. Это оказался подлокотник театрального кресла.

Обжигающая музыка продолжала набирать высоту и искриться, завлекая все глубже в ад, который казался огромным чистейшим кристаллом.

Грейс повернулась, чтобы проследить за лучом света, и увидела сцену. В центре луча стояла женщина в белом платье, словно забрызганном кровью. Светлые волосы спадали на плечи. В одной руке у нее был нож, и в зал потоками лилась психическая энергия песни сирены.

Вивиан Райан, Сирена.

В этот ужасный миг Грейс отчетливо вспомнила видеоклип, который смотрела онлайн, когда изучала колоратурные сопрано. Вивиан пела знаменитую сцену безумия из «Лючия ди Ламмермур». Кровь на девственно-белом платье выглядела слишком реалистичной.

Кроме всего прочего, в тени на сцене находилось тело. Как показалось Грейс, это был мужчина. Его лицо было повернуто в другую сторону.

Она вцепилась в подлокотник, чувствуя, что вот-вот упадет в обморок. В следующей сцене этой оперы Лючия убивает своего нежеланного жениха. Что, если она опоздала? Что, если Лютер уже мертв?

Нет. Она бы почувствовала его смерть. Несмотря на неослабевающую мощь музыки, Грейс была в этом уверена. И эта уверенность придала ей сил. Чувства запульсировали еще сильнее. Это не Лютер сейчас безжизненно лежал на сцене.

Вивиан выплеснула новый каскад высоких, совершенно чистых, устрашающе разрушительных нот. Музыку сопровождали опасно неустойчивые искры в ее ауре. Как и Лючия, Вивиан, исполняя песню, погружалась все глубже и глубже в безумие и пыталась взять с собой аудиторию. Все это было в ее музыке и ауре. Грейс видела, слышала и боялась этого, но не была уверена, что смогла бы сопротивляться.

Сирена излучала ужасную силу безумия.

Грейс встала на колени, но прежде, чем смогла подняться на ноги, появился монстр, который пытался изнасиловать ее в приемной семье. Он шел к ней, ухмыляясь. Грейс вздрогнула. «Пожалуйста, только не это». Ей нельзя отвлекаться на еще одного призрака. Нужно сосредоточиться на том, чтобы выжить.

— Не волнуйся, тебе понравится то, что я хочу с тобой сделать, — пообещал монстр.

— Ты мертв, — сказала Грейс. Она заставила исчезнуть Мартина, значит, и монстра тоже заставит. Ей удалось вызвать сильный импульс воли и превратить его во вспышку психической энергии. — Ты мертв, черт возьми.

Монстр исчез так же, как и Мартин.

«Будь внимательнее. Здесь есть что-то важное, что поможет тебе дать отпор».

Грейс встала на ноги, но гипнотическое воздействие музыки продолжало держать ее. Не прячась, она направилась по проходу к сцене, изо всех сил пытаясь сопротивляться, но удалось лишь замедлить шаг. Она не могла остановить неизбежное. Она чувствовала себя обреченной, как моряки в мифах, шедшие в руки смерти.

Стоя на сцене, Вивиан подняла руки. Песня безумия взлетела еще выше.

Грейс снова зажала уши и сосредоточилась на том, чтобы собрать все свои чувства воедино и увеличить тем самым свою силу. Она использовала свою энергию, чтобы отразить атаку музыки, пытаясь создать защиту против ее волн. Грейс показалось, что сила пения немного ослабла. Ободренная, она призвала на помощь еще больше энергии. Мысли прояснились.

Сопротивляться зову сирены было невозможно, но Грейс могла скользить по психическим импульсам, наполняющим песню энергией, как серфер, оседлавший волну.

Даже если ее теория была верной, Грейс знала, что не сможет на таком расстоянии нейтрализовать силу Вивиан. Как не могла развернуться и убежать. Влияние музыки все еще было чересчур сильным. Имелся лишь один шанс, и нужно было подойти ближе к сцене.

«Столкни музыку и танец, Грейс, танцуй, как можно быстрее».

Наблюдая за аурой Вивиан, а не за ее лицом, она сосредоточила внимание на вспышках, освещающих импульсы. Затем осторожно послала свою энергию в момент снижения импульса в кипящем спектре сирены. Это как лук и стрелы против автомата, но Грейс знала, что делает успехи, когда почувствовала, что воздействие музыки слабеет.

Вивиан прекратила петь. Внезапная тишина была наэлектризована.

— Ты действительно думаешь, что этот трюк сработает против моего таланта? — весело спросила Райан.

Грейс остановилась перед темным углублением, которое оказалось пустой оркестровой ямой. «Оперные певцы не могут позволить себе испытывать искренние эмоции, когда поют», — напомнила она себе. Сильные эмоции сжимают горло и грудь так, что перестаешь дышать и издавать звуки.

— Знаешь, Вив, — сказала она, — костюмы и театры сильно впечатляют, но на самом деле ты просто еще одна из многих.

— Заткнись, дура. Я Сирена.

Грейс взглянула на неподвижного человека, лежащего в тени.

— Кто это?

— Ньюлин Гатри.

— Ты убила своего любовника?

— О, он вовсе не мертв, просто без сознания, — улыбнулась Вивиан. — Зачем мне его смерть? От него много пользы. Это Ньюлин тебя нашел. Представь мое удивление, когда он рассказал мне, что ты сегодня была среди зрителей. Я так рада, что у тебя была возможность услышать, как я пою Царицу. Удивительно, не так ли?

— Да ладно тебе. Твоя карьера висит на волоске. Все об этом знают. Именно поэтому ты поешь здесь, в Акация-Бей, а не в «Метрополитен-опера»[70].

— Это ложь! — взвизгнула Вивиан, и ее аура вспыхнула от ярости. — Я Сирена. Ни одна другая из ныне живущих певиц не может сделать со своим голосом то, что могу я.

— Постой, мы же говорим об опере? Может, ты и была хороша когда-то, но не сейчас. Помнишь, как тебя освистали в «Ла Скала»? Клакеры сочли твой голос слабым.

— Своим голосом я заставила замолкнуть ползала в «Ла Скала»! — закричала Вивиан.

— Готова поспорить, что как минимум несколько десятков сопрано только и ждут, когда смогут занять твое место. К тому же многие из них лет на десять моложе.

— Хватит! — продолжала визжать Вивиан. — Мой голос безупречен.

— Может, и был несколько лет назад, но не сейчас. У меня есть теория по этому поводу. Я, знаешь ли, нечто вроде эксперта по законам психической генетики.

— Заткнись.

— Так вот, моя теория состоит в том, что каждый раз, когда ты используешь свой голос, чтобы убить, ты все больше сходишь с ума. Люди, которые сходят с ума, теряют контроль. Это и происходило с тобой в течение нескольких последний лет, Вив. Ты теряешь контроль над своим голосом.

— Я не сумасшедшая, — крикнула Вивиан.

— Еще какая сумасшедшая. Это видно в твоей ауре.

— Я покажу тебе, что могу сделать своим голосом.

— Будь осторожна. Сомневаюсь, что крик полезен для связок.

Вивиан сжала руками юбку своего окровавленного платья и запела в полный голос. Снова раздались высокие ноты сцены безумия Лючии.

Вздрогнув, Грейс еще сильнее зажала руками уши, пытаясь уменьшить воздействие гипнотизирующей песни. Это было похоже на попытку спрятаться за куском картона от извергающегося вулкана. Она оградила свои чувства от адского огненного дождя, но не смогла все это прекратить. Музыка сыпалась на нее, как куски острых кристаллов.

Она умрет, если не дестабилизирует ауру Вивиан.

Грейс целилась во все слабые места в спектре сирены.

Вивиан запела еще выше. Ноты, которые она пела, были по-прежнему пронизывающими, но становились все слабее и слабее. Гнев Вивиан препятствовал способности проектировать ее удивительный талант. Она буквально задыхалась от гнева и горечи. Одна за другой высокие ноты разбивались на куски.

Все еще напевая, Вивиан развернулась и направилась к лестнице, ведущей со сцены. Теперь ее безумие и жажду убийства было видно невооруженным глазом, подумала Грейс.

Вивиан спускалась по лестнице с театральной неторопливостью, будто находилась в центре драматического спектакля. Добравшись до последней ступени, она направилась к Грейс, высоко подняв нож и готовясь нанести смертельный удар. Нестройные ноты безумной песни все чаще срывались на писк.

Грейс чувствовала, как уменьшается влияние музыки. Теперь она могла свободно двигаться.

Запрыгнув на ближайшее сиденье, она перешагнула через спинку на следующий ряд и бросилась к проходу. Бежать между близко расположенными рядами оказалось сложным делом. Она больно ударилась бедром о подлокотник какого-то кресла.

Голос Вивиан превратился в хриплые крики, силы ее были на исходе. Она приподняла свои окровавленные юбки и побежала к дальнему концу переднего ряда, полная решимости перехватить Грейс в проходе и ударить ее ножом.

Внезапно остановившись, Грейс взобралась на другое сиденье и прыгнула на третий ряд, а затем и на четвертый, пытаясь увеличить расстояния между собой и Вивиан. Она быстро продвигалась вперед, а полы халата разлетались у ее ног.

Вивиан перешла на хриплый визг.

Ослепительный свет пролился из фойе. Показался силуэт мужчины.

— Грейс! — крикнул Лютер.

— Я в порядке, — откликнулась Грейс. — Будь осторожен, у нее нож, но ее пение больше выеденного яйца не стоит.

Вивиан остановилась в проходе. Ее учащенное дыхание казалось очень громким во внезапно наступившей в зале тишине. Свет из фойе осветил запачканное платье и взъерошенные волосы. В ее ауре, как в радуге, переливались все цвета кошмара.

— Я Сирена, — прошептала она.

Затем бросила нож, повернулась и побежала обратно по проходу к сцене.

Лютер бросился за ней, держа в одной руке трость, а в другой пистолет. Его аура была окрашена горячим спектром насильственных оттенков.

— Нет, — тихо сказала Грейс. — Не надо. Пусть идет.

Несколько секунд она боялась, что он ее не послушает. Но Лютер опустил пистолет, и его аура нормализовалась.

Вивиан быстро поднялась по ступеням и скрылась за кроваво-красным занавесом.